Долларовый эквивалент

Николай Леонов

Непредсказуема работа опера. Лев Гуров идет по следу. Причем в самом прямом смысле этого слова: полковник преследует уходящего лесом бандита. А все начиналось с перестрелки на борту прогулочного катера «Викинг», принадлежащего банкиру Бардину. В итоге катер затонул, а дочь банкира, веселившуюся в компании друзей на «Викинге», похитили. Соответственно был назначен и долларовый эквивалент за легкомысленную девицу. Банкир решил вызволить дочь своими силами, но лишь схлопотал пулю и сильно осложнил оперативную ситуацию. Бандиты, как говорится, бросились врассыпную. И теперь полковник Крячко работает в «каменных джунглях», а Гуров бежит по ночному лесу, гадая, из-за какого дерева хлестнет автоматная очередь...

Глава 3

Реакция Владимира Дмитриевича Бардина, председателя правления столичного банка «Евразия», принявшего Гурова у себя в кабинете ровно через неделю после трагических событий, выглядела, мягко говоря, странновато. Гуров давно привык к тому, что ведомство, в котором он состоял всю жизнь и которому был предан до глубины души, вызывает у некоторой части населения откровенное недоверие. Особенно это касалось, как ни странно, людей состоятельных, которым было что терять. Гуров не обижался, полагая, что каждый вправе иметь собственное мнение и опровергнуть его можно только путем убеждения.

И тем не менее Бардин даже для недоверчивого смотрелся необычно грубо. Все-таки у него пропала дочь, погибли его люди, и, казалось, кому, как не ему, быть заинтересованным в успехе милиции. Однако банкир подчеркнуто демонстрировал свое пренебрежение.

— Полковник, не полковник! — с раздражением отозвался он, когда Гуров только представился ему. — Какая разница — полковник или сержант? По моему мнению, от любого из вас толку не больше, чем от козла молока! Можете обижаться, можете делать что хотите, мне все равно!..

— Обижаться я не буду, Владимир Дмитриевич, — успокоил его Гуров. — Не девушка. Но и вам бы не стоило вести себя на манер истеричной дамочки. Все-таки солидный человек, глава банка, знаете жизнь и людей — и вдруг такие несерьезные речи!.. Я понимаю, что ваше психологическое состояние сейчас далеко от идеального, однако попытайтесь все-таки найти силы для конструктивного сотрудничества. Поверьте, лучшего выбора у вас все равно нет. Возможно, вам больше по вкусу оперативность Скотланд-Ярда, но живем-то мы с вами в России. Так что придется надеяться на наших полковников и сержантов, и ничего тут не поделаешь!

Бардин пробормотал, что лучше будет надеяться на бабку, которая зубы заговаривает, но все же стал вести себя менее агрессивно. Однако посвящать Гурова в подробности несчастливого прогулочного рейса наотрез отказался.

— Все уже излагал, — сказал он. — И вашим следователям, и прочим. Все запротоколировано. Нового у меня ничего не прибавилось. Берите материалы и действуйте! Пока вы тут разговоры разговариваете, эта банда еще сто человек прикончит.

— Не уверен, Владимир Дмитриевич, — покачал головой Гуров. — Почему-то я больше склоняюсь к мысли, что эта банда в первую очередь — против вас.

— С чего вы взяли? — Бардин подозрительно посмотрел на Гурова.

— А почему бы и нет? — пожал плечами Гуров. — У вас ведь есть враги?

— Они у всех есть, — отрезал Бардин. — А у меня их столько, что я решил выбросить их из головы раз и навсегда. Не привык жить с оглядкой.

Гуров оценивающе посмотрел на банкира. Осанистый, с мощной шеей и стальным взглядом, господин Бардин действительно производил впечатление человека, которого не могут смутить никакие враги, но без оглядки — вряд ли. Даже в критической ситуации он не желал допускать в свои дела посторонних. Возможно, для этого у Бардина имелись веские причины, но какие причины могут быть важнее родной дочери? Впрочем, он действительно мог искренне не верить в силы и возможности милиции. Возможно, Бардин возлагал надежды на спецслужбы, но Гуров не верил, что спецслужбы будут так уж усердно копать — за версту было видно, что терроризмом здесь и не пахнет. Гранатомет в наше время при желании можно приобрести без особых усилий. В принципе, даже супружеские разборки могут теперь кончаться выстрелом из гранатомета. Все происходило до примитивного просто — набежали, постреляли, разбежались. Вся соль была в том, кто подсказал головорезам эту затею, кто навел, а этот вопрос, по мнению Гурова, можно было выяснить, только покопавшись в окружении господина Бардина. Но господин Бардин категорически этого не хотел.

