Мы и они

Николай Стрижов

Книга о взаимосвязи человека и мира. Эта связь может быть намного более сложной, чем это кажется на самом деле. Как и сам человек, возможно, намного более сложен, чем мы себе представляем.

Каллисто

Начальник перерабатывающей станции компании Зетта Григорий Иноземцев выглянул в иллюминатор и не обнаружил там как всегда ничего кроме безжизненной пустыни и гряды гор в 10 километрах от станции.

На спутнике царила вечная ночь. Солнце выглядело со спутника, как небольшая размытая точка и его света не хватало чтобы согреть и осветить этот безжизненный мир.

Компания Зетта была крупнейшей компанией по добыче редкоземельных металлов. На земле все ресурсы были давно исчерпаны и компания уже более тридцати лет добывала полезные ископаемые на планетах солнечной системы и за ее пределами.

По началу от станции на Калисто была хорошая отдача, но месторождений, находившихся у поверхности планеты, оказалось не так много, а добыча сложных месторождений была просто нерентабельной. Еще год и станцию закроют. Она почти выработала свой ресурс, а неодима, который добывали на планете почти не осталось.

Неодим был очень ценным редкоземельным металлом. Во много раз дороже золота. Без него, а точнее без сплавов в которые входил неодим было невозможно строительство космических кораблей.

Григорий сел за компьютер и просмотрел последние отчеты и поставил там, где необходимо свои подписи.

Григорию исполнилось уже сорок пять. Это пенсионный возраст для сотрудников, работающих в особо опасных условиях за пределами земли. А станция на Каллисто как раз обладала статусом особо опасных условий (ООУ).

Еще четыре месяца и он отправиться на землю. Затем еще месяц формальностей и он пенсионер. Денег за время работы в условиях ООУ накопилось более, чем достаточно и он планировал по крайней мере несколько лет после выхода на пенсии пожить где-нибудь на море в спокойном месте, чтобы восстановить свое здоровье и главное нервную систему. ООУ не зря носили такое название. Здесь каждая мелочь могла привести к трагедии. Разгерметизация, метеорит, землетрясение и бог его знает, что еще могло случиться в любой момент, а помощи здесь ждать не от куда — необходимо было справляться своими силами.

Пока за время его работы на станции никто не погиб ни один сотрудник несмотря на то, что было два случая разгерметизации одного из секторов, один раз небольшой метеорит пробил тамбур выхода, два раза выходила из строя системы очистки воздуха.

Каждый такой инцидент требовал сил и отражался на экипаже сильнейшим стрессом. Несмотря на то, что на такие станции попадали только люди с железными нервами у всех был свой предел и Григорий чувствовал, что уже достиг его. Последнее время он очень плохо спал, просыпался от кошмаров, в которых ему снилось, что станция либо разрушена метеоритом, либо в одном из отсеков возник пожар, а один раз ему приснилось, что после землетрясения на Каллисто из расщелин, образовавшихся на поверхности, выбрались страшные твари. Они быстро пробрались на станцию пожирая всех на своем пути. Григорий пытался от них убежать, но одна из тварей догнала его и обвила щупальцами. Сон был на столько реальный, что Григорий почувствовал смрад, идущий от пасти чудовища. Тварь открыла зубастый рот с четырьмя рядами зубов и уже хотела откусить ему голову, как он с криком проснулся весь покрытый потом.

Несмотря на мучавшие его кошмары он не обращался к врачу, а надеялся справиться с неврозом сам. На самом деле ему было стыдно обращаться к врачам с такими симптомами. Прилечу на землю и само все пройдет — думал он.

Григорий, был не женат. Как и многие дальние рабочие, как их называли дальрабы, тоже не имели семей. Кто будет жить с человеком, который работает на станции год и прилетает на землю раз в году на четыре месяца. Он слышал, что на станции было несколько пар, которые работали вместе, но все они были бездетны и даже работая на одной станции виделись не часто.

Григорий снова выглянул на иллюминатор и нажал кнопку интеркома — Драга, говорит главный. Я просил не ставить аппарат рядом со станцией. Ты что, инструкции не знаешь.

— Да какой рядом-то? Ответил интерком.

— Такой. Переставь левее.

Драгами назывались огромные машины, которые собирали руду, сами очищали ее и выдавали готовую продукцию для отправки на землю. Сзади у драги возвышался длинный транспортер, по которому руда подавалась в контейнеры, предназначенные для отправки.

