Криминальный сезон

Николай Леонов, 2018

Убит помощник режиссера экспериментального театра, по совместительству тайный финансист Руслан Бойцов. Что это – месть махинаторов, не поделивших бюджетные деньги, или бытовое ограбление? Расследование поручено полковнику МВД Льву Гурову. Внимание сыщика привлекает приглашенный из Самары режиссер Голубев. Оттуда же и все музыканты театра. Возможно, это совпадение, но Гуров в случайности не верит. Он едет в Самару и там, используя свою врожденную хитрость и богатый оперативный опыт, узнает подробности, благодаря которым у него появляется ошеломляющая версия…

Глава 2

Язвительный вопрос худрука, по сути, был вполне резонным. Трудно было связать разудалую вечернику в «Ковчеге» с этими дамами, проводящими свою жизнь среди скучных ведомостей и бухгалтерских проводок. Поэтому Гуров решил обосновать свое появление в бухгалтерии.

— Я провожу расследование по факту убийства Руслана Бойцова. Чтобы составить четкую картину, мне необходимо опросить его коллег и прочих сотрудников театра. Формальная процедура, всего несколько вопросов. Это не займет много времени. С кого мне лучше начать? — любезно улыбнулся Лев.

— Да вот, с Нины Семеновны, наверное, — улыбнувшись в ответ, указала на свою коллегу одна из женщин. — Она у нас чаще всего с Русланом общалась.

Ухоженная, явно не пренебрегающая процедурами омоложения женщина немного испуганно улыбнулась и произнесла:

— Ну, что уж я там с ним общалась. Иногда только, если с Виталием Сергеевичем приходил или с Виктором Ивановичем.

Эта короткая и, казалось бы, незначительная фраза лучше всяких юридических доказательств подтверждала особый статус Бойцова, и полковник навострил уши.

— А по какому поводу он обычно приходил вместе с ними? — осторожно спросил он.

— Ну как же… Они советовались, обсуждали… Ведь, чтобы составить смету на мероприятие, нужно точно знать, чего и сколько. Костюмы, там, реквизит, — как-то не очень внятно перечисляла Нина Семеновна. — А кому же это знать, как не Руслану, он помреж, вся эта «материальная часть» на нем лежала. Он иногда даже самому Виталию Сергеевичу советовал, в каких фирмах дешевле можно купить, у кого лучше заказать. Он все эти ходы-выходы наизусть знал, любой совет мог дать. Вот однажды был случай. У них на одном представлении — перформансы эти самые — так было задумано, что в финале с неба как бы цветы сыпятся. Как бы дождем. Розы. Так там этих роз было нужно… не знаю… миллион. Искусственные, конечно, но все равно, такое количество покупать — разориться можно было. А Руслан договорился с каким-то небольшим предприятием, с инвалидами, чтобы они на заказ сделали. Так нам это почти вчетверо дешевле обошлось, чем готовые покупать. И это не один раз. Он часто полезные советы давал. В плане экономии.

— Вот как. Значит, Руслан был полезным человеком?

— Да, очень полезным.

— И претензий к нему у коллег и сослуживцев не было?

— Ну это… это я не знаю, — вновь как-то неуверенно произнесла Нина Семеновна. — Про всех мне трудно говорить. Но я лично…

— Да чего уж там «не знаю», Нина, — вступила в разговор вторая женщина. — Ты вспомни, что Борис Петрович говорил. Как ни придет за зарплатой, всегда жалуется.

— Борис Петрович? — сразу отреагировал Гуров. — Это — бывший художественный руководитель?

— Да, он. Заслуженный, уважаемый человек. Сколько он сделал для театра. А теперь на вторых ролях.

— А что, Бойцов как-то причастен к этой перестановке? — с интересом спросил Лев.

— Да нет, к перестановке-то он, конечно, не причастен, но все-таки не мешало бы ему вести себя поскромнее. А то, когда Борис Петрович в силе был, он на цыпочках перед ним бегал, а чуть только фортуна, как говорится, отвернулась, сразу свысока смотреть стал. Обрадовался, что новый худрук к нему благоволит. Только как бы не прогадать…

— Да уж и так прогадал, — проговорила Нина Семеновна. — Уж прогадал так прогадал.

Интонация, с которой она произнесла эти слова, показалась Гурову странной. В ее тоне совсем не было сочувствия, зато слышалась своеобразная черная ирония.

— Если я правильно вас понял, с бывшим художественным руководителем Бойцов не особенно ладил? — обратился он к ней.

— Ну… не то чтобы… — вновь неуверенно протянула Нина Семеновна.

— Да чего уж там «не то чтобы», Нина, — вновь включилась ее коллега. — Как кошка с собакой грызлись, так и скажи. Совсем Русланчик Пичугина затравил. Явно-то не показывал, но… все знали. Чего скрывать? И постановки его осмеивает, и «Станиславским» дразнит.

— Дразнил, — поправила Нина Семеновна.

— Да… — сразу осеклась ее бойкая напарница. — Теперь уже конечно. Но если ты меня спросишь, я и сейчас скажу — несправедливо они с Борей поступили. Вот что хочешь со мной делай, а несправедливо. Ты вспомни, когда ему последний раз премию выписывали? А? Похоже, когда еще худруком был. С тех пор и слыхом не слыхать. Себе-то да чудакам этим своим безбашенным чуть ли не по два раза в месяц начисляют, а про стариков и думать забыли. Про повышение зарплаты уж и не говорю. Вспомни, с какого времени он на одном и том же окладе сидит. А? Вот то-то же.

