Доперст: быть живым – страшно!

Николай Стародымов, 2022

Доперст: бездушная и бездумная функция, которая вдруг обрела плоть и душу, стала человеком в неведомом ей мире. И теперь ей нужно встраиваться в этот мир – без документов, без прошлого, без образования, без специальности… А ведь где-то по Зелёной улице ходит трамвай, который может увезти его в прекрасный мир… Только где они – Зелёная улица и волшебный трамвай?.. Мы только думаем, что наш Мир – единственный в Мироздании. На самом деле Миров – множество. И есть сущности, которые могут провести любого из нас из одного Мира в другой. А вдруг сам проводник забудет путь и заблудится?.. Да ещё влюбится в чужом и чуждом для него, и в родном для нас Мире?.. Так понаблюдаем за ним, читатель!

Часть первая

Первое, что я почувствовал в своей новой ипостаси, насколько мне холодно. До того момента я даже не предполагал, что существует температура, что физическое тело нуждается в том, чтобы температура внешняя пребывала в гармонии с температурой, потребной организму.

Стояла ночь. Улицу неровно освещали редкие фонари. Вдоль тротуара неряшливо громоздились заледенелые комья грязной слипшейся массы — в сознании с запозданием всплыло слово «снег».

Видел ли я его, этот грязный смёрзшийся снег, когда ехал в дребезжащем трамвае?.. Не помню…

Да и какая разница?.. Главное, что там, в кабине всегда оставалось тепло и комфортно.

Или просто я в той своей ипостаси не чувствовал холода?.. И вообще не чувствовал погоды?..

Я огляделся. Грязная полутёмная улица… Громады домов с редко освещёнными окнами…

И я посреди улицы. В лёгонькой форме вагоновожатого, в тоненьких туфельках, в нелепой многоугольной фуражке…

Куда идти?.. Что делать?..

Как в этом Мире можно жить?!!

И что вообще означает это понятие: «жить в этом Мире»?..

Мне становилось страшно. Пустынно… Одиноко…

Меня вдруг переполнила невесть откуда возникшая волна самых разных чувств. В ноздри ворвался поток совершенно незнакомых запахов — да и как они могли оказаться знакомыми, коль раньше я просто не знал, что такое запах!.. Даже звуки, которые я теперь слышал, оказались мне незнакомыми…

До этого момента я оставался просто рядовым доперстом. А с этого — Доперстом. Личностью в единственном числе.

Я — Доперст!

Я — Доперст?..

Я почувствовал, как меня, вместе с холодом, захлёстывает паника.

Я был Доперстом! Я был Доперстом, до того момента, как этот идиот Макс отпустил меня. Лишил меня моей сущности, моей функции, моего изначального предназначения!..

А теперь… Какой я теперь Доперст?.. Кто я?.. Что я?..

Но надо ж что-то делать!.. Что?.. Не знаю. Зачем?.. Не знаю. Куда-то идти!.. Зачем?.. Куда?..

Не знаю!!!

Я направился с проезжей части — что-то изнутри меня знало, что здесь оставаться небезопасно. И тут же поскользнулся, едва не упал. Даже для меня, делавшего первые шаги в этом Мире, стало очевидно, что лёгонькие туфельки на гладкой подошве — не лучшая обувка для ходьбы по обледенелому асфальту.

Вспомнилось, что обратил внимание на ноги Макса, обутые в новенькие удобные тёплые ботинки на толстой подошве. Хоть бы оставил их мне, сволочь!.. Зачем они ему в том Мире, где жители попросту не знают, что такое мороз?!.

Меня начал колотить озноб… А душу всё полнее наполняли два чувства: озлобление на Макса и жалость к самому себе.

Теперь я понял, что такое душа — и мне не понравилось это открытие.

* * *

Дверь в подъезд оказалась приоткрытой. И оттуда дохнуло теплом, а также какими-то непонятными мне запахами… В другое время этот запах мне вряд ли показался бы приятным, однако теперь не он определял моё стремление войти — сейчас преобладало тепло.

Я втиснулся в тёмное нутро подъезда. Именно втиснулся — дверь оказалась заклиненной в приоткрытом положении, и не желала подаваться ни в одну сторону. Тут же ударился в темноте обо что-то, однако разбираться, обо что именно, не стал. Впереди обозначились едва освещённые струящимся из окна тусклым светом выщербленные ступеньки.

В той, прежней своей ипостаси, я легко видел в темноте. Вернее, я даже не воспринимал темноту как нечто непроглядное. Просто при любой освещённости я легко различал всё, что требуется. А тут…

Всё, абсолютно всё, что со мной случалось в это время, происходило впервые!.. Я впервые ощущал холод, темноту, страх… Я впервые узнал, что есть душа, необходимость самостоятельно принимать решения…

Например, я понятия не имел, что нужно делать в такой обстановке: когда вошёл в холодный тёмный подъезд. Просто искал какое-то местечко, в котором оказался бы источник тепла.

…Итак, в полутьме я разглядел ведущие вверх ступеньки.

Однако подняться по ним я не успел.

Полуэтажом выше вдруг распахнулась дверь, и в глаза ударил поток ослепляющего яркого света. Из него словно выдавилась тёмная человеческая фигура.

— Чего тебе, бомжара?.. — с какой-то весёлой злостью спросил голос — не вызывало сомнения, что вопрос обращён ко мне.

Только что я не знал этого языка. Однако теперь вдруг понял, что этот язык — мой родной, и что я умею на нём разговаривать.

— Погреться бы… — срывающимся от сотрясающей тело дрожи отозвался я. — Замерзаю…

— Ща я тебе хлебало согрею! — сообщил голос.

И кто-то начал спускаться по ступенькам.

— Да брось его, Костян! — окликнул кто-то из сияющего нутра распахнутой двери. — Ещё с бомжами ты не связывался!..

— И то! — согласился спускавшийся. И — уже мне: — Дай дорогу, бич, а то передумаю!..

Я подался в сторону. Послушно и поспешно.

Парень, которого назвали Костяном, весело гикнул, и громко толкнул входную дверь. Та гукнула, однако не поддалась. Костян громко произнёс несколько непонятных мне слов. И тут же вроде как осёкся.

— А ты и в самом деле валил бы отсюда на хрен! — послышался от светового пятна второй голос. — А то Костян вернётся скоро — магазин тут рядом…

— Замерзаю… — просипел я.

— Ну, это вопрос не ко мне. Я не мать Тереза, и не служба спасения, и даже не ЖКХ…

И светлый дверной проём угас.

А с улицы донёсся голос Костяна:

— Да я-то местный, командир!.. Вы лучше вон бомжа заберите, пока он дуба у вас на участке не врезал — в одном-то пиджачишке… — и снова добавил какие-то слова, которых я не знал.

— На хрен нам твой бомж!.. — ответил ему другой голос.

— А вы посмотрите — он вроде как в форме…

— В форме?..

Дверь снова попытались открыть. И мне в глаза ударил яркий луч — на этот раз исходящий из одной точки.

