Центророзыск. Испанское золото

Николай Раков, 2022

В 1936 году в Испании началась гражданская война. На одной стороне – республиканцы, среди которых были и коммунисты, на другой – мятежники генерала Франко. Но за кулисами войны явной разворачивалась и вторая война, тайная. Республиканцев поддерживал Советский Союз. Франкистов – гитлеровская Германия: деньгами и оружием. В невидимой для простых людей войне схлестнулись и разведки разных стран. Если ты агент Центророзыска – то это навсегда. Даже если ты вынужденно живешь в другой стране, живешь под чужой личиной. И ты не сможешь остаться в стороне, если это нужно твоей Родине. А если еще об этом же просит старый друг, Артур Христианович Артузов… А просьба простая и в то же время почти невыполнимая – помешать немецким поставкам оружия в Испанию. И снова за дело берутся агенты Центророзыска: Василий Кубарев и Федорович. Книга рекомендована для чтения лицам старше 16 лет.

Чехословакия

Марокканец Василию даже понравился. Высокий, стройный. Черные, слегка вьющиеся волосы. Пронзительный взгляд темных глаз. Прямой нос. Обыкновенный южанин — итальянец или тот же испанец, которых он немало видел в портах. Но здесь он и трое его спутников, конечно, выделялись среди белокожих европейцев. Дорогая одежда, шляпы, плащи — всё свидетельствовало о состоятельности мужчин.

По прибытии в Брно Василий сразу отправил своих людей по самым дорогим и престижным отелям города. Уже к вечеру группа имела в разработке две цели, но одна на следующий день отпала — пожилой латинос лет за шестьдесят, со своей супругой или любовницей.

Первый день наблюдения не дал никаких результатов. Интересующая охотников четверка слонялась по городу, сидела в ресторане и даже посетила кинотеатр, после чего вернулась в отель и больше его не покидала. Никаких результатов не принес и второй день наблюдения, по окончании которого группа Василия в полном составе собралась в номере Дорна. Все сидели молча, ожидая, что скажет Генри и какие команды поступят на завтрашний день. Наконец молчание прервал самый молодой и темпераментный Франц:

— Что скажете, сэр? — спросил он. — Долго мы еще будем бегать по городу, как собачки на поводке, за этими испанцами? Может быть, надо…

Договорить он не успел. Гренч слегка хлопнул ладонью нетерпеливого парня по затылку, и тот, замолчав, дернул кадыком, будто проглотил невысказанные фразы, что вызвало улыбки у сидящих напротив.

— Я думаю, что всем понятно, что мы немного опоздали, — неторопливо начал Василий. — Вы водили их по городу с целью зафиксировать выход на продавцов, изучали их поведение и привычки. Все знают, что наша задача — сорвать сделку по покупке оружия, но устранение покупателей — это крайний вариант. Поднимется слишком много шума. В полиции тоже сидят не дураки. Уверен, что никто из вас не хочет сменить свой отельный номер на тюремную камеру. Испанцы ведут себя так, будто приехали на отдых — гуляют и развлекаются. Следовательно? — Василий обвел взглядом присутствующих, ожидая от них ответа.

— Можно сделать вывод, что предварительные переговоры с продавцом закончены и прошли успешно, — уверенно продолжил Гренч.

— Ты абсолютно прав, — кивнул Василий. — Думаю, сейчас руководство компании, получившей заказ, а я уверен, что он не маленький, решает, что именно продать, по какой цене, занимается отбором товара, концентрирует его в одном месте для погрузки. Кроме того, чтобы продать значительную партию, необходимо получить на это разрешение правительства и согласие армии. В кармане этот товар тоже не унесешь, а следовательно — это транспорт, скорее всего, железнодорожный, пограничники и таможня. Я говорю это для того, чтобы вы поняли, что у нас есть время для разработки плана. Готов выслушать и обсудить любое разумное предложение.

Он вновь оглядел свою команду, переводя взгляд с одного на другого.

В комнате на минуту установилась полная тишина. Кто отрицательно покачал головой, кто пожал плечами.

