Нюрнберг

Николай Лебедев, 2023

Капитан Игорь Волгин дошел до Берлина. Но долгожданная Победа не стала точкой в его военной судьбе. По воле случая он, владеющий языками и опытом оперативной работы разведчика, оказался в Нюрнберге, где в это время начинался судебный процесс над главарями Третьего рейха. Став членом советской делегации, Волгин получил еще и долгожданную возможность отыскать следы родного брата, пропавшего в этих краях в годы войны. Однако в тот момент, когда первая зацепка в поисках была найдена, в ходе Нюрнбергского процесса случился неожиданный поворот. Сам того не ожидая, капитан снова оказался на огневом рубеже… Международный военный трибунал открылся в Нюрнберге 20 ноября 1945 года, став беспрецедентным событием ХХ века. Впервые на скамье подсудимых оказались главные лица целого государства, обвиняемые в совершении военных преступлений. Человечество совместными усилиями осудило германских нацистов – разжигателей самой страшной трагедии в мире. Приговор этим преступникам стал фактической точкой в истории Второй мировой войны.

8. Разговор с тенью

Такого, конечно, никто не ожидал.

В нюрнбергской тюрьме, построенной по пенсильванскому принципу — четыре здания, сходящиеся торцами к единому центру и оттого сверху напоминающие цветок, они отлично просматривались с основного поста, мышь не прошмыгнет, а возле камер топтались солдаты, поставленные присматривать за каждым заключенным, — чрезвычайные происшествия были чем-то из ряда вон выходящим.

Комендант тюрьмы Эндрюс был вне себя. Заключенный Лей повесился практически среди бела дня, чуть ли не на глазах у охраны.

Перепуганный рядовой заплетающимся языком рассказывал о том, что все время заглядывал в камеру через смотровое окно. Лей лежал на кровати, ходил по комнате; да, казался более чем обычно потерянным, но предположить, что он собирается покончить с собой, было невозможно.

Заключенный приспустил штаны и уселся на унитаз, находившийся в углу, возле двери, и охранник посчитал за благо деликатно отвернуться.

Пару минут спустя он заглянул вновь. Лей по-прежнему восседал на стульчаке без движения.

Охранник позвал его. Никакой реакции.

Тогда солдат вошел внутрь и обнаружил, что рейхсляйтер сидит с выпученными глазами и вываленным наружу синим языком. Горло его стягивала удавка, сделанная из полотенца и накинутая на сливную трубу унитаза.

Он был мертв.

Прибежавший на крики врач пытался вернуть заключенного к жизни, делал непрямой массаж сердца и искусственное дыхание, но все было безрезультатно.

Эндрюс крутил в руках листок бумаги — короткое письмо, обнаруженное рядом с унитазом.

— Что это такое? — ревел Эндрюс. — Откуда это взялось?!

Охранник вжал голову в плечи и молчал.

На шум прибежали адвокаты, допрашивавшие подсудимых в соседнем помещении.

— Убрать всех! — продолжал бушевать Эндрюс. — Вон отсюда!

Адвокаты гуськом потянулись к выходу. Последним из них двигался Вернер.

* * *

Несколько часов спустя, облаченный в пальто с поднятым воротником и модную шляпу, Вернер стоял на заброшенном перекрестке посреди разрушенного квартала.

Вечерело. Перекресток был пуст, лишь вдалеке виднелись две фигуры, как будто случайно забредшие в это неприютное и казавшееся совершенно необитаемым место. Помаячив, фигуры исчезли за поворотом, и Вернер остался совершенно один.

Он извлек из кармана смятый листок и сверился с наскоро набросанным чертежом. Вроде бы все верно.

Из-за зубчатых руин высилось величественное здание с полуразрушенным куполом и торчащими в небо балками. Вот и храм. Вернер направился к нему.

Внутри было темно и пусто. Вернеру приходилось переступать через тяжелые балки, загромоздившие пол. Вверх вздымались полуразбитые колонны.

Вернер задрал голову. В потолке зияла огромная дыра, и последние, гаснущие лучи озаряли пространство храма призрачным светом.