— Гражданин, ваши документы!..

Признаться, к этому моменту я уже вообще мало что соображал от пронзительного лютого холода.

— У меня ничего нет, — я обхватил себя руками, стараясь унять сотрясавшую тело крупную дрожь.

— Как так-то?..

Я почувствовал, как по телу ловко прошлись чьи-то руки…

— И в самом деле, ничего… — услышал я чей-то голос. — И на бомжа не похож… И амбре нет…

Голос стал немного благожелательнее:

— Что случилось-то?..

— Макс… Сволочь… — только и смог выдавить из себя я.

Подошедшие чему-то засмеялись.

— Бывает, — сказал один. — И на Ё бывает и на Я бывает… — И спросил у второго: — Что делать-то будем?

— Жалко оставлять-то, — отозвался тот. — Окочурится ведь, отписывайся потом… — И — уже мне: — Идти-то можешь?..

Ответить я не успел.

— А куда он денется! — вместо меня ответил первый. — Или дойдёт, или окочурится — не на себе ж его волочь!.. — И — тоже мне же: — Пошли, терпила!

* * *

Отделение полиции оказалось совсем рядом — буквально за тем самым углом, за который укатил трамвай.

Хотя к этому времени я совсем уже закоченел, а всё же мелькнула мысль: неужели они тут даже и не заметили эту дребезжащую колымагу, которая прокатила по переулку, в котором и рельсов-то отродясь не прокладывали…

— Принимай постояльца, Санёк!

Санёк, полноватый седоватый мужчина в форме, поначалу скользнул по мне привычно-равнодушным взглядом… Однако потом в его усталых глазах включился интерес.

Да и как не заинтересоваться?.. С мороза — такое явление: закоченевший человек в летней одежонке!..

— Кто это? — с любопытством спросил он у патрульных.

— А… его знает! — словоохотливо ответил приведший меня полицейский — судя по голосу, тот, которого я про себя называл Вторым. — В подъезде околевал — в таком вот виде. Представляешь?..

— Кто такой, горемычный? — Санёк обратился ко мне.

— Доперст, — отозвался я, а сам обессилено потянулся к изломанной лавке, стоявшей у стены.

— Эй, ты куда? — приподнялся из-за стойки Санёк.

— Да ладно тебе! — махнул рукой Второй. — Совсем задубел терпила… Его какой-то Макс обобрал…

— Макс? — задумался Санёк и опустился на место — теперь мне его видно не было — только мелькал в окошке над стойкой седой хохолок, торчащий на макушке. — Который из них?..

— А… его знает? — универсальной формулой ответил Второй. — Ни документов, ни денег, ни часов… Ни платка носового… У него даже карманы зашиты! — добавил он голосом, будто только вспомнил самое главное.

— Да поди ж ты!.. — дружно, в один голос, удивились они вдвоём: и Первый, и Санёк.

— Вот и поди ж!.. Клапана на пиджаке есть, а карманов — нетути!

— А на брюках?

— То же самое…

Теперь они уже глядели на меня в три пары глаз — удивлённых и откровенно сочувствующих.

А меня в тепле неумолимо клонило в сон.

— Ладно, утром пусть с ним разбираются… Кто у нас там дежурит завтра?.. Эй ты, горемыка, не спать!.. Сам до «обезьянника» иди!.. — и он повелительно указал, куда именно.

Пришлось подниматься и идти. За углом оказался крохотный коридорчик, из которого решётчатая дверь запирала пустующую камеру.

* * *

В камере оказался широкий голый дощатый лежак.

Я помню, что его увидел. А как добрался до него и устраивался, в памяти уже не сохранилось.

Да и не удивительно, наверное.

Потому что потом я увидел удивительный сон.

Прежде всего, до того я вообще никогда не видел снов. И понятия не имел, что это такое.

Однако, даже учитывая данный факт, сон показался мне совершенно удивительным.

Снилось мне, будто я по-прежнему нахожусь всё в той же камере, в которую меня сопроводил Санёк. И я прекрасно понимаю, что сплю — согревшись в благодатном тепле полицейского участка. Однако вроде как уже одновременно и бодрствую — отдохнувший и умиротворённый; как будто беды, которые на меня обрушились, куда-то подевались, рассосались…

И будто в камере я уже не один, а напротив меня в большом удобном кресле расположился высокий сухощавый, немолодой уже мужчина в лоохи — облачении, в котором принято ходить в Соединённом королевстве, но никак не в Мире, куда меня занесло. Да и уютное кресло как-то совсем не вписывалось в интерьер «обезьянника» — в моём сознании откуда-то всплыли эти слова. Такого кресла не могло тут оказаться — ни по интерьеру, ни по габаритам.

Так вот, сидит тот мужчина, и смотрит с каким-то непередаваемого накала ехидным любопытством.

— Что, дружище, удружил тебе наш приятель? — подмигнул он мне весело и ободряюще.

— Какой приятель? — не сообразил я. — Костян, что ли?..

— Да какой Костян, Тёмные Магистры с тобой!.. — коротко хохотнул визитёр. — Я о Максе!..

Вспомнив обо всём, что со мной произошло в течение минувших нескольких часов, я почувствовал, насколько мне себя стало жалко.

— Убил бы! — с чувством ответил я.

Гость как-то очень злорадно рассмеялся, понимающе кивнул.

— Я ему об этом непременно сообщу! — с удовольствием пообещал он. — А ты не теряй эту цель: вернуться в наш Мир, чтобы набить морду Максу. Как утратишь цель, ради которой стоит стремиться вырваться из гнусного бытия, так в нём и застрянешь! Конечно, одного только стремления к цели недостаточно, но без него — никак не вырваться.

— Уж я-то не утрачу! — пригрозил я.

— Вот и чудесно! — обрадовался гость. — Так и дерзай!..

Он с любопытством оглядел камеру.

— Да, это не Холоми… — констатировал с сарказмом. — И даже не Нунда!.. Ну да тем лучше: сильнее захочешь вырваться из этого Мира…

Признаться, я ничего не понимал в происходящем. Визитёр это почувствовал. И перешёл на деловой тон.

— А теперь слушай меня внимательно, друг мой!.. Меня зовут сэр Джуффин Халли, я — господин Почтеннейший Начальник Малого Сыскного войска… Впрочем, ты это и сам знаешь. Это я создал тебя… Ну, или призвал из небытия — неважно, не в терминологии дело. И это я же велел тебе забрать и привезти Макса в Ехо. По моему же недогляду позднее ты привёз и другого путешественника — маньяка… Соответственно, получается, что по моей же косвенной вине ты оказался в этом Мире, из которого Макс сумел сбежать.

Я мало что понимал и теперь. Однако почувствовал, что Джуффин намерен мне помочь, а потому слушал внимательно.

Неведомо, как бы я себя вёл, будучи в человечьем обличии, да в бодрствующем состоянии. Однако я спал! И к тому же в ипостаси Доперста-перевозчика имел мало свободной воли, да и не особо нуждался в том, чтобы задумываться над какой-либо задачей.

