Смутные времена. Книга 2

Николай Захаров, 2019

Как это ни прискорбно осознавать, но вся история России – Смутные времена. Из тьмы веков и до дня нынешнего. Все совпадения имен персонажей с реально жившими и живущими людьми совершенно случайны. Продолжение "Жуликов и авантюристов". Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Пятый день дивизии группы армий"Центр"топтались на рубеже Покровка — Сторожевое — Ржавец. Десятого июля немцы предприняли очередное наступление. Получив подкрепление накануне ночью и в 5.00 на рассвете, после получасовой артподготовки, дивизия"Лейбштандарт"форсировав речушку Псел силами 1-го и 2-го гренадерских полков, захватила на северном берегу плацдарм. И 1-ый танковый саперный батальон принялся наводить понтонную переправу, для прохода танков и в течение двух часов им это удалось осуществить в трех местах под прикрытием артдивизионов — 1-го зенитного и 1-го же реактивного. Через наведенные переправы первыми двинулся полк САУ /самоходно-артиллерийские установки/, и успешно преодолев речушку, прикрыл переправу танков, которые в количестве двух танковых полков, устремились следом, под огнем русской артиллерии и бомбами русской авиации.

Русские применили какие-то хитрые бомбы, которые буквально высыпали на танки в количествах невероятных.

В результате танковые полки несли невосполнимые потери, сумев переправить к 16.00, только половину техники, но и этого количества в 90-та единиц оказалось достаточно, чтобы прорваться сквозь оборону мотострелков и десантников. Шестая гвардейская, мотострелковая бригада и девятая воздушнодесантная дивизия, легли под гусеницы"Тигров"и"Пантер", задержав их продвижение еще на три часа, что позволило командованию подтянуть резервы с Центрального фронта и остановить дальнейшее продвижение немцев на новом рубеже юго-западнее Прохоровки."Лейбштандарт"зарылся в землю и службы тыла всю ночь пополняли израсходованные боевой техникой боезапас и горючее. Одиннадцатого июля обе стороны пытались переломить ситуацию в свою пользу, но в результате линия фронта осталась неизменной и брошенная в бой пятая гвардейская армия, ценой колоссальных потерь, закрепилась на новых рубежах, вгрызаясь в землю. Русская пехота оказалась немецким танкам не по зубам, даже в наспех отрытых окопчиках для стрельбы лежа и пару десятков"Тигров"уныло догорали на поле боя, которое пока еще не названо"Танковым", но через день станет навсегда именоваться именно так.

Получив отпор и потеряв двадцать процентов техники, немцы отказались от наступления и так же сели в оборону.

Танки Панцерваффен спешно зарывались, прячась от русской артиллерии и авиации. Но кто-то там, наверху, у русских, принял решение срочно бросить пятую гвардейскую, устоявшую и зарывшуюся, в очередную контратаку… Очевидно, желая, помешать немцам укрепиться. И русская пехота послушно поднялась и под бодрые крики политруков,–"За Родину, за Сталина!!!" — поперла на пулеметы… Стволы пулеметов на немецких танках раскалились добела, отражая эту лихую атаку и будущее"Танковое"поле превратилось в огромное кладбище…

Немецкие танкисты-пулеметчики не успевали менять ленты и экипажи задыхались от пороховых газов, с которыми не успевала справляться система вентиляции, недостаточно продуманная немецкими инженерами-конструкторами. Откуда им было знать, что пулеметам придется вести огонь непрерывно в течение часа, опустошая коробки, рассчитанные и заготовленные на несколько дней наступления? К вечеру одиннадцатого июля, у пятой гвардейской уже некого было поднимать в атаки, а у немцев кончились боеприпасы… Василевский Александр Михайлович. — Маршал СССР. Вот имя человека, который отдавал эти"гениальные"приказы и благодаря которому дивизии"Лейбштандарт"и"Тотен Копф"осталась без боеприпасов. И бедным немецким ЧМОшникам пришлось всю ночь их срочно доукомплектовывать практически до ста процентов. А это только снарядов двести пятьдесят ящиков. Не выспались немецкие тыловики в ночь на 12-ое и вымотались смертельно. Экипажи танков тоже с этой доукомплектовкой всю ночь не смыкали глаз и по этой причине несколько утратили свои боевые качества и бодрость духа. Об этих днях столько снято фильмов, написано книг художественных и мемуаров, что противопоставив этому морю лжи правду, получим в сравнении каплю. Историки Советские и затем, подхватив эстафету, Российские, лгут на голубом глазу, впадая в крайности. А народ смотрит на телеэкраны с"киноопупеями"восьмидесятых годов и привычно восхищается великими полководцами, с чугунными затылками и квадратными подбородками. Правда потерялась за лживыми сводками Совинформбюро, лживыми отчетами о потерях, лживыми реляциями о победах. Сколько легло русских солдатиков на этих полях с недозревшей рожью, под Прохоровкой? Даже этого мы не знаем до сих пор. Бездарно проведенное контрнаступление, закончившееся разгромом шести полнокровных армий одной немецкой, вошло в историю Великой Отечественной войны, благодаря усилиям тысяч лжецов с генеральскими и маршальскими звездами на погонах, как пример стратегического превосходства и мощи Советских войск над фашистскими. Вот правда. А есть еще другая правда. Солдатская память. Они — выжившие ветераны ее помнят и плюются, когда на экранах политрук Клочков кричит надрывно.–"Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва", — перед тем как схватить с бруствера противотанковую гранату с корявой ручкой и, не выдергивая чеку, швырнуть ее под гусеницы Т-34-ой, замаскированной киношниками под"Тигра". Очевидно, артист устал от дублей и заколебался вынимать и вставлять чеку в муляж. И когда маршал Жуков, по-отечески заботясь о курсантах военного училища поднятых по тревоге, просит их продержаться пару суток с винтовками против танков, пообещав снабдить их шинелями, то женщины в кинозалах всхлипывают, а потом курсантики с песней выбивают фашистов из деревни. Лихо с посвистом, чтобы лечь всем училищем под немецкие танки. А на КП за этим наблюдает командир полка и смахивает суровую командирскую слезу. Седина в висках, немигающий взгляд героя, все как полагается. Занавес. Кто пишет эти сценарии? А консультирует кто?

