Четки памяти. Станислав Мисаковский и его тайна. XX век в историях родственников поэта

Николай Носов, 2022

«Он – там же, где еще не родившиеся дети, – в мире голубого сияния, отсвет которого падает во тьму наших душ. Образ этого мира пленительно неясен и пугающе далёк; в тяготении к нему и отталкивании от него – поле напряжения поэзии Станислава Мисаковского», – писал литературовед А. Б. Базилевский. Только через двадцать лет после смерти классика польской поэзии стали известны подробности его сложной судьбы, наложившей отпечаток на творчество поэта-экзистенциалиста. Двойная жизнь, война, плен, побег, арест, еще побег. Поэт часто смотрел в глаза смерти. Хлебопашцы, врачи, ученые, воины, учителя. Украина, Россия, Польша. История стран через судьбы родных поэта, которые смогли выдержать все испытания и передать эстафету потомкам. Автор, внук сестры поэта, лауреат национальной премии «Грани экстрима», журналист Николай Носов впервые рассказывает о неизвестных страницах жизни Станислава Мисаковского (1917-1996) и о том, как сложились судьбы его ближайших родственников. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Мой Арбат

От любови твоей вовсе не излечишься, сорок тысяч других мостовых любя.

Ах, Арбат, мой Арбат, ты — мое отечество, никогда до конца не пройти тебя.

Б. Окуджава. «Песенка об Арбате»

— Ах, Арбат, мой Арбат, ты — мое отечество, — пел бард и о моем детстве. Родители жили в коммуналке на третьем этаже дома 4А в крошечном арбатском переулке — Малом Могильцевском.

Мама Носова Римма Борисовна отправилась рожать из Москвы к своим родителям на Ставрополье и вернулась, когда мне исполнилось три месяца. Вместе с родителями отца — Носова Владимира Петровича, его сестрой Соней, братьями Валерой и Женей мы жили в комнате в коммунальной квартире номер 6. В комнате площадью 17 квадратных метров ютилось восемь человек.

Места было мало, и я спал на большом черном концертном рояле, оставшемся от прежних владельцев — дворян Раевских.

Дворянская квартира

До революции вся квартира принадлежала Раевским. Знаменитый предок — герой войны 1812 года, командир 7-го пехотного корпуса Николай Николаевич Раевский прославился в сражении в начале войны с французским маршалом Дау под Могилевом. В критический момент генерал лично повел в атаку солдат и был контужен. Отличился и в Бородинской битве. На месте батареи Раевского — ключевой высоты Бородинского сражения, обороняемой пехотным корпусом генерала, установлен монумент русским воинам.

После революции у Раевских отобрали все имения, оставив комнату в их бывшей квартире 6 в доме 4А на Малом Могильцевском переулке. В 1920-м умер от тифа глава семьи Петр Иванович Раевский — прямой потомок героя войны 1812 года. В 1937 году арестовали старшего сына Сергея. Его жену Елену, работавшую секретаршей в Кремле, расстреляли. Когда младший сын Андрей, актер Театра им. Ермоловой, вернулся с одесских гастролей в Москву, то стал бездомным — в их квартиру вселился милиционер, захвативший уникальную библиотеку Раевских. Маму Сергея и Андрея — Ольгу Ивановну Раевскую, дочь флигель-адьютанта Ивана Унковского, командира фрегата «Паллада», воспетого в одноименной книге Ивана Гончарова, и их сестру Екатерину Петровну Раевскую выслали из Москвы на Север.

После долгих хлопот Андрею вернули комнату, где он и жил до войны со своей первой женой Евгенией Самойловной Раевской. С детьми не сложилось — в 1938 году, будучи беременной, жена попала в давку в трамвае и потеряла ребенка.

Андрей Раевский в роли Белинского. Кадр из фильма «Лермонтов» 1943 г.

В 1941-м Андрей отправился добровольцем на фронт. Выступал в агитбригаде, где познакомился с артисткой Ленинградской оперетты Симой Тростяницкой. Он вел программы и читал, она танцевала. Фронтовая любовь привела к браку, и больше Андрей Раевский на Арбат не возвращался.

В нашей коммуналке было еще пять комнат, в которых жили пять семей. В гостиной — Евгения Раевская, тетя Женя, которая очень любила бросившего ее мужа и больше не вышла замуж.