Драга тронулась, по почему-то остановилась и начала крениться в сторону стации.

— Ты что делаешь? Твою мать! Заорал в интерком Григорий.

— Каверна, прямо подомной. Мощности не хватает. Она сейчас упадет!

Григорий нажал кнопку тревоги. — Всем по станции это не учебная тревога. Занять места по аварийному расписанию!

Драга продолжала медленно крениться. Станцию скорее всего не заденет. Если только транспортером немного. Григорий прикинул траекторию падения драги. Скорее всего заденет оранжерею.

Оранжереей назывался отсек, где выращивались овощи и фрукты для работников станции. Без этого модуля их бы ждал голод в течение как минимум недели пока прибудут дополнительные продукты питания с земли.

Драга покачнулась и упала набок. В каюте Григория зазвучал зуммер и на табло загорелась надпись — разгерметизация сектора Б2—3. Этот номер принадлежал сектору оранжереи.

— Ремонтная бригада. Разгерметизация модуля Б2—3. Приступить срочно к восстановлению.

— Уже идем. Ответил интерком.

Два сотрудника ремонтной бригады быстро одевали скафандры.

— Олег, не забудь взять ящик с герметизатором. Сказал начальник аварийной смены Гоша.

Ему особенно трудно было надевать скафандор т.к за время работы на станции он набрал, как он говорил, несколько лишних килограммов.

— Взял. Ты готов?

— Подожди минуту.

— Худеть нужно. А то так в скафандр скоро помещаться не будешь. Или наоборот наденешь скафандр, а снять не сможешь. Так и будет по станции в скафандре ходить.

— Все, одел. Выходим.

Они вышли на поверхность и заспешили к поврежденному блоку. Как только они увидели масштаб разрушения сразу связались с Григорием.

— Гриш, тут трындец! Транспортер порвал внешнюю и внутреннюю оболочку. Воздух продолжает выходить. Мы похоже потеряли оранжерею.

— Что значит потеряли? Заделывайте!

— Как заделывать то? Транспортер лежит. Только если убрать сможем заделать.

— Драга! Ты жив. Жив. Головой только об лобовое стекло ухреначился.

— Можешь попробовать поднять транспортер?

— Попробую. Пусть они отойдут.

— Аварийная, отойдите по дальше от транспортер. Попробуем поднять.

— Отходим.

— Драга! Давай, поднимай.

Транспортер заскрипел и медленно пошел в сторону от станции.

— Все, отошел. Идем заделывать. Воздуха много потеряли.

— Вадим, гони весь кислород в оранжерею.

— Понял. Переключаю.

Аварийные рабочие начали восстанавливать герметичность модуля.

— Давай не жалей клея. Еще лей.

— Да течет уже. Ничего. Клади заплатку и прижимай.

— Дыра слишком большая. Воздух все еще выходит!

— Давай вторую рядом. Вот так. Лей и прижимай.

— Гриша, проверь герметичность модуля.

Григорий посмотрел на приборы. Воздух продолжает выходить.

— Ребята, это Вадим. Кислорода больше нет. Давление поддерживать больше не могу.

— Аварийная, где-то травит.

— Так давай сюда еще одну заплатку. Вот прямо на стык клади. Прижимай.

— Гриша, что сейчас?

— Все. Модуль герметичен.

— Вадим подкачай давление в оранжерее. Там пять раз ниже нормы. Попортим все посадки.

— Гриша, нет больше кислорода.

— Когда сможешь пополнить запас? Часа три нужно.

— Блин. А водород есть?

Водорода на станции всегда было много. Он был продуктом распада воды на кислород и водород. Его почти не использовали, но хранили как аварийный запас для водородных обогревателей на случай снижения температуры на станции.

— Да полно.

— Доведи водородом давление в оранжерее до нормы.

— Опасно. Это же бомба.

— Ничего. Выключим там все электроприборы и будем обогревать водородными аварийными обогревателями. Понял меня?

— Понял. Выравниваю давление.

— Аварийная у вас ничего не травит?

— Все отлично. Заклеили.

— Тогда возвращайтесь.

— Понял. Все Олег. Идем.

— Вадик, как у тебя.

— Закачал до нормы. Поставил выработку кислорода на максимум. Надеюсь яблочки еще целы.

