Бог огненной лагуны

Николай Леонов

Зловещая закономерность прослеживается в волне пожаров, прокатившихся по России. Горят школы, больницы, дома престарелых, детсады... Полковник Лев Гуров первым заметил эту странную избирательность и даже предсказал дату следующего пожара. Гуров и его друг полковник Станислав Крячко убеждены, что без злой воли маньяка-поджигателя здесь не обошлось. Но преступник с дьявольской ловкостью заметает следы – гибнут свидетели, исчезают улики. И все же шаг за шагом сыщики приближаются к неуловимому «гению огня», но даже их, бывалых оперов, охватывает ужас, когда они наконец видят его...

Глава 4

После той поездки в Демьяновск Гуров и Крячко около недели изучали официальные материалы по происшедшим пожарам, посвященные им журналистские расследования, просматривали видеоматериалы телекомпаний, делавших репортажи на эту тему. И если в среде массмедиа царила разноголосица, каждый отстаивал свою точку зрения, в официальных документах преобладало единодушие. Комиссии, расследовавшие причины возгораний, как правило, находили причины, так сказать, нейтрального свойства — искрение электропроводки, невыключенные утюги, электроплитки и кипятильники, курение в постели и тому подобное.

Ну а в СМИ версий было не счесть. И пишущие, и снимающие выдвигали самые разные варианты причин, начиная от мести ранее уволенных работников, до лучей лазеров, испускаемых летающими тарелками злобных гуманоидов, ненавидящих человечество. Попалось несколько публикаций, авторы которых считали пожары своего рода развлекухой неизвестных (скорее всего, состоятельных) отморозков. Эти материалы Гуров просматривал уже поздно вечером в своем обычном режиме скорочтения. Предположив, что здесь имеется рациональное зерно, он решил обсудить прочитанное с Петром и Стасом. Но под утро последовал спешный вызов в один из подмосковных районов, где в поселке Кукушкино произошел пожар в доме инвалидов. Собираясь в пожарном темпе (коль предстоял выезд на пожар, можно ли было собираться как-то иначе?), Лев механически куда-то сунул газеты, и в считаные минуты под натиском во всех смыслах горячей информации прочитанное вечером в его необъятной памяти тихо кануло на какие-то второстепенные задворки. Уже собираясь уходить, он взглянул на настенный отрывной календарь. Под набранным мелким шрифтом заголовком «Фазы луны» зловеще красовался ровный кружочек — полнолуние.

…Когда упылило на своих персоналках местное начальство и отбыл микроавтобус телевизионщиков, к Гурову и Крячко снова подошел майор Акимов. Выглядел он крайне усталым, будто только что разгрузил пяток вагонов на соседней товарной станции.

— Кинолог с собакой прибыл… — хрипловато сообщил он. — Сейчас начнет работать по следу.

Из остановившегося у пятиэтажки «уазика» с мигалками и милицейской раскраской вышел худощавый парень в сером камуфляже, который вывел на поводке поджарого пса темно-серой масти.

— Идемте посмотрим, куда он нас приведет. — Гуров посмотрел на часы. — Досадно, конечно, но этих ножеметателей уже давно и след простыл. Боюсь, он может оказаться «остывшим» и для этого песика.

— Это почему же? — Акимов недоверчиво покосился в его сторону.

— Слишком много следов. Тут же топтались и топчутся сотни человек. Как собаке выделить единственный, тот, что нужен? Ладно, будем оптимистами…

Но пес смог взять след и, свернув за угол пятиэтажки, повел людей через небольшую аллейку в сторону расположенного неподалеку блока гаражей. Миновав несколько лабиринтов в недрах гаражного массива, он вывел к бетонной площадке перед одним из них, на которой ярко высвечивались свежие пятна крови.

— Здесь вот они, эти паскуды, и ранили парня… — Акимов зло плюнул. — Пристрелить их мало!

Нырнув в боковой проход между гаражами (скорее всего, именно оттуда и был брошен нож), пес побежал дальше, направляясь к дыре в бетонном ограждении территории гаражей.

