Охотовед

Николай Евгеньевич Близнец

Первая книга из серии книг об охотоведе Алексее Фомине.Еще совсем юным Алексей увлекается изучением дикой природы, идя по стопам охотников своей семьи. Однажды, он натыкается на останки лосихи и маленького лосенка, оставленные в лесу после незаконной добычи жестокими и кровожадными браконьерами…Роман не про банальную добычу диких животных, а про охоту, как трепетные отношения человека и дикой природы. В книге описывается жизнь диких животных и их взаимоотношений между собой и с человеком. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 4

Волчица обманула стаю. Одиннадцать волков расположились на холмистом участке поймы маленькой речушки, улегшись прямо на снегу в соответствии с иерархией. Выше всех лежал вожак стаи — матерый огромный пепельно-серый волк. Волчица лежала возле него и, убедившись, что сытый волк спокоен и готов уснуть, поднялась, потянулась, глядя на волка преданными глазами. Пройдя вниз по склону холма, волчица вышла на пойму речушки. Рассвет только занимался алой полоской на востоке, но на лугу, на образовавшихся проталинах начинали уже «чуфыкали»¹⁸ тетерева. Волчица знала, что зоркие глаза соплеменников следят за ней: многим из них она была врагом, заняв место доминирующей самки в их стае. Только матерый хорошо знал ее и знал ее силу и волю. Вот уже пятую зиму волчица проводит в его стае. Но только лишь наступает весна, она бесследно исчезает и возвращается только осенью, приводя с собой пять-шесть сильных, смелых, обученных волчат, как две капли воды похожих на вожака. Волк злился, рычал, выказывая недовольство неповиновением волчицы, покидающей самовольно стаю. Но ему приятно было видеть, что при этом молодые волки-дети волчицы поднимали загривки, морщили свои носы, показывая белые молодые клыки, готовые броситься на защиту матери при первой опасности. Волк инстинктивно чувствовал, что эти щенки — его дети. Порычав для вида, он принимал пополнение в свою стаю, чтобы весной, после гона и свадебных пиров, опять потерять матерую волчицу, свою подругу, до осени…

