Мертвая улика

Николай Леонов, 2023

Полковник МВД Лев Гуров пытается помочь незаконно задержанному коллеге из ОБЭП. Того обвиняют в убийстве, которого он не совершал. Кто-то явно решил свести счеты с полицейским. Но кто и зачем? Гуров выясняет, что в середине 90-х в городе действовала криминальная группировка, членам которой после задержания удалось избежать серьезного наказания. Нынешний коллега Гурова сумел выяснить, кто тогда «отмазал» бандитов. Сыщик решает изобличить опасного преступника. Однако план Гурова в последний момент дает сбой. Неожиданно полковник сам оказывается в смертельной опасности… Николай Леонов, в прошлом следователь МУРа, не понаслышке знал, как раскрываются самые запутанные уголовные дела. Поэтому каждая его книга – это правдивая захватывающая история с непредсказуемой интригой и неожиданным финалом. Главный герой этих книг, полковник Лев Гуров – сыщик высокого класса, к тому же с массой положительных человеческих качеств. Его уважают друзья, боятся враги и любят женщины. Он – настоящий отечественный супермен. Романы о Льве Гурове вот уже сорок лет неизменно привлекают поклонников отечественного детектива. Ставшая классической серия «Черная кошка» насчитывает более 200 книг, вышедших тиражом в десятки миллионов экземпляров.

Глава 2

За больничными воротами Гурова действительно ждали. Заметив знакомую фигуру, нахохлившуюся неподалеку, он уверенным шагом направился в ее сторону.

— А чего на своих двоих? Мне сказали, что ты на машине, — не доходя пару шагов до человека, спросил Гуров.

Генерал-майор Орлов, непосредственный начальник, а также старинный приятель Гурова, не ответил. Так и остался стоять на месте, засунув руки в карманы пальто. Медсестра Айгуль не обманула: Москву накрывал снегопад. Не такой уж сильный, но вкупе с ветром доставляющий дискомфорт всем, кто под него попал. Высокая влажность воздуха тоже делала свое дело. На улице было зябко, и Гуров, как только вышел из корпуса, сразу же натянул рукава на кисти рук.

А одежда и непокрытая голова Орлова, пока он ожидал Льва Ивановича, успели покрыться снегом. Издалека казалось, будто его плечи и голову кто-то обильно посыпал сахарной пудрой, которая теперь красиво поблескивала в свете уличных фонарей.

— Приехал на служебной машине, но водителя пришлось отпустить. Что-то там у него дома случилось. То ли ребенок руку вывихнул, то ли жена. Все на ушах. Я ж не зверь. Ты как?

— Да я-то ничего, — повел плечами Гуров. — Считай, как новенький.

— А вот я не как новенький, — посетовал Орлов. — Замерз, как цуцик.

— Что-то срочное, если ты меня прямо с операционного стола выдернул? — поинтересовался Гуров.

— Да, Лева. И если так уж вышло, что мы с тобой на своих двоих, то предлагаю вызвать такси и лично провожу тебя до квартиры. Там и поговорим. Не выгонишь?

— С какой стати? Я же в норме. Поехали, дома расскажешь, что к чему.

До самой квартиры Льва Ивановича генерал-майор не проронил ни слова. Лев Иванович и не настаивал на объяснениях. В присутствии таксиста свободно они бы все равно не смогли поговорить, а разговор, как догадывался Гуров, предстоял серьезный. Поэтому он благоразумно помалкивал.

Маши, как и предполагалось, дома не было. Гуров наскоро соорудил нехитрый ужин, разлил по кружкам горячий чай и приготовился слушать.

— Тут такое дело, Лева… Во-первых, ты все-таки извини за то, что я тебя вызвал.

— Не вызвал, а вызволил, — поправил Лев Иванович. — Меня бы все равно через пару дней оттуда выгнали. Или раньше. Но что-то мне подсказывает, что я оставался в больнице так долго исключительно благодаря стараниям жены.

— Ее можно понять. Да и приложили тебя неплохо.

Гуров не стал спорить. Удар, которым его вырубил мужик в синей водолазке, запомнится ему надолго. В этом он был уверен. За все время службы в органах внутренних дел ему не раз доставалось от разных личностей, но так сильно — никогда. Он потерял сознание именно в тот момент, когда Стасу нужна была помощь, и до сих пор, несмотря на все облегчающие вину обстоятельства, чувствовал вину. Тот самый лейтенант, на которого выскочил прятавшийся в шкафу преступник, получил тяжелые травмы и спустя несколько часов умер в больнице. Об этом Стас упомянул вскользь, и Гуров никаких вопросов больше не стал задавать.

Ну сколько было тому лейтенанту? Тридцать, не больше? Гуров после долго думал на эту тему. Вспоминал, сопоставлял. Ничего у него не выходило. Все говорило о том, что комнату, в которую его затащил Стас, просто не успели тщательно осмотреть. Шкаф не имел задней стенки и заслонял собой проем в стене, через который можно было уйти. Именно поэтому в комнате было так морозно, а одно открытое окно не успело бы так охладить помещение. Очевидно, тот, кто ждал встречи с Гуровым, первым понял, что дом окружен, и тут же спрятался в шкаф, не предупредив пособника, который в этот момент выводил Льва Ивановича из подвала.

Но почему же он не сбежал? Почему затаился в своем убежище? Может быть, понял, что побег не удастся? Вероятнее всего.

