Белый странник

Николай Прохоров, 2011

Начав свой путь обычным человеком и отцом, он потерял всё, но, сгорая от собственного горя, в стремлении вернуть утраченное, он приобрёл так много, что сами звёзды теперь смотрят ему в глаза с ничем не прикрытой завистью.

Глава 5.

Первые потери

Весна пришла, как принято у красивых девушек, неожиданно и весело. Тепло, кото — рое она принесла с собой, топило зимние снега так стремительно, что зиме ничего не оставалось, как отступить и позволить румяной и улыбчивой весне вступить в свои законные права. Природа пробуждалась от зимней спячки и спешила накинуть на себя праздничное убранство, как невеста перед свадьбой. Птицы этой весной пели громче и красивее чем в прошлом году, может это потому, что оглушительная зимняя тишина всем надоела, и птицы хотели наполнить все вокруг радостными звуками и песнями, коих так не хватало зимой. Кирилл радовался весне как ребенок, он подолгу сидел на крыльце и слушал пение птиц. Прислушивался к музыке сверчков по вечерам, подстав — лял лицо ласковому полуденному солнцу, и оно прикасалось к нему ласково и нежно, как мать прикасается своей ладонью к щеке сына. Нилея с нетерпением ждала прихода лета, вернее середины его. Именно в середине лета ей исполнится восемнадцать лет, и как обещал ее отец, она выйдет замуж за горячо любимого Новаха, который тоже едва сдерживает свое нетерпение в ожидании долгожданной свадьбы. Вечерами вся семья сидела в гостиной, и решала, как и где будет лучше отпраздновать свадьбу, какие наряды купить девочкам. Свадьба по предложению Кирилла будет длиться два дня, — и девчонки сразу заявили о том, что они не могут быть на свадьбе сестры в одних платьях два дня. Если свадьба два дня, то и нарядов должно быть на два дня. Кирилл не спорил с этим, он пообещал, что купит каждой по пять платьев для того, что бы они смогли в нужный день выбрать то, что понравится больше всего. Эта новость настолько обрадовала девочек, что каждый вечер они придумывали все новые и новые фасоны платьев, которые нужно обязательно купить. Стартус был более спокоен в выборе одежды, он давно решил, во что ему одеться на свадьбу, и он от всей души веселился, советуя сестрам все более нелепые наряды, что злило их невероятно. Хотя все вечера проходили одинаково, и, казалось, фантазия детей неиссякаема, это занятие не надоедало ни Кириллу, ни тем более его детям. В остальном все шло как обычно, ученики Кирилла почти стали воинами, им просто не хватало опыта настоящих поединков. Но они это компенсировали, от души рубя деревянными мечами воздух на тренировках. В учебных поединках, которые проводились каждый день, Новах был лучшим, но в стрельбе из лука лучшим был Стартус и этим он очень гордился. Новах старался изо всех сил быть хорошим учеником, он давно общался со своим наставником как с отцом, и ему не хотелось разочаровывать того, кто совсем скоро станет ему вторым отцом. День за днем проходили, приближая то время, когда будет назначен день свадьбы, все в деревне об этом шептались, и ждали этой свадьбы как своей. В этих ожиданиях пролетела весна, на смену ей пришло лето, а с ним и теплые ночи. Единственным недостатком этих ночей было то, что они были уж слишком короткие, особенно когда ты проводишь время с любимым человеком. В деревне парни поговаривали о том, что сватовство, подобное сватовству Новаха, не такая уж и плохая затея. Некоторые говорили о том, что при случае поступят так же. Новаху немного за — видовали. Из всех учеников он по праву был лучшим, женится первым из всех, и потому называли его везунчиком.

Рошл шел по лесу, собирая грибы. Он никуда не спешил, его ноги были еще крепкими, и шагал он уверенно. Он собрал достаточно много грибов, но корзина еще не была полной, и он решил походить по лесу в поисках нужного количества трофеев. Размышлял он о будущей свадьбе своего любимого внука, который в свое время станет старей — шиной деревни и опорой своему роду. Да и жену он себе выбрал под стать, Нилея была не только красавицей, но и руки имела золотые, хорошая жена будет его внуку. Он не сразу услышал за своей спиной шаги, когда повернулся, увидел высокого широкоплечего мужчину, который направлялся именно к нему. Вид этого человека заставил Рошла насторожиться — на поясе у незнакомца висел меч, рукоять которого была отделана драгоценными камнями, которые говорили о цене этого меча. Человек подошел к Рошлу и с хищной усмешкой спросил:

Значит это ты Рошл, старейшина местной деревни?

Да я старейшина, но только тебе какая надобность в этом? Почему ты, мил человек, по лесу хоронишься? — Рошл говорил спокойно, но только говорил спокойно, на самом деле он старался не упустить ни одного звука. Он пытался разглядеть еще тех, кто с этим человеком пришел, понимая, что подобные люди в одиночку, да без заплечного мешка не ходят по лесу. Мужчина понимал, о чем думает Рошл и с улыбкой сказал:

Да ты, старик не бойся, я здесь один, пока один. Я пришел поговорить с тобой. Знаю я и то, что ты хочешь женить своего внука на прекрасной Нилее, но у меня к тебе пред — ложение есть, хорошее предложение, замечу.

Ты, наверное, свою дочь моему внуку предложить хочешь, да только зря это все. — Рошл не мог понять, откуда этот странный человек знает о нем и свадьбе Новаха.

Нет, я не дочь предложить хочу твоему внуку, я хочу предложить ему жизнь.

А он, значит, не имеет сейчас жизни, я правильно понял? — Рошл пытался говорить с ним на равных, не давая думать, что над ним у кого-то есть власть.

Ты, старче, помолчал бы. Я ведь могу и рассердиться, и тогда у тебя на одну руку меньше стать может, потому заткнись и слушай. В деревне твоей живет человек, звать его Кирилл. Нам бы с ним потолковать надо, а при этом не должен не присутствовать. Ни ты, ни твои селяне. А то мы и с ними потолкуем, сам знаешь, чем это кончится для вас всех.

Так ведь нет в деревне Кирилла, он уехал вчера, а приедет на днях, вот тогда и потолкуете. — Рошл был сильно удивлен, но в его голосе появилась тревога за деревню, и это слышалось отчетливо. Незнакомец перестал улыбаться, его лицо стало напоминать каменное изваяние, он добавил:

Нам это и нужно, мы с ним без него поговорить хотим, а если в нашу беседу кто вмешается, всю деревню вырежем и спалим дотла. Если не хочешь похоронить своего внука и вместе с ним всю деревню, ни одна живая душа не должна выйти из деревни завтра после полудня. Ворота закрыты должны быть, не сделаешь — один останешься. На забор вылезет кто — сгорит деревня, и вы заживо с ней. Поверь мне, старик, я ведь хочу, чтобы вы жили, и по возможности счастливо. Приду я с людьми моими, нас много будет, мы сможем любому хребет свернуть, против нас вы все равно не выстоите, так зачем вам ненужное геройство, чтобы пропасть в итоге?

А жить как после такого? — Рошл был раздавлен словами незнакомца. Он должен был принять правильное решение, вот только какое решение правильное в подобной ситуации?

Ну если жить с этим не сможешь, воля твоя, выйди нам на путь, и пусть крики умирающих внуков и дочерей не беспокоят тебя. Пусть скажут тебе спасибо те, кого ты на смерть обретешь. — Незнакомец повернулся к Рошлу спиной и пошел в лес. Не оборачиваясь, он сказал:

Подумай старик, кто они, эти пришлые тебе, и кто тебе те, с кем ты бок о бок всю жизнь прожил.

Рошл не в силах был стоять, он сел на землю, и его глаза устремились к небу. Там он надеялся увидеть ответ на вопрос, как быть. Он состарился сразу на двадцать лет и выглядел так, как будто у него впереди только одно конец пути. Корзина стала непомерно тяжела, он оставил ее там, в лесу, а сам, спотыкаясь, побрел в деревню. Увидев Рошла, все в деревне замерли — таким он не был никогда. Сгорбившаяся спина говорила о том, что она принадлежит как минимум двухсотлетнему старику. Ноги подкашивались с каждым шагом, грозя хозяину падением. Руки висели на плечах, беспомощно покачиваясь от движений всего тела, в абсолютно безжизненных глазах застыли слезы. Рошл вошел в общинный дом, уселся на скамейку и замер. К нему подошел Новах, обеспокоенный видом деда, сел рядом и спросил:

Деда, что случилось, почему ты такой, где грибы?

Рошл не отвечал, он смотрел в пол невидящими глазами, он не реагировал на слова внука. Новах повторил вопрос и взял деда за плечи. Рошл поднял голову, поглядел на внука и голосом, лишенным каких либо эмоций, сказал:

Собери весь совет, приведи всех сюда, а сам с остальными на реку иди, и не приходите, пока не позовем. — Новах ничего не понимал, но спорить не стал, он поднялся и вышел на улицу. Через несколько минут стали собираться все мужчины совета, они закрыли дверь в общинный дом, выгнав до этого всех, кто там находился. Двери дома открылись только поздно вечером, перед общинным домом собрались обеспокоенные необычностью поведения старейшины жители деревни. Из дома вышли все мужчины кроме Рошла, вид у них был такой, как будто они целый день дрова рубили без отдыха. Манурес сказал всем собравшимся:

У дальнелесцев беда стряслась, и мы решили отправить к ним на подмогу всех, кого сможем. Поэтому завтра все поедем, ехать надо как можно большему количеству мужчин, чтобы быстрее суметь вернуться.

На следующий день с самого утра к дальнелесцам отправились все молодые парни из деревни, с ними поехали пятеро взрослых мужчин. Они почти не разговаривали с молодежью, только раздавали распоряжения и торопили в путь. Как только последняя телега выехала из деревни, ворота были заперты, а все оставшиеся собрались в общинном доме и закрыли за собой дверь. Дети не понимали, в чем дело и постоянно спрашивали у матерей, что случилось. Те в ответ молчали и вытирали слезы, которые почему-то не переставая текли из глаз даже суровых мужчин.

Кирилл после очередного посещения крепости, в которой находилась его армия, ехал домой. Он пребывал в хорошем расположении духа. Все было хорошо, армия выросла почти до нужного количества людей. Подготовка, которую он проверял сам лично, была отличной, вдобавок ко всему его дочь скоро выйдет замуж, и за ней и всеми остальными его детьми будет кому приглядывать во время его отсутствия. Непонятная тревога появилась ближе к полудню. Она как то странно сжала его сердце, и так сильно, что Кириллу пришлось спешиться и немного полежать на траве, пока не прошла боль. Боль не спешила покидать его сердце, она как червь точила его изнутри, не давая расслабиться ни на минуту. Кирилл подумал, что он просто переутомился и возможно переволновался. Ведь совсем скоро ему предстоит то, для чего он собственно и пришел в этот мир. Он сел на коня и поехал домой. Через час пути его душа содрогнулась от неизвестно откуда появившейся тревоги, Кирилл поглядел по сторонам в поисках опасности. Ничего ему не угрожало, и он как-то сразу понял и сказал непонятно почему вслух:

Дети. — Он пришпорил коня так, что бедное животное от неожиданности встало на задние ноги. После чего пустилось в сумасшедший галоп. Конь мчал своего седока как ветер, Кирилл прижался к лошади и постоянно подгонял ее. Он отчетливо понимал: что — то случилось с детьми, что-то очень страшное, и со всеми сразу. Голова разрывалась от разных мыслей, сердце вырывалось из груди, пульс тяжелеными ударами бил в висках. Он не мог позволить себе опоздать. Если случится беда, он не переживет этого. Только не с ними, только не с его детьми. Пусть лучше с ним, пусть даже смерть, но только его, не детей. Перед глазами проплывали образы детей, он бешено соображал, что же могло случиться. Из глаз текли слезы, непонятно от чего — то ли от ветра, который бил в лицо, то ли от отчаяния и беспомощности.

Нилея готовила обед, она ждала отца. Она знала, что он больше всего любил с дороги, дети играли во дворе, Стартус возился в сарае. Нилея подняла глаза и увидела в окне человека, вернее разбойника. Это она поняла сразу, по хищной улыбке и жадным глазам. Она бросилась к дверям позвать малышей, но те бежали в дом, заливаясь криками, полными ужаса. Нилея впустила в дом девочек и заперла дверь изнутри. Стартус услышал крики детей и вышел во двор поглядеть, в чем там дело. Во дворе стояли два десятка, а может и больше, вооруженных мужчин, главный сидел на лошади впереди всех.

Ты, наверное, Стартус, мы пришли за тобой, ой, прости, не за тобой, а за твоей жизнью, и жизнями твоих сестер. — Главарь этой разношерстной банды поглядел на своих людей, которые стояли в ожидании команды. Некоторые даже пригнулись как бы для прыжка, вожак сказал:

Камрес сказал, что мальчишка силен, сильно сомневаюсь, но все равно имейте в виду и убейте его быстро.

Бандиты, одетые в кожаные доспехи и вооруженные мечами, с криками рванулись с места, каждый хотел нанести первый и смертельный удар. Стартус не успел ни о чем подумать, его тело подумало за него. Уклоняясь от первого удара меча в живот, он перехватил руку разбойника и вывернув ее в сторону от себя, ударил мечом того кто бежал вторым. Разбойник, в руке которого до этого был меч, взвыл от боли, держась за сломанную в запястье руку. Он не мог страдать долго, Стартус схватил его за плечи и подставил под удар топора третьего разбойника.

Все остановились, не понимая, как этот мальчишка смог такое сделать. Потом они вновь бросились в атаку, но не так опрометчиво как в первый раз. Стартус не стал стоять как статуя, он помнил слова отца не стоять на месте. Быть постоянно в движении, уводить врага подальше от того, кого защищаешь, и он уводил. Стартус бросился к забору и легко перепрыгнул через него. Разбойники бросились за ним, они снесли забор со своего пути. Стартус стоял и ждал, кто же бросится на него первым. Здоровенный мужик с грязной и слишком длинной бородой. В его руке был большой топор с двумя лезвиями, мужик перекидывал его из руки в руку, подходя к Стартусу. Разбойник ухмылялся, веря в свое преимущество. Ведь он был почти в два раза выше и шире этого мальчика, который стоял перед ним, но почему-то не боялся его. Потом он резко прыгнул вперед, нанося удар топором сверху вниз. Мальчик исчез из поля зрения разбойника, но потом он появился, вернее не он, а его правая нога, которая коснулась головы этого огромного разбойника. Разбойник по достоинству оценил удар мальчика, и в знак одобрения как мешок упал на землю без чувств. Из сломанного носа тела кровь, разбойник лежал тихо как, младенец во сне. Стартус вспомнил слова отца, вернее, слова эти прозвучали в его голове:

Никогда не оставляй врага за своей спиной, даже если этот враг почти мертв, почти мертв, это не совсем мертв. — Стартус поднял топор и на глазах замерших разбойников вонзил его в грудь великана.