Волчица насторожила уши и всем своим видом показала, что уходит охотиться на тетеревов. Сытые волки даже и не подумали подкрадываться по рыхлому снегу через тающие лужи к токующим птицам: в бору на зернистом весеннем снегу остались до ночи части добытого ими лося. Лось отчаянно пытался сопротивляться, но силы были неравны. И, глядя на волчицу, вышедшую на охоту за тетеревами, волки закрыли глаза в дреме, представляя жирные куски лосиной плоти, оставшейся в сосновом лесу. Лишь один из них осторожно поднялся и украдкой двинулся за волчицей. Это была его мать. Волчица, хоть и увлеклась, все же заметила, что молодой волк, приметив маневр матери, осторожно подкрадывается к тому же тетереву, что и она. Тетерев, заняв холмик, оттаявший от снега, распустил веером хвост, иссиня-черный снаружи и белый изнутри, надул грудь, шею, вытянул по сторонам черные с белым крылья — токовал. Красные «брови» широко разлетаются над зоркими глазами: наблюдают ли за ним, красавцем, самочки, не вторгается ли в его пространство соперник, не подкрадывается лик нему извечные его враги — ястреб-тетеревятник, лисица или филин. Но не видел тетерев подкрадывающуюся к нему по заснеженной низине волчицу. А она все ближе и ближе… «Чуфыкая» и заливаясь «колокольчиком», тетерев кружится на месте, «болбочет», подпрыгивая, и опять всматривается в сумрак уходящей ночи. Внезапно он обнаружил, что к нему ползет волчица. Еще неистовее он «зачуфыкал», заклокотал, но это не смутило волчицу — она уже изготовилась к прыжку, и тетерев, «сдувшись», быстро вспорхнул с холмика в сторону лесу, но тут же был сбит на землю мощными лапами подкравшегося с противоположной стороны молодого волка. Подскочив к волчице, волчонок виновато положил под ноги придушенного тетерева и отошел в сторону, облизывая прилипшие к морде перья. Волчица не ожидала появления ее щенка, он путал ей планы уйти из стаи незаметно, одной. Она уставилась на волчонка зеленовато-желтыми глазами и зарычала. Повзрослевший, сильный, возмужавший за зиму, молодой волк виновато отошел еще дальше, но уходить в стаю отказался. Волчица оскалила клыки, зарычала, но волчонок не испугался. Поджав хвост, он тоже оскалился, и волчица поняла, что он не отстанет и пойдет за ней. Она постояла, оглядываясь по сторонам, затем ощипала зубами перья с живота тетерева, разгрызла кожу и, съев потроха, отошла от тетерева. Молодой волк хоть и был сыт, хрустя костями и перьями, чуть ли не целиком проглотил птицу, оставив на снегу лишь лирообразные хвостовые перья косача и его крылья. Оглянувшись, волчица рысью побежала к реке. Волчонок след в след бросился за ней, хотя старался держаться на расстоянии. По бобровой плотине волчица перебежала небольшую речушку, не оставляя, как обычно, в установленных местах мочевых отметок. Волчонок, удивленный «неправильным» поведением матери, не рискнул сделать что-то иначе, чем она: пробежал мимо издающего запах их стаи старого пня у лесовозной дороги. По этой дороге волки бежали весь день. Когда показывалась машина, волчица сбегала с дороги в лес, ложилась, прячась в густой траве или под лапами елей. Как только машина проезжала мимо, волчица опять выходила на дорогу и опять же рысью, а кое-где и галопом, продолжала упорно бежать в одном известном только ей направлении. К вечеру они подошли к берегу большой реки. И волчица, и ее сын осторожно побродили вдоль берега. Лед от берегов уже оттаял, а по руслу стал темным и рыхлым. За излучиной реки виднеется нагромождение отколовшихся льдин. Именно по ним волчица и стала перескакивать на противоположный берег. Волчонок заскулил, заметался. Черная вода, журчащая подо льдом, пугала, и он еще сильнее заскулил вслед удаляющейся матери. Та оглянулась, постояла и вновь запрыгала по льдинам. Молодой волк не выдержал. Собрав все силы, он бросился по следам матери и вскоре догнал ее уже на противоположном берегу. Волчица не останавливалась. Они перебежали луг, долго шли по камышам. На плотине подкараулили бобра и, разорвав его буквально на две части, съели тут же, на плотине. Полежав на бобровой хатке до восхода луны, волчица снова отправилась в путь. В лесу им пришлось пересечь две шоссейные дороги, по которым со страшным грохотом, воем и гарью носились огромные «чудовища» с двумя горящими глазами. Волчица не боялась этих чудовищ — дожидалась удобного момента прямо в кювете у дороги и, лишь наступал разрыв в потоке движения, галопом пересекала опасный, теплый, пахнущий человеком асфальт. Поджав хвост, волчонок следовал за матерью. Уставший, он даже не думал скулить и просить отдыха. Он твердо усвоил: раз они так далеко ушли от стаи — они не на охоте. Они идут все дальше и дальше, и нигде волчица не оставляет следов своего запаха в условленных, одним волкам известных местах. Они проходили эти места стороной, осторожно оглядываясь по сторонам. Временами волчица останавливалась, смотрела на луну, скулила, словно пытаясь взвыть, но потом прикладывала к голове уши, поджимала хвост и снова устремлялась в путь. Перед тем как лечь на дневной отдых, волчица делала большую петлю-круг, и, возвратившись почти до своих же следов, заслышав лишь их запах, легла, подыскав сухое место. Волчонок осторожно подошел к матери, которая хищно вздёрнула верхнюю губу и зарычала, обнажив клыки. Он постоял и, дождавшись, когда мать клыки спрячет, осторожно улегся у нее под боком. Если бы кто преследовал их по следам, то сначала преследователю пришлось бы пройти мимо залегших волков. Так они пролежали до вечера и с наступлением сумерек опять тронулись в путь. Под утро, уставшие волки, безрезультатно побродив по пустому скотомогильнику, ушли на делянку в большом лесу, обошли ее по кругу и залегли так, что бы ветер от их следов дул на прямо них…

