Белый странник

Николай Прохоров, 2011

Начав свой путь обычным человеком и отцом, он потерял всё, но, сгорая от собственного горя, в стремлении вернуть утраченное, он приобрёл так много, что сами звёзды теперь смотрят ему в глаза с ничем не прикрытой завистью.

Глава 4.

Дом, милый дом

Когда Кирилл шел по деревне, то для себя отмечал, что ему не нравится в жизни этих милых людей, что бы он изменил с удовольствием, да и пользы от этих изменений было бы немало для селян. В доме, куда его привели, было не очень-то светло в силу отсут — ствия окон. Распахнутая широкая дверь и отверстие в крыше слабо справлялись с полу — мраком, царившем внутри. В центре помещения горел огонь, вдоль стен стояли столы и скамейки, для совместных празднований, как подумалось Кириллу. Напротив дверей в дальнем углу на большом стуле, отдаленно напоминавшем трон, сидел Рошл, тот самый неприветливый Рошл, который даже не представился при первой встрече. Рядом с ним по правую руку стоял все тот же мужчина средних лет и молодой парень, один из сопро — вождавших при первой встрече, по левую руку стояли четыре старика и трое мужчин в возрасте шестидесяти лет. Все ждали, когда пришлый человек подойдет к ним, и они смогут, не повышая голоса, объявить свое решение. Кирилл подошел спокойно и стал перед ними так, чтобы видеть их всех сразу, он поклонился им, положив правую руку на грудь и сказал так, чтобы его слышали все собравшиеся:

Меня зовут Кирилл, и я прибыл издалека. Я ищу место среди людей для себя и для своей семьи. Я не хочу никого стеснять и тем более быть обузой. Если вы, почтенные люди, разрешите мне и моим детям жить рядом с вами, то я в свою очередь обещаю вам, что мы не будем мешать и даже более того, мы поможем вам, если нужда в том будет,

закончив свою речь, Кирилл молча ждал ответа, и ответ последовал, как и ожидал Ки — рилл, он был готов и лишь ждал оглашения:

Я Рошл, старейшина этого селения, этот муж, что стоит по правую мою руку — мой сын Манурес и его сын, младший Шадрис, старшего моего внука ты знаешь, по левую руку стоят не менее достойные мужи — это Калрус, Кимарн, Колсард, Шиман, Сарек, Ходрак и Ливун. Наш совет, без которого не принимается ни одно важное решение. Мы подумали и решили, что ты и твои дети можете жить рядом с нами, но не в самой дерев — не, а за ее пределами. Место выбери сам, как тебе будет угодно. Если хочешь помочь нам, то мы будем рады, но если навредить удумаешь, то сам пойми, не простим тебе этого, а теперь нам накроют стол, и мы пообедаем все вместе и поговорим спокойно за столом, как нормальные люди, если ты не против, конечно?

Кирилл прекрасно понимал, что застолье — это проверка на вшивость, так сказать, и во время непринужденной беседы совет попробует узнать гостя получше, но ведь и ему нужно было получше узнать тех, с кем рядом он будет жить. Он ответил не колеблясь:

Я буду только рад сидеть за одним столом со столь достойными людьми и с радостью отвечу на все ваши вопросы, коли такие возникнут в ходе нашей беседы.

Старик улыбнулся в ответ, но ничего не сказал, только кивнул старшему внуку, который стоял за правым плечом Кирилла, и тот куда-то направился быстрым шагом. После его возвращения пришли женщины и стали накрывать на стол, который прежде мужчины поставили в центре зала. На столе лежала зажаренная оленина, зелень, мясо кабана, лепешки и другие продукты. Нужно было отметить, что данная деревня живет в основном благодаря охоте и рыбной ловле, особенно рыбной ловле. Кирилл это понял по тому, что рыбы было много, причем приготовленной по-разному. Разговор среди муж — чин был непринужденным, но иногда напоминал допрос. Кирилл рассказывал о себе, не стесняясь, конечно. Рассказывал то, что им нужно было знать. Сам узнал, что деревня, в которой он решил остановиться, называется Ключитцы, потому что находится между трех больших ключей с исключительно целебной водой. Узнал и то, что ближайшие соседи — это Дальнелесцы, живущие на востоке от них в лесу, и Заречцы, живущие на юге от Ключитцев за небольшой лесной речкой, которая и дала название их деревне. Так же Кирилл узнал и то, что все три деревни не очень то и ладят между собой, и причину такого разлада между собой даже не помнят, настолько стара история этих непростых отношений между соседями.

А каким богам ты молишься, Кирилл? — спросил как-то невпопад Шиман, и все пристально посмотрели на Кирилла, и за столом воцарилась гробовая тишина.

Если я отвечу на твой вопрос, уважаемый Шиман, не обижу ли я твою веру в твоих богов? — Кирилл глядел в глаза старику — и это был вызов.

Нет, друг мой, мы научились понимать разных людей и разные суждения.

–Тогда я отвечу, что верю только в одного и единственного Бога, сотворившего весь мир, и в сына его ИИСУСА ХРИСТА.

И чему твой Бог учит? — спросил другой старик по имени Калрус.

Это не только мой Бог, но и твой, Калрус, даже если ты знаешь его под другим именем, а учит он тому, что главное на свете — любовь, любовь к близким, любовь к врагам и ко всем тварям, живущим на земле, тому, что мы будем прощены лишь в том случае, если сами научимся прощать. А люди все равно не совершенны, и творим, как дети неразумные, не всегда до конца понимая, что. Да ладно, будет об этом, я хотел спросить вас, уважаемые мужи, будет ли мне позволено поставить дом при помощи магии?

Вот теперь все онемели, у молодых даже рты открылись, но по прошествии минут трех оцепенение спало и Рошл сказал за всех:

А ты, значит, магом являешься?

Да нет, просто в свое время я оказал услугу одному магу, и в знак благодарности он подарил мне заклинание, которым можно воспользоваться один раз и которое даст мне дом, где я буду жить со своей семьей, и имущество, которое мне понадобится.

Ну коли так, то я думаю, что мы не будем против, ставь свой дом и живи, — ответ — ствовал Рошл.

Вернулся Кирилл поздно, солнце спряталось за лесом и молодой месяц сменил его на небе, неспеша путешествуя по чистому, без единого облачка небесному полю, рассеивая по нему звезды, по своему обыкновению каждую на свое место. Возле повозки горел костер, все домочадцы сидели вокруг его и тихо о чем-то говорили. Увидев Кирилла, все замолчали и стали ждать, что же он им скажет, какие вести принес. Кирилл спокойно и молча сел так, чтобы все его могли видеть, и, немного помолчав, тихо сказал:

Могу вам сказать только одно, если завтра мы все хорошо поработаем, то вечером, возможно, кушать мы будем в своем доме.

После этих его слов все, даже Холгас, оживились, лица детей засветились каким-то божественным светом, Стартус от переизбытка чувств даже пламя костра поднял вверх и, как брызги прибоя, оно полетело по всей поляне.

Ты что, сынок, пожар устроить хочешь? — в голосе Кирилла читалась тревога.

Да какой там пожар, папа. Река рядом, и тушить есть кому, — он засмеялся, погля — дев на Анию, та в свою очередь швырнула в него подушкой и тоже рассмеялась, вслед за ними засмеялись и все остальные.

Утро пришло тихо, на мягких лапах, как котенок. Еще сонное и улыбчивое солнце ласково глядело на мир, лежавший у его ног, который должно было обогреть и осве — тить, даря еще один день доброго труда и радостных свершений. Кирилл проснулся по обыкновению рано, и тут же отправился осматривать окрестности в сопровождении Холгаса. Они искали ровную площадку для строительства дома и нашли ее недалеко от реки. Место выглядело очень мило: до реки было метров двадцать, от деревни, правда, далековато, но вокруг росли деревья, как будто специально посаженные для их дома, и те двести или чуть более метров не остановили Кирилла в выборе места для строительства. Дети проснулись и увидели взрослых, идущих к ним и о чем-то разговаривающих между собой, когда они подошли поближе, старшая дочь спросила:

Где вы были на этот раз, или опять дрались, как в прошлый?

Ну что ты, милая, разве мы только драться можем. Мы место присмотрели для нашего дома, и после завтрака пойдем готовить его к строительству.

Услышав это, младшие девочки вскочили, как ужаленные, и стали быстро умывать — ся и готовить себя к трудовому дню, тем более обещанный ужин в долгожданном доме стоил того, чтобы они поторопились. Стартус тоже поспешил последовать их примеру, только Нилея не спеша стала собирать вещи в повозку и после этого готовить завтрак. Сев за импровизированный стол, Кирилл сказал:

В последний раз мы едим эти продукты, которые, надо признать, подходят к концу. В доме, который нас ждет, полно разных продуктов и блюд, на нашем столе их будет еще больше.

А как мы сможем построить дом так быстро? — в голосе сына звучал неподдельный интерес, который не давал, по всей видимости, ему покоя.

Как-как, а мы и строить его не будем, мы только место для него приготовим, а остальное сделает за нас магия.

Кирилл сказал это так спокойно, как будто магия в их жизни была делом обыденным и привычным, что и говорить об этом не стоит. Никто ничего не сказал, просто ели в тишине, каждый со своими мыслями.

По окончании завтрака все вещи были погружены в повозку, и они отправились к ме — сту своего дальнейшего проживания. Весь день они готовили площадку для дома, уби — рали камни, вырубали и выкорчевывали кустарники. Кирилл сходил в деревню и взял на время у знакомого ему Шимана, который жил ближе всех, грабли. И при помощи грабель площадка к вечеру приобрела совсем другой вид. Деревенские мальчишки весь день просидели на заборе, наблюдая за работай пришлых людей, они даже порывались им помочь, но старшие им объяснили, что пока не время слишком сближаться с чужими: нужно понаблюдать за ними и подождать. Парни повзрослее наблюдали за красавицей дочерью пришлого мужчины, двое его других дочерей были тоже очень хорошенькие, но они были детьми, а эта девушка была невеста и сводила с ума тех, кто на нее смотрел. День близился к концу, вся работа была сделана, и осталось только поставить дом, который Кирилл приготовил как раз для такой жизни, жизни с семьей, которая, хоть и раньше времени, но все-таки была с ним.

В порядок себя мы приведем в своем доме и переоденемся так, как подобает моим детям, детям… ну, в общем, моим детям.

Волнение чуть не выдало Кирилла, но он успел совладать с собой, но все остальные все же обратили внимание на эту странную паузу в словах отца и господина.

Теперь нужно отойти за пределы дома, то есть за забор. Потом я сделаю, что надо и, надеюсь, перед нами появится наш дом, — сказав это, он залез в повозку и через десять минут мучительного ожидания вылез, держа в кулаке какой-то предмет, отправился к тщательно вымеренному центру площадки. Холгас повел всех остальных за пределы все той же площадки, которые вместе определили. На этот раз вся деревня собралась посмотреть на то, как пришлый человек будет сотворять дом для себя и своей семьи. Детей на всякий случай не выпустили за пределы ограждающего деревню забора, но это не могло остановить юных сорванцов, и теперь они, как сливы, висели на заборе, стремясь не пропустить ни малейшего пустяка в происходящем. Остальная часть деревни стояла на почтительном расстоянии от происходящего и, перешептываясь, смотрели на чужака, который сидел в центре огромной площадки и что-то там делал. С не менее сильным интересом наблюдали за своим отцом Нилея, Ания, Манила и Стартус, вместе с ними и Холгас. Все ждали результата и боялись того, что все может и не получиться. Кирилл положил шарик в центр площадки, надеясь на то, что он положил его правильно в плане расположения построек, открыл блокнот и для уверенности прочел нужное ему заклинание. Убедившись в том, что в памяти оно сидит правильно и прочно, он произнес его, после этого встал и спокойным шагом пошел к своим детям, он прекрасно помнил, что с момента произнесения слов заклинания до его проявления пройдет, как минимум, минут пять, этого вполне должно хватить для того, чтобы он успел дойти до детей. А дети ждали с напряженными лицами, они чего-то ждали, и это не происходило. Ожидание мучило их все сильнее и сильнее, Кирилл подошел к ним и, повернувшись лицом к своему будущему дому, сказал:

Быть здесь дому нашему, согревать нас зимой и ждать нас с дороги, пусть дом наш будет полная чаша.

Сердце сильно колотилось в его груди, он сам начинал сильно волноваться, но не мог этого показывать своим детям. Он стал сомневаться в исходе этого предприятия, но на — дежда еще была. И неожиданно для всех в центре площадки появился странный туман, он искрился изнутри и становился все более густым и заполнял собой все пространство, которое было отведено под застройку. Легкий ветерок, летавший неподалеку, захотел разогнать этот странный туман, но, не сумев этого сделать, затаился на ближайшем дереве в ожидании последующих событий. А туман тем временем перестал искриться, стал менее плотным, и сквозь него стали видны очертания будущего дома, потом он и вовсе исчез в никуда, как и появился из ниоткуда.

Всеобщему взору предстал красивый дом из белого кирпича, вход в дом был со сто — роны деревни, и это порадовало Кирилла, за ним был сарай с дровяным складом и коровник со свинарником, за сараем был огород, в общем, все то, что нужно для долгой и счастливой жизни. Вокруг всего этого был обычный дощатый забор. Кирилл не сходил с места, чего-то ожидая еще, все домочадцы не могли понять, чего он ждет, но спрашивать не решились, просто стояли и ждали его решения. И вдруг над всей этой тишиной раз — далось громкое коровье мычание, и вслед за этим, казалось, жизнь вновь пошла своим чередом.

Фу, чуть сердце не остановилось от волнения, теперь все будет хорошо, пойдемте домой, я вам все покажу и всему научу.

Он взял на руки Анию и Манилу и пошел домой. Через два часа после того, как семья Кирилла вошла в дом, даже мальчишки слезали с забора, устав смотреть на пустой двор новых Ключитцев. А в доме дети не могли прийти в себя новых впечатлений, которые они испытывали, рассматривая свой дом изнутри. Дом был довольно большой, по меркам Кирилла, и огромный, по меркам детей. Самую большую спальню отдали девочкам, во второй, поменьше, разместились Кирилл с сыном и Холгас. Кухня произвела такое сильное впечатление на старшую дочь, особенно печь, в которой можно все готовить, что она, походив по всему дому, вернулась на кухню и сидела там, разглядывая ее еще раз. Малыши бегали по дому друг за другом, осваивая пространство, им принадлежащее. Кирилл объяснил, как нужно пользоваться домашней утварью, и в процессе этого объяснения открыл шкаф, в котором висели девичьи платья. Такой реакции от своих детей он не ожидал, девочки стояли неподвижно и молча, они только трогали наряды, и по их щекам текли слезы, слезы радости. Кирилл сперва испугался и хотел спросить, что не так он сделал, но видя его состояние, Нилея сказала:

Папа, таких красивых платьев мы не видели даже на самых богатых людях, неужели нам можно их будет носить?