— А что, Бойцов и в распределении премий принимал участие? — с интересом спросил Гуров.

— Да нет, участия он, конечно, не принимал. Но… все-таки. Он, например, с Виталиком тесно общался, а уж Виталик на распределение премий влиял напрямую. Виталий Сергеевич, я имею в виду, — взглянув на него, поправилась женщина.

Сам же Лев решил, что этот деликатный вопрос осветили уже достаточно, и в более подробные детали вдаваться не следует. Пугливая Нина Семеновна и без того уже начинала нервничать. Она то и дело перекладывала с места на место канцелярские принадлежности на своем столе и бросала встревоженные взгляды в сторону разговорившейся коллеги.

— Вы сказали, что Бойцов тесно общался с Берестовым, — обратился он к своей словоохотливой собеседнице. — Видимо, поэтому они вместе оказались в ресторане?

— Да уж, праздновать наш Виталий Сергеевич любит, — улыбнулась она. — Прописался, можно сказать, в этом «Ковчеге», как к себе домой столоваться ходит. Ну, и Русланчик, конечно, с ним, куда ж без него. Да и не только он. Они и со спектаклей иногда кого-нибудь с собой берут, и музыкантов вот этих.

— Группа «X-files»? — блеснул осведомленностью Гуров.

— А, так вы знаете? — оживилась женщина.

— Был вчера на их выступлении.

— Вот оно что! Так вы, значит, наш зритель.

— Да… в каком-то смысле, — неопределенно ответил Лев. — Значит, в ресторан они отправлялись все вместе?

— Да, конечно. Одному-то скучно, сами понимаете.

— И состав был всегда разный? В зависимости от того, какой шел спектакль?

— Как вам сказать. «Костяк» — то всегда один и тот же был. Виталик, Русланчик, Вадик, еще несколько из «молодых» наших. У нас режиссеры почти все приглашенные. Виталий Сергеевич считает, что это оживляет репертуар, не дает «штатникам» уходить в застой и в собственном соку вариться. Вообще, могу вам сказать, он очень хороший руководитель, мы все его уважаем. И даже любим. Вы не смотрите, что я его Виталиком называю. Мне уже можно, он, наверное, в сыновья годится. Коллектив к нему относится с большим уважением. Он для театра тоже очень много сделал. Почти столько же, сколько Борис Петрович.

— Вадик? Что за Вадик? — спросил Гуров, вспомнив, что уже приходилось слышать это имя.

— Вадик? Ну как же, это один из наших режиссеров. Самый перспективный, как говорят. Это Виталий Сергеевич так о нем отзывается. Очень хвалит. Вы, наверное, знаете, сейчас очень популярен жанр перформанса, у нас на этих представлениях зал каждый раз битком. Так вот, их почти все ставил Вадик. Вадим Голубков. Да что я, вот пускай Нина вам расскажет. Она ближе с ними общается, ей лучше знать.

— Чего уж я там с ними общаюсь, — уже с неподдельным испугом проговорила Нина Семеновна. — Так только, по работе. В рестораны не хожу. Они обычно после спектаклей там бывают, а у меня рабочий день гораздо раньше заканчивается.

— Если я правильно понял, в ресторан частенько приглашали актеров, — обратился к ней Гуров. — Следует ли это понимать так, что в отличие от бывшего худрука с самой труппой у Руслана были хорошие отношения?

— Да, конечно, — поспешно ответила Нина Семеновна. — Очень, очень хорошие. Руслан со всеми дружил. Да и с Борисом Петровичем… — Тут она метнула быстрый взгляд в сторону коллеги. — И с Борисом Петровичем они вовсе не… воевали. Изредка обменяются дежурными колкостями и забудут. Не более того.

Дав возможность чувствительной даме соблюсти «честь мундира», Гуров задал еще несколько незначительных вопросов и попрощался.

Его беседа с бухгалтерами заняла достаточно времени, и, идя по коридору, он был немного удивлен, что Мила до сих пор еще «решает вопросы» с Берестовым.

Первичные версии вырисовывались все четче. Бойцов явно не был пай-мальчиком, и, похоже, врагов у него имелось предостаточно.

«И «дрянь» он нюхал, и в «бабниках» ходил, — думал Лев, мельком бросая взгляд на таблички в дверях. — И начальника бывшего обижал. Нехорошо. Личные обиды — вещь чреватая. Если это «ограбление» — не спонтанная акция и ребята целенаправленно поджидали в кустах именно Бойцова, то в этом деле наверняка существует заказчик. Возможно, даже кто-то из тех, кто ужинал вместе с Бойцовым в ресторане. Или тот, кого на подобные ужины никогда не приглашали, кого с первых ролей задвинули в дальний угол без малейшей надежды на компенсацию.

Как выместить затаенную обиду? Нанять отморозков — способ не самый плохой. Возможно, убийство изначально даже не планировалось. Нужно будет пообщаться с этим «Борькой». Только в какой-нибудь неофициальной обстановке. Что бы такое придумать?..»