На месте были задержаны трое. Мужчина в синей водолазке и конвоир Гурова оказались родными братьями. Оба москвичи, но решили облюбовать брошенное жилье. Как выяснилось позже, не по причине дурной головы. Тот, что постарше, жил в доме, возле которого припарковался «Форд». Он-то и взял Гурова в плен. С младшим Гуров познакомился в подвале, когда тот решил навестить его и мужика с покалеченными руками. Но кем же был третий, который прятался в шкафу?

Информацией с Гуровым никто не делился. Вернее, на его вопросы, конечно, Стас отвечал, но как только Лев Иванович начинал вникать в подробности, то сразу менял тему.

Сначала Гуров возмутился тем фактом, что его отстранили от дела. Позже успокоился, решив, что толку от него, лежащего в палате-одиночке, все равно нет. И, усмирив свой нездоровый интерес и амбиции, Гуров решил, что непременно выяснит все обстоятельства дела, но после выписки.

И вот этот момент настал.

— Погибший парень в спецназ пришел недавно. Не знаю уж, кто его поставил на позицию, но ему было необходимо должным образом проверить помещение, а он этого не сделал. Видимо, понадеялся на других. В итоге поплатился за это жизнью. Крячко крупно повезло в том, что преступник был занят другим человеком. Только поэтому и удалось его обезвредить.

Орлов отодвинул от себя тарелку.

— Вот так, Лев Иваныч. А про свои документы ты все знаешь.

— Знаю. Жаль, я тогда… — Гуров запнулся, щелкнул ногтем по боку своей кружки, — ослабел, — закончил он. — Может, и не умер бы никто.

Орлов не ответил. Он тоже смотрел в кружку с чаем, размешивая в ней сахар ложечкой. И делал он это с таким лицом, будто бы важнее дела у него в жизни не было.

— Ну не томи. Рассказывай, — попросил Лев Иванович. — Ты словно утаиваешь что-то. И Стас кругами вокруг да около ходит. С чего бы?

— А с того, что ты нередко лезешь на амбразуру, когда ты там совсем не нужен, — поднял на него тяжелый взгляд Орлов. — Сколько случаев было, когда и без тебя бы разобрались, но нет — Гуров тут, Гуров там… Что ты хочешь услышать?

— Кто эти подонки? Откуда взялись, чем занимались? За что пытали того мужика, который со мной в подвале был? — принялся перечислять Гуров. — Вы их проверили?

— А ты как думаешь?

— Ну так рассказывай, Петр Николаевич.

— Про братьев я тебе уже рассказал. Виталий и Валерий Меньшовы. Тот, кто выбрался из шкафа, их лидер. Зовут Константин Лысенко. Тот мужик из подвала был их должник. На самом деле денег он им не был должен, но они так не считали. Виктор какой-то там… неважно. Фамилию забыл. Живет в Пензе, держит на даче пасеку. Документы в порядке, не привлекался, сертификаты на продукцию есть. Уже не первый год приезжает в Москву торговать медом, даже нашел где жить. Он снимает каждый раз комнату у одной старушенции, та рядом с рынком, где он торгует, живет. Остались еще такие небольшие рынки, там фирменные павильоны соседствуют с раскладными столиками. Лет пять уже приезжает. Но в этот раз не успел товар разложить, как явились к нему братья Меньшовы и определили его под свою опеку. За приличную, как ты догадываешься, плату. Говорит, что не видел их раньше, а аренду места на рынке оплачивал неофициально, там многие так делают. Просто передавал деньги секретарю директора рынка. С ней же заранее договаривался о своем прибытии — ну чтобы за ним прилавок закрепили. Схема отработанная, хоть и в обход закона. Проблем никогда не было. В этот раз тоже оплатил место, расставил свои банки, а спустя пару часов на него наехали Меньшовы.

— Рэкетиры, что ли? — вскинул брови Гуров. — Да иди ты! Прям привет из девяностых.

— Вот и пчеловод так же выразился. Сначала, говорит, хотел превратить все в шутку. Мол, за аренду каждый год платит исправно, и это несмотря на то, что она все выше и выше. А потом понял, что парни настроены серьезно. Сказал, что лучше уйдет, но платить не будет. Нечем ему платить! Они, видимо, смекнули, что если он уйдет, то может настучать на них в полицию, потому распрощались с ним. Но вечером того же дня, когда состоялся разговор, встретили его, пригласили сесть в машину, где хорошенько врезали, а потом отвезли в село Бедное, которое ты принял за Тавшино. Скорее всего, тебя давно заметили, но вилять не стали. Просто привели к своей базе, потому что понадеялись избавиться от тела. Сам подумай, Лева. Место глухое, кругом поля, никаких промзон рядом нет, людей тоже. Закопать тебя ничего бы им не стоило. А мы бы тебя никогда не нашли, — удовлетворенно закончил он.

— Черт-те что, — покачал головой Гуров. — Кому надо устанавливать на обочине трассы липовый указатель?

— Кому-то, наверное, надо. Или, как объяснил участковый, это все чья-то злая шутка. А что касается твоего друга по несчастью, то провел он в том подвале пять дней. Каждый раз его лупили, требуя деньги, которых у него нет. А когда поняли, что толку не будет, решили убрать. Если бы не твое появление, то было бы в списках пропавших без вести еще одно имя. Черт, как же его фамилия?

— Кого?

— Пасечника же!

— Не так важно, — отмахнулся Гуров. — Сотрудничать не отказывается?

