Деревенские байки

Николай Иванович Рябцев

В сборник вошли произведения в стиле деревенских рассказов, звучавших на посиделках долгими деревенскими вечерами, когда местный дед-рассказчик развлекал собравшихся разными байками.Байка «Анисимов дуб» ранее была опубликована в сборнике «Сказки Старого Ворона».

© Николай Иванович Рябцев, 2020

ISBN 978-5-0051-3619-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Анисимов дуб

(деревенские байки)

Жил в нашем уезде, некогда, помещик Кузякин… И был у этого помещика в услужении лесник по имени Анисим — молодой паренёк, лет двадцати. Малый был справный: ростом высок, плечами крепок, собою пригож.

Все девки деревенские по нему сохли, да Анисим на них и не глядел, всё ждал свою единственную. Жил лесник Анисим на дальнем кордоне, в деревню хаживал нечасто, и то по острой надобности: пушнину сторговать, хлебца прикупить, соли да пороху для ружьишка, к барину зайти, узнать не надо ли чего, да о делах лесных доложиться. Барин Анисима шибко уважал за отношение хозяйское к лесу. Да оно и не удивительно, ведь паренёк в лесу знал каждую тропиночку, каждую былиночку, видел где зверь прошёл, где птица пролетела. Зверьё за зря не бил, лес какой попало не валил и другим не позволял. За то его мужики деревенские и невзлюбили шибко, за правильность его. Бывало, соберутся барский лес, что на строительство назначен рубить, а лесник тут как тут, да мужиков-то и прогонит, придут, бывало, к леснику: ты, мол, нам кабанчика разреши забить, а он, рано, мол, охотиться, нельзя. Ни птицы, ни зверья бить не дозволял раньше положенного времени.

Осиротел Анисим рано, когда ему ещё и семи годков не было. В тот год по Земле мор великий прошёл… Вот родители мальчонки тогда вместе и померли, а спас его от неминуемой гибели брат отца — дядя стало быть, к себе на кордон и забрал, он лесником был у барина. Вылечил, выходил своими, лесными снадобьями. А как Анисим окреп, то всяким примудростям охотничьим стал обучать мальца. Поговаривали в деревне, что дядя дружбу с самим лешим водил, да прочей нечистью лесной знался, от того и кордон его старались стороной обходить… боялись. Да только и это ему не помогло. Когда Анисиму четырнадцать стукнуло, по зиме, дядю медведь — шатун поломал насмерть. Парень, хоть и мал ещё был, но медведя помог победить, благо силушкой Бог не обидел, да только дядьку не спас. А как прежнего-то лесника не стало, то Анисим сам у барина попросился в лесники, заместо родича погибшего. Кузякин тогда спорить с ним не стал и на лесное хозяйство паренька определил. Вот с тех пор и стал Анисим за лесом хозяйским ходить, девок деревенских смущать, да мужиков злить. Сколь раз грозились они наломать бока леснику, а подойти боялись. Паренёк хоть и был собою пригож, но взгляд у него больно тяжёл был — как на кого прямо поглядит, так того оторопь и возьмёт, и стоит этот бедолага столбом верстовым пока Анисим из вида не скроется.

Как-то пошёл он обходить владения лесные, поглядеть какое дерево можно срубить, проверить не поставил ли кто силков и капканов. Долго ходил, почти до соседской вотчины дошёл, как слышит, будто стонет кто в орешнике. Насторожился Анисим, крадучись подошёл к орешнику, раздвинул ветки, а возле орешника какой-то лихой человек капкан поставил, и в тот капкан волчица попала. Заднюю лапу бедняжке зажало железом. Уж она и так и сяк, а высвободится не может. Поглядела волчица на человека, а из глаз, ну прямо, человеческие слёзы текут. Заскулила, взвизгнула, и Анисим явственно так услышал: « Помоги?..» Поначалу оторопел молодой лесник, но не испугался, подошёл к зверю, разогнул железные клещи капкана и освободил волчицу. А та отбежала на несколько саженей в сторону, обернулась на своего спасителя, и Анисим снова явственно услышал голос девичий: «Благодарствую!»

Изумлённый лесник крепко зажмурил глаза и с силой тряхнул головой, а когда снова открыл глаза и взглянул на то место, где, только что, волчица стояла, то совсем растерялся, потому как волчицы и след простыл… Вот только что стояла и нет её… Лишь капелька крови на пожухлой листве осталась.

