Трудно быть вором

Николай Леонов

Торговля ворованными собаками – не очень прибыльный бизнес, но иногда везет: «собакокрад» Шульгин обнаружил в кармашке ошейника похищенной им собаки ключ от банковской ячейки. Собака принадлежала какому-то профессору, явно не бедному человеку, так что можно поживиться. Наследники профессора готовы выкупить ключ за очень приличную сумму, но тут появляются какие-то подозрительные типы, тоже жаждущие получить денежки профессора. Вся эта криминальная кутерьма тянулась бы довольно долго, не вмешайся в дело два решительных полковника – Лев Гуров и Станислав Крячко…

Глава 4

Огни поселка стали хорошо видны уже в конце дороги. Они сияли сквозь негустую листву рощи, создавая впечатление, будто впереди начинается большой город, с широкими улицами, магазинами и бесконечным потоком машин. Однако за все время, пока Гуров с Крячко ехали по дороге, ведущей в поселок, навстречу им не попалось ни одной машины.

— На электричестве здесь не экономят, — с удовлетворением заметил Крячко. — Это хорошо. Темнота на улицах способствует росту преступности.

— Зато там, где жил академик, кромешная тьма, — сказал Гуров. — По твоей теории, там должно твориться вообще черт знает что.

— Это не моя теория, — ответил Крячко. — Это статистика. А насчет академика ты сам придумал. Ты же первый уверен, что с его делом творится что-то не то.

— Это верно, — сказал Гуров. — Но если бы тебе так настучали по кумполу, ты бы думал точно так же.

— А я и думаю, — подтвердил Крячко. — Иначе бы я с тобой не поехал. По ночам спать нужно.

Гуров был согласен, что по ночам нужно спать, но сегодняшняя ночь была для него особенной. Интуиция подсказывала, что странные обстоятельства, связанные со смертью академика Звонарева, еще далеко не кончились и будет непростительно пропустить появление новых. Ради этого он не только решил пожертвовать сном, но и взял на себя смелость пойти против воли руководства, потому что у генерала Орлова, начальника главка, сформировалась несколько иная точка зрения на события.

Конечно, он тоже был расстроен фактом нападения на одного из лучших оперативников, но исключительного значения этому факту не придавал.

— Ты пойми простую вещь, — убеждал Орлов Гурова. — Сейчас повсюду развелось множество деклассированных элементов — к сожалению, конечно. Но это реальность, и ты сам лучше меня это знаешь. Ничего удивительного, что возле богатого дома отирался какой-то бомж. Небось прикидывал, как бы поудобнее махнуть через забор, а тут ты помешал. Ну и взыграло в нем… Люди-то разные бывают. За нападение на милиционера, да еще на полковника, его бы следовало, конечно, припечь хорошенько, но, видимо, птичка улетела. Придется с этим смириться, хотя я понимаю, как тебе должно быть обидно…

— Мои обиды тут совершенно ни при чем, — возразил Гуров. — Просто я не верю в такие совпадения. Совпадения, как правило, тщательно готовятся. А здесь их накопилось чересчур много. Внезапная смерть человека, который вроде бы на тот свет пока не собирался. Собака его пропала, телефон, записная книжка, ключи… Подозрительные типы какие-то в роще… По-моему, достаточно оснований, чтобы пристально ко всему присмотреться.

— Вот и присматривайся, — не возражал Орлов. — Но сначала дождись результатов вскрытия. Может быть, смерть эта никакой криминальной подоплеки под собой и не имеет.

— Смерть, возможно, и не имеет. А вот сопутствующие ей обстоятельства…

Генерал, однако, про обстоятельства слушать не захотел, призывая Гурова быть реалистом. Собственно говоря, он почти дословно повторил те самые возможные возражения, которые Гуров заранее мысленно смоделировал. И еще он напомнил, что прокуратура пока что отказала в возбуждении уголовного дела — до выяснения причин смерти, а стало быть, повода для проведения оперативно-розыскных мероприятий не имелось.

— Время теряем, — возразил на это Гуров. — Попомни мои слова!

— А какое время тебе, собственно, нужно? — не сдавался Орлов. — У тебя, собственно, какая-нибудь версия имеется? Нету? Тогда о чем разговор? А размышлять потихоньку — на это время всегда найдется.

