Знамение

Николай Леонов, 2010

Во время страды комбайнеры видят, как с неба в лес падает странный предмет. Они решают, что это не что иное, как метеорит. Найти его – дело техники, и вот уже труженики села строят планы по продаже «небесного камня» за большие деньги. Однако вскоре комбайнеров находят застреленными. Местные коррумпированные милиционеры лишь путают следы; им невыгодна огласка – слишком много темных делишек творилось здесь в последнее время. Информация о происшедшем доходит до Москвы. И вот в деревню под видом предпринимателей приезжают знаменитые сыскари, полковники Лев Гуров и Станислав Крячко…

Глава 2

Сев на заднее сиденье «Фольксвагена» с шашечками на оранжевом фонаре, Гуров опустил на переднее сиденье машины зеленовато-голубую бумажку и кратко распорядился ехать в областной центр.

— Есть, командир!.. — воодушевленный купюрой, бодро откликнулся таксист, лихо взяв с места.

Пролавировав по разбитым улицам захолустного городка, «Фольксваген», выйдя на более-менее приличную федералку, довольно резво помчался по шоссе, обставляя всех, кто шел в попутном направлении. Когда за поворотом скрылись дома райцентра, Гуров начал второй этап все того же «комедиантства». Он снова достал телефон и громко спросил:

— Что там у вас опять? Что? Сами довели до ума? А что, до этого мозгов не хватало? Блин! Только вечер мне испортили. — Спрятав телефон, он снова скомандовал: — Отбой! Едем назад.

— Гм… — Таксист вопросительно посмотрел на Льва через салонное зеркало.

— А-а… Гонорар? Твой! — Лев изобразил великодушный жест.

— Куда рулим? — обрадованно подмигнул шофер. — Прикажете в тот же кабак?

— Да нет, настроение уже не то… — Гуров отрицательно качнул головой. — К тому же возвращаться — плохая примета. Едем на Октябрьскую…

— Ребята сейчас болтали, к вам Юлька Супер клеилась? — неожиданно спросил таксист. — Смачная бабенка!.. — Он со знанием дела причмокнул.

— Она что, здешняя знаменитость? — Лев внутренне подивился оперативности распространения информации в местных шоферских кругах.

— Да, что-то в этом роде… — авторитетно кивнул таксист. — В Москве, говорят, училась в каком-то институте. Потом, правда, вылетела. Вроде за наркоту. Сериал смотрели «Сезон охоты на любовь»? Вот с тем, который играет главную роль, она в Москве встречалась. А он ее поматросил и бросил. И тогда она назло ему пошла на панель. Ну а там ее с клофелином подставили, чуть не села. Уехала сюда. Сейчас здесь промышляет.

— Да, незавидная судьба… — как бы в раздумье заметил Гуров.

— Да что незавидная? Она хоть и красивая, но дура. Этот-то, обалдуй киношный, опамятовался, сюда за ней приезжал, просил прощения, предлагал пожениться. Что б вы думали? Выставила за порог! Решила гордую из себя состроить… А вообще-то ей — смеяться будете — и здесь уже не раз предлагали выйти замуж! Да! Хотя все знают, чем занимается. Отказывает! — Таксист хохотнул с оттенком восхищенного удивления. — Я, говорит, выйду только за мужчину суперкласса. Ее, кстати, за это так и прозвали — Юлька Супер. Она и спит-то не с кем попало, а только с теми, кто ей пришелся по вкусу. Так что, раз она на вас запала, делайте выводы.

— Ну, если при таком ремесле быть слишком разборчивой, то можно и зубы на полку положить… — с сомнением заметил Лев.

— Да дурью она мается! Она же шьет — Армани отдыхает. К ней очередь на два месяца вперед расписана. А этим, что с мужиками за бабки спит, все еще мстит своему кинщику, никак не остановится. Ну вот, мы и прибыли. — Таксист аккуратно притормозил у длинной трехэтажки из красного кирпича. — Да, и еще… Краем уха слышал, местные деловые что-то насчет вас перетирали. Так что не расслабляйтесь.

Поблагодарив таксиста, Гуров направился к подъезду. Солнце уже ушло за горизонт, в темнеющем небе догорала заря. Поднимаясь по выщербленной лестнице, он размышлял об услышанном. То, что его здесь заметили, и входило в основной замысел — как следует соответствующим образом засветиться, привлечь к себе побольше внимания. Но это же несло в себе и серьезный риск оказаться в поле зрения случайных уголовников, которые не преследуют каких-то крупномасштабных целей, а довольствуются кошельком, вынутым из кармана убитого.