Его первоначальные показания ничего, по сути дела, не проясняли. Гуров уже их читал, и не один раз. Все происшедшее господин Бардин расценивал как трагическую случайность, которая, по его мнению, могла произойти с каждым. Но не каждый в состоянии оплатить прогулочное судно. А напали именно на судно — преступление в наших краях далеко не самое обычное, — и Гуров случайностью это не считал.

Разговора не получалось. Обычная история: когда имеешь дело с богатыми людьми, подумал Гуров, им все кажется, что ты каким-то образом норовишь забраться к ним в карман. И давить здесь бесполезно, деньги для этих людей — святое. Да и как давить, когда перед тобой отец, у которого в нелепой разборке без вести пропала дочь?

— Я слышал, вы наняли водолазов? — спросил Гуров. — Когда официальные работы были закончены.

— Ну и что? Вас это каким-то образом беспокоит? — раздраженно спросил Бардин. — Я советовался с людьми — мне сказали, что иногда течение относит тело довольно далеко…

— Однако тела всех, кто погиб, остались на судне, — напомнил Гуров. — Водолазы никого на дне не обнаружили. Неужели вы смирились с мыслью, что с вашей дочерью случилось худшее?

— Ничего не известно, — хмуро возразил Бардин, не глядя на Гурова. — Между прочим, никто точно не знает, сколько человек было на судне. Это и следователи отметили. Здесь никто не виноват. Поездка была частная, контингент самый безответственный. Негодяи, которые только привыкли тратить деньги… Впрочем, это неважно.

— Сейчас все важно, Владимир Дмитриевич, — возразил Гуров. — Вы с таким пренебрежением отзываетесь о друзьях своей дочери, но тем не менее устроили эту прогулку по ее просьбе.

— Естественно! — с негодованием ответил Бардин, глядя на Гурова холодными глазами. — А вы как бы поступили на моем месте?

— Ну, у меня нет ни пароходов, ни банков, — слегка улыбнулся Гуров. — И все-таки почему? Ведь я наслышан, что праздновали день рождения человека, в сущности, постороннего…

— Для моей дочери этот мерзавец не посторонний, — резко ответил Бардин. — Во всяком случае, она сумела себя в этом убедить на время. К сожалению, осознать ошибку ей уже, кажется, не удастся.

— Вы о поведении этого человека на теплоходе? — спросил Гуров. — У меня есть предположения, что он попросту струсил и бросил вашу дочь на произвол судьбы…

— Вы что, там были? На теплоходе? — неприязненно поинтересовался Бардин, сверля Гурова злым взглядом. — Ах да, вы же сыщик! Дедуктивный метод?

— Мне ваша ирония непонятна, — спокойно заметил Гуров. — Прошу заметить, никаких заключений я не выносил. А предположения способен делать любой человек, даже и не владеющий дедуктивным методом. Вот сейчас я рискну предположить, что о поведении на теплоходе друга вашей дочери Олега Вельяминова вам известно гораздо больше, чем мне, но по какой-то причине вы это скрываете…

— Да ничего я не скрываю! — в сердцах бросил Бардин. — И ничего мне на самом деле не известно. Я с удовольствием бы задал этому разгильдяю пару вопросов, но… Впрочем, черт с ним! — Массивная фигура банкира порывисто распрямилась и нависла над столом. — Если вы не возражаете, давайте прекратим этот бессмысленный разговор. У меня много дел. Кроме личной жизни, у меня есть еще много обязанностей, извините… А все, что я мог сказать, я уже сказал — загляните в протоколы.

— Обязательно загляну, — пообещал Гуров.

Он ушел от Бардина и, отыскав на стоянке свою машину, первым делом связался с Крячко — тот с утра занимался катерами.

