Подставной киллер

Николай Леонов

У настоящих оперов не бывает отпусков. Только собрался полковник Гуров маленько отдохнуть у моря, а заодно разыскать загулявшего московского кинопродюссера, как тотчас и вляпался, что называется, «на ровном месте и мордой об асфальт». Потому как продюсер, оказалось, еще и подозревается в убийстве. Вот и скрылся от правосудия в небольшом курортном городке. Но Гуров сразу почуял, что дело нечисто. Ведь приехал сюда «убивец» не просто загорать, а раздобыть денег на свою новую масштабную постановку. И обратился не к кому попало, но к самому крутому здешнему мафиози по кличке Грек. А такие за просто так никому миллионы не дают. Даже по старой дружбе. И вообще эта грязная история очень напоминает ловкую подставу…

Глава 4

Желто-синий автобус медленно развернулся перед зданием автобусной станции, сокрушенно вздохнул и остановился. Зашипели и лязгнули дверцы. «Каменка, граждане!» — через микрофон объявил водитель. Снаружи лил дождь.

Сквозь залитые водой стекла полковник Крячко пытался рассмотреть место, куда они попали. Пейзаж за окном был похож на акварельный рисунок, выполненный смелыми, но не вполне вразумительными мазками. Высокие деревья возле автостанции гнулись под порывами ветра.

— Куда ты меня привез, Лева? — трагически пробормотал Крячко. — Мне помнится, разговор шел про какой-то юг. Я, конечно, тогда немного выпил, но не до такой же степени, чтобы не различать стороны света.

— Не журысь, Стасу, — шутливо сказал в ответ Гуров. — Говорят, такая погода продержится еще неделю, а потом наступят райские денечки.

— Ну естественно! — с обидой заметил Крячко. — Как раз, когда мы будем паковать чемоданы. А я-то размечтался — ласковое море, шоколадные девушки… Сам собирался загореть как негр! А теперь придется возвращаться бледной спирохетой. Представляю, как будет ехидничать Петр. По его понятиям, мы с тобой даже пару недель на морском песочке не заслужили. Не бережет он кадры, вот что я тебе скажу!

— И все-таки он согласился на эту затею, — напомнил Гуров. — Отпустил же. Правда, если бы не Мария, перед которой он преклоняется, вряд ли его растрогала бы эта киношная трагедия.

— Не-е-ет! Мария тут ни при чем, — убежденно заявил Крячко. — Он наверняка знал, какая тут погода, потому и согласился дать нам с тобой отпуск. Решил посмеяться над старыми и больными людьми.

— Кончай трепаться, — улыбнулся Гуров. — Выходить нам пора. Не в автобусе же сидеть.

— А зонт ты случайно не захватил? — тоскливо спросил Крячко.

— Увы, — ответил Гуров. — На юг же ехал.

Они поднялись и направились к выходу. Последние пассажиры покидали автобус и бегом устремлялись кто в здание автовокзала, кто на стоянку такси, где мокли два-три частных автомобиля с шашечками. Пока Гуров с Крячко получали свои чемоданы из багажного отсека, все такси были разобраны. Площадь опустела, и только полосы непрекращающегося дождя шествовали по ней, точно призрачные парадные колонны. Чертыхаясь и отплевываясь, Крячко устремился к автовокзалу. Объемистый чемодан бил его по колену.

— Что ты все-таки в чемодане-то везешь? — спросил Гуров, когда они наконец оказались под крышей. — Всегда налегке, а тут затарился как на Северный полюс. На тебя не похоже.

— Я на море собрался, — утирая мокрое лицо, сердито сказал Крячко. — В пучины нырять, по бульвару прогуливаться. Ласты вот взял, маску… Костюмчик с иголочки.

— Ты в ластах, что ли, по бульвару прогуливаться будешь? — удивленно спросил Гуров.

— Теперь придется, — огрызнулся Крячко. — Если такой потоп будет продолжаться, я еще и маску надену. Ну а вообще у меня там сухой паек, Лева. Края незнакомые, дорогие. Вот я и подумал, что надо на жратве экономить. Чтобы на другие удовольствия хватило.