–…да не твое дело, где я была! Понятно?! — вдруг услышал он истерический женский вопль. — Ты сам-то где был? Да?! Да?! Ну и… ну и черт с тобой…

Метров через десять от того места, где Лев сейчас стоял, коридор заворачивал, и из-за этого поворота показалась Мила. Вне себя от гнева, девушка быстрым шагом направлялась к лестнице, на ходу доставая сигарету из пачки. Через секунду громко хлопнула дверь, из чего он сделал вывод, что Берестов догонять ее не собирается.

Для доверительного разговора момент был как нельзя более подходящий, и Гуров тоже зашагал к лестнице.

Это был дополнительный ход, ведущий во внутренний двор театра. Спустившись, он увидел стоявшую невдалеке Милу, которая нервно щелкала зажигалкой, и, протянув ей свою, с зажженным, весело плящущим огоньком, галантно проговорил:

— Пожалуйста.

Девушка глубоко затянулась и, выпуская из легких дым, прикрыла веки.

— Начальство притесняет? — понимающе улыбнулся Лев.

— Да пошел он… — Мила, кажется, собиралась развить эту мысль, но вдруг остановилась, как будто вспомнила что-то. Теперь взгляд ее стал пытливым и даже пронзительным. — А вы — насчет этого убийства? Да? Вы из полиции?

— Вы очень догадливы, — кивнул Гуров.

— Я сразу поняла. У вас осанка… выправка совсем другая. Это сразу заметно.

— В самом деле? Что ж, буду считать, что это комплимент. Вы не могли бы уточнить, что подразумевалось под той фразой, что вы обронили, выходя из кабинета директора? Кажется, Руслан Бойцов не входил в число ваших фаворитов?

— Фаворитов?! — Лицо Милы перекосила презрительная усмешка. — Да такого… Хуже него во всем театре никого не было. Фаворитов… Не знаю, у кого он был в числе фаворитов. Может, у потаскух этих своих. Я бы не удивилась. Подобное притягивает подобное. А для нормальных людей… Да вы у кого угодно спросите, никто о нем ничего хорошего не скажет. Хотя о покойниках, как говорится, либо хорошо, либо ничего, но… здесь можно сделать исключение.

Лев был несколько удивлен, что, выплескивая свое недовольство, девушка волновалась так, что у нее дрожали руки.

«В чем же тут дело? — терялся он в догадках. — Если сама она — любовница Берестова, что скорее всего, какое ей дело до того, кто там ходит в любовницах Бойцова? Или Мила играла, как говорится, на два фронта? Но какой смысл? Где — помреж, а где — худрук, конкуренция невозможна в принципе. Любая здравомыслящая содержанка без малейшего труда определится с приоритетами. Так чем же не угодили ей любовницы Бойцова?»

— Наверное, его связи провоцировали ненужные разговоры? — осторожно предположил полковник. — Подобные «вольные» отношения нередко приводят к нежелательным последствиям. Возникают сплетни, интриги…

— Куда уж нежелательнее, — в сердцах бросила Мила. — Мало того что сам чуть не каждый день подружек менял, так он еще и другим предлагал. Добрый. Как завалятся в этот свой «Ковчег», так и начинается. Дым коромыслом.

Чувствовалось, что она с трудом подбирает слова и мысль, которую ей хочется донести, не решается высказать напрямую, открытым текстом.

Но Гуров и сам начал догадываться, о чем идет речь.

«И сам менял, и другим предлагал. Уж не Берестову ли? Понятно, девушке было обидно. Ведь «штатная» — то любовница — она, а тут конкурентки ненужные вдруг откуда ни возьмись являются. Неприятно, что и говорить».

— Руслан предлагал коллегам интимные знакомства? — старясь выразиться как можно деликатнее, спросил он.

— Еще как предлагал! — снова заволновалась Мила.

— А что, у него были… возможности для этого? Если я правильно понял, его специализация не была связана с услугами по предоставлению досуга.

— Нашли проблему! — усмехнулась она. — С его связями и «досуг» никакой не нужен. Одни «файлы» эти чего стоят. Наверное, со всей городской швалью знакомы. А Русланчик у них — первый друг и товарищ. Уж не знаю, откуда Виталик их вытащил… То ли из Урюпинска, то ли из Мухосранска. Но ребята оказались способные, на все руки. И наркоту подогнать, и девочек… Русланчик с ними сразу сдружился. Родственные души.

— Выходит, подружки, которые обычно бывали на вечеринках в «Ковчеге», — это девушки, которых приводили «файлы»?

— В основном. Есть, конечно, и у Руслана знакомые. Тоже, я думаю, целый список. Линда-то его уж точно не из этих «синюх».

— Линда?

— Да, это девушка Руслана. Очередная. Я же говорю, он менял их чуть ли не каждую неделю.

— Она тоже была вчера в ресторане? — спросил Лев, припомнив слова блондинки о некой Линде, которая «визжала как резаная».

— Само собой. Она и нашла Руслана. Он вышел нюх… ну, то есть вышел зачем-то к машине и пропал. Потом заметили, что его что-то уж слишком долго нет, послали Линду узнать, в чем там дело. А потом услышали, как она орет не своим голосом, выбежали на улицу, ну, и… увидели.

— А вы не знаете, кто еще был вчера в ресторане? Кроме Линды?

— Нет, не знаю. — Мила сердито нахмурилась. — Меня там точно не было. И не будет! Пускай сам с этими шлюхами своими… Хотя вам это, наверное, неинтересно.