— Понятно, — усмехнулся Василий, — предложений нет. Тогда слушайте, что вы завтра будете делать. Вы пойдете в бары и пивные, расположенные недалеко от проходной завода, дождетесь конца смены и завяжете знакомства с любителями отдохнуть за бокалом пива после работы. В компании не лезьте, подсаживайтесь к одиночкам. Будьте благодарными слушателями, если сосед захочет высказаться. Сочувствующими, если у вашего собеседника неприятности. Поделитесь «своими» неприятностями — у вас тоже, мол, не всё в порядке. Это вызывает сближение. Почувствовав, что человек к вам расположен, переводите разговор на рабочую тему. Возможно, вы ищете работу — можно ли устроиться на фирму? Какие специальности требуются, хорошо ли платят? Что собой представляет начальство цеха, завода, склада — доброе, придирчивое, злое? Почему? По ходу беседы, если это возможно, обсудите положение в Германии и Испании. Если человек — сторонник народного фронта, это уже хоть что-то. Я сейчас не знаю, что из того, что вы получите, может нам пригодиться, но порой одно-два слова могут оказаться подсказкой в решении нашей задачи. Нам нужен человек внутри фирмы, но решаться на вербовку мы будем после того, как получим первоначальные сведения о его характере, слабостях, грехах и убеждениях. Ошибка для нас недопустима. Если мы будем знать время отправки оружия, это уже нам значительно поможет.

Выданное задание и рекомендации по его исполнению больше всего подходили не канадскому скотоводу и не хозяину пивного бара Генри Хатерворду, а сотруднику Центророзыска и фартовому вору Москвы Кубе, но этого его команда не могла себе представить даже во сне.

— Я с новичком слежу за испанцами. Сигналом к окончанию сделки и отсутствию у нас времени на выбор способа проведения операции может послужить их появление в банке. Такие сделки обычно проводятся за наличные, и в них всегда присутствует джентльменское соглашение, так что встреча с представителем фирмы тоже будет обязательно.

— Так может, ограбить его после выхода из банка? — вновь не выдержал Франц. — Нет денег, значит, нет и товара. Желающие поживиться есть всегда, уверен, что этот город ничем не отличается от любого другого. Пусть грешат на местных уголовников.

— Я думал над этим вариантом, но у нас не получится, — твердо проговорил Василий. — За деньгами в банк обязательно поедут все четверо.

Нападение придется осуществлять прямо перед банком, мы ведь не знаем, каким путем и куда они поедут после получения денег. В банке есть вооруженная охрана, возможно, есть оружие и у испанцев. Устраивать перестрелку на многолюдной улице города мы не будем. Нам нужен гарантированный успех и не нужно никаких потерь.

Сейчас отправляйтесь отдыхать, а завтра работаем по плану. Результаты ваших контактов доложите утром.

* * *

Франц сел на заднее сидение машины и захлопнул за собой дверцу.

— Выкладывай, что у тебя интересного, — Василий повернулся к нему с водительского сидения.

— Ничего, сэр. Интересующей нас информации получить не удалось. Молодежь веселится, прославляет Гитлера и Великую Германию. Людей в возрасте мало. В пивной не задерживаются, на контакт не идут. Выпьют кружку-другую и на выход, — и, будто оправдываясь в отсутствии у него полезных сведений, Франц добавил: — У Марвина тоже пусто.

— Старики смотрят на мир другими глазами и понимают, что особенно радоваться нечему. Гитлер только набирает силу, и многие уже начинают понимать, куда он ее направит, — Василий, немного помолчав, ободряюще улыбнулся Францу. — Не переживай. Мы работаем в команде, что-нибудь и у тебя появится. Нам нужен каждый.

— У Дорна и Гренча вроде что-то есть, но они ничего не рассказывали.

— Давай сюда обоих.

Парень покинул салон, и через минуту в машину сели представительный, неторопливый, обстоятельный сорокалетний Дорн и живой тридцатилетний весельчак и пройдоха Гренч.

— Доброе утро, парни, — поприветствовал мужчин Василий. — Выкладывайте, что накопали.