Ну, конечно, можно, каждый день вы будете носить эти платья.

Кирилл сам был готов расплакаться, но сдерживался из последних сил. Холгас пошел готовить баню, чтобы они могли помыться, а Кирилл продолжал экскурсию по дому, давая подробные пояснения.

Пап, а в этом шкафу что висит? — Манила стояла возле шкафа, на котором висел замок, на нем одном висел замок.

В этом шкафу висят вещи твоего папочки, и вам пока не нужно их видеть, пока не нужно.

Кирилл присел перед дочерью и проговорил, с улыбкой понимая, что это слабое объяснение для самой младшей дочери, и он не ошибся.

Покажи мне, я хочу поглядеть на твои вещи, мне очень хочется, — она обняла Кирилла за шею и поцеловала в щеку. Не желая обижать отказом дочь, Кирилл решил перевести тему в другое направление.

У меня есть кое-что очень вкусное, и вам, мои дорогие, это понравится, пойдемте угощу вас шоколадом.

А что такое шоколад? — спросила Манила, направляясь за своим отцом и остальными детьми.

О, это очень вкусная еда, и тебе понравится, сейчас покажу.

Они долго рассматривали фольгу, в которую был завернут шоколад, но когда попробовали, то пришли в полный восторг, Кирилл был счастлив от всего этого. Когда вся семья вышла из дома, начало темнеть, но еще было достаточно светло, чтобы видеть мир вокруг себя и своего дома.

Они шли в деревню, одетые как королевская семья. Младшие дети несли в руках мешочки с конфетами, старшая дочь на полотенце несла хлеб, который не утерял своей свежести, проведя столько времени внутри волшебного шара. Мужчины, включая Стартуса, шли впереди. Шагая церемониальной походкой, они шли в общинный дом. Шли они не спеша, одежда девушек подчеркивала их красоту, взрослые парни, увидев Нилею, были поражены ее красотой и тем, как она держалась в этой непростой для нее ситуации, как завороженные проводили ее взглядом. Придя в общинный дом, Кирилл со своим семейством нашел там большую часть деревни: дети играли, взрослые женщины занимались своим делом, мужчины о чем-то разговаривали в дальнем конце помещения. Войдя вовнутрь, процессия остановилась и, подождав, пока все обратят на них внимание, двинулась в сторону, где был Рошл со всеми остальными старейшинами и не только. Не дойдя пары метров до мужчин, которые успели выстроиться в шеренгу, и стать каждый согласно своему рангу в деревне. Кирилл громким голосом обратился ко всем в лице Рошла:

Там, откуда я родом, принято приглашать на новоселье друзей и соседей. К превеликому сожалению, вы еще не можете называть нас своими друзьями, но соседями мы стали, и поэтому мы приглашаем вас на новоселье в наш дом, завтра к вечеру мы будем рады принять вас в своем доме и оказать вам достойный прием, на какой способны. Не побрезгуйте нашими подарками и примите хлеб в качестве доброго начала наших совместных отношений и доброго соседства, примите сладости в знак нашей доброй воли, с которой мы пришли к вам в дом.

После этих слов Нилея вышла вперед, подошла к Рошлу, поклонилась ему и положи — ла на его руки полотенце, на котором лежал пышный и свежеиспеченный хлеб. Девочки стали раздавать конфеты детям, которые были только рады принять угощения.

Ты поступаешь, как достойный муж и добрый сосед. Я, к сожалению, не знаю твоих родителей, но без сомнения, они достойные люди, коли воспитали такого сына. Мы принимаем ваше приглашение, и завтра каждый мужчина нашей деревни возьмет свою жену и придет в ваш дом поздравить вас с новосельем, — не менее достойно ответил Рошл, и в знак согласия с ним все мужчины кивнули головой.

Тогда мы, с вашего позволения, пойдем готовиться к встрече.

Все вместе, Кирилл, Холгас и дети поклонились, положа правую руку на грудь и повернувшись к выходу, пошли домой. Пока они шли, их провожала тишина и любопыт — ные взгляды собравшихся. Парни с замиранием сердца смотрели вслед столь прекрасной девушке, которой являлась Нилея, мужчины отмечали про себя прелесть дочерей Кирилла, и достоинство сына, некоторые видели в них своих невесток и зятя, женщины всех возрастов восторгались нарядами, в которых пришли новые соседи. Детям было все равно, кто, в какой одежде и как он выглядел, главное, что им сегодня повезло, и они от души наелись вкусных конфет, хотя и не знали, как эти конфеты называются. Придя домой, вся семья пребывала в таком состоянии, что словами это было трудно описать, волнение сменилось необъяснимой радостью, и все они какое-то время просто развлекались, кто как мог. Потом Кирилл стал готовить ужин и попутно объяснять старшей дочери, как пользоваться той или иной вещью в доме, особенно на кухне. Спать ложи — лись поздно, Кирилл уложил детей в постели, которые привели их в еще больший вос — торг, особенно младшеньких. Две младшие дочери легли в одну постель, так как она была слишком большая для одного ребенка, Нилея легла, как взрослая дочь, на отдельную кровать. Взяв большую книгу сказок, Кирилл стал читать одну из них своим прекрасным детям, которые слушали его очень внимательно и незаметно для себя уснули. Только двое взрослых мужчин еще долго сидели на кухне за столом и о чем-то разговаривали. За разговором время пролетело очень быстро, Кирилл и Холгас пошли спать почти с рассветом, они на цыпочках, как нашкодившие подростки, прошли по дому, чтобы не разбудить детей, и легли спать. Но только Кирилл стал засыпать, как почувствовал, что чья-то детская ручка коснулась его плеча, он повернулся и увидел младшенькую дочь.

Ты чего не спишь, доченька?

Я проснулась, а тебя нет, вот я и пришла к тебе спать, можно?

Ну конечно можно, милая, ложись со мной, если хочешь. — Сказал он шепотом, чтобы не разбудить остальных.

Манила обняла его за шею и уснула так быстро, что Кирилл даже и не заметил этого. Вдвоем с дочерью он не мог долго уснуть, лежал, боясь пошевелиться, чтобы не потревожить детский сон, но в конце концов его сон взял свое.

Следующий день пролетел как-то незаметно, все были заняты приготовлением к приходу гостей. Даже самые маленькие старались помочь в меру своих сил, и к приходу приглашенных все порядком устали.

Рассадив гостей за длинным столом, Кирилл сел во главе, его сын как опора и про-должатель рода сидел по правую руку от него. Рядом с ним Холгас, дочери по левую руку, напротив его сел Рошл, остальные расселись каждый кто как хотел. За столом они седели долго, Кирилл специально тянул время до той поры, как стемнеет, он показывал свое хозяйство, видя живой интерес гостей. Особенно их удивило то, что в его свинарнике тридцать поросят, полный курятник кур, которым, казалось, нет числа. Потом все были в восторге от плуга, который они увидели в сарае, и наконец, напоследок их приятно удивил тот факт, что с наступлением сумерек на стол были поставлены подсвечники с зажженными свечами, и за столом вновь стало светло. Перед уходом гостей Кирилл обратился ко всем собравшимся:

Дорогие мои соседи, вы очень милые люди и я хочу каждому из вас предложить в подарок по поросенку и по несколько кур. Там, где я жил раньше, считают, что дарить подарки приятнее, чем получать их, и вдобавок это поможет вам не бояться неудачи на охоте, ведь если дичи будет мало в лесу, ее хоть немного будет дома, и это я думаю хорошо. — Он искренне улыбался всем собравшимся, и никто не смог отказать ему в его предложении, тем более что это было действительно очень выгодно для всех.

В последующие дни Кирилла встречали как своего. Он учил односельчан, как сеять картофель, морковь, свеклу и тому подобное. Крестьяне, понимая то, что он искренне хочет изменить к лучшему их жизнь, старались перенять как можно больше, и к концу весны вокруг деревни появились засеянные поля. Кирилл уговорил Рошла и остальных мужчин съездить к залесцам и заречцам, чтобы попробовать сгладить недопонимания между всеми тремя селениями. Очень неохотно, но все же те пошли на диалог с ключитцами и это говорило о начале добрых отношений между тремя деревнями. В знак доброй воли ключитцкие мужчины привезли с собой большое количество вяленой рыбы и копченого мяса, чтобы их соседи не таили обид за прошлое, и могли рассчитывать на дружескую помощь в будущем. Соседи ответили, одарив послов доброй воли мехами, которых у них было в достатке, и улеглись недавние недомолвки, и распри между когда — то дружными соседями.

Холгас давно не жил с Кириллом и его семьей, он отправился исполнять волю своего господина, и Кирилл знал, воля эта будет выполнена, чего бы ни стоило. Попутно новоявленный отец стал обучать своего сына воинскому искусству. Глядя на это и заручившись разрешением своих отцов, с ним вместе тренировались еще десять парней, которые успели подружиться со Стартусам, а некоторые тайно вздыхали по Нилеи и по этой причине приходили к Кириллу на занятия. Трнируя, Кирилл выбивал из них душу. Труднее всех было Стартусу, потому что он был на много младше остальных. Самому младшему из его друзей было шестнадцать лет. Но из последних сил юный Стартус старался, не подавая вида о том, как ему тяжело угнаться за старшими ребятами. Со време — нем он смог заниматься на одном уровне с остальными и это все в нем уважали. Иногда к их тренировкам присоединялись и девочки, они искренне старались, но в силу того, что они все же девочки, да еще и юные, у них не все получалось так, как хотелось бы. Так прошло лето, по осени, собрав свой урожай, Кирилл повез излишки на рынок в ближайший город. В деревне, благодаря стараниям местного кузнеца, в каждом дворе стояла телега такая, какую он видел у Кирилла, будучи у него в гостях. Благодаря тому, что вся деревня трудилась на огородах и в полях, у всех также были излишки, и каждый отправился в город на рынок продавать их. Кузнец же повез искусно выкованные подсвечники. Он знал, что сын Рошла повез много свечей, которые его научил делать Кирилл, а значит и подсвечники придутся ко двору, так сказать. Рошл с сыном помимо всего остального по — везли мед, который они собрали за лето, у них была большая пасека. Хотелось, конечно, взять с собой больше, но Кирилл не советовал, мотивируя это тем, что впереди зима и какая она будет для пчел, неизвестно. В основном мед собирали из ульев диких пчел, что было весьма нелегко, а потому и мед был очень дорог. Рошл решил продавать на порядок дешевле, чтобы привлечь как можно больше покупателей.

На рынке было много народа из разных мест, и размещались лотки беспорядочно, однако завидев дальнелесцев и заречцев, ключитцы расположились рядом, как и подобает добрым соседям. Торговля была бойкой, все остались довольны, и после двух недель торгов возвращались домой. Большую часть пути жители соседних деревень ехали вме — сте, на привалах вели беседы на разные темы. Одной из самых интересных была легенда о БЕЛОМ СТРАННИКЕ, которая вновь стала пересказываться разными людьми, одно только было новым в ней, то, что СТРАННИК прибыл и просто ждет своего часа. О этом много спорили и однажды Рошл во время таких вот споров спросил у Кирилла:

А ты что думаешь о нашей легенде, Кирилл, неужели и ты считаешь, что этот БЕ — ЛЫЙ СТРАННИК и вправду где то есть?

Я не знаю, что сказать тебе Рошл, на это, боюсь, если я скажу то, что считаю прав — дой, ты мне не поверишь. — Кирилл говорил с такой интонацией, которая ставила Рошла перед выбором, продолжить расспросы и принять на веру, или сразу прекратить разговор на эту тему. Рошл предпочел первое.

А ты скажи нам, а там посмотрим, верить тебе или нет, может, и поверю, ты ведь еще ни разу мне не соврал, как мне кажется.

Говорю вам то, что сам знаю наверняка, хотите верьте, хотите нет, а БЕЛЫЙ СТРАННИК в самом деле существует. Он среди вас, людей Колгании, живет как обычный человек. Да он и есть обычный человек, просто дело у него не совсем обычное вот и все, а знаю это потому, что видел его собственными глазами, и поверьте, он обычный человек, как я, и как вы.

И когда это ты его видеть мог, а коль видел, почему молчал? — Рошл не успокаивался.

Я ведь много путешествовал по миру, и однажды встретил мужчину, который нуждался в помощи, ну и помог я ему. Он у меня спросил, знаю ли я легенду о БЕЛОМ СТРАННИКЕ, я тогда ничего такого не знал так и сказал ему, а он говорит, что, мол, благодаря мне эта легенда скоро станет былью, мне по большому счету тогда все равно было, я и не придал этому значения. Пожив с вами, понял, что легенда эта существует, и давно. — Кирилл говорил без особого интереса, чтобы никто не заподозрил его самого, но разбудить интерес к этой легенде он должен был.

Значит, ты говоришь, есть БЕЛЫЙ СТРАННИК. И я не вижу причин не верить тебе, уж не знаю, как к этому отнесутся остальные, а я верю. — Рошл сказал с такой, казалось, радостью, что стало понятно, он давно и сам думал над этим и ждал только повода уверовать в данную легенду. Остальные не стали высказывать свое мнение по поводу слов Кирилла, каждый остался при своем мнении, но интерес появился у всех, и это была видно по их глазам, а тем для разговоров было в избытке и без того.

На следующий день соседи подъехали к тому месту, где их дороги расходились. Долго прощались, Рошл настаивал на том, чтобы соседи приехали до первых осенних дождей к ним в гости и не отпускал, пока те не согласились и не пообещали приехать через две недели. Рошл чувствовал себя очень хорошо и всю оставшуюся дорогу приставал к Кириллу с объяснениями того, как хорошо жить в мире с соседями. Есть на кого положиться, кого на помощь позвать коли что. Домой они приехали затемно, дочери Кирилла с трудом боролись со сном, но, увидев его издалека, оживились, и попросили ехать быстрее, чтобы ни пропустить ужин. Кирилл разделял нетерпение дочерей попасть домой поскорее. Он и сам устал от этой дороги, и хотел поскорее увидеть старших детей, по которым он на удивление сильно соскучился. Раньше он и не подозревал, что без детей может быть так плохо. Много раз он представлял себе лицо Нилеи и Стартуса, он думал, что же им привезти с ярмарки, что бы им это обязательно понравилось, и в конце концов остановился на том, что Нилее пойдет ожерелье из жемчуга, а Стартусу в пору хороший и дорогой лук, из которого он будет учиться стрелять. Свой лук он не мог ему дать, как не хотелось бы, слишком очевидна разница между современным луком, который он взял с собой, и тем, что можно купить здесь в этом мире. Войдя в дом, Ания и Манила стали хвастаться прямо с порога своими ожерельями, тоже из жемчуга, но жемчужины были невелики, Нилея обняла их по очереди и поцеловала каждую. После этого младшие дети сами расцеловали Стартуса, который тоже рад был встрече. Кирилл вошел последним, Нилея обняла его и расцеловала, так как может расцеловать только соскучившаяся любящая дочь. Стартус как мужчина старался сдерживать свои эмоции, но обнял отца так сильно, что едва не задушил в объятиях.