Ближе к обеду в лесу появились охотники. В необычных для обыкновенных людей белых одеждах, с оружием, пахнущим смертью, и бряцающими на спинах катушками с флажками, они прошли в пятидесяти шагах от лежащей под елкой волчицы и не заметили ее. Волчица же поняла, что люди идут по ее следу, и люди несут смерть. Она осторожно поднялась и, ступая крайне тихо, подошла к утренней тропе. Людей неслышно. Тогда волчица вышла на след людей и прошла по их следам в обратном направлении. Осторожно пройдя по человеческим следам и видя, что волчонок точь в точь повторяет ее шаги, она резко спрыгнула в протаявший на опушке мох и по мху рысью устремилась от опасного преследования. Выйдя на лесную гравийную дорогу, волчица пробежала по ней до высоковольтной линии, с гудящими, но неопасными проводами. Снег на высоковольтной линии растаял, волчица бежала по вересковым зарослям и понимала, что человеку здесь ее следов уже не разобрать…

Внезапно послышался приближающийся лай — гон собак. Волчица насторожилась: неужели собаки идут по их следу? Затаившись, волки слушали их гон и поняли: собаки гонят не по их следу, а азартно преследуют какого-то зверя недалеко от них. Голодные волки знали, что это их шанс быстро и ловко воспользоваться ситуацией и добыть себе пропитание. Прислушавшись к гону, волчица поспешила наперерез. Собаки, гавкая, скуля и визжа, мчались по следу в предчувствии горячей крови. Они не заметили ожидавшей их волчицы, стоявшей прямо на следах косули. Волчица в прыжке сбила с ног первую собаку и, покатившись с ней по снегу, намертво перехватила той горло. Волчонок, не обращая внимания на завизжавшую и бросившуюся в сторону вторую собаку, уцепился в живот бьющейся в зубах матери собаке. Вскоре собака затихла, а через полчаса сытые волки опять бросились убегать по собачьему следу в обратную сторону — где-то в лесу затрубили в стволы и закричали люди. Матерая волчица понимала, что эти люди зовут своего пропавшего пса. Она знала, что нужно уходить как можно дальше и что их следы под ярким солнцем к вечеру превратятся в черные расплывчатые пятна. Она спешила. Ее сын неотрывно следовал за ней, и волчица уже привыкла к его дыханию за спиной и к тому, что в любую минуту опасности может рассчитывать на него. За три дня пути стая их не догнала, значит, и не найдет — можно смело поворачивать к своему логову…

Звонок от лесника застал Алексея дома за ужином. Лесник рассказал, что в районе появилась пара волков — матерый огромный волк и молодая волчица. Следы, которые лесник видел сегодня днем, вели вглубь их охотхозяйства со стороны северных заболоченных территорий. Сообщив брату новость и договорившись завтра выехать на дальние территории с бригадой егерей и флажками, Алексей обзвонил желающих принять участие в предполагаемой охоте на волков. В будний рабочий день согласились почти все, кому он позвонил. В шесть утра назавтра бригада уже выезжала из города. Проехав по дорогам, нашли переход пары волков через шоссе. Снег уже во многих местах растаял, проследить по всем дорогам не удавалось, но ближе к обеду повезло: на старом скотомогильнике, куда уже давно не выбрасывают падших по разным причинам животных, волки наследили и, судя по следам, под утро ушли в лес. Виктор и Алексей, посоветовавшись с егерями, решили, что пара не похожа на матерого волка и молодую волчицу. Скорее, наоборот — пришла крупная волчица и молодой переярок¹⁹. Волки, не поживившись ничем, ушли с рассветом — следы еще не успели растаять, хотя уже кое-где стали подтаивать. Значит, залягут на дневку в пяти-шести, не более, километрах. Хотя… Весна. Может быть все, что угодно. Решили проверить возможную лежку на большущей, густо заросшей позапрошлогодней делянке. Делянка заросла мелким осинником, травой, малинником, и волки могли лечь где-нибудь на краю, кроме того холмистый рельеф — излюбленное место для дневки волков. Проехать туда на машине не решились, чтобы не спугнуть волков, поэтому, загрузив на спины флажки, пошли пешком. Через час ходьбы достигли делянки — волки пришли ровно на делянку, как и предполагалось. В полной тишине охотники стали обходить делянку с двух сторон, определяя, не прошли ли волки ее насквозь. Через полчаса, сделав круг, Алексей наткнулся на следы, идущие из делянки ему навстречу. Он постоял, потрогал следы: они были утренними. Озадаченно оглядываясь по сторонам, он пошел по следам. Чертовщина! Следы вели к машине. Ничего не понимая, Леша пошел дальше и нашел лежку. Да, волки лежали рядом с тропой и не менее получаса назад, увидев охотников, обманув их самым простым способом, ушли. Леша тут же разрядил оружие, потрубил коротко в стволы, объявив сбор у машины. Пока он распутывал следы, пока вернулись все охотники, прошел еще целый час. Уже наступал обед. Волки пошли вглубь их охотхозяйства — а значит, надо искать и надо найти.

