Семетей, Сын Манаса

Николай Тобош, 2020

Это произведение – продолжение серии из семи книг «Манас», прозаического переложения легендарного одноименного эпоса кыргызов. В первой из трех книг рассказывается о возвращении юного сына Манаса Семетея на родину, в Талас. Семетею предстоит сразиться с родичами отца, предавшими его семью.

Всплыла правда…

После скачек люди заинтересовались другими играми. Особый интерес жителей вызвала борьба силачей. По желанию Атемира состязания по борьбе должны были проходить в долине Уйрилме на окраине Букары. Атемир собрал всех восьмерых ханов, приглашенных на празднования. Он попросил их устроить борьбу силачей в честь праздника. В качестве награды он объявил тысячи лошадей и тысячи верблюдов. Добавил еще несметное количество тканей в восьми амбарах. Сколько там тканей, никто не мог сказать. Но амбары были заполнены до крыш. Тысяча силачей из разных городов мерились силами шесть дней и шесть ночей. В долине Уйрилме стоял гул радости и одобрения болельщиков из разных городов. Поднимались стяги городов по мере объявления победителей в состязании. Болельщики, которые приехали из городов Алты шаар, Анжиян, Маргалан и Самаркан, в конце состязаний вынуждены были довольствоваться половиной всей награды на состязаниях по борьбе. Заключительное состязание состоялось на седьмой день соревнований. Остались двое борцов, двое силачей, которые стали победителями на всех ступенях состязания. Одним из них был Акбалбан из города Букары, земляк Семетея. Против него должен был выйти силач по имени Теебалбан из города Кокон, где правил хан Козубек. Борьба двух богатырей началась прямо с утра. В долине вокруг площадки было многолюдно от болельщиков с обеих сторон. Как только борцы оказались на месте встречи, раздались голоса, свисты и гул одобрения со стороны болельщиков.

Оба силача рванули друг к другу. Схватились за пояса, за ноги и руки. Дергали друг друга, старались перебросить через себя противника. Топтали землю, опирались ногами, руками и падали на колени. Орали, стонали и выкрикивали каждый свои ураны. Дышали тяжело, движения обоих становились медленными и вялыми. Пот лился обоих ручьями. Но до вечера никто не смог осилить другого. К вечеру люди почувствовали, что Акбалбан двигается слабее и слабее. Букарцы выкрикивали ураны в его поддержку, но тщетно. Теебалбан чуть приподнял Акбалбана от земли обхватом за пояс и резким поворотом вокруг своей левой ноги свалил его на землю. Акбалбан упал на спину. Ураганный порыв радостного крика сторонников Теебалбана взорвал всю долину Уйрилме. У букарцев поникли головы. Было обидно. Семетей обратился к Койчагыру:

— Что, так молча и согласимся с поражением?

— А что делать, если у нас нет достойных борцов, — ответил Койчагыр.

— А мы что, зря каждый день упражняемся? — Семетей посмотрел на Койчагыра в надежде пробудить в нем честолюбие.

— Я не могу! — Койчагыр понурил голову.

Он был самым сильным из числа Семетеевых молодцов. Если он отказывается, то на других нет никакой надежды.

— Эй, Теебалбан! — выкрикнул Семетей. — Вызываю тебя на поединок!

Радостный шум коконцев прекратился мигом. Все люди заинтересовались условиями вызова на борьбу со стороны Семетея.

— Что на кону?! — поинтересовался Теебалбан.

— Мой трон! — Семетей показал на Букару. — Мое ханство.

Такой награды в жизни не было на состязаниях. Умолкли все. Соображали, что же такое предлагается. Да, для некоторых честь народа превыше всего. Главное — не награда, а честь.

— Я ставлю то, что я выиграл! — закричал Теебалбан.

Он мог отказаться, но сам не заметил, как его втянуло в эту игру самолюбие.

— Семетей! — Исмаил хан подбежал к Семетею. — Тебе еще нельзя выходить на состязания.

— Это еще что за новость, отец? — несказанно удивился Семетей.

— Да! Да, сынок, мой! Тебе только двенадцать исполнилось, — беспокоился Исмаил хан. — Твои кости еще мягки, а мышцы слабы.

— Не беспокойся, отец мой! — Семетей усмехнулся. — Кости и мышцы мои достаточно крепки, чтобы справиться с Теебалбаном.

Откуда не возьмись, оказался рядом с Семетеем Молдосан.

— Я боюсь за вас, Семетей ава, — он схватился за рукав Семетея. — Лучше не надо.

— Не бойся, дорогой, — Семетей радушно улыбнулся ему.

После скачек Молдосан стал для Семетея родной душой. Как он появился рядом с Семетеем, так и исчез незаметно.

— Тебе нельзя и оттого, что ты хан Букары! — Исмаил надеялся отговорить его.

Он на самом деле боялся, что Теебалбан может Семетею сломать хребет. Он не только за судьбу Семетея переживал. Он и переживал за свое ханство тоже. Может появиться коконское ханство внутри букарского.

— Почему? — не понял Семетей.

— Султаны должны беречь себя для народа, — старался убедить Семетея Исмаил.

— Нет, отец! — Семетей возмутился. — Пусть будет проклят тот султан, который спокойно смотрит на беду своего народа.