— Почему же? Если имели место какие-то интриги, которые могли дать мотив к подобному преступлению, мне это очень даже интересно.

— Мотив? — удивленно вскинула бровки Мила. — Но ведь его ограбили. Отобрали бумажник. Поэтому и убили. А его что… его заказали, что ли?

— Спектр возможных предположений достаточно широк, я должен рассмотреть все возможные варианты, — темнил Гуров.

— Вот это номер! — очень оживившись, воскликнула она. — Так это значит… А вы знаете, я лично даже не удивлюсь. Я ведь вам говорила, Русланчик был кадр тот еще. Это ладно, что они там в ресторане гудят, еще куда ни шло. А ведь у нас тут из-за этого однажды настоящая трагедия случилась.

— В самом деле?

— Да, серьезно. Миша Курленко, наш актер… теперь уже бывший. Так вот, он ушел именно из-за Руслана. Вернее, из-за этих девок его. Он в одном спектакле у Виталика играл, и однажды, как обычно, пошли они в этот «Ковчег» «счастливый финал» обмывать. У них такое правило. Если не освистали, значит, финал счастливый.

— А что, бывает, что и освистывают?

— Почти никогда. У Виталика… Виталия Сергеевича проколы редко бывают. На спектаклях практически всегда аншлаг.

— Значит, празднуют после каждого показа?

— То-то и оно, — печально вздохнула Мила. — Он актеров часто в компанию зовет, все-таки главные трудяги. Играют-то они. Вот и в тот раз пригласил Мишу. Пойдем, говорит, расслабишься, от семейных забот отдохнешь. А у Миши на тот момент жена была беременная. Тоже у нас работает. Оксана.

— Актриса?

— Да. У нее там какие-то сложности были, беременность очень тяжело протекала. Все время на сохранении лежала, не вылезала из больницы. Ну, и Миша, конечно, тоже волновался. Бегал к ней каждый день. А тут этот… добряк, блин!

— Виталий Сергеевич?

— Да какой там Виталий Сергеевич! Не хватало еще, чтоб и он… Нет, я же вам про Руслана рассказываю. В ресторане этом, когда выпили, подсунул он ему красавицу какую-то. Слово за слово, тот позвал ее домой. Дурак! А с другой стороны — что взять с пьяного человека? Оксана в больнице, квартира свободна. Гуляй — не хочу. Они и загуляли. Приходят, а там жена. Отпустили ненадолго, сюрприз любимому хотела сделать.

— Вот оно как. И что же было дальше?

— А что дальше? У Оксанки на нервной почве выкидыш, врачи говорят, что больше детей иметь не сможет, Мишка из театра ушел, спивается потихоньку. Развелись, конечно. Но Оксанка уходить не стала. А как уходить? Теперь одна, содержать некому. Работать нужно.

Слушая эту историю, Гуров все сильнее хмурил брови. Кроме того, что перед ним все яснее вырисовывалась, похоже, не очень-то привлекательная личность Руслана Бойцова, он видел, что и предпосылки для мотива здесь тоже имеются. У людей вся жизнь пошла наперекосяк, и виновный известен. Не каждый сможет просто жить с этим знанием, ничем не компенсировав обиду. Плюс еще алкоголь…

«Похоже, список респондентов расширяется, — подумал он. — С этим Мишей тоже необходимо будет пообщаться. Да и с Оксаной…»

— Она сейчас одна?

— Кто? — думая о своем, не поняла Мила.

— Я об Оксане.

— А, вы о ней. Да нет, не одна. Связалась с Максом, пустилась, можно сказать, во все тяжкие. Подобное подобным, как говорится.

— А кто это, Макс?

— Да все из тех же, из «файлов». Я же говорю, на все руки ребята. Сами до ручки доведут, сами и утешат. Это ведь через них Русланчик подружку-то Мише нашел.

— Так что же это она, типа — в отместку? Зачем с Максом связалась?

— Не знаю. Может быть, и в отместку, а может быть, просто так. Знает, что у них, как говорится, всегда с собой.

— Вы про наркотики?

— Ну… как вам сказать. — Мила замялась.

— Да уж говорите как есть. Ведь у нас разговор приватный. Протокол я не веду, как видите.

— Да, но… Кто вас знает? В общем, я ведь говорила уже, эти «файлы», они со всякими отморозками знались. И знаются, конечно же. Поэтому и дрянь разную через них проще всего достать. Он ведь, Русланчик-то… — Мила снова остановилась, как бы не решаясь продолжать. — Он ведь тогда вечером к машине-то, похоже, за «чеком» пошел. Может, там с этим что-то было связано… Ой! Ну, в общем, ничего я не знаю, — решительно махнув рукой, проговорила она. — Это вы у них самих спросите. А я — не знаю. Не в курсе. Вы только Виталику… Виталию Сергеевичу не говорите, чего я вам тут наплела. А то он… он ругаться будет. Он и так уж… В общем, не говорите. Он этих проблем с наркотой ужасно боится. Хотя сам-то не балуется. Так, разве по мелочи. Для разнообразия ощущений. Но редко. А Русланчик, тот регулярно прикладывался. У него и связи «нужные» были, и каналы налаженные.

— И все — через «файлов»?