А вот правда из воспоминаний ветеранов…

"В то же время части 95-й гв. сд, несмотря на кардинально изменившуюся обстановку в пользу врага, отражая усиливающиеся атаки, продолжали выполнять приказ армии — наступали в южном и юго-западном направлениях. Но теперь цель изменилась: контратаки проводились не на плацдарм, а по флангам прорывавшейся вдоль северного берега Псёла боевой группы противника, в попытках остановить ее продвижение. Эсэсовцы понимали логику командования 95-й гв. сд и лишь только стрелковые цепи подымались в атаку, разворачивали против них танки. Как вспоминали очевидцы того боя, это было ужасное зрелище. Экипажи вражеских машин в упор расстреливали наступающую и беззащитную пехоту из пушек и пулеметов.

Стойкость гвардейцев раздражала противника, экипажи танков свирепели. Оставшиеся в живых ветераны рассказывали, что танки по нескольку раз буквально утюжили гусеницами окопы. Заметив щель стрелка, танки наезжали на нее и крутили «пятаки», стремясь закопать бойца".

Офицеры штаба м.д. «Мертвая голова», описывая ситуацию, сложившуюся утром в полосе дивизии, отмечали, что русские безоглядно посылали на ее позиции огромные массы пехоты без сопровождения танков с целью раздавить плацдарм. Участники того боя вспоминали, что это выглядело и ужасно, и странно. Когда твои позиции атакуют волнами сразу несколько сотен вооруженных людей, надо иметь крепкие нервы, чтобы не дрогнуть и не побежать назад. В тоже время атака пехоты, без должной огневой поддержки, на подготовленный к обороне рубеж моторизованной дивизии выглядит не выполнением боевой задачи, а самоубийством. Так считал наш противник, и надо признать — его оценки вполне справедливы.

Гвардейские полки наступали побатальонно, но наступлением это назвать было трудно. Связи батальонов с артчастями не было, поэтому подавить огневые точки перед атакой не удалось, как и не было сопровождения стрелковых цепей огнем. Лишь только роты, развернувшись, начинали движение, артиллерия неприятеля открывала ураганный огонь, нередко к этому подключалась и авиация. Пробежав несколько десятков метров, пехота залегала; лишь огонь затихал — цепи опять поднимались, и так несколько раз. Затем, когда полк с большим трудом преодолевал 300–400 м, противник предпринимал контратаку танками, боевые порядки батальонов рассыпались, стрелки наспех занимали свободные траншеи и воронки, а там, где их не было, пытались окапываться и приступали к отражению контратаки. Когда же танки отходили — пехота поднималась, и все повторялось вновь.

В 11.00 перед наступающим 1-м стрелковым батальоном вышли 17 танков противника, которые прямой наводкой начали вести огонь по боевым порядкам.

1-й сб сошел с южных скатов выс. 236.7 и повел наступление на выс. 226.6. В результате ожесточенного огня пехота залегла.

В 13.00 из района х. Веселого вышло 20 танков, которые курсировали по переднему краю, ведя непрерывно огонь по подразделениям и по восточным скатам выс. 226.6, затем вышло еще до 20 танков, которые оказывали сильное огневое сопротивление продвигающимся подразделениям".

