Бесы, или Некоторые зарисовки из жизни порномоделей

Николай Ставрогин, 2010

Эта нереальная книга основана на реальных событиях, которые происходили с ее героями. Как это ни парадоксально, ее герои тоже реальные люди, которых не существует в реальной жизни. Все герои – образы собирательные, их прототипами послужили действительно живущие в наше время бывшие или работающие модели, фотографы, прочие труженики эротического поприща, сам автор этой книги и просто жители планеты Земля. Мистические и прочие события, описанные здесь, почти все взяты из реальной жизни. Свидетелем и участником некоторых стал сам автор, другие записаны с рассказов очевидцев или участников.Содержит нецензурную брань.В книге встречается упоминание нетрадиционных сексуальных отношений, но это не является пропагандой.

3

— Сто сорок два, сто сорок три… — считал Николай, лежа с закрытыми глазами в темноте спальни.

Ему было не заснуть, и он, как в детстве научил его отец, пытался забыться от разных мыслей, заполнявших его голову, как разноцветные, блестящие обертки от конфет, глядя на которые невозможно сосредоточиться на чем-то определенном, не досчитав до тысячи.

Он думал о предстоящей встрече с Жанной, о завтрашнем съемочном дне — все ли модели приедут в назначенное им время, не придется ли экстренно искать других, если очередная «звезда» XXX-жанра «продинамит» съемку, не придется ли бежать в аптеку и т. д. Потом в голову влезла вчерашняя ночь, и от этого стало немного не по себе. Николаю подумалось:

— А что, если человек, когда он уже на грани сна или мозг уже отключился ко сну, но сознание при этом не отключилось, начинает слышать все, что происходит в параллельных мирах, которые, согласно заявлениям ученых, имеют место быть. Или же появляется способность слышать нематериальный, духовный мир?

После этого он вспомнил, как, будучи подростком, он мыл на кухне посуду, дома никого не было. И вдруг он совершенно отчетливо услышал, как кто-то громким шепотом позвал его дважды: «Коля! Коля!», он даже рефлекторно повернул голову в сторону голоса, одновременно сознавая, что он дома один. Конечно же, в кухне никого не оказалось. В процессе происходящего Николай почувствовал, как холодные мурашки пробежали по его спине, поступательно от копчика к шее, а затем волосы на голове от ужаса приподнялись. Примерно через год, когда он опять был дома один, его снова кто-то назвал по имени… Что это было, он так и не узнал. Некоторые знакомые говорили, что такое может происходить, если кто-то очень сильно думает о тебе. Николай не очень соглашался с этим предположением. Почему с интервалом именно в год и именно когда никого не было дома с ним это происходило?

Затем ему вспомнился дедушка. Дед Николая по отцовской линии, Семен Данилович, умер пять лет назад. Как ни странно, но Николай, узнав о смерти деда, не переживал из-за этого. По жизни у них были скорее приятельские отношения, да-да, именно так можно было их охарактеризовать. И сложились такие взаимоотношения, скорее всего, по причине вполне прохладного отношения Семена Даниловича к своему внуку. Возможно, для деда это были и не «прохладные» отношения, а скорее именно приятельские, хотя они и были близкими родственниками. Да, когда Николай, будучи еще школьником, приезжал на летние каникулы в деревню, дед брал его с собой порыбачить на озеро или в лес за грибами, но так, как-то по приятельски.

Бабушка же Николая, Людмила Михайловна, души не чаяла в своем внуке и любила его, наверно, больше, чем родная мать. Соответственно, ему было с чем сравнивать отношение Семена Даниловича. К слову сказать, бабушка Николая еще была жива и старалась казаться бодрой. Хотя он понимал, что она уже сдает, не подавал виду, иногда подбадривая ее:

— Бабуль, я забыл, тебе сколько уже лет стукнуло? Тридцать пять?

Людмиле Михайловне уже шел восьмой десяток.

С некоторых пор, лет с тринадцати, Николай стал пытливо интересоваться смертью, а вернее тем, что происходит с человеческой сущностью, когда его, человека, тело умирает. Вообще-то, впервые на тему бытия он задумался лет в пять. Как-то внезапно он осознал, что вначале человек является ребенком, потом взрослеет, потом стареет… А потом что? Должно же что-то происходить с ним дальше?! Этот вопрос возник неожиданно. Но пятилетний Николай искал ответ недолго. Тогда еще была жива прабабка Коли, она была уже очень старой, судите сами насколько. Она была уже сознательным ребенком еще при царе Николае Втором, а наш Николай (не царь) родился в 1973 году. Однажды, при визуальном наблюдении, маленький Коля заметил, что прабабка гораздо ниже остальных членов его семьи. Он, разумеется, этого так не оставил и спросил маму — почему это так? На что мама ответила, что сначала люди взрослеют, растут, а потом, старясь, становятся и ниже, и меньше. Так вот, при размышлении об участи человека после старости Николай философски решил, что человек, уменьшаясь, постепенно вновь становится младенцем, потом снова начинает взрослеть и так далее до бесконечности. Он высказал свою теорию маме. На что мама улыбнулась и… «обломала» Колю по полной, сказав, что, состарившись, ВСЕ люди умирают. И больше ничего. И темнота…