Днем они со Стасом уже созванивались и обсуждали текущие дела. Учитывая возможные риски, следовало бы созвониться еще раз, чтобы согласовать дальнейшие действия. Лев достал сотовый, но голос автоответчика уведомил его о том, что вызываемый им абонент в данный момент находится вне зоны связи. «Мать твою, техника хренова!» — мысленно выругался Гуров, вынув из кармана ключи от квартиры.

Войдя в темную прихожую, он интуитивно вдруг почувствовал, что в помещении есть кто-то еще. Гуров резко подался назад, но в этот момент ему на голову из-за занавески, скрывающей вешалку для верхней одежды, обрушился тяжелый удар. В глазах словно полыхнули миллионы лампочек, после чего он, не помня себя, ухнул в непроницаемо-черную бездну.

Очнулся он внезапно, с удивлением возвращаясь то ли в скверный сон, то ли в еще более скверную явь. По лбу, щекам, подбородку текла холодная вода, которой ему, вероятно, плеснули в лицо, чтобы привести в чувство. В голове стоял гул, в глазах все плыло и кружилось. Затем появилось ощущение своего тела. Оно было жестко примотано веревками к стулу — нельзя было даже пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Ну что, очухался? — послышался хрипловатый тенорок с характерными блатными интонациями.

Напротив Гурова, рассматривая визитку и вертя в руках взятый из его кобуры «штайр», на стул уселся незнакомый тип лет сорока с угловатым рябым лицом. За спиной рябого столбами стояли двое крупных парней с туповато-агрессивными физиономиями.

— Вы кто и чего вам нужно? — спросил Лев, превозмогая головную боль.

Его собственный голос казался чужим, доносящимся откуда-то со стороны.

— Здесь вопросы задаю только я. Понял? — Рябой по-волчьи ощерил крупные прокуренные зубы. — Поэтому колись, фраерок столичный, за каким хреном сюда притащился.

— За антиквариатом, — медленно проговорил Гуров, стараясь спрогнозировать дальнейший ход разговора, чтобы найти оптимальный вариант выхода из сложившегося положения.

— А кто тебе сказал, что тут можно чего-нибудь найти? — изучающе глядя на него, ядовито ухмыльнулся рябой.

— Знакомый… Он здесь уже бывал. Покупал старинную бронзу и фарфор.

— Что-то не больно на барыгу ты похож. — Рябой с сомнением покривился. — Никаких ксив ни при тебе, ни в вещах не нашли. Кто ты такой? Засыльный мент?

— Ксивы в гостинице, в соседнем городе. Я и подстраховался вот на такой случай… — Лев уже полностью пришел в себя и мог анализировать происходящее. — Теперь я все же хотел бы знать, кто вы и чего вам нужно.

— Кто мы такие — знать тебе необязательно. А чего нам нужно… Это я скажу. Жить хочешь? Значит, пусть за твою шкуру нам уплатят выкуп — «лимон» баксов.

— Это нереально… — Гуров покачал головой. — У меня оборотных средств меньше ста тысяч. Если и весь имеющийся товар реализовать, больше двухсот тысяч не наберется.

— Это твои проблемы, — зло уведомил рябой. — Ладно уж, пойдем навстречу московской бедноте. Мое последнее слово — пятьсот штук. И больше никакого торга! Бабки получаем — ты на свободе. Бабок нет — тебя по кускам будут собирать по всем свалкам. Я понятно объяснил? Вот и ладушки… Кому думаешь позвонить? Своей бабе, корешам?

— Компаньону. Он здесь у вас в областном центре. — Лев поморщился от боли, периодически пронизывающей темя. — Деньги может только он найти.

— Звони. Вот твоя мобила, — заметно повеселел рябой. — Ну-ка, где тут записная книжка?.. Ага, есть. Как он у тебя значится?

— Стас, — коротко ответил Гуров, быстро придумав, как, не вызывая подозрений бандитов, сообщить Крячко о случившемся с ним.

— Так, сразу предупреждаю: никаких намеков, где именно сейчас находишься. А дружку своему скажи, что, если свяжется с ментами, тебя не спасут никакие силы небесные. Ты это понял? Глотку перережу собственноручно. — Рябой достал из кармана пружинный нож, на что-то нажал, и из его кулака со щелчком выскочило острое, блестящее лезвие.