Пойди, сынок, коня в хлев поставь, пожалуйста, да и поужинаем, наконец, с дороги, кормить-то будешь, хозяйка?

Ну конечно буду, у меня все готово уже.

Когда Стартус вернулся в дом, то увидел Нилею, пляшущей у зеркала. Приглядев — шись, он рассмотрел на ее шее ожерелье из жемчуга.

А ты, сынок, возьми вот этот лук, самый лучший в городе был, вот я и решил, что тебе понравиться, да и тренироваться стрелять пора уже. Стартус от радости не нашел слов, только сказал спасибо отцу, обнял его и сдерживая слезы радости взял лук и колчан со стрелами и ушел в другую комнату, чтобы никто не видел его таким. Через час вся семья сидела в гостиной, и каждый стремился рассказать о том, что происходило с ним в эти дни. Было очень весело, и спать пошли они за полночь.

Две недели пролетели незаметно, соседи, как и обещали, прибыли в гости. Очень удивительно им было видеть не земляные крыши, а покрытые деревянной черепицей, и совсем удивительны печные трубы, которые торчали из каждой такой крыши. Два новых дома, почти достроенных, стояли в конце деревни, Рошл особенно гордился этими домами, ведь они строились для молодоженов, два молодых парня должны были взять в жены местных красавиц девушек, и жить они должны были именно в этих домах. Кузнец, коим являлся Сарек, грозился к концу строительства изготовить стекло, которое он пытался сделать уже три месяца. Кирилл подарил ему книгу, в которой об этом говорилось, но так как Сарек не умел читать, он пользовался тем, что сохранила его память из того, что Кирилл ему прочитал в книге. Праздник по случаю приезда гостей из дальних деревень удался на славу. Гости были довольны, тем более что в деревне много молодых девушек, которые могут стать прекрасными женами их сыновьям, и парни, которые могут жениться на их дочерях, тем самым упрочить недавно потеплевшие отношения между соседними деревнями. Молодые парни, прибывшие со своими родителями, раз — знакомившись с местными парнями, стали очень осторожно присматриваться к мест — ным девушкам. Гулянье продолжалось до утра, и молодежь этому радовалась больше всех остальных. Поутру прощались как с родственниками. После отъезда гостей все старейшины собрались в главном доме и пригласили на совет Кирилла. Они о чем-то хотели поговорить. Придя в знакомое помещение, Кирилл отметил, что с проемами для окон здесь стало поуютнее. Огромный камин в центре не мешал и не загромождал по — мещение. Он добросовестно обогревал родовой дом, и было приятно посидеть у огня с сотоварищами в неформальной обстановке. Рошл был серьезен как никогда, он ходил по залу из стороны в сторону заложив руки за спину. Все остальные ждали начала собрания и о чем-то тихо говорили. С приходом Кирилла все оживились, а Рошл, разведя руки в стороны, сказал:

Ну наконец-то пришел, я уж подумал о том, что бы за тобой самому пойти да за руку привести.

Я пришел как позвали, не понятно только, что тут случилось такого, что меня позвали на совет. — Кирилл не понимал, в чем дело, но, чтобы не усугублять и без того нависшее над головами всех остальных напряжение, сел рядом с собравшимися и стал ждать, когда же Рошл начнет рассказывать о причине их сбора.

Други мои, я собрал вас, чтобы решить важное дело, возникшее так внезапно, что

я до сих пор не могу прийти в себя. Раньше мы жили обособленно от наших соседей, и нам было все равно, как там они. Мы женили своих детей и поднимали внуков своих, но теперь мы в добрых отношениях с соседями и это признаюсь вам, нахожу тоже хорошо. Но с этим приходят и всякого рода трудности и обязательства. Например, те, из-за которых я вас и собрал, а именно то, что предложили мне наши соседи детей наших женить, и кого с кем решать нам. Я не знаю, что мне делать и как быть, мы должны решить все это вместе. Оттого какое решение мы примем, такие и отношения будут между нашими родами, ведь только хорошо жить стали и на тебе. — В помещении так никто и не произнес ни слова, все думали и никто не хотел преждевременно говорить о главном. Потом сказал Калрус:

А почему я должен отдавать свою внучку за какого-то там чужака, я жил без них и жить буду, не нравится им, ну и плевать на них.

Правильно говоришь, Калрус, у меня две дочери, и я не желаю отдавать их не — известно за кого, не дело нам детей с чужими женить. — Поддержал эту точку зрения Ходрак, он был возмущен до предела. Каждый стал высказывать свою точку зрения, но против браков с соседями были не все. С прошествием времени споры становились все жарче и громче, только Кирилл смотрел на всех улыбаясь. Эту его улыбку заметил Ливун и, воспользовавшись заминкой в споре, спросил:

А ты, Кирилл, что молчишь, или у тебя детей нет, или тебя их судьба не интересует?

В его голосе звучал ничем не прикрытый вызов, и Кирилл ответил спокойно со все той же улыбкой.

Меня Ливун, очень беспокоит судьба моих детей, и я очень хочу им счастья. А вы спорите не о том, что ваших детей счастья лишают, а о том, что вам каждому хочется. Я в свою очередь отдам своих дочерей за тех, кого они сами выберут, ведь им с мужьями жить, а не мне, и сын, кого выберет, на той и жениться, вот тогда и счастье у детей будет. А коли я отдам дочь за того, кого сам ей выберу, то обреку на страдания ее, и сам, когда пойму это, страдать больше ее стану. Так что не советчик я вам, друзья мои, в этом деле, коли любите чад своих, дайте им самим решать свою судьбу, так мир будет, и лицо со — храните, силой женить детей самое последнее дело. — Кирилл встал и пошел к выходу, спокойно, не торопясь, в след ему Колсард сказал:

Куда уходишь, ведь не решили мы, как быть с этими свадьбами. Кирилл повернулся и, не сходя с места, ответил:

Я для себя все решил, и вы каждый для себя решите, что вам лучше будет. Так и поступайте, по решению своему, но помните: как решите, так и дети ваши заживут. Мои дети в прошлой жизни были рабами, и я счастлив, что смог их разыскать и освободить, а Вы хотите своими собственными руками сделать детей своих рабами, и я смотреть на это не хочу, уж простите меня, други мои. — Сказав это, он повернулся и ушел прочь от этих глупых проблем, он знал, его дети не будут принуждаться ни в чем и это главное решение в его жизни.

Через два дня Кирилл вместе со своим сыном ехал в составе делегации в условленное место между трех селений с ответом на самый сложный вопрос, как быть и за кого отдавать своих детей. На встрече долго ходили вокруг да около и только к вечеру заговорили о главной причине, по которой все и собрались. На удивление ключитцев соседи восприняли решение отдавать детей за тех, кого они сами выберут, очень положительно, и отдали должное мудрости мужей из соседней им деревни, они предложили чаще встречаться для того, чтобы дети могли узнать друг друга получше, это и для торговли хорошо будет. Возвращались все счастливые, та мысль, что смогли сохранить добрые отношения и решить такой сложный для себя вопрос, грела всем душу. Рошл с благодарностью смо — трел Кириллу в глаза, но говорить об этом не решался.

Зима пришла, как обычно это бывает, неожиданно. Холода ударили по земле с силой, которую они копили так давно, что устали себя сдерживать. Северный ветер как засто — явшийся в конюшне рысак носился над землей, упиваясь своей властью, и все, к чему он притрагивался, превращалось в лед. Дожди сменились снегопадами, осенняя непогода сменилась зимней стужей. Долгими зимними вечерами, которые наступали слишком рано, заниматься было особо нечем, и Кирилл увеличил количество часов, которые его ученики, набивая себе все новые и новые синяки и шишки, тренировались воинскому делу. Занятия перенесли в родовой дом по предложению Рошла, там было достаточно места, а это было главное. Матери, видя то, как Кирилл тренирует их сыновей, охали и вздыхали, жалея о том времени, когда разрешили своим чадам заниматься столь опас — ным для здоровья занятием. Некоторые предлагали своим сыновьям отказаться от занятий и просто посидеть у камина с родственниками, не изводя себя каждый вечер. Но молодые парни наоборот старались еще больше, стремясь доказать своим недальновидным матерям то, что они не просто мальчишки, а почти воины. Отцы в свою очередь гордились сыновьями, не упуская все же возможности подшутить над очередным про — махом кого бы то ни было из учеников. Так протекали вечера после обычных будней, которыми заняты крестьяне. Зима в этом году была на удивление холодной и снежной, об этом говорили все. Если бы не хозяйство, которое каждый вел, неизвестно, как этот год закончился бы для людей. Охотиться стало труднее, дичь ушла вглубь леса так далеко от обычных мест своего обитания, что старые и опытные охотники все чаще прихо — дили домой с пустыми руками. Даже лыжи, которые Кирилл научил делать местных, не помогали, хоть и облегчали труд охотника. Потом метели прекратились и установилась солнечная и по-зимнему прекрасная погода. Молодежь стала больше времени прово — дить на свежем воздухе, играя в разные игры. Одной из полюбившихся игр стала игра штурм крепости. Крепость из снега возводили взрослые мужчины, а молодые парни, те, которых тренировал Кирилл, пытались взять ее штурмом, вооружившись снежками. Молодежь с присущей ей манерой брать все своим напором, никак не могла выбить из крепости слаженно защищавшихся отцов, чем весьма радовала смотревших на все это матерей и совсем еще малых для этой забавы ребят. Младших не брали во взрослые игры, и они развлекались по-своему. Строили свои крепости, катались по льду на реке, и учились воинскому делу тайком от всех, запоминая и повторяя все движения старших парней. Так протекали день за днем, приближая Кирилла к цели его визита в этот удиви — тельный мир, который стал ему вторым домом и он не хотел другого. Даже если этот дру — гой был его родной. Однажды придя домой из леса, Кирилл нашел своих детей несколько сконфуженными и с виноватыми лицами. Стартус прятал глаза когда отец отдавал ему шубу, и Кирилл спросил прямо, не ходя вокруг да около:

Ну, признавайтесь, что натворили?

Мы не хотели этого делать. Оно само как-то получилось? — Превозмогая желание заплакать, сказала Ания.

Не хотели что, и получилось что? — Повторил свой вопрос Кирилл, в голосе которого не прозвучало ни единой нотки раздражения и злости.

Они твой шкаф открыли, и смотрели на твои доспехи. А Стартус брал твой меч, вынул его и ножен. Нилея запрещала ему, а он ее не слушал, махал мечом и нас пугал,

пояснила Манила, деловито глядя на брата, который готов был провалиться сквозь землю от стыда.

Ты же не говорил, что открывать шкаф нельзя, а Ания в тумбочке твоей ключ на — шла и давай к замкам примерять, ну вот мы и открыли.

Я вижу, что вы, детки, узнали мою тайну, и как вам она на вкус, тайна та? — Кирилл говорил спокойно и даже улыбнулся, но, видимо, у него не получилась эта улыбка, по — тому что Ания расплакалась, не выдержав давящего на нее напряжения. Кирилл обнял ее и сказал совсем тихо и спокойно, чтобы как-то успокоить дочь:

Ну а если все успокоятся, то, может быть, я вам и еще одну тайну расскажу. Давно нужно было это сделать, да я все боялся.

Ания вытерла слезы, пытаясь успокоиться, дети заметно оживились, видя отца в та — ком мирном настроении.

А можно спросить, откуда у тебя такие доспехи, и меч странный такой, и красивый? — Стартус не мог упустить момент, чтобы узнать ответ на так сильно интересующий его вопрос.

Вот именно об этом я и хотел поговорить с вами, дети. Но для этого вы должны мне пообещать, ни при каких обстоятельствах и никому не рассказывать то, что я вам сейчас расскажу, — голос Кирилла звучал как наковальня, по которой ударил молот. Он не шутил, и дети это понимали.

Мы никогда не выдадим твою тайну и не предадим тебя отец, — ответил Стартус за всех. Кирилл поглядел в глаза своим детям и понял, что они скорее умрут, чем выдадут эту тайну.

Вы, конечно, слышали легенду о БЕЛОМ СТРАННИКЕ. И знаете то, что я видел БЕЛОГО СТРАННИКА собственными глазами. Но вы не знаете, что эту легенду придумал я сам и никто другой, — у детей увеличились глаза от удивления — я и еще один человек, который и рассказал ее всем по всему этому миру.

Но зачем это нужно было делать? — Не удержалась Нилея.

А за тем, моя милая доченька, что принцесса и другие должны узнать его и сомнений у них быть не должно. Признакам, по которым можно узнать БЕЛОГО СТРАННИКА, соответствовать может только один человек, и этот человек перед вами, я и есть БЕЛЫЙ СТРАННИК. Я должен сделать то, о чем говорит легенда. Просто не время еще, я пришел слишком рано и нужно подождать еще четыре года. Никто не должен знать о том, что я вам рассказал, еще не время им правду знать, да и нам будет поспокойнее. Вот потому у меня такие доспехи и меч странный, но согласен с тем, что он красивый и очень удобный. С такими в старину сражались самураи, в одной далекой стране. Мне он очень нравиться и я выбрал его для себя.

Дети сидели с открытыми ртами и широко раскрытыми глазами, смотрели на своего не совсем обычного отца. Слов пока не было, они с трудом верили в то, что их собственный отец есть легенда, о которой говорит все королевство триста лет. И который должен вершить судьбы всех в этом королевстве через каких-то четыре года.

Значит война все-таки будет, и избежать мы ее никак не сможем? — В голосе Нилеи, первой пришедшей в себя, звучала тревога.

К сожалению, не можем. Но как знать, может что-то и измениться к лучшему. Я во всяком случае сделаю все, что от меня зависит, чтобы ее избежать. — Кирилл чувствовал себя немного легче от того, что все рассказал детям. Теперь между ними нет никаких тайн, но он понимал и то, что дети его за каких то пять минут повзрослели на добрых десять лет, и груз ответственности непомерно велик для них. И от этой мысли ему было не по себе. В этот вечер все были тихими и задумчивыми, даже вечно неугомонная Ма — нила вела себя тихо. После ужина сразу легли спать, не прося прочесть очередную сказку. Утром Кирилл проснулся очень рано и долго лежал, не решаясь встать из постели, он вышел на веранду почти раздетый и в раздумьях о правильности своего вчерашнего поступка просидел до рассвета.

За ним открылась дверь, и он услышал голос сына:

Пап, пойдем в дом, заболеешь ведь. Да и завтракать пора.