Гуров уже не стал говорить, что одними размышлениями сыт не будешь, но мысль эта запала ему в душу крепко. Версия, еще очень туманная и нечеткая, у него все-таки оформилась, но, по его мнению, проверить и дополнить ее можно было только активными действиями, на которые, строго говоря, генерал разрешения ему не давал. Но в то же время и не запрещал. Во всяком случае, Гуров решил считать, что дело обстоит именно таким образом.

Потому-то он и предложил Крячко совершить ночную вылазку к дому академика Звонарева. Крячко был другом и понимал Гурова с полуслова, поэтому ему не нужно было предъявлять полноценную версию, снабженную обоснованиями и доказательствами. Гуров просто объяснил вкратце, что он чувствует, и этого оказалось достаточно.

— Понимаешь, что меня смущает, — сказал он Крячко. — Если это просто смерть пожилого человека, тогда при чем тут пропавшие ключи, телефон, записная книжка? Не верю я, что академик сам это все где-то посеял. По всем свидетельствам, человек он был педантичный и до последнего дня сохранял завидную ясность ума. И потом, собаку он что, тоже посеял?

— Ну, собака-то в этот ряд как-то не вписывается, — покачал головой Крячко.

— Согласен. Но мы не все знаем. А вообще, пропало то, что так или иначе имеет отношение к хранению информации. Еще раз обращаю внимание на тот факт, что дорогие часы с руки академика не сняли. Не заметить их было невозможно. Значит, это не ограбление в полном смысле этого слова. Самое ценное, чем может обладать ученый, — это информация. Вот чем, по-моему, интересовались те, кто оказался возле трупа Звонарева раньше других. А мы теперь знаем, что интересоваться было чем…

Действительно, уже на следующий день Гуров, проявив исключительную настойчивость, сумел встретиться с двумя весьма занятыми людьми — занимались они теоретической физикой, в которой сам Гуров ничего не понимал. Но это его не смущало, потому что разговор шел не о физике, а о личности академика Звонарева. Из беседы с учеными Гуров выяснил немало интересного. Оказалось, что в былое время академик Звонарев вплотную занимался проблемами так называемой «холодной термоядерной реакции» и как будто бы продвинулся на этом пути довольно далеко. Однако тут произошли события, которые кардинально изменили не только жизнь каждого отдельного человека, но и огромной страны в целом. Советский Союз распался, рухнули многие привычные институты, и даже наука, которой в стране привыкли гордиться, оказалась в загоне. Звонарев был потрясен переменами. Его непростой характер сделался уж совершенно невыносимым. Он переругался со всеми коллегами, со всем руковод-ством и даже с людьми из правительства. После чего отошел от дел и заперся у себя в загородном доме, сведя контакты до минимума.

— Говорят, что все свои теоретические наработки он забрал с собой, — объяснил Гуров Крячко. — Все расчеты, все, что касалось его экспериментов. То есть теперь его работы как бы не существует в природе. Так он отомстил за крушение своих идеалов, казавшихся незыблемыми.

— Кому отомстил?

— Всем. Говорят, Звонарев заявлял об этом публично, что все граждане, не поднявшиеся против развала Союза на баррикады, являются предателями. Вот такой максималист был наш Федор Тимофеевич. Правда, в среде его коллег существует мнение, что проблема «холодного синтеза» неразрешима и Звонарев ничего на этом пути не добился. Отсюда и его мизантропия. Но, поскольку вокруг отшельника и мизантропа возникает такая возня, у нас есть основания думать, что кое-что Звонареву решить все-таки удалось.

— Значит, ты полагаешь, что бомж, который тебе навешал, может испытывать интерес к теоретической физике?

— Про физику не скажу, но в боксе он разбирается на уровне заслуженного мастера спорта, — сказал Гуров. — Генерал счел это не слишком убедительным доводом, но, по-моему, для бомжей не характерны такая прекрасная спортивная форма и такой плотный удар. Профессиональная работа чувствуется сразу.

Крячко согласился, что Гурову в этом плане виднее, и решил, что одна ночная прогулка им не повредит. Он только высказал опасение, не придется ли им на месте столкнуться сразу с несколькими профессионалами, которые следят за своей спортивной формой.

— Мы будем аккуратны, — подумав, ответил Гуров.