Не вызывало сомнения, что всё, сказанное Джуффином, имеет смысл, имеет цель, которые я непременно пойму.

О том, что человеку свойственно забывать сны, я ещё не знал. Даже сны вещие, даже пророческие…

— Дело в том, друг мой, что Макс был и остаётся человеком этого Мира, в котором ты залип, однако он сумел сбежать отсюда, — продолжал между тем сэр Джуффин, качнув рукой в сторону решётки. — Вывод очевиден: значит, такой же шанс есть и у тебя — тем более что ты этому Миру вообще не принадлежишь, ему на тебя наплевать, и твоему бегству он препятствовать не станет, он его даже не заметит. А вот как это сделать — это уж, брат, ты сам…

Мне показалось, что эти слова он произнёс с сочувствием.

А может он просто пожелал, чтобы мне в его голосе послышались нотки сочувствия.

В тот момент я ещё не знал о существовании лицемерия вообще, и о непревзойдённом умении сэра Халли изображать любое чувство, которое он на данный момент сочтёт нужным.

— Я сейчас уйду, а ты проснёшься — бодрый и собранный. Дальше жить тебе предстоит самостоятельно. Ни помогать тебе, не защищать я не стану — во-первых, в этот Мир я могу являться только в чужих снах, а во-вторых, выкарабкиваться ты должен самостоятельно. И не только ты — принципиальные проблемы каждый обязан решать сам. Единственное, что я постараюсь тебе обеспечить — тебя здесь не убьют и не покалечат. А вот обо всех остальных неприятностях позаботься сам… В смысле, как их избежать, — засмеялся сэр Джуффин.

— Но как я тут буду жить? — попытался я его остановить. — Где?.. Как зарабатывать? — мысль о том, что придётся зарабатывать средства на жизнь, вдруг тоже всплыла сама собой.

— Разберёшься, — как-то легкомысленно отмахнулся он от вопроса. — Навыки Доперста всё равно остаются с тобой!.. Некоторые, во всяком случае… Но в качестве стартового капитала я хочу дать тебе один совет, и одну информацию. В первый и в последний раз — имей это в виду! По единственной причине: за поступки Макса я в какой степени несу ответственность.

Он наклонился вперёд, опершись рукам о подлокотники. Локти его поднялись выше плеч, и лицо с острым взглядом и хищным носом как-то очень близко оказалось от моего. Мне он показался похожим на большую птицу — вроде как опасную, однако лично для меня нестрашную…

— У тебя нет документов, и с этой проблемой тебе придётся что-то делать. Но для этого тебе следует придумать имя, и легенду, кто ты и откуда… Допустим, Доперст, коль уж ты так назвался, потянет на фамилию… Перст — это на местном наречии значит «палец»… А вот дальше — думай сам.

— Это совет, — понял я. — А информация?..

Джуффин засмеялся, откинулся на спинку кресла. Теперь руки его вытянулись вдоль подлокотника.

Мне подумалось, что на этом подлокотнике удобно сидеть. Однако делать это дозволено только любимчикам.

— Информация тебе понравится больше, — как-то интимно понизив голос, пообещал сэр Джуффин. — Чтобы вызволить тебя из участка… В общем, слушай меня внимательно, и запоминай: повторять не стану!.. Сейчас сюда придёт уборщица. Вы с ней познакомились два месяца назад у Тре-карёва на дне рождения. Ты её потом провожал после вечеринки…

— Да как я её мог провожать?.. — не понял я.

Однако Джуффин опять ехидно засмеялся:

— Да вот так!.. Главное, что она это помнит — ту вашу прогулку по осеннему городу!..

— Вы ей внушили ложную память! — сообразил я. — Ловко!..

— Пустяки! — небрежно отмахнулся сэр Халли. — Ничего сложного. Ты же сам встречался с людьми из Мира Матрицы, знаешь, насколько это просто: создать иллюзию чего угодно — что реальности, что обмана…

Он поднялся.

— Всё, друг мой, прощай! Дальше выпутывайся сам!.. — повторил он своё напутствие. — Я с интересом понаблюдаю, как ты тут станешь трепыхаться, но на мою помощь больше не рассчитывай!

Сэр Джуффин шагнул к решётке, запиравшей камеру.

— Погодите! — воскликнул я, лихорадочно соображая, что бы ещё у него спросить важное при столь мизерном объёме информации. — А как хоть её зовут-то, ту мою знакомую, что придёт?

— Молодец! — одобрительно кивнул, оглянувшись, колдун. — А я поспорил сам с собой на корону — сообразишь ты спросить имя или нет. Правый карман выиграл! — он достал из левого кармана золотую монету с профилем мужчины в королевской короне, показал её мне и опустил в правый. — Хорошая примета для начала сомнительного мероприятия… Ты веришь в приметы?..

— Не знаю, — растерянно отозвался я.

— Напрасно! В добрые приметы верить нужно непременно!.. В плохие — необязательно… А зовут её… Вот тут, Доперст, я даже не вмешивался, но сама судьба одарила тебя Надеждой!

— В каком смысле? — не понял я.

— В самом прямом. В этом Мире есть такое женское имя — Надежда. Вот её я тебе и дарю в спутницы!

Нет, всё же в его глазах сквозь едкое ехидство чуточку проглядывало искреннее сочувствие.

— Всё, Доперст, прощай! Мой последний тебе подарок — это некоторые знания об этом Мире, которые я вложил в тебя за время нашей беседы… Чтобы ты не слишком пускал пузыри.

И он шагнул прямо в решётку. С этой стороны он в неё вышел, а сквозь прутья наружу не просочилось ничего.

* * *

Проснулся я не то потому, что так велел Джуффин, не то от шума. Кто-то ходил, цокая каблуками по кафелю пола, громко разговаривал, глухо бряцал какими-то предметами.

И в самом деле чувствовал себя бодро и готовым к действию. Ночной растерянности — как не бывало.

Оглядел себя — как выгляжу. Строгий костюм, немного похожий на униформу, однако без каких-либо знаков различия… Надо же, и не помялся!.. Интересно, это только поначалу он такой, или вообще не мнётся никогда?.. Сорочка, галстук, туфли… Всё в норме.

Да и то — они же из мира эфемерного в Мир реальный материализовались всего лишь минувшей ночью.

И откуда-то ж я знаю, что одежда может мяться, трепаться… Информационный подарок Джуффина?..

Фуражки нет… Да и ладно, как-то глупо она показалась мне выглядевшей. Где я её потерял-то?..

Провёл рукой по лицу. На щеках и подбородке обнаружилась колючая щетина — и что теперь с ней делать?.. Тоненькие усики…

Ну что ж, пора начинать действовать. Для начала — реализовать информацию, полученную от сэра Халли.

Я поднялся с топчана, одёрнул куртку, подошёл к решётке, сквозь которую виднелся кусочек коридора с глухой стеной напротив.

Выглянув, насколько это представлялось возможным, сквозь прутья решётки наружу, я сразу увидел женщину. Она как раз распрямилась, поднимая ведро, из которого торчала рукоять швабры.