Затем он поманипулировал с кнопками сотового телефона и поднес его к уху Льва, а с другой стороны сам приник ухом, чтобы слышать, что будет говориться на другом конце связи. После череды длинных гудков в телефоне послышался бодрый, жизнерадостный голос Крячко:

— Лева, привет! Как ты там?

— Стас, слушай меня не перебивая… — Гуров говорил ровным голосом, но Станислав мгновенно понял: что-то произошло. — Не задавай никаких вопросов и без комментариев — время дорого. Сразу предупреждаю: никаких звонков ментам и вообще никому никакой информации.

— Понял, понял… — Голос Стаса звучал глухо и напряженно.

— Так вот, срочно собери пятьсот штук баксов. Любой ценой. Созвонись с родней, знакомыми, заложи мой загородный дом. Сто штук можешь взять в моем номере, в стенном сейфе. Сейчас скажу тебе код замка. Он компьютерный, набирается по-английски: оу, кей, ти, джей, эй, би, а-а-а, эс, кей, эй, джей, эй. Далее: эс, ти, а-а-а, и-и-и, и-и-и, ти. Цифровой код — день моего рождения, затем чертова дюжина, умноженная на два. Записал? Деньги на верхней полке. Сейчас тебе скажут, куда их доставить.

— Стасик, — поднеся к своему уху телефон, рябой говорил с нарочитыми, язвительно-глумливыми интонациями, — ты же умный мальчик и глупостей не наделаешь? Тебе же своего дружка живым увидеть хочется? Тогда запоминай: бабки привезешь на перекресток у поселка Луговской. Знаешь, где это место? Километров десять, не доезжая до Жукова. Бабки должны быть упакованы в сумку типа инкассаторской. На ходу из машины кинешь их в окно кирпичной будки — она там, рядом с дорогой. И сразу же сваливаешь. И не вздумай закосячить! Самого потом на лоскуты покромсаем. Бабло сколько времени думаешь собирать?

— Ну, часов пять, не меньше. Да на дорогу до Луговского уйдет около часа.

— Лады. Будешь выезжать с баблом — звякнешь по мобиле. Ждем до трех ночи. Не позвонишь — будет хреново и дружку, и тебе самому.

— Теперь мои условия, — неожиданно для рябого твердо заговорил, как представлял себе бандит, «хлипкий, склизкий фраерок». — Перед тем как брошу сумку с деньгами, я должен буду услышать голос своего друга. Понял?

— Тут я ставлю условия! Понял, чмо?! — разъяренный дерзостью «фраерка», рявкнул в телефон рябой. — Или до тебя это еще не дошло?

— Ты тоже кое-что должен усвоить. — В голосе Стаса звучало твердое спокойствие. — Ты хочешь бабок срубить? Ну, так не выеживайся, как вошь на гребешке. Бабки будут. Но и мне нужны гарантии, что ты нас не кинешь. Усек? И насчет того, что мне там чего-то сделаешь, — не свисти. Меня ты хрен найдешь. А вот тебя, случись чего, я сам потом найду — это куда вернее. Так что договоримся — играть втемную не будем. Деньги только в обмен на жизнь друга.

В телефоне зазвучали короткие гудки. Судя по растерянному взгляду рябого, тот был довольно-таки обескуражен. Зло бросив телефон на стол, главарь заходил по комнате.

— Ну чё, этого кончаем? — подходя к Гурову с удавкой в руках, спросил рябого один из его «быков». — Молись, чмо, молись!.. — юродливо хихикнул он в лицо Льву.

— Охренел, что ль? — зло пролаял рябой, по-зэковски «шикарно» цикнув слюной из-под языка. — Успеется! Его корефан хочет проверить, жив ли этот фраерок, перед тем как отдать бабки. Пусть пока поживет. Кагор, когда тот козел кинет в окно сумку с бабками, сразу же его замочишь вот из этой пушки. — Рябой кивнул на «штайр», положенный им на стол.

— Крутая пушка! — восхищенно прицокнул языком Кагор, взяв в руки пистолет. — Слышь, Колян, я себе ее потом возьму. Лады?