Он и в самом деле хотел проделать все без излишнего шума, по возможности не привлекая к себе внимания. Ради этого он решил оставить машину в поселке и к дому академика подойти незаметно, пешим ходом.

Машину они оставили возле опорного пункта правопорядка, который оказался заперт на глухой замок и производил впечатление места, куда уже давно не ступала нога человека. Гуров был слегка разочарован — он все-таки надеялся, что в случае непредвиденных осложнений сможет рассчитывать на помощь местных коллег.

— Не уверен, что сейчас нам с тобой вообще может кто-то помочь, — утешил его Крячко. — В таких делах можно полагаться только на самих себя. Ночная специфика, так сказать.

Гурову в его тоне что-то показалось подозрительным, но он не стал ничего выяснять сразу. Только когда они вдвоем вышли за пределы поселка и углубились в черную, наполненную тенями и шорохами рощу, Гуров негромко поинтересовался:

— Так что ты там имел в виду под ночной спецификой?

Крячко смущенно почесал нос и признался:

— Лева, ты же знаешь, что я некоторые твои мысли чувствую на расстоянии. Вот, например, вчера я сразу почувствовал, что тебе захочется сюда вернуться. А потому на всякий случай поднял шпингалет на одном окне в столовой у Звонарева. Согласись, это очень удобно, когда двери опечатаны.

— Ты, Стас, поймал чьи-то посторонние мысли, — проворчал Гуров. — О проникновении в дом я не думал.

— Да ну? — огорчился Крячко. — А вот я подумал об этом с самого начала. Когда понял, что образовалась головоломка.

— Это не наш метод, — покачал головой Гуров. — В любом случае такие эксперименты прокуратурой не одобряются и судом не рассматриваются. Забудь про свой шпингалет.

— Как прикажешь, — вздохнул Крячко. — Но если что — обращайся. Я постараюсь вспомнить.

Они шли тропинкой, которой ежедневно ходила Лидия Алексеевна Шмелева и по которой выбирался изредка в поселок сам академик. По словам Лидии Алексеевны, на весь путь быстрым шагом уходило не больше пяти минут, но Гуров с Крячко не торопились и одолели маршрут за восемь. Видимо, они все-таки немного сбились с дороги, потому что темная громада забора вывалилась на них из темноты совершенно внезапно — точно злой волшебник намеренно перегородил им путь.

— Забор! — обрадовался Крячко. — Значит, пришли все-таки. А я уж боялся, что мы потерялись в этом дремучем лесу. Ну что, сразу махнем на ту сторону?

Гуров предостерегающе сжал его локоть и прислушался. Темнота была наполнена таинственными шорохами и шелестом листьев. Собственно говоря, ничего особенно таинственного в этих звуках не было, и Гуров подумал, не слишком ли безоглядно он положился на свою интуицию. Все-таки он предпочитал полагаться в расследовании на факты, но их-то как раз у него и не было. Если с фактами дело и дальше будет обстоять таким образом, то практически ночную вылазку можно было бы прямо сейчас и заканчивать.

— Что-нибудь слышно? — спросил Крячко.

— То же, что и тебе, — сердито сказал Гуров. — Давай-ка поищем, где здесь ворота.

— Ворота тоже опечатаны, — поспешил напомнить Крячко.

— Я же сказал, что внутрь мы не полезем, — отрезал Гуров. — Да и что нам там делать? Нам главное убедиться, что никто другой об этом не думает.

— Это непродуктивно, Лева… — начал Крячко.

Гуров опять сжал его локоть, и они молча стали обходить забор. Хотя это сооружение было сделано не по-современному — всего лишь из досок, — оно отличалось довольно приличной высотой. Перебраться через такой забор было не самым простым делом. Зато в нем имелись многочисленные щели, через которые был виден двор. Вернее, он был бы виден, если бы на его территории горел хотя бы один фонарь. Сегодня об этом просто некому было позаботиться.

Однако в какой-то момент Гурову показалось, что он увидел мелькнувший в окне дома слабый огонек. Он остановился и приник глазом к щели между досками. Что это было? Обман зрения? Отсвет звезд в оконном стекле? Светлячок?

