Пятый постулат. Сборник фантастических рассказов – 4

Николай Зеляк

В этом мире всё конечно. Бесконечна в своих проявлениях только человеческая мечта. Однажды проснувшись в человеке, она уже никогда не покинет его. Мечта будет постоянно подвигать человека к познанию мира, его окружающего. Мечта будет звать его всегда идти только вперёд. Всё дальше и дальше. К другим, неведомым ему мирам. И он обязательно дотянется до них. И до близких, и до запредельно далёких…

Не тронь моих чертежей

Осень 212года до н. э. Сицилия. Сиракузы. Шла вторая Пуническая война. Война между Римом и Карфагеном. Война на уничтожение.

Шла она с переменным успехом. Каждый участник делал своё дело. Карфагенский полководец Ганнибал гонял непобедимые римские легионы по всему Апеннинскому «сапогу», а римский полководец Марцелл, в это время, осаждал небольшой, но непокорный город Сиракузы. Осаждал уже третий год. И, несмотря, на могучие потуги, никак не мог его взять. Город доблестно сопротивлялся. Несмотря на то, что карфагенский гарнизон сильно поредел. Несмотря на болезни и голод. Несмотря на своё отчаянное положение: ведь помощи ему было ждать неоткуда. И он бы давно пал, если бы не один седовласый, семидесятилетний его гражданин. Звали этого гражданина Архимедом.

Что же он такого сделал, что самая могущественная армия мира уже три года теряла свои зубы у неприступных стен этого скромного города? Кто он, этот седовласый старик? Всесильный колдун? Благородный волшебник? Всемогущий бог? Нет, этот человек не был, ни колдуном, ни волшебником, ни демиургом. Он был обычным смертным. Однако гений этого человека, в одиночку, противостоял, вооружённым до зубов и натасканным на войне, римским легионам и побеждал их. И здесь нет никакой мистики. Просто прекрасно работали, сконструированные им, военные машины и механизмы. Они приводили в состояние смятения и неуверенности легионы захватчиков, осаждавших этот непокорный греческий полис.

Страшные «архимедовы когти», как лапы исполинских хищных птиц, цепляли мёртвой хваткой обнаглевшие вражеские триеры, которые посмели подойти вплотную к стенам города. Затем, используя систему блоков, поднимали их высоко над водой, а после спокойно роняли кормой или носом в морскую пучину. Разумеется, вместе с экипажем и десантом.

Для борьбы с римским флотом, Архимед блестяще использовал ещё и энергию солнца. Благо, в тех местах солнца было достаточно. Как это всё делалось? На крепостных стенах выстраивались ряды, начищенных до зеркального блеска, медных щитов. Выстраивались они в строго определённом порядке. Отраженные ими солнечные зайчики консолидировано били в одну точку. Точкой, естественно, была римская триера. Через несколько мгновений, корабль вспыхивал, как спичка. Блистательная придумка Архимеда вносила сумятицу в римский флот, и мешала ему высадить свои штурмовые отряды со стороны моря.

А архимедовы модернизированные катапульты? Они делились на две категории. Если говорить современными словами, то они представляли собой лёгкую и тяжёлую артиллерию. Лёгкие катапульты засыпали камнями штурмовые отряды непосредственно у стен города, нанося им большой урон. А тяжёлая артиллерия била по тылам римского воинства. Она выстреливала такие гигантские камни, и те летели так далеко, что нагоняли, на доблестное римское войско, тоску зелёную…

И никогда бы не взять римлянам город Сиракузы, если бы не предательство. Оно на войне случается часто. Среди плеяды героев всегда найдётся двуногое существо, которое ради спасения собственной никчемной шкуры, готово отдать на заклание жизнь своих сограждан…

Имя Архимеда гремело на весь античный мир. Римский Сенат специальным своим решением постановил найти учёного в осаждённом городе и доставить его в Рим. Римляне хотели использовать в своих целях его мозги и идеи. А цель на данный момент у них была всего одна: Карфаген должен быть разрушен! Только вот есть большое сомнение в том, что Архимед стал бы работать на своего заклятого врага…

История — наука совсем не приблизительная. Для неё установить подлинность исторического факта, это всё равно, что мухе, бессмысленно тыкавшейся головой в оконное стекло, найти спасительную форточку.

Академические круги Хроноцентра озаботились фактом последних мгновений жизни древнегреческого учёного. Им нужны были достоверные данные, а не мифы и предания, которые роем клубились вокруг таинственной кончины сиракузского гения. По одной версии его убил невежественный римский солдат. Перед гибелью Архимед успел воскликнуть: «Не трогай моих чертежей!» По другой версии, он погиб случайно, но по собственной вине. По третьей версии, его всё же пленил римский полководец Марцелл…

Ясность в этот вопрос мог внести только хроновизит в ту далёкую эпоху.