Вернувшись в дом, Кирилл увидел своих детей такими, как всегда, и на сердце сразу стало веселее. Они позавтракали, как будто и не было вчерашнего разговора, и Кирилл отбросил мысли, которые не давали ему покоя все утро.

По завершении домашних дел Стартус попросил разрешения отправиться на реку, поглядеть, как ловят рыбу зимой. Заодно и погулять, если получиться с ребятами. Ки — рилл не был против, наоборот он пошел с сыном на реку поучаствовать в зимней рыбалке, если разрешат. На реке собрались мужики и прорубали прорубь для того, чтобы начать забрасывать сеть. Зимняя рыбалка сильно отличалась от обычной. Нужно было прорубить прорубь вверх по течению, а вторую внизу по течению. Потом забросить сеть так, что бы она была между двумя прорубями а потом нужно все это вытащить и не порвать сеть. Молодежь изо всех сил старалась помочь взрослым, и доказать тем самым свою состоятельность. Взрослые мужчины подшучивали над сыновьями, не обращая внимания на обиды последних. Кирилл старался не отставать от всех остальных, но его неопытность в этом вопросе была слишком очевидна, и в результате этого он получал язвительные замечания наравне с молодыми парями от других мужиков. Но обиды не было, и он от души смеялся над всеми шутками, которые отпускали в его адрес опытные рыболовы. Совсем малые дети крутились рядом, наблюдая за происходящим, стараясь не мешать, дабы не отправили их домой. И вот три сети были установлены и закреплены. Все могли идти домой погреться, но Кимарн предложил остаться и позволить детям порезвиться на реке. Кирилл поддержал его, и, пользуясь случаем, предложил пообе — дать на реке, пожарив шашлыки, которые он приготовил. Никто не имел ни малейшего представления, что такое шашлыки, но согласились все, чему очень были рады молодые участники рыбалки. Стартус с друзьями убежал домой за мясом и всем остальным, нуж — ным для приготовления шашлыков. Вернувшись, стали готовить обед, не пуская взрослых им помогать. Мяса было много и хватало всем. В первую очередь покормили самых младших, и только потом приступили к еде взрослые мужчины и их сыновья. Всем понравилось угощение, и они нахваливали сыновей за хороший обед, который те приго — товили. Малыши резвились на реке, и радовались этому так, как будто впервые играют. Колсард обнаружил, что у него пропал нож, с которым он пришел на реку, начали искать все, кто стоял на берегу, потом Кимарн язвительно заметил:

Эх и старый ты дурень, нож то твой у первой лунки лежит, там где ты его и оставил, а мы тут кружим, ищем.

И то правда, а я и позабыл про него. — Согласился Колсард, и позвал своего внука который был неподалеку от первой лунки.

Зимарг, внучек, принеси мой нож, который лежит у первой лунки.

Зимарг ничего не сказал, только кивнув головой в знак того, что он все понял, и бросился бежать к первой лунке. Все следили за ним, так как по большому счету делать больше было нечего. Мальчик подбежал к лунке и попытался поднять нож, но не смог потому, что тот примерз ко льду. Тогда паренек стал бить по льду ногой, что бы отбить от него дедов нож. Это у него получилось, он взял нож поднял его над головой и помахал им, показывая всем стоящим на берегу. После этого он направился к деду, отдать его имущество. Не успел он сделать второй шаг, как лед под ним провалился и мальчик ушел под него, не успев произнести ни слова. Все стоящие на берегу рванулись к первой лунке, только Кирилл побежал вниз по течению. Стартус бросился за отцом, хотя и не понимал, почему тот бежит в другую сторону. Кирилл на ходу сбрасывал одежду и, подбежав к последней лунке, стоял почти голый. Тут его заметили и остальные, замерев от непонимания таких действий. Но времени было мало, и они занялись спасением Зимарга, которого не было видно над водой.

Не подходи к воде, жди меня там, где стоишь, — крикнул Кирилл сыну и прыгнул в воду. Вода схватилась льдом, но не очень толстым, и, проламывая своим телом его, Кирилл поранился, но не почувствовал этого. Он широко открыл глаза и пытался не пропустить малыша, которого несло течение в его сторону. Воздух в легких кончался, в груди начинало жечь. Ноги и руки с трудом двигались, в голове начинало звенеть, а малыша все не было видно. Стартус стоял на льду и не понимал, чего ждать дальше. Прошла целая вечность, а отец все не выныривал. Он стал подозревать то, что и его отец стал жертвой этой холодной и жестокой реки. К Стартусу подбежали парни и хотели подойти к лунке, но он им запретил, сказав:

Не подходите к воде отойдите и ждите, так сказал мне отец, не подходите, я прошу. В этот момент из проруби как кит на берег вынырнул Кирилл, жадно вдыхая воздух, держа перед собой маленького Зимарга, который не дышал, но судорожно сжинал дедов нож в своей маленькой ручке. Все, кто видел это, рванули к нему, и Кирилл закричал изо всех оставшихся сил:

Не подходите, все провалимся.

Он стал снимать одежду с мальчишки и склонился над ним. Что он делал с ним, было плохо видно, время, казалось, остановилось, и когда в глубине души все отчаялись, Зимарг закашлял и задышал. Кирилл укутал его в шубу которую ему дал Сарек, и не обращая внимания на то, что он голый на морозе, побежал к своему дому, крикнув при этом всем:

Мой дом ближе, ему надо в тепло, я его вылечу, он будет жить, и долго.

За ним побежали все, только старый Колсард, постаревший на все сто лет, плелся сзади, не в силах сдержать слез. Когда Кирилл ворвался в дом, девочки немного расте — рялись. Но потом, увидев на его руках маленького Зимарга, пришли в себя и стали помогать отцу, выполняя все его поручения, не задавая вопросов. Все участники рыбалки толпились на улице в ожидании чего-то, но никто не понимал чего именно. Отец Зимарга и Колсард находились в доме, мало понимая, что Кирилл делает, зная только одно, тот спасает их дитя. Когда двое взрослых мужчин вышли на улицу из дома, все взгляды устремились к ним. Кирилл сказал, что малышу ничего не угрожает, он просто немного поболеет от того, что долго был в холодной воде. Он его поставит на ноги, обещал поставить. Вздох всеобщего облегчения пронесся над собравшимися, и они побрели на реку доставать свои сети. По дороге к реке никто не произнес ни слова, рыбы поймали на удивления много, но это никого не радовало. Все понимали, какая страшная цена могла бать заплачена за этот улов, не приди на рыбалку Кирилл. Мать Зимарга прибежала, позабыв про шубу и мороз. Она плакала над постелью своего сына и было непонятно, от чего именно, толи от того, что он чуть было не утонул, толи от той радости, что все-таки он жив и невредим после такого происшествия.

Через две недели Зимарг попросил мать позвать всех старейшин к его кровати. Он хотел им сказать, что-то очень важное. Жен — щина не стала спорить со своим маленьким сыном, пошла в деревню и передала просьбу старейшинам. Те в свою очередь, недолго собираясь, пришли к постели малыша и Рошл спросил его:

Малыш, ты просил нас прийти. Ты говорил, у тебя есть слово, которое мы должны услышать. Мы пришли и готовы тебя слушать, скажи нам то, что хотел.

Маленький Зимарг сел на кровать и как совсем взрослый муж сказал:

Мы все, живущие здесь, живем неправильно и не тому молимся. Когда я упал в воду, мне стало страшно, и я провалился в черноту. Потом я увидел свет перед собой, из него вышел он.

Зимарг показал на икону, на которой был изображен ИИСУС, и продолжил:

Он сказал мне, чтобы я не боялся, потому что рядом со мной тот, кто верит в него. Он спасет меня и вылечит, просто надо верить и все. Не приноси жертв кровавых, и не поклоняйся идолам рукотворным, верь в меня и в добро, что есть со мной. Я спросил у него, а как верить, как молиться тебе, ГОСПОДИ, у пришлого спроси, он расскажет. Научи всех остальных сородичей, и спасутся они в час суда. А сейчас иди и живи, за тобой пришли, после этого я открыл глаза и увидел Кирилла, и всех вас.

Все взрослые мужчины не произнесли ни слова. Они долго еще сидели перед этим необыкновенным мальчиком, стараясь разглядеть его необыкновенность и понять, как им быть теперь. Потом как по команде все встали и так же тихо ушли. Кирилл встретил их на улице возле общинного дома. Они остановились перед ним, и по ним невозможно было определить, что произошло. Колсард сказал первый:

Кирилл, а как надо молиться твоему богу, и как о нем узнать?

Ну вообще-то есть книга такая — Библия называется. В ней все сказано, а зачем тебе? — Не совсем понимая причины вопроса, ответил Кирилл.

Я хочу твою веру принять, твой Бог моего внука спас и с нами через него говорил, и я решил это правильно будет.

Хорошо, я принесу вам Библию, прочтете и решите, нужна ли вам эта вера. — Кирилл был крайне удивлен подобному повороту событий, но вида не подал.

Вечером того же дня в общинном доме по распоряжению Рошла собрались все, кто жил в древне. Кирилл начал читать им Библию. Он читал ее долго, давал пояснения на возникающие вопросы, поражаясь самому себе в том, что он сам того не подозревая, соткан из сознания веры, о которой не сильно и задумывался. Он не был атеистом, но и не был фанатиком веры, просто верил и все. Так продолжалось каждый вечер, сперва тренировались парни, потом чтение Библии. Кирилл объяснял, как нужно креститься и тому подобное, но все равно вопросов было больше, чем ответов, и Кирилл принял решение, объявив о нем:

Вы хотите знать, как все произошло тогда, когда ИИСУС был среди людей. Я не могу вам ответить, как это было, но я вам покажу. Вы увидите своими глазами и поймете.

Интересно, как мы это увидим? — Ливун, сохранявший скептицизм все это время, хотел четких доказательств.

Завтра, завтра я принесу вам то, что покажет вам, как все было.

Кирилл встал и ушел спать. На следующий вечер Кирилл принес большую черную доску. Потом еще какие-то ящики и черные веревки, которые положил рядом с ящика — ми. После очередной тренировки он стал присоединять веревки к ящикам и той доске. Нетерпение и любопытство среди собравшихся росло, по завершению своей работы Кирилл сказал:

Смотрите сами и решайте, как вам быть и во что верить.

Доска вспыхнула ярким светом, и на ней появилось изображение людей, которые жили своей жизнью в другом мире, и среди них все без ошибки узнали ИИСУСА. Собравшиеся не отрывали взглядов от этой чудесной доски, которая только своим существованием шокировала их. Она показывала им то, что было две тысячи лет назад. Такие просмотры повторялись каждый день. Кирилл не мог это прекратить. Люди хотели видеть того, кто принес себя в жертву ради всех живущих на земле людей, они начинали верить. Только через месяц Кирилл забрал домой эту волшебную доску.

Весна пришла как добрая улыбчивая девушка, она согревала землю, растапливая снег и лед. Веселое солнце от души грело, не скупясь на тепло, чувствуя это, природа оживала. Птицы, прилетевшие с юга, распевали свои трели, звери сбрасывали старый ненужный мех и, радуясь тому, что голодной зиме пришел конец. Жизнь перетекала в новое русло, и увлекала за собой всех живущих. Кирилл отправился к Холгасу, который должен был предоставить ему отчет, о проведенной работе за зиму. Когда он приехал на место, то его взору предстал хорошо укрепленный форт с семью башнями, на которых дежурили часовые. Подъехав к воротам, он был остановлен стражниками, которые спросили, зачем он приехал. Кирилл просто сказал:

Позовите того, кто вами командует, он вам все расскажет за меня.

Ничего не говоря, старший кивнул одному из солдат и тот убежал звать командующего офицера. Вышел Холгас, подойдя к Кириллу, он опустился на колено и сказал:

Мой господин, я ждал вас, и мне есть чем похвастаться, пройдите и примите свой гарнизон, который я для вас приготовил.

Видя подобное поведение своего начальника, все остальные последовали его примеру. Опустившись на колено перед Кириллом, стоял весь караул.

Встань, мой добрый друг, я приехал не за почестями, а за тем, чтобы проверить, как у нас тут дела. — Кирилл говорил спокойно и с улыбкой друга. Холгас встал, и они обнялись с Кириллом как старые друзья. Все остальные пребывали коленопреклоненными, пока Холгас не скомандовал:

Вольно, приступить к несению службы.

Они вдвоем прошли внутрь крепости, в которой кипела жизнь. Лучники стояли в линию и стреляли по мишеням, которые находились на разном расстоянии от них и под разными углами по отношению к ним. За ними ходил взад и вперед пожилой мужчина и подавал команды громко и отрывисто. Лучники спускали тетиву и хватали новую стрелу, вкладывали стрелу и прицеливались снова. Командующий в самой грубой форме оценивал тех, кто промахнулся и указывал на их ошибки, не скупясь в непристойных отределениях. Так как лучники находились в самом дальнем углу крепости, было трудно разобрать все слова их командира. Его крик тонул в общем шуме, который царил в крепости. Прямо перед Кириллом и Холгасам стояли копейщики, и в общем слаженном ритме выполняли команды. Чуть поодаль, как римские гладиаторы с деревянными мечами, тренировались мечники. Они были разбиты на несколько групп, и каждая выполняла свою задачу. Кирилл, ничего не говоря, пошел к лучникам, Холгас последовал за ним. Увидев их, командир копейщиков подал команду смирно и все вытянулись по струнке, прижав копья к правому бедру понимая то, что поданная команда прозвучала не ради присутствия его. Кирилл, не произнося ни слова, стоял и ждал команды генерала. Холгас немного подождал и, не дождавшись реакции господина, скомандовал вольно сам и они пошли дальше. Подойдя к учебной площадке, на которой тренировались лучники, Кирилл обратился к руководителю стрельб, немолодому но, судя по всему, очень опытному воину:

А позвольте полюбопытствовать, чему вы учите этих молодых парней, и как вы это делаете, в смысле учите как? — Кирилл специально старался выглядеть как можно больше похожим на дилетанта, и даже чудоковато, чтобы важность его особы не мешала их общению. Мужчина посмотрел оценивающим взглядом на Кирилла, потом перевел взгляд на Холгаса, тот улыбался как-то хитро, но кивнул одобрительно, и инструктор сказал с интонацией человека, не привыкшего распинаться перед всякими прохожими зеваками:

Мы учимся стрелять из лука, и при любых условиях мы должны попадать в цель с первого выстрела, но для вас, уважаемый, это, наверное, неинтересно будет знать, как мы этого добиваемся.

Ну почему же, мне очень интересно как вы этого добиваетесь, я как-то стрелял из лука. Если вы не против, я бы хотел попробовать еще раз пульнуть. — Кирилл искренне был готов выстрелить из лука и старался это показать, но мужчина не разделил его эн — тузиазма.