Далее у Исмаила кончились доводы, чтобы остановить Семетея. Его стали готовить к состязанию друзья и сторонники из числа болельщиков. И наконец Семетей вышел на площадку. Визг и шум от радости букарцев с новой силой заполнили земли Уйрилме. Не было предела гордости народа за своего героя. Радовались все. От мальца, понимавшего о чести народа, и до пожилого старца из Букары. Разговор Исмаил хана со своим сыном Семетеем дошел и до краев народных толп. Каждый букарец говорил языком Семетея. «Пусть будет проклят тот султан, кто спокойно смотрит на беду своего народа»…

Семетей потянул левую руку Теебалбану, чтобы тот мог схватиться за нее. Это было великодушным поступком. Никто не стал бы подавать руку противнику, чтобы тот схватился за нее, не встречая сопротивления. Это было большой уступкой для противника. Теебалбан схватился за руку Семетея обеими руками. При этом Семетей обязан был вырвать свою руку из лап Теебалбана. С легкостью Семетей освободил руку от Теебалбана одним рывком. В свою очередь Теебалбан тоже должен был подать руку своему противнику. На этот раз он подал Семетею правую руку. Семетей почувствовал, что противник тоже собирается одним рывком освободиться от его цепких рук. Изо всех сил Семетей дернул к себе правую руку Теебалбана, когда тот тоже дернул свою руку, чтобы освободиться от крепкой хватки Семетея. Яростный медвежий рев Теебалбана напугал всех болельщиков. Рука его болталась в руках Семетея. Все видели, что рука Теебалбана держится только на коже и жилах плеча. Семетей крикнул Очогору:

— Принеси нож!

Выскочили на площадку все восемь ханов и поклонились Семетею:

— Пощады просим, султан Семетей!

— Пощадите его, молодой хан!

По правилам Семетей мог отрезать руку побежденного противника. Семетей отпустил руку. Загудела толпа букарцев радостными возгласами. Исмаил прибежал и обнял своего сына.

— С победой, сынок!

Семетей повернулся в сторону дворца дедушки. Там стояли Атемир и родная тетка Каныкей. У Атемира из глаз лились слезы счастья. Каныкей помахала ему рукой. Непонятное чувство овладевало сознанием Семетея. Он подбежал, чтобы обнять дедушку Атемира.

— Милый мой, ты уже богатырь! — Атемир вытирал слезы, но глаза его смеялись.

— Рад служить своему народу, дедушка! — Семетей обнял Атемира.

— Вот приехала твоя тетка, — Атемир показал на Каныкей. — Приглашает тебя в гости.

— Спасибо, тетка, — Семетей поблагодарил Каныкей.

— Съезди в гости, милый мой, — сказал Атемир. — Пока мы гостей будем провожать еще два дня…

* * *

Каныкей подсчитала в уме, когда закончатся праздники. Говорили, что сегодня последний день состязаний. Будут бороться силачи Акбалбан из Букары и Теебалбан из Кокона. Значит, сегодня завершаются все праздничные дела. Можно ехать завтра во дворец отца с целью выпросить Семетея в гости, чтобы выполнить обещание Чыйырды эне. Она собиралась заняться осмотром хозяйства, чтобы приготовиться к приему дорогого гостя, братишку, сына Исмаила. Завтра она поедет во дворец на встречу с Семетеем. Вдруг донесся топот копыт со стороны Букары. Кто-то поспешно мчался к ее дому. Она это почувствовала всем сердцем. Невольно она сама выскочила из юрты и посмотрела на дорогу. Впереди пыльной вьюги от города мчался всадник, предположительно Молдосан. Она с замиранием сердца встала оцепенев, в ожидании чего-то страшного, выходящего из ряда вон. Действительно, это был Молдосан.

— Апа-а! — Молдосан выбросился из седла скакуна.

— Что случилось, Молдосан?!

— Поехали, апа, на состязания, — Молдосан присел на колени. — Семетей рвется на поединок с Теебалбаном. Отец его Исмаил не может остановить Семетея. Может быть, он послушается вас. Я боюсь за него.

Да, событие страшное. Теебалбан был силачом, ей известным. Еще во времена Манаса он славился как безжалостный борец, который вырывал руки и ноги у своих противников во время соревнований. Сердце у Каныкей, казалось, подступило к горлу, будто собралось выскочить из груди.

— Поехали, Молдосан! — Каныкей вскочила на седло скакуна Молдосана и посадила его сзади.

Она мчалась в сторону города с невероятной скоростью, но ей мерещилось, что скакун двигается черепашьими шажками. Всю дорогу хлестала она скакуна. Перед глазами стоял Семетей с вывихнутой рукой и жалобно смотрел на Вечное Синее Небо…

Когда прискакали в долину Уйрилме, где проводилось состязание, Каныкей стала свидетельницей безмерной радости букарцев. Она увидела восемь ханов, которые стояли перед Семетеем на коленях, прося пощады для Теебалбана. Для нее все стало понятным. Увидела она своего отца Атемира и бросилась в его объятия со слезами на глазах…

Семетей сказал Каныкей, что непременно заедет в гости в аул родной тетки, только вот ему нужно побыть некоторое время в кругу друзей.

* * *

Все молодцы, молодые силачи, которые упражнялись вместе с Семетеем, окружили его плотным кольцом. В знак благодарности за то, что Семетей отстоял честь города, букарцев и, наконец, своего ханства, все они встали на колени перед ним.

— Семетей! — обратился к нему Очогор. — Мы благодарны тебе за нашу спасенную честь!