— Куда возьмешь? — Рябой пренебрежительно хмыкнул. — Баклан! Ее мы вложим в руку этому фраерку, которого замочим из другой пушки. Ту сунем в руку его корефану. Вот и получится, что они меж собой чего-то не поладили, друг друга положили. С кем надо в нашей ментовке раскурлыкаю, чтобы все состряпали по уму. Дошло?

«Ублюдки! Мразь! — наблюдая за ними, мысленно оценил Гуров. — Каленым железом выжигать этих гнид… Кстати, как же они сюда попали? Вскрыли замки отмычкой или у них есть свои ключи? И как они могли выйти на эту квартиру? Ладно бы, проследили за мной от ресторана. Но они забрались сюда заранее. Кто их мог проинформировать? А что, если хозяйка квартиры — их сообщница? Постой, а не родственница ли она этому рябому? «Фасады» у них очень уж схожие. Видимо, так и есть… Надо думать, я у них тут уже не первый и шайка это дело поставила на поток… Стас-то раскумекает ли, чего я ему там наморочил с английским? Он сейчас в Трофимовке. От села до Жукова езды около получаса, да пока найдет нужный адрес — еще уйдет время…»

— Что, фраерок, помирать страшновато? — закуривая и пуская дым в лицо Гурову, гоготнул рябой.

— Жить, конечно, хочется… — согласился Лев. — Но ты же в любом случае собираешься меня убить? Так что какой толк трястись? Жаль, не увижу, как ты сам будешь визжать и корчиться, когда тебя начнут резать на ленты. Ты что, себя самым крутым возомнил? Выше бога вознестись надумал? Зря… Ты себе даже не представляешь, на какие вилы напоролся.

Он специально завел этот разговор, чтобы выудить из этого самодовольного упырька побольше информации.

— Ты меня пугать собрался? — захорохорился тот. — Да я таких, как ты, дешевок уже больше десятка на помойке схоронил. И ты там будешь. И дружок твой. Понял? Мы следов не оставляем.

— Не зарекайся… — Гуров впервые за все это время чуть заметно улыбнулся. — Как ни пыжься, выше головы не прыгнешь. Судьбу не обманешь и от нее не уйдешь. Я не ясновидящий, но у тебя на лбу четко прописано, что кончишь ты очень плохо.

— Уж не ты ль меня думаешь кончить? — осатанело затрясся рябой. — Укороти язык, а то я прямо щас, не дожидаясь назначенного срока, начну тебя свежевать. Когда я тут потрошил таких, как ты, собаки по всей округе выли!

— Нет, кончу тебя не я. — Гуров пренебрежительно поморщился. — Это сделает другой. Кто? Трудно сказать, но интуиция меня еще никогда не подводила. У тебя семья-то есть? Жена, дети?

— Не твое собачье дело, лошара долбаный! Чё, надеешься на моей родне отыграться? — свирепо зашипел рябой.

— По себе судишь? — Лев коротко рассмеялся. — Я на женщин, детей и стариков руку не поднимаю. Я другое хотел сказать. Ты говоришь, замочил больше десятка человек. Ну и чего ты этим достиг? На бабки, которые отнял у убитых, кутил в кабаках? Шлюх снимал? И это все, ради чего ты жил? Хочешь сказать, у тебя красивая жизнь? Фуфло это дешевое, а не жизнь. Семьи у тебя, я так понял, не было и нет. Ты ж даже не знаешь, помянет ли тебя хоть кто-то добрым словом… У тебя друзья есть? Не подельники, не кореша, а настоящие друзья? Нету… А вот мой друг Стас, будь уверен, сейчас делает все возможное, чтобы я остался жив. Ну а уж если ты меня убьешь, то поверь на слово: пожалеешь, что на свет появился. Так что грош цена всему тому понту, который ты тут раздуваешь. Хреново твое дело, Колян!

— Заткнись! — истерически взвизгнул рябой. — Хорош проповеди читать! Ты мне действуешь на нервы. Еще одно слово, и тебе — звиздец!

Гуров вдруг явственно увидел, что рябой отчаянно струсил и всеми силами старается сохранить хоть какой-то кураж. И причины того были яснее ясного. Те, кого бандит со своими подручными убивал до этого, скорее всего, были предельно деморализованы и до последней минуты своей безжалостно оборванной жизни униженно молили о пощаде. А «московский фраерок» и его друг неожиданно явили непонятную твердость духа. Это страшило.