В горящие Сиракузы отрядили Дронова. С его согласия, конечно. Путешествие ожидалось быть очень трудным и опасным. Риск для жизни хронопутешественника был велик. Но у Дронова были свои козыри. Он знал дорогу к дому Архимеда, владел его родным языком и встречался с учёным, лично. Правда, молодым. Нынешний Архимед был на несколько десятков лет старше. Но Глеб полагал, что узнает его. Дополнительно выучил ещё несколько недвусмысленных латинских слов и выражений. Специально для общения с римской солдатнёй.

Появиться в осаждённом городе Дронов вознамерился в облике римского центуриона. По своим физическим данным он соответствовал этой должности более чем. Отвечал всем, предъявляемым к центуриону, требованиям устава римской армии. Это — рост, сила, отвага, выдержка и подвижность. А фехтовал он так, что римлянам и не снилось.

Его облачили в чешуйчатый панцирь катафракта. На голову надели шлем с поперечным, посеребрённым гребнем. На плечи накинули короткий, красный плащ. Вооружили коротким мечом. От поножей и щита отказались. Посчитали, что те будут только мешать. Дронов мог легко обойтись и без них.

Год Веков, непосредственный шеф Глеба, убедительно попросил подопечного не нарушать предписаний Хронокодекса, быть сдержанным и очень осмотрительным. Как-никак там, куда он направлялся, уже шли уличные бои…

Дронов появился в том же месте города, что и в прошлую свою миссию. У высокой, глухой ограды роскошного дома. Только теперь ситуация была сильно другой. От дома уже не веяло тишиной и покоем. Там поселились горе и смерть. Из-за стены валил густой дым. Слышались громкие причитания. Видно, в доме побывали римские солдаты. Они сначала его разграбили, а потом подожгли.

Дронов выскочил на знакомую улицу, и, не теряя времени, устремился к дому учёного. Была дорога каждая секунда. Ему надо было успеть застать его живым. Это было главное.

Вокруг слышались вопли, лязг оружия, топот многочисленных ног. Повсюду, вперемежку, лежали неподвижные тела победителей и тех, кого они победили. Смерть уравняла всех. Горели дома. Жирный, чёрный дым слался вдоль улицы. Он ел глаза. Город бился в агонии. Редкие защитники его ещё сопротивлялись, но судьба города была уже решена. Победители вели себя, как варвары. Их мечи не щадили никого. Пленных никто не брал.

Добежав до конца улицы, Дронов повернул налево. Издали увидел знакомый мраморный портик. Это был дом Архимеда. Похоже, туда победители ещё не успели добраться. Впереди Дронова бежало несколько римских воинов с обнажёнными мечами. Цель их мародерских устремлений была предельно ясна. Это богатый дом. Ещё не разграбленный. Там можно было хорошо поживиться.

Дронов ускорил свой бег. Различил, сидящего на ступенях портика, седого человека. Человек, наклонив свою голову, что-то чертил на песке. Совершенно беззащитный. Это был Архимед. Дронов сразу узнал его, не смотря на то, что с момента первой встречи прошло более трёх десятков лет. Узнал по характерной позе, по задумчивому наклону головы, по невозмутимой отрешённости. У хронопутешественника сжалось сердце. Он одновременно и обрадовался, потому что увидел Архимеда живым и встревожился, от того что мог, в любой момент, его потерять. Ведь вокруг было столько раздражённого римского воинства. Добавил скорости.

Первым к седовласому старику, всё же, подбежал римский солдат. Потное лицо искажено злобой. В руках меч. Остановился перед склонённой головой, погружённого в размышления, седого человека. Старик что-то чертил на песке, не обращая на римского воина никакого внимания. И только тогда, когда тень римлянина упала на его чертежи, а растоптанный сандалий грубо попрал аккуратный рисунок, он поднял голову. В глазах возмущение, смешанное с презрением.

Он властно воскликнул:

— Не тронь моих чертежей!

Римский солдат, ничтоже сумняшеся, занёс над беззащитной, но непокорной головой старика свой меч. Варвар не понимал, на кого он поднимает свою руку. Алчность застила ему глаза. Немощный старик, сидящий на пороге богатого дома, был последним препятствием, мешавшим грабежу. Помеха слабая. Её можно легко убрать!

Но убрать помеху с дороги, ведущей к роскошной поживе, римскому мародёру не удалось. Занесённый над головой Архимеда, меч варвара так и не опуститься. Вмешался, быстрый как молния, центурион. Удар ноги и воин отлетел в сторону на десяток шагов. Меч брякнулся рядом с ним.

Центурион проревел ему вслед:

— Убирайся прочь! Убью!

Сверкнул глазами в сторону кучки таких же, как он, мародёров.

— И вы идите своей дорогой, если хотите жить! Этот дом — моя добыча!

Те, выкатив глаза от страха и изумления, сочли за благо для себя, удалиться. Подальше от разъярённого центуриона. Тем более что не разграбленных домов было ещё очень много. Хронопутешественник и Архимед остались наедине. Им теперь никто не мешал.

Дронов не спеша подошёл к невозмутимому, седовласому человеку.

— Архимед?

Человек смотрел твёрдо и прямо. В глубоко запавших глазах усталость и раздражение.

— Архимед.

Хронопутешественник удовлетворённо произнёс:

— Значит, я не ошибся!

