Приговор полковника Гурова

Николай Леонов, 2015

Полковнику Гурову не повезло. Он приехал в Крым, чтобы как следует отдохнуть, но не получилось. Прекрасным ранним утром на пляже был обнаружен труп молодого мужчины. Увядающая красотка Алевтина, соседка Гурова по номеру, тотчас кинулась к сыщику с мольбой: никто не должен знать, что убитый молодой человек – ее любовник Алик! Никто! Ибо если о тайной связи узнает муж Алевтины, влиятельный столичный чиновник Виктор Кроханов, то разразится грандиозный скандал. Тут из Москвы приходит приказ Гурову заняться расследованием этого убийства, причем с тем же условием: ни словом, ни намеком не упоминать в отчетах Алевтину. В общем, главная свидетельница оказалась неприкосновенной фигурой. Что ж, полковник Гуров привык к сложным задачам. Он звонит в Москву своему коллеге Стасу Крячко и просит навести кое-какие справки об убитом Алике…

Глава 2

Пансионат располагал двумя ресторанами: первый больше походил на кафе, в него мог зайти пообедать любой желающий, и меню было соответствующим. Второй же, предназначенный исключительно для посетителей пансионата, больше соответствовал своему названию. Он располагался на четвертом этаже, и именно туда отправились Гуров с Марией на ужин. Все эти организационные тонкости выяснила Мария, причем Гуров мысленно только удивлялся, когда она успевает узнавать вещи, о которых он понятия не имеет.

Многие обедали внизу — там было дешевле, к тому же кафе находилось на террасе, что в условиях летней жары было очень кстати, — так что ресторан на четвертом этаже был полупустым.

Подошедший официант в униформе пансионата учтиво склонил голову и поинтересовался, выбрали ли они что-нибудь. Мария, уже просмотрев меню, принялась увлеченно диктовать ему заказ. Официант торопливо записывал его в блокнот. Тут Гуров ощутил, насколько он проголодался, и решил присоединиться к выбору жены, которая на этот раз не скромничала.

— Ты просто совсем оголодала после голландских разносолов, — усмехнувшись, заметил он.

— Сто лет не ела крымской кухни, так что не могу дождаться, — Мария откинулась на спинку стула, обмахиваясь листком с меню.

В помещении работал кондиционер, так что было прохладно, но очень душно: все окна были закрыты.

— Может быть, нам стоило поужинать на свежем воздухе? — заметил Лев, наблюдая за ее манипуляциями.

— Конечно, стоило! — усмехнулась Мария. — Но там наверняка устроилась Аля со своим жиголо!

— А, ты об этой возрастной даме? — Гуров поморщился. — Ее зовут Аля?

— Ее зовут Алевтина Федоровна! — раздраженно отозвалась Мария, увеличив амплитуду размаха листка. — Но она, разумеется, мнит себя девочкой и просит называть Алей! К тому же, по ее мнению, это нас с ней сблизит! И меня она называет исключительно Машей! Аля и Маша — какая прелесть!

— Спасибо еще, что не Маня! — посмеиваясь, сказал Лев и добавил: — Может быть, ты к ней несправедлива? В смысле, что ты ей понравилась и она искренне хочет подружиться?

— Понравилась, как же! — фыркнула Мария. — Как будто непонятно, что ей от меня нужно! Да она этого и не скрывает! Она хочет пристроить своего альфонса на сцену. А мне это надо? И вообще, по-моему, она этого хочет куда больше, чем он.

— И что же, мы так и будем от них бегать все время? — пожал плечами Лев.

— Не знаю! Не могу придумать повода, чтобы от них отделаться! Надеюсь только, что она найдет себе другую жертву. Когда поймет, что, в сущности, от меня проку мало. Что я могу? Замолвить словечко, чтобы мальчика взяли в театр? На нищенскую зарплату? Статистом, рабочим сцены? Я ведь не в шоу-бизнесе работаю. Вот и пытаюсь ей это втолковать, чтобы она наконец-то переключилась на кого-то более влиятельного. Наверняка среди отдыхающих можно такого найти.

— Может быть, уже нашла, — успокаивающе проговорил Гуров, видя, что жена его завелась всерьез от этой ситуации. — Давай лучше спокойно поужинаем вдвоем.

Он оглянулся посмотреть, не несут ли заказ. В это время как раз появился официант с подносом и принялся расставлять блюда на стол.

— Вот вы где! — послышался над ухом Гурова тонкий женский голос. — А мы так и подумали, что вы пошли в ресторан! И мы решили подняться сюда же. Внизу, знаете ли, поднялся ветер — аж салфетки со столиков сдувает. Алик, располагайся!

И Алевтина Федоровна, она же Аля, не церемонясь, отодвинула от соседнего столика стул и уселась за тот, где сидели Гуров с Марией. Алик, подавив усмешку, послушно устроился рядом. Гуров бросил искоса взгляд на Марию. Лицо той было похоже на недозрелую сливу. Но Алевтина ничего и никого, кроме себя, не замечала и продолжала щебетать:

— А вы что выбрали? Ой, каре ягненка! Я тоже хочу! А вот солянку не буду — я ее терпеть не могу! К тому же после соленых огурцов наверняка захочется пить. Алик, я закажу нам…

Алик равнодушно пожал плечами, давая понять, что он согласен с любым решением, которое примет его спутница. Она окликнула официанта, тот подошел к столику и вопросительно уставился на них. Алевтина тут же принялась перечислять выбранные блюда. Она так быстро тараторила, что официант попросил ее диктовать помедленнее, поскольку не успевал записывать. Алевтина недовольно поморщилась, а когда официант отошел, проговорила:

— Наберут кого попало, а потом заказа два часа ждешь! Профессионализм на нуле! Все-таки Крым в этом отношении деревня, правда?

Она подняла бровь, посмотрев на Гурова с Марией и явно приглашая их принять участие в дискуссии. Ни Марии, ни полковнику не улыбалась подобная перспектива. Мария вообще уткнулась в тарелку, а Гуров из вежливости проговорил:

— Давайте все-таки будем снисходительны. Парень молодой, не слишком опытный. Все у него впереди!

— Нет, нет! — стояла на своем Алевтина. — Это все издержки провинциального сервиса! В Москве ни с чем подобным не столкнешься! Здесь вообще безобразие творится! Вы, кстати, слышали, что вчера ночью ограбили кафе неподалеку? Кучу денег вынесли! Так и нас всех могут ограбить! Здесь же деревня фактически!

Гуров не стал продолжать бесполезный спор. Он, подобно Марии, сосредоточился на ужине, который оказался по-настоящему вкусным. Солянка была приготовлена по высшему разряду, и полковник, с аппетитом поглощая горячее блюдо со щедрой порцией мяса, увлекся процессом и перестал обращать внимание на капризную соседку. Та, потеряв на время собеседников, переключилась на своего Алика, принявшись вдруг убеждать его, насколько необходимо молодому человеку иметь хорошую профессию. И если бы Гуров не знал от Марии, что за отношения связывают этих людей, то был бы уверен, что наблюдает за тем, как мать читает нравоучения великовозрастному сыну-балбесу.

Алик ничего не возражал, с легкой безразличной улыбкой внимая словам спутницы, и ей вскоре надоело говорить в пустоту. Гуров уже понял, что Алевтина относится к особам нервным, не терпящим ожидания и молчания. Поэтому она тут же начала искать новую тему и быстро нашла. Оглядевшись, она принялась сетовать на то, что кондиционер работает со слишком большой мощностью и от этого в зале холодно.