— У меня кое-что есть, сэр, — начал первым Гренч. — Зацепил парня из охраны завода. Зовут Карличек, он чех. Вчера утром часов в десять я зашел в бар недалеко от проходной завода, посмотреть обстановку, пообщаться с барменом. Смотрю — за стойкой сидит молодой парнишка, лет двадцати пяти. Перед ним стакан с их отвратительной сливовицей и, судя по всему, уже не первый. Сразу видно, горе у человека, не от радости с утра лечится. Видок как на похоронах. Заказал я стаканчик и говорю вслух сам себе: «Да пошли они все к черту». Лицо злое делаю, желваками играю. Получается, друзья мы по несчастью, у меня неприятности, у него горе. Выпиваю, требую повторить и тут как бы случайно замечаю соседа.

— Гренч, — остановил словесный поток рассказчика Василий, — ведро твоими слезами уже полное. Расскажи, чего мы не знаем.

— Так я к этому и подхожу. В общем, разговорил я парнишку. Увольнение с работы ему светит, а у него семья, вот он и заливает свое горе. Начальник охраны на заводе — Йохим Брант. Немец. Педант и большой поклонник Гитлера. Порядок для него превыше всего. Ночью приехал проверить посты, а у парня узел галстука приспущен. Это уже у него второе предупреждение, после которого обычно следует увольнение. Своей жесткостью, мелкими придирками Брант настроил против себя всех работников охраны. Они готовы на любые действия, чтобы подставить его перед руководством фирмы и его уволили. При малейшей возможности устраивают ему мелкие пакости. Есть в охране еще один интересный человек, абсолютная противоположность Бранту — его заместитель Новак. Справедлив, заступается за работников, конфликтует с Брантом. Все хотели бы видеть его начальником охраны.

— Интересная информация, — задумчиво протянул Кубарев. — Заместитель начальника охраны знает всё, что бы хотели знать и мы. Надо повертеть эту мысль как следует. У тебя что-нибудь еще? — задал он вопрос Гренчу.

— Больше ничего интересного, — тот отрицательно покачал головой.

Но, видимо, эта информация на интуитивном уровне зацепила бывшего оперативника, да и соблазн получения сведений от такого носителя был слишком велик, и Кубарев поинтересовался:

— Ты договорился встретиться с этим Карли-чеком сегодня?

— Обижаете, — довольно ухмыльнулся Гренч. — Я сделал еще лучше. Мы здорово выпили, я взял такси и проводил его до самого дома, так что, если будет надо, мы можем перехватить его там. Встречаемся завтра утром после его ночной смены, если его не уволят.

— Отлично. Будет время подумать. А что у тебя, Дорн? — Василий посмотрел на второго мужчину.

— Да в общем-то, ничего особенного, — пожал тот плечами. — Познакомился с Михалем, он инженер, но трудится лаборантом, ругает поставщиков за некачественный металл, говорит, что вилки из него делать, а не пушечные стволы. Я ведь тоже в свое время работал со спектрометром и на стендах с металлом работал, вот и нашли общий язык. Вязкость, хрупкость, состав и прочее. А как до стволов дело дошло, подбросил в разговор Испанию. Ругает Франко и Гитлера, сочувствует народному фронту. Я, конечно, его поддержал как единомышленник. Он жаловался, что работы прибавилось. Фирма наращивает выпуск оружия. По заводу ходит слух, что готовится большая партия на отгрузку, скорее всего, за границу. Военные для проверки и контроля не прибыли, значит, отправка либо в Африку, либо в Испанию. Я спросил, почему он так думает. Сказал, что комплектация идет из старых запасов и образцов, которые армии уже не нужны.

— А он не сказал, когда отправка? — не выдержал Кубарев.

— Я побоялся задавать такой вопрос, да и откуда ему это знать.

— Скорее всего, ты прав. Думаю, у нас есть еще несколько дней, пока они скомплектуют весь заказ, — подвел итог разговора Кубарев — Продолжайте работать по барам. Может, что еще появится интересного. Встречаемся завтра в это же время. Если появится что-то срочное, вы знаете, где меня найти.