«Быки» тоже заметно поскучнели. Оказываясь вне поля зрения главаря, они обменивались быстрыми, многозначительными взглядами, как бы о чем-то сговариваясь. Было похоже на то, что своим шакальим нутром они вдруг почуяли реальную опасность, исходящую от этого непонятного пленника, и начали подумывать — а не дать ли тягу, пока не поздно?

Медленно тянулись минуты… «Быки» угрюмо бродили по квартире, шарили в холодильнике, что-то пили, не чокаясь, как на поминках, чем-то с громким чавканьем закусывали. Нервно кривя и морща лицо, рябой продолжал расхаживать взад-вперед. Взяв со стола визитку Гурова и еще раз пробежав ее глазами, он неожиданно хлопнул себя по лбу.

— Постой, постой!.. — В его совиных, желтых глазах загорелся недобрый огонек. — Ты тут значишься как Андрей. А твой корефан назвал тебя Левой. Это что же, ты фраерок с двойным дном? Слушай, так ты же легавый! Точно! Как пить дать — легавый! Колись, падло, если не хочешь, чтобы с тебя сейчас же заживо сняли шкуру!

— Прекрати истерику! — Лев выглядел совершенно спокойным. — Тебя интересует, почему так? Потому что я родился в начале августа, по знаку Зодиака — Лев. Вот друзья меня и зовут Львом в своем кругу.

— Кому ты уши трешь, мусор! Шкуру свою спасаешь?! — Рябой снова выхватил нож. — Ну, говори, падла, кто и зачем тебя сюда заслал? Считаю до трех. Если ты, сука, будешь отбрехиваться, я тебе выколю глаз. Потом — другой… Ну?! Один, два…

Неожиданно с грохотом и звоном битого стекла вылетела дверь балкона и из ночной темноты, как джинн из волшебного кувшина, в дверном проеме возник неизвестный крепыш в ветровке и джинсах, с пистолетом в руке.

— Всем на пол!!! — свирепо гаркнул он, подкрепив свой приказ бьющим в уши оглушительным хлопком выстрела.

Рябой, молниеносно схватив со стола «штайр», сделал вполне профессиональный кувырок и, стоя на одном колене, вскинул ствол в сторону неизвестного. Но тот его опередил. Всего на долю секунды. Пуля из ствола «макарова» опрокинула рябого на спину, чуть наискосок пробив его правый подвздох. Она пронизала печень, перебила крупную артерию и, войдя точно между позвонками, разодрала хрящевой диск и сплющила спинномозговой канал. Взвыв от дикой боли, сравнимой разве что с муками ада, рябой опрокинулся на спину и судорожно задвигал ногами, словно крутил педали невидимого велосипеда. Несколько раз выгнувшись, он застыл с остекленевшими глазами и кривым оскалом прокуренных зубов. Его подручные, вовремя успевшие распластаться на полу, лежали, боясь шелохнуться.

— Фу-у-у!.. Кажется, успел вовремя, — утерев со лба пот, устало констатировал Крячко. — У тебя как, все в порядке? Ну и слава богу. Блин, спешил на пределе возможностей…

Быстро развязав Гурова, Стас подошел к «быкам» и проверил их карманы. У обоих обнаружились пистолеты, переделанные из газовых, и ножи с выкидными лезвиями.

— Что, брателлы, бабок срубить надумали? Ну, теперь они вам еще долго не понадобятся… И вообще, считайте, повезло вам, хлопцы. Не дай бог, хоть бы царапина была у моего друга, я бы вас голыми руками порвал на мелкие фрагменты. И ты, Лева, хорош… Днем, когда разговаривали, надо было сказать, где обосновался. Еще молодец, сообразил по телефону дать намек насчет адреса. А то бы…

— Стас! — Укоризненно рассмеявшись, Гуров с трудом встал, разминая затекшие конечности. — Я и собирался тебе это сказать — где эта улица, где этот дом… Однако ты куда-то так спешил, что оборвал разговор чуть не на полуслове. Я и заикнуться не успел, а ты уже дал отбой. А часа полтора назад позвонил, но ты почему-то оказался вне зоны приема сигнала. Так что претензии не ко мне.

— Да?.. — огорчился Станислав. — Хм… Вон оно что… А я, понимаешь, там как…

–…белка в колесе, — дружелюбно подмигнув, закончил за него Гуров.