Объехав большой круг и не найдя нигде следов волков, круг поиска сузили. К двум часам дня нашли волчьи следы на старой гравийке, но опять потеряли в вересковых зарослях на высоковольтной линии. Хотя направление движения волков определили — это уже хорошо, есть ориентир, где их искать дальше. Но сегодня волков уже не взять. Они на ходу, вспугнутые и голодные. Даже если где-то лягут на дневку, вряд ли их можно будет обойти, а тем более обложить флажками. И тут не очень далеко в лесу «заработали» собаки. Гончие, поняли по голосам охотники. Гонят зверя быстро — видимо, косулю. Но охота уже закрыта на все виды дичи! Собаки, азартно облаивая звериный путь, и уже подворачивали в сторону, когда одна собака почему-то сбилась и перестала лаять. А потом и вовсе раздался браконьерский выстрел.

— Так, мужики, здесь браконьеры! Разбиваемся на две группы: я на машине поеду опять на гравийку, там буду их караулить с первой группой. Вы же идите на выстрелы. Если задержитесь, дайте знать знак — потрубите. Если пойдут или побегут, обходите и гоните на гравийку, там мы перехватим и догоним уже свежими силами, — распорядился Виктор.

— Я со второй командой в лес, — резво отозвался Леша.

— Куда?! Со мной поедешь! Хватит!

— Нельзя, шеф. Кто-то должен быть из егерей в команде. И не Карл Ильич, а молодой. А такой здесь один — я.

— Тогда поступим иначе, — не оставляя права на возражение, заявил Виктор. — Ты едешь за рулем на гравийную дорогу, а я побегу на выстрелы. Мы их или там поймаем, или на вас выгоним. Всем действовать только парами. И всем обратить внимание, если убегают, на их приметы: оружие, собаки, экипирорвка — чтобы потом легче было искать. Все ясно?

— Ясно, — Леша, обрадованный доверием брата, быстро собрал команду из четырех человек и уехал на гравийную дорогу занять участок предположительного отхода браконьеров к ближайшей деревне Подречье.

Оставшись впятером, Виктор быстро провел инструктаж: всем обратить внимание на солнце — оно слева, а гравийка, если смотреть, держа солнце слева — прямо. Так и прочесывать — гнать браконьеров на гравийку, держа солнце слева от себя. До выстрелов отсюда около километра. Значит, через пятнадцать минут прочесывания особое внимание обращать на снег, на следы, на голоса, на шум мотора. В случае обнаружения браконьеров голосом сообщать: «Стоять на месте! Инспекция!», — и после этого произвести выстрел вверх. Дальше должен работать сам Виктор. Приблизиться, обезоружить и после этого разбираться, что к чему. Так и порешили.

Пройдя с километр, охотники услышали прямо недалеко себя сигналы из стволов ружей. Сначала опешили — кто это? А потом, услышав, что трубившие уже вголос зовут, созывают собак, поняли: браконьеры тут! Взмахом руки Виктор призвал всех к вниманию. Вот впереди «закрумкали» вороны-крумкачи. Ага! Значит, есть кровь. Взвизгнула от удара или испуга собака — совсем близко. И тут все заметили собаку. Русская гончая выскочила из молодого ельника и опять юркнула в заросли. Присмотревшись, охотники обратили внимание на то, что верхушки нескольких елок неестественно колышутся. Подойдя к островку елок, Виктор увидел следы двух человек, ведущие в заросли ельника, и полосу крови по ним: тащили добытого зверя. Обойдя с разных сторон островок елок, охотники замерли, а Виктор полез внутрь. Увлекшаяся поеданием кишок, собака поздно заметила подкравшегося Виктора. А тот уже разглядывал двух браконьеров, расфасовывающих по рюкзакам мясо.

— Стоять на месте! Инспекция! — Рявкнул Виктор, подбегая к двум ружьям, стоящим прислоненными к дереву.