— Ой, да не знаю я! — уже с полной решительностью стала открещиваться Мила. — Я в эти дела не лезу. То, что девок он через них добывал… это да. И себе, и другим, всем совал… кому не надо. А про остальное… про остальное вы лучше у них самих спросите. — Сделав последнюю короткую затяжку, она решительно направилась к входной двери.

«Все интереснее и интереснее, — думал Гуров, неспешно следуя за ней. — Парень, похоже, и правда неординарный. Не знаю, насколько он причастен к финансовым скандалам, но с личными тут, кажется, все в порядке. Потенциальных врагов хоть отбавляй. Рассердил бывшего худрука, настроил против себя актрису, не говоря уже о любовнице «главного», «балуется» наркотой, знается с нехорошими парнями… Для начала очень неплохо. Посмотрим, что скажет нам уважаемый Виталий Сергеевич. Надеюсь, хоть он настроен дружественно. Как-никак все-таки сотрапезники постоянные…»

Из тех, с кем полковнику удалось до этого пообщаться, Берестов был первым «живым свидетелем», присутствовавшим в ресторане и наблюдавшим все, что там происходило, воочию. Довольный, что наконец-то сможет получить информацию от очевидца, Лев поднялся по лестнице и, пройдя по коридору, завернул в закуток, из которого незадолго перед тем выбежала расстроенная Мила.

Кабинет Берестова представлял собой полную противоположность скромному обиталищу театрального директора. Современный ремонт и не самая дешевая офисная мебель со всей очевидностью убеждали, что дела «творческой мастерской» в полном порядке.

«Какой, однако, контраст, — исподволь осматривался Лев. — Они что, на разных балансах? Директору с популярных перформансов Берестова ничего не перепадает? Неплохо было бы это уточнить. Надеюсь, ребята из Следственного комитета хорошо разобрались в этих подробностях».

Между тем гостеприимный хозяин вышел из-за стола и поспешил навстречу дорогому гостю. От высокомерия, проявленного им в бухгалтерии, не осталось и следа.

— Вот сюда. Пожалуйста, прошу вас, присаживайтесь, — говорил он, отодвигая для полковника стул. — Надеюсь, вы извините мою некоторую… бестактность. До сих пор не могу оправиться от происшедшего. Такая трагедия… Мы все в шоке. Я было подумал, что вы… но если вы — именно по этому делу, я только рад. Рад вашему появлению и рад буду помочь всем, чем только смогу. Найдите этих негодяев, они должны получить по заслугам.

— Если я правильно понял, вчера вечером вы тоже были в ресторане?

— Да, конечно, — с готовностью ответил Берестов, вновь садясь на свое «руководящее» место. — Это у нас стало уже чем-то вроде традиции. После спектаклей мы идем в ресторан, чтобы, как говорится, немного отдохнуть и расслабиться. Ребята работают с полной отдачей, им просто необходимо как-то восстанавливаться. К тому же подобные «посиделки» очень сближают коллектив. В общем, я считаю, что традиция неплохая. Я часто приглашаю актеров из тех, кто играл в этот вечер, музыкантов… В «Ковчеге» мы, можно сказать, уже постоянные клиенты, все нас знают, относятся хорошо. Просто в голове не укладывается, как так могло получиться.

— Подобных случаев раньше не было?

— Нет! Никогда! Район здесь вполне приличный, и я просто ума не приложу, откуда могла забрести сюда эта шпана. Да еще с ножами… Просто в голове не укладывается.

— Расскажите, как все произошло. Если я правильно понял, на Руслана Бойцова напали, когда он вышел к машине. Для чего он пошел туда?

— Да за пустяком каким-то, я, признаюсь, сейчас и не припомню. — Берестов старался говорить максимально естественно, но взгляд его был напряженным, и в нем читалось неподдельное беспокойство. — Может, зажигалку забыл или еще что-то в этом роде. Не припомню сейчас.

— То есть это не была специально назначенная встреча с какими-то конкретными людьми?

Помня, что говорила ему Мила о том, как «ужасно боится» Берестов «этих проблем с наркотой», Гуров хорошо понимал, чем именно вызвано беспокойство в глазах собеседника, но «форсировать» события не спешил.

— Нет-нет, что вы, — эмоционально заговорил Берестов. — Какие встречи в первом часу ночи? Мы пришли туда, чтобы отдохнуть. И Руслан просто вышел за какой-то мелочью. Так случается. Я и сам иногда выхожу. Покурить, например. Ведь не будешь курить в зале. Иногда телефон по забывчивости оставишь в машине или еще что-то. Мало ли, что может быть. Вот и Руслан тоже. Он тоже вышел за каким-то пустяком, и в результате… в результате — такая трагедия. Просто в голове не укладывается. Найдите этих негодяев, они должны получить по заслугам, — повторил он.

— Хорошо, я понял. Бойцов вышел за пустяком, и на это никто не обратил внимания. Что было дальше?

— Дальше?.. Ну что дальше… Дальше мы посидели, выпили… немного. Потом зашла речь о нашей новой премьере… кстати, если будет возможность, обязательно приходите, мы готовим нечто грандиозное.

— Спасибо.