День тянулся бесконечно медленно. Наблюдаемые вышли из отеля только раз, пообедали в самом дорогом ресторане и вернулись в свои номера. Времени для размышлений у Василия было предостаточно, и он ломал голову, как сложить из имеющейся информации что-нибудь похожее на план, способный сорвать сделку по закупке оружия, но так ничего и не придумал. Оставалось надеяться, что отправленные на разведку и поиски информации члены команды принесут что-нибудь новое. Был еще один раздражающий фактор, точнее, даже не фактор, а нечто неуловимо интуитивное, будто он упускает что-то из того, что уже знает, но это знание поймать никак не удавалось. И совсем уж не укладывалось в голове — как он скажет Федоровичу, опустив голову и не смея поднять на него глаза, что сорвать сделку не удалось. Старый товарищ осуждающе покачает головой и тихо скажет: «Я на тебя надеялся, и что я теперь скажу Артузову?» А что в свое оправдание он сможет сказать тем отцам и матерям, сыновья и дочери которых погибнут от снарядов и пуль, выпущенных из того оружия, которое он не смог перехватить, и не важно, что они его не знают? Главное, что он сам знает свою вину.

Стиснув зубы, он решил, что если не удастся придумать безопасный план, то через два-три дня ночью придется проникнуть в номера испанцев и тихо их уничтожить. Вариант был самый паршивый, в действительности почти нереальный. Сразу вспомнился урка, убитый им на хате у московского авторитета Коня, когда он только появился в Москве после рывка из зоны. Но там была самооборона, раздумывать и сомневаться было некогда. Всё произошло на уровне наработанных рефлексов. Второй раз было под Смоленском — он зарубил топором Рыжего. Тогда они, после налета в берлинском экспрессе, с подельниками и хабаром отрывались от погони. Рыжий потребовал поделить хабар и разбежаться. На отказ кинулся на него с ножом. И тот, и другой случай — схватка за свою жизнь. Кубарев был не уверен, что сможет осознанно и хладнокровно убить ножом спящего человека, а сомнения в ходе проведения операции — это гарантированный провал. Его команда тоже была к этому не готова. Надо было думать. Он постарался отвлечься, рассматривая через окно машины проходивших по тротуару людей. Жизнь в мирном городе в декабре тысяча девятьсот тридцать шестого года текла своим чередом. Его жители еще не осознали, как быстро меняется мир, и не знали, что меньше чем через два года по этим тротуарам пойдут немецкие солдаты, а их страна перестанет существовать.

Историческая справка

Чехословацкое государство, созданное из части Австро-Венгрии, возникло в октябре 1918 года в результате подписания Версальского договора. В 1938 году в нем проживало 14 миллионов человек. Из 3,5 миллионов этнических немцев 2,8 миллиона компактно проживало в Судетской области, что составляло 90 % ее населения. С момента прихода Гитлера к власти чехословацкие немцы стали требовать присоединения к Германии. Начались массовые волнения, подавленные армией. Гитлер заявил, что, защищая интересы притесняемых немцев в Чехословакии, начнет войну. В сентябре 1938 года Гитлер, Муссолини, премьер Франции Даладье и премьер Англии Чемберлен, предотвращая войну, подписали соглашение о передаче Германии Судетской области (Мюнхенское соглашение), гарантируя чехам независимость. В результате появились две страны — Чехия и Словакия. 15 марта 1939 года Германия ввела на территорию Чехии свои войска. Прекрасно вооруженная чешская армия не оказала оккупантам никакого сопротивления, кроме сорокаминутного боя роты капитана Павлика. Политика Чемберлена об умиротворении агрессора за счет уступок малых европейских стран потерпела поражение. Гитлер начал предъявлять новые притязания. На Нюрнбергском процессе Риббентропа спросили, начал бы Гитлер войну, если бы ему отказали передать Судеты? Риббентроп ответил, что нет, вермахт был не готов к войне.

Ночь не принесла облегчения, и Василий заснул только под утро.