Вскоре началась новая сильная атака эсэсовцев, в ходе которой все, что батальоны подполковника B.C. Накаидзе с таким трудом отвоевали, было оставлено врагу, а полк — рассечен на несколько частей. Какой смысл класть людей под танки без должной огневой поддержки, понять трудно. Но так было, и довольно часто. Наш противник знал эту особенность советского командования и пользовался ею, нанося советским войскам существенный урон.

«Первые дни в бою не многие способны были преодолеть в себе состояние шока. Командирам в стрелковой цепи стоило немалого труда поднять таких в атаку, и нередко на поле боя можно было наблюдать картину, как командир роты, бегая вдоль цепи, поднимает каждого ударом каблука в зад. Подняв одного, бежит к следующему, и пока поднимает того, предыдущий снова ложится — убитый или с испугу. Понятно, что долго бегать под огнем не мог и ротный, который также скоро выбывал из строя. Когда до основания выбивали полки и батальоны, дивизию отводили в тыл на переформирование, а уцелевших командиров представляли к наградам — за непреклонность в выполнении приказа: была такая наградная формула. За тем, чтобы никто не возражал против явной фронтовой бессмыслицы, бдительно следили не только вышестоящие командиры, но также политорганы, уполномоченные особых отделов, военные трибуналы и прокуратура. Приказ командира — закон для подчиненных, а на строгость начальника в армии жаловаться запрещалось»."Засекреченная Курская битва". Замулин Валерий Николаевич. Это цитаты из его книги. Появляются историки, которые пытаются, скинув идеологические шоры, осветить исторические события беспристрастно и объективно. Замулин В Н один из них. И с ним нельзя не согласиться, когда он пишет о подвиге русских солдат и предательстве генералов. Русский Ваня в гимнастерке красноармейской, и в комбинезоне танкиста, умирал под траками немецких танков и заживо сгорал в своих, чтобы остановить ценой жизни врага. Он был малограмотен в своей массе, скор и прост на слово. Грешен и смертен.

Одиннадцатое июля 1943-го года для экипажей огнеметных танков началось уже привычно рано, с первыми лучами солнца. Разбудили ухающие удары взрывов, пробивающиеся даже через шумоглушение, которое все же не было абсолютным и особенно при прямых попаданиях ощущалось экипажами. Немецкая разведка работала отлично, в том числе и авиа. С утра уже над позициями 40-ой армии висел авиакорректировщик — Fw-189, называемый попросту"рама"и зенитчики дивизионные с чувством матерились, понимая насколько трудно достать этого фрица, на предельной высоте."Рама"выписывала восьмерки не долго, очевидно, заканчивалась фотопленка, делала прощальный круг и уходила на юг. А через полчаса появлялись Юнкерсы и Мессершмидты. Эти проносились с воем и высыпали на позиции армии очередную порцию бомб. Не забывали пройтись и по паре танков, которые особенно и не прятались, с удовольствием сбивая особенно настырных.

— Вениамин, а"раму"эту гадскую слабо зацепить? — поинтересовался Силиверстович, рассматривая окрестности в мониторе. Несколько видеокамер, осуществляли визуальное сканирование местности, позволяя экипажу ориентироваться на рубежах, своевременно выбирая наиболее перспективные. Кроме обычного изображения, камеры давали увеличенное, причем вплоть до расползания его по экрану в мутное пятно. Вот и сейчас Силиверстович поймал корректировщика камерой слежения и, увеличив изображение, увидел четко лицо пилота за прозрачным плексигласом.

— Расстояние — 7-м тысяч 500 метров до мерзавца. Зевает, рано подняли, не выспался.

— А действительно, чего мы на них внимания не обращаем? — обрадовался Вениамин, возможности пострелять и принялся вводить в систему огня поправки. Щелкнув по клавиатуре, увеличил мощность и нажал на пуск. Короткий импульс тут же вырвался из ствола зенитной"Оспы", и через мгновение конструкция Fw-189 перестала напоминать"раму", разлетевшись на несколько более простых и геометрически не совсем законченных.

— Великовата мощность, убавь, — Силиверстович сочувственно рассматривал, кружащиеся высоко в небе останки"рамы", разлетающиеся по инерции и срывающиеся в штопор. — Пилоты выскочить не успели.

— А не хрен, — равнодушно скользнул взглядом по монитору Вениамин.

— Ты не прав. Они конечно дурачки, но многие поумнеют. Пару раз петух жареный клюнет и в глазах мудрость проклевывается.

— Ну, извини, Силиверстович. Виноват. Убавляю, — Вениамин отрегулировал мощность в сторону понижения и полез в холодильник за сухим пайком. — Чай, кофе?

— Чай, Вень, — Силиверстович одел шлемофон и вызвал Петра Павловича. — Палыч, как там вы?