— Мне так думается, — размашисто шагая вслед за кинологом, заметил Гуров, — метнувший нож был левшой.

— И что же вам дает основания сделать такое предположение? — скептически хмыкнул Акимов.

— Преступник находился с левой стороны от вашего сотрудника относительно направления, по которому тот двигался. Нож был брошен внезапно, из-за угла. Если бы этот метатель кидал нож правой рукой, ему бы пришлось выйти из-за угла целиком, и он тут же мог оказаться на мушке. А вот бросок левой гарантировал и внезапность, и практически полную безопасность для нападающего.

— Нам это что-то может дать? — майор в своем скепсисе был просто великолепен.

— Пока нет, — лаконично ответил Гуров. — Но в перспективе — вполне.

Выйдя из гаражного массива на проходящую мимо грунтовую дорогу, пес недоуменно закрутился, разыскивая одному ему ведомый оттенок запаха, оставленный опасными беглецами. По этой дороге за последние полчаса прошло не менее пяти машин и множество людей, что ему очень мешало. С трудом вновь выйдя на след, пес свернул вправо и повел по задворкам двухэтажных домов старой постройки. Здесь он и впрямь шел по следу очень трудно. Время от времени останавливался и, поскуливая, начинал ходить кругами, разыскивая нестойкую, то и дело обрывающуюся ниточку запаха. Миновав мусорную свалку, он свернул к простирающейся метрах в ста лесополосе, за которой неумолчно шумело шоссе.

— Скорее всего, дальше этой дороги нам делать нечего, — вслед за майором, ударился в пессимизм и Станислав. — Уверен — отсюда они свалили на машине, спрятанной где-нибудь в кустах.

— Да, видимо, наша экскурсия близится к завершению, — согласился Гуров.

Пес привел к прогалу в лесополосе, где на грунте, мягком после недавних дождей, четко отпечатались следы автопокрышек, которые вели к пологому склону шоссе, вдоль края которого не было никакого ограждения.

— Смылись, уроды! — в очередной раз остервенело плюнул майор.

— Тогда тем более нам тут не стоит топтаться. — Гуров взмахом руки дал всем понять, что нужно отойти назад. — Давайте, наверное, оставим кого-то из ваших сотрудников, чтобы кто-то случайно не уничтожил имеющиеся здесь следы и улики, — повернулся он к майору.

— Ламзин! — майор окликнул одного из тех двоих пэпээсников, которые незадолго до этого преследовали неизвестных. — Остаешься здесь до прибытия криминалистов. Прибудут ваши, из главка, или нам прислать своих? — спросил он Льва.

— Мы пришлем из главка, — прикинув, ответил тот. — Следы очень неважные. А выжать нужно бы максимум информации.

— Может, заглянем в здешнюю администрацию? — закуривая, предложил Станислав. — Надо бы прощупать вариант с земельными участками. Что-то мне районный «пан голова» особого доверия так и не внушил… — добавил он вполголоса.

— Давай заглянем… — кивнул Гуров. — Хотя, по правде сказать, чувствую, тут дело не в претензиях на земельный участок. Тут что-то другое… Но вообще-то прощупать ситуацию с землей в любом случае не будет лишним.

В двухэтажном особняке администрации поселка было уже достаточно людно. Глава поселка, лысоватый гражданин предпенсионного возраста в очках с золотой (или золоченой?) оправой, молча выслушал оперов, время от времени потирая переносицу, словно это помогало ему лучше усвоить услышанное.

— Мне кажется, — наконец заговорил он чуть дребезжащим тенорком, — конфликта из-за земельного участка здесь не могло быть даже теоретически. Место, где расположено здание интерната, в районе считается непрестижным, и на него никто никогда не покушался. Нет, нет… Тут, скорее всего, какие-то внутренние причины. Например, неисправная электропроводка, курение в постели…

— А какие места в поселке считаются престижными? — заинтересовался Стас.

— Ну, скажем, улица Блюхера — там неподалеку озеро, зеленая зона, есть несколько старинных зданий. Церковь, например… Вот из-за этой улицы тут чего только не было.