* * *

Утром, как и вчера, Кубарев поехал на встречу с разведчиками, оставив в отеле для присмотра за испанцами своего молодого напарника.

Его уже ждали, и в машину сел Гренч. Мужчины пожали друг другу руки.

— Есть что-нибудь интересное? — спросил Кубарев.

— У всех пусто, сэр, — ответил Гренч. — Народ как будто закрыл глаза и набрал в рот воды. Вчера местные фашисты устроили драку и разгромили один из баров. Приехавшая полиция арестовала всех участников потасовки, а так же владельца бара, и провела там обыск. В свое оправдание фашисты заявили, что под крышей заведения собираются коммунисты, готовящие захват власти в стране. Весь город уже в курсе произошедшего. Часть баров наверняка сегодня не откроется. Все их владельцы мошенники — сокрытие налогов, контрабандный товар, разбавленные напитки. Никому не нужно посещение полиции и обыск. Вот такие интересные свежие новости, — и он бросил Кубареву на колени несколько газет, свернутых в трубку.

— А что у тебя с Карличеком? — поинтересовался Василий.

— Через час я должен быть в баре, если он будет открыт, — посмотрел на часы Гренч. — Если нет, подожду его на улице.

— Если не встретитесь, то езжай к нему домой, — Кубарев подробно проинструктировал Гренча, как действовать дальше: — В случае увольнения успокой парня. Скажи, что у тебя есть мысль, как вернуть его в охрану, но для этого ты должен поговорить с Новаком. Попроси Карличека подробно рассказать, что он знает о нем — взгляды на ситуацию в Европе, Германии, Испании, проблемы в жизни, семья и так далее. Объясни, что вся эта информация нужна для того, чтобы было проще вести разговор и быть убедительнее в своих доводах. На вопрос, зачем ты собираешься помогать, скажи, что у тебя есть мысль подставить Бранта, что ты очень не любишь фашистов, а Брант, по твоему мнению, им является, но без Новака это невозможно, да и знакомство с ним, может быть, когда-нибудь тебе пригодится. Предложи Карличеку познакомить тебя с Новаком. В случае отказа, которого, я думаю, не будет, попроси рассказать, как его можно узнать и найти. Адрес места жительства, номер его машины, если она у него есть, какие-то особые привычки и пристрастия — в общем всё, что он знает. Объясни, что за это знакомство Новак будет ему только благодарен. При согласии познакомить назначай встречу в баре, по возможности на сегодняшний вечер, нам нужно торопиться.

— А если кто-то из них пойдет в контрразведку или в службу безопасности завода? На месте встречи нас может ожидать засада.

— Ты хотел сказать, слежка, — уточнил Хатерворд. — А я разве сказал, что мы туда пойдем? На место встречи пойдут Франц, Дорн и Генрих. У нашего молодого глаз на слежку острый, с десяток лет, не меньше, от полиции бегает. Вот они и проконтролируют, чисто там или нет. Ты со мной будешь в машине на улице. Когда они нам сообщат, что всё спокойно, мы вступим в дело, но не в баре. Даже если они не заметят слежки, то она все равно себя проявит, сопровождая наших знакомцев, когда они покинут бар. Задерживать кого-то, вошедшего в контакт с нашим интересом, абсолютно бессмысленно, полиция и контрразведка это понимают. Никаких доказательств преступной деятельности нет. Нам даже опасней служба безопасности завода. Полиция связана рамками закона, хотя и там далеко не ангелы. Сотрудники заводской безопасности могут, просто защищая секреты компании, похитить человека, пытать его, а потом раздеть догола и закопать труп на какой-нибудь помойке или в лесу. Да и смысла идти и заявлять куда-либо о какой-то частной встрече в баре ни у Карличека, ни у Новака никакого нет. Над ними там просто посмеются. Вот когда мы обозначим свой интерес перед Новаком, тогда надо будет держать ухо востро.

— Я так полагаю, сэр, мы будем вербовать Новака? У вас уже есть план, как сорвать закупку оружия?

