Гонконг

Николай Задорнов, 1982

Николай Павлович Задорнов (1909–1995) – известный русский советский писатель, заслуженный деятель культуры Латвийской ССР (1969). Его перу принадлежат исторические романы об освоении в XIX веке русским народом Дальнего Востока, о подвигах землепроходцев. Роман «Гонконг» завершает цикл романов об исторической миссии адмирала Путятина, отправившегося в середине XIX века в Японию для установления дипломатических отношений. Не все русские моряки смогли сразу вернуться домой на вновь построенном в деревне Хэда корабле. Многие отплыли позже, попали в плен к англичанам и вынуждены были жить в Гонконге до окончания Крымской войны.

Глава 9. Подвешивай гамаки!

Коммодор Эллиот прибыл на пароход «Барракута» в сопровождении капитана Никольсена и командира корвета «Стикс» капитана Келлога. Русских офицеров опять пригласили на квартердек. Явились Мусин-Пушкин, Шиллинг, Сибирцев и Гошкевич.

Загорелые моряки в белых костюмах, белые паруса, увязанные на реях, и белые бухты канатов, добела выдраенная палуба, а вокруг на берегах дворцы и храмы Нагасаки и зонтичные сосны на холмах и островках — и все это сквозь ванты множества мачт. Красиво, ничего не скажешь! Славный денек!

— Адмирал Стирлинг из сочувствия к нам решает взять ответственность на себя, — торжественно объявляет Эллиот. — Его превосходительство готов освободить вас!

Коммодор и оба капитана взглянули на своих пленников с ободряющей добротой. Эллиот ждал отклика. Но объявленная новость была столь ошеломляющей и неожиданной, что пленные офицеры молчали, опасаясь подвоха.

— Я иду со своими кораблями к берегам Сибири и беру с собой всех вас, чтобы сдать на русские корабли, — продолжал Эллиот.

— Вот так бы и говорил! — вздрогнул Пушкин и свел свои густые брови.

— Согласны ли вы принять мое предложение?

— Но где вы найдете русские корабли? Вы все лето искали их и не нашли.

— Мы пойдем туда, где они есть. Мы прекрасно знаем, где находится фрегат «Аврора».

— Позвольте вас спросить, — заговорил Шиллинг, — при подобной встрече не произойдет ли сражения между вашими и нашими кораблями?..

Барон для Эллиота — как для быка красное.

— Да, произойдет! — заносчиво ответил усатый загорелый англичанин.

— Когда же вы сдадите нас на наши суда? До битвы или после?

— После.

— Кто же кого победит?

— Победим мы! — в запале коммодор как бы закусил удила.

— Кому же тогда нас сдадите?

— А черт их побери! — пробормотал Эллиот, отводя своих капитанов. — Я ведь так и говорил адмиралу, что это не довод и ничего не получится! — Эллиот тупел и терялся в таких случаях.

— Адмирал пошлет вас в шлюпках под парламентерским флагом мира, — поспешно объявил коммодор, не давая открыть рот Шиллингу. — Дайте расписку, что по флагу не будут стрелять!

— Мы готовы дать расписку, но не согласны вести вас в Амур, — ответил Пушкин, — просим высадить нас в известной вам гавани Де-Кастри.

— В Де-Кастри никого нет, и вы перемрете от голода. Я могу вас доставить только в Амур.

— Они хотят, чтобы мы показали им вход в реку, — сказал Пушкин по-русски.

— Дайте нам продовольствия на десять дней и высадите нас в Де-Кастри. Мы сами дойдем.

— Нет, я не могу подвергать вас риску голодной смерти!

— Мы отказываемся идти в Амур!

— В таком случае останетесь в плену.

— Объясните ему все сами, Николай Александрович, — сказал Пушкин.

— Я надеюсь, что вы не откажете, коммодор, в таком случае, — заговорил Шиллинг, — мне в личной просьбе.

— Да, пожалуйста!

— Передайте вашему адмиралу, что он далеко не джентльмен.

— Да как вы смеете? Вы… вы… Кто и чем обидел вас?

— Каждый честный офицер вашего флота обиделся бы, если б ему предложили за свободу стать изменником.