— Нужно попросить убавить мощность! — завершила свою тираду Алевтина требовательной репликой, явно обращенной к мужчинам за столом.

Но ни Гуров, увлеченный вкусным обедом, ни Алик, уткнувшийся в айфон, никак не отреагировали. Алевтина открыла было рот, чтобы продолжить высказывать недовольство, но тут подошел официант и принялся выставлять на стол тарелки с широкого подноса. Он поставил перед Алевтиной ее заказ и повернулся к Алику, когда та окликнула его:

— Вы не могли бы выставить кондиционер на меньшую мощность? — сказала она, похлопав парня по спине.

Официант от неожиданности выпрямился, стал поворачиваться к Алевтине, но, потеряв равновесие, качнулся, инстинктивно опершись рукой о столик. Поднос наклонился, с него со звоном посыпались тарелки и вилки. Алевтина вскрикнула и отпрянула.

— Простите… — виновато пробормотал парень. — Мы сейчас все исправим!

— Что исправите? — Алевтина вскочила. — Вы испортили мою блузку! Выплеснули на нее соус!

Она оттопыривала ткань на груди, пытаясь рассмотреть пятно.

— Успокойся, дорогая, — вмешался Алик. — С твоей блузкой все в порядке, на ней нет никаких пятен. Сейчас тебе принесут новый заказ. Так ведь?

Он посмотрел на официанта.

— Да-да, разумеется! — торопливо проговорил тот. — Еще раз извините!

Он быстро исчез и вскоре появился перед их столиком с мокрой тряпкой.

— Боже мой! — закатила глаза Алевтина. — Куда я попала! И что, вы теперь этими же руками будете брать тарелки? И нести мой заказ?

— Дорогая, ну у него же нет других рук, — стараясь скрыть насмешливый тон, проговорил Алик.

— Ты что, издеваешься? — округлила глаза Алевтина. — Ты не понимаешь, что я хочу сказать?

— Я просто хочу сказать, что ничего страшного не произошло. Сейчас он принесет тебе новый заказ, и все. Успокойся!

Гуров почувствовал явственное раздражение в интонациях Алика. Его самого тоже стало откровенно тяготить присутствие Алевтины, и про себя он твердо решил прекратить на этом общение с надоевшей парочкой.

Тем временем Алик резко одернул свою спутницу: к ним спешил официант с новым подносом. Алевтина поджала губы. Парень подоспел и склонился к столу, расставляя тарелки. Но в этот момент то ли он споткнулся, то ли просто нервничал, но рука его почему-то дрогнула, тарелка перевернулась в воздухе, и горячее содержимое щедро выплеснулось на грудь женщины.

Алевтина взвизгнула и вскочила на ноги. Официант шарахнулся в сторону и с ужасом уставился на нее. Посетители ресторана стали оглядываться на их столик, не скрывая любопытства. Алик, как показалось Гурову, усмехнулся.

Алевтина отчаянно голосила на весь зал.

— Позовите администратора! — кричала она, тряся блузкой. — Безобразие!

— Извините, я не нарочно… — пролепетал официант.

Привлеченный громкими криками, к ним спешил мужчина в строгом костюме, на груди которого был прикреплен бейдж с надписью «АДМИНИСТРАТОР».

— Прошу прощения, что случилось? — учтиво заговорил он, подходя к столику.

— Вот он, он! — Алевтина ткнула пальцем в официанта, который готов был сквозь землю провалиться. — Он меня обварил! Выплеснул огненную тарелку! Это он нарочно!

— Да что вы такое говорите, я нечаянно! — прижал руки к груди парень.

— Он уже второй раз меня обливает! В первый я еще промолчала, но теперь все! Это уже слишком! Я напишу жалобу, принесите мне жалобную книгу! — бушевала Алевтина.

Администратор, вежливо слушая и сочувственно кивая, произнес извиняясь:

— Не волнуйтесь, пожалуйста, это досадное недоразумение! Мы сейчас все исправим!

— Хватит! — Алевтина притопнула ногой. — Сколько можно? Он уже исправил! — с сарказмом в голосе кивнула она на официанта.

— Я сейчас сам разберусь, — отталкивая официанта подальше, сказал администратор. — Разрешите?

Но Алевтина ничего не слушала, продолжая возмущаться. Администратор нахмурился и, отведя официанта в сторонку, заговорил:

— Слушай, в чем дело? Откуда у тебя руки растут? Это уже который случай!

Парень пытался оправдаться, но у него плохо получалось. Администратор мрачнел на глазах.

— Вот сразу не хотел я тебя брать! — в сердцах проговорил он. — Теперь вот расплачиваюсь!

Алевтина навострила уши. Желая еще и отомстить для полного удовлетворения, она во всеуслышание заявила:

— И вообще… Я требую, чтобы его уволили!

Официант вспыхнул и вздернул голову на администратора. У того шевельнулась губа. Он явно колебался. Алевтина продолжала настаивать на своем.

— Хорошо, — наконец произнес администратор. — Мы так и сделаем. Только успокойтесь, пожалуйста.

Мария приоткрыла было рот, чтобы вмешаться — Гуров по выражению ее лица видел, что она хочет заступиться, но не успела: официант, секунду постояв, вдруг резко сдернул фартук, швырнул его прямо в Алевтину и, развернувшись, размашисто зашагал к выходу.

— Наглец! — ахнула та, брезгливо стряхивая с себя фартук.

Администратор поскорее забрал его и спросил:

— Вы удовлетворены?

Алевтина не знала, что сказать. Она, похоже, не чувствовала удовлетворения, осознавая, что парень не оказался растоптанным, как бы ей того хотелось. Но тут она поймала каменный взгляд Алика, и, видимо, это немного отрезвило ее.

— Да, все в порядке, — пробормотала она.

— Мы сейчас принесем вам ужин, — пообещал администратор и торопливо пошел прочь.

Возле дверей он остановил за плечо официанта, и было слышно, как он произнес слово «расчет». Официант, теперь уже бывший, дернул плечом и, отрицательно помотав головой, вышел из ресторана. Пару секунд постояв, администратор прошел на кухню.

Гуров, быстро доев второе, произнес:

— Ну, нам пора. Спасибо за компанию.

— Как, вы уже уходите? — округлила глаза Алевтина.

— Да, — быстро вмешалась Мария, поднимаясь. — Мы ведь только сегодня прилетели. Хотели немного прогуляться по берегу — и спать!

Видимо, зря она произнесла последнюю фразу, потому что Алевтина сразу же воскликнула:

— Ой, подождите нас! Мы тоже хотели прогуляться по берегу! Сразу после ужина — да, Алик?

Тут принесли заказ. Причем администратор лично принес ужин на двоих — на Алевтину и ее спутника. Однако Алик вдруг резко поднялся и произнес:

— Прости, я сыт. И по берегу гулять не расположен.

Он развернулся и пошел на выход. Алевтина, не ожидавшая ничего подобного, вскочила и бросилась за ним. Она на ходу пыталась ухватить Алика за руку и что-то говорила ему, явно оправдываясь. Однако Алик был холоден и сдержан. Решительно качнув головой, он высвободил руку и быстро вышел. Алевтина в растерянности стояла посреди зала, потом медленно пошла обратно к столику. Когда она присела за него, в глазах ее появились слезы. Гуров с Марией поднялись и попрощались с ней.

Когда они вышли на свежий воздух, Мария облегченно вздохнула.

— Полностью с тобой солидарен, — тут же произнес Гуров, не давая ей начать тему. — Машенька, я прекрасно знаю, какие чувства тебя обуревают, но не хочу вообще об этом говорить. — Лев сжал ее руку.