Ну что вы там возитесь, кончайте с ним и уходим. Одноглазый и Кочерыжник, займитесь девчонками.

Кричал главарь, сидя на коне. Происходящее ему явно не нравилось и слишком затя — нулось. Общее оцепенение спало с разбойников, и они с криками бросились на Стартуса. Мальчик уклонялся от ударов и пытался пробиться сквозь ряды этих обезумивших от собственной ярости разбойников к дому, в котором ломали дверь с целью добраться до его сестер. Кто-то из разбойников упал, крича от боли и разглядывая обрубок своей руки. Кто-то упал замертво, но мальчик еще был жив, и разбойников этот факт сильно нервировал. Стартус все время поглядывал в сторону деревни. Он не понимал, почему никто не поможет ему. Неужели там не слышат шум и крики. Силы кончались, он по — нимал, что долго так не сможет, его отец смог бы, а он нет, их было слишком много. Раздался крик кого-то из девочек, потом крик разбойника. Стартус увидел, как из дома выбежали насмерть перепуганные сестры, а за ними разбойник. У Нилеи в руках был окровавленный боевой нож, откуда у нее боевой нож. Стартус рванул с места на помощь сестрам, разбойники не отставали от него ни на шаг. И тут Стартус почувствовал обжигающую боль в правой ноге. Кто-то все-таки смог добраться до него. Из раны хлынула кровь, это было плохо, ведь с ней уходили силы вместе с жизнью мальчика. Он в последний раз глянул в сторону деревни, не понимая, почему там так тихо, и побежал к Нилее и малышам. Нилея стояла перед разбойником и выставила впереди себя окровавленный нож, с лезвия которого стекала кровь убитого ею бандита. Малыши прижались к ней, зная, что спасти их может только она. Разбойник шел медленно, он знал, что девочкам мало осталось. Потом он как-то странно покачнулся и упал на грудь. В его спине торчал брошенный Стартусом нож, который он отнял у нападавшего разбойника. Он выиграл время для сестер, и это было важно. Ему нужно только подойти к ним, и он сможет их защитить. Натиск на Стартуса усилился, а вот сил почти не осталось.

Бегите в деревню. — Крикнул Стартус и тут понял, что он погиб, и ни чем не поможет, когда в его грудь по самую рукоять вошел меч бандита. Мальчик упал на колени, с удивлением глядя на огромную рану в своей груди, из которой толчками вытекала его жизнь. Последнее, что он увидел, подняв голову, — это убегающие девочки, которые удалялись от дома. Мальчик закрыл глаза и упал на землю, чтобы умереть мужчиной, не сломленным воином, но все-таки умереть.

Девочки бежали изо всех сил, стараясь добежать до деревни. Нилея держала сестер за руки и бежала, бежала, бежала. Манила споткнулась и упала, Нилея остановилась подбежала к ней подхватила ее на руки и побежала в деревню, но в этот момент что-то сильно ударило ее в спину. Руки ослабли, и Манила упала на землю, в животе у нее была рана. Она смотрела на старшую сестру и ее широко открытые глаза удивленно смотрели на грудь Нилеи. Нилея упала на колени, она посмотрела на свою грудь, из которой торчало копье. Потом она как можно аккуратнее легла на землю рядом с Манилой. Силы покидали их обоих, задыхаясь, Манила спросила:

А где наш папа, почему он нас не спасает, он ведь придет, правда? Нилея ответила шепотом:

Да, милая, он придет, он обязательно придет. — Манила этого не слышала, сестры уснули на том месте, где их застало это злосчастное копье, а Ания бежала к деревне в поисках защиты тех, кто сейчас сидел в общинном доме и закрывал уши руками, чтобы не слышать ужаса, происходящего за сенами, ограждающими деревню. Маленькая девочка подбежала к воротам деревни и не поверила своим глазам. Ворота были закрыты.

Откройте, впустите меня, впустите меня, пожалуйста. — Ания гладила ворота руками в надежде, что это поможет ей спастись. Она несвязно что-то говорила сама себе, задыхаясь от страха и заливаясь слезами. Маленькие ручки дрожали от напряжения и страха, Ания молила о помощи.

Воздух вспорола выпущеная кем-то из разбойников стрела. Она со зловещим свистом преодолела расстояние между человеком, выпустившим ее и маленькой девочкой, стоящей у запертых ворот. Стрела летела с одной целью, и она ее достигла, девочка пошатнулась, пронзенная стрелой, и упала на землю, чтобы больше никогда не подняться.

Соберите погибших и уходим, свою работу мы выполнили, теперь дело за Камресом. — Главарь ударил коня шпорами и поехал в направлении леса. Разбойники собрали убитых и раненых и отправились вслед за своим главарем, оставив несчастных детей там, где они были.

Кирилл гнал лошадь, которая и так неслась из последних сил. Он видел деревню и вот то, что он увидел, его по меньшей мере удивило. Ворота были закрыты. Он направил коня к деревне, и тут как гром среди ясного неба его поразила зловещая картина. Он без труда определил в лежащей на земле у ворот девочке — Анию. Крик отчаяния вырвался из груди Кирилла, не доезжая до ворот, он слетел с лошади и, подбежав к дочери, упав на колени перед ней, замер. Дочь была мертва. Стрела, торчавшая в ее спине и груди, унесла ее жизнь, и не только ее. Кирилл обломал стрелу и аккуратно, словно боясь разбудить спящую доченьку, вынул стрелу из бездыханного тельца ребенка. Слез почему-то не было, было только одно, ГОРЕ. Горе человека, который еще полдня назад считал себя счастливым отцом. Взяв дочь на руки, он встал и пошел домой. Пройдя несколько шагов, он увидел лежащих на земле Нилею и Манилу. Они лежали так, словно спали, вот только копье, причинившее столько боли его дочерям, торчало из тела старшей дочери, напоминая о том, что их сон вечен. Войдя во двор, Кирилл стоял и глядел на израненное, неподвижное тело сына и понимал, не только дети умерли, умер он сам. В этот момент он вспомнил слова маленького Зимарга, сказанные так давно:

Смерть твоя, будет долгой, и мучениям твоим не будет конца.

Смерть действительно для него будет слишком долгой, а мучения, так они и вовсе вечными теперь стали.

Новах гнал своего коня, не желая понимать то, что тот не падает только усилием собственной воли. Силы лошади давно иссякли, и она мысленно готовилось к самому худшему для себя. За Новахом следовали остальные юноши, которых увели из деревни, дабы исключить их столкновение с разбойниками и таким образом спасти их жизни, и не только их. Подъехав к деревне, все увидели бурое пятно перед запертыми ворота — ми, сломанную стрелу, которая торчала раньше явно не в воротах, говорила о кошмаре, произошедшем некоторое время назад. Молча десять молодых, полных сил и решитель — ности парней пошли к дому своего наставника. Все они понимали, что кровь эта, ско — рее всего, принадлежит ему. Пройдя немного, они увидели еще два таких же пятна на земле. Значит, кроме Кирилла пострадал еще кто-то, но вот вопрос, кто именно. Парни в недоумении вошли во двор дома, и не понимали, что же все-таки произошло. Двор был истоптан множеством ног, были здесь и следы лошади, но всадник не слезал с нее. Следы вели в дом и из него. Везде была кровь, у стены дома валялась чья-то рука. Парни застыли на месте, и у них холодела кровь от понимания произошедшего. Побоища, о которых говорилось во многих легендах, произошло рядом с их домом. Здесь погибали люди, погибали в жестокой схватке не только воины. Новах медленно пошел в дом. Он хотел убедиться, что с его Нилеей, все в порядке. Вот только оглушительная тишина говорила об обратном. Вездесущие птицы молчали, ветер не давал о себе знать, даже солнце спряталось за облаками и не желало видеть всего произошедшего. Войдя в дом, у всех защемило в груди. Весь дом напоминал поле боя, на полу были кровавые следы, говорящие о том, что кого-то смертельно раненого или вообще мертвого тащили из дома. Все предметы разбросаны по дому, посуда разбита, и надо всем этим повисла гробовая тишина. Наставника нигде не было. Они вошли в гостиную, и замерили как статуи, потом крик отчаяния и непомерного горя вырвался из груди упавшего на колени Новаха:

Не-е-е-е-ет.

Перед ними стояли на табуретах четыре гроба, в которых лежали дети Кирилла. Сам же Кирилл сидел перед гробами, сгорбившись как дряхлый старик. Он не реагировал на происходящее за его спиной, он смотрел на своих детей. Он был неподвижен, из его глаз не текли слезы, от этого он сам походил на мертвеца. Новах бросился к телу любимой и заливаясь слезами целовал ей руки. Он просил небо вернуть ему ту, ради которой он все эти годы жил, но небо не ответило ему. Страдания Новаха привели в чувства Кирилла, он повернул голову и поглядел на несостоявшегося зятя. Его голос звучал как голос мертвеца, без эмоций, низкий:

А где же ты был, когда моих детей убивали? Тоже прятался за воротами, которые вы заперли, чтобы вас не коснулось мое горе? — Этот голос говорил о том, что говоривший с Новахом человек умер, и его следует оплакивать вместе с его семьей. Новах не ответил потрясенному горем отцу, он не мог ничего ответить. Его горе было настолько велико, что он и сам постепенно умирал вслед за своей невестой, это было очевидно. За него ответил Замугр, самый младший из учеников:

Нам сказали, что залесцам нужна помощь, и срочно нужно выезжать. Но по дороге Манурес не выдержал и признался Новаху, сразу после того мы и вернулись, только опоздали мы. Прости, наставник, если сможешь. — Почему-то все ученики чувствовали свою вину перед наставником. Они готовы были провалиться сквозь землю, только бы не видеть всего произошедшего. Кирилл не пошевелился, он так и сидел, смотря на страдания своего ученика, потом сказал:

Ничего не исправишь. Моих детей не поднять, вы не виноваты в трусости ваших отцов, и вам не нужно искупать их вину. Идите домой и не казните себя. Вы ничего не могли сделать, а я мог, но не сделал — это мой грех. — Его голос звучал как приговор, только приговор этот он вынес сам себе, и осталось только его привести в исполнение. Новах встал и, вытирая, слезы дрожащим от горя голосом сказал, обращаясь к наставнику:

У меня нет больше дома там, где я раньше жил. Я останусь с Тобой наставник и буду жить и умру рядом с тобой. Я не уйду, и не гони меня.

Через мгновение после его слов все остальные в один голос произнесли как клятву верности:

Мы будем жить рядом с тобой, наставник, и умрем рядом, если это будет нужно, не гони нас. — Все ученики стали на колени и склонив головы, ожидали решения наставника. Наставник не спешил с решением, он еще долго сидел на своем стуле, не подавая никаких признаков жизни, потом встал и, повернувшись ко всем, сказал:

Я пришел в ваш мир с одной целью, и эта цель может привести некоторых из вас к смерти. Посмотрите на моих детей, это может произойти и с вами. Не клянитесь в верности, не подумав, тогда и нарушать клятвы не придется. Идите в дом родителей ваших, не роняйте слов лишних. Если не измените решения, приходите за час до рассвета и тогда я приму вашу клятву, а до тех пор я один побуду, у меня всего одна ночь осталась, чтобы попрощаться с детками. — Подавленные парни вышли из дома и направились в деревню. Никто из них не проронил ни слова. Ворота были распахнуты и в них стояли подъехавшие мужчины, из тех, кто увел парней из деревни. На смерть перепуганные матери выбежали к воротам встречать своих детей, слезы заливали их лица, вот только непонятно какие, слезы радости за то, что их сыновья живы и здоровы, или слезы горя из-за произошедшего. Траурная процессия, состоявшая из девяти парней, молча проследовала через ворота, не обращая внимания ни на одного из встречающих. Также молча все вошли в общинный дом и уселись за столом. Никто из парней не вымолвил ни слова, они сидели как каменные изваяния, не двигаясь, и даже казалось, не дыша. Только Новах остался в доме наставника, он сидел у гроба своей любимой и ничто на свете не могло бы ему в этом помешать. Так они с Кириллом и просидели до полуночи. В полночь Новах встал и сказал наставнику:

Я должен кое-что сделать в деревне. Я приду очень скоро, и после этого мы будем жить вместе и умрем вместе.

Не дожидаясь ответа, он вышел из дома и пошел в деревню. Придя в общинный дом, он увидел своих друзей сидящими за общим столом без движения и в полной тишине. В доме находились все жители деревни, все молча наблюдали за происходящим, женщины тихо плакали, мужчины были угрюмы. Новах подошел к столу и, не садясь за него, сказал, обращаясь ко всем собравшимся:

Я… — Все парни при этом встали как по команде, и подошли к нему. Он посмотрел на окружающих его друзей и продолжил:

Мы решили, что не можем больше жить среди вас. Мы уходим за нашим наставником, чтобы жить рядом с ним и если надо умереть за него.

Услышав эти слова, женщины заплакали, закрывая рты ладонями, чтобы ни разры — даться во весь голос. Манурес встал и выглядел он весьма растерянно, неуверенным го — лосом сказал:

Вы должны жить рядом со своими родителями, дабы быть им опорой в старости, и защитой для всех живущих в деревне.

Это заявление вывело из себя Новаха, он с вызовом в голосе почти закричал:

Надеждой и защитой? Вам? Вам, кто предал того, кто вам ничего не сделал. А что бы сказал Колсард, если бы он знал, что Кирилл мог спасти его сына, но не стал рисковать своей жизнью из-за него. Как бы повел себя Сарек, если бы Кирилл не спас ценой своей жизни его дочь. А вы забыли, как мы жили до прихода Кирилла. Сейчас вы все забыли, что такое голод зимой, и даже соседям помогли, такие вы стали зажиточные. И чем мы все отплатили тому, кто так много сделал для вас?