— Никто вам этого не предлагал!

— Неужели вы думаете, что мы из первых ваших слов не поняли, куда вы клоните?

— Вы надеялись, что мы укажем вам пребывание наших судов? — сказал Пушкин.

— Вы смеете предлагать нам освободиться в обмен на сведения о фарватере Амура!

— Не забывайтесь! — закричал Эллиот. — Могу отдать приказание заковать вас в кандалы!

— Заковать меня можете… Но вот ваш адмирал все-таки не джентльмен! Да и вам, господа, не следовало бы передавать такие унизительные предложения!

— Остаетесь в плену! — сказал Эллиот. — Вы будете переведены на другие суда! Порция не будет увеличена вашим матросам.

— Кто это решил?

— Приказание адмирала!

— Когда он отдал его?

— Это не ваше дело!

— Ах, вот как! Так не забудьте, пожалуйста…

Эллиот и капитан сошли по бронзовому парадному трапу в вельбот…

— Хорошо. Теперь мы имеем полное право держать их в плену, — сказал на флагманском корабле в своей каюте прибывшим офицерам адмирал Стирлинг. — Мы предлагали им освобождение — они сами отказались. Из страха перед своим правительством! Ну, так им и надо! Но только убрать их с парохода! Всех их разделить, не оставлять вместе. Офицерам не давать кают! Пусть ночуют в палубах. Днем могут проводить время в кают-компаниях… На ночь подвешивать койки в жилых палубах вместе с матросами. Не хотят стать изменниками? Так они заявили? Вы пообещали надеть на него кандалы? Они всего боятся! Приказываю порции их матросам не увеличивать… Табаку и мыла не давать!

— Ваше превосходительство! — заговорил Эллиот. — Их люди честно работают, и наши команды настоятельно просят… на кораблях петиции подписаны всеми, пленные заслужили уважение… «синих жакетов»!

Адмирал был так возмущен, что не хотел больше слушать.

— Петиция не имеет никакого значения, если пленные офицеры дерзят мне! Никому не будет снисхождения!

Коммодору Эллиоту предложено готовить отряд к плаванию обратно на север. Но без русских пленных. Их доставим в Гонконг. Искать вход в реку Амур, попытаться сделать все, что удастся! Бомбардировать Де-Кастри. Отряд Эллиота будет усилен винтовыми судами и фрегатами. Стараться войти в реку и проникнуть на рейд нового порта. Найти «Аврору». Потопить ее… Уничтожить город и порт!

— Взять «Аврору» и привести ее в Гонконг!

«Будет ли Эллиот адмиралом?» — закручивая ус, подумал боевой коммодор. Такой вопрос мог бы подразумеваться!

— Как и решили, пленных офицеров, знающих по-английски, переведите на мой корабль, — приказал командующий. — Я хочу видеть их сам! Держать их перед глазами. Пушкина оставить без переводчика. Натуралиста отделить от офицеров. Перетасовать пленных. Все время переводить их с судна на судно, чтобы больше они не заслуживали симпатий наших «синих жакетов». При первых же попытках неповиновения прибегнуть к наказаниям пленных.

— Я прошу вас, мой сын, — сказал сэр Джеймс, оставаясь в салоне с Артуром, — пренебрегите своими дружескими отношениями с офицерами посольства Путятина. Подайте списки пленных. Я приказываю убрать всех с «Барракуты» и перевести на другие суда! Я не рекомендую вам сохранять какие-либо отношения! Я уверен в вас! Они не джентльмены и более для вас не существуют!

— Может быть, необходимо освободить Гошкевича? В одном из китайских портов он мог бы сойти как лицо гражданское, мог бы отправиться в Центральную Европу на пакетботе…

— Гошкевича ни в коем случае! Он же был секретарем Путятина… Держать его дольше, чем военных! А то явится в Петербург, тогда будет считаться, что они заключили договор с Японией.

— Но Путятин уже в Петербурге!

— Путятин? Что он значит, если все его посольство в плену! Просто он бежал, бросил всех на произвол судьбы. Наши газеты напишут об этом! Никто не признает, что он, а не я заключил договор!