— Спасибо за понимание, сыщик! — засмеялась Мария, но не слишком весело. — За годы совместной жизни ты научился понимать меня не то что с полуслова, а с полувзгляда!

Не торопясь, они спустились к морю, радуясь возможности побыть вдвоем, но тут их неожиданно окликнули сзади. Гуров с Марией синхронно повернулись: по лестнице торопливо, чуть подняв подол длинной юбки, чтобы не споткнуться, спускалась Алевтина. Гуров едва не выругался вслух и уже собрался резко заявить, что они хотят побыть вдвоем, но Алевтина жалобно произнесла:

— Подождите, пожалуйста!

После инцидента в ресторане она успела переодеться и даже туфли сменила с босоножек на закрытые шпильки, что было явно неподходящим вариантом для прогулок по пляжу. Гуров и Мария стояли молча, готовые сразу же уйти.

— Я вас прошу, не оставляйте меня, пожалуйста, — все тем же жалобным голосом попросила Алевтина. — Я знаю, что испортила вам ужин. Простите меня! Я только теперь поняла, как была не права, после того как Алик обиделся и ушел.

— И куда же он ушел? — спросила Мария скорее из вежливости.

— Не знаю, — Алевтина шмыгнула носом. — И телефон у него отключен.

— Ну, вернется, — безразлично проговорил Гуров и, никак больше не комментируя ситуацию, повернулся и вместе с Марией пошел вдоль берега.

На берегу было тихо. Уже стемнело, и спала жара. Народу почти не было. Волны еле слышно колыхались, слегка набегая на берег. Говорить не хотелось, не хотелось нарушать эту вечернюю благость. Даже Алевтина притихла и как-то погрустнела. Хотя, возможно, это было связано не с созерцанием крымского вечера, а с личными переживаниями. Она шла чуть поодаль, медленно, явно думая о чем-то постороннем. Скорее всего, переживала из-за размолвки со своим Аликом.

В голове Гурова наряду с поэтическими мыслями были самые заурядные: он мечтал о том, как вытянется на чистой постели и погрузится в спокойный сон до завтра. А завтра снова будет беспечно лежать на солнце, пробовать крымские разносолы и местное вино, после обеда отдыхать в номере, и так каждый день, пока… Пока ему это не надоест. А надоест, должно быть, скоро, потому что не умел полковник Гуров отдыхать. Вот не научился за всю свою не короткую жизнь, и все тут. Наверное, Мария подумала о том же, потому что несколько раз искоса бросила на мужа оценивающий взгляд — она слишком хорошо его знала и уже догадывалась, о чем он думает. Однако вслух Мария ничего не сказала.

Внезапно тишина была нарушена каким-то слабым вскриком со стороны, будто донесенным ветром. Гуров невольно остановился и замер, повернув голову. Мария удивленно спросила:

— Ты что?

— Тихо! — Гуров прислушался. — Ты ничего не слышишь?

— Нет, — пожала плечами Мария. — А что такое?

— Вон там, — Гуров показал рукой на скалу, откуда сегодня днем ему был слышен крик. — Там кто-то кричит или стонет.

— Глупости! — поежилась Мария. — Кто там может кричать? Там располагается какой-то санаторий.

— Вот оттуда и кричат, — стоял на своем Лев. — Я сегодня днем уже слышал.

— Ну мало ли! Люди громко разговаривают, смеются…

— Нет, это не похоже на смех!

— Ну и что ты предлагаешь? — усмехнулась Мария. — Подняться на гору и спросить, кто тут у вас кричит?

— Нет, конечно. Просто странно немного.

— Ох, сыщик! — Мария покачала головой и взяла мужа под руку. — Вечно ты во всем видишь криминал!

Неожиданно Гурова поддержала Алевтина:

— Знаете, про это место ходят нехорошие слухи! — Она понизила голос. — Говорят, там насильно держат людей! Ну, как рабов…

— Это кто же говорит? — заинтересовался Гуров.

— Люди, — ответила Алевтина. — Я вчера ночью тоже слышала, как будто кто-то плакал. Я еще подумала, что это котенок. А теперь понимаю, что это человек! А вы что, действительно сыщик? — резко сменила она тему.

— Полковник МВД, — кратко ответил Гуров, не вдаваясь в подробности. Он не любил рассказывать о своей работе посторонним.

— Надо же, как интересно! — протянула Алевтина.

— Все, пора домой! — громко провозгласила Мария, которая, кажется, опасалась, что Алевтина теперь примется профессионально терзать ее мужа. — Пойдемте в пансионат!

На этот раз Алевтина возражать не стала, и вся компания благополучно вернулась в пансионат. Алевтина бросила взгляд на окно своего номера. Оно было темным, и женщина подавила вздох.

— Не хотите посидеть в баре? — предложила она, но Гуров с Марией решительно отказались, сославшись на то, что у них слипаются глаза.

— Да-да, здешний воздух и впрямь действует удивительным образом! — подтвердила Алевтина. — Я прошлую ночь дрыхла как убитая, хотя в Москве без снотворного заснуть не могу! А тут просто как младенец забылась!

— Ну вот и славненько, сейчас тоже быстро заснете, — скороговоркой проговорила Мария, уже нажимая кнопку лифта.

Алевтина явно не хотела оставаться одна, но деваться было некуда, и она вместе с ними поднялась на шестой этаж. Они попрощались до утра и разошлись по своим номерам.

Мария первой отправилась в душ, а Гуров, раздевшись, лег на постель. Из головы у него не выходил жалобный крик, доносившийся со скалы. Кто там мог кричать и почему? Странно!

«Хотя, наверное, Мария права, — подумал он. — Я просто привык ко всему относиться с подозрением. Похоже, я и впрямь свою профессию выбрал еще не родившись. Уж слишком она на меня влияет, даже на мировосприятие…»

Он хотел еще поговорить с Марией на эту тему, но веки стали предательски тяжелеть, и Лев не заметил, как погрузился в сон. Он не слышал даже, как вернулась из душа Мария, не видел, как она, завернутая в пушистое желтое полотенце, склонилась над ним, не чувствовал, как нежно провела длинными пальцами по лицу и поцеловала в щеку. Сон полковника был крепок и безмятежен.

Проснулся он от стука в дверь и некоторое время не мог понять, что происходит. Подумал было, что они с Марией проспали и опоздали на завтрак и теперь горничная принесла им его в номер. Однако, подняв голову, он увидел, что за окном темно. Стук в дверь продолжался. Мария тоже проснулась и вопросительно посмотрела на мужа.

— Пойду спрошу, кто там, — Лев неохотно слез с постели и пошел к двери.

— Это я, Алевтина, — торопливо проговорили из-за нее, и Гуров, не скрывая удивления, приоткрыл дверь.

В коридоре стояла Алевтина. Лицо ее было бледным и взволнованным.

— Простите, пожалуйста, не могли бы вы позвать Машу? — шепотом спросила та.

— Вообще-то она уже спит, — на сей раз не пытаясь скрыть недовольство, ответил Лев.

— Пожалуйста! — умоляюще повторила та и огляделась по сторонам.

— Может быть, вы войдете, раз это так срочно? — предложил Лев.

— Я? Да, войду. Нет! — вдруг вскрикнула Алевтина. — Сначала позовите ее!

Все поведение женщины выглядело более чем странно. Лев помедлил, но все же подошел к кровати и сказал:

— Там эта ненормальная Алевтина хочет тебя видеть! В три часа ночи!