Собака было бросилась к Виктору, но тут со всех сторон затрещали ветки — это поспешили на голос охотники. Онемевшие от неожиданности, браконьеры застыли со своими рюкзаками на месте. Виктор, передав охотникам разряженное оружие, подошел вплотную к браконьерам:

— Виктор Фомин. Начальник военного охотхозяйства. Вот мое удостоверение. Ваши документы, — он смело вырвал у одного и второго ножи, бросил в снег под ноги охотникам, — ну что, мужики, сами документы покажите или поедем в отдел?

Опомнившись, браконьеры переглянулись. Старший из них, заикаясь, произнес:

— К-к-командир, нет у нас д-д-документов. Зачем в отдел? Тут давай решим. Забирайте косулю и лепим расход.

— Косулю мы заберем по-любому, а раз нет документов, поедем в город. Пошли, бродяги, прямо, тащите мясо на своих ненасытных шеях.

— Начальник! Охотовед, зачем в город? Пиши бумаги здесь.

— Могу и здесь. Ты, — он показал на одного из них, — отойди в сторону. Вот так. Мужики, — он обратился к охотникам, — спросите, только тихо, как его фамилия, где живет, что за ружье у него и как зовут собаку. А я с этим тихо поговорю. Иди сюда, урод.

— Начальник, не обзывайся!

— Я не только тебя, суку, обзывать буду, я тебя сейчас и гасить буду! Говори: фамилия, год рождения твоего друга.

— Как друга? Я свою фамилию еле знаю, а то его — нет…

Удар по печени. Браконьер присел, прихватывая ртом воздух, и прошипел:

— Сам сука! Не имеешь права!

Еще удар ногой — в грудь. Браконьер упал. Поднявшись, прислонился к дереву.

— Ну что? Едем в город или говори фамилию того засранца и свою заодно!

— Петровский — он. Мы братья. Я Петя, он Толик. Живем в Подречье. Собаки наши — Босый и Шельма.

— Не понял, а где вторая собака?

— Мы сами не знаем. Шельма пришла, а Босый где-то затихарился. Макар пошел его искать.

— Макар?! Так вас сколько здесь?

Поняв, что проговорился, Петя затравленно стал озираться по сторонам.

— Мужики, ну что говорит ваш?

— А то, как же! Говорит, Алексеич. Говорит, что они братья Петровские из Подречья, собака — Шельма.

— А еще что?

— Больше мы не спрашивали.

— Спросите, как третьего зовут.

— Третьего?!

— Да, здесь еще кто-то.

Вскоре, картина стала ясна. Втроем, с двумя собаками, они к обеду пришли в лес, убили косулю из-под собак, но к косуле прибежала только одна Шельма, а Босый пропал. Вот Макар, он же Макаров Женя, пошел искать Босого. И тут же вновь затрубили в стволы. Не на гравийке, но уже ближе к ней. Виктор, быстро протрубив в ответ браконьеру, закричал:

— Ого-го-го! Иди сюда, Босый здесь.

— Иду, — послышалось в ответ.

В это время заорал Петровский Толик:

— Макар! Ата-а-а-а-ас! Шу-у-у-хер! Беги! Инспе-е-е-кция!

И, хотя мужики быстро его угомонили, но эхо прокатило по всему лесу: «…ци-я-я-я!»

— Ах ты, бля, — выругался Виктор и, крикнув: «Ведите обоих на гравийку», — побежал на голос Макара, выстрелив два раза вверх, давая сигнал охотникам на гравийке и «придавая ускорение» браконьеру, который от криков и выстрелов наверняка «ломится» в противоположную сторону — на гравийку…

Стоя на дороге, Алексей услышал крики после позывных в стволы и понял, что в лесу происходит задержание браконьеров. В подтверждение этому прозвучали два выстрела: «Внимание». Махнув рукой своим охотникам, он прошел с дороги к дереву и, спрятавшись за ним, стал прислушиваться к шорохам притихшего как бы в тревоге, настороженного леса. Где-то не очень далеко, в глубине леса, легко зашуршал снег, потом еще, но уже ближе. Леша зарядил ружье мелкой дробью, снял с предохранителя и махнул охотникам: «Внимание всем!». Еще одни шорох послышался левее шелестевшего снега. Леша глянул — и волна жара прокатилась по телу. На самом краю гравийки стояли два волка и смотрели на него. Расстояние — метров сорок. В стволах — «семерка», картечь лежит в патронташе под курткой. Леша потянулся за патронами. Первый, крупный волк, с уже обвисшими клочьями линялой шерсти, резко прыгнул на дорогу и в два прыжка преодолел ее. Второй, поменьше, последовал за ним. Леша провел их стволами, а в это время затрещали ветви, и показался запыхавшийся от бега человек с ружьем, бегущий прямо на Алексея.