— Мы готовы следовать за тобой, куда покажет твоя рука! — Койчагыр не отстал от Очогора.

— Семетей! Ты наш предводитель! — закричал Алмабаш.

В ответ на бурные признания своих друзей, Семетей тоже слегка поклонился в сторону ребят.

— Спасибо, ребята, — сказал он. — Праздники кончились. Начинаем свои дела. Будем ездить в степи Ак-Чий в объезд города.

Все до единого силача закивали головами, ибо стало понятно, что честь народа и его любовь — самые святые стяги в сердце каждого сына отца и матери. Семетей простился со всеми, оставив двоих, Очогора и Койчабыра, рядом с собой.

— Тетка Каныкей пригласила меня в гости, ребята, — сообщил он друзьям. — Я хочу, чтобы вы тоже были со мной.

— Я не могу, — сказал Койчагыр. — Меня ждут дома.

— Мне кажется, ребята, — Семетей посмотрел им в глаза, — я должен пригласить вас именно в дом тетки Каныкей, а не во дворец отца.

— Как-нибудь в другой раз, — настаивал Койчагыр.

— Езжай один, Семетей, — посоветовал Очогор. — У твоей тетки, наверное, есть тебе что сказать.

— Да, да! Езжай один, — Койчагыр тоже поддержал Очогора.

— Ладно, будьте здоровы, друзья!

Семетей простился с ними и вскочил на седло Актулпара…

* * *

Издали Семетей заметил Каныкей, которая стояла рядом с большой белой юртой. Актулпар ускорил шаг, будто почувствовал желание хозяина. Почудилось Семетею, что тетка ждет его всю жизнь, с тех пор как он родился. И аул, и юрта, и даже сараи ему казались родными. Как будто он только сейчас возвращался из далекой поездки длиной в двенадцать лет. Каныкей сама его приняла спешиться, повела Актулпара и привязала к коновязи. И взяла Семетея за руку и завела в юрту. Чудное творение рук умелой женщины встретило Семетея во всей красе. В глубине юрты на тахте лежала старушка с платком на голове, концы которого были спущены на плечи. Морщинистое ее лицо говорило, что она прожила на этом свете более века.

— Будьте живы и здоровы, энеке! — вырвалось из груди Семетея.

— Приехал в гости ваш маленький сват, энеке! — Каныкей тоже обратилась к ней.

Старушка молча махнула рукой, подзывая Семетея к себе. Он понял, что старушка хочет поцеловать его в щеку. Одним рывком он очутился рядом со старухой, вставая на одно колено. Его плечи оказались на уровне головы старухи. Она правой рукой взяла его за затылок и потянула к себе. Семетей, исполняя ее желание, по движению ее руки нагнулся к ней еще ближе. Она с превеликим удовольствием внюхивалась в шею, будто распознавала запах своего родного внука.

— Будь здоров, милый мой! — приветствовала она Семетея. — Как он вырос, Каныкей, твой братик. Пусть Тенгир его бережет.

Она отпустила Семетея. Каныкей заметила, что к старухе вернулось немного сил, и она попыталась сесть на тахте. Каныкей помогла ей в этом.

— Благословите его, энеке! — попросила Каныкей Чыйырды.

— Пусть Тенгир его бережет! — Чыйырды повторила свои последние слова и продолжила: — Пусть он всегда будет под присмотром духов предков.

— Спасибо вам! — отозвался Семетей.

— Накорми его, Каныкей! — велела Чыйырды. — Пусть он отведает еды нашего народа.

— Хорошо, энеке! — обещала Каныкей и вывела Семетея из юрты.

Далее она повела Семетея в свой дворец, где был подготовлен дасторхан ради любимого гостя. Внутреннее убранство дворца еще раз удивило и восхитило Семетея умениями и способностям родной тетки. Она посадила его на краю дасторхана и налила ему кумыса в деревянную чашу. На дасторхане было много яств, включая казы, карта и чучуков. Разные мясные блюда говорили о том, что тетка готовилась к приему гостей от всей души.

— Я думала, ты приведешь своих друзей, — сказала Каныкей, чтобы объяснить свое усердие.

— Я хотел, — Семетей помрачнел. — Но все мои друзья захотели, чтобы я приехал к вам один.

— Наверное, они не хотели мешать нашему разговору, — Каныкей с пониманием отнеслась к поступку друзей Семетея.

«Какое тонкое понимание», — подумал Семетей. Почему-то пришло сильное сожаление, что Каныкей не приходится ему матерью.

— Как отец? — спросила тем временем Каныкей.

— Хорошо, тетка, — ответил Семетей. — Но я недоволен им.

— Что случилось? — спросила Каныкей.

— Когда я вызвал Теебалбана на поединок, — сказал Семетей, — он меня всячески отговаривал затевать состязание.

— Он жалел тебя, — Каныкей попыталась защитить своего брата.

— Нечего меня жалеть, — Семетей сердился на отца. — Надо было готовить хорошего борца.

— Твой зять Манас всегда сам рвался на поединки, — Каныкей даже не заметила, как выскочили эти слова из груди.

— Вот, вот! Как бы я хотел, чтобы моим отцом был мой зять Манас, — Семетей тоже не мог сдержаться от обиды на отца.

Каныкей промолчала. В душе хотела закричать: «Да! Да! Семетей! На самом деле твой отец Манас!» Еле сдерживая себя от признания, она повела Семетея в приемные покои дворца. Она одела на Семетея шапку с куньей опушкой, что была на ее голове, когда Тайтору участвовал в скачках. Еще вытащила из сундука кементай.