— Не думаю, чтобы здесь было много удовольствий, — покачал головой Гуров. — Посмотри в окно. И потом, мы сюда по делу приехали.

— Знаю я эти дела, — сказал пренебрежительно Крячко. — Хочешь знать мое мнение? Смылся этот Дудкин! Смазал лыжи. Перевел значительную сумму в оффшор и бежал с тонущего корабля как крыса.

— Была и у меня такая мысль, — подумав, признался Гуров. — Но Мария уверяет, что такое невозможно. Мол, этот Дудкин — одержимый. Фанат кинематографа. Деловая жилка в нем всегда проигрывает творческой — отсюда и все его невзгоды. Но на предательство он не способен. Так сказала Мария, а я не стал спорить. Я-то этого Дудкина совсем не знаю.

— Твоя жена — святая женщина, — заявил Крячко. — Поэтому ей трудно понять, как другие люди могут быть проходимцами. А ведь в нашем случае такой вывод просто напрашивается. Я бы даже сказал, он вполне естественен. Ну что еще делать банкроту, как не бежать? Я бы лично сбежал.

— Тебе виднее, — сказал Гуров. — Но мы все-таки сначала попробуем поискать Дудкина в Каменке. Тем более что последний раз Дудкин звонил именно оттуда. Междугородка врать не будет. К сожалению, никто из его людей не знает, почему именно Каменка. Говорят, что никаких связей с этим городом у «Мегаполис-фильма» не было. Значит, это что-то личное. И отсюда следующий вопрос — где Дудкин остановился? В гостинице? Или на частной квартире?

— По-моему, речь шла о гостинице, — недоуменно сказал Крячко. — Ты же сам вроде…

— Верно, Плескалов говорил, что Дудкин остановился в гостинице. Но это еще надо проверить. Если у Дудкина имеются здесь какие-то связи, он вполне мог перебраться на частное жилье.

— Надеюсь, мы начнем с гостиниц? — с надеждой спросил Крячко. — Хочется наконец обрести сухой угол, где я смогу без помех проверить свой сухой паек.

— Я тоже так думаю, — согласился Гуров. — Только паек мне представляется сейчас горячим. Возможно, даже с добавочным подогревом.

— Да? — расплылся в улыбке Крячко. — А это мысль! Все-таки не зря тебя назначили главным, Лева! Ты умеешь зажечь коллектив! Значит, вперед?

— Пожалуй, — сказал Гуров, всматриваясь сквозь потоки дождя в серый пейзаж за окном. — А вон, кстати, такси подъехало. Надеюсь, нас отвезут в какое-нибудь приличное место?

Они выскочили из здания и бегом бросились на стоянку. Водитель, предусмотрительно экипированный в кожаную куртку и такую же кепку, понял все с полуслова и заранее открыл багажник. Побросав чемоданы, Гуров и Крячко поспешно запрыгнули в машину. С них текло.

— Считайте, что лечебную ванну приняли! — с усмешкой сказал таксист, поджарый и ловкий человек с кошачьими повадками и лицом гангстера. — На юг ведь за чем ездят? Курорты, водные процедуры… Так вам особенно повезло — воды нынче навалом!

— Нас не вода сейчас интересует, уважаемый, — заметил Крячко. — Нам бы в гостиницу. Какая у вас тут самая приличная и недорогая?

— А любая! — ответил таксист. — Потому что она одна на весь город. Гостиница «Южная». Собирались строить еще одну, современную, какой, говорят, и в Сочи нету, но то ли деньги украли, то ли еще что, и не построили. Некоторые ловкачи частные гостиницы наладились открывать, но им по рукам быстро дали. Потому что какой смысл? Когда частник квартирку сдает, он всегда закон нарушает. Значит, его всегда пощипать можно. А если он официально это делает, коленкор уже другой. Конечно, тут его тоже можно — налогами да штрафами, но как раз на этом этапе это начинание благополучно и скончалось. Дешевле в коридоре койку сдавать, чем отели возводить. Да, по правде сказать, и отдыхающих у нас тут не больно много — берег у нас не самый подходящий, и опять же сервис… Нынче отдыхающий богатый, любит, чтобы за деньги ему в задницу дули, а у нас не так… Ну, значит, в «Южную» едем?