Сезон светляков явно прошел. Да и звезды в эту ночь нельзя сказать чтобы сильно сверкали. Оставалась иллюзия. Хотя Гуров прежде не замечал за собой склонности к таким вещам, он был готов допустить, что свет в окне ему померещился, но тут вдруг Крячко, который разглядывал дом через щель по соседству, возбужденно прошептал:

— Лева! Я вижу фонарь! Ей-богу! Там по дому кто-то шляется! Или привидение, или твои бомжи, любители теоретической физики. Голову даю на отсечение, что это они!

— А тебе не померещилось? — недовольно спросил Гуров, который хотя и надеялся найти здесь факты, но сейчас почему-то испытывал смутное беспокойство.

— Мне никогда ничего не мерещится! — гордо прошептал Крячко. — Даже в пионерском лагере…

Гуров не стал слушать, что происходило с Крячко в пионерском лагере.

— Значит, так, — сказал он. — Сейчас подсади меня. Я сам посмотрю, что там такое.

— А я? — разочарованно спросил Крячко.

— Перебирайся как знаешь, — заявил Гуров. — А еще лучше, если ты останешься снаружи. Будешь контролировать периметр.

Крячко помог Гурову взобраться на забор. Тот спрыгнул вниз и еще раз внимательно осмотрел двор. «А что, если собаку ликвидировали только лишь затем, чтобы ночью не подняла лай? — вдруг пришло ему в голову. — Если изначально была такая идея — осмотреть дом, то это вполне возможно».

Он оглянулся. Вдоль забора удалялись едва слышные шаги — это Крячко контролировал периметр. Гуров с сомнением посмотрел на островерхую тень дома перед собой и осторожно пошел вперед, стараясь ступать как можно тише. Он все еще до конца не верил в присутствие поблизости незваных гостей, но осторожность все равно соблюдал. В конце концов, он тоже был сейчас незваным гостем.

Двор был большой, а Гуров шел медленно и преодолел его минуты за две. За это время никаких неожиданностей не случилось. Окна оставались темными, и больше ничего за ними не мелькало. Гурову подумалось, что для всех было бы лучше, если бы призрачный огонек им с Крячко на самом деле померещился, хотя лично для него это было бы большим разочарованием.

Но едва он об этом подумал, как на втором этаже дома снова мелькнул огонек. Это продолжалось всего лишь краткое мгновение, но теперь Гуров был уверен — ошибиться он не мог. Ни о каких иллюзиях и галлюцинациях даже и речи не было. Огонек был неяркий, но самый настоящий, относящийся к творениям рук человеческих, а стало быть, в доме действительно кто-то находился. Кстати, и кабинет академика располагался именно на втором этаже.

Гуров сразу же забыл о том, что собирался всего лишь понаблюдать за домом и ни во что не вмешиваться. Интуиция не подвела его и на этот раз, и было бы черной неблагодарностью не воспользоваться предоставленным шансом.

Проблема была в том, что Гуров не знал, над каким окном поработал Крячко. Тыкаться во все окна подряд было опасно — его могли заметить или услышать из дома. Гуров оглянулся, пожалев о том, что велел Крячко оставаться снаружи. Связаться с другом именно сейчас было сложно. Приходилось надеяться на собственные силы.

Гуров подумал, что может использовать путь, которым вошли в дом незнакомцы. Правда, сначала нужно было отыскать этот путь. Гуров, действуя еще осторожнее, проверил входную дверь. Как он и ожидал, она была на замке. Печати сорваны не были.

Значит, злоумышленники, подобно Крячко, использовали для проникновения в дом окна. Гуров пошел вокруг дома, уверенный, что без труда обнаружит нужное окно, потому что вряд ли кто-то позаботился закрыть его. Он оказался совершенно прав. Зайдя с тыла, Гуров нашел не только нужное окно, но и, если можно так выразиться, приложение к нему. К стене была приставлена легкая, но прочная лестница. По ней ночные гости поднялись прямо на второй этаж и раскрыли окно, за которым, насколько помнил Гуров, находилась спальня.

Но это было еще не все. Гуров уже собирался проверить на прочность ступеньки приставной лестницы, как вдруг совсем рядом от стены отделилась высокая человеческая тень. Гуров замер на месте. Ему показалось, что его обнаружили.