— Это любимый кементай твоего зятя Манаса! — Каныкей чуть не прослезилась. — Носи с достоинством.

— Спасибо! — отозвался Семетей, обрадованный, что ему достались вещи сказочного героя.

Каныкей подала ему еще Аколпок, что одевал Манас поверх кементая, когда принимал участие в схватках с врагами.

— Не сможет пронзить ни одна стрела, — объяснила Каныкей Семетею качество безрукавки.

— Чудесная вещь, — полюбовался Семетей.

Одарила Каныкей Семетея еще и кандагаем, и сапогами. Повесила на пояс Семетея Бозкисе Манаса и кинжал Актинте. На плечи накинула сказочный меч Манаса Зулпукор. Семетей никогда в жизни не придавал значения своей одежде и оружию. А сейчас вещи родной тетки Каныкей были на устах у всех сказочников, возносивших подвиги зятя Манаса на уровень сказок. Эти вещи были святыми в понимании Семетея.

— На тебе подарок, Семетей! — Каныкей еще подала ему увесистый и толстый булдурсун с золотистыми украшениями. — Всегда держи в руке. Он у кыргызов главное оружие.

— Это что, тетя? — спросил Семетей у нее.

— Это толстая плетка, — ответила Каныкей. — Чтобы бить ею.

Она хотела сказать, что это подарок Манаса своему сыну, но вовремя остановилась. Еще рано было ей раскрывать, кто она на самом деле.

Далее Каныкей попросила остерегаться восьми ханов, которые были приглашены на праздник по вознесению Семетея в ханы Букары. Объяснила свои опасения тем, что, когда Манас приехал из Бейджина со смертельным ранением, они Манаса и Каныкей не поддержали, а предали с потрохами. Они не только не поинтересовались здоровьем Манаса, они отказались принять участие в судьбе каганата кыргызов. Если бы они поддержали Бакая, то Каныкей не оказалась бы в Букаре…

Семетей запомнил слова родной тетки, которая очень хотела, чтобы он запечатлел ее слова в памяти своей…

* * *

Как только Семетей уехал в гости к тетке Каныкей, хан Санжыбек из Анжияна собрал вокруг себя всех восьмерых ханов на беседу. Прибыли Уметей хан, сын Кокче из Сары Аркы, Сынчыбек из Самаркана и Кушбек, сын Козубека из Кокона. Жанаалы, Бурамбек и Каншыбек приехали вместе. Малабек из Маргалана вместе с Санжыбеком встречали гостей на беседу.

— Видели, что натворил Семетей с Теебалбаном? — спросил Санжыбек у всех ханов, как только они расположились вокруг дасторхана.

— Силач непомерных способностей, — ответил Бурамбек.

— Отец слег от неудачи, — сказал Кушбек сын Козубека. — Он так любил своего Теебалбана.

— Искалечил он Теебалбана на всю жизнь, — подтвердил Жанаалы.

— Это же борьба, — подключился Сынчыбек. — Никто не знает, что произойдет через мгновенье.

— А вы знаете, — исподлобья посмотрел на всех Малабек, — кто такой этот Семетей?

— Ну, как кто такой? — удивился Бурамбек. — Он же сын Исмаила.

— Да, да. Внук великого Атемира, — Сынчыбек подтвердил слова Бурамбека.

— Выходит, — Малабек улыбнулся, — вы ничего не знаете о Семетее.

— А что ты знаешь, — огрызнулся Жанаалы. — Выкладывай.

— Семетей — сын Манаса! — Малабек оглядел лица всех восьми ханов.

От удивления наступило всеобщее молчание.

— Да, да! Уважаемые ханы! Семетей — это сын Манаса. Я сам недавно узнал эту новость из уст Колой торе.

Он рассказал о том, что, когда среди ханов появился красавец во всеоружии, Малабек поинтересовался у хана Букары Колой торе о его происхождении. Колой торе ему рассказал, что красавец — это Каныкей, жена Манаса. А Семетей ее сын. Дело в том, что Каныкей передала сына на воспитание своему брату Исмаилу, чтобы не было угрозы жизни Семетея, сына Манаса. О том, что Семетей сын Манаса, знают только Колой торе и несколько старых людей Букары. Сам Семетей тоже не знает, что он сын Манаса.

— Почему ты рассказываешь всем свою сказку, — упрекнул его Санжыбек. — Ты же дал слово Колой торе никому не рассказывать его тайну.

— Тайное слово всегда становится явным. — Малабек продолжил: — Видели Семетея, каким кровожадным он растет. А ведь ему исполнилось всего двенадцать лет. Когда он узнает, что мы предали его семью, предали Манаса и Каныкей, нам всем несдобровать.

Все ханы понурили головы, вспоминая каждый свой грех перед семьей Манаса. Всем было стыдно за то, что никто из них не пришел на похороны великодушного богатыря. Никто из них не помог, не сберег семью кагана от притеснений Абыке и Кобеша. А ведь они все знали, что Каныкей и ее дворец подверглись разграблению от братьев Манаса.

— Так что, ждите, все ханы, — язвительно сказал Малабек. — То, что произошло с Теебалбаном, произойдет и с каждым из нас. Живьем он будет вырывать нам руки и ноги.