— Значит, едем! — кивнул Гуров. — Мы с товарищем, к сожалению, небогаты, поэтому привередничать не будем.

— Издалека приехали? — поинтересовался таксист, запуская двигатель.

— Бывают места и подальше, — хохотнув, ответил Крячко. — А что, в вашей гостинице ресторан имеется?

— Как же без ресторана? — рассудительно заметил водитель. — Но если есть желание посидеть культурно, рекомендую «Колхиду» — там у нас вся, как говорится, элита собирается. От гостиницы недалеко — всего два квартала. Оркестр играет, пальмы, да и кухня приличная.

— Спасибо за информацию, — сказал Крячко. — Обязательно проверим приличную кухню. А как у вас тут с преступностью? В смысле, в общественных местах можно спокойно себя чувствовать? Например, в той же «Колхиде»? По котелку нам там не настучат, случайно?

Таксист с юмором покосился на него и ответил:

— Да вроде не похоже, чтобы вам так запросто можно было настучать. Я бы, например, не рискнул, хотя в молодости любил подраться, был грех. Хотя вообще-то у нас тут ухо востро держать надо. Городок тихий, но по окраинам одному лучше не лазить — и настучать могут, и еще чего похуже.

— В самом деле? — заинтересовался Гуров. — Похуже — это как?

— Да вот, например, дней пять назад был случай, — сказал водитель. — На улице Строительной женщину в собственном доме зарезали. Насмерть. Что характерно, ничего не взяли. Значит, на почве интимных отношений, я так думаю. Народ у нас южный, горячий… Хотя в городе говорят, что вроде бы эту бабу не местный замочил. Со мной один водила работает — так вот он в тот день на Строительную мужика возил — приезжего, между прочим. Говорят, теперь этого мужика милиция вовсю ищет.

— Постой, а откуда твой водила знает, что тот приезжий? — спросил Крячко.

— Ну, у нас, у таксистов, глаз наметанный, — с чувством превосходства сказал шофер. — А во-вторых, Володька его как раз из «Южной» забирал — оттуда вызов поступил.

Гуров и Крячко переглянулись. Таксист рассказывал любопытные вещи, но углубляться в подробности Гуров пока не спешил — излишнее любопытство могло насторожить этого человека.

— А у вас большой таксопарк? — спросил Гуров.

— Да какой там таксопарк! — пренебрежительно сказал таксист. — Таксопарк давно развалили. У нас теперь рынок. Три конкурирующие фирмы. По десятку машин в каждой. Пробавляемся кое-как…

— Значит, на хозяина работаете? — спросил Гуров. — Или у вас коллективное руководство?

— На хозяина, — неохотно пояснил водитель. — Есть такой Бурмистров Степан Сергеевич. Он прежде первого секретаря горкома возил, а после, как горкомов не стало, в бизнес подался. Ну, трамплин у него был, связи — вот и раскрутился… Да надо уходить, конечно! — вдруг доверительно сказал он. — Я давно уж подумываю свою мастерскую открыть. Надоело на дядю пахать.

Такси остановилось возле четырехэтажного здания, окруженного караулом мокрых кипарисов. Водитель заглушил мотор и сообщил:

— Гостиница «Южная»!

— Быстро! — заметил Гуров.

— У нас тут все быстро, — самодовольно усмехнулся водитель. — Не успеете глазом моргнуть, а уже все позади. Так что с вас, граждане, по полтиннику за скорость.

— Не жирно будет, по полтиннику? — озабоченно спросил Крячко.

— Не, в самый раз, — серьезно сказал водитель. — Обычно с москвичей я зелеными беру, а тут по случаю дождя решил скидку сделать.

— А у тебя действительно глаз-алмаз, — похвалил его Крячко. — И сердце доброе. Мы про тебя в столице вспоминать будем.

— Мы тут все добрые, — довольно усмехнулся водитель. — Пока нас не трогают. А вспоминать придется. Дома-то вас не пожалеют. У вас, я слышал, таксист за сотню даже радио включать не станет?