Наши взгляды встретились.

И я понял, что Джуффин меня не обманул.

— Надежда? — спросил я.

Она посмотрела внимательно, нахмурилась… Мучительно старалась сообразить, кто я такой.

— Привет, — отозвалась женщина. — Где-то я тебя видела…

Вот с этого момента во мне начала нарастать уверенность, что у меня есть шанс отсюда вырваться.

— Видела! — насмешливо хмыкнул я. — Ты меня не просто видела, а я провожал тебя с суаре у Трекарёва…

— А, точно, у Трёшки мы познакомились…

Её лицо расплылось в приветливой улыбке. И улыбка эта показалась мне немного смущённой…

Мне вдруг как-то совершенно очевидно стало, что именно в этот момент и активизировалась её ложная, внушённая память.

Что там этот поганец Джуффин ей внушил?..

Мне показалось, или и в самом деле где-то в уголке сознания кто-то едва слышно хихикнул?..

Ну да, он же сказал, что станет следить!.. Вернее, наблюдать…

Зритель хренов!..

— Как ты сюда попал-то? — она кивнула на решётку, опустила пластмассовое ведро на пол, стянула с руки резиновую перчатку, поправила выбившийся из-под косынки локон.

— Да вот, забрали ночью — ни документов, ни денег… — честно ответил я. — Ни пальто…

Женщина искренне удивилась:

— Да как же это тебя угораздило?..

— Макс удружил…

— Какой Макс?..

— Ты не знаешь…

Она смотрела на меня. Молчала.

— Выручай, Надежда! — просительно заканючил я. — Сама ж знаешь: без документов я куда?.. Сейчас закроют до выяснения…

— А я куда тебя дену? — мне показалось, что она спрашивает по инерции, сама же уже всё решила.

— Ну придумаем что-нибудь… Только вытащи, пока «дело» не завели, а там выкрутимся как-нибудь…

Право, я сыпал терминами, не понимая их смысла — и в самом деле Джуффин подкинул фразеологии…

— Ладно, жди!

И ушла.

И мне во всей полноте стало ясно, насколько сейчас решается моя судьба. Если договорится — я выйду, и на какое-то время буду обеспечен крышей над головой, теплом, а также временем для того, чтобы найти выход из положения.

Если же не договорится — крыша над головой мне тоже будет обеспечена. Только совершенно иная…

* * *

Мы вышли из отделения вместе.

Дежурный Санёк скабрёзно подмигнул Надежде. Демонстративно поднял вверх заполненный бланк, неровно разорвал его и бросил в корзину.

— Отдыхай!.. — хохотнул он.

И ещё раз подмигнул — уже непонятно кому из двоих.

— Язык попридержи! — беззлобно откликнулась Надежда. — А то гляди: и я свой развяжу!..

Санёк встревожено вильнул глазами.

— Да ладно, ладно…

Дверь за ними захлопнулась. Сразу дохнуло холодом. Но и свежим морозным воздухом — в камере аромат стоял тот ещё!..

Я поплотнее запахнулся в куцее ношенное пальтецо — из «конфиската», туманно пояснил дежурный.

— Вообще-то Санёк ничего мужик, понимающий… — говорила Надежда, осторожно ступая по обледенелым ступенькам. — Только служба-то у него собачья… Вот и злобится…

Она едва не поскользнулась, судорожно вцепилась в меня. И мы едва не покатились вниз вместе. Однако удержались.

Надежда весело засмеялась.

— Между прочим, тебе предстояло их чистить, — стукнула она каблучком по спрессованному грязному снегу.

— Почему это? — не понял я.

— А кому же ещё?.. Задержанные и чистят… А ты ж сегодня в единственном числе оказался…

Мы пошли по тротуару.

Насколько ж, оказывается, одна и та же местность выглядит по-разному днём и ночью!

Мы дошли до угла.

И я понял, что местность не выглядела иначе — она и стала другой.

— А где Зелёная улица? — спросил я, тупо глядя на широкий проспект, пролёгший там, где ночью изгибалась глухая улочка с редкими фонарями и заваленными неряшливым снегом бордюрами.

— Да далековато отсюда, — рассеянно отозвалась Надежда. — Пеше не дойти… А зачем тебе туда?..

— Нет-нет, это я так спросил… Как меня сюда-то занесло?.. Вроде как на трамвае ехал…

— Сроду тут трамваев не ходило. И по Зелёной улице тоже… — и ухмыльнулась: — Где ж тебя носило-то?..

Я не ответил.

Мы свернули в переулок.

— Так что с тобой приключилось-то? — не дождавшись ответа, поинтересовалась спутница.

— Длинная история… — уклонился я. — Потом расскажу…

И в самом деле — как тут расскажешь?..

— Ты куда сейчас? — как бы небрежно спросила Надежда.

— К тебе! — решительно сказал я.

— Ишь какой прыткий! — одобрительно хмыкнула моя спутница. — Нужен ты мне больно!..

— А зачем тогда выручала?..

Так мы потрепались немного ни о чём. Пока не дошли до обшарпанного подъезда с неплотно прикрытой дверью. Здесь все двери такие, прочно застрявшие в промежуточном положении, или мне просто так повезло?..

— Что, забыл? — взялась за ручку Надежда, останавливая меня.

— Не узнал, — согласился я, с трудом проворачивая дверь по нечищеному от снега тротуару. И добавил: — Темно ж было…

— И то… — согласилась она.

В подъезде оказалось холодно, сумрачно, вонюче…

* * *

— Давай-ка в душ сразу — после «обезьянника»-то! — решительно сказала Надежда, когда мы оказались у неё в квартире. — А я пока чего-то на стол соображу… Денег у тебя совсем нет?..

— Совсем…

— Ладно, придумаю что-нибудь.

И она направилась к двери в торце коротенького полутёмного захламлённого коридорчика.

«Ну, тогда и я, пожалуй, пойду, — вкрадчиво раздался внутри меня знакомый слащаво-ехидный голос. — Не те сейчас начнутся картинки, чтобы подглядывать — на любителя!..»

— Погоди-погоди! — испуганно воскликнул я.

— Что случилось? — обернулась Надежда.

«Чего это ты?» — в унисон спросил Джуффин.

— Где у тебя душ? — спросил я вслух — и не хотел спрашивать, а само вырвалось, по чьей-то подсказке.

«Подскажи хоть, как тут следует себя вести?» — спросил про себя.

Женщина посмотрела на меня с удивлением. Молча ткнула пальцем в дверь. Чуть помешкав, ушла-таки.

«Ну так заходи! — ёрничал голос внутри. — Чего непонятного?»…

«Да что дальше делать-то?.. Что такое душ?.. Чего она от меня хочет, твоя Надежда?.. Что мне с ней делать?..»

Мне показалось, что Джуффин где-то в своём недостижимом далеке разве что не взвыл восторга.