Но Стасу и в самом деле пришлось попотеть изрядно. Прибыв в Трофимовку в четвертом часу дня, он отправился в контору местного сельхозпредприятия. Как сообщили Стасу конторские работницы, их директор был на месте. И хотя тот куда-то (как догадался Стас) очень спешил, побеседовать с московским сыщиком время все же выкроил. По мнению директора, назвавшегося Эрвином Петровичем, и Степаныч, и Хомяков мужиками в общем и целом были нормальными. Хоть, случалось, и выпивали, но в пропойцах не числились никогда. Бывало, конечно, возвращаясь с поля, втихаря прихватывали с собой сумку-другую зерна, но завзятыми хапугами не были.

Их убийство породило в селе массу слухов и кривотолков. Местные всезнаи, до синяков колотя себя в грудь, утверждали, что комбайнеры нашли-таки сокровища, зарытые под холмом. Но драгоценности охраняло проклятие, которое падало на всякого, кто осмелился бы к ним прикоснуться. Потому-то мужиков и убили мафиозники, забравшие драгоценности себе.

— А вы-то что думаете по этому поводу? — уточнил Крячко.

— Ну, что я могу сказать? — Эрвин задумался. — Больше склоняюсь к этой версии. Дело тут вот в чем. Незадолго до случившегося Хомяков неожиданно попросил отгул на один день. И это в разгар уборочной! Я отказал. Тогда он расходился, раскипятился — я даже не ожидал такой реакции. Стал грозиться, что, если не отпущу, он из хозяйства немедленно уволится. Спрашиваю его: ну на кой тебе этот отгул? Говорит, надо к зубному — зуб болит, замучил. Предлагаю: давай на своей машине свожу и даже проведу без очереди к Ордынцеву — это наш лучший зубник. Он растерялся, замялся и уже без всяких объяснений объявил: дай отгул и ни о чем не спрашивай. Мол, Степаныч и Васька с Жоркой втроем на двух комбайнах день отработают, как если бы вчетвером. Ну, я согласился. Где он был тогда, я не знаю — то ли в Жукове, то ли в области. Но на другой день ходил такой возбужденный, такой весь из себя…

— Ну а в тот день, когда их убили, они чем занимались?

— Как мне уже потом рассказал комбайнер из их звена Злохин Вениамин, они прямо спозаранок куда-то уехали с поля на мотоцикле Хомякова. Обещали вернуться через пару часов. Но не вернулись и к обеду. И уже ближе к вечеру их чисто случайно нашли за посадкой, это вдоль дороги в сторону Жукова. Мотоцикл стоял там же. Они лежали на траве, уже начали коченеть. Районная милиция признала, что это они поссорились и застрелили друг друга.

— А как же объяснили отсутствие орудий убийства? — саркастически улыбнулся Станислав.

— Очень просто. Дескать, кто-то там побывал еще раньше и забрал оружие себе, — грустно усмехнулся Эрвин. — Бред, конечно, идиотский.

— С кем еще из работников хозяйства я мог бы поговорить?

— Можно с женой Хомякова. Она работает в детсаду воспитателем. Можно с Валентиной Баловой… Хотя нет, она куда-то уехала и до сих пор не вернулась.

— Уже возвращается. Она была у нас, в Главном управлении. Ездила в область, но ее там и слушать не стали. Она в Москву, в министерство, оттуда отфутболили к нам. Так что мы в данном случае крайние. Но я с ней согласен. Если ваш райотдел и в самом деле перестал мышей ловить, то его надо бы хорошенько перетрясти. Это не дело, потакать криминалу, не расследуя, как положено, даже очевидные убийства!..

— Еще можете поговорить с членами их звена. Они сейчас в поле, кончают убирать последний клин ячменя. Доехать-то в поле есть на чем?

— И есть, и нет… — Крячко досадливо махнул рукой. — В райотделе выделили такой рыдван, что сюда еле добрался. А сейчас он, похоже, совсем издох — не работает стартер, не дает заряда генератор… Думается мне, что это очень даже неспроста.

— Я бы и сам свозил вас в поле, но нужно срочно ехать в райсельхозуправление… — Эрвин развел руками. — Дежурные машины все в поле. Впрочем, есть вариант. Моего соседа Павла Грустнова попросите, он вас на своем «Урале» куда захотите повезет. Любит кататься до опупения. Он у нас заведующим фермой работает. Можете ему сказать, что я разрешил отлучиться. Кстати, на ферме его сейчас и найдете. Вот только заправить придется за свой счет: у нас в хозяйстве с бензином полный зарез — только для уборочной и молоковоза.