— Проверим, когда закачаем кислород. Заблокируй двери на всякий случай. И никому не соваться туда. Небольшая искра и мы взлетим на воздух.

— Уже сделал.

— Я верил в тебя!

Григорий сел на кровать и вытер со лба пот. Он вытянул вперед руки — пальцы тряслись как будто он играл на пианино.

Он посмотрел на экран монитора. Температура в оранжерее упала до десяти градусов.

— Вадик, температура падает в оранжерее. Поддай еще, а то все померзнет.

— На максимуме.

Григорий снова посмотрел на монитор, который показал падение температуры еще на градус. И это не странно. Если обогреватели не работали, то температура упадет очень быстро если учесть, что за бортом минус сто пятьдесят.

— Вадик, что-то не работает. Еще на градус температура упала. Что-то не так.

— Судя по всему два обогревателя из трех не работают. Пойти проверить?

— Давай быстро. Когда их проверяли последний раз?

— Как положено раз в год. Все работало. Выхожу.

— В оранжерее уже плюс 5. Критическая температура.

— Делаю что могу. Да, работает только один обогреватель. Пытаюсь включить второй. Наверно магистраль засорилась или водяная пробка. Нужно снимать его.

— Критическая температура… сказал вслух Григорий. — А если температура упадет до плюс трех включаться аварийное отопление. А реле отопления находятся в самой оранжерее. Чик — искра и до свидания.

Григорий старался вспомнить, как отключить аварийное отопление. Но его охватил ужас, которые парализовал его. Он просто сидел на кровати и смотрел на монитор.

— Плюс три.

Он не слышал не взрыва, не взрывной волны — вообще ничего. Все произошло очень быстро, как будто выключили свет и его вместе с ним.

Время работы третьей смены подходило к концу. Тридцать дальрабов потянулись из шахты к выходу. Работать в шахте было непросто. Особенно когда на тебе тяжелый скафандр. Любое движение требовало усилий и под конец смены сил оставалось только дойти до станции и упасть в кровать.

Когда они вышли из шахты каждый почувствовал вибрацию идущую от земли, а затем их озарила яркая вспышка. Все как один повернулись в сторону станции. На ее месте светился яркий шар огня.

— Вышка, ответьте третьей. Запросил станцию бригадир третьей смены Филип Суханов.

В ответ послышался только шум статических разрядов.

— Филя, что это? Заволновался самый молодой член бригады Вася Быков.

— Хрен его знает.

— Похоже нет больше станции. Сказал Павел Кузнецов. Опытный пожилой дальраб.

— Может что-то осталось?

— Ты что не видел? Скорее всего взрыв и не слабый. После такого взрыва от станции наверняка ничего не осталось.

— Прекратить споры. Идем к станции приказал Филипп.

Они двинулись в сторону станции. Не доходя до станции пол километра всем уже стало ясно, что целых модулей не осталось. На месте станции валялись обломки аппаратуры и множество тел сотрудников станции покрытых инеем. Не смотря на то, что взрыв был не таким сильным его хватило на то, чтобы разгерметизироваться все модули, которые были сделаны из специальной ткани и не могли выдержать даже небольшого взрыва не говоря уже о взрыве водорода в оранжерее.

— Приплыли! Сказал обреченно Филипп.

— Хуже. Ответил Павел. Я пойду проверю хранилище с воздухом. Там должен быть запас кислорода.

Павел пробрался через развалины к огромной белой цистерне. Посмотрел на показатель давления — ноль. Вот теперь точно приплыли. — Кислорода ноль. Наверно цистерна тоже повреждена.

Он, конечно, не мог знать того, что весь резерв кислорода был использован для поддержания давления в оранжерее.

— Филипп, что делать будем?

— А ты сам не догадываешься?

— Догадываюсь. Но не хочу просто сидеть здесь и ждать, когда закончится кислород.

— Побегай. Меньше мучится будешь.

— Ребята, как же так. Вот так вот просто задохнемся и все? Вася явно был в шоке. Ему не верилось, что жить им осталось максимум час-полтора.

— В шахте есть запасные баллоны. Тридцать штук.

— А толку?

— А может попытаться дойти до ближайшей станции?

— Это же двадцать километров отсюда.

— Хотя бы подойдем по ближе и вызовем их по рации, а они уже нас вытащат.

— Поближе это пять километров. У нас местные рации. Дальше не возьмут.