Но, к счастью, все обстояло не так плохо. Мысли человека у стены были заняты кое-чем другим. Гуров увидел, как он поднес ко рту какой-то предмет, тускло мигающий красным огоньком, и механическим голосом пробормотал:

— Первый, Первый! Говорит Второй. Слышу подозрительный шум по ту сторону забора. По-моему, шаги. Какие распоряжения?

Он замолчал, вслушиваясь в тихие слова, которые несли к нему радиоволны. Наступившая тишина позволила Гурову сосредоточиться, и он тоже услышал этот самый подозрительный шум — кто-то медленно пробирался вокруг забора, время от времени наступая на сухие ветки, которые пощелкивали в тишине, как неторопливо разгорающийся костер.

«Что же вы топаете как слон, товарищ Крячко?! — с досадой подумал Гуров. — Эдак вы мне всех разбойников распугаете!»

«Разбойники» и в самом деле всполошились, но в конечном счете это сыграло на руку Гурову. Ответ «первого», видимо, давал «второму» полномочия самостоятельно разобраться в причинах подозрительного шума, потому что он, спрятав рацию, немедленно побежал в сторону забора. Бег его был легок и бесшумен. Гуров невольно вспомнил вчерашнего «бомжа» — тот тоже был мастер бегать, да и не только бегать. Теперь интуиция подсказывала Гурову, что все эти ребята вышли из одной спортивной школы и с ними нужно держать ухо востро. Но именно по этой причине Гуров без колебаний устремился вслед за бегущим человеком — ему совсем не хотелось, чтобы этот ловкач застиг врасплох Стаса. Тот был крепким мужиком и не дураком подраться, но призов на рингах он, как и Гуров, не брал, поэтому в возможной схватке он был явным аутсайдером.

Разумеется, Гуров не обольщался и насчет своего рейтинга. После вчерашнего бокса делать ставки на собственную победу следовало с осторожностью. Гуров посчитал, что подручные средства в такой момент не помешают. Оружие было при нем. Нагоняя незнакомца, Гуров извлек из-под куртки пистолет и сжал его в кулаке, не снимая с предохранителя.

Вдруг человек резко остановился и обернулся. Видимо, он что-то услышал или почувствовал. Гуров не стал тратить время на обычные среди цивилизованных людей ритуалы — не спрашивая незнакомца ни об имени, ни о целях его присутствия на чужой территории, он просто хорошенько двинул его пистолетом по темечку, прежде чем тот успел должным образом отреагировать на появление у себя за спиной вооруженного человека. Гуров не испытывал при этом никаких угрызений совести — ему хотелось думать, что под руку ему сейчас попался не кто иной, как вчерашний чемпион.

Так или иначе, но на этот раз нокаутом выиграл Гуров. Противник рухнул к его ногам как сноп, не успев даже крикнуть. Все прошло даже без особого шума. Но Гуров сначала предпочел удостовериться в том, что его выходка не привлекла постороннего внимания, а уже потом принялся за то, что на официальном языке называется личным досмотром.

К его удивлению, ничего, кроме портативной рации, у незнакомца не было. На нем вообще ничего лишнего не было. Человек был одет в черный вязаный костюм, сидевший на его мускулистой фигуре, что называется, в облипку и делавший его немного похожим на пловца, практикующего на дальних дистанциях. Такой наряд явно предназначался для ночных вылазок. Он не стеснял движений и скрадывал очертания. Просто чудо, что Гурову удалось заметить этого человека раньше, чем он заметил Гурова.

Гуров был слегка разочарован. «Второй» был обезврежен, но пуст. Без долгой и тщательной беседы выяснить, что у него на уме, было невозможно. Но для бесед время было совершенно неподходящее. И оставлять его без присмотра тоже было неразумно. Гуров принялся соображать, как лучше поступить, и в этот момент со стороны забора послышался сдавленный голос:

— Лева! Ты здесь? А я здесь — на заборе!

Гуров присмотрелся — действительно, над забором торчала голова Крячко. Он держался за доски и, видимо, собирался перепрыгнуть во двор. Гуров поспешно поднялся и подошел ближе.

— Черт тебя дери! — сердито прошептал он. — От тебя шуму больше, чем от футбольных фанатов. Тебя уже засекли!