В 1941 году во время воздушного налета тетя Женя дежурила на крыше дома. Когда спустилась в квартиру — в пустом темном коридоре скулил от страха шестилетний ребенок. Поговорила, утешила. Мой будущий отец Владимир заболел, мать Елизавета Евлампиевна оставила ребенка в пустой квартире одного, отправившись с остальными детьми в бомбоубежище на станцию метро «Кропоткинская». А мой дед, капитан артиллерии Петр Иванович Носов, в это время воевал, отправившись добровольцем на фронт.

Заботливое отношение к отцу в детстве перенеслось и на меня. До сих пор вспоминаю Евгению Самойловну с теплотой. Родители с ней дружили, я постоянно играл в ее комнате, которая выглядела как музей. Мраморный камин, старинная мебель, зеркала, подсвечники. Мне нравились изысканные манеры тети Жени и то, как даже простое чаепитие становилось каким-то старинным ритуалом.

Несмотря на уход мужа, Евгения Самойловна сохранила хорошие отношения с его сестрой Екатериной, которая постоянно навещала нашу квартиру. Екатерина Петровна Раевская вышла замуж за Юрия Самарина, внука Веры Саввишны Мамонтовой — модели лучшей картины Валентина Серова «Девочка с персиками».

В давно знакомой комнате тети Жени Екатерина Самарина (Раевская) часто занималась со мной английским — была моим первым учителем английского языка.

В квартире длинный коридор. На одном конце — парадная дверь со звонком и табличкой — кому сколько раз звонить. Если посетитель ошибался — могли и не открыть. Матушка любила цитировать детское стихотворение о неисправном звонке Агнии Барто:

Звонок испорчен, граждане!

Что делать со звонком?

…

Звоните мне из автомата,

Из ближней булочной, с Арбата,

Тогда я к двери подойду.

Первое выученное мной наизусть стихотворение оказалось пророческим. Латунный дореволюционный звонок в виде стройной фигурки девушки, держащей на вытянутых вверх руках кнопку, приглянулся какому-то коллекционеру. На месте украденного звонка остались торчать два провода.

Три барских комнаты, потом две для прислуги, кладовка, в которой какое-то время жила соседка, ванная с газовой колонкой, туалет и кухня. Рядом с кухней — черный ход. Через него выносили мусор и пускали гулять большого рыжего кота Кисана, которого котёнком подарил мне племянник тёти Жени Виктор. На стене посередине коридора висел городской телефон.

Малый Могильцевский переулок. Фото из открытых источников. 1962 г.

В коммуналке постоянно шла война. Чаще всего стычки проходили на кухне, где у каждого из жильцов был свой столик. По другую сторону фронта находился поселившийся в заваленной книгами комнате Аркадий Красный. Скорее всего, в качестве фамилии он взял псевдоним. Личность какая-то тёмная, никого в комнату не пускал, выйдя на пенсию, стал букинистом, торговал книгами — в библиотеке Раевских были уникальные экземпляры.

Через несколько лет мой дед, курировавший нефтяную отрасль в Совете министров РСФСР, получил квартиру на проспекте Вернадского и переехал туда с женой и детьми: Валерой, Соней и родившимся на год позже меня её сыном Алексеем. Мы с родителями остались в комнате втроем.

Обитаемый остров

Мир начался с рояля, потом расширился до комнаты, квартиры и переулка. Переулок действительно «малый» — домов немного. Напротив, в доме 3 — отделение милиции. Однажды в его детскую комнату попал и автор — милиционеру не понравилось, что мальчик вышел на улицу с большой рогаткой.

Здание возвели в 1900 году для полицейской части, но после революции в нем долгое время находился ЗАГС. В нем дважды женился Михаил Булгаков, регистрировал брак с Айседорой Дункан Сергей Есенин. Танцовщица была старше поэта на 18 лет. «После нее молодые мне кажутся скучными — ты не поверишь. А какая она нежная была со мной, как мать. Она говорила, что я похож на её погибшего сына. В ней вообще очень много нежности. Наваждение. Околдовала меня…», — говорил Сергей Есенин.

Айседора Дункан и Сергей Есенин. Фото из открытых источников. 1922 г.