Мурашки пробежались у каждого по спине. Все вспомнили, как они на коленях стояли перед Семетеем, прося пощады для Теебалбана.

— Надо принять какие-то меры, — вымолвил Сынчыбек.

— Да, да! Наше будущее в опасности, — заметил Каншыбек. — Надо отправить его за отцом в небеса.

— Правильно! — поддержал его Малабек.

— Как? — удивился Жанаалы. — Я не могу с ним сражаться.

— Ясно, что никто не сможет с ним справиться в одиночку, — сказал Санжыбек. — Нужно отравить его.

— Давайте пригласим его в гости в Маргалан, — предложил Малабек.

— Он не согласится, — утвердительно сказал Санжыбек. — Надо, чтобы его Атемир отправил в гости к нам.

— Значит, пойдем к Атемиру, — сказал Малабек. — Попросим его, чтобы он отправил Семетея с нами в Маргалан.

— Должна быть какая-то веская причина, чтобы Атемир отправил его, — подключился к разговору Уметей.

— У Малабека дочь растет, — сказал Санжыбек. — Скажем, что хотим женить Семетея на его дочери.

При этих словах Кушбек повесил голову.

— Прекратите, — Бурамбек посмотрел на Кушбека. — На дочери Малабека собирался жениться наш друг Кушбек.

— Жениться успеет, — Санжыбек усмехнулся. — Она никуда не денется. Сначала мы должны справиться с Семетеем.

Больше никто не возражал. Никто не предлагал других способов уничтожить Семетея. Посоветовавшись, отправили для разговора с Атемиром двоих, Санжыбека из Анжияна и Каншыбека из Кашгара. Они скоро вернулись. Старик, говорили они, согласился очень быстро, ибо он об этом и не мечтал. Говорили, что еще охотнее согласился, когда узнал, что женить хотят на дочери Малабека. Устроили они свой праздник, будто Семетей уже у них в руках. Затраты окупятся с большой выгодой, подсчитали ханы, если голову Семетея привезут в мешке в Талас ханам Абыке и Кобешу. Они стали ожидать скорейшего появления Семетея во дворце Атемира.

* * *

Всю дорогу домой, во дворец Атемира, Семетей ехал обозленный на восьмерых ханов, о которых говорила тетка. Он хотел их наказать как следует. Но как? Все-таки они гости. Поэтому он хотел, чтобы их не оказалось во дворце дедушки, чтобы они не возбуждали в нем злобу и ему не пришлось бы марать руки. По приезду во дворец Атемира, Семетей, к своему огорчению, узнал, что ханы все еще празднуют, ожидая его возвращения, чтобы забрать его с собой в Маргалан. Они захотели его женить на дочери Малабека. Семетей удивился: это еще что такое? Разозлился еще сильнее оттого, что они уже решают за Семетея. Он пригласил семьдесят своих силачей. Всю ночь шла бойня в стане восьми ханов, которые исчезли из букарских земель на следующий день…

* * *

Семетей, лежа на тахте, вспоминал праздничные дни. С гордостью вспомнил о своей родной тетке. Какая она умница, она сама, одна, подготовила коня на скачки и выиграла. Ни одна женщина не смогла бы не только подготовить скакуна на скачки, но и как следует вести уход за конем. «Почему она не стала моей матерью?» Семетей вздохнул и повернулся на бок. Как ему хотелось стать сыном такой великой женщины. Он улыбнулся. Жалеть не стоит, она и приходится ему родной теткой, к счастью. Не такой уж далекий человек. Кстати, с аула тетки Каныкей виден был Гюль-Токой Кулешена. Как только вид на Гюль-Токой Кулешена встал перед его глазами, он вскочил с места и спешно начал готовиться к поездке в те земли, где, по словам дедушки, водятся чудовища и драконы. Да, нужно избавить все земли ханства от опасностей, от чудовищ и драконов. Надо, чтобы люди всегда чувствовали защиту своих ханов и предводителей. Оделся в святые вещи, полученные из рук тетки Каныкей. Повесил на пояс Актинте, накинул на плечи Зулпукор зятя Манаса и свой любимый лук с колчаном стрел. На левую руку посадил кречета Акшумкара и ударил по бокам Актулпара пятками ног. Актулпар помчался в сторону страшных и опасных земель Гюль-Токой Кулешена.