— О боже! — сонно пробормотала Мария.

— Если хочешь, я сейчас же скажу ей, что ты не можешь подойти!

— Нет, не надо! Вдруг у нее и впрямь что-то срочное?

Мария спросонья сунула босые ноги в тапочки и прошла к двери. Гуров снова опустился на постель, но заснуть уже не мог. Мария что-то задержалась у дверей, Гурову было слышно, как они шептались с Алевтиной, но слов было не разобрать. Наконец послышались осторожные шаги, затем голос Марии произнес:

— Гуров, проснись! Нужна твоя помощь.

Подавив досаду, полковник поднялся, надел рубашку и брюки и собрался было выйти из номера, но Мария уже провела в него Алевтину. Та стояла как невменяемая, ее начинала бить дрожь. Гуров встревожился и прямо спросил:

— Что случилось?

— Сейчас расскажу, — Мария достала из бара бутылку коньяка и налила граммов пятьдесят в бокал, протянув его Алевтине.

— Вот, выпейте, — проговорила она. — И присядьте.

Алевтина покорно опустилась в кресло и выпила коньяк. Затем поставила на столик пустой бокал, который отозвался звоном. Алевтина вытянула перед собой руки и с удивлением обнаружила, что они дрожат.

— Господи! — заикаясь, проговорила она. — Какой кошмар!

— Да что-случилось-то? — не выдержал Гуров.

Алевтина перевела на него взгляд и произнесла:

— Алика убили…

Она сказала это таким тоном, словно сама не верила в то, что говорит, и была удивлена тем, что произносит эти слова. Гуров нахмурился и посмотрел на Марию. Та развела руками, давая понять, что сама толком ничего не знает.

— Я вас прошу, помогите, помогите мне! — Алевтина вцепилась в руку Марии. — Никто не должен знать, что я была здесь с ним! Господи! Это же кошмар! Мне конец! Помогите, я прошу вас!

— Но чем же мы можем помочь? — растерянно спросила Мария, поворачиваясь к мужу за поддержкой. Гурову ситуация нравилась все меньше и меньше.

А Алевтина вдруг разрыдалась. Мария принялась ее успокаивать, Гуров же подумал о том, как действовать дальше, если действительно произошло убийство. И, что хуже всего, если его совершила Алевтина… Тогда ее нахождение в их номере крайне нежелательно. И вообще, все это совершенно не к месту и не ко времени. Впрочем, убийство всегда не ко времени. Но в самом ли деле совершено убийство? Где, как? Известили ли полицию? Если нет, то это нужно сделать… Он не знал ответов на эти вопросы, а получить их нужно было как можно скорее. Поэтому он мягко отстранил Марию и собрался поговорить с Алевтиной сам.

— Вы можете говорить? — требовательно спросил он. — Вам нужно успокоительное?

Алевтина трясла головой, не отвечая, и Гуров заговорил жестко:

— Послушайте, если вы немедленно не прекратите истерику, я вызову полицию и передам вас в ее руки. Дело серьезное, и вашими соплями здесь никто заниматься не станет! Так что если уж вы пришли к нам, то извольте подчиняться!

Алевтина подняла на Гурова испуганный взгляд. Наверное, она не привыкла, чтобы с ней так разговаривали, но Гуров не собирался церемониться.

— Будете отвечать? — коротко уточнил Гуров, и та сразу закивала. — Хорошо. Тогда скажите, с чего вы взяли, что его убили? Вы видели труп?

Услышав слово «труп», Алевтина вздрогнула, но ответила:

— Да.

— Где, когда? — нетерпеливо продолжал Гуров. — Не заставляйте меня вытягивать из вас клещами каждое слово!

— На берегу, на пляже, — заговорила Алевтина. — Он лежал там на песке, у него кровь текла из головы! Я думала, он просто упал и ударился, но рядом не было ничего, обо что можно удариться! Только песок! И рана такая огромная! Ужас! Я чуть сознание не потеряла, когда увидела…

— Когда это произошло? — перебил ее Гуров.

— Несколько минут назад!

— Что вы делали на пляже в такое время? Вы давно должны были спать у себя в номере!

— Я и спала! Вернее, пыталась заснуть, но почему-то не могла. Алика не было, я переживала, где он. Ведь мы с ним поссорились, я боялась, что он обиделся и уехал в Москву! Но тут мне пришла эсэмэска!

— Вот как? — заинтересовался Гуров. — От кого?

— От него, от Алика! Он просил прощения и еще писал, чтобы я прямо сейчас пришла на берег!

— Посреди ночи? — Гуров недоверчиво покосился на нее. — И вас это не насторожило?

— Нет, я… — Алевтина снова растерялась. — Понимаете, я даже не задумалась над этим! Я была так обрадована тем, что Алик хочет помириться, что даже не подумала о времени! Мне казалось, что это не имеет никакого значения! К тому же выглядело романтично…

Гуров не стал ничего комментировать, он продолжал задавать вопросы.

— Эсэмэс пришло с телефона Алика?

— Да, конечно! Там высветилось его имя! А почему вы спрашиваете?

Гуров по-прежнему ничего не объяснял Алевтине, пытаясь выяснить как можно больше подробностей.

— Можно еще коньяка? — попросила она.

— Можно, только не увлекайтесь, — предупредил Гуров. — Мне еще нужно многое от вас услышать.

— Нет-нет! Я вообще, кажется, не смогу сейчас захмелеть, — ответила Алевтина.

Полковник отметил, что коньяк ее и впрямь, что называется, не брал, но оказал благотворное действие: почти белые до этого щеки Алевтины окрасились румянцем, руки перестали дрожать, глаза немного заблестели. И вообще, за разговором она несколько успокоилась. Гуров продолжал расспрашивать, и в конце концов Алевтина рассказала все с самого начала — с момента знакомства с Аликом.

Гуров узнал, что этот молодой человек подсел к ней в ночном клубе, куда она отправилась «немного развеяться», когда ее муж уехал в командировку. Это была классика знакомства молодого жиголо и не слишком молодой, но обеспеченной дамы. Несколько откровенно льстивых комплиментов «вы чудесно выглядите, я думал, вы моя ровесница», трогательное замечание «у вас такие печальные глаза, неужели вы так одиноки?», будто бы нечаянные касания ладоней, волос, плеч — все это способно покорить женщину, тем более такого склада, как Алевтина. Ей было сорок пять, она была женой крупного чиновника из департамента строительства, детей не имела, и всю жизнь, с момента, как вышла замуж, занималась только собой. Супруг, Виктор Павлович Кроханов, был старше Алевтины на двенадцать лет. Когда они познакомились, ей было двадцать, а ему соответственно тридцать два, и он был в том возрасте, когда самый расцвет у мужчины еще впереди.

И расцвет состоялся: Виктор Павлович пусть не стремительно, но уверенно шагал по карьерной лестнице, во многом благодаря своему дяде, занимавшему завидный пост в городской администрации. К сорока годам Виктор Павлович был заместителем начальника отдела, а после стал и начальником. Жену свою он баловал, не скупился на наряды и украшения и регулярно вывозил на отдых за границу, причем не в Турцию или Таиланд, а в места погламурнее: Канары, Мальдивы, лучшие места Западной Европы. Алевтина же после замужества забросила институт, в котором отучилась три курса, потом с помощью мужа, а точнее его денег, восстановилась и получила диплом, не появившись при этом на занятиях ни разу. Работать она по полученной специальности не стала, так как не понимала в химической металлургии, куда ее непонятным образом занесло в восемнадцать лет, ровным счетом ничего. Впрочем, ни на каком ином поприще она тоже не стала трудиться, сочтя, что ее жизненная миссия и так выполнена: она состоялась как жена состоятельного человека — вот такой каламбур.