— Доброе утро, нормально. Через час меняем позицию. Тут по архивным данным в квадрате по нашей координатной сетке А18 — Е77, немчура сосредотачивает бронированный кулак. Предлагаю рассеять. Группа называется"КЕМПФ"

Ее Манштэйн придерживал как НЗ резерва. Стратегический, последний. С юга перебросили фрицы пару дивизий и танковый отдельный корпус. Всего порядка трехсот танков и для нашего командования это"сюрпрайз".

Помноженный на отсутствие опыта войны с применение мехкорпусов, а также на наше российское разгильдяйство, шапкозакидательство и авось, можем получить"пеньки горелые", о которых предупреждал Михаил. Судя по силуэтам, половина техники из последних достижений Рейха в танкостроении."Тигры","Тигры-II","Пантеры"и"Фердинанды". Монстры весом до 70-ти тонн. Завтракаем и выдвигаемся, поклон от Леонидовича.

— Ато к нам на чай… — предложил Силиверстович.

— За обедом пересечемся. Не соскучились пока, — рассмеялся Петр Павлович. — Отмашку дам на минутную готовность. Возвращаемся на рубеж Лаптево — правее пятьсот. Ориентиров там, к сожалению, не осталось, пустыня. Разве что горелая техника временно может быть принята в качестве таковых, но ремонтники у немцев работают как черти. Тащат с поля все подряд. И свою сгоревшую и нашу. Молодцы.

Танки снялись с позиции ровно через час и, переместившись к месту где когда-то стояла деревенька Лаптево, сместились вправо от этой точки метров на пятьсот по линии фронта. Наблюдение визуальное ничего не дало. Группа"КЕМПФ"в указанном квадрате или еще не появлялась, или замаскировалась на столько искусно, что тщательный осмотр местности не приносил результатов. В сторону фронта двигались объекты в основном безобидные и не представляющие для экипажей интереса. Пара грузовиков с полевыми кухнями, маневрируя между воронками, проследовали в этом направлении, а следом протарахтел мотоциклист-связной. В светлое время суток на этом участке было довольно оживленно. Командование немцев считало его своим оперативным тылом и если не очень глубоким, то достаточно удаленным и не представляющим интереса для русской авиации. Крупные войсковые подразделения перемещались туда и обратно, пересекая этот участок в ночное время, а в дневное здесь можно было увидеть только вот такие объекты никому особенно не интересные.

— Ну и где эта"КЕМПФ"? — Петр Павлович внимательно осматривал дальние подступы.

— А что там в архивах? — Федор Леонидович оторвался от перископа.

— А там расплывчато. Источников несколько и имеется разноголосица. Как обычно. Однако есть один любопытный документик. Рапорт некого штандартенфюрера Йогана Кирхенбрунера. Он в этом рапорте, который по сути объяснительная, оправдывается. Вот взгляните. — Петр Павлович вывел текст документа на дисплей.

— Занятно, — ознакомился Федор Леонидович с содержанием. — Выходит он единственный кто остался жив с экипажем после того как русские атаковали их группу и сожгли ее. Спасло его то обстоятельство, что у его танка случилась поломка и экипаж, устраняя ее, отстал от колонны ночью, а потом не смог ее догнать и остановился в километре от основной массы. Оттуда и наблюдал за событиями. Пишет, что начало русской атаки он не видел и может свидетельствовать только, когда группа уже горела. Дрых, наверное, и взрывы разбудили. Понятно в общем-то — ночь выдалась тяжелая у штандартенфюрера. И где эта группа может быть?

— Возможно, что замаскировалась за железнодорожной насыпью. Силуэт танка, даже"Тигра"вполне может закрыть дорога. Прикопались, прикрылись сверху маскировочными сетками, веточками припорошились и ждут. Ночью рванут дальше и с марша в бой 12-го. Вот и будет встречный бой. Только там на"Танковом поле"будет тогда немцев больше чем наших. Раздавят. Один ведь к трем расклад был накануне. И это при преимуществе немцев в противотанковых средствах. Василевского правильно Иосиф Виссарионович 13-го снял с кураторов. А у Ватутина нет видения полной оперативной обстановки. Впрочем, и у Василевского его тоже не было. Вот и положат завтра шесть армий на этом поле. И будут топтаться потом целый месяц пока выдавят немчуру на исходные от 5-го июля. Да и то не их это заслуга, а соседних фронтов, начавших наступления. Немцы отошли, опасаясь"котла"под Харьковом.

А если эта группа еще появится у них, то операция"Цитадель"вполне может быть завтра завершена. В результате получим шесть разбитых советских армий и пару попавших в окружение. Центральный фронт получит удар с двух сторон и вынужден будет Рокоссовский либо воевать на два фронта, либо отходить, оставляя рубежи, на восток… спешно. Резервный фронт Конева — это не фронт. Его уже ободрали как липку. Обе пятые армии — это его армии. Раскатают немцы Конева, порвут как Тузик грелку. Засылаем срочно шпиона — "Трояна". Где этот воробышек?