Алексей смотрел через порт, в который выставлено на Нагасаки дуло морского орудия, и думал об Оюки. Он надеялся, что в Нагасаки хоть что-нибудь узнает о ее судьбе. Поэтому возвращение в Японию не было для него таким ужасным и невыносимым путешествием, как для его товарищей. Но вот эскадра уходит. Уж вымпелы вьются… Напрасно ждал, что удастся побывать на берегу. Нас переводят, и сегодня уйдем!

В Хакодате встретился знакомый переводчик Сьоза, сказал Алексею, что в Нагасаки в этом году по совету посла Путятина открывается первая японская высшая военная морская школа голландского кораблестроения и плавания и что один из самых знатных молодых рыцарей уже отправился туда из окрестностей деревни Хэда и что он теперь в Нагасаки и, возможно, что-то знает о судьбе Оюки. Как всегда, у них ребусы! Понимай как хочешь! Мол, он знаком с красивой молодой японкой из деревни Хэда — дочерью банкира и купца.

Баркас с пленными готовился к отвалу. Стивенсон, тряся руку Васильева, объяснял ему, что на фрегате «Пик», на «Президенте», на «Винчестере» и на всех кораблях, куда переводят пленных, командами также будут приняты резолюции в защиту прав русских матросов курить табак и съедать полную порцию.

— На всех кораблях Ее Величества эскадры Китайского моря движение охватывает все экипажи.

— Мы об этом позаботились! В добрый путь! — подтвердил Тэд.

— See you again!^[28]

Алексей Сибирцев, японец Точибан Коосай и сорок матросов поднялись на парусный адмиральский корабль «Президент». Как для экзекуции, на палубе выстроены две длинные шеренги моряков. Адмирал Стирлинг в торжественной тишине прошел между рядов гулкими шагами и быстро кинулся к Сибирцеву.

— Пойдете в Австралию! — закричал он на остолбеневшего Алексея. — В колониях нужны рабочие. Объясните, кто этот офицер, который передал мне оскорбление? На рудники! Вы не сдержали честного слова! Вы не джентльмен! Будете спать у меня не в каюте, а в подвесной койке. Целый день слоняться без места и без дела! Я не позволю вашим людям помогать моим морякам! Пусть сидят и скучают, как пленным полагается! Всех вас я буду время от времени переводить в плаванье с судна на судно. Я вам покажу права погибших при кораблекрушении!

Японец Точибан удивился, слыша все, что говорил английский морской генерал. Не понимая его речи, он понимал смысл и обиделся за Сибирцева. Это очень невежливо и постыдно. В княжестве Какегава даже дети не простили бы отцу такую брань. Так не говорят с рыцарем. Его можно убить, но это надо сделать благородно, нельзя оскорблять. А тут крик, как на допросе воришек или мелких шпионов эдосской полицией у моста Симбаши…

…Кроме князя в школу западного кораблестроения из Хэда, рассказал Сьоза, посылаются для дальнейшего обучения несколько бывших плотников, возведенных еще во время пребывания посла Путятина в рыцарское достоинство… А деревня Хэда теперь закрыта как для иностранцев, так и для японцев, и ничего о жизни там никому узнать невозможно. Все переводчики оттуда отправлены в порты. Под страхом казни им запрещено рассказывать обо всем, что было в деревне Хэда. Голландцы начинают японцев всему снова обучать в новой морской школе в Нагасаки…

«Вот и я, офицер, сижу, как и все мои товарищи, в жилых палубах и жду команды: трайс хэммокс — подвешивай гамак! Что ж, поспим и в гамаке! Спят же матросы! И я спал. Как смею я предполагать, что чем-то отличаюсь от них! Устаревшие, глупые понятия! Не за горами реформы в России! Черт их побери! — подумал Алексей, дождавшись команды и прикрепляя свою койку к крюку. — Чем все закончилось! Впрочем, теперь на душе легче, не стыдно людям в глаза смотреть, вокруг все свои, койки Маслова и Берзиня подвешены рядом. Дальше Сидоров, Васильев, Мартыньш, Маточкин. Так же и на других судах вместе с матросами все наши господа офицеры».

Примечания

28

Увидеть вас снова! (То есть — до свидания.)