Донесся свист. Он шел не снаружи, а как будто откуда-то из-под земли.

Вернер огляделся по сторонам и увидел пролом, ведущий вниз. Осторожно перебираясь через камни и разбитую церковную утварь, Вернер начал спускаться все ниже и ниже.

Наконец он увидел тусклое сияние. Из-под земли бил свет.

Вернер очутился в каменном подземелье. Тяжелый сводчатый потолок нависал над ним. Вокруг, небрежно расставленные в нишах, горели свечи. Языки пламени выхватывали участки подземного пространства, но оглядеть его полностью не представлялось возможным.

— Я жду вас уже полчаса, — раздался голос, и из темноты возникла высокая крепкая фигура.

— Я не мог уйти. Нас допрашивали. Лей покончил с собой.

— Уже знаю. Вы оказались хорошим почтальоном.

— Что было в письме?

— Ничего, — Хельмут усмехнулся. — Кто бы мог подумать, что рейхсляйтер окажется таким неврастеником? Я всегда знал, что в нашем руководстве не все в порядке. А разве вы не прочли письмо?

— Не имею привычки читать чужую корреспонденцию, — насупился Вернер. — Я просто передал письмо Лею. Это было непросто.

— Главное, что вы справились.

— И все-таки? Что там было — в письме?

Хельмут покачал головой.

— Шутка. Просто шифр. Ему написали от имени жены. А он принял все за чистую монету. Штука в том, что жена покончила с собой пару лет назад. Кто бы мог подумать, что рейхляйтер так покорно последует ее примеру?..

Хельмут извлек из заплесневелого ящика еще несколько свечей и принялся зажигать их, расставляя на древнем портале.

— Люблю это занятие, — признался он. — Зажигаешь свечу — и будто новую жизнь зажигаешь. Правда, точно так же легко ее можно и потушить, — Хельмут со значением глянул на собеседника.

Вернер сделал вид, что не расслышал последнюю фразу.

— Я сделал все, что вы велели, — сказал он. — Теперь ваша очередь. Верните мне дочь.

— Это только начало. У нас далеко идущие планы. — Хельмут помедлил, затем торжественно произнес: — Мы должны сорвать трибунал.

Вернер оторопело уставился на Хельмута.

— Вы шутите, — с трудом выговорил он.

— Ничуть. Мы должны сорвать этот процесс. Любой ценой. Мы должны освободить заключенных или убить их — это совершенно неважно. Главное, чтобы трибунал не состоялся. — Глаза Хельмута блестели в полутьме дьявольским огнем.

Вернер отшатнулся:

— Вы не понимаете, о чем говорите. Там охрана! Там войска. У вас и близко нет таких возможностей!..

— Вы не знаете наших возможностей, — спокойно возразил Хельмут. — Скоро все узнают и вы тоже. — Он помедлил, затем распорядился: — Сейчас вам нужно установить контакт с узниками. Прежде всего нас интересует Геринг.

— Я делаю все, что могу. Я буду защищать обвиняемых на суде…

— Это не суд, это фарс! — зарычал Хельмут. — Американцы и англичане опять хотят унизить нас! Связались с русскими! Но мы еще живы, и мы будем действовать!..

Вернер понял, что спорить бесполезно.

— Где моя дочь? — раздельно произнося слова, спросил он.

Хельмут улыбнулся:

— С ней все в порядке. Она в надежном месте. — Он порылся в кармане пальто и извлек сложенный вчетверо листок. — Это вам от нее.

Вернер выхватил листок из рук Хельмута, развернул и подвинул ближе к мерцающему огню свечей.

Веселый детский рисунок цветными карандашами. Три забавные фигурки, состоящие из кружков и палочек: папа, мама, ребенок с косичками. Вот только солнце, разбрасывавшее лучи, было черным.

У Вернера задрожали губы.

— Мне интересно: как вам удалось спрятать ее от гестапо? — задумчиво произнес Хельмут.