Пульнуть? Вы может и стреляли когда-то, но мы не на ярмарке и нет у нас времени учить стрельбе всех кто решил, что это просто забава богатеньких… типа вас уважаемый.

Холгас, наблюдая за этим, не переставал улыбаться, и это настораживало его ин — структора. Но он не собирался развлекать гостей своего командира.

А давайте проведем соревнования, вы выберете троих из ваших людей и они будут стрелять по мишеням вместе со мной. Кто быстрее и точнее поразит цель, тот и победил, если я выиграю, я буду волен отдать вам один приказ, а вы его выполните. Если ваши люди возьмут вверх, то соответственно я выполню ваш приказ.

Хорошо, но прошу заметить, что приказы у меня не для слабонервных. — В голосе инструктора звучало злорадство.

Не говори гоп, пока не перепрыгнул, — серьезно сказал Кирилл и взял протянутый ему лук и колчан со стрелами.

Это заявление насторожило всех, но отступать было поздно. В ряд стали три моло — дых лучника, они искоса поглядывали на пришлого, и с ехидцей улыбались. Кирилл же был спокоен и серьезен как никогда. Остальные стояли за спиной соревнующихся и помалкивали, зная крутой нрав своего наставника. Наставник же стоял радом с Кириллом и пристально разглядывал его, словно выискивая в чертах этого человека что-то знако — мое. Потом раздалась команда:

Первая мишень — красная в центр, вторая черная — две стрелы, третья — синяя плечо правое, четвертая — зеленая все остальные, приготовиться, пли.

После команды все четверо схватили стрелы и выстрелили, стрелы со свистом устре — мились к своим целям. Но не успели натянуть тетиву молодые стрелки, как Кирилл выпустил вторую и приготовил третью, в рядах наблюдающих сзади пробежала волна удивления и одобрения. Когда стрельба закончилась, все увидели, что предложивший соревнования человек давно стоит и ждет окончания всего этого. От удивления несколько первых секунд инструктор не мог произнести ни слова, потом он сказал:

Вы можете приказывать мне, я исполню. — Он поглядел на своих проигравших учеников, и они поняли, что по большому счету им придется выполнять намного больше приказов, чем их учителю. Это впрочем понимали и все остальные. Кирилл же сказал спокойно, но твердо:

Ты воспитал хороших стрелков, но мне нужно, чтобы они стреляли еще лучше, и вот мой приказ: ночью стрельбы должны проводиться и поутру, поздно вечером, а осо — бенно в дождь и ветер. Тренируй их так, чтоб даже закрытыми глазами стрелять умели.

Поняв, с кем разговаривает мужчина, сказал отрывисто и четко:

Они будут так стрелять, или я не Чемлин, лучник с севера.

Кирилл и Холгас отправились обедать, и просидели за разговорами до вечера. Вече — ром к общему ужину собрались все те, кто тренировал солдат, Холгас представил каждого:

Командир лучников, знакомый вам, Чемлин — лучший лучник с севера, пришел к нам как странствующий вольный стрелок. Себург — командир мечников, попал в плен и был продан, как и многие другие. Бируван — тоже командир мечников, тоже из плена. Волнаш и Сабарн — командиры копейщиков в плену не были, пришли в поисках работы и славы. Все они создавали и будут создавать ту армию, которая должна быть, а сейчас позвольте разрешить им принести вам клятву верности, которую они решили принести добровольно и без принуждений.

Хорошо, я готов принять вашу клятву, други. — Кирилл стоял перед суровыми мужчинами и всем своим видом подчеркивал важность данного события. Все пятеро опустились на колено и в один голос произнесли клятву верности, которую в свое время произнес Холгас. Произнеся клятву, все остались коленопреклоненными до того, как их господин объявит, принял он их клятву или нет. И Кирилл сказал:

Встаньте, офицеры, к вам обращаться теперь все станут — господин майор, а в подчинении у вас старшины, сержанты будут, коих вы сами назначите.

После принесения клятвы, состоялся пышный ужин, на котором решались пробле — мы, возникшие в процессе набора и обучения солдат. Также все остальные, которые решить не могли без согласования с Кириллом. Утром построив всех солдат, находившихся в крепости, представили Кирилла как того, кому они служат. Солдаты принесли клятву верности своему господину, и объявлены были звания офицеров и сержантов. По данному случаю был объявлен выходной, и солдат накормили праздничным обедом, а потом и ужином, не смотря на ограниченность бюджета, которым располагал Холгас. Кирилл остался доволен обстоятельством дел и с легким сердцем уехал через два дня. В крепости осталось тысяча солдат, которые сейчас могли вступить в бой, но этого было недостаточно. Нужно было еще как минимум тысяч четыре-пять. Кирилл оставил до — статочный запас денег и знал, что ни один золотой не пропадет даром. Он был уверен в своих людях и это главное. Даже те солдаты, которые присягнули ему в верности, каждый готов был за него идти на смерть, не говоря уж о офицерах, это Кирилл видел в их глазах и он не хотел губить их жизни понапрасну. По приезде домой Кирилла ждала удивительная новость, которую ему приготовила старшая дочь. За ужином она как-то хитро поглядывала на него, все не решаясь заговорить о чем-то важном, но потом собравшись с духом сказала:

Нам нужно поговорить с тобой, папа, у меня есть одна новость, которую я хотела бы тебе сообщить.

Интересно, и какую же новость ты, моя дорогая, хотела бы сообщить? — Кирилл не хотел быть серьезным, но чувствовал, как сильно напряжена Нилея, и сменил тон:

Пойдем на веранду и поговорим, я вижу вопрос, который ты хочешь обсудить, очень серьезен, и важность его велика для тебя.

На веранде они просидели молча минут двадцать. Нилея не могла решиться, а Кирилл не торопил ее. Потом дочь все же решилась и сказала:

Помнишь, ты говорил, что я сама смогу выбрать себе мужа, как придет время? Кирилл сильно удивился словам дочери, не скрывая своего состояния, он развернулся к ней так, чтобы лучше ее видеть, но не произнес ни слова, а между тем она продол — жила:

Ты говорил, что никогда не станешь мне указывать, с кем мне быть в этой жизни и кого мне любить?

Кирилл не выдержал и как можно спокойнее спросил, хотя его сердце так стучало, что казалось слышно было даже в деревне его взволнованный стук:

Ну и кто он? — Не дожидаясь ответа, он снова повторил. — Кто этот милый твоему сердцу парень, что сразил тебя и хочет увести мою красавицу с собой из моего дома.

Новах, старший сын Мануреса, сына Рошла. — Одним выдохом произнесла Нилея. Кирилл хорошо представлял этого молодого человека. Лучший из всех его учеников, во всем лучший и старший. Его дочь на три года была младше Новаха. Теперь становилось ясным, почему так часто он видел этого Новаха рядом со своим домом. И почему Нилея в последние месяцев шесть не пропустила ни одной тренировки парней. Он сказал с неким удивлением:

Но ведь ему девятнадцать лет, а тебе еще нет восемнадцати, сможет ли он ждать еще три года, разрешит ли ему жениться на тебе Манурес, он хороший человек, но все же, он возможно решил, на ком женится его сын?

Новах поклялся мне в том, что он не женится ни на ком, кроме меня, и готов пойти против воли отца. Ждать он тоже готов, просто я взрослая девушка, и нам не хотелось бы скрывать от тебя нашу любовь.

Надоело, значит, прятаться от меня, боитесь, поймаю, запрещу встречаться?

Боимся.

Опустив голову, сказала Нилея, Кирилл обнял ее, прижал к себе и тихо сказал:

Не надо бояться меня, нужно просто поговорить и все объяснить, я же тоже чело — век и все понимаю.

Я понимаю, что ты все понимаешь, но все равно страшно было.

Пусть приходит завтра утром один и скажет то, что хочет сказать. Я готов выслушать его, странно только, что этот разговор ты начала, а не он?

Он хотел, давно хотел, но я не разрешала. Мне казалось, я должна была сделать это сама.

Правильно решила, хитрая лиса. — Кирилл потрепал ее волосы, встал и направился в дом, увидев, что Нилея стоит неподвижно, он спросил:

Еще один вопрос, требующий обсуждения?

Да, то есть нет. Я хотела бы пойти и сообщить Новаху о твоем решении. — Нилея пребывала в нерешительности, она не знала, разрешит ли ей отец идти на свидания, и от того ее голос звучал как мольба о снисхождении.

Во-первых поздно, во-вторых, не дело молодой девушке ходить к парню домой, да еще на закате дня. В третьих, его дома может и не быть. — Кирилл хотел, чтобы дочь не заметила его волнения, и потому старался быть не строгим, но серьезным. На что с улыбкой Нилея сказала:

Он действительно не дома, он ждет меня давно на реке в нашем месте, он тоже хочет знать о твоем решении.

У вас и место есть свое, и давно?

Не очень давно, но есть, — засмеялась Нилея.

Ты так говоришь, как будто сам таким не был, и не было с тобой подобного.

Ну ладно, беги к своему ясному, но не забывай, что затемно придешь, запрещу вам видеться.

Кирилл хотел выглядеть строгим но, по всей видимости, у него это не получилось. Нилея улыбнулась, поцеловала его в губы и побежала к реке. Кирилл же постоял немно — го, глядя вслед дочери, и пошел в дом к младшим детям, он слишком сильно соскучился по ним. Он не хотел оттягивать возможность провести время с семьей. Утром следующего дня Кирилл по своему обыкновению проснулся рано. Он вышел на крыльцо поглядеть на то, как просыпается новый день. А новый день просыпался не спеша, ветер спал где-то в глубине леса подальше от людей, дабы те не потревожили его сон. Он всю ночь веселился, играя с листвой деревьев, слушая, как они шелестят от его прикосновения. Птицы почти все спали, ведь они тоже всю ночь напролет пели песни своим любимым, пытаясь добиться внимания красавицы. Даже вездесущие сверчки умолкли с наступлением утра. Только одно солнце широко улыбалось сидящему на крыльце человеку, словно говоря ему о том, что день будет славным и теплым. Кирилл вслушался в пение немногочисленных птиц, которые, как и он сам, проснулись так рано, чтобы приветствовать его в утро, ведущее к совсем новому дню. Дню, в котором его дочь, не скрываясь, сможет встретиться со своим женихом. Казалось, птицы это чувствовали и на этот раз пели как-то особенно торжественно. Кирилл перевел взгляд на калитку и увидел возле нее Новаха, который переминался с ноги на ногу, ожидая, когда его заметят. Кирилл не спешил его звать, он долго смотрел на Новаха и не мог понять, как этот парень и его дочь смогли так долго скрывать от него свои чувства. Потом он сказал парню негромко, но так, чтобы тот мог его услышать:

Чего пришел, мил человек, аль нужда какая у тебя есть, аль дело какое ко мне? Новах не сразу, но твердо ответил:

Есть, наставник, дело к тебе, и нужда есть. Пришел я к тебе спросить твоего позволения жениться на твоей дочери?

Новах сильно переживал. Его голос дрожал от волнения, он даже вспотел немного, такое напряжение пришлось ему перенести прежде, чем он решился произнести первое слово.

Ты подойди поближе, да толком расскажи мне, какую дочь мою ты в жены-то просишь. У меня их, слава Богу, три?

Это заявление обескуражило молодого парня настолько, что он не сразу нашел, что ответить.

Я хотел бы — начал он неуверенно, — я хотел бы просить у тебя руки твоей старшей дочери Нилеи. Я люблю ее и хочу на ней жениться, если ты, наставник, конечно, не против.

На мои условия если пойдешь, то я непротив этой свадьбы буду. А условия таковы

ей сейчас только пятнадцать лет и раньше чем через три года я ее не выдам. Молода еще для свадьбы, пусть твой отец придет ко мне свататься, как добрым людям пристало, и после сватовства пусть он объявит всем, что Нилея с позволения ее отца твоя невеста, и вы будете ждать вместе три этих года до ее совершеннолетия, ну как, согласен, не спеши с ответом, обдумай все.

Нечего мне думать, я все решил. Я согласен с твоими условиями и сегодня в полдень, взяв за руку Нилею, я объявлю всем о том, что она моя невеста. Я женюсь на ней

,даже если мой отец и моя мать против будут.

Отца и мать нужно уважать, их не игнорировать надо, а убедить. Коли сам не сможешь, я помогу. — Кирилл был доволен намерениями Новаха и хотел, чтобы тот знал его мнение и настроение в связи с тем, что они только что обсудили. Новах обрадовался и побежал в деревню, по всей видимости, разговаривать с родителями. Как только Новах скрылся в воротах деревни, из дома вышла Нилея. Она была взволнована, по всей видимости тем, что Новаха нет, или она проспала самое главное событие в своей жизни. Она не нашла что сказать и потому спросила напрямую:

А что, Новах еще не приходил?

Он должен был прийти? — Кирилл старался выглядеть удивленным. Нилея готова была расплакаться, с трудом сдерживая слезы, она добавила:

Он сказал, что с рассветом будет ждать нас с тобой у калитки.

Не печалься доченька, от того, что милый не дождался тебя и ушел, он ушел к своему отцу говорить о вашей с ним свадьбе. — С довольной улыбкой произнес Кирилл, он прищурившись снизу вверх поглядел дочери в глаза и увидел там огромное облегчение, но и досаду легкую.

Так он был все-таки, почему ты так жестоко шутишь со мной, у меня сердце может не выдержать и остановиться от твоих шуток.

Прости меня, доченька, я не думал, что это тебя так расстроит, я больше не буду шутить с тобой так.

Я прощаю тебя лишь потому, что ты такой замечательный отец. Ты всегда меня понимал и поэтому я буду снисходительна к тебе сегодня. — Перейдя на шуточный тон, с улыбкой произнесла Нилея. Кирилл же в свою очередь вскочил на ноги, склонился в поклоне перед дочерью и тоже шуточным тоном сказал:

О спасибо, моя госпожа, я безмерно благодарен вам за то, что вы сжалились над вашим глупым отцом. Но осмелюсь поставить вас в известность, что если вы задержитесь со своего свидания с вашим женихом, то я на правах вашего папочки отхлестаю вас по вашей августейшей попе и начну, пожалуй, прямо сейчас. — Он выпрямился и рванулся к Нилеи, та в свою очередь, заливаясь громким смехом, побежала прочь. На шум выбежали остальные дети и увидели, как папа гоняется за старшей сестрой по двору, и оба громко смеются. Нилея подбежала к бочке с водой и, видя безвыходность своей ситуации и не найдя ничего лучше, стала черпать ладонями воду и лить на отца. Тот по — ступил также, с одной только разницей, в его руке каким-то образом оказалась кружка. Младшие дети с радостными криками бросились на выручку старшей сестре, и вот не — прерывным потоком на Кирилла обрушилась вода. Потом вся вода, оставшаяся в бочке, поднялась на уровень роста Кирилла и с силой ударилась о него. От такого удара Кирилл не смог устоять, и кубарем покатился по земле. Он остался лежать на земле неподвижно, дети замерли в нерешительности, потом маленькая Манила сделала первый шаг по направлению к отцу. Кирилл, перепачканный и мокрый, резко вскочил на четвереньки и громко, но не злобно закричал:

— А-А-А-А!!!!