— Стоять! Инспекция! — гаркнул Алексей, выстрелил вверх и бросился наперерез.

Браконьер развернулся и, озираясь и тяжело дыша, побежал назад. Леша его быстро нагнал, ударил прикладом в спину между лопаток, опрокинув на землю. Отбросив свое ружье в сторону, навалился на браконьера, успевшего повернуться на спину и вытянуть руки, с зажатым в них ружьем. Правой рукой, нащупав защелку на цевье, Леша отщелкнул его, и потом двумя руками, пересиливая сопротивление браконьера, разложил ружье, заметив целые капсюли у вставленных в патронник патронов. Ремнем от разложенного ружья Алексей перетянул петлей шею браконьера и стянул петлю. Сопротивление ослабло, и вскоре браконьер отпустил ружье. Все произошло в считанные секунды, и подбежавшие охотники застали Лешу, сидящего на браконьере и державшего его ремнем за горло одной рукой, перекрутив ремень на своей кисти. Увидев охотников, Леша отпустил браконьера, встал, и первое что он сказал подбежавшим: «Я видел волков… Только что — двоих.»

Вскоре все собрались у машины. Понурых браконьеров загнали в тентованый кузов, где Виктор составил на всех протоколы и акт на изъятие мяса косули. У Макарова и одного из Петровских при досмотре обнаружили охотничьи билеты и разрешения на хранение и ношение оружия. «Курковка» второго Петровского оказалась, с его слов, незарегистрированной. Необходимость везти браконьеров в город отпала, и их вскоре, обезоруженных, отпустили домой. Леша подробно в очередной раз рассказал всем о встрече с волками. Посовещавшись, решили, что это пара волков, пришедшая издалека, так как зимой удалось отстрелять трех «проходных» волков, а больше волков никто и не видел… И все же о своем тревожном чувстве, что эти волчьи глаза Леша уже однажды видел, он никому не сказал…

* * *

Река вышла из берегов, затопив луг и часть Бобовок. Гряда-остров полностью отрезана от большого леса неглубокой, но широкой полосой воды. По мелководью у берегов на закате и на рассвете вода, тихая у берегов, вдруг порой забурлит, расходясь бесшумными бурунами и кругами — это щуки, уже одними из первых из всех рыб, начинают играть свои брачные игры. На сухих островах затопленной поймы ведут почти круглосуточные бои турухтаны. Распушив разноцветные «воротники», они, как и положено петухам, подпрыгивают, «турухтят» и сбиваются грудь в грудь — только перья в разные стороны летят. Стайки чибисов выбирают места для своих гнезд, и их пронзительное: «кии-гии, кии-ги», отчего их местные жители и зовут «книговки», разносится по всей пойме. Утки, гуси, кулики заполнили разлив, остановившись на отдых в весеннем дальнем перелете, а кто-то из них здесь и останется вить и строить гнезда, растить птенцов, обучать их перед дальним перелетом осенью в теплые края. От гомона тысяч птиц сливающегося в одну сплошную музыку, весеннюю музыку оживания, пробуждения природы после зимних сумеречных, холодных и унылых дней, закладывает уши.