— А мы дома на такси не ездим, — ответил Крячко. — Это мы здесь пыль в глаза пускаем.

— Ладно, кончайте трепаться! — вмешался в разговор Гуров и протянул водителю деньги. — Откройте багажник, пожалуйста.

Через две минуты, совершенно промокшие, Гуров и Крячко уже входили в вестибюль гостиницы. Их появление не произвело особого фурора, хотя внимание привлекло. Некий скучающий седовласый джентльмен неопределенного возраста, бесцельно слонявшийся по вестибюлю, попытался завязать с ними разговор о погоде, который довольно быстро перешел в предложение скоротать время за карточным столом — исключительно по маленькой, для развлечения. Крячко показалось, что благородную седину джентльмена он уже где-то прежде видел — возможно даже в архивах МВД, — и решительно от карт отказался, заявив, что они с товарищем еще в детстве поклялись никогда не играть в азартные игры.

— На Воробьевых горах, — пояснил он абсолютно серьезно. — Это даже в историю вошло, не слыхали? Странно, а говорят, в тюрьме много читают…

Последнее невинное замечание произвело на джентльмена такое сильное впечатление, что он немедленно оставил оперативников в покое и ретировался. Гуров попросил портье подыскать им номер поудобнее.

Портье, лысый и сумрачный человек в мешковатом похоронном костюме, бывший свидетелем бегства седовласого джентльмена, помрачнел еще больше и встретил новых гостей довольно холодно. Гуров подумал, что у портье и любителя карточный игры между собой гораздо больше общего, чем можно предположить с первого взгляда, и решил сразу же держаться с этим человеком пожестче.

— Номер нам нужен двухместный, — строго заявил он. — Горячая вода, телефон, телевизор. Вид на море не обязателен.

— Сколько дней господа предполагают прожить? — скучным голосом осведомился портье.

— Для начала неделю, — сказал Гуров. — Только насчет господ слишком сильно сказано. В господа нам уже поздно записываться.

— Как вам будет угодно, — вяло отреагировал портье и раскрыл толстую книгу на стойке. — Я у вас тогда, товарищи, документики попрошу — чтобы зарегистрировать, значит.

Гуров и Крячко передали ему документы и некоторое время наблюдали, как он, высунув язык, старательно заносит в книгу их имена и данные о прописке. Когда работа подошла к концу, Гуров неожиданно спросил:

— Седьмого-восьмого мая у вас не останавливался некий Дудкин Валентин Сергеевич из Москвы? Я подумал, раз вы так дотошно ведете записи, значит, он тоже должен быть здесь зафиксирован.

— Должен, — невозмутимо проговорил портье, не поднимая головы. — Если останавливался, то должен.

— А нельзя ли уточнить? — продолжал Гуров. — Понимаете, это наш хороший знакомый…

— Уточнить нельзя, — злорадно сказал портье. — Только по официальному запросу. Частным лицам сведений никаких не даем.

Он возвратил гостям документы и хладнокровно повернулся, чтобы снять с крючка ключ от номера. Гуров вспомнил, как в детективных романах частные сыщики развязывают языки свидетелям с помощью небольших пожертвований, и с иронией подумал, что ему тоже пора перенимать соответствующие методы работы. Господин Плескалов снабдил их с Крячко довольно приличной суммой на расходы, и можно было не скупиться. Но едва только он хотел испробовать классический способ на портье, как в дело вступил Крячко.

— Ну, а если чисто по-мужски, — вдруг сказал он. — Правду говорят, что у вас тут на днях какой-то отдыхающий женщину зарезал? Вроде из вашей гостиницы человек.

У портье растерянно дрогнули веки, но он быстро справился с волнением.

— Слухами не интересуюсь, — отрезал он. — Если кого волнуют бабьи сплетни, то можно и на базар сходить. Там и не такое услышите.

— Значит, не было этого? — удивленно спросил Гуров. — Убийства, я имею в виду.

— Может, было, а может, не было, — упрямо повторил портье. — Не интересуюсь.