— Лева, ты не поверишь, — сразу огорошил его Стас. — Катерок-то нашелся! И знаешь, кто его нашел? Те самые водолазы, которых нанял Бардин. Они смотрели дно в километре ниже по течению и нашли затопленный катер. А Бардин тебе про это ничего не сказал?… Ну, ладно. Следственная группа туда уже поехала.

— Километром ниже? — переспросил Гуров. — Далековато. Утопленников не обнаружено? Тогда, думаю, мы с тобой туда не поедем. Без нас разберутся. А мы давай-ка с парнем встретимся, из-за которого вся эта катавасия разгорелась. Он ведь на Шипиловской улице квартиру снимает, вот и сгоняем туда. Бардин ничего мне толком не сказал, но в отношении Вельяминова отзывался, на мой взгляд, как-то странновато.

— Банкиры все такие, — заметил Крячко. — Значит, давай в главке встретимся, а оттуда уже и поедем. Только, может быть, лучше вызвать его к нам повесткой?

— На допрос мы его уже вызывали, — сказал Гуров. — Лишнего слова не выжали. Может быть, в неофициальной обстановке раскроется.

— Все может быть, — сказал Крячко. — Если есть что раскрывать.

— Кто-то из пассажиров этого чертова «Викинга» должен знать больше, чем говорит, — сердито ответил Гуров. — Почему бы не Вельяминов? Он все-таки там не последний человек был.

Но с тем адресом, по которому проживал Вельяминов, вышла осечка. Квартира была заперта, а соседи объяснили, что самоуверенный молодой человек, который ее снимает, может не появляться дома по нескольку дней. И вообще для него не существует ни дня, ни ночи, ни правил приличий — может запросто заявиться за полночь с друзьями и устроить гулянку. И еще машину свою под окнами ставит, так что не пройти, не проехать. Говорили ему об этом — никакой реакции. Кто-то из соседей сгоряча пообещал ему стекла побить, но потом сам спохватился. Машина дорогая, иностранная, не дай бог, попортишь, потом век не расплатишься. У нас ведь правды не найдешь.

— Какого цвета машина? — спросил по наитию Гуров и почти не удивился, услышав, что машина у Вельяминова желтая, как лимон.

— Чует кошка, чье мясо съела? — высказал догадку Крячко, когда ехали обратно в главк.

— Жизнь покажет, — отозвался Гуров. — Желтый цвет пока законом не запрещен. А чтобы делать какие-то выводы, желательно для начала взглянуть на машину Вельяминова своими глазами.

— Да, хотелось бы, — согласился Крячко. — Так, может, сгоняем в Тушино? Там новый автодром открыли. Я слышал, Вельяминов последнее время там выступал. Что касается его карьеры в кино, то тут я пас. Не по моей части.

— Ты вроде и гонки до сих пор не жаловал? — напомнил Гуров. — Глупым занятием называл…

— Глупо, но увлекательно, — подтвердил Крячко. — С кино не сравнить.

— Мне своих гонок хватает, — сказал Гуров. — Но на автодром посмотреть можно, тем более что есть вероятность застать там господина Вельяминова — ведь ты на это намекаешь?

— Я на это надеюсь, — поправил Крячко. — Где-то ведь он должен находиться?

На автодроме надсадно ревели моторы. Четыре потрепанные «Лады», разукрашенные рекламными наклейками, как дикари татуировками, нарезали круги по перепаханному треку. С десяток мужчин, расположившихся на трибуне, молча и сосредоточенно наблюдали за ними. Еще двое, сунув руки в карманы, стояли у самой трассы и, озабоченно глядя на мелькающие колеса, время от времени обменивались между собой замечаниями. Гуров с первого взгляда признал в одном из них главного и сразу направился к нему.

— Ищем сведущего человека, — объяснил Гуров, показывая удостоверение. — Поговорить нужно.

Тот, к кому он обращался, краем глаза пробежался по удостоверению и по лицу Гурова и, не выказав никакой реакции, опять уставился на проносящиеся мимо автомобили. Он был высок, жилист и усат. Гуров почему-то решил, что больше всего этот человек напоминает опытного укротителя диких зверей. Оказалось, что он почти не ошибся.