— Да нет вроде, но сейчас с ним поговорить не получится — не то у него состояние. Ему, скорее всего, ампутируют одну кисть руки, а на другой пальца три останется, — пояснил Орлов. — Крячко лично с врачом говорил, надежды сохранить руки целыми очень мало. И это я не считаю других повреждений. Сотрясение мозга, трещины в ребрах, травма позвоночника, многочисленные гематомы. Врачи пока к нему не пускают, но главное, что он в сознании. Он может многое прояснить. Лежит сейчас в больнице, приходит в себя. К нему жена приехала, ухаживает.

— Ничего себе, — ахнул Гуров. — Неужели его из-за денег так изувечили? Ладно бы банкир был, а тут какая-то мелочь своим медом торгует. Может, он реально крут и деньги водятся?

— Да ничего у него не водится! На жизнь только медом и зарабатывает. У него четверо детей, ни один еще школу не окончил. Какие там деньги?

— А теперь и без рук останется…

— Не повезло, — согласился Орлов. — Так вот, Лысенко. Молчит, как черт. И братья ничего не рассказывают. На допросах дурака валяют. Стас с ними пытался договориться по-хорошему, сулил подписку о невыезде, но те как рыбки гуппи. Онемели хóром.

— Какую подписку? — не понял Гуров. — Ты шутишь, что ли? Их — и на свободу?

— Ну должны же они были хоть на что-то клюнуть, — пожал плечами Орлов.

— Да они умнее нас.

— И главарь держит оборону. Этакий гордый тонкий профиль на фоне тюремной решетки.

— Личности сразу установили?

— Конечно. Документы настоящие. Братья привлекались за разбой, Лысенко — за кражу. Меньшовы вышли по УДО, Лысенко отсидел срок до конца.

Гуров встал, подошел к холодильнику и достал из него две банки пива. Орлов замотал головой.

— Не буду. — Он похлопал себя по выпирающему животу. — После еды не лезет. А тебе можно?

Вместо ответа Гуров открыл банку и перелил пиво в стакан.

— Рискуешь, — заметил Орлов. — Ты мне завтра будешь нужен, Гуров.

Лев Иванович сделал глоток и отставил стакан в сторону. Странно, но вкус пива показался ему другим, нежели раньше. То ли из-за препаратов, которые он принимал почти две недели, то ли еще из-за чего-то, но Гуров решил больше не пить.

— «Волга», на которой они ехали, фигурировала в делах о похищениях, — напомнил Лев Иванович. — Что-то удалось найти при обыске в том доме?

— Ничего, что указывало бы на присутствие похищенных. Но парни из розыска там еще покопаются. Участок осмотрят более детально. В соседние пустые дома заглянут. Понимаешь, Лев Иванович, какая штука… Если бы эти подонки заговорили, то все было бы намного проще. Но они молчат, как на спор.

— Или кого-то боятся, — предположил Гуров. — Подумай сам, Петр Николаевич, ну почему люди молчат? Им же на руку во всем признаться, их ведь с поличным взяли.

— Им явно есть что скрывать, — согласился Орлов. — Ничего, ничего. И не таких давили.

— Дашь с ними поговорить?

— У меня для тебя другое задание.

— Значит, пиво мне все-таки можно? — с сарказмом спросил Гуров.

— А какое это имеет отношение к делу? — удивился Орлов.

— Никакого. Выкладывай, Петр Николаевич.

Орлов замялся. Потом зачем-то отогнул край занавески и выглянул в окно.

— Дело важное и срочное, Лев Иванович. Необходимо, чтобы все осталось между нами.

— Не сдерживайся, Петр Николаевич, — подстегнул собеседника Гуров.

— Я не шучу, — вновь нахмурился Орлов. — Помнишь ли ты такого хорошего человека по фамилии Дубко?

Гуров не помнил, но напряженный взгляд Орлова откровенно намекал на то, что Лев Иванович должен помнить, но, видимо, забыл.

— Едрит твою, — хлопнул ладонью по столу генерал-майор спустя минуту ожидания. — Василь Василич Дубко, ну?! Он сейчас подполковник, а раньше у нас на Петровке сидел, сначала в ОБХСС, а потом и к нам в УГРО перешел, но надолго не задержался. Давно дело было, он после перевелся, начальником районного отделения стал, где и проработал последние несколько десятков лет.

— Ей-богу, Петр Николаевич… — растерялся Гуров.

— Да помнишь ты! — в сердцах воскликнул Орлов. — Где там твое пиво?

Пиво тут же было разлито по бокалам, а остатки ужина отправились в холодильник. Пока суд да дело, Лев Иванович старался вспомнить Дубко, но почему-то не мог. Ему вдруг подумалось, что это из-за последствия травмы. А Орлов неожиданно вспомнил один случай.

— Мне важно, чтобы ты представлял того, о ком я говорю, Лева. Помнишь, мы как-то на Курском вокзале ловили карманницу?

— Вот этот случай прекрасно помню. Дурная тетка оказалась.

— Она могла нас привести к валютчикам, — продолжил Орлов.

— Да, да. И?..

— Дубко вместе с нами там был. Мы в одной машине сидели, а они — в другой. С разных углов следили за объектом. Редкий случай, когда он вышел за пределы своего кабинета.

— Точно, — щелкнул пальцами Гуров. — Невысокий такой, круглый, на актера Евгения Леонова похож.

— Наконец-то, — с облегчением выдохнул Орлов. — Он-то тебя, кстати, не забыл. Интересовался по случаю.