Все в общинном доме замерли в ожидании чего-то, и в этот момент раздался голос Зимарга:

Вспомните, о чем я вам, говорил, и не плачьте, ибо вы сами сотворили то зло, от которого страдаете. И Ваше горе — не горе по сравнению с тем, что в доме у реки поселилось. Все повернулись к малышу, и как громом пораженные смотрели на него. В этот момент молодые парни вышли из дома и пошли к своему наставнику. Когда все присутствующие в общинном доме повернулись к общему столу, там никого не было, как будто десять парней растворились в воздухе. Придя в дом наставника, Новах не плакал, он просто сидел и смотрел на свою невесту, которая бросила его одного. Она ушла из жизни так рано, что только горе оставила после себя. Кирилл, не меняя своего положения, сказал:

— Приготовьте четыре костра погребальных. Не жалейте дров, пусть погребальный костер отнесет их к небу. Сами же приготовьтесь дом мой охранять, пока я не вернусь, как вернусь, мы уйдем из этих мест.

Все вышли во двор и стали готовить похороны. Они носили дрова молча, никто не проронил ни слова. Все работали самоотверженно и по возможности быстро. Жители деревни вышли за ограду, и молча наблюдали за ними, боясь подойти. За два часа до рассвета все четыре гроба стояли на месте сожжения. Новах и Кирилл попрощались с детьми, и Кирилл, взяв факел у одного из учеников, поджог дрова, на которых стояли гробы его любимых детей. Огонь с жадностью стал поедать дрова, и через полчаса в ревущем пламени невозможно было разглядеть то, что когда-то было гробом. Пламя неистово ревело, словно и оно понимало горе людей, которые стояли перед ним, провожая тех, кого оно должно унести в мир мертвых. Оно тоже плакало, но только плач его был похож на рев обезумевшего от горя огромного зверя. Свет от погребальных костров осветил траурным светом стены, окружающие деревню. Жители которой стояли у ворот, но не посмели идти к дому, в котором хоронили погибших ни в чем не повинных детей. У муж — чин катились по щекам слезы, они молча смотрели на результат своего преступления, и каждый из них готов был прыгнуть в этот огонь, лишь бы это помогло все исправить. Но все было так как было, и осталось лишь угрызение той самой совести, которая спа — ла при вынесении решения о предательстве. Костры погасли почти одновременно, Кирилл стоял еще долго. Он ждал когда встанет солнце, с первыми лучами солнца, которое просыпалось с большой неохотой, он стал собирать пепел в урны. Ему помогал Новах и остальные ученики. Когда все было готово, Кирилл взял урну, в которой был прах Ании, и пошел к реке. Все остальные последовали за ним, неся с собой урны. Кирилл подошел к воде, посмотрел на нее, и высыпал прах в реку. Река, как мать, приняла прах ребенка. Вода приняла форму ладоней человека, и унесла прах с собой. Все ученики были поражены таким поведением Кирилла, и тем более реки. Потом Кирилл велел разжечь костер на берегу. Сам же голыми руками выкопал небольшую ямку, недалеко от воды, и высыпал в нее прах Нилеи. Земля тоже не осталась безучастна к горю человека. Прямо на глазах у людей, на месте где, было небольшое углубление в земле, появились прекрасные цветы, что еще больше удивило присутствующих при этом учеников. Кирилл взял в руки урну с прахом Манилы. Ветер тут же примчался за своей подопечной. Он, подхватив прах ребенка, унес его в небо. У костра Кирилл стоял долго и смотрел на пламя, он вспоминал тот момент, когда Стартус в первый раз напугал его, играя с пламенем огня, а сейчас это пламя должно разлучить их с сыном. Кирилл высыпал прах сына в огонь, и ничего не произошло, все удивленно приблизились к костру, желая увидеть еще одно чудо, но чуда все не происходило. Кирилл насторожился, и в этот момент огромный столп огня рва — нулся к небу. Он так сильно осветил всех собравшихся, что они закрыли глаза руками, отшатнувшись назад. Потом пламя погасло вовсе, оставив дымящиеся головешки, как напоминание о том, что Стартус ушел.

— А ты все шалишь сынок, все пугаешь своего отца. — Кирилл удивился тому, что последние мысли прозвучали в словах и добавил:

— Мир вам, дети мои, и пусть вас берегут ваши стихии, прощайте мои родные.

Кирилл сидел на крыльце своего дома и смотрел на небо, он не хотел опускать взгляд на землю. Там были напоминания о его горе. Но все-таки он посмотрел, он посмотрел в сторону реки и увидел идущего к его дому человека. Тело человека было скрыто под угольно черным плащом, на голове его был капюшон, который свисал на лицо, скры — вая его. В руке человек держал посох, странный посох. Он был выше роста человека и

был ярко белый, как снег в солнечный зимний день, посох искрился. По фигуре Кирилл определил в этом человеке женщину и сразу понял, кто эта женщина есть. Ученики тоже увидели странную женщину, и вышли ей навстречу, преградив путь. Кирилл, вскочил как ужаленный, и крикнул им:

Назад, всем назад. Отойдите подальше и не подходите к ней, чтобы не случилось, не подходите к ней, я приказываю вам.

Ничего не понимающие ученики отошли в дальний угол двора и стали наблюдать за тем, что же должно произойти, а женщина в черном плаще подошла к Кириллу и, став напротив него, подняла голову. Черты ее лица удивили Кирилла, она была красива. Только кожа была слишком бледной, он сел на крыльцо и сказал спокойно:

Ну вот и мой час пришел, только не тяни, прошу.

Не твой час и не за тобой я пришла, я только что провела твоих детей в мир, где им будет легче. — Голос этой молодой женщины был похож на звон хрусталя. В нем не было ничего пугающего. Кирилл сидел, удивленный этим, и молчал.

А ты, удивлен моему приходу я вижу?

Я удивлен, что ты красивая и без косы. И голос у тебя странно приятный.

Кирилл не скрывал своего удивления, он устал жить и хотел идти за своими детьми.

Женщина поняла его мысли и сказала с печальной улыбкой.

Твое время еще не пришло, и почему-то даже я не знаю, когда оно придет. Я не собираюсь тебя забирать, это не в моих силах. А на счет косы, так ее у меня никогда не и было. Выгляжу я так, как всегда выглядела, это вы люди придумываете себе всякие образы, пугая друг друга ими. Все дело в человеке, коль ты прожил жизнь свою с честью, так и наша встреча не выглядит наказанием, а избавлением. А коль ничтожен ты, так и меня боишься, вот и вся разница.

Значит, я слишком ничтожен, что бы меня избавить от страданий? — В голосе Ки — рилла звучало отчаяние, женщина ответила успокаивающе:

Нет, ты не ничтожен, на тебя просто, как мне кажется, слишком много поставлено. Ты должен сделать, то зачем пришел в этот мир, но вот почему я не вижу конца твоего пути, я не понимаю. Я пришла сказать тебе, чтобы ты вновь начал жить, слишком многие жизни от этого зависят.

Я все равно тебя найду, не здесь, так на поле сражения, но тебе придется забрать меня с собой. — В голосе Кирилла звучала угроза и надежда вместе с ней.

Не старайся меня найти, и не разочаруешься. Меня для тебя нет, живи и сражайся достойно.

Женщина повернулась и пошла в сторону реки, потом ее черты стали таять и исчезли вовсе. Удивленные ученики подошли к Кириллу и Новах спросил за всех:

Кто это был, наставник?

Кирилл ответил безразличным тоном, он о чем-то думал:

Это была смерть. Она сказала, что мне нужно делать дальше, и коль не убоитесь, то пойдете со мной.

Холодок пробежал по спинам всех учеников. Кто же он был на самом деле, их на — ставник, если к нему приходит сама смерть с посланиями. Но никто не изменил своего решения, все остались непреклонны и верны своей клятве.

Кирилл, как волк, почуявший кровь жертвы, шел по следу разбойников. Он был одет в черную плотной ткани одежду. Ботинки с высоким голенищем не издавали шума при ходьбе. За спиной висел тот самый меч, который так удивил когда-то его детей. Долго этот меч пылился в шкафу, но теперь он вдоволь напьется крови. Кирилл шел как тень, он словно переплывал от дерева к дереву, и в его движениях было что-то зловещее, угрожающее. На руках у него были перчатки, на которых были обрезаны пальцы наполовину, множество карманов было наполнено странными предметами. За Кириллом также тихо следовал Новах. Он нес большой и тя — желый мешок за спиной, на поясе его висел меч, который ему дал Кирилл, он был похож на тот, который был у наставника, только на его лезвии не было странных надписей. Двое мужчин шли в полной тишине, старший время от времени при — седал на корточки и разбирал следы, после чего они снова шли вперед. Новах не мог поверить своим глазам, его наставник еще и следопыт и весьма неплохой. Как это могло быть, он не понимал, ведь свои знания в этом деле он никак не выдавал раньше, да и многое другое впрочем. Так они прошли целый день, на закате Кирилл вполголоса сказал:

Здесь до утра переждем, а на рассвете двинем в путь. Если я не ошибаюсь, что вряд ли, то мы их нагоним к вечеру завтрашнего дня. Нам нужны силы и мы их сохраним, а потом потратим на месть.

Новах не ответил, только кивнул в знак согласия. Он был измотан, но его горе и жела — ние отомстить придавали ему силы. Он лег на землю и закрыл глаза. Перед глазами воз — ник образ Нилеи, она улыбалась ему и кружилась в танце на празднике деревни. Слезы выступили на сильно сжатых ресницах, Кирилл поглядел на Новаха и сказал:

Потерпи, не изводи себя страданиями. Тебе понадобится вся твоя концентрация и воля. Но если ты не сможешь держать свои мысли трезвыми, то погибнешь позорно, и смерть твоя не сделает тебе чести. Как ты думаешь, моя дочь такого для тебя хотела?

Новах услышав эти слова, открыл глаза, в которых сразу высохли слезы, и совсем по — другому поглядел на Кирилла, он, сжав зубы, сказал:

Я буду жить достойно, и, надеюсь, умру достойно. Я постараюсь держать себя в руках, только не могу понять, как тебе, наставник, удается быть таким спокойным, имея такое горе. Неужто твое сердце не чувствует ничего?

Я плачу каждый день, но только мои слезы во мне, а на счет чувств, так ты прав, я больше ничего не чувствую, только боль. Хотел тебе сказать еще одно, месть это самое черное чувство человека. Оно не дает успокоения душе, месть еге отравляет и отнимает разум. Но иногда мстят не ради успокоения, а ради справедливости, и вот это нужно помнить всегда. Не ищи в мести выход, ищи выход в дальнейшей жизни, иначе пропадешь и других погубишь. — Кирилл говорил спокойно, его голос звучал успокаивающе, но вид его говорил о том, что человек, который идет по следу убийц своих детей, слишком сильно жаждет их смерти. Новах понимал справедливость суждений наставника, но поделать с собой ничего не мог. В душе клокотала ярость, не находившая для себя другого применения, как месть. Он старался говорить спокойно, но голос его дрожал от напряжения, которое он пытался унять:

Я буду учиться у тебя, наставник всему. Я постараюсь стать настоящим воином, но я пока не могу с собой совладать. Слишком сильно я хочу встретиться с этими тварями. Я хочу, что бы они испытали такой ужас, от которого бы у них застыла кровь в жилах.

Это я тебе обещаю, ужас — это то, что сожрет их завтра ночью. Но только сам не пропади, я не хочу и тебя потерять, хватит с меня похорон.

С этими словами Кирилл развязал мешок, который нес Новах, достал оттуда еду. Ку — сок мяса, вяленый еще его дочерью, и протянув Новаху, сказал:

Ешь, не отказывайся, это мясо Нилея готовила, оно тебе сил предаст, силы нам нужны, поешь, как следует, завтра есть не придется.

Новах молча взял мясо и хлеб, стал есть. Так они просидели до полной темноты, и лежа на земле, заложив руки за голову, смотрели на звездное небо. Сон не мог взять над ними верх, он просто летал возле них и терпеливо ждал своего часа, незадолго до рассвета Новах уснул. Кирилл так и пролежал без сна всю ночь, он не мог спать, его мысли были с его погибшими детьми, сейчас существовало только одно, его месть. Новах проснулся от легкого прикосновения, открыв глаза, он увидел над собой Кирилла, который сказал:

Мы ближе, чем я думал, вставай и приготовься в путь, нам нужно многое успеть. Новах, вставая, оглядел место, на котором они остановились. Все их вещи были аккуратно собраны, и ждали, когда их вновь взвалит на свою спину молодой парень. Мужчины тронулись в путь. Шли они неспеша, и очень осторожно. Кирилл чаще вчерашнего останавливался и прислушивался. Он больше не глядел на землю в поисках следов, он откуда-то знал, куда ему идти, казалось, остановить его не смогли бы даже летящие с неба камни. Во второй половине дня Кирилл увидел небольшую пещеру и вошел внутрь. Новах ждал его снаружи, через мгновение Кирилл вышел и сказал:

Здесь переждем до вечера, а вечером пойдем и перебьем скотов, они близко. — От этих слов, казалось, невозмутимого на первый взгляд Новаха, стало трясти от нетерпения. Он был готов прямо сейчас ринуться в бой, а там уж как получиться.

Увидев его настроение, которое невозможно было скрыть, Кирилл положил Новаху на плечо руку и по-отечески сказал:

Конечно, мы можем и сейчас пойти, но только не сможем наказать всех, а значит, дети не будут отомщены до конца, пусть все разбойники соберутся дома вечером и приготовятся отдыхать. Тогда мы и придем за их жизнями, не спеши и не придется жалеть о сделанном.

Новах как-то сразу успокоился и сел на камень в глубине пещеры, они стали ждать.