— И поджоги в том числе? — в лоб поставил вопрос Гуров.

— Ну… Было и такое. Правда, уже давно, — поселковый глава заметно напрягся, явно боясь сказать что-то лишнее. — Сейчас в основном решать такие проблемы стараются миром. Но это совсем другая история. Вас же интересует случившееся с интернатом инвалидов?

— Нас все интересует, — сдержанно уведомил Крячко. — А скажите, в настоящее время претенденты на улицу Блюхера есть? Только не говорите, что это коммерческая тайна.

— Ну, вообще-то есть… Но эти договариваются миром. Да! Исключительно цивилизованным путем, — глава клятвенно прижал руку к груди.

— А можно узнать, кто именно собирается строиться на той улице? — Гуров снова задал вопрос, несгибаемый, как лом.

— Э-э-э… Так-то я с ходу не припомню организации, частных лиц… — глава завздыхал и засучил руками. — К сожалению, моя помощница ушла по делам, а у нее ключ от сейфа. Вот если бы вы смогли зайти после обеда, то получили бы всю необходимую информацию.

— Да нет уж, — Гуров понимающе усмехнулся, — лучше как-нибудь в следующий раз.

— Да, да!.. — подхватил Крячко. — А уж вы к той поре, будьте любезны, попросите свою помощницу оказаться на рабочем месте вовремя…

Уловив в его словах явную издевку, глава поселка помрачнел и заметно сник. Опера вышли на улицу и, спросив у прохожего, в какой стороне улица Блюхера, коротко посовещавшись, пошли в противоположную. Шагая по аллее, Гуров буквально спиной чувствовал взгляд, нацеленный ему вслед.

— Как думаешь, этот дедуля в чем-то замешан или наподобие того Игоньки элементарно празднует труса? — закуривая, спросил Станислав.

— Скорее, второй вариант. — Гуров чуть поморщился, как если бы его обоняния достигло нечто, исходящее с грязной помойки. — Могу даже сказать, почему. Скорее всего, он бывший преподаватель математики. В школе его не любили ни коллеги, ни ученики. В конце концов, кто-то нашел повод от него избавиться. Теперь представь себе человека, которому за пятьдесят, а ему, по сути, податься некуда. Разве что в дворники? И вот ему повезло — поставили главой. Теперь он изо всех сил старается угодить абсолютно всем — и сильным, и наглым, и властным, и правым, и неправым. Лишь бы удержаться, лишь бы снова не оказаться на обочине.

— Считаешь, сейчас он кинется звонить во все концы о нашем визите? — Дисциплинированно бросив окурок в урну, Стас оглянулся.

— Уверен. Первый, кому позвонит, будет Фролухин. Ну а потом отзвонится всей остальной чиновной и криминальной братии — по рангам и ранжирам. Я поэтому и предложил сделать крюк — пусть думает, что мы на Блюхера не пошли.

Улица Блюхера и впрямь простиралась вдоль весьма живописного озера, за которым умиротворяюще светилась белизной стволов березовая роща. Деревенские дома — кирпичные, деревянные, под железом и шифером, тесно соседствовали с особняками, возведенными в новом стиле — в несколько этажей, со всевозможными наворотами, за высокими кирпичными и бетонными оградами. Увидев у одного из дворов женщину, вдоль палисадника подметающую улицу, опера решили подойти к ней. С первого же взгляда было ясно, что сельчанка не из разговорчивых. Но постепенно беседа все же завязалась. Узнав, кто эти двое прохожих, женщина горестно посетовала:

— Что нас спрашивать о жизни? Нет ее и не ожидается. Сживают нас отсюда живоглоты. Вот только вчера по задам шастал какой — то мутный. Что-то высматривал. Кабы опять кого не подпалили.

— А что, у вас случались поджоги? Кстати, сегодня сгорел дом инвалидов. Его, вы считаете, тоже могли поджечь? — абсолютно нейтрально поинтересовался Гуров, не выказывая и малейшего интереса.