— Ребят, ну давайте попробуем! Чуть не плакал Вася.

— Ну давайте попробуем. Только даже с запасными баллонами мы пятнадцать километров не пройдем. Они же только на три часа рассчитаны.

— У нас еще есть у каждого запас на час — полтора. Попробовать стоит.

— Ну что. Попробуем. Все идут?

В наушниках раздалось дружное — Да!

У всех появилась надежда. Может быть удастся дойти. Может быть они еще поживут.

Все дружно двинулись обратно к шахте. Каждый взял по запасному баллону.

Филипп долго ориентировался на местности. Станция находилась за пределами прямой видимости и располагалась за небольшим холмом, а им обязательно нужно было выбрать кратчайший маршрут.

— Идем в направлении вот тех камней. Сказал Филипп и первым направился в указанном им направлении.

— А я как знал, что что-то случиться. Дома собирался уезжать в космопорт смотрю на часы а там 13:13. Нехороший знак. Даже думал может не лететь, но подумал глупости все это. А вот тебе и глупости! А я ведь хотел только на университет накопить. Думаю накоплю денег, поступлю в университет, девушку найду, поженимся. Я двоих хотел — девочку и мальчика. Даже имена придумал — Федя и Анька. Думал вернусь и на электронику в университет поступить. Такие специалисты на земле по зарез нужны и никаких тебе вахт и мрака этого черт его побрал. Тараторил Вася.

— Вася, побереги кислород.

— А как его беречь то. Сколько есть столько есть. Как беречь?

— Говори по меньше и дыши ровно.

— А, понял. А вы как думаете мы дойдем?

Филип оглянулся и строго посмотрел на Васю. Тот все понял и замолчал.

Филипу было жалко его. Совсем пацан еще. Ему бы жить да жить. Может быть и женился бы еще, детишек наделал, а не потратил всю свою жизнь работая на станции, как он. Филипп только сейчас понял, что на самом деле и не жил вовсе. Все надеялся доработать до пенсии и тогда уже пожить в полную силу. И осталось то ему до сорока пяти всего год. А он в жизни то еще ничего не видел. С восемнадцати лет дальраб. То там, то сям. Ну был на трех планетах и что. Холод, мрак и смены по четыре часа. Все везде одинаково. Разве это жизнь. Все откладывал на будущее, которого похоже уже не наступит. Не дойдут они до станции. В тяжелом скафандре они идут максимум три километра в час. То есть до станции еще шесть — сем часов. А у них запас у каждого на четыре часа.

Филип еще раз посмотрел на Василия. Тот шел, понурив голову смотря себе под ноги.

Я не дойду до станции, подумал Филипп и никто не дойдет. Они идут просто потому, что пока не кончился кислород у них есть надежда. Тем не менее каждый понимает, что кислорода не хватит. Упорное существо человек. Даже если знает, что умрет все равно цепляется, ползет, тратит силы. А кокой смысл? А такой — просто сесть и ждать смерти не каждый сможет. Кишка тонка. Ими ведь не сила, а их слабость толкает вперед. Идут и верят в чудо, но чудес не бывает.

— Вихри враждебные веют на нами. Запел вдруг Василий.

— Вася!

— Все понял. Молчу.

Вот неугомонный человек. Чудес не бывает. Не бывает. А вот если я отдам Васе свой запас у него будет шанс. А не сотворить ли мне чудо? Если без соплей, то все они здесь сдохнут. К гадалке не ходи. И если честно признаться себе, и я тоже. В принципе я уже мертв. Еще три часа ничего не решат. Умаюсь только по дороге. Он подошел к Василию и похлопав его по плечу протянул ему свой запасной баллон.

— Откуда?

— Лишний был.

Вася радостно взял баллон и приладил его к скафандру.

Филипп остановился, делая вид, что ориентируется на местности. Когда все прошли мимо него он зашел за ближайший камень сел на черный как смола песок и прислонился к камню.

Вот такая вот жизнь. Подумал он. Пока ты строишь планы жизнь уже придумала для тебя свой план. Он не собирался сидеть и ждать пока кончиться кислород. Мучительная смерть. Лучше просто нажать кнопку отсоединения шлема. Из за разницы давления шлем улетит высоко вверх, а я просто мгновенно потеряю сознания от перепада давления. Я даже не почувствую ничего. Хотя может быть что-то и успею почувствовать, но это лучше, чем задыхаться от нехватки кислорода минут десять минимум, а может и больше.