Ждать и догонять, всегда самое тяжелое испытание, проявить нужно терпение и мужество, при этом, главное, не испортить то, ради чего все затеяно. — Сказал Кирилл. Не доверяя видимому успокоению Новаха, Кирилл сел у входа в пещеру, видя неотврати — мость ожидания, Новах смирился с этим и больше не выглядел как взведенная пружина. Ночь опустилась на лес тихо как облако. Вокруг как-то сразу стало темно и тихо. Птицы лишь изредка перекликались, боясь надолго нарушить непривычную для всех тишину. Только вездесущие сверчки не стеснялись распевать свои песни. Они не могли нико — му помешать этим, и хорошо это понимая, старались изо всех сил. Ветер, зная для чего двое мужчин прятались в пещере, хотел как мог помочь им. Через час после наступления темноты он закрыл небо густыми, непроницаемыми тучами, сквозь которые не мог про — биться ни свет луны, ни яркое мерцание звезд. В лесу воцарилась непроглядная темень. Она скрывала все, чего касалась. Кирилл порадовался этому, хоть в этом ему повезло. Он сможет осуществить свой план в полной мере, он встал и повернувшись к Новаху шепотом сказал:

Помни, что я говорил о звуках в ночи. Не выходи из пещеры, пока я не вернусь, жди меня, чего бы это ни стоило. Помни, хороший воин тот, кто может ждать. Я вернусь скоро, и когда вернусь, обмозгуем, как нам быть дальше. — Он поглядел в тот угол, где находился Новах, мрак пещеры почти полностью скрывал черты парня из виду, но Кирилл почему то без труда определил его положение, и даже выражение лица, которое говорило о его готовности на все, что потребует наставник. Кирилл шел по лесу очень осторожно, он не боялся больше за Новаха, прекрасно понимая, что тот перешел от состояния горя к состоянию печали, как и он сам в общем-то тоже. Он сможет думать более трезво, пока не увидит врага, а значит, в разведку ему еще рано. Прошло немного времени, Кирилл почувствовал запах дыма от костра. Бывший отец, как зверь, рыскавший в поисках долгожданной добычи, прижался к дереву и весь превратился в слух, что окружало его. Пройдя немного вперед, он стал различать звуки говоривших людей. О чем эти люди разговаривали, он не мог разобрать, но что это были именно те люди, которых он искал, сомнений никаких не было. Люди не прятались и не старались скрыть своего присутствия в этом лесу. Костры ярко горели, рассеивая мрак вокруг себя. Люди, сидящие во — круг этих костров, веселились от души. Главарь, которого определил Кирилл сразу, сидел отдельно ото всех и разговаривал с каким-то очень видимо важным для него господином. Им не мешали даже самые пьяные разбойники, которые обходя их на почтитель — ном расстоянии, при этом кланяясь явно не главарю. Кирилл насчитал пять раненых, и тридцать вполне здоровых мужчин. Они были настолько уверены в своей неуязвимости, что не позаботились выставить часовых. У Кирилла появилась хищная улыбка на лице, не предвещающая ничего хорошего для тех, кто попал в поле зрения ищущего мести человека. Кирилл постарался как можно поскорей вернуться в пещеру, но путь туда занял намного больше времени, чем он ожидал. Войдя в пещеру, он наткнулся на Новаха, который стоял у входа и всматривался в темноту.

Как тут у тебя? Я нашел всех и даже больше, они что-то празднуют и потому можно не спешить. Пойдем после полуночи, а сейчас будем готовиться.

Он вошел в пещеру, не ожидая ответа Новаха. Уселся перед мешком, и стал доставать оттуда все необходимое, что им могло пригодиться. Маленькая светящаяся палоч — ка лежала перед Кириллом, ее скудный свет освещал пространство вокруг нее. Новах молча подошел к нему и стал всматриваться в предметы, которые Кирилл выкладывал на пол пещеры. Он не задавал вопросов, просто смотрел. После полуночи двое мужчин направились в стан врага. Они превратились в призраков ночи. В каждом их движении было что-то зловещее и грозящее смертью любому, кто станет на их пути. Даже сверчки замолчали при появлении этих смертельно опасных людей в лесу. Все вокруг окружила тишина. Вскоре двое мужчин замерли на краю поляны, на которой все еще веселились разбойники. Ночь. Ночь была непроглядной для тех, кто находился на поляне. Они не подозревали, как много страха и боли, причем их собственных, притаились во мраке

леса. Две пары глаз следили за всем происходящим на поляне, но даже дыхания глядя — щих из леса людей не выдавало их присутствия. Неожиданно Кирилл сказал шепотом, его шепот в напряженной тишине прозвучал как гром средь ясного неба:

Обойди поляну с севера. Затаись там и жди. Когда некоторые побегут на тебя, выйдешь из леса спокойно и постараешься как можно больше отправить к праотцам. Не приближайся к главарю слишком близко, и не дай тебе Бог его убить раньше времени. Я сам сделаю все, что надо. Да, еще, перед тем как выйти, бросишь перед бандитами вот это, и прикрой глаза после всего. На южную сторону не лезь, если побегут туда разбой — ники, за ними не гонись, там я растяжки поставил, — Кирилл посмотрел на Новаха и до — бавил — там в общем смерть их лежит. — Он протянул Новаху предмет, похожий формой и размерами на яйцо, только цвет был черный. Потом Новах тихо, как тень, растаял в лесной темноте. Кирилл выждал время, которое должно было понадобиться Новаху для того, чтобы занять свою позицию, и спокойно вышел из леса на поляну, где все еще веселились убийцы его семьи, наслаждаясь своей безнаказанностью. Кирилл шел медленно и уверенно вперед. Между двух больших костров он остановился, не доходя преградив — шего ему путь разбойника шагов трех. Разбойник был явно недоволен появлением на его поляне ночного гостя. Он положил на плечо боевой топор и громко, так, чтобы всем было слышно, голосом хозяина положения спросил:

Ты зачем пришел-то сюда человечек? Неужто заблудился в лесу, да страх перед зверями на нашу поляну выгнал тебя? — говорил разбойник с веселой улыбкой, но в его голосе читалась настороженность. И действительно, было странно увидеть в такой час среди леса грибника в черной как уголь одежде и с мечом на поясе. После случая в деревне разбойник мог ждать попытки отмщения. Но его удивило то, что пришел только один человек, наивно полагая, что он сможет перебить всех, вышел на открытое место для схватки. Но пройдя немалый жизненный путь и набравшись опыта воина, разбойник предполагал, что мужчина может быть весьма неплох в бою, раз уж он один вышел против всех, И эта мысль держала его в напряжении. Мужчина заговорил спокойно и его голос не имел даже намека на эмоции. Голос звучал как приглашение на страшный и неминуемый суд:

Я тот, чьих детей вы лишили жизни. Я пришел за вашими жизнями, но я отпущу того, кто мне расскажет, зачем вы это сделали или по чьей указке. Сами вы слишком тупы для таких решений, ждать я буду недолго, и по тому предлагаю не медлить с решением. Разбойники переглянулись, и начали вставать, беря каждый свое оружие. Бандит, преградивший Кириллу путь, стоял некоторое время неподвижно, потом все его мощное, мускулистое тело пришло в движение, нанося удар по Кирилловой голове топором. Кирилл стоял на месте и ждал, потом он качнулся в сторону, и разбойник упал перед ним, развалившись на две части, разрубленный непонятно откуда появившимся в руках незнакомца мечом. Кирилл опять обратился ко всем:

Последний раз предлагаю все рассказать в обмен на жизнь.

Да кто ты такой? Ты смерть свою здесь найдешь, а не наши рассказы. Молодого разбойника трясло от возбуждения. Он топтался на месте, не зная, что делать, и нервно поглядывал на главаря, который стоял поодаль и наблюдал за происходящим.

Если я вам отвечу на ваш вопрос, вы все умрете прямо здесь и сейчас. Голос человека, вышедшего из леса, по-прежнему был бесстрастен. Он стоял не меняя положения, после того как разрубил одного из разбойников и искоса глядел глазами хищника. С его меча капали скупые капли крови некогда грозного разбойника. Меч, который с такой легкостью разрубил человека, грозил остальным неминуемой смертью. На его это заявление отреагировал главарь, и произнес настороженно:

И все-таки расскажи нам, кто ты такой, а мы сами рассудим, кому жить, а кому и помирать. Нехорошо как-то зарубить человека и не знать, кого зарубил.

Я тот, чьих детей вы лишили жизни, я безутешный отец, который пришел отомстить за невинно убиенных, и зовут меня БЕЛЫЙ СТРАННИК.

Последние слова прозвучали как приговор. Все разбойники попятились назад, понимая каким-то шестым чувством, что произнесенное этим человеком — правда. Значит им и впрямь пришел конец, потому, что перед ними стоит легенда во плоти. Новах, ждущий на окраине поляны, отчетливо слышал все, о чем говорили, и когда он услышал то, что его наставник и есть тот, кого ждали все эти годы, то присел на корточки под деревом, ошарашенный этим известием.

Убить его немедленно. Он слаб без своих детей, он не может причинить вам вред. Вперед я вам сказал, вперед, принесите мне его голову. Главарь кричал как испуганный мальчишка. В нем не осталось ничего, от того важного и величавого разбойника, которым он был мгновение назад. Все разбойники, очертя голову, бросились в атаку, но в этот миг на месте Белого странника вспыхнул яркий, ослепительный свет, и возникшее облако дыма, поглотившее его черты, скрывая от чужих глаз. Когда облако растаяло, на его месте никого не было. Удивленные разбойники всматривались в пустоту перед собой, пытаясь увидеть там человека, и именно в этот миг раздался крик боли и отчаяния сзади. Все как ошпаренные повернулись, и их рты открылись от изумления. Странник стоял на том месте, где его никто не ждал увидеть. Он был сзади, у его ног лежал умирающий разбойник, исполненный ужаса, произошедшего с ним. Разбойники бросились в бой, каждый хотел нанести свой удар, но попасть в странника не смог никто. Странник отбивал удар за ударом и рубил своим карающим мечом любого, кто подходил ближе остальных. Разбойники падали на землю замертво, а их тела мешали оставшимся в живых нападать на этого, без сомнения, страшного человека. Меч странника разрубал воздух с легким свистом, от которого стыла кровь в жилах. Кого-то коснулся этот поющий свою страшную песнь клинок, и в тот же миг та часть тела разбойника расставалась с телом. На мечах разбойников меч странника оставлял глубокие зазубрины, вселяя тем самым еще больший суеверный страх. Все неожиданно для себя сделали один единственный вывод, который имел место в подобной ситуации, а именно то, что он не уйдет с этой поляны, пока всех не перебьет. Эта мысль их остановила. Разбойники стояли и смотрели на неуязвимого, полного ярости человека. Он не был похож на обычного человека, он был похож на саму смерть. Самую ужасную смерть, которую мог придумать любой из разбойников. Человек тоже не спешил нападать. Он был уверен в своих силах, и эта уверенность передалась каким-то не постижимым образом всем разбойникам. Вселяющий ужас человек чего-то ждал, но вот чего и почему. Напряжение нарастало и несколько молодых разбойников, не сговариваясь, бросились в лес. Но перед самыми деревьями, где казалось спасение близко, вспыхнул свет, и появилось облако дыма, как в первый раз. Из этого облака вышел молодой парень, и стал перед разбойниками, как хищный зверь перед своей добычей. Он глядел на всех взглядом, полным презрения и кровожадной ярости. Разбойники обернулись и увидели странника, по-прежнему стоящего там, где он и стоял. Потом повернулись к парню, вышедшему из мрака леса, и им ничего не остава — лось, как попытаться прорваться в лес, в надежде на то, что перед ними не Белый странник, и у них получится. Один из них, большой и сильный парень, в руках которого был боевой топор, бросился в атаку, истошно крича от отчаяния, и замахиваясь на Новаха топором. Новах отскочил в сторону, схватил правой рукой за рукоять топора, а левой нанес удар в рукоять. Та с глухим треском сломалась, и в руках разбойника осталась только обломанная рукоять. Он стоял, пораженно глядя на обломок, потом перевел взгляд на Новаха, последнее, что он увидел, — это летящая нога Новаха в его голову. После этого безжизненное, обмякшее тело разбойника упало на землю, как мешок, и замерло. Увидев подобное, разбойники попятились назад. Они боялись представить себе, что же стоит этот человек с мечом в руках, если он голыми руками расправился с вооруженным и, надо признаться, не самым последним из них воином, как с малым ребенком, не видя какого-либо соперника в нем. Губы Новаха растянулись в зловещей улыбке. Он медлен — но, наслаждаясь каждым мгновением этого момента, извлек свой меч из ножен, который вышел из них тихо и грациозно, как танцовщица на представлении, не желая торопить и без того неминуемое наслаждение танцем. Казалось, он сам просится в бой, рукоять легла в руку как влитая и словно срослась с ней.

Вы все умрете как собаки, нет у вас ни малейшего шанса уйти от нас живыми. — Новах говорил глухим голосом, от которого у разбойников похолодело все внутри. Он и сам удивился собственному голосу, но виду не подал. Так и стояли на поляне разбойники, перепуганные до смерти, и одержимые местью двое мужчин. Потом как по команде странник и его помощник пошли на врага, держа свои мечи перед собой. Понимая всю безысходность ситуации, разбойники рванули в последнюю свою атаку. Кирилл и Новах не защищались. Защищаться пришлось бандитам. Мстители нападали на всех сразу. Разбойники были перепуганы до смерти, двое незнакомых им мужчин уничтожали их, как лиса уничтожает переполошенных кур в курятнике, и ничего с этим нельзя было поделать. Двое мужчин рубили все и вся, в стороны отлетали отрубленные конечности, и по поляне разлетались предсмертные крики обреченных на смерть людей. Кирилл и Новах, как разъяренные дикие звери, носились по поляне в поисках очередной жертвы, а их жертвы, истошно крича, пытались постоять за себя. Просто пытались потому, что защитись себя от такой ярости, было невозможно. Кирилл краем глаза увидел двух разбойников, побежавших в южном направлении, он не стал им мешать, просто направил в их сторону руку, и на месте, где бежали разбойники, вздыбилась земля. Грохот накрыл своим шумом весь лес, во все страны полетела земля и разбойники, только вот разбойники летели в виде бесформенных кусков мяса. Все на поляне пригнулись от ужаса, прижав руки к головам, и побросав оружие. Новах тоже присел, но, видя несгибаемую фигуру Белого странника, быстро встал как ни в чем не бывало. Потом все продолжилось. Вернее началось другое, Кирилл и Новах стали просто уничтожать беспомощных и перепуганных разбойников. Те пытались, конечно, подхватить свое брошенное оружие, но у них мало что из этого получалось. Карающие мечи пели свою кровавую песню, настигая разбойников так быстро, что те не успевали что-либо противопоставить, они могли только умереть. Через некоторое время на поляне остались стоять только трое. Один из них был подавленный и полностью скованный собственным страхом главарь не существующей банды. Кирилл подошел к нему и сквозь зубы спросил:

Кто тебя послал убить мою семью? Зачем ему это надо было? Он взял его за одежду на груди и поднял над землей. Почувствовав, что его ноги оторвались от опоры, и при этом на лице странника не дрогнул ни один мускул, у главаря намокли штаны, и он дрожащим голосом, заикаясь, ответил:

Его зовут Камрес. Он волшебник. Он говорил, что если мы это сделаем, то я получу титул и много золота. После победы его короля, конечно, странник превратится в ничто после гибели детей.