Это был шок для маленького наивного Коли. Да, безусловно, эти рассуждения ребенка вызвали бы улыбку у многих и даже у самого автора этой версии — взрослого Николая. Но, как он понял намного позднее, некое зерно религиозной истины было в этих размышлениях.

Лет в тринадцать, в «славные» годы перестройки, Николаю попалась в руки газета «Труд» со статьей, в которой автор рассказывал о людях, перенесших клиническую смерть. Они рассказывали, что после клинической смерти они покидали свои тела и видели себя и все, что происходило вокруг них, например производящих реанимацию врачей, со стороны. В этой же статье рассказывалось о теперь уже почти каждому известном «свете в конце тоннеля», и про двадцать один грамм, возможный вес души человека, которые, неизвестно почему, теряет человеческое тело после смерти.

Эта статья была как гром среди ясного неба, «желтой прессы» в те годы еще не было, газетам верили. Николаю казалось, что он сделал глоток живой воды.

Позже Николай несколько раз перечитал Библию от корки до корки, общался с кришнаитами, читал книги Елены Блаватской, в общих чертах был знаком с буддистскими взглядами на жизнь и смерть. Многие религии придерживались учения, согласно которому, после смерти душа или дух человека, покидает свое умершее, вышедшее из строя, исчерпавшее свои ресурсы тело и через какое-то время, вновь вселившись в человеческий эмбрион, рождается в этом мире. Это очень походило на детские умозаключения Николая, за исключением некоторых нюансов.

По всему вышесказанному, в свои тридцать четыре года он был уверен в бессмертии души человека. И это была вторая причина спокойного отношения к «уходу» деда.

— Отмучился, — думал Николай. — Что имеет человек, находясь в этом мире? Постоянные заботы о своем теле и разной «бытовухе» — квартира, машина, телевизор, болезни… Болезни — неотъемлемая часть плотской жизни. Даже самые здоровяки и правильно живущие люди время от времени хоть чем-то да заболеют.

В его памяти возник дед в последнюю неделю его жизни. Тело высохшее, потемневшая и немного рябая, как почти у всех стариков, кожа, изможденное болезнью и старостью лицо, щеки провалились, отчетливо выделились скулы, нос заострился, губы бледные, шевелятся, пытаются сказать что-то безумное, глаза подернуты белесой пленкой… и запах. В воздухе, над кроватью, еле заметный, но несомненно присутствующий, запах смерти. Дед умирал от старости и от болезни крови. Николай и его жена Ирина приехали навестить его, они сидели рядом с кроватью и молча смотрели на деда. Вдруг Семен Данилович как будто забеспокоился о чем-то, слабо зашевелил высохшими, с пожелтевшими ногтями пальцами, злобно посмотрел в их сторону, хотя все знали, что он уже не способен видеть, что-то отрывисто невнятно и гортанно попытался сказать.

— Что, дедушка, что ты сказал?! — переспросил Николай, наклонив свое лицо ближе к деду.

— Я сожру вас! — послышалось в ответ.

И зубы деда в этот момент, как показалось Николаю, сделались как будто больше. От неожиданности он отскочил назад, чуть не сбив со стула сидящую рядом жену. Немного успокоившись и здраво расценив состояние деда, он решил, что это был болезненный бред. Да и вообще, он не был уверен в том, что именно эту фразу он услышал.

Николай лежал в темноте и считал — двести сорок восемь, двести сорок девять… Одновременно со счетом воспоминания роились в его голове:

–…двести пятьдесят два… — Едва заметный шорох раздался из-под кровати. Николай насторожился, прислушался…

— Показалось, — подумал он, продолжил счет, — …двести пятьдесят три… — Шорох повторился. Мурашки величиной с горошину пробежали по спине Николая. Почувствовал, как лицо онемело от ужаса. Он соскочил с дивана, но ноги сделались настолько слабыми и непослушными, что Николай рухнул, со всего маху ударившись головой о твердый паркетный пол. За секунду до соприкосновения головы с полом ему померещилась тянущаяся из-под кровати кисть руки с пожелтевшими ногтями.