— Я так и понял, — деловито отозвался Крячко. — Я в дыру видел, как ты какого-то зомби завалил. Молодец, сравнял счет! А тут, между прочим, лестница. Стальная! Удобная штука. Вроде легкая, а меня выдерживает безо всяких…

Гуров подошел к забору вплотную. И в самом деле, с той стороны была переброшена лестница, которую принято называть веревочной, но на этот раз она была сделана из тонких стальных тросов. Перекладины тоже были металлические. Видимо, наверху имелись крюки, фиксирующие лестницу на заборе, потому что держалась она на редкость крепко.

— Ладно, лезь сюда! — скомандовал Гуров. — В доме кто-то есть. Вошли через второй этаж. Тоже по лестнице. Сколько человек — неясно. Связь по рации. Тот, который тебя засек, сразу доложил наверх. Хорошо, он меня не заметил.

— Хорошо, — согласился Крячко, живо перебираясь через забор. — Плохо, что рано или поздно он очнется.

— Да вот не знаю, что с ним делать, — с досадой сказал Гуров. — Кроме пистолета, я ничего с собой не захватил.

— Ну, не переживай — я-то без наручников из дома не выхожу, — жизнерадостно сообщил Крячко. — Сейчас мы его притараним к березке…

Он покрутил головой и, обнаружив, что искал, — деревце, росшее в двух шагах от забора, — достал из кармана наручники. Вдвоем они подтащили вялое, но ужасно тяжелое тело к дереву, и Крячко надел на запястья человека наручники таким образом, что тот оказался как бы навеки обнимающим древесный ствол. Уйти отсюда он теперь мог только вместе с березой.

Но кое-что Гуров с Крячко все-таки упустили. Крячко еще возился с наручниками, а Гуров уже искал рацию, которую оставил на земле. Нашел он ее благодаря красному глазку, который светился под ногами, как выпавший из трубки уголек. Рация помалкивала, зато неожиданно подал голос пленник, который, оказывается, начинал постепенно приходить в себя. Надо отдать ему должное, он не скулил, не ахал и не пытался выяснить, кто так несправедливо с ним поступил. Едва очухавшись, он сразу же приступил к своим прежним обязанностям и диким криком поднял тревогу.

После этого Крячко от души ему врезал, заставив на какое-то время заткнуться, но толку от этого уже не было никакого, потому что сигнал тревоги наверняка слышали в доме.

— Кляп! — в сердцах сказал Гурову Крячко. — Хотя бы пучок листьев ему в рот нужно было засунуть. Прошлепали мы это дело, Лева!

— Теперь поздно об этом горевать, — сказал Гуров. — Что выросло, то выросло. Зато «языка», считай, взяли. Теперь думать о том нужно, чтобы как-то выцарапать тех, кто в доме засел.

— Тут, я думаю, проблем как раз не будет, — уверенно заявил Крячко. — Кто-то из нас делает вид, что хочет войти в дом, и тут им ничего не остается, как проделать обратный маневр. Они полезут наружу, а мы будем их здесь собирать, как падающие груши.

— План красивый, — одобрил Гуров. — Только дом очень большой. Ты случайно не знаешь, в каком именно месте они полезут наружу и сколько их примерно будет?

— Думаю, не очень много, — небрежно ответил Крячко. — Не в автобусе же они приехали? А ломанутся они именно сюда — к лестнице. Мимо нас они никак не пройдут. Дело верное.

— Твоими устами бы да мед пить, — озабоченно сказал Гуров. — Однако пока что-то не замечается, чтобы хотя бы один из них лез наружу.

— Потому что у них для этого нет мотивации, — заявил Крячко. — Знаешь, как охотятся на тарантулов? Льют в нору воду, пока тарантулу не станет тесно. Но у нас воды нет, поэтому придется самим.

— В таком случае карауль лестницу здесь, — распорядился Гуров. — А я займусь своей. И, пожалуйста, не спутай в темноте меня с каким-нибудь тарантулом.

— Да никогда в жизни, — заявил Крячко.

Гуров уже двинулся в сторону здания, к тому окну, под которым стояла приставная лестница, как вдруг с другой стороны дома вынырнула человеческая тень и, не особенно прячась, побежала к запертым воротам.

— Стоять! — тут же крикнул Гуров и дал предупредительный выстрел в воздух.

Тень метнулась в сторону и дальше уже двигалась зигзагами. Гуров махнул рукой Крячко.

— Будь начеку! — крикнул он и побежал вдогонку за удаляющейся тенью.