Манила от неожиданности присела и тоже закричала, бросившись бежать. Кирилл поймал ее, прижал к себе и громко закричал:

Одну поймал и съем, всех вас переловлю и все вас съем, А-А-А.

Так они бегали по двору и смеялись еще какое-то время, но по мере того как сил оставалось все меньше, веселье закончилось само собой. Приведя себя в порядок, переодевшись и позавтракав, все преступили к повседневным своим делам. День оказался не жарким, и этот факт весьма радовал, Кирилл заметил, что Нилея часто смотрит в сторону деревни и чего-то ждет. Он понимал, чего она ждет, но ничем помочь ей не мог, это немного печалило обоих. Во второй половине дня из деревни вышли люди и направились к дому Кирилла, он легко узнал тех, кто шел к нему и по нарядной одежде, которую одевают только в особые дни, понял, по какому поводу к нему гости.

Нилея, марш в дом и не выглядывай, все марш в дом, приведите себя в порядок, оденьте свои новые платья, Стартус тоже переоденься и жди, когда позову.

Кирилл сказал это совсем серьезно, и спорить никто не стал. Все быстро вошли в дом, хотя и не понимали, в чем здесь дело, кроме Нилеи, она просто светилась от радости, что вызвало подозрительные взгляды сестер и брата.

Подойдя к калитке, вся процессия остановилась. Первым стоял Рошл, как глава рода, за ним Манурес, Калрус, Кимарн, Колсард, Сарек, Ходрак и Ливун, за ними стояли их жены, а в конце всей процессии главный виновник всего этого — Новах. Рошл церемониально произнес:

В доме сем добрые люди живут, и есть у тех людей то, что мило одному из нас, можно ли войти нам и попросить у достопочтенного хозяина то, что так мило одному из нас.

Кирилл не менее церемонно ответил:

Можно то можно, но что вам так понадобилось в моем доме. Али я чужое что присвоил по незнанию своему, али чего моего просить пришли, люди добрые.

Рошл вошел во двор, а за ним все остальные. Продолжил речь Манурес:

Не брал ты чужого, не обижал никого из нас. Пришли мы просить у тебя то, что у тебя есть, да одному из нас так надобно.

Ну и что же это такое у меня есть? — Кирилл подыгрывал, как мог. Его это все весьма веселило, но он не понимал почему. Между тем продолжил Рошл:

Есть у тебя дочь-красавица, а одному из нас жена надобна, вот и пришли мы просить тебя отдать свою дочь за того, кому она так люба, что жить невмочь.

Кирилл поставил широко ноги, руки скрестил на груди и не понимающим тоном спросил:

Так кому же моя дочь, и какая из них в жены понадобилась. Может тебе Рошл, ты хоть и мудрый, но все-таки старый для любой из моих дочерей. Может Сарек хочет жену, так куда ж он свою прежнюю денет, а-а-а, я понял, наверное, это Манурес, он жену себе ищет, но ведь у него тоже есть почтенная жена, ну и кто же из вас свататься пришел? Все от речей Кирилла заулыбались, понимая, что без боя Кирилл свою дочь не отдаст,

Манурес ответил за всех:

Ты покажи нам своих дочерей, может, среди них и нет нам нужной, да мы и пойдем восвояси. — Новах от таких речей едва на землю не упал от неожиданности. Кирилл не сдавался:

Ну ладно, поглядите на моих дочерей, может, и нет среди них той, которая одному из вас люба.

Он подошел к двери, постоял немного, действуя на нервы собравшихся, и вошел в дом. В доме царил хаос, девочки бегали по дому, приводя себя в порядок. Только Стартус сидел на стуле и, не понимая, отчего столько волнений, смотрел на сестер. Тот факт, что даже Ания и Манила тоже старались выглядеть на ура, весьма позабавило их отца. Но он им этого не сказал, дабы не обидеть. Увидев Кирилла, девочки замерли, но ненадолго, Нилея не могла определиться, какое платье ей надеть. Кирилл протянул ей платье, которое до сих пор висело в его собственном шкафу под замком. Нилея опешила от неожиданности, она даже не видела такого красивого платья, не говоря о том, чтобы носить его. Платье искрилось на свету, переливалось серебрянным светом. Оно казалось из воздуха было сшито, некоторые слои ткани были прозрачными, но на них были вышиты такие красивые цветы, что невольно все дети подошли к платью и стали рассматривать его, не веря своим глазам и тому, что такое может быть.

Я берег его для особого случая, оно идеально подойдет тебе в это день, я знал, что именно в такой день мои дочери наденут это платье.

Нилея ничего не сказала, она поцеловала отца и побежала одеваться, Кирилл вышел к гостям и сказал:

Мои дочери не желают выходить ни за кого замуж, вы чего-то перепутали, люди добрые, ведь они у меня молодые и не пойдут за старичье.

А ты не гляди на то, что мы старичье, ты дочерей покажи, пусть сами за себя скажут, авось, и выберут из нас кого.

Ответствовал Калрус, и его поддержали все остальные под общий хохот.

Ну ладно, пойду звать, а не то, боюсь, побьете ведь.

С улыбкой сказал Кирилл, и вновь вошел в дом. В этот раз в доме царила тишина, девочки сидели на стульях и ждали, когда их позовут. Нилея стояла перед зеркалом и любовалась собой, Кирилл подошел к ней и спросил:

Ты готова, милая, сейчас нужно будет выйти к людям, не дрожи, все будет хорошо?

Да, я готова, я пойду и не испугаюсь, в конце концов, это же не война, это просто сватовство.

Ну и правильно, это просто сватовство.

Кирилл вышел на улицу и вывел за руку маленькую Манилу, она была похожа на маленького ангела в своем платьице, Манила улыбалась всем, ей было очень почему-то весело. Увидев младшую дочь Кирилла, Колсард заявил:

Не та дочь, мала еще, но хороша, за ней я своего внука приведу лет через десять, еще есть дочери у тебя, мил человек?

Ну, знаете, не угодишь вам.

Кирилл вновь вошел в дом и вышел со средней дочкой, та сияла, как первый весенний луч солнца после долгой зимней ночи. Пролетающий мимо ветер даже присвистнул от восторга, который он испытал, увидев столь милых детей. Птицы стаями собирались на заборе и на ветвях ближайших деревьев, они не видели раньше столь прекрасных и чистых душою людей. Ветер не вытерпел и решил в знак своего одобрения красоты этих маленьких ангелов поиграть с их волосами, ведь не каждый день подворачивается такая возможность.

Не та это дочь, не та, веди другую.

Требовал Кимарн, который, казалось, боится за свое больное сердце, которое едва выдерживало те эмоции, которые он испытывал, глядя на детей Кирилла.

Кирилл вновь вошел в свой дом, и долго не выходил, все стали переминаться с ноги на ногу в нетерпении, но вот дверь распахнулась и на крыльцо вышел Кирилл и Стартус, они вели под руки Нилею, накрытую черным плащом, выйдя на крыльцо, Кирилл обратился ко всем:

Это дочь моя, есть ли кто из вас, кто жениться хочет на ней. Если есть, пусть скажет это при всех?

Человек такой есть, и он среди нас, это внук мой Новах, и твой ученик. Он пришел с нами просить руки твоей дочери, и я как старший его рода прошу тебя, Кирилл, отдай свою дочь за моего внука, даже если через три года, все равно отдай за него свою дочь.

Рошл выглядел обычным человеком, который пришел просить у другого человека за жизнь своего близкого. Он понимал, очень хорошо понимал, что от решения Кирилла действительно зависит дальнейшая жизнь его внука.

Ну и где он этот ваш Новах, пусть предстанет предо мной.

Кирилл тянул время и испытывал нервы всех остальных. Люди разошлись в стороны, и в образовавшемся проходе Кирилл увидел Новаха. Тот был смущен и неуверенным шагом направился к крыльцу, на котором стояла его единственная любовь. Он подошел к крыльцу и, опустившись на колени, сказал:

Я Новах, сын Мануреса, прошу тебя, наставник, отдать за меня свою дочь, и разрешить нам пожениться через три года, когда время придет. А до тех пор считать ее моей невестой.

Кирилл что-то сказал на ухо Стартусу и тот убежал за дом, потом вернулся с прошлогодней тыквой в руках. Кирилл сказал громко, чтобы слышали все:

Там, откуда я родом, есть обычай, по которому девушка, если парень ей не мил, во время сватовства дарит ему тыкву, что говорило о том, что она не желает выходить за него замуж. А парень должен нести эту тыкву до самого дома, не скрывая ее, и свой позор. Я как знал, сохранил одну, ну а теперь погляди на мою дочь и скажи, та ли это девушка, что ты так любишь?

Кирилл аккуратно освободил Нилею из плена плаща, и все ахнули от той красоты, что им открылась. Ветер, гуляющий неподалеку в ожидании продолжения, увидев Нилею, споткнулся и упал на землю, поднимая клубы пыли. Птицы от восторга присвистнули, а особо слабонервные попадали со своих веток, на которых сидели до сих пор. Даже солнце прижмурилось от той сияющей красоты этой юной девушки, которую все давно знали, но никто не подозревал, что в ней спит просто божественная красота. Женщины ахнули, положив руки на грудь, а мужчины остолбенели от восторга.

Через минуту общее оцепенение прошло, ветер вновь обрел свою силу и полетел, но недалеко. Птицы запели гимны, воспевающие красоту Нилеи, а пораженный Новах произнес:

Я люблю именно эту девушку, и никакую другую, пусть решит она сама хочет она замуж за меня или нет.

Нилея поглядела на Кирилла, тот кивнул в одобрение, потом взяла у Стартуса тыкву и замерла, о чем-то размышляя. Мужчины замерли, женщины заохали в ожидании самого худшего. Нилея повернулась и пошла в сторону веранды, все пристально следили за ней, подойдя к краю веранды, она швырнула тыкву за угол дома. Вздох облегчения вырвался у всех из груди, потом Нилея подошла к Новаху, взяла его за руку и молча подошла вместе с ним к своему отцу, молодые стали перед Кириллом на колени и Нилея сказала:

Батюшка, благослови нас, мы любим друг друга.

Благословляю вас, дети мои. — Кирилл перекрестил молодых, помог им встать и объявил всем:

Через три года быть свадьбе этих молодых людей, если так решат его родители. Я в свою очередь приглашаю всех вас на нее, и сейчас мы все отметим это событие за нашим столом.

Все были счастливы и не скрывали этого, особенно счастливы были Нилея и Новах. Они просто светились от счастья. Все их поздравляли и желали скорейшей свадьбы. День закончился поздно, все, кто участвовал в сватовстве, не спешили расходиться. Тем более что это сватовство за последние месяцы было самым ярким событием в деревне. На следующий день все было как всегда, но не для Нилеи и Новаха. Для них все было по-новому, им улыбались односельчане как-то по-иному, и только этот факт говорил о необычности их жизни. В целом жизнь протекала своим обычным чередом. Девушки на седьмой день после сватовства Новаха к Нилеи пошли к дальнему роднику. Там исстари гадали их матери, так и они хотели узнать, кому, когда замуж и за кого выйти случиться. Родник находился довольно далеко, но это не пугало даже маленьких детей, которым так же не терпелось поглядеть на великое таинство, гадание на жениха. По этим местам свободно ходили самые малые. Лес был давно исхожен и изучен до основания в этих местах. И вот набрав с собой еды, девицы направились к роднику. Всем было весело, по дороге шутили, и каждая предлагала свою шуточную версию сватовства для подруг. Нилея не смогла пойти с подругами, так как Кирилл еще засветло ушел на охоту, и велел детям дождаться его.

Молодая волчица, у которой еще не было волчат до этого времени, облюбовала маленькую пещерку неподалеку от родника. У нее было пятеро премилых волчат, которые должны были стать гордостью матери и грозой всего леса. Волчата резвились на поляне неподалеку от родника в тот момент, как на эту поляну вышли люди. Волчица прекрасно помнила, чем заканчиваются встречи с людьми и потому выскочила наперерез людям, встав между ними и своими детьми. Так они и стоили, неподвижно глядя друг на друга, ощетинившаяся волчица и насмерть перепуганные дети. Волчица не чувствовала никакой угрозы со стороны этих людей и потому решила спокойно, забрав своих чад, уйти вглубь леса, где им не будут мешать жить. Люди по всей видимости тоже были не против такого ее решения, но вот волчатам этого показалось недостаточно. Самый крупный из волчат, гордость матери, бросился вперед и попытался схватить за ногу маленькую Самру, дочь Сарека, которая стояла ближе всех к нему. Маленькая девочка от страха окаменела, и не могла сдвинуться с места. Но, не добежав до нее, волчонок упал замертво с проломанной головой — это Камна, старшая внучка Калсарда, ударила его палкой, которую она взяла с собой в качестве посоха. Перепуганные волчата прижались к матери, ища защиту. Но взбешенная произошедшим волчица не обращала никакого внимания на своих детей. Она медленно, приглушенно рыча, шла к тем, кто явился на ее поляну и стал причиной смерти такого замечательного волчонка. Дети сбились в кучу и не знали, что им делать. В этот миг им стало совсем плохо. На поляну вышли пять огромных волков, самый крупный увидел бездыханное тело волчонка и взвыл, задрав морду к нему. Все остальные последовали его примеру. Вожак подошел к волчице и прижался к морде безутешной матери, только что потерявшей своего сына, потом он вновь взвыл. В этом вое было столько страдания и боли, что даже деревья зашумели в попытке утешить родителей-волков. Но девушки этого не видели, они неслись с визгом и криками о помощи по лесу в сторону деревни, а до нее было так далеко. Маленькая Самра отстала ото всех, и теперь, заливаясь слезами, бежала из последних сил, пытаясь догнать подруг. Она устала так, что готова была упасть и лежать без движения всю оставшуюся и заканчивающуюся жизнь. Волки не сходили с места, они знали, что людям не уйти, возмездие их настигнет, и скоро. Вожак стоял как огромная статуя, но вот его мускулистое тело пришло в движение, он рванул с места, одержимый одним чувством, местью. Страхом перепуганных детей был пропитан весь лес, волки без труда находили их следы и нагоняли. Самра перешла на шаг, ей было плохо видно из-за слез, застилающих глаза, но вдруг она услышала за спиной надсадное дыхание, и поняла, волки совсем рядом. Это придало ей еще немного сил, и она побежала вперед, продолжая звать на помощь, только звала она шепотом, на крик не было больше сил. Вожак видел меленького человека, который пытался от него убежать, это, по меньшей мере, было бесполезно. И вот когда между ним и маленькой перепуганной девочкой расстояние сократилось до одного прыжка, волк остановился как вкопанный. Он почувствовал ярость, напоминающую его собственную, но почему-то он только ощущал ее, но не видел источника этой ярости. Девочка, наверное, тоже почувствовала нечто подобное, потому что она остановилась и, задыхаясь от страха, стала искать кого-то в окружающем ее лесу. Все остальные волки не смели становиться между вожаком и его добычей. Они ждали, и в этот миг из чащи выскочил человек, сильный и большой человек. Кирилл подхватил на руки Самру и, не останавливаясь ни на мгновенье, бросился в лес. Волки бросились за ним, Самра увидела несущихся сзади волков, из огромной пасти которых торчали ужасные клыки и грозили им смертью. Она закрыла глаза в надежде, что это всего лишь страшный сон, и она скоро проснется дома в своей постели. Но сон не проходил.

