Эрта. Пёс империи

Николай Побережник, 2019

Судьба Кинта Акана тесно переплетена с судьбой империи. Спокойной жизни ждать не приходится, да и не умеет Кинт ничего, кроме как служить. Верный пёс империи возвращается на службу…

Глава восьмая

Кинт чувствовал рукоять пистолета в руке, а еще то, что не может дышать, его легкие постепенно наполнялись водой, давило на барабанные перепонки. Открыв глаза, Кинт увидел в мутно-зеленой воде чью-то ногу у себя на груди. Были еще ноги, тела, чьи-то вещи, а вверху воздушный пузырь, собравшись с силами, спихнув в себя стоявшего, Кинт поджал ноги и встал, вынырнув в пузыре и зашелся кашлем, выплевывая воду. Переведя дух, и чувствуя как корпус скревера тащит течением по илу, Кинт сказал:

— Кто не хочет сдохнуть, давайте за мной!

— Куда? Куда за вами? — истерично крича, спросил кто-то совсем рядом.

— В иллюминатор! Вот тут, прямо передо мной. Я разбил его, только сбросьте верхнюю одежду и обувь, иначе не сможете всплыть!

Кинт кое-как стянул с себя плащ, набрал полные легкие воздуха и присел в воде, стаскивая сапоги. Получилось, снова вынырнул в воздушный пузырь, размеры которого уменьшались с каждой секундой, рядом кто-то кряхтел, подвывал копошась, и издавал непонятные звуки, в панике избавляясь от одежды.

— Времени почти не осталось, за мной! — крикнул Кинт и, шаря руками перед собой, стал искать спасительный иллюминатор.

Но нащупал свою трость, снова вынырнул…

— Эй, кто тут еще! Держитесь за трость, за мной…

Кинт почувствовал, как кто-то вцепился в трость.

— Хорошо, делаем вдох и выбираемся отсюда!

Иллюминатор был достаточно большой, и удалось без труда выбраться наружу, но вода очень холодная, двигаться было тяжело, ил под ногами очень вязкий. Ухватившись за какой-то выступ на корпусе скревера, Кинт подтянулся, потом еще… уже видно спасительную поверхность реки, совсем немного… Кто-то, кто держался за трость, бросил ее и ухватил Кинта за ногу. Нашарив рукой внизу голову, Кинт схватил его за волосы и что было сил, потянул его вверх. Ногу отпустили, но воздуха в легких почти не осталось, в висках стучало, не оставалось и сил, собрав их остаток, Кинт оттолкнулся ногами от корпуса и поплыл вверх…

— Эй… вы как? — Кинт толкнул в бок мужчину, которого удалось вытащить.

Они вдвоем лежали на узкой полоске камней обрывистого берега.

— Слышите? — Кинт приподнялся на локте, повернувшись к напарнику по спасению.

— Я больше никогда не буду летать, — с трудом, стуча зубами от холода и пережитого, проговорил старик в некогда дорогом, а теперь мокром и грязном атласном костюме.

— Поезда тоже небезопасны, — хмыкнул Кинт, сел и осмотрелся, — знаете что, вы не говорите никому, что кроме вас еще кто-то выжил.

— Почему? — старик тоже уселся, поджав к груди колени и продолжая трястись.

— Скревер подожгли специально, и целью был я, — решил сказать правду Кинт, — пусть думают, что я мертв.

— Вот оно что… — старик задумался, а потом повернулся к Кинту, его лицо было осунувшимся, волнистые черные, с проседью волосы слиплись, перемешавшись с тиной, синие от холода губы, но взгляд ясный, глаза умные, — вы хотя бы скажете ваше имя, чтобы я знал, кому обязан жизнью.

— Нет…

— Тогда, запомните мое имя, Далл Ренэ.

— А вы не родственник…

— Да, Черр Ренэ, основатель оружейного дома Ренэ, мой родной брат по отцу. Но мы с ним редко видимся, я живу в Актуре и не так богат как он. Будете в столице, обязательно найдите меня, это не сложно.

— Вы бы выбирались и шли к городу, тут недалеко, иначе простудитесь.

— А вы?

— Я тоже буду выбираться, но сначала дождусь темноты… и прошу вас…

— Да, конечно, — старик с трудом поднялся на ноги, — я один выжил в этой ужасной катастрофе.

— Благодарю вас, — ответил Кинт, поднял трость, вскарабкался по корням деревьев, что росли на отвесном берегу и побежал к роще неподалеку.