— Так вот, зашла речь о премьере, и я хотел уточнить у Руслана что-то… кажется, готовы ли пригласительные… да, кажется, это. Мы иногда специально заказываем подобные вещи для VIP-персон. Ничего особенного, просто небольшой буклетик с фотографиями из будущего шоу, но людям приятно, что их как-то выделяют. Ну, и нам, сами понимаете, тоже небесполезно. Реклама и репутация, шанс лишний раз напомнить о себе «нужным людям». — Берестов усмехнулся. — В условиях тотального «рынка» приходится как-то выживать.

— Понимаю, — сочувственно кивнул Гуров.

— Руслан в подобных вещах был незаменим. Всегда все четко, всегда все вовремя. Непревзойденный организатор, не знаю, как мы теперь без него будем справляться. Но — не стоит о грустном.

— Да, вернемся к теме. Вы хотели уточнить у Руслана организационный вопрос, и?..

— И не обнаружил его за столом. Осмотрелся — в зале тоже нет. Тогда я спросил у Линды, это девушка Руслана. Она сказала, что с тех пор, как он вышел на улицу, никто его не видел.

— Вы не можете сказать, сколько прошло времени между моментом, когда Руслан вышел, и моментом, когда вы говорили с Линдой?

— Ох… вот это я, пожалуй… пожалуй, затрудняюсь. Но времени прошло достаточно. Что-то около получаса, наверное.

— За это время из зала больше никто не выходил?

— Ну… вообще-то я не следил, конечно. Но, кажется, больше никто. И потом, если бы кто-то вышел, он бы увидел, что произошло, и сразу же сообщил бы. Нет, думаю, после Руслана больше никто не выходил на улицу.

— Понятно. Итак, вы обратились к Линде. Что было дальше?

— Она сказала, что Руслан не возвращался, и я попросил ее сходить за ним. Она вышла на улицу, и через пару минут мы услышали душераздирающий крик. Именно — душераздирающий, по-другому не назовешь. Мы выбежали на улицу и… увидели. О, это была незабываемая картина! Признаюсь вам, я даже протрезвел. Хотя и не был особенно пьян. Кровь, вспоротый живот… Ужас!

— Руслан лежал рядом с машиной?

— Да, возле открытой двери. Он ведь хотел что-то взять оттуда. По-видимому, в этот момент они на него и напали. Гады! Какие же гады! Найдите их, найдите обязательно!

— Я постараюсь. Руслан давно знаком с Линдой?

— С Линдой? — Берестов, казалось, был в замешательстве. — Ну… я не знаю… какое-то время. Да, кажется, не очень давно. Признаюсь, я предпочитаю не вмешиваться в подобные вещи. Все-таки личная жизнь… такое дело. Тема не для посторонних.

— Да, конечно, — согласился Лев, отметив про себя, что Мила, похоже, не врала про непостоянство Бойцова. — Просто я хотел уточнить, она работает здесь же, в театре, Или откуда-то, так сказать, «со стороны»?

— Нет, Линда у нас не работает. Но на спектаклях бывает часто, ходит на все премьеры. Кажется, она знакома с кем-то из музыкантов. Помнится, Руслан говорил мне, что их познакомил Коля.

— Коля?

— Да, Коля. Коля Черный. Это у него такой творческий псевдоним. Брутальный, так сказать. Коля — руководитель нашего ведущего музыкального коллектива. Группа «X-files», может быть, слышали? Они заняты во многих спектаклях, участвуют практически во всех перформансах. Ну, и сольные выступления, разумеется. Кстати, вчера они как раз выступали на художественной выставке. И, кроме того, были задействованы в моем вечернем спектакле. График, как видите, довольно насыщенный.

— Музыканты тоже были вчера в ресторане?

— Да, только, кажется, не все. Были Коля и Макс, а Зип и Каштан предпочли отдыхать дома.

— Интересные у них «имена». Вот что значит творческие люди.

— Ну предположим, Макс — это действительно имя, — улыбнулся Берестов. — Максим Чирков, барабанщик. А Зип и Каштан — это производные от фамилий. Сергей Зипунов и Андрей Каштанов. Талантливые ребята. Их, кстати, и в «Ковчег» приглашали выступать неоднократно. Так что у нас, можно сказать, культурный обмен.

— Да, действительно. Вчера вечером Николай и Максим были в ресторане одни или тоже с дамами, как и Бойцов?

— Ну почему же одни? Одному скучно. — Берестов вновь игриво улыбнулся, и Гурову показалось, что он сейчас ему подмигнет. — Макс был с Оксаной, Коля с Ирой. Все по парам.

«Значит, Макс был с Оксаной, — размышлял Гуров, невнимательно слушая рассуждения о том, что в компании с подружкой отдыхать в кабаке намного интереснее, чем одному. — Обиженная разведенная женщина, не так давно потерявшая ребенка, и отвязный парень, если верить словам Милы, знающийся «со всей городской швалью». Хм. Случайность? Как знать, как знать».

— Это только я там среди них как «белая ворона». Все время бобылем, — продолжал между тем Берестов. — Супруга у меня дама положительная, «сборища» наши посещать не любит. Вот и приходится только любоваться на чужое счастье да облизываться.

«А, так у нас еще и супруга? «Законная» жена, «штатная» любовница, да еще, помимо этого, разные «внеочередные» случаи. Да, Мила, тебя можно понять».

— Что произошло после того, как вы обнаружили тело? — спросил Лев.