Утренний холодок в сочетании с лучами солнца предвещал странные события. Актулпар мчался навстречу предстоящему. Семетей проехал земли Ак-Чия и Май-Булак. Ехал по берегу малого озера Кен-Колчук, где отдыхала Санирабига еще девочкой. Тропинка привела его на небольшой перевал. На седле перевала Семетей осмотрелся по сторонам. Впереди виднелись густые заросли, среди которых росли горные тополя величиной с юрты. За зарослями зеленели высокие деревья, покрывая все дальнейшие земли, — лесная чаща, называемая Гюль-Токой Кулешена. Семетей улыбнулся. Сбылась его мечта. Теперь он встретит тех чудовищ и драконов, которые очень опасны для людей. Он не взял с собой друзей, чтобы не подвергать их опасности. Вдруг дедушка действительно окажется прав. Вряд ли сам дедушка видел этих чудовищ вблизи. Семетей понимал, что дедушка мог говорить со слов простых очевидцев. Но мертвая тишина в лесу говорила об отсутствии живых существ. Вся живность, птицы и мелкая дичь, видимо, прячутся в зарослях. Семетей ударил по доолбасу. Громкий звук пронесся эхом по всем закоулкам лесной чащи. Да, точно. Из разных мест полетело множество птиц, шумя на разные голоса. Фазаны, дикие гуси и куропатки поползли и полетели в разные стороны. Семетей кинул Акшумкара на фазанов. Вылетая, Акшумкар оттолкнулся так сильно, что Семетей вместе с конем чуть не свалились в обрыв. Акшумкар поднялся на необходимую высоту. Отыскивая глазами фазана, он кружился в небе. Семетей рванул на Актулпаре в сторону «скачущего» фазана, который летел совсем низко, то поднимаясь выше зарослей, то опускаясь до земли, чтобы потеряться из виду среди мелколесья. Акшумкар тоже увидел этого фазана и пустился стрелой к нему. Казалось, кречет вот-вот настигнет фазана и схватит когтями. Но произошло что-то непонятное. Акшумкар ударил фазана копытом. И фазан исчез в кустах, что были сложены в кучу и покрыты дерном. Семетей никогда не видел подобных сооружений. Он заметил, что таких куч очень много, и рядом с одной из них, дальней крайней, крутится какой-то человек. Семетей на Актулпаре подскакал к нему.

— Будьте здоровы, дядя! — поздоровался Семетей.

Человек, паршивый на вид, что сразу бросилось в глаза, не ответил, даже не повернулся в сторону Семетея. Юноша подумал, что человек, возможно, глухой. Он еще раз поздоровался громким голосом. Паршивый человек, как молча работал, так и продолжал заниматься своими делами. Не обращая внимания на Семетея, он нагнулся под кучей и начал поддувать огонь, чтобы он разгорелся. Семетей подтолкнул его палкой сбоку. Человек ударом руки выбил палку из рук Семетея, но даже не посмотрел на него. Пришла к Семетею яростная злоба. Ударил он по ягодице человека булдурсуном, что подарила родная тетка, изо всех сил. Медвежий рев человека разорвал тишину в огромном лесу. Эхо отчаянного голоса раздалось по всей земле Гюль-Токой Кулешена. Семетей приготовился отразить любые нападки обиженного человека.

— За что же ты меня бьешь, чужеземец? — закричал он. — Здесь тебе не Талас. И твоего отца Манаса я не убивал!

Знакомые слова, не родные Семетею, в устах человека словно навязывали ему духовную близость. Семетей был ошарашен. Когда человек повернулся к нему, Семетей увидел страшное зрелище. Исполосованное лицо с одним глазом, который недоуменно смотрел на него. Богатырское телосложение человека говорило Семетею о его непомерной силе.

— Что вы сказали?! — Семетей тоже закричал. Он принял слова старца за оскорбление.

— Я твоего отца Манаса не убивал! Его убил Конурбай! Хан калмыцкий! Так почему ты меня бьешь, сирота несчастный!

— Я — сын Исмаила, — буркнул Семетей, он подумал, что, может быть, этот человек не знает даже Исмаила.

— Ты всего лишь его помощник, — заявил человек. — Охраняешь его кречета Акшумкара.

Выходит, незнакомец знает про него больше, чем он сам. Семетей спешился.

— Дядя! Вы меня простите, что ударил, — Семетей поклонился. — Извините, что огорчил вас.

— Ладно, Семетей, меня зовут Сарытаз, — сказал человек. — Я вообще-то ждал твоего появления в землях Гюль-Токой Кулешена.

— Кто вы? — спросил Семетей.

— Я младший брат Колой торе Букары, — рассказал Сарытаз. — Старше меня было трое братьев. Мы родня Атемира. И по праву ханство принадлежит и нам тоже. Вот мы и сражались с Атемиром, чтобы поделить ханство. Я попал в плен, а двое погибли. Нас предал Колой.

— Как вы здесь оказались и что здесь делаете? — спросил Семетей.

— Меня осудили твой дедушка Атемир со своими братьями, — ответил Сарытаз. — Меня назначили углежогом. Вот и готовлю для них древесный уголь. Ежемесячно отгружаю на восьмидесяти верблюдах.

— А почему вы меня ждали?

— До меня дошла весть, что Каныкей сбежала из Таласа с маленьким сыном на руках и передала на воспитание Исмаилу. Вот тогда я подумал, что ты мое спасение.

— Каким образом?

— Тебе бы не сказали о твоем происхождении, — сказал Сарытаз. — Скрыли бы от всех. А я рассказал бы тебе, кто ты на самом деле.

— Так вот почему дедушка пугал меня чудовищами, — улыбнулся Семетей. — Чтобы я не мог вас встретить.

— Он посчитал тебя подобием Исмаила, — Сарытаз рассмеялся. — А ты сын Манаса великодушного, он этого не учел.

— Я на самом деле спасу вас, дядя Сарытаз! — Семетей почувствовал непонятное воодушевление. — Если вы мне рассказали правду.

— Я в этом не сомневался.

— А почему тогда не отозвались на мое обращение?

— Я хотел испытать твою настойчивость. Ты превзошел мои ожидания.

— Еще раз приношу свои извинения, дядя Сарытаз, — Семетей улыбнулся. — Любые ваши поручения будут исполнены.

— Спасибо, Семетей!