Кинт нашел в роще неглубокий овраг, где наспех соорудил шалаш, разделся и стал пытаться развести костер, чтобы согреться и просушить одежду. Фитиль огнива пропитался водой и никак не получалось разжечь огонь. Тогда Кинт выщелкнул из пистолетного магазина три патрона, выковырял мягкие свинцовые пули и высыпал порох на кучку листьев и тонких веток. Затем вытащил пулю из еще одного патрона, аккуратно вложил гильзу в патронник, поднес ствол к кучке листьев и веток и нажал на спуск…

Большой костер Кинт разводить не стал, старался скармливать огню сухие ветки. Он хорошенько отжал одежду, развесил ее вокруг костра и сам сидел нагишом рядом, прислушиваясь к тому, что происходит вокруг. Но кроме пения птиц, что радовались весеннему, яркому, но еще не теплому солнцу, больше ничего не было слышно. Разве что со стороны города, сначала был слышен тревожный звон колокола на башне ратуши, потом рынды пожарных фургонов, но потом и они стихли. Кинта точила мысль о том, что он мог спасти всех людей, что были в скревере, но нужно продолжать игру, в которую его втянул Морес, однако, правила этой опасной игры стали меняться слишком быстро. Что задумал профессор Дакт? Почему решил отдать результаты своих трудов? Решил задобрить Небеса после того, что натворил в погоне за научными открытиями? Неизвестно… Известно лишь то, что к седлу лошади кочевника привязан очень ценный сверток и остается надеяться, что кочевник все сделает правильно, парень он сообразительный, как оказалось.

До постоялого двора Кинт добрался глубоко за полночь. Он порядком замерз, добираясь до города босиком и в сырой одежде. Его никто не заметил, даже собаки на окраине не соизволили обратить внимание на тень, что пробиралась в темноте улочек, а еще тянуло гарью со стороны реки.

— Кто там? — донеслось из-за двери, когда Кинт тихо постучал в нее.

— Чирш, это я… Карху.

Половицы заскрипели под быстрыми шагами, лязгнул засов и дверь распахнулась.

— Я ждал тебя, — с масляной лампой в руке, Чирш показался в дверях, — проходи.

— Есть постояльцы?

— Только те двое, с которыми ты приехал, они поужинали и уже спят.

— Я бы тоже поел, — сказал Кинт прошел к камину, уселся на пол и протянул к огню грязные ноги, — накормишь?

Кочевник кивнул и быстро удалился в подсобку, загромыхав там ящиками и посудой.

— Ты забрал лошадь? — громко спросил Кинт.

— Да, — кочевник выглянул из-за шторы, — то, что ты оставил на седле, я спрятал.

— Хорошо, — Кинт поднялся, наконец отогрев ноги, прошел к Чиршу в подсобку и поставил на обшарпанную тумбочку стопку золотых кестов, — ты сможешь, сейчас, ночью, найти хорошего коня, какое-нибудь бивачное снаряжение? Ну и карабин бы мне, желательно армейский, с парой дюжиной патронов.

— Сейчас накормлю тебя, все сделаю, — спокойно ответил кочевник, помешивая в большой чугунной сковороде мясо с овощами, — деньги убери, они тебе пригодятся, а мне есть, где взять то, что ты просишь.

— Я твой должник.

Кочевник лишь хмыкнул, покачав головой, посмотрел на босые и грязные ноги Кинта и добавил, сняв сковороду с огня:

— Поешь, потом согрей воды, помойся, а я пошел…

Чирш появился часа через два, когда уже стали гаснуть звезды в ночном небе, а Кинт стал переживать из-за долгого отсутствия кочевника.

— Вот, в этом на тебя особого внимания не обратят, — Чирш бросил сверток на лавку у камина, на которой сидел Кинт, прислонившись к теплой каменной кладке спиной, — лошадь у коновязи оставил, карабин и остальное приторочено к седлу.

Кинт развязал бечевку, которой был перетянут сверток. Это оказалась потертая, но чистая жандармская одежда, без шевронов и прочих знаков принадлежности к какому-либо корпусу, а также высокие ботинки со шнуровкой и широкополая шляпа из толстой кожи.

— Замечательно, — натягивая штаны сказал Кинт, — сойду за отставника, кем, впрочем, я и являюсь.

— Люди говорят, что полеты скреверов отменили, пока не выяснят, из-за чего произошел пожар.

— Не выяснят, — ответил Кинт, — скревер на дне реки, спасся только я и…

— Старик Ренэ, который уже уехал в Актур, наняв моторный фургон треста господина Дова, с охраной. Но люди говорят только про старика Ренэ.