Годы шли, Виктор Павлович постепенно входил в возраст, когда сильные страсти уже не так будоражат душу и тело, а само тело постепенно из молодого и подтянутого превращается в рыхлое, с выпирающим животом и прочими издержками старости. Сейчас, на пороге шестидесятилетия, он уже выглядел глубоко пожилым мужчиной, в то время как Алевтина продолжала сохранять привлекательность. Конечно, она не выглядела на восемнадцать, но благодаря регулярным массажам и омолаживающим процедурам была вполне себе ничего. Но мужа уже не очень волновали ее сексапильные наряды, гладкая, атласная от избытка крема кожа, пухлые, подпитанные силиконом губы. Его вообще интересовали только отдых и покой, когда он возвращался домой из своего департамента поздно вечером. И хотелось ему только плотно поужинать и крепко выспаться перед очередным рабочим днем. К тому же он часто уезжал в командировки, так что Алевтина была предоставлена сама себе. И неудивительно, что она заскучала. Салоны красоты и магазины ей успели поднадоесть за эти годы, детей, как уже говорилось, она не родила, никаких увлечений у нее тоже не было. А тело ее, любовно выхоленное в массажных кабинетах, еще хотело многого. Того, чего Виктор Павлович, увы, не мог, а может быть, и не хотел ей дать. Поэтому вполне закономерным было то, что Алевтина откликнулась на ухаживания смазливого парня практически мгновенно. Ему даже не пришлось ее завоевывать — крепость сама пала к его ногам на второй вечер знакомства.

У Алевтины закружилась голова. Конечно, в ее жизни и раньше случались интрижки на стороне, но это были именно интрижки, ничего серьезного, и она отдавала себе в этом отчет. В большинстве случаев это были женатые мужчины, ее ровесники или чуть старше, которые просто искали чего-то новенького на стороне. Ни с кем из них Алевтина не планировала долгосрочных отношений.

— А с Аликом, значит, планировали? — первый раз за время монолога Алевтины позволил себе перебить ее Гуров.

Алевтина вспыхнула и смутилась. Поняв, что выглядит несколько смешно в глазах полковника, она быстро наполнила рюмку коньяком и залпом выпила.

— Понимаю, что кажусь вам наивной, — кивнула она. — Но и вы поймите меня! Я все время одна! У меня, по сути, никого нет! Муж все время занят, а если и дома, то его все равно что нет! Он давно уже не интересуется мною, даже не спрашивает, как я провела день и как у меня дела!

— Может быть, потому, что знает, что у вас нет особых дел? — предположил Гуров. — А ваш распорядок дня ему давно хорошо известен.

— Вы все время стараетесь меня уколоть! — с упреком воскликнула Алевтина.

— Да боже упаси! Просто пытаюсь взглянуть на ситуацию со стороны, — сказал Гуров. — Но вы продолжайте, пожалуйста. И побыстрее, а то скоро светать начнет.

За окном в самом деле появились первые признаки приближающегося рассвета. Алевтина вспомнила, в каком положении находится, и в ее глазах снова повис испуг. Она выпила еще коньяка, и Гуров на всякий случай убрал бутылку, хотя Алевтина выглядела абсолютно трезвой.

Словом, они с Аликом стали встречаться ежедневно. Для этого снимали номера в гостинице, ездили в рестораны и клубы. Поначалу Алевтина еще как-то таилась, опасаясь, как бы муж не узнал о ее романе, но потом быстро осмелела. Муж, как всегда, был занят работой, домой приезжал поздно и ни о чем не догадывался. А когда он уезжал в командировку, Алевтина и вовсе приглашала Алика к ним в дом, заранее распуская прислугу.

В конце концов она убедила саму себя, что занимает в жизни Алика прочное место. Он же занял его в ее сердце. Конечно, она тратила на него деньги — оплачивала все счета. Но Алик был так мил, он принимал эти деньги с благодарностью и взамен дарил Алевтине такие головокружительные впечатления, что она считала пошлым даже задумываться над его ипостасью альфонса. В самом деле, ну откуда у него деньги? Молодой парнишка, приехал откуда-то из Астрахани, кажется, — она даже точно не помнила. Было бы бестактно с ее стороны тыкать его носом в этот факт. И почему она не может заплатить, если у нее есть такая возможность? Алевтина самой себе ни за что не призналась бы, что платит за эти отношения и что готова платить, даже если ей поставят такое условие. За полтора месяца отношений она крепко «подсела» на Алика и совершенно не хотела его терять. Более того, она хотела «вывести его в люди», обеспечить карьерный рост, наивно полагая, что уж за это он точно будет ей благодарен, а посему никогда не решится бросить.

Бесполезно гадать, что бы там произошло и как закончился этот роман, если бы чья-то рука этой теплой августовской ночью не прервала жизнь Алика на берегу Черного моря. Того самого Черного моря, на которое он так уговаривал Алевтину поехать! А ей-то хотелось позвать его куда-нибудь на Бали, чтобы посмотрел мир, ведь без нее ему никогда его не увидеть! А он заладил — Крым да Крым! Говорил, что с детства мечтал побывать в Крыму, но родители не могли позволить подарить сыну такую поездку — жили небогато, можно сказать, перебивались, какие уж тут выезды на море!

И Алевтина, исполнившись щемящей жалости, воспрянула и твердо решила — поедем! Родители не смогли, а она сможет исполнить детскую мечту! Все-таки Алик сумел точно нащупать ее слабое место — материнский инстинкт. Не имея собственных детей, Алевтина перенесла это чувство на Алика, сочетая его с чувственным влечением. Что ж, нередкая картина.

Все складывалось удачно: Виктор Павлович как раз собирался в очередную рабочую командировку. Алевтина, будучи прекрасно осведомленной об этом, надула губки и заявила о своем желании поехать в Крым вместе с мужем, прекрасно зная, что он откажет. Так и вышло: Виктор Павлович сказал, что никак не сможет составить ей компанию, и предложил съездить самой, тут же выделив необходимую сумму на поездку. Алевтина немного покапризничала для вида, но быстро согласилась. Цель была достигнута: проводив мужа, Алевтина упаковала вещи, забронировала двухместный номер в пансионате «Лазурная бухта» и через несколько часов уже дремала в салоне самолета, положив голову на плечо Алика.

И все было чудесно и замечательно, неделя пролетела мгновенно, и Алевтина нисколько не пожалела, что выбрала именно это место для отдыха. Мужу она звонила раз в день, а то и реже, скороговоркой произносила «все хорошо, целую, милый!» и возвращалась к Алику.

Непонятно, почему они вдруг начали ссориться. Целых три раза подряд! Никогда раньше такого не было! И все из-за каких-то пустяков. Алевтине казалось, что Алик нарочно стал к ней придираться. Подумала даже, что он положил глаз на кого-то из молоденьких свистушек, отдыхающих в пансионате. Ненароком проследила — нет, ни с кем не заметила. Грешным делом, даже карманы его проверила — ничего компрометирующего. Залезла в мобильник — тоже чисто: ни эсэмэсок влюбленного содержания, ни посторонних звонков. Немного успокоилась, решила больше следить за собой и собственным поведением, и тут на тебе — ссора на пустом месте! И все из-за какого-то криворукого официанта, будь он неладен! Кто мог подумать, что Алик так оскорбится?