Старик устало спросил:

— Чего ты хочешь от меня, римлянин?

Глаза лжецентуриона стали, на удивление, лучистыми. В них светилась радость.

— Как хорошо, что я успел! Как хорошо!

Убелённый сединами Архимед, усмехнулся.

— Зря радуешься, римлянин. Кровавый Рим мне ненавистен.

Спросил, с горечью в голосе:

— Ты пришёл за мной?

— Да.

Архимед твёрдо ответил:

— Передай Марцеллу, что я не стану рабом Рима. Если мне предложат предательство или смерть, я выберу смерть!

Мнимый центурион улыбнулся. На фоне драматических событий, улыбка его показалась седовласому учёному странной и неуместной.

— Благородный Архимед, я пришёл к тебе с другой целью.

Учёный равнодушно сказал:

— Я не верю тебе, римлянин.

Лжецентурион простодушно пожал плечами.

— Благородный Архимед, я не римлянин!

Седобрадый мудрец удивился.

— Если ты не римлянин, то кто?

Хронопутешественник начал издалека.

— Архимед, мы уже встречались. Правда, это было давно.

Учёный прищурил глаза.

— Зрение моё ослабло. Но я всё ещё хорошо вижу. Мне лицо твоё не знакомо.

Хронопутешественник снова улыбнулся.

— Не удивительно, что ты забыл меня. Мы встречались тридцать лет тому назад. И всего один раз.

Архимед покачал головой.

— Я не могу узнать тебя, чужеземец. Хотя и пытаюсь.

Тогда Дронов напомнил гениальному греку о делах давно минувших дней.

— Мы виделись всего один раз. Эту мимолётную встречу, действительно, можно легко забыть в круговороте жизни, в потоке тысяч лиц и дел. Я согласен с тобой.

Чуть подумав, добавил:

— Но в тот день ты сделал одно из важнейших открытий в науке.

Учёный рассеянно спросил:

— Какое? У меня их было много.

Лжецентурион весело блеснул глазами.

— Оно сопровождалось восторженным криком «Эврика!» и твоим бегом по улицам Сиракуз, без одежды.

Лицо гениального старика посветлело.

— Я вспомнил. Ты тот самый человек, которого, кажется, звали Фессал?

Хронопутешественник подивился невероятной памяти античного гения.

— Да!

Архимед поправил себя:

— Я ошибся. Судя по годам, ты сын Фессала. Настоящий Фессал уже, должно быть, старик.

Дронов мягко возразил:

— Нет, ты не ошибся, благородный Архимед. Я и есть тот самый гражданин соседнего полиса, который приходил к тебе справиться о катапульте.

Седобрадый мудрец недоверчиво покачал головой.

— Тогда почему на твоём лице не видно зримого отпечатка прошедших лет? Их минуло уже тридцать.

Горько усмехнулся.

— Время не щадит никого!

Хронопутешественник тактично не согласился.

— Благородный Архимед, разве твой могучий ум не может допустить возможность того, что человек может управлять временем?

Учёный удивлённо глянул на странного собеседника.

— Это невозможно. Время не подвластно никому. Даже богам.

Хронопутешественник снова мягко возразил великому учёному.

— Человек может управлять временем. Я тому доказательство.

Удивление седобрадого мудреца усилилось.

— Тогда, кто ты, если не Фессал? Пусть даже чудом не постаревший за тридцать лет.

Ответ Дронова ошеломил древнегреческого учёного.

— Я человек из будущего.

Мудрецу показалось, что он ослышался. Настолько невероятными были, только что прозвучавшие, слова. Он взволнованно переспросил:

— Ты из будущего?

Хронопутешественник спокойно ответил:

— Да.

Учёный смятенно пробормотал:

— Из будущего… из будущего…

В его голос закрались нотки сомнения:

— Выходит, что ты… переместился во времени. Разве это реально?

Решительно покачал головой.

— Нет! Река времени не может течь вспять!

Хронопутешественник тихо, но твёрдо возразил:

— Может, благородный Архимед. Могущество разума человеческого очень велико. Человек научился путешествовать во времени.

Архимед смягчился. Похоже, он поверил словам своего необычного собеседника.

— Скажи, путешественник во времени, какое оно, это будущее?

Дронов ответил индифферентно:

— Разное. У всякой эпохи своё время и свои люди…

Седобрадый мудрец отрешённо уставился за линию горизонта.

— Человек из будущего, ты открыл для меня дивный мир. Есть над чем поразмыслить…

Лжецентурион перешёл к делу.

— Скажи, благородный Архимед, у тебя есть на примете безопасное место, где бы ты нашёл приют?

Учёный кивнул.

— Есть. Хотя, от римских собак трудно спрятаться.

— Я помогу тебе покинуть обречённый город. А дальше…

Архимед энергично перебил хронопутешественника:

— Я знаю, что мне делать дальше!

Удивлённый Дронов спросил:

— Что?

Тусклые глаза Архимеда загорелись.

— Я брошу решать задачу квадратуры круга и займусь размышлением о природе времени. О, это, воистину, достойная задача…