— Привет ему, — слегка поклонился Лев Иванович.

— Вот насчет привета не знаю. Тут такое дело… Его в убийстве обвиняют.

— Да ладно.

Гуров отправился в коридор за сигаретами. Вернулся, приоткрыл окно и закурил. Орлов ничего на это не сказал. Алкоголь и табак, которые себе позволил Гуров, похоже, перестали его волновать.

— А чем я могу помочь? — спросил сыщик.

— Ты сначала послушай. Мы с Дубко все это время общались, даже пару раз после его перевода виделись на Петровке. Он туда по делам забегал. Он ведь до сих пор начальник того самого отдела полиции, куда его поставили. Это сколько получается? Лет двадцать с лишним уже… А вчера мне оттуда позвонили. Заместитель его, мы тоже знакомы, но не так хорошо, как с Дубко. Рассказал мне страшную историю. Говорит, что Василий в СИЗО. Убил какую-то бездомную.

— Господи, — чуть не подавился дымом Гуров. — Как же его угораздило?

— Тут вообще дело запутанное. Дубко якобы отправился на рынок, зашел в какой-то павильон, а после его ухода продавец обнаружил в примерочной кабинке труп женщины. Продавец тут же ринулся в погоню, да еще по пути своих знакомых подключил. В итоге Дубко задержали еще до того, как он успел дойти до выхода. Налетели всей толпой, скрутили и потащили обратно к тому павильону.

— Они что, самосуд устроили?

— Именно так.

Гуров почувствовал прилив злости. В жизни ему не раз приходилось сталкиваться с теми, кто предпочитал решать проблемы без привлечения правоохранительных органов. Один только случай на строительном рынке чего стоил. Они приехали туда с женой, чтобы выбрать новую межкомнатную дверь, и буквально в первом же торговом ряду стали свидетелями некрасивой сцены: могучий смуглый мужчина держал за шкирку мальчугана лет двенадцати, а рядом причитала какая-то женщина. Да какое там причитала — орала во все горло о том, что этот мальчик вытащил у нее кошелек, а она его еще раньше заметила, когда из автобуса выходила, а он все время рядом терся, он следил за ней, он давно приметил ее красный кошелек, она таких негодяев знает, это все родители виноваты… Пока ребенок не заплакал, мужик так и трепал его за шкирку, потому что тот вырывался и тоже что-то говорил в свое оправдание, но пацана не слушали. Все разрешилось самым драматическим образом. Откуда-то появилась мать мальчика и, увидев то, что происходит, налетела на врага. Но не на того, кто удерживал ее сына, а именно на вопящую мадам. Она же вырвала у нее из рук сумку и вывалила ее содержимое на землю. В самом центре этой кучи алел проклятый кошелек.

Больше всего Гурова во всей произошедшей «комедии» напрягло то, что никто после случившегося не извинился ни перед ребенком, ни перед его матерью. Тетка с кошельком, продолжая оскорблять весь род человеческий, ушла. Исчез и мужик, задержавший «вора». Самосуд свершился, все свободны.

Этот случай не совсем подходил к тому, о чем рассказывал Петр Николаевич, но вспомнился почему-то именно он. Гуров затушил сигарету, подлил пива в свой стакан. Не забыл и про Орлова.

— Бока ему намяли, конечно, — поморщился генерал. — Я с его женой разговаривал, говорит, что сильно пострадало лицо. Полицию, конечно, вызвали, да вот только не те, кто его задержал, а случайные прохожие. Надеюсь, ты понял, о чем я толкую?

— Начинаю догадываться. Когда это случилось?

— Три дня назад.

— Как тебе удалось меня из больницы вытащить? — спросил Гуров.

Петр Николаевич посмотрел в окно.

— Поговорил с твоим лечащим врачом. Дал понять, что сотрудник ты ценный, маешься давно, и спросил, насколько важно для твоего здоровья проходить дальнейшее лечение в больнице. Фоменко, заведующий отделением, пообещал, что сделает все возможное. Дал понять, что он не в игрушки играет. Кстати, обмануть его не удалось. Прирожденный нюхач. Сразу все понял, а я не стал отпираться. Знаешь, Гуров, если бы ты действительно был плох, то я бы постарался справиться своими силами, а не дергать тебя.

— Не оправдывайся, Петр Николаевич. Все я понимаю. Если надо, значит, надо. Ты же меня не из-под капельницы вытащил.

— Ну тогда слушай, Лев Иванович. Я Василия знаю много лет. Видел его в разных обстоятельствах и не могу поверить в то, что он способен на убийство. Улик против него никаких, если я правильно понял. Единственное, за что его можно хоть как-то притянуть, — это за то, что он какое-то время был в павильоне один и труп той женщины обнаружили сразу после того, как он ушел.

— Слабенько, — согласился Гуров.

— Не просто слабенько, а вообще никакой связи, — ответил генерал. — Когда я узнал, что произошло, конечно, хотел с ним поговорить, но не успел. Заместитель его в принципе мужик нормальный, но сказал четко и ясно, что к Дубко меня вряд ли пустят, несмотря ни на что. Вчера был суд, мера пресечения — СИЗО. Сможешь туда попасть?

— Не знаю, — покачал головой Гуров. — Если уж и тебе не удалось…

— Подними все свои связи, Лева, — попросил Орлов. — У меня хоть и должность выше, но я не так… знаменит. О тебе легенды в наших кругах ходят. Попробуй добиться встречи с Васей, а я, если нужно, помогу. Прикрою по своим каналам. Если возникнет необходимость. Понимаешь?