Неожиданно беглец нырнул в кусты сирени, росшие по периметру двора, и исчез. Гуров остановился, пытаясь понять, какой маневр собирается предпринять злоумышленник, но в этот момент у него за спиной опять раздался крик. Гуров резко обернулся.

— Ко мне! — изо всех сил напрягая глотку, орал тот, что был прикован к дереву. — Снимите браслеты! Сюда!

Гуров слышал, как Крячко посоветовал орущему заткнуться и тут же, в свою очередь, заорал кому-то: «Стой!» Потом он сорвался с места и куда-то побежал. Над двором хлестнул выстрел. Гуров с сожалением посмотрел на кусты, в которых растворился беглец, но все-таки счел долгом вернуться, чтобы помочь Крячко.

Он побежал назад, всматриваясь в сумрак и пытаясь понять, что же происходит возле дома. Их пленник, не останавливаясь, орал одно и то же: «Сюда! Ко мне!» — и в отчаянии тряс ствол, отчего дерево раскачивалось, будто попало под ураган.

«Силищи в тебе! — подумал про себя Гуров. — Эту бы силу да в мирных целях!»

Он подбежал к забору и почти сразу же столкнулся с возвращающимся Крячко. Тот был возбужден и озабочен.

— Черт, Лева! Ты кого-нибудь видел? Как сквозь землю провалился, гад! Я почти держал его в руках!.. И этот еще орет как резаный! Дождется, что я заткну ему глотку каким-нибудь поленом. Стой, вон он!

Крячко ткнул пальцем куда-то в сторону и тут же сорвался с места. Гуров никого не увидел, но на всякий случай пробежал несколько шагов, не желая оставлять друга в одиночестве. Крячко, однако, вдруг остановился и принялся растерянно озираться. Гуров подумал, что ночные гости не зря играют с ними в кошки-мышки и добром это вряд ли кончится. Следовало срочно менять тактику. Но тут краем уха он уловил у себя за спиной пружинистые шлепки подошв по мягкой земле, круто развернулся и буквально в десяти шагах увидел несущуюся к забору фигуру. Она тоже была идеально черной и идеально обтекаемой — сразу было видно, что действовала здесь настоящая команда.

— Вик! Браслеты! — уже почти в истерике орал прикованный.

Однако бегущий, не задерживаясь возле него ни секунды, вдруг взмахнул рукой, а потом будто нырнул под забор и пропал. Гуров услышал где-то под ногами странный щелчок и, не столько сообразив, сколько угадав, что происходит, с криком «Ложись!» упал на землю.

И едва он успел вжаться в эту сыроватую, пахнущую прелой листвой землю, как рядом грохнуло так, что в ушах не осталось ничего, кроме переливчатого звона. Пригоршня колючих камешков хлестнула его по голове и плечам. Это было чувствительно — Гурова словно огрели плетью. Но он не стал огорчаться. Когда рядом взрывается граната, ожидать следует чего угодно, и горсть камней в темя — это просто подарок судьбы.

Когда он понял, что второй гранаты не будет, то сразу же вскочил на ноги. Он не слышал и не видел Крячко и очень беспокоился, не случилось ли чего с другом. Но Стас почти сразу же выскочил из темноты, живой и здоровый, и схватил Гурова за плечо.

— Развели они нас, Лева! — сердито заорал он. — Сам видел — один через забор маханул, без всякой лестницы. И этот, который игрушку кинул, тоже наверняка ушел. Догонять надо!

— Подожди догонять, — остановил его Гуров. — Что-то наш «язык» подозрительно замолчал…

Охваченный недобрым предчувствием, Гуров шагнул к дереву. Прикованный к нему человек лежал, уткнувшись лицом в землю. Руки его судорожно обнимали древесный ствол. Он не двигался.

Гуров потряс пленника за плечи. Подошедший сзади Крячко наклонился и щелкнул зажигалкой. Слабый огонек высветил из темноты бледную щеку, сплошь залитую кровью. На земле вокруг тела тоже пузырилась свежая кровь.

— Ясно! — упавшим голосом сказал Гуров. — Граната специально для него предназначалась. Будь по-другому, лежали бы мы сейчас с тобой вот в таком же неприглядном виде… А так нас просто пугнули мимоходом.

