Стальные клыки зверя

Николай Егорович Ревизов, 2017

Картавый, бандит – убийца, половину жизни проведший за колючей проволокой, развивший в себе нетрадиционные способности, вызывающие у противника чувство неуверенности и страха, бежит из лагеря, куда его определил, как он подозревал, кто-то из своих. Бывший ученый, вставший на криминальный путь, чтобы отомстить, чтобы в поисках сильных ощущений пережить личную трагедию, мобилизовав для этой цели свои незаурядные способности и знания ученого, упорно пытается начать новую жизнь, но обстоятельства..

ГЛАВА 8

— Тридцать два, тридцать три…

Егоров подтягивался на перекладине, зацепив ногами двухпудовую гирю.

— Тридцать четыре… — Подтягивался с трудом, через силу — Тридцать… Тридцать…

Но этот подъем уже не осилил. Егоров выпустил перекладину из рук и, широко расставив ноги, расслабился, глубоко вздохнул, а затем с шумом выдохнул. На веранде было солнечно, босые ноги приятно ощущали тепло некрашеных досок. Он повесил на шею полотенце, но пройти в душ не успел — хлопнула калитка, во дворе появился Рыжий.

— О кей! — потирая руки, произнес он. — Купец смотрел товар в универмаге — цену дает подходящую.

— Не обуют нас? — вяло поинтересовался Егоров.

— Да ты что? Договорились так — отдаем тремя частями, деньги каждый раз…

— Ну ладно, — Егоров открыл в полу веранды люк, спустился в погреб, через минут пять появился с пузатой сумкой в руках, — Здесь ровно треть!

— Так, ты иди за мной, — заторопился Рыжий, — но не близко. Дойдем до сквера, я зайду, а ты иди мимо. Встань на остановке. Там сквозь ограду меня будет видно. Я на лавочке сяду, ко мне должны подойти…

Егоров кивнул и скоро переоделся. Рыжий перекинул ремень сумки через плечо и вышел со двора. Егоров выждал с полминуты, затем двинулся вслед. Когда в поле зрения появились ворота сквера, Рыжий обернулся и чуть заметно кивнул. Егоров прошел мимо, как договорились, но сквозь литую решетку ограды он увидел: в сквере было людно, там шел митинг он остановился. Рыжий прошел к лавочке, рядом гудела толпа.. двое мужчин подняли на руках женщину и она оказалась выше всех на две головы. Женщина задекламировала:

Если здравицы время,

Значит время анафем!

Значит правду в застенок,

Значит слово в монахи.

Возбужденная толпа зашлась в одобрительных криках.

К присевшему на лавочку напарнику подошел высокий мужчина. Было далеко, черты лица не разглядеть.

Рядом с Егоровым остановился джип, из него два парня стали вытаскивать бутылки с пивом и просовывать их сквозь ограду, за которой собрались десятки подростков, лет пятнадцати-семнадцати.

— Кто-то планирует беспорядки, — решил Егоров, не выпуская из виду Рыжего.

Тот раскрыл сумку, мужчина переложил ее содержимое в свой баульчик. Когда напарник появился в воротах, Егоров поспешил к нему:

— Ну что?

— Все на мази! — сообщил Рыжий, показывая пачку денег. Они дважды повторили подобную операцию. Сквер к тому времени был уже пуст,

— Не думал я получить столько! — алчно улыбаясь, заметил Рыжий, наблюдая, как Егоров пересчитывает деньги. Тот постучал, выравнивая, торцом пачки по столу. Рыжий заерзал на диване, а затем осевшим голосом попросил:

— Мне бы тысяч…

— Что проиграл?

–Так ведь…

— Ладно, деньги они на то и деньги, чтобы их тратить, а если…

— Поделим, как всегда?

Егоров улыбнулся и принялся раскидывать пачку…

— Да, — неожиданно произнес Рыжий, — видел на нашем складе людей, много машин, все иностранные…

Егоров насторожился:

— Думаешь, товар завезли?

— Похоже, что завезли…

Склад, о котором шла речь, Рыжий брал четыре года тому назад. Тогда был наводчик. Сторож этого склада так подготовил решетку на окне, что ее можно было отжать и в образовавшуюся щель мог протиснуться некрупный человек. Тогда Рыжий хорошо наварил. Хозяева этот склад после кражи бросили. Потом это помещение снимали разные фирмы. Рыжему хотелось еще раз провернуть операцию с окном, но на складе постоянно складировался товар неподходящий для изъятия — то сантехника, то металлопрокат, и вот, кажется…

— Ты проверил, там все по-прежнему?

— Да, — подтвердил Рыжий, — Все так… люди другие. Никто не знает про окно.

— Что завезли на склад? — задумчиво произнес Егоров. — Может, мусор?