— Сейчас вызову, — Федор Леонидович набрал код вызова и открыл люк. Воробей впорхнул через несколько секунд, уселся ему на плечо и зачирикал, бойко вертя головкой.

— По вашему приказанию прибыл.

— Молодец, шустрый. Как там тебя Михаил окрестил?

–"Троян" — Хрюша, товарищ майор, — представился воробей.

— Слушай боевую задачу, Хрюша. Ну и имечко Михаил тебе придумал. Мог бы что-нибудь поделикатнее выбрать.

Ну, да ладно, чего уж теперь. Летишь вон в том направлении и обследуешь квадрат А18 — Е77. Необходимо обнаружить танки Вермахта. Как понял?

— Понял. Разрешите приступить к выполнению задания? — Хрюша замер, поблескивая бусинками видеокамер.

— Выполняй.

— Есть,–"Троян"выпорхнул из люка.

— Смотри-ка, Леонидович, да там целая колонна ползет. Оборзели немцы. Средь бела дня в таких количествах перемещаются. — Петр Павлович разглядывал на мониторе двигающуюся в сторону фронта автоколонну, состоящую в основном из легковых авто. Грузовых было всего две. Впереди и сзади колонны, а вот легковых семь. Перед грузовиком пылили еще три мотоцикла с колясками.

— Шишки решили выехать в войска. Неужели сам Манштэйн сподобился? — Петр Павлович увеличил изображение и принялся разглядывать лица пассажиров в легковушках.

— Не-е-е-т. Это в основном гражданские. В форме только водители за рулем. Журналисты что ли? А может какие-нибудь наблюдатели от Лиги наций или красного креста с полумесяцем? — терялся он в догадках. — Ладно, пусть ползут. В грузовиках охрана надо полагать? Во втором мерседесе, правда военные и двое в какой-то странной форме. Это не немцы. Из их союзников кто-то, — Петр Павлович, ввел изображение в память компьютера и включил идентификатор.

Полученные результаты его озадачили.

— Леонидович, вы не поверите — это японцы. Союзники, конечно, по Оси, но здесь-то им что нужно?

— На экскурсию может пожаловали? Консул какой-нибудь. Гитлер же все мечтал втянуть их в войну на Дальнем Востоке, а они все не решались. Демонстрирует им успехи германского оружия. Так нужно понимать, скорее всего, — высказал Академик предположение. — Читал я что-то о подобном посещении этих мест вот такой делегацией японской. Там и журналисты были, но в основном военные атташе при странах сателлитах. Италии, Румынии, Венгрии. Один из них что-то там такое вспоминал. Как же его звали-то этого японца? Кажется, если память мне не изменяет, Кендзи. Подполковник или полковник. Очень впечатлительным оказался и описывал вот эти места весьма мрачно. Ему сообщили, что тут применено Германией новое оружие, те самые"сверх бомбы"и японец очень восторгался результатами.

— Восторгался? Гад еще тот видать. Может вмазать по колонне пару раз?

— Вмазать? Как-то не совсем это хорошо. Они все же не воевать сюда приехали. Полюбопытствовать. Ну, так и Бог с ними. Результат-то противоположный получится от демонстрации."Русских даже таким оружием не победить" — вот ведь какой вывод сделал этот Кендзи. И именно это мнение и донес до руководства Японии. Так что зря немцы его сюда везут. А вот если мы"вмажем", то правительство страны"Восходящего Солнца"мнение это не узнает.

— Жаль. Ну что же, пусть живет полковник и докладывает начальству, — Петр Павлович с сожалением убрал палец с кнопки пуска.

— Да ты не огорчайся, Павлович, голубчик. Сейчас Хрюша прилетит и будет у тебя возможность сегодня пострелять, — улыбнулся Федор Леонидович виновато, как обычно.

— Ну что ты, Леонидович, вроде как извиняешься за этого япошку? А насчет"пострелять"… Настрелялся я за последние сутки на всю жизнь вперед. У меня уж и ненависти нет ни к немцам, ни тем более к их союзникам. Марионетки бездумные, что с них взять? Сегодня эту группу ликвидируем и домой. Миссия наша на этом заканчивается. Михаил считает, что вмешиваться в дальнейшие события не стоит. Я с ним согласен.

— Последний день мы здесь? А где же сам Михаил?

— Где-то в Германии, В Баварии."Лежбище"нынешнее ворошит с Сергеем. Обещал до 12-го управиться. Скорее всего вместе и вернемся в одно время в Москву.

— Сообщить следует Вениамину с Силиверстовичем о наших планах, — Федор Леонидович связался с соседями.