— Ну, насчет дома инвалидов сказать ничего не могу… А вот на нашей улице за позапрошлый и прошлый годы было шесть пожаров. Уже ныне два дома еле успели потушить.

— Кто ж их поджигает-то? — спросил Стас, глядя на черный, обугленный угол одного из домов.

— А то вы не знаете! — женщина сердито нахмурилась. — Эти вот, фирмачи чертовы, что землю у нас скупают. Они ж тут строят настоящие поместья, а потом их продают всяким московским жуликам. Как же она называется, эта фирма? Вроде какой-то «Ленд Билдинг». Ко мне уже целую дорогу протоптали ихние уговорщики. Все наваливают горы златые, лишь бы с этого места съехала. А я куда подамся? Я в этом доме родилась, прожила всю жизнь, детей вырастила… А теперь — отдай им, таким хорошим. Одни тут согласились по дури своей. Так им столько заплатили, что и на землянку не хватит.

— Они у вас когда были последний раз? — По лицу Гурова было заметно, что он сейчас обдумывает какое-то важное решение.

— Дней пять назад, — припомнила женщина. — Приезжали трое таких расфуфыренных на здоровенной черной машине.

— А насчет этого «мутного» вам что-нибудь известно? — снова спросил Крячко.

— Нет, видела его единственный раз, но слышала, что как только он появится, так в селе обязательно пожар. Роста он среднего, в плащике таком, неприглядненьком, в кепочке… Вот в лицо его не видала — он за огородами был, а я со двора за ним, из сарая наблюдала.

— А вашим соседям эти фирмачи тоже предлагали продать свои дома? — Гуров оперся о штакетник, отчего со стороны могло показаться, что меж собой обсуждают деревенские новости какие-то старые знакомые, встретившиеся после долгой разлуки.

— Предлагали… Им же под каждое поместье надо таких вот наших дворов не меньше трех-четырех снести.

— Так объединились бы, дежурили бы по очереди. — Стас решительно, по-кавалерийски рубанул кулаком. — Дали бы им дрозда как следует!

— Ага! Дашь!.. — женщина грустно улыбнулась. — Один тут дед как — то поймал этих сволочуг. Так, бедный, и до утра не дожил. Милиция приехала, сказала, что помер от остановки сердца. А он в гробу лежал весь синий и опухший. Какое ж тут сердце? Да и кому тут с кем договариваться? Я — вдова уже три года, соседи — и вовсе старики… Они уж и говорят этим фирмачам: вы хоть сначала дайте нам спокойно умереть, а потом делайте, что хотите. Те в ответ только ухмыляются: мол, ничего, за этим дело не станет!

Перекусив в компании с шофером их служебной «Волги» в крохотной забегаловке на окраине поселка, опера отправились обратно в Москву. Как незадолго до этого им сообщили по телефону, криминалисты обследовали лесополосу, где были обнаружены следы колес неизвестной машины. Были найдены несколько окурков и пуговица от женского пальто, лежавшая как бы напоказ на стволе поваленного дерева рядом с местом стоянки машины.

— Куражатся, подонки! — сердито рассмеялся Стас, которому Гуров рассказал о находках криминалистов. — Показать захотели, какие они неуловимые. Мол, вот вам улика, ищите по ней, сколько влезет.

— Да, они просчитали, что их будут искать, и решили напоследок показать нам фигу. — Гуров был серьезен, но в его глазах поблескивали искорки веселого азарта. — Но, как известно, на всякого мудреца довольно простоты. Они решили схохмить, однако этим самым хоть на ноготь, но себя показали именно такими, какие они есть на самом деле. А это уже повод сделать некоторые выводы. Говоря по-народному, нутром чую, что это люди от тридцати до сорока, не лишенные соображалки. Возможно, даже с высшим образованием, хорошей спортивной и специальной подготовкой. Это не тупые уголовные «быки». Это если и банда, то такого, «богемного» пошиба.

Через час с небольшим Лев и Станислав входили в кабинет Петра Орлова. Тот выглядел вполне сносно, если не считать темных кругов под глазами. Судя по всему, из-за пожара в Кукушкине ему тоже как следует поспать не довелось.