Алексей на вёсельной лодке тихо плывет по пойме. Временами останавливается, достает бинокль и подолгу рассматривает стаи гумеников и серых гусей, крякв и чирков, чернети и поганок. Кое-где замечает даже казарок. Травники, крохали, улиты, кроншнепы, бекасы и дупеля резвятся по кромкам берега и на островах разлива. Длинноносые, на тонких высоких ногах, они кажутся мелочью по сравнению с пролетающими лебедями, гусями, цаплями и даже ставшими нередкими бакланами. Вода пахнет камышами, рыбой и… весной. Леша убирает от глаз бинокль, не веря своим глазам. Прямо перед ним шумно села на воду стайка гоголей. Пеструю окраску этих уток, гнездящихся почему-то в дуплах, не спутать ни с чем. Леша присел в лодке, несколько раз аккуратно провел веслами в воде так, что лодка медленно поплыла к гоголям. Переполз на нос лодки и достал из футляра фотоаппарат. Только за сегодняшний вечер он нащелкал уже почти все тридцать шесть кадров. Кроншнепы, гаршнепы, улиты, казарки, белолобые гуси, дупеля — редкие для этих мест птицы, можно сказать пролетные, уместились на одной фотопленке. А на реке Леша с самого рассвета. Два раза только выходил на сушу: перекусить у костра, да просушить промокший плащ, случайно упавший в воду. Сейчас он уже возвращался домой. На берегу у причала лодок стоит его трактор, который он уже явно различает в наступающих сумерках. Тепло. Скоро язь пойдет на нерест, и наступит первый этап нереста местного леща. А там придет пора метать икру и головлям, ельцам, носарям и судакам. А еще чуть позже, к первому мая, и плотве очередь подойдет.

Свет фар у трактора мелькнул и потух — кто-то приехал на берег. Леша глянул в бинокль. На «козлике» приехали Дрот, Свист и Ермила. Они, достав бинокль, поискали что-то на воде и, заметив Лешу, помахали ему руками.

— Друзья, блин, — буркнул Леша, глядя на них в бинокль.

Вскоре на берегу засветился костерок. Леша подплыл к берегу уже в плотных сумерках. Примкнул лодку к врытой в земле кем-то давно тяжелой и толстой цепи, собрал рюкзак, закинув ружье на плечо, пошел к трактору.

— Лешка! Фомин! — послышалось от костра, — ходи к нам! По соточке тяпнем, дружбан!

— Тамбовский волк вам дружбан, — огрызнулся Леша, запрыгнул в трактор, завел его, включив свет фар, подъехал к костру и остановился, осветив светом машину.

Спрыгнув из трактора, подошел к машине и к изумлению сидящих у костра хозяев авто, открыв заднюю дверцу, заглянул внутрь.

— Э-э-эй, ошалевший! Че шмонаешь, мент?! — заорал Свист.

— Малой, отойди от личной собственности, пока руки не переломали! — вскочил Дрот.

Леша демонстративно медленно закрыл дверцу и открыл переднюю. Пошарил под сиденьем. Мужики у костра вскочили, а Леша, заглянув под машину, отошел к ближайшему кусту, пошарил там, что-то пытаясь, вроде, найти.

— Шаришь все, ищешь, — злорадно зашипел Дрот. — Найдешь скоро камень на свою шею или гранату в тракторе на растяжке…

Алексей подошел к костру и спокойно сказал:

— Я ищу ваше оружие и ваши сети. Сегодня не нашел, в другой раз найду и заберу. А гранату? Граната уже у вас под сиденьем, ха-ха-ха! Теперь поищите вы растяжку!

— Ах ты, щенок, — Дрот рванулся к нему, но его удержал Ермила.

— Не трогай, Толик. Он сам скоро утопится. Или застрелится. Или в капкан попадет и руками, и ногами. Мало ли что в лесу или на воде произойти может. Да, Леша?

— Да, Коля. Только вы против ветра ссыте, мужики!

— Ты не торопись, малой. Посмотрим, как ты… — не договорил Дрот.

— Посмотрим, Толя, посмотрим. Напоминаю слабоумным: сейчас весна. Поймаю с сетями — штрафами не отделаетесь. Вот и все, что я хотел вам сказать. Гуляйте, много не пейте, а то поросеночками станете. А не то и замерзнете! Зябко еще — весна, рановато купаться вы приехали. И не забудьте: про рыбалку я вас предупредил, — он закинул на плечо ружье и пошел к трактору. Уже влезая в кабину, услышал:

— Сам рыбам на корм пойдешь, гад!..

Леша уже подъезжал к дому, когда по стеклу кабины забарабанил дождь.

— Вот и хорошо. Пора овес сеять. На вальдшнепа сходить. По Подрецкому полю следы волков посмотреть, заняться уборкой и чисткой на подкормочных площадках и кормохранилищах…

Утром Витя передал кусочек бумажки:

— Позвони генералу. Хочет с тобой на вальдшнепа сходить.