Как я узнаю этого Камреса, если встречу? Говори правду, тварь. — Кирилл не мог больше выносить это ничтожество, но он должен был узнать главное и главарь ответил:

Он обычный с виду мужчина средних лет, только у него на правой руке перстень есть, он его называл Глаз змеи. Такой-же, как у тебя, только зеленый.

Кирилл швырнул разбойника на землю, и поглядел на свой перстень, которым он открывал портал между мирами. Потом сказал Новаху:

Я узнал все, что мне нужно было, теперь он твой.

Новах вытер свой меч, и вложил в ножны. Поднял чей-то топор, валяющийся рядом, и молча подошел к разбойнику, который лежал на земле и трясся от страха, вызывая отвращение к себе. Взяв его за шиворот, он поволок прочь.

Когда Новах вернулся, то нашел своего наставника, сидящим на земле, и о чем-то раз — мышляющим. Подойдя к нему, Новах только и сказал, садясь рядом:

Плакал сильно.

Они молча сидели так до рассвета. С первыми лучами солнца, которое как-то нехотя вставало, на поляне появилась знакомая женская фигура в черном плаще. Она не спеша, размеренной походкой направилась к двум уставшим, перепачканным чужой кровью, опустошенным мужчинам. Подойдя к ним, женщина спросила, обращаясь к Новаху пе — чальным голосом:

Ну что, полегчало тебе. Ты доволен таким концом?

Новах был слишком уставший, что бы удивляться. Он ответил спокойно и честно:

Нет, не полегчало. Злость ушла, а горе осталось. А вот такому концу я все-таки рад, чтобы ты не говорила.

А ты что скажешь, Белый странник, ты доволен?

Кирилл ответил не сразу, он встал и, глядя в глаза этой необычной женщины, сказал:

Я не искал утешения в этом, я воздал им по заслугам, и у меня есть к тебе одна просьба.

Какая же у тебя просьба ко мне может быть? — В голосе женщины прозвучал интерес и насмешка.

Видишь того разбойника. Вон он лежит у костра. Он смертельно ранен и скоро ты его должна будешь забрать. Так вот, я прошу тебя не трогать его, пусть он выживет и расскажет, кто их послал, а потом поступай как знаешь.

Женщина задумалась, глядя на молодого разбойника, на которого указал Кирилл.

Потом придя к какому-то решению, сказала:

Хорошо, Странник, я помогу тебе, и даже более того, я излечу его для того, чтобы он смог быстрее добраться до своей цели. Но и ты, как придет время, выполнишь мою просьбу, согласен?

Да, я согласен, но только ты сама понимаешь, что я не Бог и не все могу, а тем более для таких, как ты.

Ничего, эту просьбу ты сможешь выполнить. — Сказала женщина, направляясь к разбойнику. Подойдя к нему, она его спросила:

Ты знаешь кто я?

Парень еле заметно кивнул, он был слаб. Любое движение давалось ему с огромным трудом, но он поднял голову и прошептал:

Я очень боюсь тебя. Не трогай меня. Отойди прочь. Пожалуйста.

Я даю тебе время пожить. Но ты должен будешь выполнить указания Белого странника, согласен? — Женщина говорила спокойно, голос ее успокоил молодого разбойника, он кивнул и опустил голову. Женщина встала и произнесла какие-то не понятные слова. Потом подняла руки к небу, и между ними появился искрящийся шар, из которого вырывались молнии. Она опустила этот шар на грудь разбойнику, и тот, дернувшись, как в предсмертных конвульсиях, замер. Женщина вернулась к двум мужчинам, глядя на них обоих, сказала успокаивающим тоном:

Все только начинается, не падайте духом. Если вы хотите увидеть конец пути, то нужно этот путь начать. — Она повернулась и ушла прочь. После ее ухода молодой разбойник встал, удивляясь своей невредимости. Он оглядел все свое тело, в поисках ран, не найдя которые, облегченно вздохнул и подошел к Кириллу.

Я обещал выполнить твою волю Странник. Я выполню ее чего бы это не стоило.

Говори, что я должен сделать?

Кирилл поднял взгляд на молодого парня в окровавленной одежде, с дырами, говорившими о страшных ранениях, и тихо сказал:

Найди того, кто вас послал в мой дом. Расскажи все то, что вы сделали и что сделали мы. Передай ему на словах от меня: «Если я был раньше просто человек. То теперь я его личное проклятие. Я полон гнева и рано или поздно доберусь до него. Вот тогда он пожалеет о том, что родился, а сейчас иди прочь». — Парень ушел сразу же, не задавая лишних вопросов. А двое мужчин остались на поляне. Солнце осветило поляну, на которой валялись, как ненужные вещи, тела убитых разбойников. Птицы запели негромко, как бы боясь навлечь и на себя праведный гнев мстителей. Ветер затаился на ветках деревьев и тихо наблюдал. Почуяв добычу, стали слетаться стервятники. Кирилл встал, протер глаза, как после сна, и пошел прочь с поляны, за ним последовал Новах. Они шли долго. Останавливаться на привал не хотелось, ноги как-то сами шли домой и несли своих хозяев, опустошенных и смертельно уставших. Весь день они шли молча. Дорога сама, казалось, находила их, и вела к дому. Только вот дом им обоим не был нужен. Мужчины шли пошатываясь вперед. Они шли просто оттого, что нужно было что-то делать, а делать было больше нечего.

Жители деревни вышли к дому Кирилла. Они хотели поговорить с ним о детях, которые ушли из отчего дома, унеся с собой покой родителей. Подойдя к калитке, все остановились в изумлении. Перед ними стояли девять парней с ничего не выражающими лицами. Всем своим видом они давали понять, что никто не пройдет в дом и они тому причина. Не узнавая своих сыновей, матери залились горькими слезами. Старики шли впереди и они прекрасно понимали то, что мальцы не шутят. Рошл, совсем постаревший за последние дни, едва передвигал свои ноги. Он из последних сил крикнул:

Кирилл, выйди к людям. Мы поговорить с тобой пришли. Выйди, мил человек. Парни остались безучастны ко всему происходящему и хранили молчание. Они просто выполняли приказ не наставника, а своего господина, которому поклялись служить верой и правдой. Никто из деревенских жителей не уходил, все стояли перед домом и ждали когда выйдет хозяин. Женщины держа своих малых детей на руках, мужчины, склонив головы, угрюмо уперев взгляд в землю. Вдруг один из малышей сказал веселым голоском, указывая пальчиком в сторону леса:

Мама, глянь, кто-то там идет. Один из них, наверное, Новах.

Все повернули головы в сторону леса, и увидели двух мужчин, которые шли размеренной походкой бок о бок в их сторону. По фигурам все безошибочно определили в них Кирилла и Новаха, но с места никто не сошел. Мужчины подошли к калитке двора, и, не обращая внимания на собравшихся, вошли в нее. Одежда на них хоть и была черная, все равно не могла скрыть то количество крови, которое было на ней. Новах, повзрослев — ший на много лет, выглядел измотанным донельзя, чего нельзя было сказать о Кирилле. Рошл, обращаясь к Кириллу, сказал:

Кирилл, не побрезгуй, выслушать нас. Не уходи, мы вас здесь полдня дожидаемся.

Моя дочь тоже ждала, когда вы ворота откроете. Но вы же не вместе с ней. Значит, подождете еще немного. Я завтра сам приду к вам, ждите меня утром, а сейчас идите домой.

Голос Кирилла звучал бесцветно, он говорил о том, что говоривший совсем не тот Кирилл, которого все знали до той страшной трагедии.

В доме Кирилла и Новаха встретили чистота и порядок. Парни привели все в порядок к их приходу, истопили баню. Все выглядело так, будто ничего и не происходило. Глядя на все это, у Кирилла накатились слезы, но он почему-то не заплакал. Он молчал. Потом он и Новах разделись, так и пошли в баню голые, накинув на себя лишь простыни. Гля — дя на внешний вид Кирилла и Новаха, а так же на их одежду остальные ученики могли лишь догадываться о произошедшем. Но одно они знали точно, разбойников больше нет. После бани Кирилл и Новах пошли в дом и легли в постели. Кирилл лежал в своей кровати, а Новах — в постели Нилеи. Он спал, неподвижно лежа на спине. Только стекавшие слезы по его щекам говорили о том, что он еще не умер, а просто спит. Кирилл долго не мог уснуть, но все-таки усталость, накопившаяся за эти дни, взяла свое, и он забылся глубоким, похожим на смерть, сном. Все остальные ученики расположились кто, где смог. Они выставили часовых, как будто находились в состоянии войны. Утром Кирилл проснулся и с первыми лучами солнца вышел на крыльцо. Сел на ступеньки, на крыльце находился Садрес, не глядя на него, Кирилл спросил:

Почему не спишь?

Я на посту. Мы всю ночь по очереди в карауле были.

Парень не знал как себя вести, и похвалит ли его наставник. Кирилл же в свою очередь не мог понять, почему его ученики выставили караул, но понимал, что наказывать их за это не стоит. Он спокойно и как-то непривычно мягко сказал:

Вы, конечно, молодцы, но уже утро, и ты можешь идти спать. Я приготовлю, что-нибудь поесть, и будем собираться в дорогу.

На крыльцо вышел Новах. Выглядел он намного лучше. Ничего не говоря, он сел ря — дом. Трое мужчин сидели молча, потом вышли все остальные ученики, и в ожидании чего-то, молча стояли за спиной. Кирилл встал, поглядел на всех присутствующих, и сказал:

Не нужно молчать в моем присутствии, у меня и Новаха конечно горе, но вы же живые люди. Значит должны жить дальше. Глядишь, и мы с вами как-то отвлечемся. Сейчас я приготовлю завтрак, и мы все после него уйдем из этих мест навсегда. Кто передумал, не стесняйтесь остаться, я все пойму и не буду осуждать. Но те, кто пойдет со мной, готовьтесь, ваша учеба только началась. — После сказанного Кирилл вошел в дом и занялся приготовлением завтрака. У него было много людей, и их нужно было всех накормить. И научить жить как воинов, а это совсем другая школа. Через полчаса он вышел во двор за водой, и нашел своих учеников за работой. Никто и не подумал уходить, каждый сделал свой выбор и не собирался его менять. Все-таки они были мужчины, хоть и очень молодые. Все ученики были заняты, каждый своим делом, но увидев Кирилла, все как по команде остановились и повернувшись к нему лицом, замерли в ожидании дальнейших распоряжений. Кирилл сказал всем:

Через полчаса будем есть. Мойте руки и за стол, потом пойдем в деревню.

Он подошел к колодцу, набрал воды и пошел в дом. С первым его шагом работа во дворе закипела вновь. Через полчаса в гостиной сидели десять молодых, здоровых парней, и один постаревший на сотни лет взрослый мужчина. Ели молча, почти не глядя друг на друга. Потом Замург подавился мясом и стал кашлять. Стандор ударил его по спине, чтобы помочь, отчего Замург упал со стула, хватаясь за все, что было рядом, и за ним под стол полетела вся посуда, до которой он смог дотянуться. Все замерли, глядя то на Замурга, то на Кирилла, то на Стондора, который застыл с поднятой рукой, занесенной для следующего удара. Кирилл поглядел на всех и улыбнулся, в след за этим в его доме грянул здоровый, и как громовой раскат мужской смех. За последние дни это было первое проявление радости в доме Кирилла, и это напомнило всем о том, что жизнь все-таки, какая бы она ни была, продолжается. После завтрака все собрались идти в деревню. Ученики ждали во дворе своего наставника, но когда тот вышел к ним, у всех отвисли челюсти от удивления. Кирилл был одет в доспехи, которые в солнечном свете переливались жемчужным перламутром. Белый плащ был расшит золотым орнаментом, в центре которого бол вышит герб в виде летящей не большой птицы, несущей в своем клюве цветок. На боку висел знакомый всем меч, только рядом с ним был еще один, такой же, только поменьше. Кто-то из учеников вполголоса сказал, не подумав о том, что его голос озвучил его мысль:

И почему он так выглядит? Откуда у него доспехи, подобные доспехам богов?

Потому, что он БЕЛЫЙ СТРАННИК, и обращаться к нему теперь станем — Господин. — Слова Новаха прозвучали отрезвляюще для всех. Ученики переглянулись и опустились на колено перед своим господином. Кирилл глядел на этих молодых, полных решимости людей, и не верил своим глазам. Неужели это и есть его верные и преданные ему генералы, которым он должен доверить исход дальнейших битв за свободу. Да, это были они, и никто в этом мире не сможет их остановить. Никто не сделает их работу лучше. Сердце немного щемило от мысли, что кто-то из них должен погибнуть, а кто-то дойти до конца. Но не одной жизни он не загубит напрасно. Возможно, он сам сложит свою голову на поле брани, хорошо бы, но сделает это с наибольшей выгодой для общего дела. В результате целая страна получит избавление от тирании, еще не пришедшего, но готовящего удар врага. Он сказал, обращаясь к ученикам:

Зайдите в дом и оденьтесь, как подобает тем, кто пойдет со мной. Не задерживайтесь, мы и так опаздываем.