— Головин Аркадий Петрович, — немного погодя сказал усатый. — Тренер по автоспорту. Вас именно этот аспект интересует?

Его спутник, пониже ростом и лысоватый, посмотрел на Головина с уважением.

— Боюсь, автоспорт нас с товарищем не очень волнует, — ответил Гуров. — А вот спортсмена одного нам очень хотелось бы повидать. Говорят, он здесь бывает. Олег Вельяминов — не знаете такого?

Головин выдержал длиннющую паузу — он знал себе цену — и с достоинством сказал:

— Вельяминова мы знаем. В команде моей он до сих пор числится.

— Что значит — до сих пор? — поинтересовался Гуров.

— А то и значит, — зло усмехнулся Головин. — Вы же по его душу пришли? Вот вам и ответ. Я так и знал, с ним что-то обязательно случится.

— А что с ним случилось? — удивился Гуров. — Нам с Вельяминовым просто поговорить нужно. Или вы думаете, раз мы пришли, значит, кого-то обязательно в наручниках уведем?

— Про наручники не знаю, но просто так вы не придете, — убежденно заявил Головин. — А этот Вельяминов просто напрашивался на неприятности. С самого начала. Я его сразу понял. Не спортсмен он, так, ухарь… Черные очки, ухмылочка, походка вразвалку. Ни одной юбки не пропустит. А тут его еще в кино приглашать стали, так он вообще нос задрал. Звезда, понимаешь!.. А я один фильм посмотрел — так, полное дерьмо! Думаю, и другие не лучше.

— Знаете, мы не с вами первым о Вельяминове говорим, — заметил Гуров. — И вот что странно — все в один голос заявляют нам, что неважный он человек. Так я вот чего не пойму — если он и человек плохой, и спортсмен неважный, зачем его в команде держать?

Головин отвернулся, пожевал губами, скривился и сказал неохотно:

— Сейчас спорт в загоне. Деньги же нужны — а где они? А наш спорт особенно — что тут без денег делать? Выручает кто? Рекламодатели и меценаты. Есть такие денежные люди, которые фанатеют от гонок. Ну и в машинах разбираются. Но это редко. Обычно им главное, чтобы позабористее было. Вот теперь гонки на выживание придумали… Одним словом, хочешь не хочешь, а слушаешь, что тебе такой спонсор говорит. Не будешь слушать — завтра же можешь гулять на все четыре стороны. Вот вам и ответ, почему Вельяминов у меня до сих пор в команде. Потому что нравится он спонсорам — морда смазливая, модный и все такое…

— А где он сейчас?

— А хрен его знает! — сердито бросил Головин. — Сегодня-то я других ребят тренирую… Но вообще Вельяминов здесь уже три или четыре дня не появлялся. Да, считай, с самого своего дня рождения. Ну, видать, и загудел. За ним это водится. Правда, тут больше, по-моему, придури, чем дела. Выпьет на копейку, а шуму на рубль. У Вельяминова все на публику.

— Что же он, не мужик, что ли? — вставил слово Крячко. — Почему бы ему и на самом деле не загулять?

— Потому что на самом деле Вельяминов не пьет, — сказал Головин. — Ну, то есть бокал сухого вина там, шампанского — это он может. А так, чтобы до сшиба, такого за ним никогда не водилось. У него, понимаете, какие-то проблемы с печенью, с детства, хоть и здоровый с виду мужик. Чем-то он там непонятным переболел. И спиртное, можно сказать, не переносит. Ну а поскольку в его представлении настоящий мужик должен, не моргнув глазом, литр засаживать, так он и играет на публику.

— Это точно? — недоверчиво спросил Гуров. — Вы не ошибаетесь насчет спиртного?

Головин уничтожающе посмотрел на него и изрек:

— Когда Головин что-нибудь говорит, значит, знает! И уточнять тут нечего.

— Ну, хорошо, а как же тогда с его характеристикой быть? — не отставал Крячко. — Образцовый, можно сказать, экземпляр, непьющий…

— А разгильдяй! — закончил за него Головин. — Бывают мужики пьющие, а как до дела дойдет — так он зубы стиснет, волю соберет — и дает результат. А разгильдяй, он и трезвый — разгильдяй. Я понятно выражаюсь?