— Силиверстович, Вениамин, слушайте последние известия. Павлович объявляет сегодняшний день последним в этом временном периоде. Считает, что группа"КЕМПФ" — последняя наша цель. Уничтожаем и домой в Москву.

— Ну и ладно, — проворчал Силиверстович недовольно в ответ.

— Особое мнение имеешь, Силиверстович? — Петр Павлович подключился к разговору.

— Да какое там мнение? Вам виднее. Только как же Прохоровка?

— Наша Прохоровка сегодня состоится. Группу эту ликвидируем и Прохоровка не состоится в том виде, как ее видит Манштэйн. А уж если наши стратеги с маршальскими звездами там все равно облажались, так Иосиф Виссарионович хоть еще бы нашел возможность им тысячу другую танков подогнать, так не в коня корм. Правильно выходит он их гонял, как вшивых по бане. Там ведь под Прохоровкой тройное превосходство у наших в танках. Немцы их как в тире перестреляли и чуть имеющимися силами, даже без вот этой группы"КЕМПФ", свою задачу по"Цитадели"не выполнили. Еле остановили. Гусеницы немецких танков в трупах завязли. Пехоты столько легло, что руки чешутся не в немцев стрелять, а ворваться на командный пункт Воронежского фронта и сжечь там их всех. Если это сделать сегодня, то контрнаступление идиотское некому будет начинать. Команду некому отдать будет. Пехота зароется в землю и без танков Ротмистрова дивизии эти эсэсовские, потрепанные изрядно за предыдущую неделю, остановит. А эти недоумки, отдали приказ наступать и положили в чистом поле сотню тысяч наших ребят. Скоты золотопогонные. Что это? А похоже как на начало войны в 41-ом. Там тоже бездумно швыряли под танки пехоту, а танки тысячами бросали на дорогах с боезапасом и даже с полными баками горючки. Кто отдавал приказы? Вот эти же и отдавали. Тогда они во главе всей армии Красной были, всю и подставляли. А сейчас командуют фронтами и подставляют в масштабах меньших. Но похоже как, — Петр Павлович в расстройстве чувств стукнул кулаком по броне.

— Значит, считаете, что задачу мы свою выполнили? — отвлек его от мрачных мыслей, вопросом Вениамин.

— Михаил так считает. Я с ним согласился.

— А они как же?

— У них своя задача, в Германии. Выполняют. Вернуться должны тоже сегодня. Все остальные вопросы к ним, Вень.

Я и сам не все до конца понимаю. Вернемся, расспросим обстоятельно.

— Зер гут, — согласился Вениамин.

— Язык осваиваешь? — засмеялся Петр Павлович.

— Ну, так пришлось, когда Леонидович с Силиверстовичем фрицев в плен взяли.

— Орлы, — усмехнулся Петр Павлович. — Ведь повезло, что этот Отто, или как там его — Эрнст сзади прикладом приложил. А если бы в лоб? Ведь убить могли. Правильно я разбил вашу сладкую парочку. Взрослые люди, деды можно сказать, а вели себя как два мальчишки. До сих пор не понимаю мотивов. Хорошо, что скрывать не стали ляпсус.

— Лопухнулись, вестимо, — признал его правоту Силиверстович. — Чего ждем? — Тут же перевел он разговор с неприятной темы.

— Результаты разведки ждем."Троян"с позывным Хрюша сейчас вернется с координатами группы танковой и вперед. Перекур пока. Ждите команды. — Петр Павлович отключил связь и снова принялся внимательно осматривать дорожное полотно, по которому, по понятным причинам, движение не осуществлялось, но спрятать за ним армию танковую можно было вполне. Рядом с железнодорожной насыпью тянулась проселочная дорога и сейчас она на всем видимом протяжении была пуста.

"Троян"вернулся через полчаса и отчирикавшись, продемонстрировал видеозапись. Группа ударная, в количестве почти трехсот единиц новейших танков и самоходок, пряталась именно за железнодорожным полотном. Рассредоточившись на протяжении трех километров и использовав, как естественное укрытие, пролегающий рядом овраг, танки были тщательно замаскированы и просматривались на видео только с самого близкого расстояния. Метров с пятидесяти они уже были абсолютно не видны. Немцы демонстрировали профессионализм и в умении маскироваться.

— Ну что же. Заводи! — скомандовал Петр Павлович и хлопнул ладонью по кнопке"Старт". Два танка медленно двинулись на юго-запад, набирая скорость и разъезжаясь в стороны, увеличивая дистанцию между машинами.

— Вениамин, прямо 3-и километра, ваши ориентиры слева — А — образно стоящий столб электропередачи вправо до полутора километров. Остальное наше. Всех сжечь.

— Есть, — коротко ответил Вениамин, отмечая на карте указанные точки.