— Всё будет зависеть от той информации, которую даст нам Карличек, так что ты уж постарайся вытянуть из него как можно больше. Плана у меня пока нет, но если мы получим Новака, то, возможно, и интересную информацию, которую сможем использовать для решения нашей задачи. Давай езжай, встречайся с Карличеком, по возможности назначай встречу на сегодня. Часа через три буду ждать тебя на центральной площади. Возьми с собой Франца и Марвина, проинструктируешь их в машине. Пусть после твоей встречи понаблюдают за этим Карличеком, куда пошел, с кем общался. Дорн пусть идет ко мне. Удачи.

Через минуту в машину сел Дорн и поздоровался.

— И тебе не болеть, — приветствовал его Кубарев-Хатерворд и без остановки продолжил: — Вчера ты рассказывал, как познакомился со своим лаборантом Михалем. Мне кажется, я что-то из твоего рассказа упустил. Повтори, пожалуйста, так же подробно.

Примерно с минуту Дорн молчал, так как всегда основательно подходил к делу и, готовясь ответить на вопрос, вспоминал все подробности. Прервав паузу, он начал говорить своим глубоким баритоном, и когда прозвучало слово спектрометр, его речь была прервана возгласом Хатерворда:

— Вот! Спектрометр!

Дорн замолчал и вопросительно посмотрел на своего слушателя.

— Слово мне не совсем знакомо, но я его где-то слышал. Как я понимаю, вы говорили о металлах. Это прибор, который показывает состав металла, из каких компонентов и добавок он состоит?

— Да, сэр.

— Если в нем присутствует слово метр, значит, прибор показывает и количество различных составляющих металла, — Кубарев то ли размышлял вслух, то ли задавал вопрос.

— Вы абсолютно правы, сэр.

— Значит, каждая разливка металла хоть немного, но имеет свои отличия?

— Конечно, — подтвердил Дорн, — хотя это не существенно при поточном производстве, так как на девяносто восемь-девяносто девять процентов они одинакового качества. Абсолютной идентичности добиться при каждой плавке металла невозможно. Чего-то чуть больше, чего-то меньше, что-то при плавке выгорело.

Кубарев-Хатерворд, задавая вопросы, даже не отдавал себе отчета, почему он это делает, и только спустя несколько секунд он это понял. Сейчас перед его внутренним взором была фотография внутренней стенки замка, на темной поверхности которой были светлые полосы. Он будто слышал голос инструктора из новгородской школы подготовки агентов после его «побега» из лагеря: «Эти полосы оставлены отмычкой, вскрывшей замок. По этим царапинам можно идентифицировать саму отмычку, а так же и по металлу, из которого она изготовлена». Вспомнился и «выпускной экзамен» из школы. Он тогда «взял сберкассу». Все было по-серьезному, но получил он только четверку за то, что провозился, открывая сейф полчаса. Сдал долю в местный общак. Надо было отметиться и зарабатывать авторитет. Почему вдруг, спустя больше десяти лет, всплыли эти воспоминания, он не мог объяснить себе сам. Единственной связью здесь могло быть слово металл.

— Что-то еще, сэр? — задал вопрос Дорн, видя задумчивость Хатерворда.

— Нет, всё в порядке, — несколько заторможено возвращаясь в сегодняшнюю реальность, ответил Кубарев. — Сейчас поедем, присмотрим за нашими испанцами, и я тебя и Генриха проинструктирую, чем мы займемся дальше.

* * *

Гренч опоздал на полчаса, но информация, полученная от Карличека, была обнадеживающая. Новак выдержан, ровен, всегда вежлив с подчиненными, похоже, симпатизирует испанскому народному фронту. Как-то случайно услышал разговор в поддержку республиканцев, предупредил, чтобы держали свое мнение при себе и не особо раскрывали рты. Человек закрытый. О его семье никто ничего не знает, но, скорее всего, он живет один, судя по его одежде, которую меняет редко, и порой нечищеной обуви. С Брантом он на ножах, об этом знает и руководство завода, но, по-видимому, считает, что такое положение только на пользу дела, способствует укреплению охраны, если ее руководители подмечают ошибки друг друга. Карличека оставили на службе, за нарушение формы он отделался штрафом. Пообещал вернуться на завод и поговорить с Новаком. Встреча назначена на восемь часов вечера.