Ученики вошли в дом и увидели в гостиной огромный шкаф, в котором висели доспехи для каждого. Откуда взялся этот шкаф, не мог себе представить никто. Но все отнеслись к этому как к должному. Через некоторое время на крыльцо вышли совсем другие парни. Они выглядели величественно и серьезно, они были похожи на ангелов в своих ослепительно белых доспехах. Вот только шлемы с гребнями как у древних римлян вызывали некоторую настороженность. Шлемы они держали в руках, прижимая их к левому боку. Золото на доспехах сияло, отражая солнечный свет, от того все эти люди казались спустившимися с небес. Посланниками воли богов, вот только посланники эти были обычными людьми. Все сошли с крыльца и стали перед странником. Кирилл повернулся и пошел в деревню, за ним, выстроившись в две колонны, пошли ученики. Войдя в деревню, они направились в общинный дом. Никто даже не повернул голову в сторону, все шли, гордо чеканя каждый шаг. Они больше на мальчики, они мужчины, они воины, они часть истории и легенды. У них нет права на слабость и малодушие, у них нет права сойти с выбранного ими пути, потому что если это сделают они, то ждать решимости от других не приходится. Они — это сплошная воля к победе. Они — это и есть победа. В общинном доме собрались все жители де — ревни, когда в дверь вошел Кирилл и его воины. Все от удивления ахнули, некоторые, не выдержав внезапно возникшей дрожи в коленях, просто сели на скамейки. Кирилл остановился перед сидящим в центре зала Рошлом, и глядя ему в глаза взглядом, от которого Рошл захотел повеситься, сказал:

Ты вчера приходил ко мне, старик. Ты приводил с собой всех этих людей. Тогда я не мог тебя слушать, сейчас я пришел поговорить с тобой и попрощаться. Говори, если есть что сказать. — Голос звучал как-то иначе, хотя принадлежал все тому же знакомому им Кириллу. Рошл встал со стула, и долго пристально рассматривал своего гостя. Он не мог поверить в то, что перед ним стоит его старый знакомый Кирилл. Человек, на которого смотрел Рошл, выглядел необычайно сильным и волевым, способным на великие подвиги и на великую жестокость по отношению к своим врагам. Он вызывал благоговейный страх у смотревших на него людей. Вдобавок ко всему за его спиной стояли не менее решительные молодые воины. Все с трудом узнавали своих сыновей, соседей, друзей. Матери тихо заплакали, не в силах перенести очевидное расставание со своими горячо любимыми детьми. Отцы прятали глаза от сыновей, понимая, что в

этих молодых и еще не опытных юношей, мужества больше, чем в любом из них. Они не предадут и не струсят. Они взрослые и настоящие мужчины. Рошл стал на колени и дрожащим голосом обратился к Кириллу:

Мы виноваты перед тобой, мы были ослеплены любовью к своим детям и забыли о гордости и порядочности. Мы принесли тебе не меньше горя, чем те, кто лишил жизни твоих прекрасных детей. Мы, а главное я, не заслуживаем твоего прощения. Но все-таки мы его у тебя просим, прости нас, Кирилл. Отруби нам головы, подлым псам, чтобы мы искупили свой грех и вину пред тобой. — Рошл стоял на коленях, глядя в пол. Он не мог глядеть в глаза тому, кого предал. Он выглядел совсем старым. Все произо — шедшее состарило некогда крепкого и уверенного мужчину. Седины прибавилось на его голове, руки нервно дрожали, из глаз капали слезы горя, отчаяния, и разочарования, надежды на прощение. Остальные мужчины, после сказанного Рошлом, стали на колени и склонили свои головы перед Кириллом. Повисла оглушительная тишина, от этой тишины даже зазвенело в ушах. Кирилл молча стоял и глядел на стоящих перед ним на коленях мужчин. Потом он сказал как можно спокойнее, хотя его сердце беше — но колотилось в груди:

Скажи мне старик, если я отрублю твою голову, мои дети встанут из могил? А твоим людям, если отрубить головы, уменьшит это их вину, или предаст радости их детям? Ты забыл, чему учит Господь. Он учит прощать близким, а вы и есть мои близкие. Я не виню вас за содеянное, вы просто люди и вы можете ошибаться. Как я могу вас за это судить. У меня конечно горе, и вы тому причина, но это не повод множить горе одного на всех. Я ухожу из ваших мест для выполнения своего долга, ради которого я пришел в ваш мир. Я увожу с собой ваших сыновей, которые сами решили идти со мной. А вы должны найти выход из этого всего, и вы его найдете, я знаю. — Он взял Рошла за плечи и поднял с колен. Поглядев ему в глаза, Рошл не увидел в глазах Ки — рилла упрека. От этого он обнял его и заплакал еще сильнее. Вслед за Рошлом встали и остальные мужчины. Они виновато глядели на Кирилла, Кимарн спросил у Кирилла:

А как нам тебя называть теперь, ты выглядишь иначе?

За Кирилла ответил Зимарг, он вышел вперед, и сказал спокойно, так как будто ждал этого момента давно:

Вспомните мои слова, придет он, но он другой, так вот он пришел и стоит перед вами и имя ему БЕЛЫЙ СТРАННИК. Рядом с вами жил, и от вас уходит, но теперь вы сами знаете, что тот, кого ждали все эти годы давно пришел и ждал своего часа.

Все после этих слов совсем по-другому поглядели на Кирилла. Женщины даже пе — рестали плакать, мужчины ошарашено потирали лбы, Кирилл спокойно сказал:

Я же говорил вам, что Белый странник такой же человек, как и вы. Только дело у него не совсем обычное. А сейчас попрощайтесь со своими сыновьями, мы скоро уходим. — После этих слов Кирилл вышел из дома и пошел к себе домой, исстрадавшиеся матери бросились к своим детям. Отцы угрюмо стояли рядом с ними.

Кирилл ходил по дому и вспоминал свою прошлую жизнь. Как смеялись его дети, как танцевали перед зеркалом девочки. Зайдя в спальню девочек, он вспомнил, как мирно они спали, сложив ладошки под головку. Как он осторожно, чтобы не разбу — дить, целовал их, прежде чем идти спать. Он вспоминал своего сына, который с восторгом говорил о подвигах, которые он будет совершать рядом с Белым странником, своим отцом, и все девушки мира будут влюблены в него. Легкая и печальная улыбка коснулась его губ. Кирилл понимал, что не может уйти из этого дома, полного так дорогих ему воспоминаний, а уйти надо. Этот дом наполнен страданиями, причем его страданиями, и он не отпускает Кирилла в путь. А если Кирилл останется то Странник не выполнит свой долг, и Кирилл принял решение. Он достал из мешка, который он и Новах брали с собой, предметы, похожие на куски мыла. Потом открыл свой шкаф, где висели его доспехи, и взял еще несколько килограммов таких кусков. Стал методично размещать все эти предметы в разных местах дома, после установки последнего он встал, поглядел на дорогие сердцу предметы и сказал вслух:

Надеюсь, вы меня простите детушки, но по-другому я не могу.

Кирилл вышел из дома. Оседлал коня, вывел всю живность из сарая и положил там еще несколько кусков мыла. Потом сел на коня и поехал в сторону деревни. Он не стал заезжать в деревню, он сидел в седле у ворот и глядел на свой дом. Он хотел запомнить его не таким, пустым и безжизненным. Он хотел запомнить его таким, каким он был раньше, когда там жило счастье и радость.

Из ворот вышли ученики, ведя лошадей в поводу. Видя своего господина, сидящего верхом, они стали прощаться с родными. Отцы молча обнимали своих сыновей, матери, заливаясь слезами просили беречь себя, и по скорее возвращаться домой. В левой руке Кирилл держал предмет, который выглядел как черный камень, в центре которого горел красный огонек. Когда все сели на своих лошадей он положил палец на этот огонек и громко сказал:

Не поминайте лихом люди добрые. Пусть мой дом напоминает вам, как хрупка эта жизнь и что нужно ее беречь, берегите себя и прощайте. — С этими словами Странник вдавил огонек большим пальцем, и раздался оглушительный грохот, от которого затряслась земля под ногами. Яркая вспышка осветила небо, затмевая солнце. Дом, который раньше принадлежал Кириллу, разлетелся на многие кусочки, а на его месте остался уродливый шрам на земле.

Кони от такого шума встали на дыбы, едва не сбросив своих седоков, не желая успока — ивать своего коня, Кирилл пустил его в галоп, увлекая за собой учеников. Кони мчались как ветер, они хотели как можно быстрее удалиться из мест, где так много горя и страш — ного шума. По щекам Кирилла текли слезы, он не мог понять от чего, то ли от ветра бью — щего в лицо, и мешающего смотреть вперед, то ли это эмоций которые, наконец нашли выход и проявились в виде слез. Конь Кирилла начал надсадно хрипеть. Кирилл пони — мал, что еще немного такого галопа и бедное животное не выдержит. Он остановил коня и спешился. Немного постояв рядом с лошадью, Кирилл пошел вперед пешком. Ученики сделали то же самое. Так и шли люди и лошади в полной тишине, тишина была такая, что лошади боялись нарушить ее своим фырканьем, казалось, таким естественным для них. Кирилл увидел группу деревьев и направился к ним. Подойдя к первому дереву, он снял с лошади седло и, стреножив, отправил пастись. Сам же уселся под деревом, молча глядя вдаль, которая была перед ними. Ученики развели огонь, и приготовили поесть. Кирилл остался сидеть в стороне от всех. Новах принес ему еду и спокойно сказал:

От того, что мы будем изматывать себя, легче станет лишь нашим врагам. А нам надо набраться сил и жить как-то дальше. Не оставляй нас господин, не казни себя и не изводи почем зря. — Он стоял, протянув миску с едой Кириллу, и ждал, когда тот возьмет ее. Кирилл посмотрел на протянутую ему миску, на Новаха, и, принимая обед, сказал:

Я не извожу себя, я просто ничего не хочу. Но ты прав, если мы станем слабее, то это будет выгодно лишь нашим врагам, а их у нас слишком много.

Они вместе вернулись ко всем ученикам, и Кирилл старался вести себя так, чтобы его с Новахом горе не было таким явным. К вечеру небо скрыли тучи, они были полны воды, и казалось вот, вот эта вода хлынет на землю сплошным потоком, смывая с земли всех людей, которые сидели у костра на краю маленькой рощицы. Глядя на это небо, Кирилл велел натянуть ткань между деревьями и поставить под нее лошадей, а самим спрятаться от непогоды в шатре, который тоже нужно было поставить. Ученики не понимали, где им взять этот шатер, но не стали спрашивать. Пошли натягивать крышу для лошадей, потом, когда все было готово, и лошади стояли в импровизированной конюшне, все ученики с удивлением наблюдали за Кириллом, который достал из сравнительно небольшого мешка ткань, которая была похожа на большое облако. Кирилл уложил это облако на землю, и стал отдавать команды ученикам, чтобы те установили шатер. После нескольких неудачных попыток перед учениками стоял просторный, серо-зеленый шатер. Они были удивлены и горды собой, это было видно по их лицам. Небо, которое ждало, когда же эти люди устроятся и спрячут свои тела от того дождя, который вы — рывался из него, не желая ждать больше ни минуты, прорвалась, и на землю хлынула вода. Она рухнула, именно рухнула, с шумом ударяясь о земную твердь, и разлетелась на миллионы мельчайших капель. Кирилл стоял за пределами шатра и смотрел на стену из дождя, которая разделила мир на шум и воду, которая стремилась содрать кожу с лю — бого, кто окажется под ее струями. Но при всем при этом Кирилл не чувствовал холода водных струй, как и самих этих струй впрочем тоже. Он поглядел на свои руки и одежду, которые были абсолютно сухими. Вода как-то странно облетала его, боясь коснуться. Потом он услышал детский смех. Вернее, ему показалось, что он услышал. Кирилл прислушался, понимая абсурдность своих надежд. В шуме дождя опять послышался до боли в сердце знакомый смех. Кирилл, не веря своим ушам, стал вглядываться в дождь. Сердце, казалось, выскочит из груди. Голова разрывалась от догадок, он приготовился бежать, как только услышит снова этот раздирающий душу смех. Кирилл не слышал больше ни — чего и в отчаянии он из всех сил закричал:

А-а-ни-и-я-я-я. — Его голос утонул в шуме дождя, казалось, сейчас он не сможет больше держаться и упадет замертво. Сил больше не было терпеть это, он, потеряв всякую надежду, невидящим взглядом уставился в дождевые потоки, пролетающие мимо него. И вдруг он разглядел в этих серебряных нитях дождя детскую фигуру. Кирилл пригляделся и узнал образ своей дочери Ании. Она стояла перед ним и улыбалась. Кирилл протянул к ней руки для того, что бы обнять ее, но она весело и как у нее всегда это получалось, сказала, сделав шаг назад:

Не надо папочка. Я еще не привыкла к своей стихии и боюсь, это нам помешает. Кирилл тут же отдернул руки, не веря ни своим глазам, ни ушам, уставился на дочь,

чьи черты были сотканы из воды, падающей с неба. Ания, видя потрясенный вид своего отца и находя его забавным, с улыбкой сказала:

Здравствуй, папочка, я так долго тебя не видела, и соскучилась, ты очень сильно изменился.

Очень трудно жить без вас доченька. Я очень скучаю по вам. — Кирилл говорил сдавленным от волнения голосом. Он не мог сдержать слез, которые скупыми ручейками стекали по его щекам. Тот факт, что он смог увидеть свою дочь и радовал его, и без меры удивлял.

У нас все хорошо папочка. Нам больше не больно, нам весело и мы часто говорим о тебе. Только повидаться мы можем через свою стихию. Нам разрешили выходить и говорить с тобой, просто почему-то смогла это сделать первая. Стартус просил передать тебе, чтобы ты не боялся больше огня, огонь теперь не может причинить тебе ни страха ни боли, впрочем как и все остальные стихии.

А когда я смогу увидеть остальных своих детей? — Кирилл боялся перебивать Анию, вдруг она плод его сознания и может исчезнуть. Но Ания не исчезла, видя сомнения своего отца, сказала:

Папа, я действительно существую, просто видеть ты меня можешь только в моей стихии. Так же, как и Стартуса, в пламени огня. А Манилу — в струях ветра, Нилея и вовсе всегда с тобой, ведь ты по земле ходишь. Ты, папочка, не расстраивайся и не грусти без нас, мы теперь всегда будем рядом. Да еще та женщина, которая приходила за нами. Ну, в черном плаще. Она сказала, что мы скоро будем вместе, просто нужно подождать. Ты не знаешь, что это может значить?

Чтобы это ни значило, доченька, это хорошая весть. Мы действительно будем вместе, и я вам теперь просто клянусь, мы больше не расстанемся никогда. — Голос Кирилла выказывал не только радость, которая заполнила его, казалось, умершую душу, оживляя ее. Он говорил о поселившейся там надежде, и эта надежда мгновенно стала смыслом дальнейшей его жизни. Кирилл неосознанно стал на колени. Ания осторожно подошла к нему и ласково коснулась своей маленькой ладошкой его щеки. Ладошка была мокрой и теплой. Она наклонилась к щеке своего отца, и, поцеловав ее, исчезла. Только ее голос шепнул на ухо Кириллу:

Мы скоро увидимся вновь, папочка, не грусти.