Через линию траншей пехоты 40-й армии проскочили на такой скорости, что там никто не успел ничего толком понять. Звонить, естественно, стали тотчас же по инстанциям и через несколько минут на КП армии уже знали о проследовавших в сторону немцев двух танках со звездами на броне и на скоростях сумасшедших.

— Это что еще за маневры? — командующий 40-ой армией генерал-лейтенант Кирилл Семенович Москаленко, выслушав доклад, немедленно связался со штабом фронта. Два танка не подчиняющиеся ему и находящиеся на левом фланге в качестве автономной группы и как наблюдателей от Ставки, а также в качестве якобы корректировщиков и свободных охотников, его несколько раздражали, но он пока вполне этим объяснением был удовлетворен. Однако вот такие кунштюки, средь бела дня продемонстрированные, он понимать отказывался и потребовал у командования фронтом объяснения. На его счастье к аппарату подошел представитель Ставки генерал Хрущев Н С, выслушал, всего трижды выматерившись и пообещал прояснить ситуацию. Командующий фронтом болтался где-то с маршалом Василевским по передовой, осуществляя рекогносцировку и Никите Сергеевичу связаться с ним не удалось. Брать на себя какие-то обязательства он не был расположен и поэтому посоветовал Москаленко: — Не лезь поперек батьки в пекло и панику не поднимать, раз это от Хозяина люди, то, значит, знают, что делают.

— Но как же так, товарищ Хрущев? — возмутился генерал-лейтенант. — Я тут командующий или хрен собачий?

— А хрен тебя знает кто ты там, товарищ Москаленко, — не полез в карман за словом Хрущев. — Тебе, что было приказано? Тебе было приказано передать 5-ой армии две дивизии. И где они? Почему не заняли до сих пор рубежи? Что ты себе позволяешь? Это приказ командования фронта. Ставки. Бонапартизмом страдаешь? Два танка у тебя через окопы сиганули и ты уже в панике, а две дивизии зажал. Где дивизии? — завелся Хрущев. — Под трибунал захотел? Немедленно распорядись. Благодари Бога, что здесь только я сейчас и душа у меня покладистая. В особом отделе на тебя уже материала накопилось впору под суд отдавать, — Хрущев хрястнул трубкой радиотелефона по рычагам и выматерился так затейливо, что молодой лейтенант-связист покраснел до корней волос.

А на другом конце не менее замысловато изъяснялся командующий 40-ой, которому было по-человечески обидно, что ему выговаривают как нашкодившему мальчишке, за то в чем он вины своей не чувствовал. Да — приказали устно еще позавчера, да — вчера письменно подтвердили, но конкретно не указали в какой район осуществлять передислокацию и не объяснили, как он будет защищать свой участок обороны, если дивизия"Мертвая голова", ударит ему во фланг. Туда, откуда и снимались эти дивизии. Он просил лишь уточнить, еще вчера дважды, а его по матушке… Москаленко вызвал комдивов и, объяснив им предварительно, в каких близких отношениях, он их командующий, находится с их ближайшими родственниками, а также с родственниками некоторых представителей Ставки, приказал им выдвигаться на новые рубежи. Комдивы возражать не стали, ответив, как положено, по уставу"Есть"и проинформировали подчиненных им командиров полков, примерно в тех же выражениях, но теперь упоминая исключительно их близких и дальних родственников, о предстоящей смене диспозиции. Приказ ушел, как положено, еще ниже и последними приняли эстафету сержанты — командиры отделений. У этих амбиций было поменьше и поэтому родственников своих подчиненных они поминали гораздо реже, может еще и потому что общаться им приходилось с подчиненными вживую. Представителю Ставки или командующему армией в этом смысле куда как проще. В глаза смотреть не нужно, вот язык и метет, удержу не зная. А попробуй-ка сказать эдакое же глядя человеку в глаза… Вот то-то же. Поэтому сержантский состав в Красной, а затем Советской армии вел себя гораздо корректней, чем все вышестоящие командиры и начальники вместе взятые, до Верховного включительно.

Изъяснялись, конечно, на русском разговорном, но исключительно в падежах не определенных и конкретного субъекта не затрагивающих.

— Слышал, ядрена мать? — орал сержант. — Выходи строиться. Форма одежды — раз — часы, трусы, противогаз, — и рядовой красноармеец, никаких негативных эмоций не испытывая, бежал в строй, прихватив разумеется не только перечисленные предметы экипировки, но и все что предписано боевым и строевым уставами…

На этом обсуждение происшествия чрезвычайного на передовой закончилось и, потом о нем никто не вспомнил даже в мемуарах. Ни командующий 40-ой армией, ни тем белее Никита Сергеевич Хрущев. Наверное, потому, что ни кому не дали по шее и звезды при этом не сорвали, вот и забылся казус произошедший. Ну, сорвались и ушли в сторону противника два танка… Может на разведку уехали? Последствий негативных не наступило в результате? Не наступило. Ну и хрен с ними. Ну а то, что на горизонте потом что-то взрывалось и гремело, так что земля тряслась, так это, наверняка, Сталинские соколы накрыли полевой склад боеприпасов.