«Чудеса», — подумал Анисим, — «Видать устал я нынче, вот всякое и мерещится… Да где это видано, чтобы волки разговаривали? Нет, пойду ка я лучше поближе к дому… Вон и солнышко скоро к закату клониться станет. Поди с голодухи мерещиться всякое непотребство стало. Ладно, неча на ерунду внимание обращать! Вот домой дойду, там, поди каша пшённая с репой настоялась, что с утра сварил. Наемся и спать завалюсь, а утром поглядим что да как…»

Пока домой шёл, вспомнил Анисий, что дядька ему, ещё мальцом, сказывал, де есть такая старуха-лесовуха в здешних местах, будто людям коли она показывается, то волчицей оборачивается, что от встречи с ней добра не жди, будто человек, что её встретит, никогда из леса больше не выйдет-так и пропадёт без вести…

«Уж не лесовуха мне повстречалась?» — подумал Анисим и усмехнулся, — « А вот сейчас и проверим. Дядька покойный сказывал, что тот из леса никогда не выйдет и дома своего не найдёт, кто с ней встретится. Ну положим, из леса я и так редко выхожу, а вот дом свой отыскать… тут поглядим…»

Вот с такими думами шёл назад Анисим и вдруг с удивлением понял, что обратная дорога оказалась короткой, хотя хорошо помнил, что ушёл очень далеко. Поначалу сомнения его взяли, но скоро уже и тропка знакомая под ноги легла, и между деревьев мелькнула поляна, где кордон его стоял, вот и знакомое крыльцо… « Да-а… Чудны дела твои, Господи!..» — подумал Анисим, толкнул дверь и вошёл в дом.

Умываясь, лесник всё время вспоминал встречу с волчицей, перед его мысленным взором вставали жёлтые глаза зверя полные мольбы и слёз, раз за разом слышалось « благодарствую», произнесённое девичьим голосом.

Поужинав кашей с паренной репой, не раздеваясь, повалился Анисим на постель и моментально заснул. Ночью ему приснился сон: будто стоит он на лесной поляне, на краю той поляны растёт раскидистый старый дуб, а под дубом стоит девица неописуемой красоты в парчовом сарафане, с волосами цвета спелой пшеницы, заплетёнными в длинную тугую косу, и будто слышит он голос и говорит ему тот голос: «Благодарствую». Проснулся Анисим от того, что, будто, кто-то в дверь постучал. Лесник открыл глаза, сел на кровати, спросил: « Кто там?!» Ответа не последовало. Анисим подошёл к окошку и заметил, что возле деревьев на краю поляны, в утреннем тумане, вроде стоит кто-то, и вроде человек… Вышел на крыльцо, вгляделся в то место, где человек стоял, а там и нет никого, повернулся было в дом воротиться и опять услышал знакомый голос: «Благодарствую!..» Обернулся Анисим, рванулся было с крыльца на голос, а глянул по сторонам, а никого и нет…

***

Раз, по зиме, приехал к Кузякину дружок его закадычный — порутчик Ахтырского гусарского полка Иван Артюхов, страстный любитель поохотиться, ну хозяин, знамо дело, решил потрафить гостю, позвал лесника и говорит:

— А что, Анисим, кабаны в твоём хозяйстве ещё не перевелись?

— Да что вы, барин, куда ж они денутся, коли я их подкармливаю, — отрапортовал лесник.

— А устрой ка ты нам с его благородием охоту на кабанчика, да чтобы не абы какой, а настоящий, матёрый секач был, — распорядился Кузякин, — Нам страсть как кабанятинки отведать охота!

— Слушаюсь! — Анисим поклонился хозяину.

— Вот и славно! Сколь времени тебе надобно на подготовку?

— А коли ваша милость не шибко спешит, то завтра и пойдём, а я пока проведаю тропы кабаньи, да номера для вас с их благородием подготовлю…

— Ты никуда не спешишь? — обратился Кузякин к гостю.

— Помилуй, братец, какие спешки? — раплылся в блаженной улыбке гусар, попыхивая длинной трубкой.

— Ну, стало быть, так и порешим! Пойдём завтра, ближе к обеду, — согласно кивнул барин, — Ступай, милейший, да хорошенько подготовь всё.