— Абсолютно, — сказал Гуров. — Однако же у разгильдяев, как правило, склонности… Может, он наркотиками балуется?

Головин хмуро посмотрел на него.

— Этого еще не хватало, — проворчал он. — Вот про что не знаю, про то не знаю… не замечал. А что, есть сигналы?

— Да какие сигналы! — отмахнулся Гуров. — Просто предположил. Ну, раз нет, значит, нет. Уже хорошо. А где же нам теперь найти вашего спортсмена? Дома его нет, здесь тоже…

— А у бабы какой-нибудь ищите, — сказал Головин. — Только адресов не спрашивайте — они мне неизвестны.

— Это понятно, — кивнул Гуров. — Нам бы лучше адресок какого-нибудь мужчины. Должны же быть у Вельяминова друзья?

— Не наблюдал, — категорически сказал Головин. — Приятели — это возможно. Но здесь он ни с кем дружбу не водил. Больше скажу — с ребятами у него отношения натянутые. Он себя считает на голову выше любого, а кому такое понравится?

— Такое никому, — подтвердил Гуров. — А он и в самом деле хороший водитель?

— А плохие к нам не попадают, — неохотно сказал Головин. — Водитель он хороший, но не чемпион. Закваска не та. В последний момент он всегда отступит.

— Это как же понимать? — удивился Гуров.

— Если увидит, что может ноги переломать, то обязательно отступит, — пояснил Головин. — Я же говорю, не боец… Артист! — немного подумав, закончил он.

— Так, значит… — задумчиво произнес Гуров и тут же спросил: — Ну а своя машина у Вельяминова имеется?

Головин кивнул:

— Ну как же, есть машина. Роскошная тачка — на самом деле. «Лянчо» последней модели. Он ее на свои гонорары купил. Насколько я знаю, тут у него все чисто. А что, имеются какие-то сомнения?

Впервые за время разговора Головин проявил интерес к обсуждаемой теме — к машинам он явно был неравнодушен.

— Нет, — ответил Гуров. — Нас интересует совсем другое.

— Ну, понятно, — усмехнулся Головин. — Милиция вопросы задает, а мы отвечаем.

— Ладно, если уж отвечаете, так хоть номерной знак тачки подскажите, — попросил Крячко. — Мы, конечно, и сами можем выяснить, да неохота время терять.

— Номер, само собой, приметный, — презрительно сказал Головин. — Три семерки, как и положено такому крутому.

— Это хорошо, что приметный, — заметил Гуров. — Может, быстрее найдется. А я вам на всякий случай телефончик наш оставлю — если Вельяминов появится, пусть сразу с нами свяжется, ладно?

— А вы попробуйте на «Мосфильм» съездить, — предложил Головин. — Вельяминов сейчас в новом фильме снимается. Наверное, там его проще найти.

— Мы так и сделаем, — сказал Гуров. — Однако визитку все же возьмите.

Когда они с Крячко уходили, гоночные машины с тем же надсадным ревом продолжали утюжить трек. Головин даже не оглянулся вслед оперативникам.

— Интересная получается картина, — заметил Гуров, когда они вышли со стадиона. — Господин Вельяминов, проспавший в пьяном бреду весь свой день рождения, вдруг оказывается трезвенником! Как это понимать?

— Может, как в пословице? — энергично предположил Крячко. — Год не пей, два не пей, а после баньки займи, но выпей? Может, человек новую жизнь решил начать?

— Или опьянение у него было не обычное… — протянул Гуров. — Вариантов много, но я начинаю склоняться к мысли, что врал нам господин артист. А с чего бы ему врать, как ты думаешь?

— Тут тоже много вариантов, — ответил Крячко. — Он мог застесняться, что подругу свою не уберег, мог опасаться претензий со стороны ее папаши…

— А чья машина каталась возле Демина? — перебил его Гуров. — Ты номера ее случайно не заметил?

— Смеешься? — спросил Крячко. — Она промелькнула мимо нас, как сон. Но таких тачек, как у Вельяминова, раз, два и обчелся. А если еще учесть, что интересы наши и пассажиров в «Лянчо» как-то совпали, то совсем получается интересно.

— Ладно, поехали на «Мосфильм», — вздохнул Гуров.