Поначалу Алевтина еще дулась, потом нервничала, после уже готова была сама просить у Алика прощения, когда вдруг от него пришла эта эсэмэска, сразу всколыхнувшая в ней омраченную было радость. Да она бы не только на берег — в соседний поселок помчалась бы среди ночи! Шла в темноте, спотыкаясь, и даже не думала, чего ради он позвал ее именно сюда. Освещенной была только территория пансионата, на пляже же было темно, и Алевтина несколько раз чуть не упала.

Придя на пляж, сощурилась, вглядываясь в южную черную темноту, пытаясь разглядеть силуэт Алика на берегу. Увы, никого не было видно. Она даже позвала, несколько раз негромко крикнула «Алик», но никто не отозвался. Медленно пошла вдоль воды, надеясь, что Алик сам ее найдет. Шла, пока не наткнулась на что-то твердое. Ойкнув, наклонилась — и вся похолодела… Сначала думала, ошиблась, потом решила, что Алик пьян, потом, что это дурацкий розыгрыш… А когда поняла, что это не шутки, резко повернулась и бегом помчалась к пансионату. Бежала, невзирая на темень, на увязавшие в песке ноги, ни о чем не думая — работал только инстинкт самосохранения.

И только вбежав к себе в номер и немного отдышавшись, почувствовала, как ей страшно находиться одной. С берега ее гнала только одна мысль — подальше, подальше отсюда! Теперь, убежав от этого зловещего места, она чувствовала, что ей нужна помощь. Алевтина металась по пустому номеру, периодически ловя себя на невозможной мысли, что вот сейчас придет Алик и подскажет, что делать. И тут же приходила в ужас от следующей: что Алик уже никогда не придет.

Промаявшись так какое-то время, Алевтина вспомнила о своих соседях по номеру. Именно к ним решила она обратиться за помощью — то ли вспомнила о том, что высокий мужчина с благородной сединой на висках — полковник МВД, то ли его жена показалась ей женщиной, способной на сочувствие… Так или иначе, а выбор у Алевтины был невелик, и в третьем часу ночи она решилась постучать в номер Льва и Марии.

Алевтина закончила свой рассказ и теперь умолкла, напряженно всматриваясь в лицо Гурова. Лев, нахмурившись, постукивал пальцами по ручке кресла. Сидевшая на постели Мария тоже смотрела на мужа в ожидании его реакции. Но вместо какого-либо утвердительного ответа Гуров спросил:

— Ну и что вы от меня хотите?

— Как что? Помощи… — Алевтина оглянулась на Марию, ища ее поддержки.

— Это я понял, но какой помощи? — сделал Гуров акцент на слова «какой».

Алевтина на мгновение замешкалась, а потом выпалила:

— Вы должны меня защитить!

— От кого? — поднял бровь Гуров.

— От… От полиции! И от мужа!

— Боюсь, вы обратились не по адресу, — покачал головой Гуров. — Кто я такой, чтобы защищать вас от мужа? Да и как защищать?

— Я… Я… — Алевтина сжимала и разжимала пальцы, силясь сформулировать, что все-таки ей нужно от Гурова.

Полковник внимательно посмотрел на нее и произнес:

— Вот что, Алевтина. Вы вляпались в пренеприятнейшую историю. И сами это понимаете. Но вот дальнейшие события вы понимать, точнее принимать, отказываетесь. А они состоят в том, что вам придется ответить на вопросы полиции и, возможно, вашего мужа, если, конечно, он пожелает поинтересоваться, почему убитый молодой человек проживал с вами в одном номере.

— Но этого нельзя допустить! — вскричала Алевтина. — Ни в коем случае! Виктор — он же… Он меня убьет!

Гуров лишь руками развел, давая понять, что здесь он бессилен.

— Но послушайте… — Алевтина вскочила с кресла и вцепилась в руку полковника. — Вы же сами работаете в полиции — вы же можете что-то сделать!

— Что, например? — снова вопросом ответил Гуров. — Сказать, что вы невиновны в смерти вашего бойфренда и чтобы вас оставили в покое?

Алевтина осторожно кивнула, подразумевая, что именно это она и хотела сказать.

— Боюсь, это невозможно.

— Почему? Вы что, мне не верите? — воззрилась на него Кроханова.

Гуров поморщился и принялся объяснять терпеливо, как ребенку:

— Я, знаете ли, привык верить фактам, а не словам. Но дело не только в этом. С какой стати я стану вмешиваться в дела местной полиции? У меня нет никаких полномочий! Я нахожусь здесь как частное лицо, как простой отдыхающий и ничем в этом смысле не отличаюсь от вас. Меня никто слушать не станет.

— Но вы можете попросить тоже вести это дело! Параллельно с местной полицией! — предложила Алевтина. — И сделаете все так, чтобы меня оно не коснулось!

Гуров подавил вздох.

«Поразительно! — подумал он. — Эгоизм вкупе с наивностью просто зашкаливающие! Сама поехала на юг с любовником, сама вляпалась в историю с убийством, а теперь хочет остаться в стороне, да так, что ее и саму тронуть не моги! Она должна быть чиста как ангел — и перед полицией, и перед мужем! Между тем никаких доводов за это я пока что не вижу!»

Гуров еле сдержался, чтобы не проговорить это вслух, но все же сказал другое:

— Нет, я не могу этого сделать. Нет оснований. И, поверьте мне, местная полиция очень не любит, когда в ее дела вмешиваются всякие приезжие оперативники, будь они хоть полковники из столицы. Так что в этом вопросе вам на меня рассчитывать не приходится.

— Ну и что же мне делать?! — вскричала Алевтина, и в голосе ее появились истерические нотки. — Вы можете мне хотя бы посоветовать?

— Вот это другое дело! — отозвался Гуров. — Посоветовать — пожалуйста. И в первую очередь я советую вам взять себя в руки и сохранять спокойствие. Затем подробно и честно — слышите? — рассказать о ваших отношениях с Аликом и в особенности о сегодняшнем инциденте с обнаружением тела, — Гуров заговорил привычным протокольным языком, каким говорил всегда, когда вел какое-либо дело.

— Нет, нет, что вы! — снова всполошилась Алевтина. — Я не смогу! Они мне не поверят! Они сообщат мужу!

— Ну, мужу они ничего сообщать не обязаны. А вот насчет того, поверят или нет… Вы не дотрагивались до его раны? Кровью не запачкались?

— Вроде нет… — Алевтина растерянно стала осматривать себя. — Но рану я точно не трогала! Что вы!

— Снимите ваши туфли! — потребовал Гуров, и Алевтина протянула ему свои босоножки.

Полковник внимательно осмотрел подошвы. Видимых следов крови не было.

— У вас в телефоне сохранилось эсэмэс от вашего бойфренда?

— Наверное, да. Я не удаляю эсэмэски от Алика!

— Это тоже скорее плюс, — продолжал рассуждать полковник. — Смс примирительного содержания — раз. Любовник сам позвал вас на пляж — два. То есть вы не могли заранее спланировать убийство. Если, конечно, не сами себе отправили это злосчастное эсэмэс…

— Да вы что? — Алевтина чуть не подпрыгнула. — Как вы могли обо мне такое подумать!

— Ох, е! — вслух вздохнул Гуров. — Одним словом, сохраняйте спокойствие и твердо стойте на своем. Прямых улик против вас нет, мотива, в общем, тоже… За исключением ссоры. И вот это плохо!

— Но ведь никто о ней не знает! Вы же не скажете? — Алевтина переводила взгляд с Гурова на Марию.