— Ну, что там, в этом… э-э-э… Крякушкине? — ответив на приветствие, с ходу обрушил он свой самый главный, всем этим утром выношенный вопрос.

— В Кукушкине, — поправил его Гуров. — А что там может быть? Как в мультике про кошкин дом: он, как видите, сгорел, но зато весь город цел. В общем, уже сейчас, в том числе и на уровне тамошнего руководства, начинают дудеть о том, что это или электропроводка, или курение в постели. А на деле-то все обстоит несколько иначе…

Выслушав Льва, Орлов хмуро покачал головой.

— Понятненько… — вздохнул он. — У нас в активе уже два пожара, причем второй с жертвами, а воз пока и ныне там. До новолуния сколько осталось? Дней десять? Вот до той поры нам надо раскрутить этих пироманов по полной программе, чтобы сегодняшний пожар в этой цепочке был последним.

— Хорошенькое дельце! — возмущенно подал свой голос молчавший до этого Крячко. — Тебе прямо надо как по щучьему велению! Мы там и так сделали все, что могли. В конце концов, напрягли местный райотдел, чтобы они нашли свидетелей — вдруг кто видел машину тех двоих? Сегодня, ближе к вечеру, думаем опять съездить туда. К вечеру головешки остынут, надо будет вместе с пожарными порыскать по пепелищу — вдруг что удастся обнаружить? А ты говоришь — воз и ныне там…

— Есть еще одно соображение. — Гуров достал сигарету из пачки, лежащей на столе Петра. — Надеюсь, ты не осерчаешь, что я подрываю твои табачные закрома? — хитро улыбнулся он. — Так вот, после визита на пожарище мы с громкой помпой как бы уезжаем назад.

— Почему это «как бы»? — встревожился Станислав.

— Потому, что мы остаемся там, — торжественно объявил Лев. — Но нам потребуется хорошая, усиленная опергруппа — человек десять, не меньше. Как я понял, сегодняшней ночью возможен поджог жилых домов на улице Блюхера. И мы должны взять поджигателей с поличным.

— Людей я найду. — Петр несколько оживился. — Вот это уже что-то существенное. Вот это я одобряю! Давайте, мужики, явите оперскую хватку, покажите этим скотам кузькину мать…

Когда приятели вышли из кабинета, Станислав укоризненно пробурчал:

— И когда тебе пришла в голову эта «счастливая» мысль?

— Ты насчет ночной засады? — Лев сочувственно рассмеялся. — Понимаю, понимаю — Катя будет обречена в тиши квартиры обнимать холодную подушку. Так ведь и я сегодня оставлю в одиночестве свою «половину». Разница-то какая?

— Какая… Обыкновенная! От тебя Мария куда сбежит? То-то же. А у меня Катю уже сейчас норовят отбить! Нет, ты понимаешь, как получается: стоит мне кого-нибудь закадрить — тут же выстраивается очередь жаждущих оттеснить меня в сторону! Охренеть! Представляешь, из тех, с кем я встречался раньше, три давно уже замужем, одна даже вышла куда-то в Австралию, к четырем вернулись мужья, еще у трех новые любовники, причем такие, на которых и взглянуть-то жалко. Вот и с Катей точно так же: года два-три до этого была совершенно одна — ни одна зараза и близко к ней не подходила. Теперь соискателей ее внимания еле успеваю как мух от меда отгонять. Вот жизнь!..

— Ну что ж тут поделаешь? — Лев похлопал его по плечу. — Мужайся! Это значит, что такова твоя планида — находить и терять женщин. Кстати, в чем-то тебе можно даже позавидовать. Многие ли могут похвастать тем, что они как прожектора высвечивают женщин, достойных мужского внимания, но им несправедливо обделенных? Так что неси свой «крест» со смирением, достоинством и осознанием своей самости. Разве это плохо?