— Машина у Новака есть, «Рено» тридцать второго года. Вот номер, — Гренч протянул Хатерворду небольшой сложенный листок бумаги.

— Я сколько раз предупреждал — никаких записей, — раздраженно заметил тот.

— Карличек записал номер сам. Я же не мог взять с него письменное обязательство молчать о нашем разговоре, да и кто мы вообще такие? — в свое оправдание заявил Гренч. — А вот если до него дойдет, что он оставил доказательства своей причастности к нашему разговору, это заставит его задуматься и молчать.

Хатерворд развернул сложенный вчетверо листок, запомнил номер и, поднеся к листку зажигалку, сжег его.

— Это опасно как твоему Карличеку, так и нам, — проговорил он, — но то, что записка уничтожена, Карличек не знает. А вот кто мы такие, выяснится сегодня вечером. Поехали, надо подготовить место встречи. Хорошо запоминай маршрут, тебе придется повторить его ночью.

Намеченный маршрут они прокатали дважды, твердо зафиксировав в памяти контрольные точки поворотов, места проверки возможного хвоста Кубаревым, наметили переулок экстренной эвакуации Гренча из машины в случае слежки и выбрали место контакта на темной, неосвещенной улочке.

Отпустив Гренча отдыхать, Кубарев вернулся в свой номер в отеле, взял лист бумаги, карандаш и записал все факты, которые стали ему известны с начала появления в Брно. Покрутил их в голове так и эдак, но ничего похожего на план не выстраивалось. Тогда он добавил к записи свои предположения, такие, как: предварительная встреча представителя завода с испанцами, которым он сообщит о готовности оружия к отправке, их поездка в банк за деньгами, различные способы передачи их продавцу, что может дать информация, полученная от Новака в случае его вербовки. Немного поколебавшись, вписал в перечень слово спектрометр, больше доверяя своей интуиции, чем логике. Постепенно он, как одинокий игрок в шахматы, играющий и за черных, и за белых, начал комбинировать факты и свои предположения, передвигая «фигуры» с позиции каждой из сторон. Какие-то связи начинали выстраиваться в логическую цепочку, какие-то отпадали или не вписывались в единую цепь событий, но в конце концов не без пробелов будущая картина действий приобрела почти законченный вид. Было необходимо додумать мелочи к тем краеугольным камням, которые он заложил в свой план. Успех зависел от допущений, которые были не бесспорны.

Спустившись из номера, он прошел к машине, в которой сидел Генрих, и, коротко поговорив с ним, поехал по магазинам делать необходимые покупки. Время близилось к вечеру, и было уже пора выдвигаться к месту встречи.

* * *

Они проехали мимо бара за пятнадцать минут до намеченной встречи. «Рено», принадлежащего Новаку, поблизости не было. Машин вообще было немного, и все они стояли пустыми. Завернув в ближайший переулок, наблюдатели вернулись по параллельной улице и припарковались метрах в пятидесяти от бара, откуда была отчетливо видна его входная дверь.

Интересующая их машина появилась в условленное время, и из нее вышли два человека.

— Тот, что ниже, это Карличек, — пояснил Гренч.

Кубарев молча кивнул, рассматривая прибывших в бинокль. Из стоящего напротив автомобиля вышел Марвин и скрылся за дверями следом за наблюдаемыми.

— Они выйдут примерно через полчаса. Иди уверенно, — проговорил Кубарев.

Гренч вылез из машины и пошел по тротуару. Подойдя к знакомому «Рено», он несколько секунд повозился у водительской двери, распахнул ее, забрался в салон и захлопнул дверь за собой.

На улице ничего не изменилось, и оставалось только ждать.

Минут через двадцать из бара появился Марвин и пошел, как условились, влево по улице. Не доходя до машины, в которой сидел Хатерворд, остановился, закурил сигарету, осветив в сгущающейся темноте свое лицо, и, сунув руки в карманы, двинулся дальше.