«Заходи в душ. Раздевайся!.. Совсем раздевайся!.. Ага, и это тоже снимай!.. Залезай в ванну. Открывай кран… Да не так!.. Ага, вот так… Регулируй… И имей в виду, сейчас я тебе помогаю только потому, что соседей снизу жалко, если ты их кипятком зальёшь… А дальше, друг мой, разбирайся в ситуации сам!.. Придёт подруга — вот тогда и начнётся самое для тебя интересное!».

«Да что же именно?»

«Увидишь!.. Только не сопротивляйся! Отдайся женщине!.. Она сама всё сделает!..»

И злодей Джуффин, хихикнув напоследок, умолк. И больше не откликался, сколько я его ни звал.

…В этом Мире я находился всего лишь полусуток. В этом материальном теле — тоже. Жил по законам местного естества, соответственно, столько же…

Я ничего не знал раньше — ни о данном Мире, ни о нынешнем своём теле, ни о законах физиологии. В том числе и о взаимоотношениях мужчин и женщин (из памяти услужливо всплыла непонятная фраза «гендерный вопрос»).

Понимая всё это, я напряжённо старался анализировать всё, что вижу, обезопасить себя от конфуза.

Открыв воду, и разобравшись, как переключить на душ, я увидел, что она обильно брызжет на пол… Тогда сообразил, что следует занавеситься шторкой на провисшем шнуре. Осмотрев разноцветные пластиковые ёмкости на полочке, на некоторых разглядел надписи «для волос» и «для душа»; выдавив немного содержимого, обнаружил, что оно пенится…

А потом прошелестела открывшаяся дверь — сквозь полупрозрачную плёнку увидел, что в ванную вошла Надежда.

— Я полотенце принесла, — сообщила она. — И одеться…

Она чуточку отодвинула шторку, заглянула ко мне, как я стою в тугих струях воды…

Как-то странно засмеялась… Протянула руку и вогнутой ладошкой снизу мягонько дотронулась до той части тела, о которой я пока не понимал, для чего она предназначена…

И вдруг я нежданно почувствовал…

Надежда вновь засмеялась, как-то совсем уж непонятно. Отодвинула занавеску ещё шире. И забралась ко мне в ванну… Она оказалась тоже обнажённой… Только тело её оказалось немного другим, кое в чём отличным от моего…

А потом я почувствовал, что моё сознание как-то странно и приятно уплывает неведомо куда.

И последнее, что я успел понять в тот момент, так это по какой причине Джуффин решил удалиться.

* * *

Потом мы завтракали.

Правда, начался он с того, что я таки оконфузился.

Не зная, что такое завтрак, и для чего он нужен, я решил просто повторять действия Надежды. Тем более, что инструктором по запуску соответствующих механизмов моего тела она оказалась умелым.

Так вот, уселись мы за столик на тесненькой кухоньке.

Хозяйка набулькала в небольшие ёмкости жидкости из бутылки. Взяла свою, легонько коснулась моей…

— Ну, будем! — подмигнула мне и лихо опрокинула содержимое в рот. Сморщившись, добавила: — Чтоб не последняя!..

Я поступил так же…

И задохнулся от того, что мне перехватило горло — настолько неожиданно холодная жидкость обожгла пищевод.

Закашлялся…

— Что, не в то горло попало? — понимающе подмигнула, усмехнувшись, Надежда. — Бывает…

Она приподнялась, легко похлопала мне по спине. Странно, но от этого и в самом деле полегчало, дыхание восстановилось! А ведь и не скажешь, что эта женщина владеет магией!

Потом мы кушали… Я запоминал названия: картоха, колбаска, сальце, бородинский… Выпили ещё — тут я уже был настороже, и обошлось без её магического похлопывания…

После второй рюмашки (тоже запомнил незнакомое слово) я осознал в себе происшедшее странное изменение: почувствовал себя как-то проще, раскованнее, появилось ощущение, что Надежда — тот человек, которому можно рассказать всё, и что она поймёт…

Мы и разговаривали.

— Так что у тебя случилось-то?.. — по-видимому, её и в самом деле разбирало любопытство.

Однако я уже приготовился к разговору. Хотя и чувствовал к ней нарастающее доверие, однако от откровенностей пока решил воздержаться. Я ж не знаю, каково её представление о путешествиях между Мирами… И особенно как она относится к доперстам, к какому бы Миру они ни принадлежали: Наставникам, Функционалам, Ключникам…

Решил, что пока по возможности буду выдавать себя за представителя этого Мира, а там поглядим.

— Надежда, я предлагаю нам поступить таким образом! — решительно сказал я. — Я пока тебе ничего говорить не стану. Расскажу обязательно, но не сейчас. Обещаю. А пока я с недельку поживу у тебя. Можно?

Она помолчала. Задумчиво глядела на меня, рассеянно жевала какой-то зелёный листочек — не от голода, как я понял, а просто чтобы что-то делать.

А у неё красивые глаза, — вдруг подумалось мне.

И тут же подумал о том, что это какая-то несуразица. Глаза — это всего лишь орган зрения. Они могут быть здоровыми и не очень, они могут обеспечивать качественное световосприятие, а могут искажать действительность, неверно ретранслируя изображение видимого предмета на нервное волокно, которое понесёт картинку к соответствующему участку мозга… Устройство всех глаз одинаково!

Так почему же я вдруг понял, что вот эта конкретна пара глаз, глядящих на меня — красива?!.

За всю свою предыдущую жизнь… А точнее, за всё своё предшествовавшее существование я не совершил столько открытий, как за эти несколько часов, что прошли с момента моего пробуждения в «обезьяннике».

— Странный ты, — наконец сказала хозяйка. — Я ж тебя совсем не знаю… А ты уже на постой набиваешься…

Что мне оставалось?.. Только молча развести руками: решать, мол, тебе… Что я и сделал.

Она ещё помолчала. Я ждал, не зная, что ещё сказать.

— Ты от Макса хочешь спрятаться? — спросила она, наконец.

— Скорее, найти его.

— Но ты меня ни в какую историю не втравишь?

Вот тут я ответил с полной уверенностью:

— Если только в хорошую.

— Хотелось бы верить! — засмеялась хозяйка.

Она наполнила рюмашки в третий раз. Приподняла бутылку, посмотрела, сколько осталось. Оставалось мало — ещё по одной порции.

— Но жить, как я понимаю, ты собираешься за мой счёт? — как-то утвердительно спросила Надежда.

— Как получится, — попытался я уклониться от ответа. Но потом, посмотрев в её глаза — красивые! — кивнул: — Вообще-то да.

— Ну и на том спасибо!.. Что честно…

* * *

— Пойдём, покемарим маненько!..

Этого слова я не знал. Потому промолчал.

Мы прошли в комнатёнку, в которой стоял широкий разобранный диван с неубранной постелью.

Подушка в изголовье лежала, смятая, одна.

— Устала я, рано поднялась… — сказала Надежда, небрежно бросив халат в кресло и — совсем голая — укладываясь под одеяло. Посмотрела на меня: — Ложись? — вопросительно произнесла.