— А, ну тебя! Однолюбам меня не понять! — Стас демонстративно сунул руки в карманы и, сопровождаемый удивленным взглядом судмедэксперта Дроздова, насвистывая «сердце красавицы», запрыгал на одной ножке к своему кабинету.

Ближе к вечеру опера опять стояли у обгорелых руин интерната. Его закопченные кирпичные стены выглядели руинами крепости, пережившей нашествие кочевников. Из-за стен кое — где по-прежнему поднимались струйки дыма. С громким хрустом ломая сапогами обгорелые обломки шифера, внутри здания ходили эксперты, выясняющие причины возгорания. Судя по их репликам, очаг, откуда пожар распространился по всему зданию, возник в подвале. Выделенные местной администрацией подсобные рабочие разгребли завалы из мусора у входа в подвал, и эксперты попытались спуститься вниз. Но там было чуть не по пояс воды, набравшейся из прорвавшихся водопроводных труб, и той, что использовалась пожарными для тушения.

Подойдя к экспертам, опера поинтересовались их предварительными выводами.

— Можно сказать вполне уверенно, что возгорание произошло в подвале, — сообщил рослый, широкоплечий крепыш. — Конкретная причина пока непонятна — в подвал зайти удастся только завтра-послезавтра. Попробуем организовать откачку. Но впечатление такое, что там горело очень здорово. Если считать, образно говоря, в «напалмовом» эквиваленте, то там хранилось не менее канистры чего-то углеводородного.

— Тогда нужно обязательно повидаться с директором и теми, кто имел доступ в подвал… — Гуров заглянул в дверной проем, за которым в глубине тускловато отблескивала угольно-черная поверхность воды.

— С директором можете повидаться сейчас, — эксперт указал на «десятку» с тонированными стеклами, стоящую неподалеку. — Это его машина.

Подойдя к «десятке», Гуров выразительно и требовательно поманил к себе рукой. Дверца машины щелкнула, и из нее показался брюнет лет пятидесяти с седыми висками и объемным брюшком.

Лев достал удостоверение.

— Виктор Степанович Кононенко, — в свою очередь представился директор интерната. — У вас, я так понял, ко мне есть какие-то вопросы?

— Разумеется. Прежде всего мне хотелось бы знать, как охранялось здание интерната.

— Э-э-э… У нас на входе в вестибюле стоял охранник. В ночное время были еще и дежурные санитары.

— То есть контролировать прилегающую территорию охранник никак не мог… Понятно. Теперь меня интересует все, связанное с подвалом, — как был заперт, кто имел доступ, что там хранилось?

— Дверь, как видите по тому, что от нее осталось, была из толстых досок, обитых оцинкованным листовым железом, запиралась на большой навесной замок. Доступ туда имел я, наш завхоз, ну и… те, у кого была в том рабочая необходимость. Естественно, в присутствии завхоза. А хранились там кое-какие продуктовые запасы — бочки с соленьями, картошка и тому подобное. В одном из углов лежал штабель пиломатериалов — подвал был сухой, дерево не портилось. Что еще? Ну, железки кое-какие — арматура, уголок, листовое железо… А почему вас заинтересовал именно подвал, а не другие помещения?

— У вас там не хранилось ничего легковоспламеняющегося, наподобие канистр с бензином, баллонов с пропаном, ацетиленом, кислородных?

— Что вы! Боже упаси! — Кононенко отмахнулся и энергично помотал головой. — Ни в коем случае! Кстати, если мои слова у вас вызывают сомнение, пусть эксперты проверят подвал на наличие емкостей — их там не было даже пустых.

— Разумеется… — кивнул Гуров. — Что-то вы какой-то потерянный. Очень переживаете?

— Не знаю, как объяснить, — Кононенко беспомощно развел руками, — но я себя чувствую виновником гибели людей, потому что не смог их уберечь. Останки погибших уже собрали, сейчас их идентифицируют, а я вот приехал сюда и не знаю, почему не могу покинуть это место. Следователь прокуратуры в моих действиях состава преступления не нашел — я с ним сегодня уже встречался. Но что прокуратура, если внутри сидит свой прокурор?

Конец ознакомительного фрагмента.