Он поднялся и посмотрел в след уходящей группе. На самом деле нужно было еще в шахте посчитаться и кто проиграет отдает свой запас другому. Так хотя бы у половины группы был бы шанс дойти. Может еще не поздно? Да нет, далеко уже ушли. Пока догоню нечем делиться будет.

Почему я не подумал об этом сразу? Испугался? Да, тоже сначала надежда была дойти. Эх надежда. Странная штука. Даже, когда уверен, что смерть уже вот она рядом все равно на что-то надеешься. Все понадеялись и все умерли — такой вот результат. Сложно трезво мыслить глядя смерти в глаза. Надежда все карты путает. Кислорода на час, а до станции пять часов, а все равно думаешь — а вдруг хватит. Буду как-нибудь потихоньку дышать и дойду.

Филипп поднял глаза и посмотрел на звезды. Хорошо жить. Даже здесь. Темно, холод, черный песок везде, а жить все равно хочется. А зачем? Чтобы дойти до станции и снова все сначала — смены по четыре часа, холод и бесконечная усталость после вахты? В чем смысл всего этого? Да не в чем наверно. Прожил считай впустую и дальше жил бы тоже в пустую, а умирать все равно не хочется. И жизни нет и смерть не мила. Как это называется — пат? По-моему да. Это когда и шаха нет и ходить некуда. Не помню уже ничего. В ведь первый разряд по шахматам был. Надежды подавал. Черт меня дернул в дальрабы пойти. А все опять она — надежда. Надеялся проработать двадцать пять лет, заработать бабла кучу и пожить уже потом. Все-таки вредная вещь эта надежда. Просто способ отложить что-то на потом, на будущее, которое не всегда бывает. Эх, знал бы прикуп жил бы в сочи. А и правда. Хоть дворником. Зато тепло и море рядом. А деньги — что деньги — тоже надежда, что, когда заработаешь потратишь. И вот так пашешь всю жизнь в надежде потратить. А мне деньги и оставить не кому. Родители умерли давно, детей нет, родственников нет. Даже детишкам в дет дом уже не переведу. А нужно было завещание составить, но опять надежда, что ничего со мной не случиться.

Он еще посмотрел на звезды и нажал кнопку отсоединения шлема и тут же потерял сознание. Как он и надеялся все произошло мгновенно.

— Филипп, правильно идем-то? Спросил Павел теперь шедший первым.

Ответа не было.

— Филипп!

Павел огляделся и увидел на скафандре Василия два запасных баллона.

Земля тебе пухом Филипп, подумал он. И мне. Он подошел к Василию и протянул ему свой запасной баллон.

— Еще лишний? Спросил удивлённый Василий.

— Лишний.

Василий взял баллон и сразу приладил его к скафандру сзади.

Павел остановился и посмотрел ему вслед. Теперь точно дойдет. Он также, как и Филипп пропустил группу, и пошел назад. Он хотел найти Филиппа. Нашел он его достаточно быстро. Тот сидел прислонившись к камню. Шлема на нем не было. Лицо Филиппа покрывал иней.

— Жаль друг. Думал еще поговорить с тобой. Ну по крайней мере я в лучшем положении. Я знаю, как буду выглядеть, когда сниму шлем. Египтяне хоронили мумии в пирамидах и зря. Нужно было хоронить их на Каллисто. Здесь мы с тобой Филя пролежим вечно. А потом ученые научатся оживлять людей, которые лежат в криогенных камерах, найдут нас с тобой через миллион лет оживят, а мы такие — А где база, где все остальные? Вот смеху будет! Подумал Павел.

Хотел извинится перед тобой, что девку тогда от тебя увел. Увел и бросил. Извини — молодой был не опытный. Нахрен мне эта девка тогда нужна была? Сам не знаю. Он положил руку на скафандр Филиппа. Ну прощай друг — сказал он и отстегнул свой шлем.

До базы добрался только Василий и Антон, которому тоже кто-то отдал свой запас кислорода. Остальные члены экипажа постепенно отстали от Василия и Антона и они только подходя к базе заметили, что остались вдвоем. И только попав на базу Василий понял благодаря кому он еще жив.

Сообщение о гибели базы и двадцати восьми дальрабов было немедленно отправлено в корпорацию Зетта.