— Дело не в нас. В эсэмэске открытым текстом сказано, что он просит у вас прощения. Сразу напрашивается вопрос — за что? А за ним следует второй — почему посреди ночи вашего спутника не было с вами в номере? И это подводит нас к ответу, что была ссора. А где ссора — там и мотив. Полиция рассуждает именно так, — пояснил Гуров.

— А может быть, удалить эту эсэмэску? — спросила Алевтина.

— Замечательно умное решение! — не сдержал-таки Гуров своего сарказма. — Вы не в курсе, что практически любые удаленные данные можно восстановить? Для специалистов это дело нескольких секунд. Ну, иногда минут. Этим вы только вызовете больше подозрений. И вообще, мой вам совет — самой позвонить в полицию и все рассказать. И чем быстрее, тем лучше.

— Я? Сама? Нет, что вы, я не могу, я не могу! — Алевтина снова вскочила с кресла и заходила взад-вперед по номеру. — Меня же арестуют! И мужу сообщат! — Неизвестно, чего она боялась больше. Эти две перспективы рисовались ей одинаково устрашающими.

— Кстати, ваш муж уже вернулся из командировки?

— Муж? Не знаю… Я вчера не звонила ему — как-то не до того было, — женщина нервно поправила волосы.

— Алевтина, а вот ответьте мне на такой вопрос… — Гуров пристально посмотрел на нее. — Кто мог убить Алика?

Алевтина ответила ему таким взглядом, в котором явно читалось, что задуматься над этим ей не приходило в голову.

— Успокойтесь, подумайте. Что могло произойти?

И, видя, что Алевтина недоуменно молчит, продолжал:

— Ну хорошо, давайте рассуждать вместе. В Крыму у него знакомых не было, так?

Алевтина кивнула.

— Тогда это должен быть какой-то случайный человек! — подхватила она.

— Хорошая версия, — согласился Гуров. — Но у случайного человека должен быть мотив! Самые частые мотивы в таких случаях — это ограбление либо ссора. Серьезная ссора. То, что он мог с кем-то поссориться на пустынном берегу в три часа ночи, мне лично представляется маловероятным. Остается ограбление. Алик носил с собой деньги, ценные вещи?

— Деньги? Нет, у него не было денег! Откуда? — Алевтина пожала плечами. — А ценные вещи… Господи, ну не настолько они ценные, чтобы из-за этого убивать человека! Ну был у него дорогой телефон и еще перстень — это я ему дарила. Но и все. Все! Неужели из-за этого можно убить?

— Мне жаль рушить ваши радужные представления о жизни, но, поверьте: убить могут и из-за менее значительных ценностей, — усмехнулся Гуров. — Вы не заметили, когда наклонялись, перстень был у Алика на пальце?

— Нет, конечно! Вы думаете, мне до того было? — с обидой в голосе произнесла Алевтина. — Да мне и в голову не пришло ничего подобного! Господи! Да лучше бы у него все, все забрали, но только не убивали! — Алевтина готова была вновь удариться в слезы, и Гуров быстро «снял» ее с этой темы, задав следующий вопрос:

— Алик ни с кем не конфликтовал здесь? На ваших глазах не было никакой ссоры? Ну, может быть, с кем-то из местных повздорил, на рынке, к примеру… А народ здесь горячий, многонациональный состав. Могли счесть за оскорбление.

— Нет, что вы, ничего подобного не было! Алик вообще неконфликтный человек! — принялась защищать Алевтина своего любовника. — Он очень спокойный и миролюбивый. Наоборот, он мог сгладить любой конфликт!

Гуров вспомнил сцену в ресторане, когда Алевтина устроила скандал официанту, вспомнил реакцию Алика и решил, что тут стоит согласиться с Крохановой.

— Значит, версию с ссорой с местными мы отодвигаем. С ограблением пока непонятно… — задумчиво проговорил Гуров. — А что вы вообще знаете об Алике? Ну, фамилия его, где жил в Москве?

— Фамилия его Веретенников, — ответила Алевтина. — В Москве он снимал квартиру. Где-то на Юго-Западе.

— Вы там были? — уточнил Гуров.

— Я? Нет, что вы! Он снимал ее на пару с каким-то приятелем, они вместе приехали из Астрахани. Я предлагала Алику снять отдельное жилье, поприличнее, но он говорил, что не может бросить друга. Они с детства дружат. Он был очень порядочный!

Гуров не стал комментировать последнее утверждение, он ухватился за более ценную информацию:

— Как зовут этого друга? Чем он занимается? Как фамилия?

Увы, ответа ни на один из этих вопросов Алевтина не знала. Приятели Алика ее не интересовали, а уж тем более круг их занятий. Понятно, что они не вписывались в ту систему координат, в которой жила она.

Собственно, и Гурова это не слишком интересовало. Расследованием смерти Алика Веретенникова займется местная полиция. Все эти сведения они должны будут получать самостоятельно. Но профессиональная привычка не оставлять без внимания важную информацию по убийству и здесь сыграла свою роль.

— Одним словом, ничего не понятно, — сделал вывод Гуров.

— Зато мне понятно! — вдруг решительно произнесла Алевтина и резко поднялась.

— Что вам понятно? — уточнил Гуров.

— Мне нужно уехать отсюда! Немедленно! — В Алевтине проснулась активность. Она посмотрела на часы: — Во сколько первый рейс на Москву? Нужно позвонить в аэропорт!

— Не делайте глупостей, — предостерегающе поднял руку Гуров. — Сбежав сейчас, вы только усугубите свою вину!

— Нет-нет! Я знаю, что делаю! Я прилечу домой и скажу мужу, что стала свидетельницей убийства! Убийства совершенно постороннего человека! И что теперь меня необходимо спрятать, оставить в покое! У мужа такие возможности, что он сумеет это сделать! Мне лишь нужно убедить его, что этот человек действительно мне совершенно посторонний! Он же не узнает, что мы жили в одном номере? — Алевтина посмотрела на Гурова так, словно ждала, что он сейчас скажет ей, что план замечательный и что, конечно же, все будет именно так, как она рассчитывает.

Но полковник вынужден был ее разочаровать:

— Я могу привести вам десяток аргументов, выслушав которые вы поймете, что ваш план трещит по всем швам! Но приведу пока только один: вас так просто не оставят в покое! Наоборот, начнут искать усердно! И уж конечно, в этом случае ваша интрижка станет достоянием вашего мужа!

Но Алевтину было уже не остановить. Вдолбив себе в голову, что ее спасение состоит в том, чтобы покинуть Крым, она принялась лихорадочно нажимать кнопки экрана на телефоне. Гуров молчал. Он исчерпал все доводы. К тому же знал, что человека не слишком умного очень сложно убедить в его неправоте. А Алевтина была не семи пядей во лбу…

— Подождите! — Гуров пытался найти хоть какие-то аргументы, которые могли подействовать на женщину. — В пансионате останется запись о том, что вы здесь жили! Также здесь зафиксировано, что снимали номер на двоих! Вы думаете, ваш муж не узнает об этом?

— Нет-нет! Я что-нибудь придумаю, я скажу, что жила в другом номере, что меня попросила подруга так зарегистрироваться под своим именем, потому что не хотела, чтобы узнали о ее романе! Я скажу, что это подруга жила с Аликом под моим именем, а не я! Виктор мне поверит, я умею его убеждать! Только мне обязательно нужно его увидеть и все объяснить! Я скажу, что стала жертвой, я сумею его разжалобить — он всегда смягчается, когда я плачу!