Желание давать пожертвования у Гурова почему-то пропало. Он молча принял ключ от номера и взялся за ручку чемодана. Однако Крячко еще успел сказать напоследок:

— Ресторан-то у вас функционирует, папаша? Или такими делами тоже не интересуетесь?

Гуров не расслышал, что пробурчал в ответ портье, — он уже направлялся к лестнице. Их номер находился на втором этаже. Крячко догнал его и сказал, понизив голос:

— Не нравится мне, Лева, этот артист! Совсем не нравится. Во-первых, врет он, а во-вторых, темная личность. Я, признаться, хотел ему сначала на лапу дать, а потом раздумал. Потому что понял: деньги он возьмет, а правды все равно не скажет.

Гуров посмотрел на него и весело расхохотался.

— Ты чего? — не понял Крячко.

— Да ничего, — ответил Гуров. — Просто мы с тобой об одном и том же подумали. Телепатия называется.

Дежурной по этажу оказалась миловидная блондинка лет сорока с родинкой на левой щеке. Звали ее Евгенией Петровной. Мокрые и голодные гости вызвали в ней почти материнские чувства, и она сразу же предложила им воспользоваться сушилкой, ванной, ресторанными услугами и прочими благами каменской цивилизации. После ледяного приема у портье забота Евгении Петровны растрогала оперативников почти до слез. Крячко даже предложил ей вместе отобедать.

— Нет, этими глупостями я не занимаюсь, — с улыбкой ответила на это Евгения Петровна. — У меня муж есть. А вот если есть какие-то предложения в смысле обслуживания…

Этот железный довод крыть было нечем совершенно, и Крячко просто жалобно посмотрел на Гурова, ища у него поддержки. Но Гуров сделал вид, что взгляда этого не заметил, и обратился к дежурной самым серьезным тоном:

— Предложения есть, Евгения Петровна. Мы в вашем городе люди новые, никого тут не знаем. А говорят, у вас тут неспокойно. Вот на днях, например, женщину якобы зарезали. И вроде из вашей гостиницы постоялец. Это правда или бабьи сплетни?

Женщина прижала к полным щекам ухоженные розовые ладони и, округляя глаза, произнесла трагическим шепотом:

— Значит, вам уже рассказали? Это правда, был такой случай! Ужас какой! И ведь не просто женщину зарезали, а директора санатория, представляете?!

— А насчет постояльца тоже правда? — спросил Гуров.

— И про постояльца правда, — с жаром сказала женщина. — Он не на нашем этаже, он на первом, в восемнадцатом номере жил. А как убийство случилось, исчез. Там Маша в этот день работала, так она, бедная, так натерпелась, что даже на больничный ушла. Всю ночь у нее на этаже милиция шуровала… А убийцу ведь до сих пор не нашли! Вещи его все изъяли, а сам он как сквозь землю провалился. А мы теперь тут по ночам боимся оставаться. Как подумаешь, кто рядом может оказаться…

— А вы сами видели этого постояльца, Евгения Петровна? — спросил Крячко.

— Раза два видела, — кивнула женщина. — Сейчас у нас клиентов мало, так что каждый новый в глаза бросается. А этот мужчина был из себя видный, никогда бы не сказала, что такой негодяй окажется.

— Ну-ка, взгляните, Евгения Петровна, — деловито сказал Гуров, доставая из кармана объемистый бумажник. — Вам случайно не знаком человек, изображенный на этих фотографиях?

Он подошел к столу и разложил на нем несколько снимков, которыми снабдил его в Москве Плескалов. Это были фотографии Дудкина, сделанные в разных обстоятельствах, в основном на каких-то приемах, банкетах и презентациях. На них продюсер выглядел весьма импозантно, победно улыбался и был слегка похож на актера Харрисона Форда в расцвете лет.

Евгения Петровна озадаченно взглянула на Гурова, робко приблизилась к столу и с большим любопытством устремила взгляд на фотографии. Вдруг она побледнела, охнула и уже знакомым жестом прижала к щекам пухлые ладони.

— Ой, граждане! — сказала она тонким жалобным голосом. — А ведь это он и есть! Постоялец из восемнадцатого!