— Нет, мне разобраться нужно, — покачал я головой.

— Ну, как хочешь! — зевнула женщина. — Захочешь — подлезай под бок. А то я уж стосковалась одна спать, без мужичка-то!..

Чуть поёрзала всем телом, устраиваясь.

Добавила, вспомнив:

— Подушку возьми в шкафу… В верхней антресоли…

И мгновенно уснула.

Некоторое время я с любопытством глядел на неё. Это, значит, вот как люди спят?.. Это, выходит, и я так выглядел со стороны, когда ночью с Джуффином беседовал?.. Дыхание ровное, а лицо, вроде как умиротворённое, расслабленное, а только временами то едва заметно хмурится, то чуть улыбается, реагируя, по всей видимости, на некие видения, возникающие у неё в голове…

Я спал всего один раз… И меня посетил представитель иного Мира. Но когда спит простой человек — что он видит?.. Другие Миры?.. Или что-то иное?.. Мне это ещё предстояло узнать.

Потом постепенно мои мысли перекочевали на другие вопросы.

Как же мне отсюда выбираться?.. Набить морду Максу — цель достойная, однако как её осуществить?

И потом — просто мечта набить кому-то морду не может стать кардинальной целью путешествия между Мирами. Это как-то сразу стало очевидно даже мне. Никакой Хум-гат не станет помогать отставному доперсту, который всего лишь возжелал поквитаться с сумасбродным Вершителем.

Значит, задача передо мной вырисовывается двуединая. Чтобы выбраться отсюда, нужно сначала определиться, куда и зачем.

Осознав это, я почувствовал, что оказался в тупике.

В раздумье осмотрел квартиру. Тесно, веет отсутствием достатка… Хотя, в общем-то, чистенько…

А потом я подсел к серванту, за стеклом которого стояло несколько книг. Благо, умение читать на местном языке у меня оказалось в наличии… Более того, я легко понимал и усваивал слова, которые изредка встречались в книгах, написанные на языках иных.

Великое дело — умение читать!

И не просто умение читать! Я мгновенно схватывал смысл целой страницы, и запоминал всё. Наверное, мой мозг, только что материализовавшийся, готов был по своему свойству усвоить огромный объём информации. Или это свойство унаследовано от доперста, врождённой функцией которого являлась способность впитывать любую информацию, необходимую ему для выполнения предписания?..

Правда, у допеста та же информация мгновенно стиралась по окончании выполнения задачи. А как это происходит у человека?.. Поглядим…

А то и ещё проще! Прочтение становилось ключом для подключения моей памяти к вселенской базе данных, на доступ к которой у меня, природного доперста, имелось природное же разрешение?..

Впрочем, всё я это осознавал постепенно, по мере прочтения! Поначалу у меня и сомнения не возникло, что это неестественно: такая скорость усвоения информации, если бы не узнал об этом из тех же прочитанных («проглоченных») книг.

Ну и ещё… Библиотечка у Надежды оказалась скуднень-кая… Да и подбор книг не позволял составить многостороннее представление об этом Мире. У неё преобладали книжки любовные и приключенческие — и те, и другие мне показались настолько неубедительными, что не вызывало сомнения: авторы описывали что-то придуманное, не настоящее, чего не было, да и не могло быть в реальности. Ну а несколько оказавшихся здесь (надо думать, случайно) справочников и парочка словарей позволили мне обогатить словарный запас и расширить представления о том, какие тут господствуют представления о Мирозданье — весьма примитивные, надо сказать. Вот я и сидел: одну за другой открывал книги, листал их и листал, впитывая любую содержавшуюся на них информацию. По большей части, абсолютно мне ненужную…

Признаться, отсюда же, из прочитанного, я узнал ещё о некоторых особенностях доставшегося мне организма… Нужную комнатку нашёл уже самостоятельно, и разобрался в сантехнике тоже.

К моменту пробуждения Надежды я уже знал очень много о Мире, в который меня занесло. В частности, что мою хозяйку можно называть также Надя, Надюшка, Наденька, Надийка… Равно как и Надька или Надюха, что мне понравилось меньше. Что она понятия не имеет о Хумгате и о путешествиях между Мирами, о доперстах и многих других привычных мне вещах…

Но самое главное, что я узнал, что по-настоящему шокировало меня: что в этом Мире изданы дневники Макса — того самого сэра Макса, который устроил мне всю эту хрень!

Слово «хрень» я тоже узнал из прочитанного. И оно мне понравилось.

Я ещё не знал, что делать и как быть.

Но я уже знал с чего начать!

Мне следовало срочно прочитать дневники сэра Макса. Только посредством их я мог узнать путь из этого Мира.

* * *

— Так и не ложился?..

Я не заметил, как проснулась Надежда. А она уже смотрела на меня — опять как-то странно: вроде как призывно, и в то же время немного робко.

Приподняла край одеяла:

— Иди ко мне!..

Напомню, что к тому моменту я уже прочитал все любовные романы из её библиотечки.

И решительно сбросил халат…

* * *

— Мне на работу надо, — сообщила Надежда, наливая мне в тарелку суп. — А ты чем займёшься?..

— Ты работаешь в ночь? — уточнил я.

На улице и в самом деле сгущались сумерки. Теперь я уже знал, что в этих широтах зимой темнеет рано.

Надежда засмеялась — немного как-то неестественно.

— Что ты! Ночь, вообще-то, больше для других занятий… — сказала — и смутилась, наверное, поняв двусмысленность сказанного, и тут же поправилась: — Для сна, имею в виду…

— Да, конечно, я так и понял.

Я уже знал, что такое тактичность. И напрягать отношения с хозяйкой не входило в мои намерения. Хотя что такое ревность уже тоже знал — причём из книг я узнал только её название, само же чувство уже испытывал значительно раньше, после реплики о том, что давно с мужчиной не спала.

— Я занимаюсь мытьём полов в нашей ментовке два раза в день: утром и вечером, — торопливо объяснила она. — То есть до начала рабочего дня, и по его окончании. Хотя там у них не всегда разберёшься, когда трудовой день начинается, и кончается ли он вообще… Собачья служба…

Судя по тем книжкам, что я у неё успел прочитать, правильные полицейские вообще работают без отдыха. Потому у всех у них поголовно либо семьи вообще не имеется, либо на личном фронте бушуют сплошные проблемы. Зато среди полицейских, опять же, судя по книжкам, полно каких-то уродов, которые что-то «крышуют», занимаются поборами, всех подряд «мочат» и избивают, и вообще ведут себя хуже преступников, у которых вроде как чувство справедливости имеется, в отличие от упомянутых уродов.

Зачем писать такие книги, которые воспитывают негатив к собственным правоохранительным структурам, я так и не понял.

Правда, если уж сказать по совести, меня это не трогало. Со своими бы проблемами разобраться!..

А вот факт, что Надежда уходит в поздний вечер в этот кобелиный питомник, мне не нравился. Равно как и то, что женщина как-то смущается, когда речь заходит об этой её работе.