Впрочем, версия эта была не так уж и далека от истины. Пару звеньев наших бомбардировщиков над этим местом действительно пролетало именно в это время, но возвращались они с задания и только успели мимолетно взглянуть на то, что происходило внизу. А взглянуть было на что. Группе"КЕМПФ", не ожидавшей нападения, да еще с двух сторон, в буквальном смысле сносило башни. Детонирующие внутри боекомплекты, не оставляли шансов никому. Ни экипажам, ни башням. Через полчаса на месте скрытно стоящей бронетехники красовалась, совершенно не заботящаяся о маскировке, огромная свалка металлолома. Если бы атташе в Венгрии подполковнику Кендзи показали это место на обратном пути, сообщив, что здесь порезвилась пара русских танков в течение тридцати минут, то этот впечатлительный японец порекомендовал бы своему правительству капитулировать во Второй Мировой еще тогда в 1943-ем. Но японца обратно везли совсем по другому маршруту и в своих воспоминаниях он не упоминает об этой свалке, к сожалению. А получилась грандиозная. Когда ее увидел лично Эрих фон Манштэйн, не поверивший и выехавший на место, то даже его проняло так, что он тут же вернувшись в свой штаб, набрался смелости и позвонил Фюреру. Доложив ему о возникших негативных обстоятельствах, Манштэйн высказал свое мнение, что операцию"Цитадель"необходимо свернуть и пока не поздно, выровняв фронт, перейти к позиционной войне, в которой немцы могли дать фору ордам большевиков. Воюющих не так как им завещал их гениальный земляк Суворов — умением, а исключительно числом. Фюрер выслушал доклад, не перебивая и буркнув довольно сдержанно:

— Я подумаю, — отключился. Фюреру только что его любимый, лечащий врач влепил очередную повышенную дозу амфетаминов с биодобавками из бычьей требухи и он, пребывая в эмпатии, не способен был воспринимать негатив. Ну а уж когда действие наркотиков прекратилось, то высказался в адрес Манштэйна так резко и обстоятельно, что, пожалуй, и Никита Сергеевич позавидовал бы некоторым словосочетаниям.

— Это не Фельдмаршал — это задница с ушами, — визжал Гитлер, отпихивая протянутую ему Мореллем очередную пилюлину. — Повесить публично перед Рейхстагом и не снимать, в назидание остальным генералам-предателям, в течение месяца, — надрывался Фюрер, плюясь и бегая вокруг стола. Ногу волочил при этом так, что пробежка эта нервная похожа была скорее на прыжки. Растрепавшаяся челка сползла на глаза, глаза травмированные вытаращились и в этот момент любая из карикатур Кукрыниксов, выглядела по сравнению с оригиналом гораздо благообразнее и ближе по сходству с оригиналом.

— В Дахау. Всех. Предатели, скоты, свиньи аристократические, — выл Рейхсканцлер, пиная здоровой ногой кресла.

— Мой Фюрер. Примите препарат. Это вам сейчас крайне необходимо, — похрюкивал в паузах между фразами Морелль и пытался сунуть пилюлю в открытый рот Гитлера.

— Убью! Уйди! — топал тот ногами и выплевывал таблетку на пол. Морелль, терпеливо доставал из флакона следующую и опять настойчиво совал ее ему в рот. Наконец ему это удалось. Фюрер проглотил лекарство скорее всего случайно и поняв, что по его гортани только что проползло что-то инородное, замер с выпученными глазами, соображая — хорошо это или нет. Морелль, воспользовавшись паузой, внезапно возникшей, захрюкал еще убедительнее, ласковее и настойчивее. В результате высоковельможный пациент, пришел наконец-то в себя и позволил сделать пару инъекций в зад и забросить горсть"чудо-таблеток"в рот, в дополнение к первой. Коктейль этот может и не очень оздоровил организм Фюрера, но спас Генерала-Фельдмаршала Манштэйна от немедленных репрессий.

Под воздействием очевидно амфетаминов Гитлер довольно покладисто, а главное быстро, подписал очередную директиву, предписывающую свернуть операцию"Цитадель". Всего день понадобилось ему на это и 13-го июля ее уже с радостью читали в штабах Групп Армий"Центр"и"Юг".

А два танка, устроившие переполох утром 11-го июля, обратно не вернулись и, инцидент этот забылся очевидцами уже на другой день. Его заслонили события более грандиозные и на фоне сотен сгоревших под Прохоровкой танков эти два потерялись и выпали из статистики, и хроники тех дней.