Далее он рассказал Семетею о подвигах Манаса, о его походе на Бейджин и о его смерти по возвращению в Талас…

Семетей сел на Актулпара. Сарытаз помог ему посадить на руку Акшумкара. Ударяя по бокам коня пятками, Семетей помчался к Букаре. Его теперь жгла обида на весь мир. На дедушку, на отца и на всех, кого он знал в жизни. Все его нагло обманывали, говоря, что он сын Исмаила, внук Атемира. Даже тетка Каныкей скрыла, что она сама и есть родная его мать. Мелькнула в сознании мысль, что, возможно, этот Сарытаз обманул, чтобы посеять смуту в душе Семетея. Как проверить его слова? Он понимал, что родители, даже дедушка не признаются ему, кто он на самом деле. Все будут утверждать, что его родители — Исмаил хан и его жена Кумушай.

Что делать? Семетей не мог сообразить, как заставить всех признаться, что он сын Манаса. «О-о, Тенгир мой! Подскажи, как поступить, чтобы признались родители, что они в действительности не родители мне».

* * *

Семетей не стал заезжать во дворец Атемира. Поехал он на холмик, что находился посередине тополиного сада, окруженного яблонями, где стояла сторожевая башня. Расседлал он Актулпара и отпустил щипать траву. Постелил, расправив потник рядом со сторожевой башней. Положил седло с олпоком на конце, чтобы использовать его как подушку. Прилег он на потнике лицом к сторожевой башне. Меч Зулпукор Атемира положил рядом с собой. Акшумкара кинул он в сторону тополей. Прикрылся кементаем Манаса, что подарила родная тетка Каныкей. Лег он неподвижно, сказал, что был он на охоте в землях Гюль-Токой Кулешена, где обиделся на весь мир.

Побежали вестники к самому Атемиру, сообщили ему, что внук его Семетей обижен на весь мир после охоты в землях Гюль-Токой Кулешена. Рассказали, что он лег возле сторожевой башни и лежит без движения. Атемир понял, что произошло то, чего он опасался всю взрослую жизнь Семетея. Он понял, что Сарытаз рассказал Семетею всю правду о его происхождении. Со злости на Сарытаза, горько пожалел, что оставил его в живых. Ему самому идти и успокаивать Семетея было очень тяжело. Как оправдаться перед ним, что вся его жизнь проходила в обмане, во лжи? Нет, он не сможет смотреть ему в глаза. Но о своих соображениях Атемир никому не говорил и отправлял людей к Семетею, чтобы тот прекратил свою обиду. Был у Семетея хан Исмаил, отец его, но он тоже не мог уговорить Семетея вернуться к обычному распорядку своего дня. Была Кумушай, его мать, которая тоже не смогла вернуть Семетея во дворец Атемира. Была у Семетея Алтынай, бабушка его, жена Атемира, уговаривала со слезами на глазах, чтобы он радовал всех своим присутствием на краю дасторхана. Семетей не обратил никакого внимания на просьбы самых близких ему людей. Прибежала к нему и Кишимжан, старшая дочь Исмаил хана, его сестра, которая с малых лет ухаживала за ним. Кормила, поила и заботилась все годы, пока он рос.

— Брат мой, Семетей, — говорила она. — Вставай, родной. Хану большого города не к лицу выражать обиду на весь мир.

Семетей не шевельнулся. Кишимжан с нежностью погладила его по голове. Со стороны Семетея не было ни ответных движений, ни каких-либо слов. Кишимжан позволила себе засунуть руку под мышку Семетея и пощекотать его как в детские годы. Семетей разозлился. Махнул рукой не глядя. Удар пришелся по щеке Кишимжан с такой силой, что она покатилась по склону холма. От обиды теперь разозлилась Кишимжан.

— Ты что, сирота! — закричала она. — Как ты смеешь поднимать руку на меня, будто я твоя жена!

Семетей даже не поинтересовался, что же с ней произошло после удара.

— Будешь ухаживать за ослом, — кричала она, — не станет он скакуном!

Семетей не шевельнулся.

— Родным не станет никогда, — продолжила Кишимжан, — сын чужого племени. Как ошиблись мои родители!

Семетей даже не повернулся.

— Беги, Семетей, в свои земли Талас, — заплакала Кишимжан. — Твой отец — Манас. Ты нам чужой — ты кыргыз.

Не успел Семетей повернуться к ней и поцеловать ее за правду. Она убежала со слезами на глазах, закрывая лицо руками. Прибыл к нему Колой торе, видимо, он приехал по желанию и по просьбе Атемира. Он должен был по возможности очернить Сарытаза, чтобы Семетей принял его слова за лживые откровения.

— Что с тобой, дорогой? — говорил Колой торе. — На что обижен, скажи. Где враг, который тебя обидел? Поднимутся все букарцы. Не дадим тебя в обиду.

Колой торе налил полную чашу шарапа.

— Семетей! На, выпей шарапа, — предложил Колой торе и поднял голову Семетея, чтобы ему было легче сделать глоток. — Не ешь, не пьешь уже неделю. Так нельзя, дорогой.

Семетей не хотел с ним говорить. Со слов Сарытаза он узнал, что тот предал своих братьев в пользу Атемира. Он плюнул предателю в лицо от имени дяди Сарытаза.

— Отпустите меня! — прокричал он. — Я вас ненавижу! Вы — предатель!

Колой торе сильно рассердился. Никто в жизни его так не оскорблял, с плевком в лицо. Назвал уважаемого человека города «предателем»! Бессовестный мальчик. Назвал его предателем когда-то только Сарытаз. Мальчик говорит его устами. Значит, они встретились.