— Вот и хорошо.

— На руднике, за забором, тоже был пожар, сгорела лаборатория.

— Вот как? — застегнув на все пуговицы шерстяной китель, Кинт надел поверх свою портупею с кобурами, проверил магазины в подсумках, затем надел короткий бушлат, подпоясавшись поясом с револьверной кобурой, — хотя, можно не удивляться.

— У меня есть несколько жетонов гражданина, они старые, но может, возьмешь один из них?

— Сейчас в ходу уже другие документы.

— Я знаю, но это не везде, на окраинах терратоса еще не всем заменили жетоны картоном.

— Что ж, давай один, может быть и пригодится, хотя у меня сохранились и свои документы, — Кинт переложил из кармана пиджака на лавке во внутренний карман бушлата небольшой кожаный тубус.

— Что делать с тем, что я спрятал?

— Да, это самое главное, слушай и запоминай…

Кинт въехал на холм, с которого был виден Джевашим как на ладони, и остановился как раз в момент, как на востоке появились первые лучи солнца. Покачав головой и подумав о том, что профессор Дакт, скорее всего, уже мертв стараниями человека в сером костюме, он развернул лошадь и поехал навстречу восходящему солнцу прямо через набирающие весеннюю зелень луга. Путь предстояло проделать в неделю, и желательно подальше от дорог. Так, ночуя в рощах или на постоялых дворах отдаленных от проезжих путей поселков и ферм, Кинт к утру шестого дня добрался до побережья, повернул на юг и уже вечером был в Дейлуре.

Выехав на улицу, в конце которой располагается тайная резиденция департамента, Кинт почувствовал устойчивый запах гари. Придержав лошадь, он присмотрелся к дому в тупике, во внешнем виде которого кое-что изменилось — крыши нет, она провалилась внутрь, закопченные стены над зияющими пустотой окнами, у ворот скучали двое городовых.

— И тут огонь… оригинальностью они не блещут, — тихо сказал Кинт, развернул лошадь и поехал в центр, внимательно посматривая по сторонам.

Особого внимания со стороны управляющего гостиницей треста господина Дова, Кинт не отметил. Он представился как Родд Жакье, и получил ключ от апартаментов, которые снял для него Сарт.

— Да, господин Жакье, — окрикнул Кинта управляющий, когда тот стал подниматься по лестнице, — ваш дядя, он искал вас.

— Дядя?

— Да! Он велел передать, что ваша тетушка больна, и как только вы появитесь, чтобы сразу известили его.

— Благодарю, — Кинт изобразил на лице сожаление и озабоченность.

— Не стоит благодарить за дурные вести, — искренне посочувствовал управляющий.

Весть от «дядюшки» о болезни дражайшей «тетушки» это был сигнал тревоги, причем в самом ее худшем варианте. Кинт продолжал подниматься по лестнице, пролет небольшой, но с каждым шагом он все больше погружался в мрачные мысли:

«Про апартаменты знает лишь Сарт, вряд ли он рассказал бы о них, и вряд ли известие о болезни тетушки принес Сарт, не тянет он на дядюшку… значит… что это значит? Значит, все плохо, приходил либо Чекар, либо еще кто-то, возрастом старше меня… и он должен был знать, что я появлюсь здесь, но! Но за шесть дней известие о катастрофе в Джевашиме сюда добралось наверняка, да что там, о нем наверняка написали в газетах с полным списком пассажиров в некрологе… Дьявол!»

Кинт остановился перед дверью, и прежде чем отомкнуть замок, положил руку на рукоять револьвера, тихо взвел курок и прислушался… в комнате явно кто-то был — пару раз скрипнули доски пола, как только Кинт вставил ключ в скважину. Толкнув дверь, Кинт не спешил входить, а достав револьвер из кобуры, поднял его и замер в коридоре. Приоткрылась дверь в туалетной комнате…

— Замри! Иначе продырявлю! — тихо, но достаточно убедительно сказал Кинт, а узнав седую голову Чекара, добавил, — дядюшка, вы сильно рисковали, забравшись сюда.

— Это точно, не в моем возрасте лазать по карнизам! — из туалетной комнаты вышел Чекар, в его руке был старый пехотный револьвер, — заходи уже, племянничек, не люблю сквозняки.

Кинт вошел, закрыл за собой дверь, скинул на пол седельные сумки, но убирать револьвер в кобуру не спешил.

Конец ознакомительного фрагмента.