Довод разума из разряда «а ты кто такой, коль появился в её жизни всего меньше суток назад» не срабатывал.

И всё же я постарался говорить как можно ровнее:

— Когда тебя ждать?

— Часика через три… Если что не задержит…

— А что может задержать?..

Не удержался-таки…

— Ну, ты даёшь!.. Такие вопросы задавать!.. Да что угодно!.. — она коротко нервно хохотнула: — Не забывай, что я барышня свободная, семьёй не обременённая… — Потом улыбкой дала понять, пошутила, мол, и перевела разговор: — Так ты чем собираешься заниматься?.. Уже надумал?..

— Мне нужно попасть в ваше книгохранилище…

— Куда? — удивилась Надежда.

— Ну, помещение, где книги хранят, и почитать можно…

— В библиотеку, что ли?.. Так бы и сказал… А зачем тебе?

— Мне нужно поискать книги, которые помогут мне найти решение моей проблемы…

— Странно как-то ты говоришь… Только зачем тебе библиотека?.. В интернете всё есть…

Я уже встречал в книгах это слово. Но как его применить к своей практике, не представлял… В книгах все интернетом пользуются, но нигде не приведено инструкции, как это делать.

— Покажи, как в него попасть…

Надежда вновь посмотрела на меня удивлённо.

— Да бери — и пользуйся, — она кивнула в угол, где на столике стоял непонятный мне агрегат.

— Но это ж твоя аппаратура! — попытался я вывернуться. — Как же я могу-то, без спроса?..

— Ну вот, спросил… Я разрешила… — однако поднялась, прошла к агрегату… — У меня без пароля… — добавила по пути.

Хм, как будто мне от этого уточнения стало легче…

Чтобы впредь не попасть впросак, внимательно следил за её манипуляциями с аппаратурой.

…Потом она ушла — поцеловав меня на прощание.

— Постараюсь не задерживаться. Так что не уходи! — попросила. — А то опять сбежишь…

— Не уйду! — заверил я.

Да и куда мне уходить?.. Знала бы она, насколько мне некуда идти!

Спасибо Джуффину за Надежду!

«Да на здоровье!» — раздалось во мне.

И больше — ни звука, сколько я ни взывал к нему.

* * *

До самого возвращения хозяйки я зависал в интернете. И теперь чувствовал себя не полным «чайником», а вполне продвинутым «челом» в современной местной жизни… Нет, не жизни — хотя бы в терминологии.

Книги о приключениях Макса я прочитал. Все — не все, но многие. По всей видимости, большинство.

По мере чтения погулял немного и по новостным страницам, и вообще куда занесёт… Так что имел теперь хотя бы некоторое представление о действительности, в которой оказался.

Однако прочитанное ни на йоту не придвинуло меня к решению собственной проблемы.

Чтобы вырваться из этого Мира, нужно попасть в Хум-гат. А туда без проводника — это как?.. Пока я сам служил проводником между Мирами, не знал ведь механизма этого перемещения! У меня имелись рельсы, проложенные неведомо кем, которые везли меня согласно законам, действующим вне зависимости от моего о них знания, а точнее, незнания…

Конечно, я понимал, что если сумею понять их секрет, то смогу воспользоваться этими знанием как никто другой в этом Мире. Кто раз научился плавать, или, скажем, ездить на велосипеде, навык этот не утратит никогда — эту мысль я тоже вычитал во всезнающем интернете. Но где ж найти то море, в которое следует погрузиться, ту велотрассу, а точнее, сам самокат, чтобы пуститься в странствие?.. Об этом даже интернет умалчивал.

И опыт Макса мне, судя по всему, не особо пригодится.

Когда он застрял в этом самом Мире, в который угораздило вляпаться мне, сам он с задачей не совладал, даже память постепенно начал утрачивать, связь с реальностью утрачивать… И вообще пропал бы, если бы его отсюда вызволила Теххи, красавица в серебристых кудряшках — девушка-призрак, достойная дочка самого всесильного Лойсо Пондохвы!

С такой поддержкой — откуда угодно выберешься, выцарапаешься из любой передряги. А кто меня может отсюда вызволить? Никто, кроме Джуффина — никто другой попросту не догадывается о моём существовании как таковом. Но он сейчас забавляется, глядя, как я тут барахтаюсь, старый хрыч!

«Относительно тебя — не такой уж и старый», — снова мелькнула во мне чужая ехидная мысль.

На этот раз у меня хватило выдержки не возопить вслед ей: Спаси меня, дяденька!.. Нет уж, не очень старый хрыч, выберусь я отсюда, непременно выберусь!.. Сам. Без твоей помощи, коль ты не желаешь мне её оказать.

Но куда?.. И зачем?.. И что я там буду делать?.. И чем какой-то другой Мир отличается от данного лично для меня — человека, рождённого вне Миров, для которого ни один Мир не является родным?..

Допустим, я каким-то образом вырвусь в Хумгат — и куда из него подамся?.. Какой Мир меня примет?.. В каком я стану своим?..

Мне ведь неведомо, как эти самые Миры относятся к до-перстам!.. Быть может, с негативом, быть может, они, эти Миры, не в восторге, когда между ними таскаются какие-то типы, и без их разрешения таскают туда-сюда обитателей. Сталкеров вон тоже не любили и боялись, так ведь их-то грех, по всей видимости, простительнее: они-то таскали лишь инопланетные неодушевлённые предметы, а здесь — живые души!..

Ведь могут Миры не любить доперстов?.. Запросто! Так кто ж мне поручится, что хоть один из них, и уж тем более, добрый и благостный, пожелает меня принять в свои объятья?.. Кто может поручиться, что, вырвавшись отсюда, я навечно зависну в том же Хумгате — беспомощный и никому не нужный?..

И потом…

Простая логика подсказывала, что далеко не во всех Мирах мне и самому понравилось бы. Наверное, идеальных Миров вовсе не существует. А ну как меня занесёт в вовсе уж поганый?.. В котором человеку и обитать-то невозможно, где даже физические законы отличаются от привычных мне?..

И примет меня тот злобный мир для проведения каких-нибудь опытов. Или чтобы использовать в своих пакостных целях…

Я назвал себя в своих размышлениях человеком. Но разве я человек?.. Мне в данный момент просто дарована оболочка человека; просто моя сущность воплощена в этот материальный образ. Надолго или навсегда?.. И какие процессы будут происходить с моим телом с течением времени?.. Ничего не знаю.

Но кто я по сути своей?.. Я — доперст, утративший свою функцию, свои возможности…

А что приобрёл?.. Телесность… Способность мыслить самостоятельно, пусть и в рамках весьма ограниченных способностей человеческого мозга. Способность самостоятельно принимать решения…

Впрочем, тут я себя одёрнул.

О каком самостоятельном принятии решения я могу вести речь, коль тело моё вынуждено подчиняться физическим законам этого мира, коль я не имею жилья, средств к существованию, документов, и нахожусь в полной зависимости от прихоти женщины — пусть доброй, но всё же живущей своей жизнью, к которой я просто прилип по случайности… Ну ладно, не по абстрактной случайности, а по воле конкретного колдуна иного Мира, неважно. Главное — так не может продолжаться вечно. Даже долго. Даже какое-то время.