Орлов буравил цепким взглядом Льва Ивановича.

— Да понял я, понял, — успокоил собеседника Гуров.

— Хорошо. И вот еще что. Я узнал фамилию следователя, который ведет его дело. Связался с ним. В итоге получил категорический пинок под зад. «Мы сами разберемся, у нас не дураки сидят». Оно и понятно, я ведь с Дубко давно не работаю, а общались с ним в последний раз примерно полгода назад. Но меня там видеть не желают. Однако я не могу вот так позволить обвинять человека в том, чего он не делал.

Гуров подошел к холодильнику, достал еще одну бутылку. Этот сорт пива был дорогим, Гуров изредка покупал его, чтобы побаловать себя, но расслаблялся нечасто. Сейчас пиво оказалось кстати, несмотря на то что об отдыхе не шло и речи.

— Я попробую разобраться, — пообещал он, возвращаясь к столу. — Но у меня один вопрос, Петр Николаевич. Ты в уголовном розыске давно, все способы подозреваемых выкрутиться тебе известны. Я все понимаю, уж поверь. Дружба, отношения — все это понятно, но почему ты на сто процентов уверен, что Дубко не причастен к убийству?

Гуров должен был озвучить свои сомнения. Внутренне даже приготовился к тому, что Орлов после его слов психанет и хлопнет дверью, но сильно надеялся на то, что подобной реакции не случится. Есть закон и есть порядок. Идти в обход иногда опаснее, чем напрямую. Так ли откровенен с ним Орлов? Может, о чем-то умолчал?

— Да нет у меня никаких доказательств его невиновности, — просто ответил Орлов. — Просто чувствую.

— Что ты чувствуешь?

— Что-то тут не так, а вот что именно, не могу понять. Когда надумаю, сообщу.

— Он никому не мог помешать?

— Ты знаешь, Лева, он рассказывал мне о том, как ему работается в полиции. На пенсию собирался идти со спокойной душой. Радовался, что в отделе у него собрались хорошие люди. Если бы что-то было не так, он бы сообщил. Иногда советовался со мной по мелочам. Мы с ним, как бы поточнее сказать, словно не расставались. Чувствую я его, знаю я его. Не могу найти причину его поступка, потому что не верю в случившееся. Но я не слепой, Лев Иванович. Я все еще служу в уголовном розыске и навыки сыскной работы не утратил. Мозг не размягчился, если ты понимаешь, о чем я.

— Понимаю, — пробормотал Гуров. — Слава богу, твоей интуиции доверяю так же, как и своей.

— Тогда сделай все, что только возможно, — закончил Орлов свою мысль и допил пиво. — Мой доступ к Василию заблокировали, но тебя, возможно, и подпустят к нему поближе. Про меня лучше не упоминай, себе дороже выйдет. И еще: твоя помощь Васе будет неофициальной. Дело лично для меня очень важное, но как раз меня-то следователь видеть не захотел. Больше не полезу.

— Я тебя понял, Петр Николаевич. Вместо тебя пойду я.

— А теперь смотри, как интересно получается, — оживился Орлов. — Твой знакомый из подвала сбывал свой мед на том же рынке, где оказался Дубко…

Договорить он не успел. В замке неожиданно загремели ключи. Гуров опомнился, мельком взглянул на часы. Стрелки приближались к десяти часам вечера. Тут же вспомнилось невыполненное обещание перезвонить Стасу. Машу о своем появлении он тоже не оповестил.

Но жена даже не удивилась, увидев Гурова, а потом и Орлова. Она покосилась на пивные бутылки и понимающе качнула головой:

— С корабля на бал, Лева?

Гуров подвигал плечами, что не означало ни «нет», ни «да». Иногда он робел перед Машей, иногда смущения не чувствовал, но именно в этот вечер все-таки ощутил себя неловко.

— Петр Николаевич, а дай-ка угадаю, — весело предложила Маша, бросив взгляд в пепельницу с дымящейся сигаретой. — Без Гурова на Петровке никак, я права?

«Этого еще не хватало, — подумал Лев Иванович. — Орлов-то при чем?»

— Врач неожиданно решил меня выписать, — спокойно объяснил он.

— Не припомню, чтобы он при мне об этом говорил, — заметила Маша.

— Тебя там и не было. Он не смог подвезти тебя до театра и вернулся, — напомнил Гуров. — Просто мы с ним оба решили, что лишние выходные на больничной койке моему здоровью никак не помогут.

— Ну а я мимо проезжал, — бодро встрял в разговор супругов Орлов. — Дай, думаю, навещу. А он, смотрю, сам идет с вещами. Вот и подбросил своего сотрудника до дома.

— Надо же, — хмыкнула Маша. — Как все удачно сложилось, да? Даже выписку, смотрю, отметили.

— Да там и пива-то было всего ничего, — возразил Гуров.

— Даже мне не оставили, — не унималась Маша.

— Да там и пива-то было всего ничего! — возмущенно повторил Гуров.

— Вы хоть поели?

— Конечно, — подхватил Гуров. — Яичницу с салатом. Тебе приготовить?..

— Думала, что ты хотя бы пару дней дома побудешь, — сказала Маша, склоняясь над пакетами, которые Гуров забрал из больницы. — Знала ведь! Даже заранее на работе предупредила о том, что, возможно, возьму несколько дней за свой счет. Мужа чуть не убили, а он уже дома пивко потягивает. И с кем? С начальником!