— А что тут еще могло произойти? Все главное на тот момент уже случилось. Разумеется, сразу же вызвали полицию, ну и… собственно, и все. Что мы могли еще сделать?

— Вызывали полицию лично вы?

— Нет. Звонил Вадим. Это наш…

В этот момент открылась дверь, и в кабинет вошел среднего роста молодой мужчина, одетый в серые джинсы, травянисто-зеленую рубашку и коричневый жилет из замши.

— Виталя, ты… — начал он, но тут же осекся, холодно и настороженно глянув на Гурова. — А, ты не один. Ладно, я попозже зайду.

— Нет, нет, Вадик, пожалуйста, проходи, — поспешно стал приглашать Берестов. — Ты очень кстати. Мы тут как раз… Познакомьтесь, это Вадим Голубков — театральный гений и наш ведущий режиссер.

— Не льсти, всем давно известно, кто ведущий, — скромно улыбнулся «театральный гений».

— Да, конечно. Хлебом не корми, только дай построить из себя скромника. Постановки Вадима — самое кассовое, что есть на сегодняшний день в нашем репертуаре, так что не слушайте его отговорки. Я знаю, что говорю, готов подписаться под каждым словом. Впрочем, вас, конечно, интересует не это. Вадим, это по поводу Руслана. Полиция, как видишь, проявила оперативность, и начато расследование. Мы сейчас как раз говорили о том, кто вызвал опергруппу на происшествие. Ведь это ты позвонил, если я не ошибаюсь?

— Да, я. — Теперь Голубков смотрел на Гурова внимательно и как бы изучающе. — Это почему-то было первым, что пришло мне в голову. Все сосредоточились на эмоциях, Виталя матерился, уж извините за интимную подробность, Линда ревела, как белуга, а я… я почему-то сразу подумал про полицию. Наверное, детективов насмотрелся.

— И хорошо, что подумал, — активно поддержал его Берестов. — А то мы бы там, наверное, и до утра вокруг бегали, за голову держась. Завидую людям, которые в любой ситуации не теряют присутствия духа.

— Я, наверное, все-таки пойду, — вновь решил проявить деликатность Голубков. — Вы тут разговаривали, а я ворвался…

— Да чего ты там ворвался, — запротестовал Берестов. — Наоборот, это очень кстати. Ведь ты тоже был вчера с нами. Можешь добавить что-нибудь, уточнить. Я, честно говоря, и не запоминал особенно, что там происходило. Когда Руслан вышел, когда зашел, кто его знает.

— Да, Вадим, с вами мне тоже нужно будет поговорить, — подтвердил Гуров. — Я опрашиваю всех, кто вчера ужинал в «Ковчеге». Но… наверное, нам лучше будет пообщаться тет-а-тет. Где вас можно найти?

— Через пять минут у меня начинается репетиция, я — на сцене или в зрительном зале. Думаю, не потеряюсь, — изобразил любезную улыбку Голубков и вышел из кабинета.

— Гений, настоящий гений! — восторженно проговорил Берестов, когда за Голубковым закрылась дверь. — И как всегда — масса завистников. Вы не представляете, как сейчас тяжело настоящему таланту! Столько всяких слов говорится о свободе и демократии, а на деле все выливается в придирки и преследования, чуть ли не в травлю.

— Доброжелательные коллеги не дремлют? — понимающе улыбнулся Лев.

— Ах, если бы только коллеги! — патетически завел глаза Берестов. — Ведь юридически мы — государственное учреждение, и хотя особых выгод такое «завидное» положение нам не приносит, зато проблем из-за этого — хоть отбавляй. Каждый незначительный чиновник, любой мелкотравчатый крючкотвор считает себя вправе учить и определять, каким должен быть репертуар. Назначают какие-то непонятные комиссии, собирают заседания… черт знает что. Какое им дело, в конце концов! Художник должен творить, в этом его жизнь, смысл существования. А они… Впрочем, вам все это, наверное, неинтересно. Простите, что отвлекся, просто наболело. Так на чем мы остановились?

— На том, что вы вызвали полицию.

— Ах да. Действительно. Но это, собственно, и все. Полицейские осмотрели место происшествия, провели все процедуры, которые там у вас полагаются, вызывали врачей, они зафиксировали факт смерти. Мы в это время уже вернулись в ресторан, я попытался успокоить женщин. Бедная Линда! Она просто потеряла рассудок. Они хотели поговорить с ней, но не было никакой возможности. Да и поздно было уже. Второй час ночи, какие уж тут разговоры. Все стали расходиться, я отправил Линду с… с одной девушкой. Катей. Они немного знакомы, и я попросил, чтобы до утра она за ней присмотрела. Мало ли что может прийти в голову в таком состоянии. Вот, собственно, и все. Не знаю, что еще смогу рассказать.

— Спасибо, этого вполне достаточно, — вежливо ответил Гуров. — У меня сложилась вполне ясная картина происшедшего. Не буду больше вас беспокоить.

— Что ж, рад был помочь. Если будут еще какие-то вопросы — обращайтесь. По мере сил всегда отвечу.

— Спасибо. Не подскажете, как мне удобнее пройти на сцену?

Берестов объяснил, и, попрощавшись с ним, полковник покинул кабинет худрука.