Гуров скептически смотрел на нее. Алевтина убеждала сейчас саму себя. Все, что она хотела, — это убежать подальше от опасного места, как будто в этом состояло решение проблемы! Гуров не знал, что предпринять дальше. Аргументы были исчерпаны.

«Ну и пусть идет! — с раздражением подумал он. — Идиотка! Как хочет, так пусть и выкручивается! В конце концов, это не мое дело!»

Когда Алевтина быстро пошла к двери, он остался стоять на месте, ничего не предпринимая. Сидевшая на кровати Мария легонько тронула его сзади. Гуров обернулся.

— Послушай… — Мария говорила взволнованным шепотом. — Она сейчас не в себе. Я прошу тебя, помоги ей. Ее надо остановить, пока она не наделала глупостей.

— Машенька, она не ребенок, — стараясь говорить мягко, ответил Гуров.

Алевтина уже скрылась за дверью, и Мария заговорила своим обычным голосом:

— Я все понимаю, но еще раз подчеркиваю — она не в себе! И кроме нас, ей некому помочь.

— А почему ты так радеешь о ней? Ты же ее терпеть не могла, — усмехнулся Гуров.

— Не знаю… — задумчиво проговорила Мария. — Да, она не самый приятный человек, и вообще… В подруги себе я бы ее точно не выбрала. Но вот она представлялась поначалу такой успешной, такой из себя удачливой, нос задирала… А на поверку что оказалось? Несчастная одинокая баба, у которой, в сущности, никого нет. Мужу она, скорее всего, давно неинтересна, хоть и не хочет этого признавать. Этот мачо был единственной ее радостью… Какой бы смешной она ни выглядела рядом с ним, все-таки это была какая-то крупица счастья.

— Ты так поэтично заговорила! — с иронией заметил Гуров. — Тебе стало ее жалко. А по мне, так это капризная, эгоистичная, лживая особа, которая никакой жалости не заслуживает.

— Я с тобой во многом согласна, но… Понимаешь, я ведь это прошу не столько ради нее, сколько ради тебя!

Поймав удивленный, непонимающий взгляд мужа, Мария пояснила:

— Просто потом она будет жалеть о сделанном, а ты будешь винить себя.

— Это еще почему? — Гуров удивился еще больше.

— Потому что ты порядочный человек! — Мария встала с постели, приподнялась на цыпочки и поцеловала мужа.

— Слушай, никогда не думал, что для меня это окажется решающим аргументом, — засмеялся Гуров, обнимая ее. А Мария продолжала:

— Пусть она делает глупости — это ее право. Но ты — ты старше, умнее и лучше. И в душе сам понимаешь, что кое-что можешь сделать. Например, осмотреть ее комнату. Впоследствии, если понадобится, ты можешь твердо свидетельствовать, что в ней, к примеру, не было орудия преступления.

— Отлично! А как я при этом буду объяснять, почему осматривал ее комнату? На каком основании я это делал? Значит, знал об убийстве и не сообщил, так?

Мария молчала, но у Гурова кое-что возникло в голове.

— Хорошо, — он легонько отстранил жену. — Осмотреть комнату я действительно имею право. Пока имею. Неофициальное. Ведь о совершении убийства еще не объявлено, дело не открыто, следовательно, никакого дела нет. И убийства пока тоже нет. Мало ли что могла наболтать экзальтированная дамочка! Может быть, это плод ее буйной фантазии или она склонна к черному юмору? Так или иначе, но я, как частное лицо, могу с разрешения хозяев рыться в любой комнате. Хотя бы для себя кое-что уточню, вдруг действительно понадобится…

— Я всегда знала, что ты у меня лучший, — с улыбкой произнесла Мария.

— Ладно, не подлизывайся! И не говори потом, что я даже на отдыхе нахожу себе работу!

— Я даже не заикнусь об этом! — Мария прижала палец к губам.

Гуров вышел из своего номера, подошел к двери Алевтины и тихонько постучал, шепотом сказав, что это он. Алевтина открыла дверь. Вещи в беспорядке были разбросаны по полу. Было видно, что она торопливо собиралась.

— Прекратите, пожалуйста, — попросил Лев. — Я тут кое-что осмотрю с вашего позволения, а вы все-таки подумайте над моими предостережениями. В первую очередь меня интересуют вещи Алика.

Алевтина закивала и поставила перед Гуровым большую спортивную сумку. Полковник принялся методично исследовать ее содержимое, доставая по одной вещи. В основном это были предметы одежды. Гуров осмотрел их все, проверил карманы, но ничего интересного не нашел. Однако на дне сумки лежал какой-то твердый плоский пакет. Гуров достал его. Это оказался конверт из плотной бумаги. Он был не запечатан.

Открыв конверт, Гуров увидел там стопку фотографий. Просматривая их, он увидел, что на всех снимках изображена Алевтина в обществе Алика. Они были сняты на пляже, в кафе, на прогулке, на яхте, во время какой-то экскурсии.

— Что это? — осведомился Гуров у Алевтины.

— Не знаю, — с удивлением проговорила та, быстро пролистывая снимки. — Алик мне их не показывал!

— Вы фотографировались где-нибудь вместе?

— Нет, только по отдельности. Понимаете, я не хотела, чтобы на наши совместные снимки случайно натолкнулся мой муж. Я такая рассеянная, что могла просто их где-нибудь выложить и забыть! Поэтому я сразу предупредила Алика, что против совместных фото. К тому же при этом нужно кого-то просить, чтобы нас сфотографировали. А так — я снимала его, он меня.

— Но ведь кто-то сделал эти фотографии? — подчеркнул Гуров. — Посмотрите, это не фотомонтаж? Вы действительно посещали эти места?

Алевтина еще раз просмотрела фотографии и убежденно произнесла:

— Да, это настоящие фото! Вот это мы в Бахчисарае, на мне как раз было вот это белое платье, а на яхте — синий сарафан. И в ресторане мы садились за столик у окна. Но я… Я ничего не понимаю! Откуда они у Алика? Что все это значит?

— Я пока тоже не знаю, — покачал головой Гуров. — Но это еще один аргумент в пользу того, чтобы вам остаться здесь. Вы не ориентируетесь в ситуации, она не под вашим контролем. Не усугубляйте!

Алевтина ничего не ответила, и Гуров продолжил осмотр номера. Но больше ничего, заслуживающего внимания, ему не попалось. Правда, один факт все же вызвал у него интерес: документов Алика нигде не было.

— Алик носил документы с собой? — спросил он Алевтину.

— Вообще-то нет, — с недоумением отозвалась та. — Мы держали их в номере, так безопаснее, я считаю. Ведь на пляже или на яхте их можно потерять!

— Тогда куда они могли деться?

— Да не знаю я! — с отчаянием в голосе выкрикнула Алевтина. — Я и в самом деле чувствую, что ничего не понимаю!

Гуров не ответил. Он прошел в ванную, хотя там уж точно не рассчитывал натолкнуться на полезную информацию. Но профессиональная привычка заставила его обследовать все помещение. Вернувшись в комнату, он сказал:

— На этом мои действия окончены. Если вы внемлете моему совету и останетесь в пансионате, то убережете себя от многих лишних проблем. Сейчас вам кажется, что это не так, но позже вы убедитесь, что я был прав. Да, вам придется пройти через ряд неприятных процедур, но это временно. Впрочем, не смею настаивать. Вам решать. Но имейте в виду: если полиция станет меня официально допрашивать, я буду говорить правду. Всего хорошего.

И, развернувшись, Гуров покинул номер Алевтины, оставив ее стоять возле постели с раскиданными на ней платьями, юбками и предметами косметики.