— Ты так рассуждаешь, словно мы с ним пьяные поперек кухни валялись, — рискнул возразить Гуров, но Маша не выдержала, предупреждающе выставила ладонь вперед.

— А что, не валялись?

Первым не выдержал Гуров — не смог сохранить серьезное лицо, улыбнулся. Глядя на него, едва заметно улыбнулась и Маша.

— Ты точно в порядке? — спросила она.

— Думаю, да, — уверенно ответил Гуров.

«А ведь и правда, дома как-то легче стало, — подумал он, направляясь в ванную, чтобы принять душ и упасть наконец на свою, а не на больничную кровать. — Реально легче».

Стас Крячко на Гурова редко обижался. Он вообще считал, что обиды могут иметь смысл только тогда, когда ты либо еще не вырос, либо уже вырос, но не поумнел. Между взрослыми умными людьми обидам не место, а если они неожиданно появились, то это лишь иллюзия обиды, а не она сама. Моменты недопонимания, скука, нежелание разобраться в ситуации и прочая, прочая.

Поэтому, не получив от Льва Ивановича обещанного сеанса связи, он решил не обижаться и позвонил Гурову на следующий день сам.

В шесть утра.

— Стас, ты что, не ложился? — зашипел Лев Иванович, стараясь бесшумно выбраться из-под одеяла. — Что за срочность?

— Говори нормальным голосом, Лева, — раздался сонный голос Маши. — Мне все равно скоро вставать. Поставишь чайник?

— Поставлю.

Прикрыв за собой дверь, Гуров зашлепал босыми ногами на кухню — лохматый и злой.

— Случилось чего? — спросил он.

— Так я на дежурстве сегодня, — пояснил Стас. — Ну и посидел тут, пошуршал бумажками. Ребята-то нам попались суровые. Мало того, что они девчонок похищали, так они еще не гнушались вымогательством, удерживали в подвале людей, выбивали сведения. Теперь еще и убийство. В суммарном отношении такой багаж лет на двадцать потянет. Я вот о чем подумал… Не могли они втроем дело мутить. Наверняка с ними был еще кто-то. Втроем они бы такую кампанию не потянули. Тебе подобные мысли в голову не приходили?

С телефоном возле уха Гуров наполнил чайник водой и включил его. Похоже, заснуть этим утром ему уже не судьба, да и Машу ранний звонок разбудил, но он понимал, что Стас все сделал правильно. Зная Гурова как свои пять пальцев, он понимал, что тот будет прокручивать сцену с выскочившим из шкафа бандитом бесконечное количество раз, проживать ее снова и снова, чтобы раз за разом винить себя в смерти человека. Ни одного оправдания он для себя никогда не найдет и в конце концов сам пойдет искать правду, и никакой листок временной нетрудоспособности, никакие травмы или последствия после них, никакие уговоры не смогут его удержать на месте.

— Слышишь меня, Гуров? — донесся из трубки голос Крячко.

— Слышу, — ответил Лев Иванович и прикурил сигарету.

— Это хорошо. А то, знаешь, я сейчас в дежурной части был, а там такая связь поганая, если помнишь. Днем же я и минуты не найду для тебя. Потому утром и позвонил. Ну, все. Я до тебя донес — ты меня услышал. Это главное. Ты прости за то, что рано. Отдыхай, Гуров. Доброго тебе утра.

— Держи меня в курсе, — попросил Лев и, подумав, добавил: — Это важно для меня.

— Я знаю, Лев Иванович.

— Спасибо.

Отложив телефон, Гуров некоторое время всматривался в утреннюю темноту за окном. Просьба Орлова заняться делом подполковника Дубко застала его врасплох. Он собирался обдумать план действий на следующий день, но Стас внес в него коррективы. Теперь у Гурова было две задачи: кроме просьбы Орлова он займется своими новыми знакомыми, рассекавшими по столичным дорогам на старой «Волге». Одно другому не помешает. Во всяком случае, с двумя делами сразу он всегда умел справляться.

Гуров оторвал взгляд от окна и шумно вздохнул. Вспомнил про купленные накануне прописанные ему лекарства. Упаковки стояли тут же, на подоконнике. Он сунул в рот три таблетки, запил их водой из-под крана и потянулся за сигаретой. Курил быстрыми короткими затяжками, выпуская дым в форточку. Напоследок, уже затушив окурок, вспомнил свои слова, сказанные Орлову: «Если надо, значит, надо». Без лишних вопросов. Неофициально. Используя все доступные способы.

В понедельник Лев Иванович решил начать день не с визита в СИЗО, где томился Дубко, а с похода в прокуратуру. Знакомых в этом учреждении у него было не так много, зато самого Гурова всегда там были рады видеть. Во всяком случае, раньше. Сейчас же, когда на смену «старикам» пришли самоуверенные молодые сотрудники, сыщик не был уверен в том, что его примут в прокуратуре с радостью.

Он уже знал фамилию и контакты следователя, которому доверили дело об убийстве женщины, — Орлов вчера сообщил в смс-сообщении вскоре после своего ухода домой. Итак, следователь Немцов Валерий Юрьевич. Лев Иванович попытался вспомнить это имя, но не смог. Видимо, действительно кто-то из новеньких.

Его «Форд» на стоянке возле дома отсутствовал. Гуров, чертыхнувшись, вспомнил, что машину откомандировали из Подмосковья на Петровку, сразу после того как его увезла «Скорая». Идти туда ему совсем не хотелось, но нужда все-таки заставила поехать на Петровку.