Анализируя в уме только что закончившуюся беседу, он пришел к выводу, что Берестова в список подозреваемых включит в последнюю очередь. Чем мог насолить ему Бойцов? Скорее, наоборот, выстилался перед новым худруком как мог, пылинки сдувал. Ведь именно от него зависело и собственное благополучие, и «привилегированное» положение в театре, какое раньше ему и не снилось.

Если бы Берестов имел к Бойцову какую-то претензию, для ее устранения, скорее всего, хватило бы пары слов. В крайнем случае, он мог бы его просто уволить. Но убивать… зачем?

Для Берестова Бойцов — мелкая сошка, и он, конечно же, не стал бы «пачкаться». На его уровне есть и другие способы «приведения к знаменателю», ничуть не менее действенные и гораздо более безопасные.

«Такой способ — убийство исподтишка, да еще и с маскировкой под ограбление — выбирает тот, кто слабее жертвы и не может справиться с ней, так сказать, «легальными» методами. К тому же эта самая маскировка указывает и на страх. Заказчик, если он есть в этом деле, видимо, боится малейшего подозрения в отношении себя. А это может говорить только об одном — у него имеется железобетонный, для всех очевидный мотив. И как только появится хоть призрачный полунамек на его персону, деваться уже будет некуда. Он будет раскрыт. Нет, будем считать, что Берестов пока «в запасе», — размышлял Лев, подходя к высоким дверям в зрительный зал. — Посмотрим, что скажут другие».

Открыв дверь, он обнаружил столько «других», что сразу понял — недели не хватит, чтобы опросить их всех.

Сцена была заполнена людьми, да и в зрительном зале было тесновато. Правда, кресла были пусты, но на небольшом пространстве просцениума собралась целая толпа.

Уже знакомый «гений» в зеленой рубашке сидел на третьем ряду и нервно кричал в микрофон:

— Нет, Игорь, нет! За ней идут фокусы! Ты после вступаешь. Не знаю… минут через семь, наверное. Когда он там выскочит, этот заяц. Внимание! Всем внимание! Повторяем от прохода Клеопатры…

— Э-э… простите, — подойдя поближе, скромно обратился к нему Гуров. — Я, если помните…

— А? Что? — рассеянно обернулся Голубков. — А, это вы… Насчет Руслана, да?

— Именно. Мы не могли бы…

— Да, сейчас. Одну минуту. Вы видите, у нас тут… Алло! Всем внимание! Перерыв десять минут, потом повторяем от прохода Клеопатры.

Положив микрофон, Голубков кивнул Гурову, указывая на дверь. Вместе они вышли из зрительного зала, в котором было так шумно, что расслышать друг друга действительно можно было, только разговаривая в микрофон.

— Простите, что не смогу уделить вам достаточно времени, — сказал Голубков, быстро шагая по коридору. — У нас последние прогоны перед шоу. Может быть, вы слышали — через пару дней премьера.

— Да, конечно, — с готовностью откликнулся Лев, довольный, что пришел сюда подготовленным. — Ваши знаменитые перформансы.

— Ну, уж не такие знаменитые… — самодовольно заулыбался Вадим. — Пойдемте в гримерные. Там сейчас никого не должно быть, можно поговорить спокойно. Впрочем, если с Виталием вы уже говорили, я навряд ли смогу что-то добавить. Я был там же, где и он, и видел то же, что и он. Или даже меньше. Я не отличаюсь особой внимательностью и редко запоминаю детали окружающей обстановки. Почти непрерывно думаю про шоу, до последнего момента что-то изменяю, редактирую… Голова занята только этим.

— Что ж, это вполне естественно для творческой личности. У меня всего лишь несколько вопросов.

Разговаривая, они спустились в цокольное помещение, и Голубков открыл одну из дверей бесконечно длинного коридора.

— Проходите, прошу вас. Видите — никого нет, как я и ожидал. Здесь нам не помешают.

В небольшой комнате перед огромным зеркалом у стены стоял косметический столик, а напротив него, у другой стены, помещался старый, видавший виды диван.

Голубков по-свойски развалился на диване, Гуров устроился на стуле, стоявшем возле столика.

Он действительно хотел задать лишь несколько вопросов, чтобы продублировать рассказ Берестова, но, взглянув на вальяжную позу «гения», неожиданно для самого себя спросил о другом:

— Как в театре относились к Руслану Бойцову? Он ладил с коллективом?

— К Руслану? — Похоже, Голубков не ожидал такого вопроса. — Ну, как… нормально относились. В общем и целом. Не знаю… я лично ничего такого… выдающегося не припоминаю. Иногда возникало, конечно… недопонимание. Но это у всех бывает. Все мы люди, все человеки. От эмоциональных всплесков никто не застрахован. Тем более здесь. Это ведь театр, публика у нас нервная, чувствительная. Нет-нет да и перегнут палку.

Пока он говорил, Гуров внимательно следил за выражением его лица. Первое недоумение и заторможенность, сменившиеся нескончаемой нервозной говорливостью, лучше всякого чистосердечного признания объясняли суть дела.

«Сто процентов здесь — личный мотив, — подумал Лев, наблюдая метаморфозы на лице собеседника. — Сначала тормознул, как бы испугался — и правду сказать о друге неловко, и что соврать, еще не придумал. Потом сориентировался, в каком направлении плыть, и теперь, волю дай, так до вечера не остановится. Внутреннее напряжение будет выводить. Классический случай».

Конец ознакомительного фрагмента.