— Ты что, мальчик! Я что, ограбил кыргызов в Таласе? За что держишь обиду на меня, будто я прогнал мать твою из Таласа. Это дело рук Абыке и Кобеша. Мстить мне за Манаса не за что.

Семетей не показал свое волнение.

— С ума сошел Атемир, — продолжил Колой торе. — Усыновить сына чужого нам народного героя.

Колой торе резко бросил голову Семетея, быстро собрался и ушел восвояси. Семетей открыл глаза.

Так выходит, что Сарытаз говорил правду. Не только дядя Сарытаз, но и другие ему близкие люди признались, что он — сын Манаса. Родная мать — Каныкей, а не Кумушай. Он вспомнил, что только недавно мечтал об этом. Надо ехать к матери Каныкей. Нужно расспросить ее обо всем и срочно ехать в Талас, чтобы познакомиться со своим родным народом…

Семетей немедленно собрался и вскочил на Актулпара. Направил он своего скакуна к аулу Каныкей. Он не мог предположить, как произойдет встреча с родной теткой Каныкей, теперь уже матерью. Каныкей, наверное, не поменяет свое отношение к нему. Она знала и относилась к нему как сыну и прежде. А вот сам Семетей…

Он увидел ее. Она тоже скакала на Акборчуке в сторону дворца Атемира. Ей передали, что Семетей не есть и не пьет целую неделю из-за обиды на весь мир. Материнское сердце Каныкей погнало ее к Семетею, предпринять необходимые меры, чтобы он вернулся к прежнему распорядку. Ел и пил вовремя, как прежде. Как прежде, радовал окружающих своим присутствием. Она ехала к нему в полном неведении, с глазами, полными слез, и горькой обидой на судьбу, что заставила заболеть родного ребенка.

Они встретились посередине дороги. Они смотрели друг на друга. Скакуны потихоньку шли друг к другу без понуканий. Каныкей не могла говорить и не знала, как поступить. Просто сидела в седле и рыдала от радости, что родной ее ребенок жив и здоров, и едет к ней, к матери. Она это почувствовала всем сердцем. Смеялись глаза, но лились из них слезы. Они были сладкими и вкусными. Такими казались Каныкей собственные слезы.

Семетей соскочил с коня и двинулся к матери. Все годы он ее знал как родную тетку. Теперь она стала для него матерью. Он сам желал оказаться сыном этой хрупкой, умной и чрезмерно боевой женщины. О-о, Тенгир мой! Неужели эта женщина родила меня?! Неужели она приходится мне матерью?! Семетей смотрел поверх головы Каныкей на Вечное Синее Небо и шел к ней распростертыми объятиями. Никак не мог добраться до нее. Те десять шагов, которые разделяли их скакунов, оказались самыми длинными в его жизни. И вот наконец он рядом с ней. И Каныкей падает к нему в объятия прямо с седла Акборчука с криком:

— Сы-но-ок, мой родной!

Как тяжело женщине, которая знает, что ее дитя находится рядом и не знает, кто его мать. Целых двенадцать лет Каныкей прожила с такой тяжестью на душе. Хочется обнять и прижать к груди собственного ребенка, но не можешь. Хочется приласкать и поцеловать в лоб с радостью, но не можешь. Всегда должна себя ограничивать, не проявлять нежности и даже не смотреть любящими глазами на собственного сына. Сегодня и сейчас Тенгир и Вечное Синее Небо вернули Каныкей возможность проявить материнскую любовь к сыну. Она гладила его по голове, целовала в лоб и смотрела любящими глазами в глаза сына. А Семетей никогда не чувствовал, что матери так любят своих детей. И жалел о том, что все двенадцать лет прошли без любви родной матери…

* * *

Семетей помог Каныкей сесть в седло Акборчука. Сам вскочил на Актулпара, и они вдвоем направились к аулу, где Каныкей провела двенадцать лет своей жизни без Семетея.

— Я очень счастлив, мать моя, — говорил Семетей по дороге. — Расскажи мне, почему бежала из Таласа. Почему не могла остаться среди своего народа?

— Расскажу, сынок, не торопись, — отвечала Каныкей. — Вот приедем в наш дворец. Поздороваешься с бабушкой, которая тебя спасла от смерти. Потом я расскажу все по порядку.

По приезду в аул они повернули в юрту Чыйырды. Она лежала, как обычно, на тахте, обложившись со всех сторон подушками. Семетей поздоровался с ней.

— Будьте здоровы, бабушка!

— Будь здоров, солнце мое! — еле слышным голосом ответила бабушка Чыйырды. В глазах у нее стояло удивление. Каныкей поняла.

— Энеке! — Каныкей обняла Семетея. — Семетей уже знает, что он твой внук!

— Аксарбашыл! — Чыйырды попыталась поднять голову. — О-о, Тенгир мой! Благодарю тебя!

— Я поеду в Талас, бабушка! Благословите мою дорогу, — попросил Семетей. — Потом мы перекочуем в родные земли.

— Благословляю, сынок мой! Пусть тебя берегут духи Манаса, Алмамбета, Чубака, Сыргака и Серека! Пусть они сопровождают тебя везде и во всем.

Она обняла Семетея, снова и снова вдыхая в себя из его груди силу жизни, чтобы добраться до Таласа.

Каныкей повела Семетея в свой дворец.

Конец ознакомительного фрагмента.