— Это не проблема. Заправим! — кивнул Станислав.

Выйдя из конторы, он первым делом завернул в детсад, находившийся по соседству. Вдова Хомякова оказалась молодой женщиной, с выражением тоскливой безнадеги на миловидном круглом лице. Говорила тихо, как будто опасалась кого-то разбудить. По ее словам, муж о своих делах ей рассказывал редко. Особенно о том, что касалось чего-то ответственного. К женщинам Дмитрий относился с предубеждением, считая их неспособными хранить секреты в силу врожденного легкомыслия.

— Я не знаю, нашли ли чего они там со Степанычем? Домой ничего такого, похожего на драгоценности, он не привозил, — поправляя на голове темную косынку, грустно повествовала вдова. — Правда, недели полторы назад я заметила, что с поля он приехал какой-то не такой, как обычно. Я уж было заподозрила, что он закрутил любовь с Нинкой, поварихой на полевом стане. Она давно к нему липла. Но бабы сказали, что с Нинкой у него ничего такого нет. А что к чему, мне он так и не признался. Я уж к нему и так и этак… И, знаете, тем утром, как это все случилось, я как почувствовала, что вижу его в последний раз. У него мотоцикл никак не хотел заводиться. Тыркался он с ним почти полчаса. Потом, когда все же растолкал, как-то так неожиданно обернулся в мою сторону и рукой помахал. У меня аж сердце упало. И когда его нашли убитым, я даже не удивилась — как будто знала заранее…

— Скажите, — Стас тоже старался говорить, не повышая голоса, — а в тот день, полторы недели назад, он тоже ездил на работу на мотоцикле?

— Кстати, да… Так-то он обычно ездил со всеми на дежурке — «газоне» с будкой. А в тот день — точно, почему-то поехал на мотоцикле.

— И еще вопрос. Тогда же вы ничего странного в его рабочей одежде не заметили? Я имею в виду, когда он вернулся со смены?

— Да вроде ничего… Хотя нет! Он как будто в болоте где-то лазил — у него и на рубашке, и в волосах ряска была болотная. Я как-то так вскользь его спросила — откуда, мол, эта ботаника? Он в ответ буркнул что-то непонятное, и я больше расспрашивать не стала.

— А куда и к кому он ездил незадолго до смерти? Он, как мне сказали, брал на работе отгул.

— Да вроде зуб лечить… Я ж вам говорю — из него, случалось, и клещами слова было не вытащить.

— Тогда у меня к вам большая просьба. — Крячко для пущей убедительности выделил слово «большая». — Сейчас вам нужно будет пойти домой и осмотреть его одежду, в которой он ездил по делам.

— Ездил он в своем костюме. Только… В нем его и похоронили. — Вдова сокрушенно покачала головой.

— А карманы вы не проверяли? Меня интересуют автобусные билеты, магазинные чеки, какие-либо записные книжки…

— Карманы я вычищала от всякого мусора — в гроб-то как попало не кладут. Но все, что выгребла из карманов, выкинула в мусорное ведро. Вообще-то да, билет у него там был! И непохожий на те, какие у нас дают в автобусе, а как из кассового аппарата. Такие только на автовокзале выбивают. А ездил он — точно! — в область. Я еще тогда удивилась — чего это он с зубом поехал в такую даль? Вот… А записных книжек себе никогда не покупал. Все держал в голове.

— А у вас знакомые или родственники в областном центре проживают? Особенно те, кто занимался бы скупкой драгоценностей?

— Нет, таких не водится. Есть там двоюродные, троюродные… и то мы с ними почти не общаемся. Встречаемся очень редко, от случая к случаю, вот как в этот раз — приезжали к моему на похороны. А так…

— Ну что ж… Я вас все же попрошу осмотреть его рабочую одежду, какие-то заначки — ну, знаете же, как это бывает: кто в книжке что-то прячет, кто под крыльцом… И напишите мне самый полный список ваших родственников и знакомых, проживающих в областном центре. Я сейчас еду в поле, часа через два думаю вернуться. Заеду, заберу.

— Вы кого-то из них подозреваете? — Женщина встревоженно посмотрела на Станислава.

— Сами-то они, может, ни в чем и не виноваты, но, если Дмитрий ездил искать покупателя чего-то ценного, кто-то из них, пусть и невольно, мог для какой-то криминальной группировки сыграть роль наводчика.