Кирилл выскочил на поляну, и, подбежав к дереву, одиноко стоящему, почти в центре ее, усадил на ветку Самру, а сам повернулся к выбежавшим на поляну вслед за ним волкам. Волки стали обходить Кирилла со всех сторон, только крупный вожак шел на него, глядя в глаза. Волк для себя все решил, этот человек будет лишь первым, кто падет жертвой его мести. За ним все, кто живет в той злосчастной деревне, которую он слишком долго обходил стороной. Теперь в этих лесах хозяйничать будут только волки. Человек по всей видимости был не согла — сен с решением волков, от него не веяло страхом, он не пытался убежать, он готовился к схватке, тем хуже для него.

Самра, закрой глазки милая, не смотри вниз. Откроешь глазки, когда я скажу, хорошо? — Кирилл говорил таким спокойным тоном, что Самра решила, что сейчас Кирилл просто уговорит волков уйти. Тем временем вожак волков прыгнул на человека. Человек ушел вправо, ударив при этом волка кулаком в область головы. Волк упал, кубарем покатившись по земле. Всем стало понятно, человек так просто не сдастся, и все разом волки бросились в атаку. Человек крутился вокруг себя, хватая при этом попавшегося под руку волка, и швыряя его в остальных. Волки не могли приблизиться к нему так, чтобы суметь впиться в его плоть своими ужасными зубами. Кирилл схватил одного волка за загривок и со всей силы ударил кулаком по ребрам, раздался характерный хруст ломающихся костей. Он отшвырнул волка и вскрикнул от пронзительной боли в левой ноге. Упав на колени, Кирилл выхватил нож, который он носил на поясе, и без которого хотел обойтись, но уж слишком неравны были силы. Кирилл вонзил нож в брюхо волка, вцепившегося в его левую ногу, и рванул нож вдоль всего тела зверя. Внутренности вывалились на землю, заливая ее алой кровью, безжизненная пасть волка перестала рвать ногу человека и, схватив мертвого волка за задние лапы, Кирилл стал размахивать тушей как дубиной. Волки разошлись немного, но все равно держали его в центре круга.

Один мертв, второй почти мертв, может, хватит с вас? — Кирилл сам не понимал, зачем он говорил это, но то ли волкам было мало, то ли они не понимали его речь, и тем не менее они бросились в новую атаку. Кирилл спрятал нож, он бил волков руками и ногами, кувыркался по земле и вскакивал, перелетая их и становясь на ноги, вновь бросался на этих удивительно свирепых, но и в тоже время красивых животных. Трещали кости, раздавались визги раненых волков и крики боли самого Кирилла. Маленькая Самра сидела на ветке дерева и боялась открыть глаза, шум, который она слышала, наводил на нее такой ужас, что она боялась даже дышать. Волки рычали и хрипели, в чьей-то глотке забулькала кровь, и животное с шумом упало на землю. Но вожак не сдавался, он снова и снова бросался в бой, хоть и получил такое количество ударов по телу, что любой другой зверь умер бы давно. Волк бросился на Кирилла, с целью схватить его за горло, но Кирилл, падая на землю спиной, ударил его двумя ногами в живот, крупный волк кубарем покатился по земле. Едва он встал на лапы, как внезапно оказавшийся рядом с ним человек нанес ему удар по позвоночнику такой силы, что волку ничего не оставалось, как умереть на месте, и сразу. Кирилл встал во весь рост, поглядел на оставшегося волка, который стоял на своих лапах. Подошел к лежащему на земле волку с перебитыми ребрами, тот лежал тихо, почти не дышал. Из огромной пасти текла кровь, каждое движение причиняло ужасную боль и оттого волк следил за человеком лишь глазами. Человек сел на колени перед поверженным врагом, погладил его по голове. Они поглядели друг другу в глаза, и волк одобрил намерения человека. Оставшийся волк стоял ощетинившись, не сводя глаз с человека, который в одиночку уничтожил целую стаю. Он не боялся, он просто ждал момента последней схватки. Но человек не обращал на него внимания, он пошел к дереву и в этот момент волк напал. Ему казалось, что он сможет в этом прыжке отомстить за всех своих собратьев, но вышло иначе. Человек резко обернулся, качнулся в сторону и ударил волка в лопатку. Волка развернуло в воздухе, и человек схватил его за заднюю лапу. Со всего маху ударил волка головой о дерево, на котором сидела маленькая Самра. Раздался хруст ломающегося черепа и глухой удар упавшего безжизненного тела лесного жителя.

Самра, ты глазки не открывай, я тебя возьму на руки, и мы пойдем домой, хорошо?-Кирилл говорил спокойно и невозмутимо, в повисшей оглушительной тишине его голос звучал как-то неестественно спокойно. Так, как будто он каждый день борется с волками для разминки. Птицы не пели, они пребывали в оцепенении от увиденного, солнце тоже было не в восторге от произошедшего и оно спряталось за облаком, дабы не видеть этого ужаса. Один ветер, пропустивший самое интересное, носился по поляне, рассматривая результат задушевной беседы человека и диких зверей. Самра все-таки открыла глаза и посмотрела на то место, где когда-то была чудная поляна. Перепаханная земля была обильно полита кровью животных, по всей поляне валялись внутренности все тех же животных, мертвые тела красивых зверей были разбросаны по поляне и лежали они в неестественных позах. Она не была уверена в том, что хорошо знает, какие же позы для этих зверей правильные, но те, в которых они пребывали, уж точно не нормальные в любом случае. Это все показалось ей слишком страшным, и она вновь закрыла глаза.

Прибежавшие в деревню насмерть перепуганные девушки рассказали взрослым о том, что произошло, и то, что они потеряли Самру, которая отстала от них, а они этого не заметили. Мужчины, недолго думая, похватали свои луки копья, и побежали к дальнему роднику, спасать маленькую девочку, которая одна осталась в лесу. Сарек на бегу молился только о том, чтобы его юная дочь осталась жива. Его больше ничто не интересовало. Распаленные мужчины выбежали на поляну, которая была возле родника. Там они ничего не увидели, поляна была такой, как и раньше, ничего не говорило о том, что совсем недавно на этом месте волки разорвали маленькую девочку, и это было хорошо. Ливун пошел по следам, а все остальные молча последовали за ним. Он комментировал то, что разбирал в следах, а услышанное ввергало в ужас взрослых мужчин. Потом Ливун остановился и задумался, глядя на следы.

Ну и что ты видишь? Где моя дочь? — Сарек не мог спокойно стоять и ждать, когда следопыт решит все рассказать. Ливун сказал, задумчиво потирая подбородок.

Не понимаю, пять взрослых волков стояли здесь и ничего не делали. Самра стояла напротив них, и не один волк не приблизился к ней. А-а, вот в чем дело. Кто-то выбежал из леса, вон оттуда, и он — Ливун не обращал внимания на озадаченных его словами мужчин. Он искал следы, которые обрывались, но вот он увидел, куда эти странные следы увели волков и продолжил объяснять. — Тот, кто схватил Самру на руки, побежал, нет, он не бежал, он, наверное, летел, потому что у него такие шаги широкие, нечеловечески широкие. Такое впечатление, что он прыгал, а не бежал, если это нормальный человек, потом они выбежали вон на ту поляну и-и-и.

Все увидели сквозь стену деревьев тела волков, на перепаханной земле и рванулись с места туда, на поляну, где должна была быть Самра. Выбежав из леса, все остолбенели. На поляне лежало пятеро волков. Было видно, что на этом месте случилась нешуточная битва. Но кто мог выстоять против пятерых огромных волков и выжить, если выжил.

Ну, значит так, — Ливун не успокаивался — тот, кто перебил этих милых собачек, подошел к дереву, на котором сидела Самра, взял ее на руки и пошел в сторону деревни, по короткой дороге пошел, значит, знает места неплохо, и куда надо отнести девочку, тоже знает.

Сарек побежал вслед за тем, кто спас его дочь. Теперь ему хотелось только увидеть и обнять свое дитя, и все. Все мужчины бежали по тропинке в сторону деревни и на краю леса они увидели какого-то перепачканного кровью мужчину. Одежда на нем превратилась в лохмотья, он нес на руках Самру и что-то ей рассказывал, та смеялась от души и обнимала его как хорошо знакомого ей человека. Сарек закричал во весь глосс:

Самра, доченька.

Услышав голос за спиной, человек повернулся к приближающимся мужчинам, и все остолбенели от увиденного. Перед ними стоял хорошо известный им Кирилл. Он был перепачкан кровью волков и возможно своей тоже, но этого невозможно было разобрать, одежда была настолько изорвана, что и одеждой ее не назовешь. Но Кирилл улыбался и выглядел очень счастливым, увидев отца, Самра закричала:

Папа, там волки были, и я испугалась. А потом пришел Кирилл, и волки умерли, он очень веселые истории мне рассказывал, и мне не страшно.

Сарек взял на руки дочь, убедился в том, что она невредима, и ничего не говоря, побрел домой. Все остальные рассматривали Кирилла так, как будто они видели его впервые. Ужасные раны на его теле, казалось, не беспокоили его. Кирилл с улыбкой сказал:

Ну что ж, все хорошо, что хорошо кончается. Пойдемте домой, мужики, а то я что-то устал очень.

Он побрел домой неуверенной, шаткой походкой. Все остальные пошли за ним, они не спешили его обогнать, просто шли рядом, чтобы подхватить вовремя, если силы его покинут. Ведь хотя он и улыбался, но выглядел как человек, который дрался с пятью здо — ровенными волками, а это силы отнимает, что ни говори. Домой Кирилл зашел сам, но под пристальным присмотром деревенских мужчин. Перед калиткой дома к нему под — бежала мать Самры и, упав на колени перед Кириллом, поцеловала его руку.

Спасибо за дочку, спасибо, что спас ее, спасибо тебе, Кирилл, век мы в долгу у тебя будем, не расплатимся.

Встань, милая женщина, ты ничего мне не должна. Лишь бы с ребенком все хорошо было, а остальное все ерунда. У меня ведь у самого дети, помнишь.

Кирилл вошел в дом и сел на стул, стоявший у двери. Дети, увидев отца, не сразу его узнали. Перепачканный кровью и землей, в изорванной одежде он сидел с усталой улыбкой, глядя на своих детей. Сил не было даже думать, он сделал над собой усилие и произнес:

Стартус, приготовь мне помыться, Нилея, возьми аптечку и отнеси в баню, малыши, приготовьте мне, пожалуйста, постель.

Кирилл начал вставать, но это ему трудно давалось. Видя это, Стартус подбежал к отцу, подхватив его под руку и за талию, повел в баню. Девчата еще некоторое время стояли и смотрели на закрытую дверь, потом Нилея спохватилась и побежала за аптечкой, так отец называл большую белую коробку, в которой лежали разные лекарства, и предметы, назначение которых она не понимала. Малыши побежали в комнату Кирилла и стали готовить ему постель, они старались сделать все как можно скорее, как будто отец должен прийти с минуты на минуту. Баня была протоплена, и по тому Кирилл не пошел в парную, а просто сел на скамейку возле двери, и попросил сына помочь ему раздеться. Одежда пришла в негодность, и Стартус просто разрезал то, что от нее осталось, освободив тело отца от ненужных лохмотьев, бросив их в угол подальше от него. С трудом превозмогая боль, и, конечно, с помощью сына Кирилл вымыл свое изорванное тело, тщательно промывая ужасные рваные раны. Нилея не стала заходить, она поставила аптечку у двери и пошла в дом. Почему то глаза помимо ее воли плакали, а она не могла с этим ничего поделать. Войдя в дом, она обняла своих сестер, и они вместе разрыдались. Кирилл взял из аптечки удивительную по виду иглу, она была выгнута в форме полуме — сяца, вдел в нее нить и положил рядом с собой на платок. Потом взял какой-то предмет, на конце которого была прямая игла. Наколол на эту иглу маленькую бутылочку и вытянул из этого предмета сердцевину. Жидкость из бутылочки потекла в шприц, так его назвал Кирилл. Он проделывал это с новыми и новыми шприцами и бутылочками, ложа их рядом с собой. Потом он колол себя этими шприцами, вливая в свое тело различные лекарства, по окончании этой процедуры Кирилл обратился к сыну:

Стартус, я не все раны смогу зашить, ты внимательно смотри, как я это делаю, а потом поможешь мне там, где я не смогу, хорошо?

Стартус ничего не ответил, только закивал головой в знак согласия. Через три с небольшим часа Кирилл в сопровождении сына вошел в дом. Его тело почти полностью было покрыто бинтами, которые стесняли движения и потому он шел медленно и не уверенно. Дети все вместе уложили его в постель и уселись рядом. Они никуда не уходили от постели отца, чего-то ждали, сами не понимая чего. Кирилл уснул сразу, как лег в постель, он не чувствовал боли. Обезболивающие средства, которые он себе вколол с другими медикаментами, делали свое дело, спасая его от ужасной боли, и давая организму восстановить силы. Когда Кирилл открыл глаза, то увидел рядом с кроватью сидящих на стульях всех четверых детей. Они смотрели на него, и на их лицах была тревога.

Ну и чего вы спать не ложились, со мной все нормально. Видите, я проснулся и чувствую себя отлично.

Ага, отлично. А то, что ты спал три дня, это тоже отлично. И при этом дышал так тихо, что мы с девчонками не сразу поняли, дышишь ты или нет — это тоже отлично? — Стартус говорил с волнением в голосе, мальчик не понимал, как себя вести, когда твой отец после полученных им ран спит больше одной ночи. Он сильно беспокоился за него и это выдавал его голос.

Ну я все-таки проснулся, и теперь волноваться за меня не стоит. Я только вот думаю, мне встать нужно и повязки снять, потом я бы поел чего-нибудь. — Кирилл говорил опять своим спокойным голосом, в котором и намека не было на те раны, с которыми он пришел домой три дня назад. Девочки пошли готовить обед, а Кирилл со Стартусам стал срезать бинты, в которые был тщательно завернут. Оглядев свои раны, Кирилл остался доволен и сказал сыну:

Ну еще пару тройку дней и будем швы снимать, спешить не будем, ни к чему это, я думаю.