В здании на углу с Плотниковым переулком до революции был доходный дом Германа Бройдо, известный под названием «Дом с писателями». На фризе фривольные барельефы русских классиков в античных одеждах: Александра Пушкина, Николая Гоголя, Льва Толстого и прильнувших к ним муз. Из-за плохого состояния композиций трудно было распознать Льва Толстого, целующего Александра Пушкина, но общий настрой был понятен, и у местных жителей сложилась легенда о некогда существовавшем там публичном доме.

С возрастом границы расширились и достигли пределов Садового кольца. С других сторон мою ойкумену ограничивали Кремль, Москва-река и проспект Калинина, ныне Новый Арбат. Этот новый мир требовал освоения, и я отправился в свои первые экспедиции. Шел по переулкам и рисовал карты. В то время работа совсем не простая — точные карты города были засекречены, а продававшиеся в магазинах бумажные — умышленно искажены.

Послевоенная арбатская молодежь. В верхнем ряду слева Владимир и Евгений Носовы.

В арбатской ойкумене были запретные зоны — территории посольств. Когда со школьной площадки через забор туда улетал футбольный мяч, то исчезал, как в черной дыре. Только однажды, когда с нами зашли поиграть несколько взрослых, удалось добиться выдачи мяча с территории иностранного государства. Мужчина пошел на переговоры и представился учителем физкультуры. Нам прочитали лекцию о недопустимости таких действий и выдали сразу кучу незаконно пересекших границу мячей.

Изучение Арбата поддерживал мой друг с пеленок Михаил Антропов, живший в соседнем двухэтажном доме. С детства дружили еще наши отцы. Мы спускались во все доступные ямы, чаще всего ведущие в подвалы снесенных дореволюционных особняков, искали переходы между домами на чердаках и крышах. Проводили и археологические исследования — тогда сносили много старых домов и мальчишки с удовольствием рылись в руинах, отыскивая старинные монеты. До сих пор где-то валяется полушка времен Петра Первого, найденная при сносе старого дома на Арбате.

Елизавета Евлампиевна Носова с внуками Колей и Алексеем. 1967

Экспериментировали с пиротехникой — собирали не до конца сгоревшие ракеты от праздничных салютов на Смоленской площади и поджигали самодельные бомбочки из найденных боеприпасов. Несмотря на крайне небезопасные развлечения, никто не пострадал. Правда, Михаил немного полежал в больнице с подозрением на перелом позвоночника, провалившись на крыше соседнего дома.

Тогда же я сделал первые шаги в журналистике — мы с Михаилом выпустили несколько номеров рисованного детского журнала «Приключения и фантастика». И первые шаги в ИТ — собрал свой первый ламповый приемник в радиокружке Центрального дома ученых.

Пречистенка 20. Особняк Айседоры Дункан. 2022 г.

Воспоминания деда

После революции в соседнем доме 4Б на Малом Могильцевском переулке некоторое время жил отец Риммы, мой дед Борис Метлин, работавший на скорой помощи врачом. Неоднократно возил пьяного Сергея Есенина, которого били в кабаках и которому вызывали неотложку.

Поэту оказывали первую медицинскую помощь, перевязывали и везли на Пречистенку 20 к дому Айседоры Дункан. По дороге Есенин читал врачам стихи, которые часто сочинял прямо на ходу. В 1924 году вышел сборник «Москва кабацкая».

Золотые, далекие дали!

Все сжигает житейская мреть.

И похабничал я и скандалил

Для того, чтобы ярче гореть.

Дар поэта — ласкать и карябать,

Роковая на нем печать.

Розу белую с черною жабой

Я хотел на земле повенчать.

Дед уже знал окно Айседоры на первом этаже и что оно будет приоткрыто. Поэта с улицы переваливали через низкий подоконник в комнату, закрывали окно и уезжали. И так до следующей драки.

Английская школа

В 1968 году я покинул Арбат и отправился к бабушке в Черкесск — матери надо было закончить аспирантуру. Но в четвертый класс вернулся к родителям в Москву. 29-я английская школа, находящаяся недалеко от метро «Кропоткинская», считалась элитной. В военные годы была артиллерийской — её закончили три генерала. Учились там дети дипломатов — классом младше нас проходила обучение дочь Аркадия Шевченко, в 1978 году сбежавшего на Запад представителя СССР при ООН. Помню, какой переполох вызвало это известие в школе, когда новость о перебежчике передал «Голос Америки». Во время визита президента США Рональда Рейгана в Москву 29-ю школу посетила его супруга Ненси Рейган. Из других известных персон — в школу заглянула во время визита в нашу страну жена Леннона Йоко Оно.