Возле прокуратуры яблоку негде было упасть. Стоянка была заставлена автомобилями всех мастей, и Гуров оставил «Форд» за ее пределами.

Набрав телефонный номер Немцова, Гуров подождал ответа, но в динамике звучали длинные гудки. Но стоило ему сбросить вызов, как телефон ожил в его руке.

— Капитан Немцов. Слушаю, — услышал Лев Иванович равнодушный голос.

— Доброе утро, Валерий Юрьевич, — дружелюбно ответил Лев Иванович. — Не отвлекаю?

— А что вы хотели? — нетерпеливо спросил Немцов.

— Хотел встретиться, если вы не против.

— По какому вопросу?

— Ну не по личному же, — усмехнулся Гуров.

— Не понял. Мы что, договаривались о встрече? Или нет?

Голос принадлежал явно еще молодому, лет тридцати, человеку. Судя по нарочито небрежным ноткам в голосе, в которых проскальзывало высокомерие, Гуров определил, что Немцов считает себя важной шишкой. Отказать генералу Орлову, сотруднику высшего чина, в предоставлении информации мог далеко не каждый, потому что Министерство внутренних дел и прокуратура работали бок о бок, несмотря на изредка возникающие споры на извечную тему «Кто главнее». В силу своего опыта, количества прожитых лет и воспитания Гуров старался свести на нет подобные моменты, а ведь иногда его так провоцировали вступить в перепалку. Немцов был тому примером. Еще не увидев человека, не пообщавшись с ним, не вникнув в суть дела, он уже дал понять, что непомерно занят и не намерен тратить время на ерунду. Льва Ивановича это позабавило, и он решил непременно и прямо сейчас увидеться с наглым молодым человеком.

— Вы сейчас на рабочем месте? — спросил Гуров.

— А что такое? — насторожился Немцов.

— Я по поводу недавнего убийства, — размыто объяснил Гуров. — Стою сейчас на первом этаже, могу подойти к вам и дать показания. Много времени не отниму.

— Какого убийства? — раздраженно спросил Немцов.

— В котором обвиняется Дубко Василий Васильевич.

— Как ваше имя?

По дороге в прокуратуру Лев Иванович готовил себя к тому, что следователь встретит его без особой радости. Если уж он самого генерал-майора Орлова попросил на выход, то с какой стати будет рад появлению Гурова. Именно поэтому Лев Иванович решил «напасть» первым, действовать прямолинейно, чтобы склонить оппонента на свою сторону. Без материалов уголовного дела и результатов экспертиз ему никак не обойтись.

— Меня зовут Лев Иванович Гуров.

— Третий этаж, кабинет тридцать пятый.

— Спасибо, сейчас буду.

Гуров отключил связь и на мгновение даже пожалел, что начал знакомство напористо, но если уж быть честным, то он все сделал правильно: следователь Немцов ждал встречи.

Гуров нечасто бывал в здании прокуратуры, но успел обзавестись парой добрых знакомых. Он мог бы заявиться к следователю Немцову и без предварительного звонка, узнав о нем все, что нужно, именно от своих приятелей, но не стал этого делать. Орлов ведь не просто так просил провести расследование конфиденциально, и Лев Иванович не мог его подвести.

Услышав после стука в дверь глухо произнесенное слово «заходите», Гуров вошел в кабинет, оказавшийся просторным и темным. Опущенные жалюзи создавали непередаваемый эффект то ли уюта, то ли таинственности. У окна располагался широкий письменный стол, на нем стоял монитор, над которым появилась голова следователя.

— Добрый день, — поздоровался Лев Иванович.

— Еще раз здравствуйте, — произнес Немцов.

Гуров приблизился, перегнулся через стол и протянул Немцову руку. Тот привстал, ответил на рукопожатие и указал на стул по другую сторону стола:

— Садитесь.

Плафон на потолке не горел, на столе была включена настольная лампа — довольно старая, на длинной гибкой ножке и с металлическим плафоном, по краям которого облупилась краска.

— Ремонт? — Гуров кивнул на потолок, указывая на неработающий плафон.

— Проводка, — ответил Немцов.

Как и думал Лев Иванович, следователю было лет тридцать. Несмотря на то что он сидел, а не стоял, можно было догадаться о том, что он был внушительного роста. Широкий плечевой пояс намекал на то, что Немцов немало времени проводит в тренажерном зале, что вызвало у Льва Ивановича уважение.

Закончив мучить компьютерную мышку, следователь откинулся на спинку своего кресла, подобрал с края стола мобильный телефон, мельком взглянул на него и небрежно отодвинул в сторону.

— Слушаю вас, — устало произнес он.

— Дубко Василий Васильевич, начальник районного ОВД, несколько дней назад бы задержан по подозрению в убийстве, — напомнил Гуров.

Немцов подался вперед и некоторое время пристально разглядывал лицо Льва Ивановича.

— Как вы сюда попали? — спросил он. — Не помню, чтобы мы с вами где-то пересекались. Откуда вы узнали номер моего телефона?

— Номер найти было несложно, — ответил Гуров. — И да, мы ранее не пересекались. Я пришел к вам по собственной инициативе. Минуту, — попросил он, заметив, что у Немцова изменилось выражение лица. — Вот.

Он достал служебное удостоверение и положил его на стол.

— Гуров Лев Иванович, — произнес следователь. — Так вот оно что. А когда вы представились по телефону, мне и в голову не пришло…

Удостоверение вернулось к владельцу. Лев Иванович спрятал его в карман.