— Зачем мне ее было прятать? — нервно воскликнул Вернер. — Эльзи — хорошая немецкая девочка…

— А ее мать — еврейка, которую отправили в Освенцим. Ваша жена была еврейкой, не так ли, герр Кнюде?.. Стало быть, и милая маленькая Эльзи — тоже еврейка. А вы знаете, как в рейхе поступают с евреями…

— Что вам нужно?!

— Ищите доступ к Герингу. Это задание. И не вздумайте обратиться туда, куда не следует обращаться. Вы же понимаете: судьба вашей дочери всецело зависит от того, готовы ли вы с нами сотрудничать.

Хельмут задумчиво погасил пальцами свечу и поглядел на Вернера. Тот был бледен как смерть.

— Идите, — сказал Хельмут. — Идите и помните, что все в ваших руках. Ну и, конечно, в моих, — он сжал пальцами фитиль следующей свечи. Длинный тонкий след дыма устремился к сводчатому потолку и растаял.

Вернер громко засопел, однако ничего не произнес в ответ и принялся выкарабкиваться по камням из подземелья.

Хельмут спокойно и внимательно глядел ему вслед.

Наконец, шаги стихли.

— Мне он совсем не понравился, — прозвучал за спиной Хельмута негромкий голос, и из ниши возникла темная фигура, похожая на тень. — Ненадежный вариант.

Вспыхнул огонек зажигалки — Тень прикурила тонкую сигарету.

— Хорошая вещица, — сказал Хельмут, разглядывая зажигалку в руке Тени.

— Подарок Гиммлера. — Тень помолчала. — Очень ценный подарок. Эта зажигалка стоит целое состояние.

— Да уж вижу… Мне он ничего такого не дарил.

— Значит, не заслужил. Вот что. Этот твой адвокат может нас подставить, — вернулась Тень к прежней теме. — Надо искать другой вариант. Нам нужен серьезный информатор.

— Мне он тоже не нравится, — признался Хельмут. — Буду искать.

— Но и от этого Кнюде тоже отказываться не стоит. Он пригодится все равно. Ты же понимаешь: дело очень и очень серьезное. Мы не можем допустить, чтобы на этом судилище Германию распяли на глазах всего мира. Это вопрос национальной гордости. Мы и без того достаточно пострадали. Или ты не согласен?

Тень глубоко затянулась сигаретой и выпустила дым в лицо Хельмута. Хельмут и бровью не повел.

— Абсолютно согласен, — сказал Хельмут.

— Вот скажи мне, — продолжала Тень, — разве англичане лучше? Разве не Чемберлен летал к Гитлеру, разве не он подписал мюнхенские соглашения? С этого все началось! А французы?.. — Тень стряхнула пепел с сигареты. — Им же нравилось якшаться с фюрером, они души в нем не чаяли. А теперь изображают из себя обиженных. Я уж не говорю об американцах. Это они напропалую крутили романы с нашей военной промышленностью и вливали в нас свои доллары, а все для того, чтобы рассорить с большевиками и побольше на этом заработать. Почему на этот мерзкий спектакль в качестве обвиняемых выставили именно нас?!

— Никто не любит проигравших, — мрачно сказал Хельмут. — А мы сейчас проигравшие…

— Ну уж нет! Мы еще не проигравшие. Война закончилась, но это ничего не значит. Если вытащить из тюрьмы Геринга… да и остальных подсудимых тоже! О, это было бы доказательство того, что мы еще сильны и к нам следует прислушиваться.

— У меня слишком мало бойцов…

— Бойцы будут, об этом я позабочусь. Пусть не сразу, но будут. А ты подумай о том, чтобы подыскать более надежного человека среди тех, кто ошивается на трибунале. Там наверняка найдутся те, кто согласился бы с нами сотрудничать. Надо только найти для них весомый повод. Было бы отлично, если бы это был кто-то из советских… Советские всегда много знают. И их сейчас никто не заподозрит.

— Я попытаюсь.

— Не пытайся, а сделай! Процесс должен быть сорван. Этого адвокатишку держи на коротком поводке, но найди еще кого-то. Скажем, из советских.

— Есть! — сказал Хельмут и щелкнул каблуками, отдавая честь. Эхо гулко раскатилось по подземелью.