— Да люди там солидные, машины, узкоглазые.

— Ну, что ж, когда?

— Да, прямо сегодня.

— Ты думаешь?

— Вдруг увезут завтра, а? Да и масть у нас пошла.

— Ну ладно, где встретимся?

— Как обычно.

Они договорились, кто что возьмет, и Рыжий ушел. Егоров подождал, пока хлопнет калитка, а затем прошел в кресло у камина. Оживив кострище парой полешек, он включил телевизор. У здания мэрии буйствовали подростки, горели урны, летели в полицейских камни. Он убрал звук, и в наступившей тишине, загляделся на пламя,

Он себя вором не считал. Однажды пришлось ему кражей доказывать свою правоту… А может, дело совсем не в этом? Вроде бы течение его жизни никак не предвещало такого положения. НИИ. Диссертация. Почти готовая и не липа. Красивая идея, уже воплощенная в расчеты, чертежи и схемы. А потом случилось…

А вот его напарник был действительно вор.

— Пять ходок у меня, — как-то с гордостью сообщил он Егорову.

А когда Егоров поинтересовался, почему тот выбрал себе профессию, которую не признает трудовое законодательство, Рыжий объяснил:

— У меня судьба такая!

Судьба, по мнению Егорова, величина значительная и в жизни человека играет огромную роль, но и сам человек ей был, по крайней мере, равноправный партнер. Так что на одну судьбу все валить не стоило бы.

Егоров любил сидеть у огня, смотреть, как пламя, отражаясь в благородной бронзе, весело играет внутри хмурого дикого камня, как потрескивают дрова, как старчески шипят угли и живое тепло ласкает лицо. Вдруг он замер в ожидании, все его чувства обострились — сейчас стоит только ветру стукнуть или…

Наташа умерла у него на руках, умерла спокойно, с улыбкой. После смерти жены ему вдруг стало неинтересно жить. Абсолютно ничего не надо и что вор он или кто-то там еще, стало как-то без разницы. Стыдно? Ему стало на всех плевать. Время шло, но боль утраты не проходила, и не было от нее покоя. И только кража вызывала волнение, да так сильно, что на время он забывался. Его тянуло на кражу, тянуло для того чтобы забыться, чтобы лишь чуть отдохнула душа, тянуло так сильно, как наркотик тянет наркомана.

На улице, неподалеку, остановилась машина, стукнула дверца. Егоров вздрогнул, как всегда показалось: во двор вошла Наташа. У него заколотилось сердце: вот-вот она откроет дверь и спросит:

— Чем ты занимался без меня, а? — и встряхнет своими пепельными волосами.

Он знал, что она уже не войдет, но сердце в это не верило, сердце еще ожидало…

Ему стало невыразимо больно. Он набросил ветровку и вышел на улицу — быстрая ходьба ослабляла боль. Недолго покружив по городу, и ощутив упругую работу сердца, он направился к остановке, что бы вернуться обратно на автобусе. На остановке стояли три парня, двое молодые, один постарше, поплечистее и его взгляд уколол Егорова. Один из молодых, самый мелкий, произнес:

— Так хочется кому — нибудь вмазать.

Егоров невольно обернулся — на остановке, кроме парней, он был один.

–Ребята, как вы кстати — подумал он, а к нему уже направлялся желающий вмазать. Второй, с крашеными волосами, заходил сбоку.

–Закурить не найдется? — с наглой улыбочкой спросил парень, у которого чесались кулаки.

— Курить вредно, — насмешливо отозвался Егоров.

— Ах ты гад, — замахиваясь, парень шагнул вперед. Егоров, сделав шаг влево, наступил на что-то скользкое и оказался в положении лежа. Встать не дал ему парень, который упал на него, и тут же все трое его облепили и обездвижили.

— Постойте, — остановил намечавшееся избиение мелкий. — Пусть встанет, я хочу его с одного удара завалить

Егорова отпустили, он поднялся.

— Ну, давай. У тебя вроде ударчик получается, — одобрил его желание плечистый.

Парень ударил, Егоров отшиб руку в сторону, обхватил легкое тело юноши и швырнул его на плечистого, и тут же нагнулся, пропуская удар крашеного, и жестко ударил его локтем в солнышко, тот согнулся пополам. Егоров выпрямляясь, не останавливая правую руку, ударил плечистого, который уже метнулся к нему, в челюсть, удар получился, тот рухнул навзничь. Крашеный согнувшись, еще не мог поймать воздух, а мелкий резво рванул с остановки. Подошел автобус, Егоров сел. Сердце колотилось, дышалось глубоко, из тела уходила дрожь. Усаживаясь на сидение, он подумал: хороший сон в эту ночь ему обеспечен.