— Я им пугну! — прорычал Крячко, бросаясь к забору.

Прежде чем Гуров успел его остановить, Стас уже поднимался по стальной лесенке. Через несколько секунд он перемахнул на другую сторону звонаревского участка. Гуров недовольно поморщился, но, не видя другого выхода, тоже полез через забор.

Оказавшись снаружи, они, не сговариваясь, бросились в рощу, но через несколько шагов остановились и стали прислушиваться.

— Здесь у нас практически нет шансов, — хмуро заключил Гуров. — Эти мерзавцы отлично тренированы, прекрасно маскируются, а главное, знают, куда бежать. А мы в отличие от них этого не знаем. Роща большая.

— Когда не знаешь, что делать, — мстительно сказал Крячко, — действуй наугад. Это самый продуктивный метод.

Чтобы подкрепить свои слова делом, он вытянул руку с зажатым в ней пистолетом и выстрелил в рощу. Где-то далеко несколько раз щелкнули сбитые пулей листья. Гуров и Крячко прислушались. Обоим временами казалось, будто они слышат в отдалении торопливые шаги и треск веток, но, скорее всего, это были обычные звуки ночного леса. Такие ловкие ребята, конечно же, должны были смыться, не оставляя следов.

— Ну, положим, следы они просто обязаны оставить! — размышляя вслух, сказал Гуров. — У нас их лестница, рация, труп, наконец!.. Еще, я думаю, стоит поискать место, где они оставили машину. Машин без следов, как известно, не бывает.

— Может, до утра подождем? — с сомнением спросил Крячко. — Темнотища ведь!

Он уже потерял весь энтузиазм и в погоню не рвался.

— В том-то и дело, что темнотища, — согласился Гуров. — Это же просто дураком надо быть, чтобы не взять с собой фонарик. Но я, честно говоря, на тебя надеялся.

— А я на тебя, — сказал Крячко. — Одним словом, где тонко, там и рвется.

— А место все-таки попробуем поискать, — упрямо сказал Гуров. — Сюда они уже точно не вернутся. А с машиной может что-нибудь случиться — не заведется, например, или в канаву угодит. Шансы невелики, но других у нас не осталось.

Они молча стали пробираться через рощу, полагаясь больше на удачу, чем на интуицию. Но в качестве основного направления Гуров выбрал ту часть рощи, которая выходила на Кольцевую автодорогу. Судя по всему, злоумышленники предпочитали заходить с тыла, потратив полчаса на лесную прогулку, зато не мозоля никому глаза на основной дороге, которая вела прямо в поселок.

Они уже довольно далеко отошли от дома, как вдруг Крячко, без конца вертевший по сторонам головой, остановился и схватил Гурова за руку.

— Оглянись, Лева! — сдавленным голосом сказал он.

Гуров повернулся и увидел, как сквозь черную паутину листвы угрожающе пульсируют оранжевые сполохи. Они то пропадали, то становились нестерпимо яркими, но неуклонно расползались в разные стороны, захватывая все большее пространство.

— А ведь это, Лева, академик горит! — безнадежно заключил Крячко. — Как швед под Полтавой горит.

— Ах, мать твою!.. — в сердцах сплюнул Гуров. — Вот так попали, на ровном месте да мордой об асфальт! Действительно, развели нас, по полной программе развели!

— Говорил, не надо было от дома отходить! — с упреком произнес Крячко.

Гуров махнул рукой.

— Что в лоб, что по лбу, — заключил он. — Они дом подожгли, когда уходили. Это наверняка запланированный вариант. Вдвоем мы такую махину при всем желании не потушим.

Он постоял еще немного, глядя на разгорающееся пожарище, потом, не говоря ни слова, зашагал обратно к дому. Крячко пожал плечами, спрятал за пазуху пистолет и стал догонять друга.

Когда они подошли к забору, дом уже полыхал вовсю. Оба его этажа были охвачены огнем. Языки пламени с гудением рвались к черному небу. По двору сыпались искры, грозя поджечь подсобные постройки.

— Давай-ка, пока не поздно, сохраним хотя бы то, что у нас осталось, — сказал Гуров. — Придется выломать доски в заборе — иначе нам тела оттуда не вытащить. И не забудь отцепить лестницу. Тоже ведь улика.

Конец ознакомительного фрагмента.