— Слушаюсь! — Анисим поклонился господам и вышел прочь.

Анисим тогда долго мешкать не стал, прихватил на кордоне топор, достал старые лыжи от дядьки оставшиеся, ружьишко прихватил, да и отправился на то место, где кабанов прикармливал. Пришёл на место, места для номеров подготовил, чтобы, значит, куда Кузякина с приятелем ставить кабана бить, себе местечко выбрал и только собрался домой вертаться, как почуял, что не один он здесь… Оглянулся… Мать честная!.. Из-за ёлок на него волк вышел, за ним другой, третий, четвёртый, пятый, а ведёт их крупная волчица прихрамывающая на заднюю лапу. Анисим даже не стал ружья с плеча снимать… Что, дескать, толку с одного выстрела, одного волка положит, а остальные его съедят пока перезаряжать станет, но топор из-за пояса достал, стоит не шевелится. Вот волки стали приближаться, окружать со всех сторон, остановились шагов за пять и тоже замерли, а хромая волчица пошла прямо к Анисиму. Идёт, хвостом повиливает, словно собака, а сама прямо в глаза глядит леснику, и слышит парень знакомый голос: « Не бойся нас». Узнал лесник и голос тот, и волчицу спасённую им признал и, словно, камень с души свалился, присел на корточки. А волчица подошла, потянулась к человеку и лизнула его в щёку, потом повернулась и, прихрамывая, потрусила прочь, а вся стая за ней.

«Ну дела,» — только и смог молвить лесник…

На другой день, как и было условлено после обеда, уже ближе к закату, привёл своих охотников Анисим на место, схоронил их на приготовленных номерах, строго на строго наказал не курить, не разговаривать и громко не дышать, потому как кабан он всё слышит и нюх у него ещё почище собачьего, коли что почует, ни в жизть не выйдет, а сам пошёл рассыпать прикормку. Только кормушку засыпал да спрятаться успел, как здоровый секач тут как тут. Огляделся матёрый, носом повёл и к кормушке… Не выдержал тут лихой гусар, выскочил со своего номера и с двух стволов выстрелил, да не попал куда нужно, а токмо подранил животину, а кабан боль почуял, разозлился да как кинется на охотника. По счастью, Анисим готов был, да с одного выстрела свалил секача. Тот только хрюкнул, будто споткнулся и затих, аккурат, возле самых ног порутчика, только снег клыками вздыбил.

— Ну, любезный, теперь я твой должник, — промолвил белый, как снег гусар и потянулся во внутренний карман бекеши за фляжкой с водкой, — Я уже решил, что сейчас с жизнью прощаться стану.

— Да полно, ваше благородие, — отмахнулся Анисим и подтащил салазки, чтобы секача погрузить.

На том их охота и закончилась. Кабана в имение отволокли, барин приказал отрубить от секача заднюю ногу и отдать леснику за работу, порутчик угостил парня водкой в благодарность за спасение и подарил серебряный рубль. Анисим сердечно поблагодарил господ, забрал добычу и пошёл восвояси, а как отошёл подальше в лес, то заметил, что из под елового лапника за ним наблюдает волчица. Остановился Анисим, достал из котомки кабанью ногу и отхватил от неё изрядный кусок, положил его рядом с тропинкой, сказал: «Благодарствую», — , и пошёл дальше. Понял лесник кто раньше заката кабана на номера выгнал, потому шёл и всё время улыбался.

***

Минула зима, промелькнула весна, настало лето. Надо сказать, что в тот год лето выдалось тёплым да на дожди богатым, так что грибы и ягоды рано пошли.

Деревенские как с посевами закончили, принялись за сенокос, ребятишки, какие постарше, родителям помогали, а какие поменьше по грибы да ягоды в лес зачастили. И так оно случись, что пошли детишки гурьбой за грибами, да двое ото всех в сторону ушли и заблудились. Знамо дело, когда мальцов хватились, то уже и солнце садиться стало. Кинулись было искать, да куда там, не видно ни зги. Решили на утро продолжить поиски всей деревней и за лесником сходить, чтобы, значит, помог. Да мальчишки сами набрели на кордон лесника.

Анисим, как раз вечерить собирался. Вдруг слышит стучит кто-то в дверь, отворил, а на крыльце два пострелёнка с корзинками грибов стоят, носами хлюпают:

Конец ознакомительного фрагмента.