Та же ложная память — она надолго?.. Или тоже стирается со временем?.. И как поступит Надежда, когда в её сознании развеются несуществующие воспоминания о некой давней прогулке от неведомого мне Трекарёва?..

И дальше текла моя мысль…

Хорошо, допустим, я выберусь отсюда. Допустим даже, что я умудрюсь попасть куда-то из Хумгата, и некий Мир меня примет, и мне там окажется комфортно… Допустим!!!

Но ведь где бы я ни оказался, столкнусь с теми же проблемами: в любом Мире останусь инородным телом. Именно инородным телом — ибо гражданином может стать только тот, кто здесь родился, или же попал законным путём. Или даже незаконным, но всё же имеющим возможность легализоваться.

А где я изыщу такую возможность?.. В каком Мире?..

Так чем этот Мир отличается от какого иного?..

Правда, прочитав дневники Макса, я увидел этот Мир его глазами. Насколько он относительно других сер, тускл и неуютен.

Однако в нём проживает Надежда! И уже на её примере становится понятно, что не настолько уж он неуютен и безнадёжен — этот Мир!

Выходит, Надежда может насытить красками любой мир, каким бы тусклым он ни оказался изначально?..

Выходит, не только сам по себе тот или иной Мир плох или хорош, но и отношение к нему данного конкретного человека также сказывается?..

И чем на этом фоне лучше тот же город Ехо, в котором проживает множество мистической нечисти, в котором происходит множество необъяснимых и жутких событий, обуздать которые в силах только самые могущественные колдуны; да и у них это получается не всегда?..

Таким образом, моя мысль потекла по другому руслу. В самом деле, если тому же Максу неуютно здесь, и комфортно где-то там — кто сказал, что именно его оценочная шкала верна?.. Быть может, просто у него настолько неуживчивый для этого Мира характер?..

Если он волею обстоятельств оказался наделён невероятными способностями к колдовству, то кто доказал, что человек, обделённый таковыми, будет чувствовать себя в том же Ехо столь же комфортно?.. Какая разница, в каком из Миров оставаться рядовым обывателем?

Примет ли то же Ехо меня, лишённого своей функции доперста?.. И не случится ли так, что тот Мир не пожелает принять меня — существо, материализовавшееся из функции в другом Мире?..

И ещё одно сомнение зацепило меня.

Я вдруг понял, что сейчас упорно рассуждаю только об Ехо. Судя по всему, это и в самом деле не самый худший вариант. Ну или Тихий город, или безвестный городок в горах близ Кеттари, тот самый, окружённый живым туманом. Судя по прочитанному, это просто чудесные места.

Однако постепенно до меня дошло, что мы видели их только глазами всё того же Макса, к которому эти населённые пункты откровенно благоволили, а он имел возможность проживать в них в своё удовольствие, не особо обременяя себя заботами о хлебе насущном. Но кто даст гарантии такого же благополучия мне, даже если я доберусь до самого замечательного из городов любого Мира?.. Достаточно вспомнить, что у каждого города есть Тёмная сторона, а у той — ещё и Изнанка… Какой ипостасью откроется любой из них незваному инородному пришельцу?.. Кто может предсказать?.. Во всяком случае, не я.

В Тихом городе человек жив до момента, пока его кто-то помнит в его родном Мире. Так каково же будущее может в нём ожидать меня?.. Вот-вот, никакого будущего у меня там не окажется, ибо некому обо мне вспоминать.

По логике, мог бы помнить Макс. Однако он настолько легко, даже безалаберно, относится к судьбам других людей… Ведь, отпустив меня, он, судя по прочитанным книгам, ни разу не вспомнил об этом своём поступке.

…В книжках, и особенно в сборниках анекдотов, которые попадались мне на глаза, встречались шутки по поводу того, что даже ад встречает каждого по-разному, а точнее, каждый видит его по-своему… Я быстро разобрался, что именно подразумевают под «адом» местные жители, подивился их трактовке этого Мира, но при этом понял и другое: само понятие «преисподняя» для них — это не конкретное место с определёнными законами, а символ, всего лишь предельно обобщающий символ всего самого посмертного ужасного.

Так вот, местные аборигены, несмотря даже на то, что ад каждый представляет по-разному, убеждены, что и там нет единой системы отношений.

Вывод прост: что хорошо Максу, совсем не обязательно окажется во благо отставному доперсту!

Мы рисуем себе будущее в воображении таким, как хочется нам. Но станет ли оно таким?..

Кто может сказать постфактум: всё свершилась так, как я задумывал изначально?.. Если кто так скажет — он соврёт. Даже у создателей Миров не получается реализовать свои мечты в полном объёме!.. Чтобы убедиться в этом, достаточно оглянуться по сторонам.

…Так какой из Миров согласится принять меня?.. И не просто принять, а приютить, чтобы мне там оказалось комфортно…

А если из Хумгата меня всосёт какой-то непостижимый Антигород, о котором известно лишь то, что он существует… Или выйду я из Станции Ключников в каком-то из Миров красного списка, в которых даже число «пи» не равно 3,14… Заблужусь в Лабиринте Мёнина…

Да мне эта неухоженная «хрущовка»-маломерка с доброй Надеждой раем покажется!..

К моменту возращения Надежды я чувствовал себя в полном тупике.

Если оставаться здесь, то как, где и на что жить?

Если пытаться отсюда вырваться, то как и куда?!!!

И ключевым словом в обоих вопросах оставалось «как».

* * *

Ночью мы долго разговаривали.

— У тебя, похоже, давно бабы не было? — спросила Надежда, когда мы, утомлённые и разнеженные, лежали на скомканных простынях.

Спросила спокойно и равнодушно.

Слишком спокойно и равнодушно.

Явно деланно-подчёркнуто спокойно и равнодушно.

Похоже, от своего предшественника доперста я унаследовал умение смотреть на ситуацию со стороны, абстрагироваться…

И этот взгляд со стороны удивлённо констатировал: так она ж, кажется, меня ревнует!..

Не говорить же ей, что она у меня вообще первая!..

Однако ж отвечать всё же надо… Правда, предельно осторожно. Потому что из любовных книжек этого Мира я уже понял, что в интимных вопросах откровенность — добродетель весьма спорная…

— А как ты определила?..

Отвечать вопросом на вопрос, выгадывая время на подготовку ответа, я научился из других книжек её микробиблиотечки — детективов.

— Ну… Ты как-то всегда готов… Как юный пионер! — пошутила Надежда. — Так только с голодухи бывает…

Опять же, судя по книжкам, люди на интимные темы говорят как-то непонятно: с друзьями часто и много, особенно женщины, а вот любящие между собой не так уж часто. Напрасно, на мой взгляд.

Или это всё же издержки местной литературы?.. Да и то не всей, а только женской любовной?..

Конец ознакомительного фрагмента.