На английском языке шли только уроки английского, зато каждый день. Запомнилась учительница из США, которая целую четверть вела уроки англо-американской литературы. Из американских писателей, попавших в школьную программу, она знала только Хемингуэя, так что подробно на уроках разбирали его роман «Прощай, оружие».

Отличные учителя, богатые традиции. В нашей школе иногда учились дети из иностранных посольств: классом младше два мальчика и девочка из Эфиопии, в наш класс ходили дочки американских дипломатов. Хорошая прививка от ксенофобии — никто не страдал от расовых или национальных предрассудков.

Проживающих в соседних домах было немного. Старостой класса была Лена Бегак. Её дядя Дмитрий Бегак — солист балета Большого театра — получил квартиру недалеко от нашего дома, и матери подружились, катая на прогулках наши коляски. Сейчас она учительница английского в одной из московских школ. В трехкомнатной квартире на Метростроевской (сейчас Остоженке) улице жил Артем Гайдук, внук детского поэта Павла Барто, бывшего первым мужем Агнии Барто. Артем лучше всех играл в футбол и побеждал на московских олимпиадах по английскому. После окончания филфака МГУ принял сан и теперь отец Артемий Владимиров имеет свой приход в Сокольниках.

Иногда собирались в квартире жившего недалеко от школы на пересечении Староконюшенного переулка и Сивцева Вражка Алексея Ботярова, разрабатывающего теперь базы данных в Колорадо. Его отец композитор Евгений Ботяров написал музыку к документальному фильму «Великая Отечественная» («Неизвестная война», 1978 г.) и множеству мультфильмов.

Москва. 29-я спецшкола. 10 «Б». 1978 г.

Интереснейшие выставки проходили в Пушкинском музее. За билетами выстраивались многочасовые очереди. Нам было проще, в музее работала мама нашего одноклассника Сергея Лосева — доктор искусствоведения, специалист по культурам Древнего Египта и Урарту Светлана Ходжаш. Она часто организовывала посещение выставок всем классом. С тех пор осталась любовь к живописи, причем у некоторых интерес перерос в профессию — Сергей не только стал известным переводчиком искусствоведческой литературы, но и написал серию картин, посвященных балету.

Бывало всякое, и не все дожили до выпускного вечера. Помню, как плакал прошедший всю войну военрук Ефим Ильич Левит, когда объявлял о смерти нашей одноклассницы Леси Ким. Восьмиклассницу зарубили топором прямо в её квартире в доме у магазина «1000 мелочей» на площади Гагарина. В девятом классе покончил с собой Виктор Свирида. Причины неизвестны, знаю, что перед смертью он прочитал «Джуд Незаметный» — последнюю книгу Томаса Харди, худший вариант для чтения в состоянии депрессии. Допросы в уголовном розыске, жуткие похороны, на мать самоубийцы было страшно смотреть.

Судьба разбросала одноклассников по всему свету. Кто в Австралии, кто в Финляндии, кто в Таиланде. Несколько человек в США, где живет и Анна Вронская, любимая муза Андрея Вознесенского, мать дочери, которую признавал поэт. Вспоминаю об Анне, когда смотрю фильм о непростых семейных отношениях «Осенний марафон» — её отец был оператором картины. Прославился на весь мир комсорг школы Валерий Натаров, ставший во время учебы в Японии первым иностранцем — чемпионом Японии по карате. Обладатель черных поясов по трем видам боевых искусств написал отличную книгу «Осс!», ставшую культовой у каратистов.

В параллельном классе училась Катя Васильева, дочь Жанны Прохоренко — звезды фильма «Баллада о солдате». Катя тоже стала актрисой, сыграла школьницу Алену в мелодраме «Вам и не снилось» и учительницу в фильме «Гостья из будущего». Её последняя работа — тетка в сериале «Эпидемия» (2019). Семейную традицию продолжила дочь Марьяна Спивак, сыгравшая главную роль в фильме Андрея Звягинцева «Нелюбовь» (2017). Но все же самой большой известности достиг хорошо учившийся в параллельном классе Боря Титов — кандидат в Президенты РФ, руководитель партии, уполномоченный при Президенте России по защите прав предпринимателей и просто миллиардер.

Конец ознакомительного фрагмента.