Стартус ничего не сказал, просто смотрел на шрамы, которые покрывали тело отца, и удивлялся тому, что тот не умер сразу, а пришел домой, причем пришел сам, и принес маленькую Самру. Потом зашивал себе раны и терпел, когда эти раны зашивал сам Стартус. А теперь он стоит перед зеркалом и как ни в чем не бывало рассматривает эти ужасные шрамы и еще остался доволен их внешним видом. Его отец не совсем обычный человек, пришел в очередной раз к выводу Стартус. Кирилл в свою очередь обратился к сыну таким беззаботным тоном, что тот заподозрил расстройство психики у отца от полученных им ран. Но видя его лицо, он понял, что папа всего лишь старается их не расстраивать, скрывая страшную боль во всем теле:

Знаешь, сынок, как говорят те мужчины, чье тело исполосовано как мое, что шрамы, мол, украшают мужчину. Думаю, это по меньшей мере глупо. Как считаешь?

Согласен. Такие шрамы не могут украшать, на них страшно глядеть. Стартус не старался скрывать своего мнения, и Кирилл добавил:

Вот и я о том же говорю, страшное дело эти шрамы, теперь ваш папка страшный человек. — Он засмеялся и пошел в комнату накладывать повязки на раны и одеваться, чтобы выйти к столу. По прошествии еще трех дней Кирилл вышел в деревню к своим ученикам и продолжил их обучение. Смотревшие на него с неподдельным любопытством односельчане не могли поверить в то, что именно этот человек несколько дней назад подвергся нападению стаи волков. Жизнь постепенно входила в обычное русло, повседневные заботы вытесняли из сознания людей, да и самого Кирилла память о том злополучном дне. Лето шло, и не за горами была осень, а значит ярмарка в городе. Встречи со старыми знакомыми из соседних деревень, но перед этим ключитцы праздновали день начала всего. Так они исстари называли день, когда первые жители этих мест поселились в месте, которое назвали потом Ключитцы, так и зваться стали. Праздновали весело и ярко, в этот день решено было разрешать даже самым малым не спать до зари. В гости должны были приехать из соседних деревень, и не только взрослые. Первый день августа ждали все от мала до велика с нетерпением. У всех на этот день были большие надежды, у стариков, которые, наконец, померились с соседями в надежде на то, что тор — говля с ними принесет только пользу всем. Да и просто общаться с людьми, которые живут рядом приятно. У молодых девиц интерес был несколько другой, как и у парней впрочем. Каждый хотел поглядеть, какие там парни и девушки, красивые или не очень, может, и свадьбе какой быть после праздника. Готовились все без исключения, даже Нилея старалась выбрать как можно лучшее и подходящее платье к этому дню. Она объясняла это тем, что не может выглядеть плохо, Новах не должен краснеть из-за ее вида. Дети очень хотели, чтобы Кирилл одел свои доспехи на праздник, но Кирилл не стал их обнадеживать, он им объяснил это так, что если все Ключитцы и их гости увидят его в этих доспехах, то возникнут вопросы, на которые он не сможет ответить, и дети сдались. Вечером очередного дня в родовом доме собрались все жители деревни для того, чтобы решить, как и где они будут праздновать день основания их деревни. Ведь в этот раз на этом празднике людей будет значительно больше, чем раньше. Когда обсуждали этот вопрос мужчины селения, подошел к ним маленький Зимарг и сказал, обращаясь ко всем:

Праздновать собрались стервятники. Убийцы того кто вам ничего плохого не сделал. Убийцы того кто свою голову за Вас не раз ложил смерти в пасть. Жизнь его вами погублена будет, умрет он и придет на его место другой. Его раненая душа не найдет покоя и смерть его убоится. Страх и отчаяние свое в его глазах вы увидите, да поздно будет. Слезы раскаяния вашего не смогут искупить вашего преступления, жертв не хватит для искупления того, что сотворите, убийцы гнусные. — Он повернулся к Кириллу, посмотрел на него пристально и, обращаясь к нему одному, продолжил:

Смерть твоя будет долгой. Мучениям твоим конца не будет, ты сам себя казнишь и воскресишь себя сам. Но тот, кто придет за тобой, все исправит и вернет тебе твое сердце, а с ним и твою жизнь. — Мальчик обвел взглядом онемевших мужчин, перевел взгляд на замерших женщин и обратился к ним:

Не плачьте зря, то, чем вы расплатитесь, меньшее зло, нежели то, что мужья ваши сотворят, но слезы ваши еще впереди. Помните, что сказал вам я, ибо то есть правда, и быть ей в жизни вашей. — Зимарг замер на мгновение, потом опустил голову на грудь и упал на пол без чувств. Его мать, подбежав, схватила мальчика на руки и убежала домой, заливаясь горькими слезами. Все остальные решили, что подобное поведение малыша продиктовано сильной жарой и в результате чего мальчик впал в бред. Но настроение у всех было безнадежно испорчено, и, решив перенести решение сего вопроса на завтра, все пошли по домам.

Праздник, которого все с нетерпением так ждали, удался на славу. Приехавшие гости были приятно удивлены размахом, с которым хозяева праздновали этот знаменательный для них день. Молодежь была счастлива, они до рассвета пели, танцевали и веселились от души, весело было всем. Никто и не вспомнил слова маленького Зимарга, который и сам, наверное, позабыл собственное пророчество. Гости были очень довольны тем, как их подчевали. На следующий день они уехали только к полудню, чем немало огорчили всех молодых людей, которым казалось было мало того времени, что они провели вме — сте. С песнями гости разъезжались и обещали приехать в гости после ярмарки в городе. Но до тех пор ключитцы должны были погостить сперва в гостях у заречцев, потому дальнелесцев, что клятвенно обещали гостеприимные хозяева, немало обрадовав своих детей.

Время пролетало так стремительно, что за ним трудно было поспевать. Оно уносило с собой все, что с ним соприкасалось и приносило каждому отдельный свой дар. Один человек, соприкоснувшись с ним, взрослел и становился сильнее. Другого обнимала старость, отнимая силы и многие желания. Время приносило много чего, и не всегда приятное известие приходило с ним. Так прошел еще один год жизни Кирилла в этом удивительном мире. Он часто стал ездить в крепость, проверять подготовку своей армии. Армия пополнялась новобранцами, с особой тщательностью отбираемых Холгасом и другими офицерами. Каждый набирал только тех, кто мог, по их мнению, справиться с возложенными на него обязанностями. Крепость росла по мере того, как прибывали новые люди. Дважды за прошедший год Кирилл встречался со своим другом Скифидом. Они оба были очень рады встрече, вот только Скифид немного огорчился по поводу отсутствия во время их встреч детей Кирилла. Так и прошло время, унося с собой прошлое и принося настоящее, которое еще недавно было будущим. Третья зима выдалась особенно холодная, на улицу не выпускали детей без присмотра кого-нибудь из взрослых, особенно на речку. Дети понимали, что взрослые таким образом хотят уберечь их от неприятностей, которыми богата эта особенно суровая зима, и не обижались. Но произошло непредвиденное у соседей. Плохая охота и рыбалка снизили количество продуктов, запасенных на зиму, и в деревнях, не ведущих домашнего хозяйства, начался голод. Вдобавок ко всему в деревне Залесцев сильно заболели несколько малышей, и с каждым днем им становилось все хуже и хуже. Узнав об этом, Кирилл не колебался ни минуты. Он запряг лошадь в сани, на которые сложил продукты, в которых так нуждались не — счастные люди в соседних деревнях. Жители деревни поддержали его в этом, и вот караван из десяти саней пробирался сквозь глубокие снега, коими зима от души засыпала местные леса. Дорога была очень трудной, лошади выбивались из сил и отказывались идти. Приходилось часто делать привалы, чтобы дать лошадям отдохнуть. Дорога, на которую летом уходил один день, в этот раз заняла три дня только до Заречцев. Там с радостью встретили ключитцев, которые, не взирая на трудности, все-таки пришли им на помощь. Мужчины после непродолжительного отдыха пошли в лес для заготовки дров. Кирилл ушел в лес один на охоту, пока его друзья занимались рубкой дров. Никто не верил в то, что он может принести достаточно дичи для всех. Но Кирилл не стал ничего объяснять, просто ушел в лес на лыжах, к которым успел приучить ключитцев. С собой он взял какой то странный чемодан, и все. Вечером за общим столом собрались гости и хозяева. Все ждали возвращения Кирилла, но он все не возвращался. Поздно вечером в общинный дом вошел Кирилл, и все устремили свои взгляды на него.

Пусть трое или лучше четверо пойдут по моим следам в лес, и принесут то, что я не смог принести. Только прямо сейчас пусть идут, а то жалко будет, если волки сожрут. Когда все мужчины вышли на улицу, то увидели возле дома лежащих на снегу двух достаточно крупных диких кабанов. Удивлению всех не было предела. Ведь Кирилл не брал с собой ни лука, ни рогатину. Старейшина отправил в лес пятерых молодых и крепких парней. Он был безмерно рад тому, что им не придется голодать в эту зиму, и она не унесет с собой жизни его односельчан, как он поначалу об этом думал. К полночи вернулись парни, которых отправляли в лес, выглядели они очень уставшими, но их удивление было больше усталости. На снегу перед общинным домом лежали еще три кабана, но меньше предыдущих, и три оленя. А вот олени были достаточно крупными. На тушах животных были видны сквозные раны от стрел, трудно было представить стрелу, которая пробила бы кабана насквозь и не сломалась при этом, оставляя в туше наконечник. Но это не сильно тревожило тех, чья жизнь зависела от наличия провианта в деревне. На следующий день караван отправился к заречцам, которые так же испытывали нужду, и вдобавок к этому у них были больные дети. Дорога к Заречцам была заметно легче, с наступлением темноты, которая в зимнее время приходит рано, караван прибыл на место. Продуктов, которые привезли ключитцы, было достаточно и даже с избытком, единственная проблема заключалась в больных детях. Трое из которых были совсем крохи. Кирилл взял это на себя, единственным препятствием было непонимание местных жи — телей целесообразности уколов, которые Кирилл, прежде чем сделать детям, показал их родителям и объяснил, что это и для чего.

Не понимаю, зачем моим детям эти ваши уколы. Они и без них поправятся, мы много лет здесь живем, и никто нам подобного не делал и мы живем. — Слова Мануха, старшего сына старейшины были искренни, но все-таки наивны. Это по незнанию, и Кирилл спокойно ответил:

У твоих двух детей жар четыре дня. Они почти ничего не ели два дня, сколько твои дети еще выдержат и какие последствия у них будут, никто не знает. Знаю одно, у них температура близка к той, от которой умирают даже взрослые, и если вы не хотите им помочь, дав мне их вылечить, тогда я завтра утром уезжаю домой. Я не собираюсь сидеть здесь и смотреть как ваши дети умирают, только потом не жалуйтесь на богов, которые отнимают у вас, детей — это вы не хотите ничего делать для их спасения. — Кирилл закончил говорить и, не дожидаясь ответа собравшихся Заречцев, отправился осматривать больных. Манух подошел к Ходраку и спросил вполголоса, поглядывая на Кирилла искоса:

А, что, он и в правду может вылечить наших больных?

Я не знаю, может ли он это сделать, но одно я знаю наверняка, если он этого не сможет, то не сможет никто. — Ходрак говорил серьезно, и, глядя, как Кирилл возится с больными детьми.

А почему ты так уверен в его возможностях, друг Ходрак? — Манух не унимался, уж очень ему не хотелось рисковать своими малыми детьми. Он прекрасно понимал то, что детям долго не выжить с таким жаром, и ослабли они очень, их жизни увядали на глазах, и это очень беспокоило не только его.

В прошлом году внук во-о-н того старика, звать его Колсард, провалился под лед. Кирилл вытащил его мертвым из воды, я не до конца понял, что он там делал, но он его вернул к жизни и потом вылечил у себя дома. Если бы не он, Колсард и его семья лишились бы мальца, это уж поверь. А летом того же года он спас Самру, дочь вон того, Сарека, от волков. Так вот порвали те волки его так, что на нем живого места не было, а через неделю он сам в деревню пришел, и вид у него был совсем нормальный, вот и думай теперь, ты отец, тебе и решать. — Манух выслушал молча, потом оделся и вышел на улицу. Он ходил возле родового дома, раздираемый сомнениями, с одной стороны, пришлый чужак со своими иголками, с другой, его собственные дети, которые — это понимали все, умирали. Как быть в такой ситуации, он не знал, потом он решил для себя и с этим решением он вернулся в дом, подойдя к Кириллу, сказал:

Кирилл, ты правда можешь их спасти? — Его голос дрожал от волнения, Кирилл понимал, какие чувства переживает сейчас этот мужчина, ведь тяжесть принимаемых решений лежит только на нем. Как можно спокойнее он ответил:

Я сделаю все, что нужно для того, чтобы их спасти, но принимать решение нужно прямо сейчас, времени для раздумий больше нет.

Манух тяжело вздохнул и произнес:

Если они умрут во время борьбы за их жизнь, мы хотя бы будем знать, что не сидели на месте, а боролись. А если они выживут, то мы тебе в ноги кланяться станем.

Не хорони живых. Только и сказал Кирилл и стал готовить лекарства. Он всю ночь сидел у кроватей больных, давая им какие-то белые круглые лекарства. Колол уколы и ложил под руку какие-то прозрачные палочки. Потом глядел на них и опять что-то делал для спасения всех заболевших. В родовом доме находились почти все жители деревни, матери с огромным любопытством следили за действиями Кирилла, помогали ему во всем. Кирилл объяснял им, как лечить те или иные болезни, и так за беседами и работой пролетела вся ночь. Утром Кирилл заставил всех взрослых съесть те белые и круглые лекарства, похожие на те, которыми он кормил детей. Взрослые хотели было возразить, но увидев усталый вид Кирилла и то, что он не в силах с ними спорить, просто сделали то, что он их просил. Жар у детей исчез, дети стали заметно лучше себя чувствовать, об этом говорило то, что взрослым удалось их покормить хоть и немного. Через два дня Кирилл и его друзья, убедившись в том, что детям и всем остальным ничего не угрожает больше, отправились в обратный путь. Манух и остальные, у кого были больные дети, не скрывали своей радости. Они не стеснялись благодарить Кирилла за спасение их детей. День выдался чудесный, зимнее солнце вовсю улыбалось всем, кто был внизу, легкий зимний ветерок играл гривами лошадей, не причиняя ни им, ни людям неудобств. С лег — ким сердцем ключитцы ехали домой, они выполнили свой долг перед соседями. Спасли их от голода и холода, вылечили больных детей и теперь с нетерпением ждали встречи со своими родными.