Приезжай

Николай Псиноджи

Горнозаводск – маленький город на Урале, где у молодого человека не так много шансов добиться успеха. К такому выводу однажды приходит брат Олега Неволина – ученика девятого класса местной школы. Одним утром брат без предупреждения уезжает в Санкт-Петербург, ставя Олега перед выбором – сбежать из дома, чтобы отправиться вслед за ним или потерять друг друга навсегда. Книга содержит нецензурную брань.

5. Шансон

Солнце уже было в зените, пока я шел вдоль трассы, ведущей в Чусовой — ближайший город по пути из Горнозаводска в Пермь. Еще раз сверился с картой и положил ее карман.

Живот сильно болел от голода, благо, я привык к этому чувству, но чего я теперь не мог, так это майскую жару. Мне пришлось выбросить куртку, чтобы было легче идти, я наивно полагал, что она мне больше не понадобится.

Мимо меня проезжали легковые автомобили и грузовики, то и дело, пугая гулом двигателей. Поймал себя на мысли, что никогда до этого не чувствовал такой свободы. Раньше я боялся даже подумать, что уйду настолько далеко от родного города.

Я услышал гудок сзади и отпрыгнул подальше от дороги. Обернувшись, увидел черную «Ладу», притормозившую на обочине. Огляделся по сторонам и догадался, что гудок был адресован мне. Я подошел к машине и открыл переднюю дверь.

— Куда идешь? — поинтересовался водитель, чьи тюремные татуировки было видно под майкой. На его груди висел позолоченный крестик, а лысина на непропорционально маленькой голове, кажется, была намазана маслом.

— В Пермь через Чусовой.

— Садись. — он махнул головой в сторону пассажирских кресел.

— У меня нет денег. — ответил я.

— Я у тебя про деньги и не спрашивал, садись давай, подкину.

В голове всплыли слова брата о том, что есть такое выражение, как «заплатить натурой», что в данном случае могло подразумевать действия, ведущие к психологической травме на всю оставшуюся жизнь.

— Да че ты паришься, залезай давай. — он открыл заднюю дверь, и я машинально сел внутрь. — Тебя как звать то?

— Олег, а вас? — я заметил, что мой слегка голос дрожит.

— Михаил. Слушай, я музыку включу? — он не стал дожидаться моего ответа и потянулся к магнитоле.

Из хрипящих колонок донеслась до боли знакомая какофония из прокуренных голосов и незамысловатых мелодий. Не сказать, что я ненавидел шансон, но вряд ли он был той музыкой, которую я бы стал слушать, будь у меня выбор. У брата на этот счет более радикальное мнение.

Он говорит, что шансон — это музыка от латентных гомосексуалистов, которые никогда не сидели в тюрьме. Они получают удовольствие от мысли о том, как чудесно проводить сутки напролет в кругу мужчин, оправдывающих половые акты с другими мужчинами, чтобы сохранить статус. А когда эти самые мужчины выходят из тюрьмы, то шансон служит им ностальгическим напоминанием о счастливых моментах гомосексуального опыта.

Также он отметил, что бывает и другой тип людей, которые далеки, как от тюрьмы, так и от гомосексуализма. Им просто все равно, что слушать, важен фоновый шум, чтобы не оставаться наедине со своими мыслями. Судя по татуировкам и деревянной бите у меня под ногами, мне попался первый тип.

— Извините, могу я окно открыть, чтобы покурить? — я решил, что молча ехать дальше не лучшая затея.

— Можно. — он взглянул на меня — Такой молодой, а уже куришь? В курсе, что это очень вредно?

— Ну знаете, жить в принципе вредно. — я неловко засмеялся и открыл окно.

— Ну, в этом ты прав. Тебе лет сколько? — он тоже открыл окно и потянулся за пачкой «Парламента».

— Восемнадцать. — соврал я, сделав серьезное лицо, а он снова окинул меня взглядом.

— Не ври, честно скажи, сколько? — я понял, что уже не было смысла гнуть свою линию.

— Пятнадцать.

— И зачем это ты в Пермь собрался, вместо того, чтобы в школе сидеть?

— Я еду поступать в техникум.

— Нормальные люди на автобусе едут, а ты пешком вдоль дороги шарахался, ты не детдомовский случайно?

— В смысле? — я уже сам начал сомневаться, есть ли у меня родители.

— Ну, может ты из детского дома сбежал. Нас гаишники остановят, а ты в розыске, что делать будем?

— Убегать точно не получится, вряд ли вы машину бросите? — он рассмеялся.

— Ты откуда такой умный вылез?

— Из Горнозаводска.

— Почему там не хочешь учиться?

— Ну, в Перми явно лучше, город большой. — стало как-то неудобно, что моя ложь заходит все дальше.

— Так, а чего сразу не в Москву или Питер? — от слова «Питер» по телу пробежали мурашки.

— Денег нет. — я выбросил бычок и закрыл окно.

Михаил потянулся к бардачку и достал банку «Пепси» и булку с маком, а затем протянул их мне. Я взял, бросив какое-то не слишком искреннее «спасибо» и принялся жевать. Он снова добавил громкость.

Я доел свой паек и уснул под песню «Жиган-лимон мальчишка симпатичный».