Он встал с колен, увидев маленькую Анию. Душа его пела и ликовала. Кирилл увидел свою дочь и скоро увидит остальных детей. Дети его не совсем умерли, вернее совсем не умерли, просто они на время его покинули, а это он как-нибудь переживет, и дождется встречи, даже если ждать ему придется всю оставшуюся жизнь. На губах непроизвольно появилась улыбка, он хотел прыгать и петь, но вовремя спохватился. Он не хотел давать повод своим ученикам подумать, что их господин и учитель свихнулся от горя, и спокойно вошел в шатер. В шатре горели свечи, от которых было достаточно светло. Ученики не поверили своим глазам, когда абсолютно сухой Кирилл вошел в шатер, и на его лице застыла улыбка. Удивление было таким сильным, что Нохлен подошел к нему и потрогал одежду Кирилла рукой, потом с удивлением спросил:

Как можно остаться под таким ливнем абсолютно сухим?

Кирилл, схватив его за плечи, радостным голосом сказал всем ученикам:

Скажу, не поверите. Но поверьте в то, что у одного из вас скоро будет праздник, ну, скажем, свидание. А сейчас давайте поедим, я есть хочу сильнее, чем жить.

Все переглянулись, но перечить не стали, они стали привыкать к необычному поведению своего наставника. Достали еду из мешков и стали есть вместе с Кириллом, который выглядел на удивление жизнерадостным и не напоминал больше грозовую тучу. А за пределами шатра бушевал дождь, он неистово бил большими каплями о землю, и, казалось, искры могли высекать эти капли, попади они на камни. Все это никоим об — разом не могло испортить настроения Кирилла, который получил надежду на счастье, которое он, казалось, безвозвратно потерял. Уснул он в этот вечер быстро и крепко, как наигравшийся вдоволь ребенок. Он давно так не спал, ему снились его дети, и они снова были вместе, даже во сне это казалось чудом.

В крепости был обычный день. Все без исключения тренировались. Офицеры не жа — лея своих и тем более сил солдат, обучая их. Требования были завышены вдвое, и это не совсем нравилось солдатам, но они не смели роптать на судьбу. Крепость выросла в размерах и была заполнена до отказа солдатами, которые без устали тренировались. Во дворе крепости, казалось, царил хаос, но это было хорошо спланированный хаос, и в нем был смысл. Шум стоял такой, что казалось, все в крепости должны были оглохнуть, но в общем шуме были отчетливо слышны команды командиров, которые заставляли солдат повторять снова и снова те или иные движения. Караул, выставленный на стенах крепости, не дремал, во все стороны были устремлены зоркие взгляды молодых солдат. Внешнее спокойствие не могло усыпить их бдительность. Командиры слишком часто устраивали проверки караульной стражи, и сони, как называли тех, кто пропустил ус — ловного врага, жестко наказывались. К воротам крепости неспеша приближались всад — ники. Они не таились и были давно замечены зоркой стражей. На крепостные стены поднялся Холгас и остальные офицеры. Они хорошо видели ехавших по дороге воинов, но вот кем они эти воины были, на таком расстоянии понять было трудно. Впереди ехал по всей видимости командующий, за ним в две колонны одетые также десять человек. В своих сверкающих доспехах они были похожи на ангелов, как минимум, Сабан сказал:

Интересно, кто это может быть, они едут сюда, как хозяева домой.

А они и есть хозяева. Во всяком случае, один из них, построить войска в парадный строй, поднять флаги нашего господина, приготовиться к встрече БЕЛОГО СТРАННИКА. — Холгас говорил спокойно, не отрывая взгляда от ехавших по дороге людей. Солдаты и офицеры без промедления начали выполнять его указания. Вот теперь в крепости начался хаос. Все стали впопыхах приводить себя в порядок, они понимали, что сейчас прибудет тот, кто поведет их в бой, за честью и доблестью.

Люди на лошадях, подъехав, к воротам, остановились и, не говоря ни слова, ждали старших офицеров, которые не замедлили выйти им навстречу. Холгас вышел вперед и, поглядев Кириллу, в глаза увидел совсем другого человека, он опустился на колено и произнес:

Я командующий войсками и все собравшиеся здесь офицеры приветствуем тебя, наш господин, и просим принять командование своей армией. — Во время этих слов все остальные офицеры и солдаты, несущие службу в воротах, опустились на колено и скло — нили головы. Кирилл спешился, и, подойдя к Холгасу, церемонно сказал:

Я прибыл, как и было обещано, со мной те, кто поведет мою армию в бой. А сейчас я предстану перед своими людьми, и пусть они воочию увидят, что Белый странник не миф, а человек, который поведет свою армию для защиты слабых и обездоленных. — С этими словами он пошел в крепость, за ним, ведя за повод лошадей, пошли его ученики. Холгас не особо удивился тому и спокойно последовал за ними. Войдя в крепость, Кирилл увидел всех своих солдат в парадном строю, они вытянулись, как струны, и приветствовали своего господина восторженными взглядами. Офицеры, стоящие во главе каждой колонны, кивком приветствовали Белого странника. Кирилл остановился и, повернувшись к Холгасу, сказал:

Почему ты и все остальные мои люди плетутся сзади, словно вы в чем-то вино — ваты. Ты, должен идти по правую мою руку, а остальные не должны отставать от тебя, я не собираюсь отнимать у вас ваши заслуги, я помню и уважаю их. — В голосе Белого странника звучало глубокое уважение к своим людям, они оценили это и поспешили встать рядом с ним. Лица их стали выглядеть заметно счастливее. Белый странник пришел мимо каждого солдата, стоящего в строю, перед ним. Он заглядывал им в глаза, а некоторым казалось в души, настолько пронзительный был его взгляд. За ним шли совсем молодые, но очень серьезные парни, одетые в сверкающие доспехи. Солдаты с удивлением смотрели на этих, не совсем обычных молодых парней, ведь не мог обычный, ни чем не выдающийся человек стать рядом с самим Белым странником как равный. Доспехи, в которых были эти молодые воины, приковывали к себе взгляды всех стоящих в строю, включая офицеров. Они только теперь поняли, как будет выглядеть армия Белого стран — ника. Кирилл поднялся на помост, с которого он мог видеть всех и все могли видеть его. В нависшей над всей крепостью тишине он обратился ко всем. Его голос разлетался над строем и солдаты вполголоса повторяли его слова для тех, кто стоял слишком далеко от Странника:

Я пришел, как и было обещано. Я есть Белый странник, вы все принесли мне клятву верности и я принял ее, но впереди у нас много жестоких боев и многие из вас, как бы мне не было жаль, погибнут. Они погибнут как легендарные герои прошлого, покрывая себя славой. И этого не избежать. Я и мои офицеры даем вам шанс покинуть крепость и отправиться домой. Те, кто решит это сделать, будут освобождены от клятвы и пусть не боятся позора и мести со стороны своих товарищей. Те же, кто останется со мной, пойдут навстречу своей судьбе и примут от нее все, что она приготовила им. Уйти все желающие могут с сего момента до рассвета завтрашнего дня. Сейчас вы все освобождаетесь от своих повседневных обязанностей и можете принять должное решение спокой — но. — Кирилл сошел с помоста и пошел к себе в комнату, за ним последовали все командующие офицеры и ученики. Как только они скрылись за дверями, была подана команда разойтись. Все солдаты, стоящие в общем строю, смешались в одну массу блуждающих по крепости людей. В комнате Холгас задал вопрос Кириллу, высказывая всеобщее непонимание:

Простите, мой господин, но мы не понимаем для чего вы пытаетесь распустить хоть и часть, но все таки армии, которую с таким трудом создавали мы, да и вы, кстати тоже. Ведь после ваших слов многие могут уйти, а это не входило в общие планы поставленные вами же. — Голос его грозил сорваться, подобную дерзость мог себе позволить только он, ведь он был не просто генерал, он был другом Кирилла, который вдруг превратился в Белого странника. Странник ответил спокойно. Он, казалось, ждал этого вопроса, и ждал именно от него:

Лучше пусть те, кто сомневается, уйдут сейчас с миром. Мы же не будем ждать пре — дательства в самый неподходящий момент, чем сомнения начнут грызть души слабых в час испытаний, отравляя этим мысли остальных. Посмотрим сколько людей оставит нас, и это покажет, как мы их подготовили к войне. Хорошо подготовленный солдат не будет сомневаться ни мгновение, он, не раздумывая, бросится в бой, выполняя приказ своего офицера, покрывая себя славой, хотя иногда и посмертно, к большому сожалению. Мне удивительно то, что ты, мой друг, заговорил об этом, не поняв моего замысла сразу. Верь мне и будь рядом не взирая ни на что. И кстати, мои слова касаются и вас тоже, господа офицеры, если вы вдруг не придете на ужин, то я пойму. Только прошу, уходите в ночь, пусть не видят солдаты тех, кто уходит. — Голос Кирилла звучал устало и не выражал не малейших эмоций. Всем было видно, что он переживает, что-то очень болезненное для его души. Волнаш обратился к Страннику, видя всеобщее возмущение, последними словами господина:

Простите меня за мою дерзость, но подобного оскорбления мы не заслужили. Ваше недоверие сильно ранит наши души и огорчает нас. Мы поклялись в верности вам, и мы сдержим свою клятву, чего бы это ни стоило.

Кирилл сказал твердым тоном:

— Я не хотел вас обидеть. Я просто хотел сказать вам, что все пойму, если кто и со — мневается, так на всякий случай. Вот так и солдаты, все те, кто останутся, те и пойдут до самого конца, потому, что их никто не вынуждал идти со мной. Это будет их личный выбор, утром проведете перекличку и доложите мне о наличии людей в строю, а сейчас я хочу побыть один, оставьте меня.

Все кивнули головой и вышли. Последними вышли ученики, Холгас подошел к Нох — лену и спросил вполголоса:

— Скажи мне, пожалуйста, что так гложет Странника, о чем он так думает?

Нохлен ответил не сразу, он какое-то время решал, стоит ли вообще об этом говорить. Но вспомнив то, что господин называл Холгаса своим другом, и отношения между ними говорили об их крепкой дружбе, решился сказать:

Совсем недавно у господина какие-то разбойники убили всех его детей. Его не было дома, а наши родители его предали и не спасли их, убоявшись расправы. Странник нашел этих тварей и по всей видимости уничтожил всех. Я сам там не был и не видел, но с ним ходил Новах, тот, за кого Белый странник хотел выдать свою старшую дочь. Вот они оба и пребывают с тех самых пор в печали, мы тоже оплакиваем их, но наше горе ни — что, по сравнению с их горем. — Во время этого рассказа Холгас так сильно сжал кулаки, что косточки на пальцах затрещали. Он с трудом сдерживал стоявшие в глазах слезы, ведь дети господина не были ему чужими. Он искренне любил их, и они любили его. Холгас ничего не сказал, он просто ушел куда-то вглубь коридоров, потом где-то там раздался крик мужчины, душа которого разрывалась от горя. Вечером за общим столом со — брались офицеры, свободные от службы. Ужин проходил почти в полной тишине, лишь изредка некоторые переговаривались вполголоса, искоса поглядывая на Странника, си — девшего во главе стола. По правую руку сидел Холгас, который выглядел чернее тучи. Он ел, глядя в тарелку, и не реагировал на происходящее вокруг него. Новах, сидевший слева от Странника, сидел спокойно, но его печальный вид в дополнение к внешнему виду Белого странника и Холгаса лишь прибавляли туч, нависших над столом, за ко торым должны были праздновать, как казалось, сперва. Вышло так, что все сидели как на поминках, и никто не понимал отчего так. Потом в зал, где сидели суровые воины, прошедшие неодну битву, ворвался веселый ветер. Он как-то по-особенному, никого не касаясь своими струями облетел всех присутствующих и все ощутили присутствие озорного ребенка, от которого веяло душевным теплом. Ветер закружился вокруг вставшего со стула Странника. Потом он улетел в окно, казалось, не совсем обычно, словно позвал за собой. Странник повернулся в сторону окна, пристально вглядываясь в пространство за ним. Все сидели в нерешительности, что-либо делать. Да и что им было делать в таких случаях, никто не представлял себе. Оставалось просто сидеть и ждать. Белый странник резко повернулся к столу. Глаза его были полны слез и радостного предвкушения чего-то очень важного. Он схватил Новаха за плечи так сильно, что сильный парень сморщился от боли. В глазах застыло непонимание и удивление таким резким всплеском эмоций господина. Странник почти закричал Новаху в лицо:

Я же говорил, разве ты не понял меня в лесу. Я же говорил вам всем, что они придут ко мне. — Кирилл задыхался от избытка чувств. Сердце колотилось так сильно, что его стук ощущался физически всеми присутствующими. Кирилл начал ходить из стороны в сторону потирая виски, от чего его волосы стали взъерошенными и он выглядеть стал забавно для своего положения. Вдруг он повернулся и на бегу прокричал:

Новах и Холгас, со мной, остальные ждите нас у ворот, мы скоро будем, нас ждут.

Он выбежал из помещения, как будто от того, успеет он или нет, зависела не только его жизнь. Ничего не понимая, переглянувшись между собой Холгас и Новах рванули с места, роняя свои стулья, не желая отставать от своего господина, который, казалось, сошел с ума от непомерного горя свалившегося так недавно. Солдаты, находящиеся во дворе крепости, шарахались в стороны, чуть завидя несущихся сломя голову и ничего не видящих перед собой троих мужчин, имевших особое положение в созданной армии. А мужчины бежали так быстро, как могли. Новах во время этого безумного бега только и успел удивиться тому, что он молодой и полный сил мужчина едва поспевает за Холгасом, который в свою очередь порядком отстал от Белого странника. Странник в свою очередь несся как ветер. Он не чувствовал ног под собой и тем более усталости. Он боялся опоздать, если это случится, то ему того не пережить. Это будет конец всему в его теряющей смысл жизни. Все солдаты поднялись на крепостные стены, влекомые раздирающим душу любопытством. Каждый хотел понять, что заставило этих людей бежать, позабыв обо всем, даже про лошадей. На самой высокой башне в крепости со — брались офицеры. Все, абсолютно все в крепости следили за тремя удаляющимися от нее мужчинами. На стенах крепости скопилось столько народа, что, казалось, стены вот-вот рухнут от тяжести собравшихся. Когда фигуры стали совсем крошечными и почти не — различимыми, все трое остановились так, как будто налетели на стену. Кирилл остановился как вкопанный, он понял, что он успел и успел вовремя. Подбежавшие следом за ним Холгас и Новах от такого бега едва не повалились на землю. Они тяжело дышали и непонимающе глядели на Странника, который чего-то ждал с таким видом, будто он не бежал сюда, а шел прогулочным шагом. Так они стояли и ждали, казалось, вечность. Ничего не понимающие Новах и Холгас не спрашивали, и почти не дышали, они полагались на господина, который еще ниразу не дал им повода усомниться в себе и своих решениях. Вдруг тишину нарушил сам Белый странник:

Помнишь, Новах, я говорил, что одному из вас предстоит свидание. Так вот время и пришло. Встречай свою любимую, а я встречу своих детей. — После этих его слов перед ними закружился молодой вихрь, и в его кружении все увидели маленькую фигурку Манилы. Она шла легкой поступью и мило улыбалась своему отцу, ее голос прозвучал, как пение весеннего ветерка:

Здравствуй, папочка, я так соскучилась по тебе. И ты здравствуй, Холгас, помнишь меня, я пришла сказать, что сегодня мы все сможем прийти. У нас это еще плохо получается, но мы очень стараемся.