— Я намерен принять участие в расследовании этого странного убийства, — сообщил Лев Иванович. — Вы ведь не будете против?

Немцов перевел взгляд на экран монитора.

— Мне о вас Игорь Федорович рассказывал, — сказал он.

— Люблю с ним работать, — улыбнулся Гуров. — Как он там?

Старший следователь прокуратуры Игорь Федорович Гойда, с которым Гуров не просто сработался, а даже приятельствовал, находился в отпуске, а когда он был в отпуске, то уходил «в подполье». В этот священный промежуток времени ему могли звонить только в тех случаях, когда без него было никак нельзя обойтись, и Лев Иванович не хотел его дергать даже по знакомству.

— Нормально, — пояснил Немцов. — Кажется, отдыхает где-то в Карелии. С кем, как, когда — не мое дело.

— И не мое, — подтвердил Лев Иванович. — Поэтому и хочу попросить у вас помощи.

— В чем именно?

— В поисках правды. Нет, истины. Ох, какой пафос получился. Не хотел, честно, — с улыбкой признался Гуров. — Человека могли подставить, иногда такие вещи чувствуешь интуитивно. Убийство на рынке кажется мне каким-то мутным. Несовершенным.

— Именно так, — подтвердил Немцов. — Тут многое не сходится.

— И ошибиться нельзя.

Немцов замялся.

— Так что вы от меня хотите? Давайте конкретно, — попросил следователь.

— Сущую мелочь, — развел руками Гуров. — Я ознакомлюсь с материалами дела, сделаю копии и попрошу сообщать мне о результатах экспертиз, которые вы уже получили и получите в будущем.

— Да вы с ума сошли, — холодно улыбнулся Немцов. — Мне же за это тот же Игорь Федорович нагоняй устроит.

«Какой, однако, правильный человек, — с тоской подумал Лев Иванович. — Нет, серьезно. Такой на взятку ни в жизнь не взглянет. Неподкупный. Бесстрашный. Вон даже Орлову отказал и, зная, что мы с Гойдой давно знакомы, все равно не соглашается сотрудничать. Надо будет позже намекнуть Игорю Федоровичу на то, чтобы этого парня от себя не отпускал. Достойная смена растет».

Гуров слегка растерялся, но вида не подал.

— Просто я со своей стороны тоже стану рыть, — сказал он. — Эдакое независимое расследование. Все равно будем сталкиваться.

— Это такая проверка, да? — прищурился парень.

Вместо ответа Гуров вытащил телефон. Немцов сразу понял, в чем дело.

— Вы что, Игорю Федоровичу набираете? — округлил он глаза.

— Да, ему, — невозмутимо проговорил Гуров.

— Зачем?

Лев Иванович поднял палец, призывая к молчанию, и вышел из кабинета. Он приготовился ждать отклика длительное время, но Гойда ответил на втором гудке.

— Что такое, Лев Иванович? — вместо приветствия спросил он.

— Прости за то, что беспокою во время отпуска, — извинился Гуров. — Дело есть. Срочное.

— Ну давай свое дело, если оно такое срочное, — с готовностью произнес Гойда.

Гуров кратко изложил суть вопроса. Услышав имя подозреваемого, Игорь Федорович прервал молчание:

— Дубко, Дубко… Слышал я эту фамилию.

— Не знал, что он так знаменит, — заметил Гуров.

— Знаменит — не то слово. Он же в девяностые против системы в одиночку попер. Громкая история была.

— Не знал, что вы знакомы.

— Мы не знакомы, — отрезал Гойда. — Так, значит, Орлову мой Немцов дал от ворот поворот? Смелый. И наглый.

— И не болтливый, — похвалил следователя Гуров. — Но если он где-то ошибется… если что-то пропустит, Игорь… А такая вероятность есть.

— Да она всегда есть, — пробурчал Гойда. — Ладно. Сделаю, что смогу. Но официально дело ведешь не ты, не забывай. Если что, то спрашивать будут с Немцова, а потом — с меня.

— Буду должен, — поклялся Гуров. — Отдыхай, обещаю тебя больше не доставать. Передавай привет Карелии.

— Я не в Карелии, а под Москвой, — недовольным тоном сообщил Гойда. — В доме отдыха. С красивой женщиной. Но для всех я именно в Карелии, а там и связь плохая, и до работы далеко, поэтому меня лишний раз не дергают. Передай трубку Немцову. И, знаешь, не гони на него. Он умный. На меня похож, на тридцатилетнего. Он поможет, я с ним поговорю. И не сдаст.

— Да я понял. Спасибо, Игорь Федорович.

Вернувшись в кабинет, Гуров протянул телефон Немцову. Что уж там ему сказал Гойда, он так и не узнал, но следователь, возвращая телефон, с трудом подавил улыбку.

— Скажу честно, я вас чуть не выгнал, — признался он.

— Я бы все равно вернулся, — пожал плечами Гуров. — Ну что, дадите ознакомиться с материалами?

Немцов вынул из стола папку с документами и протянул ее Гурову.

— Если честно, впервые с подобным встречаюсь, — сказал он. — Экспертиза определила причину смерти — удушение. Личность установить не удалось, да и сделать это трудно. Судя по всему, убитая не имела определенного места жительства. А теперь самое интересное: на момент задержания Дубко она была мертва больше суток. И, похоже, убили ее совсем не там, где нашли.