Сигнал был получен. Слежки за Карличеком и Новаком в баре наблюдатели не заметили, поэтому изменять первоначальный план Василий не стал.

Новак и Карличек вышли через сорок минут. Мужчины попрощались у машины, Карличек пошел по улице, а Новак сел в машину и отъехал.

Кубарев двинулся в противоположном направлении, проехал два квартала, свернул налево, проехал еще два и остановился перед второстепенной улицей, слабо освещенной и по вечернему времени пустынной. Спустя пять минут мимо него проехал знакомый «Рено». Преследующих его машин не было, и разведчик сменил позицию. Теперь стало ясно, что Новак согласился на встречу, и по намеченному маршруту машину направляет Гренч, поднявшийся с заднего сидения «Рено», как черт из табакерки. Позицию для проверки пришлось сменить еще дважды, после чего стало окончательно очевидно, что машину Новака никто не преследует.

— С вами приятно иметь дело, господин Новак, — Хатерворд сел в салон «Рено» и захлопнул за собой дверцу. — Вы смелый человек, если согласились поехать туда, куда мы вас попросили, ничего не зная о наших целях.

Это был пустой комплимент, который должен был успокоить захваченного врасплох человека, вынужденного в ночное время ехать неизвестно куда и зачем.

Машина Новака стояла в самом темном месте улицы. Хатерворд сел на заднее сидение, и рассмотреть его лицо сидевший за рулем никак не мог.

Каково же было удивление разведчика, когда он услышал от Новака:

— Вы называете это — «попросили»? Ваш человек накинул мне на шею удавку, чтобы я на ходу не выпрыгнул из машины.

— Прошу его простить. Он обеспечивал нашу встречу и беспокоился за вашу жизнь. Мы же не знали, как вы себя поведете, когда ночью неизвестные люди пригласят вас в незнакомое место.

— А у вас страшный немецкий, — прозвучал спокойный голос. — Похоже, вы англичанин. Давайте перейдем на ваш родной язык, так мы лучше поймем друг друга. В отношении моей смелости вы не совсем правы, — продолжил он уже на английском. — Наверняка, если бы я не согласился ехать, то мог получить в лучшем случае удар пистолетом по голове, а в худшем пулю. Петля на шее — довольно убедительный довод, но убегать бы я не стал. Зачем соглашаться на встречу, чтобы потом убегать от нее?

— Вы что, не боитесь за свою жизнь? — спросил Хатерворд.

— Ну почему же. Боюсь, но я иногда еще и думаю. Я одиночка. У меня никого нет, ни семьи, ни родителей. За мной нет ничего предосудительного или криминального, никаких государственных секретов я не знаю. Я простой обыватель, а вот любопытство и немного авантюризма во мне есть. Для меня очевидно, что мной не могут интересоваться ни полиция, ни контрразведка, ни даже наша служба безопасности, в которой у меня есть друзья. Провокация в моем отношении исключена. Ваш человек сказал, что со мной хотят только поговорить и мне ничего не угрожает. Я готов вас выслушать.

Такого спокойствия и хладнокровия Кубарев не ожидал, проигрывая в голове будущую беседу.

— Нам нужны информация и ваша помощь. Всё это будет хорошо оплачено, — объяснил он.

— Ну что ж, деньги мне тоже не помешают, — как-то очень спокойно и с легким безразличием произнес Новак. — Что вы хотите знать?

— Мы в курсе, что фирма получила заказ на продажу партии оружия. Нас интересует, когда комплектация закончится, время отправки груза и кто из руководства завода контактирует с покупателями.

— Вы хотите сорвать эту сделку? — спросил Новак.

— А вы нам поможете? — вопросом на вопрос ответил Кубарев.

— Почему бы и нет, — пожал плечами Новак. — Я не знаю объема заказа. Оружие свозится со старых складов. В графике обеспечения перевозок охрана выделена еще на три дня, других приказов пока не поступало. Можно смело сказать, что погрузка продлится еще сутки. От руководства завода с заказчиками, скорее всего, работает коммерческий директор господин Клаус.

Конец ознакомительного фрагмента.