У Холгаса налились слезами глаза. Он был настолько поражен, что не смог ответить. Только молча стоял и смотрел на это чудо, что явилось перед ним и всеми остальны — ми в виде маленькой Манилы. Сразу после этого из земли ударил фонтан, доставший казалось до небес. Когда вода упала на землю, то осталась в виде крошечного озерца, из которого поднялась Ания. Она также улыбалась и смотрела на Странника, потом ее знакомый Кириллу голосок сказал:

Папочка, Стартус опять приготовил для тебя сюрприз. Он очень надеется на то, что тебе понравится.

Кирилл хотел ответить, но не успел. Неизвестно откуда взявшееся пламя схватило его в свои объятия и рвануло вверх и в стороны. Оно рассыпалось в небе на миллионы маленьких искорок, в то время как некоторая его часть продолжала облизывать Кирил — ла с ног до головы. Кирилл не испытывал ни страха, ни упрека в адрес озорника сына, он был рад его появлению. Пламя медленно отошло от Странника, и перед ним остался стоять юноша, состоявший из пламени как все до него, каждый из своей стихии. Он не произнес ни слова, его глаза были устремлены в сторону от Кирилла. Новаха трясло от нетерпения, подобное чувство он испытывал перед тем, как они отомстили за смерть Нилеи и остальных детей. Он не понимал, почему Нилея не приходит так долго, но уви — дев, что все смотрят в другую сторону, посмотрел туда и сам. За его спиной стояла ти — хая и прекрасная Нилея. Она была вся из мельчайших цветов и мелких листьев, цветы переливались разными оттенками в лучах пламени, из которого состоял ее брат. Сердце молодого парня сжало непонятное до сих пор чувство, глаза наполнились слезами, и он непроизвольно прошептал:

Нилея. Милая, ты вернулась ко мне.

Ну вот видишь, как ему понравился твой образ, милая сестра, а ты боялась его разочаровать. — В словах Стартуса не было насмешки, он искренне был рад тому, что его сестра вновь встретилась со своим женихом. А собравшиеся на стенах крепости люди наблюдали еще целый час, как где-то вдалеке происходит нечто очень странное. То вихрь кружится перед Странником и его спутниками. То пламя почти скрывает его, а потом стоит рядом как завсегдатай. То еще один человек неизвестно откуда возникший после того, как подошел к Страннику, увел Новаха в сторону, и они долго стояли в сторонке, как влюбленная парочка. В конце концов все прекратилось. Трое мужчин повернулись и пошли к крепости. Когда они подошли ближе и стали отчетливо видны, все увидели, что они выглядят очень довольными и, наверное, даже счастливыми. Они о чем-то разговаривали, и тема их разговора явно веселила их, потому что они раз от раза останавливались и от всей души смеялись как обычные люди, без какого-нибудь намека на то мрачное настроение, с которым Странник прибыл в крепость. Офицеры вышли навстречу Белому страннику и его сопровождающим. Они были в полном недоумении от того, чему стали свидетелями. Если в начали они сочли Белого странника немного странным, то теперь он выглядел совсем обычным человеком. Кирилл остановился перед строем офицеров и громко, чтобы слышали собравшиеся на стенах крепости солдаты, сказал:

Выдать всем, кроме караула, вина и дополнительной еды к ужину. Не жалеть ничего и пусть все сегодня празднуют, потому что завтра у них начинаются тяжелые дни, которые должны помочь им в дальнейших битвах. Если кто-то уходит, пусть уходит с легким сердцем, удерживать не станем. — Сказав это, он пошел в свои покои, а вместе с ним в крепость вошли все остальные офицеры. Солдаты не обращали внимания на слова Белого странника, касающиеся завтрашних испытаний. Они в глубине души понима — ли, что появление Странника в крепости прибавит им забот. Но объявленный праздник, первый за многие дни, радовал и приводил в восторг. Все, весело обсуждая это проис — шествие, и его последствия пошли к поварам, которые ведали и вином, и продуктами.

В крепости царило веселье. В приличном подпитии солдаты распевали песни и ни — не шел спать. Все пользовались тем редким шансом, который выпал им в этот вечер. Офицеры зорко присматривали за солдатами, приняв решение о том, что они в ответе за все происходящее в крепости, и потому их сознание не должно быть затуманено спиртным. Только Кирилл и двое его спутников сидели в покоях странника и о чем-то вели беседу. Утро в крепости началось с первыми лучами восходящего солнца. Белый странник вышел на крыльцо здания, где находился штаб и все помещения, предназначенные для офицеров. Во весь голос скомандовал подъем, после чего начался хаос. Солдаты, не при — шедшие еще в себя после выпитого вчерашней ночью, покачиваясь, спешили в строй. Вбитые в них навыки и дисциплина делали свое дело. Никто не роптал и не скулил, все постепенно приходили в норму и им помогали находившиеся рядом офицеры, зычными командами и подтруниванием над отстающими. Через десять минут все находящиеся в крепости солдаты стояли в строю, и по ним не возможно было сказать то, что они всю ночь пили вино и распевали песни.

Если солдат не может после гулянки встать в строй — этому солдату либо гулять нельзя, либо солдат он дерьмовый. Но вы, здесь находящиеся, доказали мне, что вы отличные солдаты и выдающиеся воины. Каждого из вас я ценю и уважаю, и только поэтому вы будете тренироваться пуще прежнего, чтобы шансов у вас в бою было еще больше. Приведите себя в порядок и приготовьтесь к тренировкам. Пусть выйдут из строя сто человек тех, кто хочет испытать моих учеников, которые поведут вас в бой. Они будут сражаться с вами, доказывая то, что не зря готовятся стать генералами.

От услышанного у всех учеников захватило дух. Неужто их прочат в генералы, и не кто иной, как Белый странник. Они немного волновались, но отступать было некуда. Все разошлись. Через полчаса Кириллу доложили, что в крепости недостатка в людях нет. Не один солдат не покинул крепость и в наличии находится пять тысяч шестьсот пятьдесят человек. Сто человек, изъявивших желание потягаться с молодыми генералами готовы и ждут. Остальные ждут дальнейших указаний. Кирилл распорядился о том, чтобы все солдаты смогли видеть поединки испытуемых. Ни у кого не должно быть сомнений в тех с кем они завтра пойдут в свой первый бой. И к полудню все было готово к проведению нестолько поединков, сколько испытания на прочность юных удальцов. Кирилл собрал всех учеников и им сказал напутственное слово:

Я знаю, что вам страшно. Вы не знаете, как быть в этой непростой ситуации. Пом — ните лишь одно, ваш страх перед противником должен подсказывать вам как его победить, а не уйти и спрятаться. Вы хорошо подготовлены и вы можете победить, так докажите в первую очередь себе и лишь потом всем остальным, что вы не уроните ни свою честь, ни мою, как вашего наставника. Борите свой страх, как самого лютого вра — га, ведь вам нужно бороться не с солдатами, которые ждут там, за этими дверями, а с самим собой и собственными страхами. — После сказанного Кирилл вышел ко всем со — бравшимся посмотреть на схватку учеников Белого странника, и лучших солдат армии. В центре было освобождено пространство диаметром около десяти метров. На помосте стояли офицеры, как и все остальные не понимая, чего ожидать от всего этого. Только один Холгас посмеивался, расхаживая из стороны в сторону, раздражая этим Чемлина, который не менее раздраженно сказал:

Ну чего ты тут ходишь да хихикаешь, знаешь что, расскажи, а нет, так не нервируй собравшихся.

Я видел господина в деле. Пробовал его силы сам, и прекрасно понимаю, каких он мог воспитать мальцов. Просто не могу дождаться, когда все это начнется. — С улыбкой сказал Холгас, но маячить перед всеми перестал. Кирилл подошел ко всем офицерам и спросил:

Солдаты разбиты на десятки или в ходе боя будем выбирать?

В ходе боя конечно. Мы лучников включили в их число, если вы не против.

Ответил за всех Сабан.

Отлично. Вот ты и будешь формировать группы. Если хочешь, можешь советовать — ся с остальными, думаю, это будет даже лучше для дела. — Странник говорил спокойно, словно ему было заранее известно, чем все это закончится, он не хотел, что бы его вол — нение было видно.

Первым вышел из общего строя учеников Садрес, он как и все остальные был во — оружен деревянным мечом, вымазанным в черную смолу, для того чтобы все касания о противника были видны и степень ранения можно было определить тоже. Перед ним стоял не молодой, но все еще полон сил воин. Он хищно глядел на молодого воителя, и в его взгляде читалось презрение перед тем, кого прочат в генералы, не дав ему побы — вать хоть в одной битве. Садрес вышел на середину площадки, и, не сводя с противника глаз, замер в ожидании. В его голове звучали слова наставника: хороший воин умеет ждать, и он ждал. Солдат сделал шаг в его сторону и замер, потом еще один и опять замер. Он знал, что не просто так этот малец вышел на бой, и недооценивать его он не хотел. Оказавшись перед замершим молодым воином, солдат тоже замер. Отведя взгляд в сторону, он бросился в атаку неожиданно, желая наколоть Садреса на свой меч, как кусок мяса. Молодой воин ушел в сторону, отбивая меч противника и одновременно нанося удар своим мечом в горло противника так неожиданно быстро, что не все это заметили. Вслед за павшим товарищем в центр выбежал второй. Высокий и широкопле — чий солдат вооруженный копьем. Он действовал стремительно, и натиск его выталкивал Садреса за пределы площадки, казалось, не давая шанса на защиту. Но вдруг молодой парень наклонился, и копье прошло над его спиной. Он схватил за его древко правой рукой, и, подпрыгнув, ударил великана ногой в голову. Солдат упал как подкошенный и замер. Садрес нанес удар копьем, показывая всем, что копейщик не встанет. На это Сабан ответил тем, что выпустил сразу троих. Все трое не выглядели старше самого Са — дреса, но действовали они слаженно и умело. У одного было копье, у второго меч, третий выбрал себе секиру. Садрес не стал ждать, когда эта троица нападет. Он сам напал, и в первом же выпаде солдат с мечом был повержен. Но защищаясь от удара секиры, Садрес выронил свой меч. Оставшись без оружия, он стоял с широко расставленными рука — ми, как защищающая своих птенцов птица. Потом он нырнул под копье, став каким-то очень маленьким и незаметным. Выхватив копье, он ударил по голове обезоруженного солдата, и напал на второго, отбив очередной удар секиры. Он поразил противника острием своего копья. Садрес вернулся спокойно к своему мечу, поднял его и поднял меч противника, который лежал рядом. Воорнный двумя мечами он встретил осталь — ных своих противников, которых без особого труда поверг. Лучник, который пытался выстрелить в него, чтобы ни навредить своим товарищам, пал от брошенного в него копья в первую очередь, а остальные так и не смогли хотя бы коснуться своим оружием этого молодого и на первый взгляд неопытного человека. Садрес вернулся к своим друзьям, окрыленный непонятным чувством, от которого хотелось петь и плясать. По — нимая то, что они не имеют права на проигрыш, и то, что их навыки каким-то образом разнятся с навыками и опытом других, ученики Белого странника побеждали один за другим. Новах в свою очередь сломал рукоять секиры, и с голыми руками выстоял в по — единке против четверых. Случ в первую очередь напал на лучника, который допустил ошибку, промахнувшись. Подобрав лук и стрелы, он, смеясь, носился по площадке, и расстреливал всех, кто на ней находился. Лишь последнего вышедшего на площадку во — ина, который выглядел слишком взрослым и опытным, проникшись уважением к нему, победил его при помощи боевого ножа. После победы последнего ученика ни у кого не возникало никаких вопросов по поводу несостоятельности этих молодых людей. Все понимали, что Белый странник не зря привел этих парней. К вечеру все солдаты были готовы тренироваться вдвое, втрое больше, чтобы быть еще лучше подготовленными и соответствовать уровню, на котором находились ученики Странника. И тренировки начались. Обеда, как все привыкли ждать к полудню, не было, все тренировались, каж — дый в своей дисциплине, без какого-то ни было намека на отдых. Больше всех досталось лучникам. Они практиковались стрелять из луков, меняя позиции и образ поведения. То в прыжке через ограду, то мчась галопом верхом на лошади. То подолгу замерев в одной не всегда удобной позе, выжидали момент для единственного выстрела. Офицеры были беспощадны, они как исполнители наказания всегда находились рядом, и, невзирая на усталость и нарастающее напряжение солдат, заставляли их переделывать все заново из — за одной, казалось, невинной ошибки, которую и не все заметили. Солдат поднимали ночью и заставляли бежать кросс в несколько километров. Потом они сражались с теми, кто во время их кросса отдыхал, и если они не могли совладать с противником, все на — чиналось заново. Лучники практиковались в стрельбе и в дождь, и в ветер, и особенно ночью. После двух месяцев такой жизни солдаты решили, что их просто хотят извести до наступления основных событий. Из каждого подразделения были выбраны лучшие солдаты, и переданы под командования молодых генералов в количестве ста человек на одного, которые занимались их обучением самостоятельно. Этих солдат мало видели в крепости, так как они в основном тренировались за ее пределами. Их обучали и гото — вили особенно тщательно, по прошествии некоторого времени, те кто попал в элиту, не гордились этим, а считали себя самыми несчастными людьми в мире. В общем, жизнь в крепости завертелась так, что всем стало ясно одно, скоро будут реальные события, и будут они очень серьезные и кровавые.

Кирилл послал Холгаса в столицу Колгании для встречи с одним человеком, который выполнял свою роль во всей этой непростой истории. Холгас запомнил, как выглядит, тот с кем ему предстояло встретится. Картинка, которую показал ему Странник, несколько дней была с ним, и теперь он хорошо помнил этого человека в лицо.