— Ого! Спасибо. С удовольствием, — обрадовался Леша и вспомнил, как он с командармом познакомился…

Три года назад он, тайком спрятав ружье под мамину телогрейку, шел переулком уже ближе к вечеру в лес. Вдруг из-за поворота, поднимая столбы пыли, вылетели три УАЗа и неожиданно затормозили возле Алексея. Что делать? Алексей замер. Из первого УАЗа вышел высокий широкоплечий офицер и обратился к Леше:

— Парнишка, ты куда с ружьем идешь?

— С к-к-каким это руж-ж-жьем? — залепетал Алексей, намереваясь дать стрекача.

Офицер засмеялся и показал пальцем: стволы явно выглядывали из-под полы телогрейки.

— Э, парень, я вижу, ты драпать собрался! Не вздумай… Мои орлы тебя догонят враз. Лучше скажи, кто ты и куда идешь. Где взял ружье? Чье оно?

— Я… — Леша, — глянул на вышедших из других машин военных и понял: удрать будет сложно в болотных сапогах брата, в то время еще служившего в армии, в маминой телогрейке и с ружьем, висящим на ремне через шею. — Я… иду вот… В лес. Что вы хотите от меня?

— Ты не переживай. Я тебя не трону, — офицер сделал шаг к Алексею, и тот заметил, что на штанах у того широкие красные лампасы. — Я сам охотник. Сейчас весна. Думаю, куда это идет коллега? На кого? На кабанов?

— Каких еще кабанов? — Насупился Леша. — Вот, — он показал три патрона, — дробь. Мелкая. На вальдшнепа я иду. А кто я — не скажу. Попадет дома. Ружье братово…

— Вот как? На вальдшнепа? Возьми меня с собой, а? Как зовут-то тебя?

— Леша Фо… Просто Леша.

— Леха! Возьми на вальдшнепа! Я недавно у вас служу, еще не знаю настоящих тяг.

— Хм… Вы знаете, что такое тяга?

— Сейчас… солнце заходит в полдевятого… В девять! Угадал?

— Ну, почти точно. А эти — что, за нами поедут?

— Ну, как сказать… А далеко ехать?

— Недалеко, но вкруговую километров десять. Я-то собирался пешком. Напрямую.

— Э, брат, нам напрямую нельзя. В тех машинах моя охрана и связь. А мне нельзя без связи и охраны.

— Это почему? Кого бояться?

— Потому что… хм… Я — генерал. Командую танковой армией.

— Да ну! — Ахнул Леша, — я-то смотрю штаны с лампасами!

— А погоны? — генерал засмеялся.

— Точно! Погоны! Ни фига себе — настоящий генерал! Поехали, товарищ генерал, та-а-а-кую тягу покажу! Настоящая! Генеральская!

— Ты, Леша, ружье-то доставай. Чего уж там. Я свое слово держу — не трону.

Леша быстро снял с шеи ружье, собрал ТОЗ-34 и вскочил на заднее сиденье УАЗа, где сидел толстый здоровый прапорщик, как позже узнал Леша, — адъютант генерала.

На тягу поехали верхней дорогой через большой лес, по которой, кстати, генерал и ехал в город из лесной воинской части. Так ему и повстречался абсолютно случайно Алексей. Доехав до Маяка, Леша попросил остановить:

— Все, приехали. Выходим.

Вышли из машины, а из других машин никто не вышел, На взгорке в траве — фундаменты некогда стоявшего здесь маяка-вышки. Вокруг поляны раскинулся спелый сосновый лес, а по тропинке в вниз — спуск в болото.

— Вот, товарищ генерал… — начал было Леша, но генерал его перебил:

— Леха! Зови меня Александром Владимировичем, ладно? Или, на охоте, просто Владимировичем.

— Хорошо, — Леша посмотрел в глаза генералу, — Владимирович. Пошли?

— Погоди, а обувь? У меня сапоги есть.

— Сапоги? Ну, оденьте. Еще и лучше.

Генерал надел сапоги, плащ-палатку, махнул рукой адъютанту — сиди, мол. Они спустились по дорожке в Бобовки и за десять минут дошли до большой извилистой поляны.

— Это — Микитова поляна, — пояснил Леша, — пришли!

— Хм… А почему Микитова?

— Потому что мой друг — Федя Микитин. И мы эту поляну назвали в честь него.

— Отлично! А твоя есть?

— Конечно, она дальше у озера.

— А здесь и озеро есть?

— Три озера. Одно же возле вашей военной части.

— Да? Вот не знал. Посмотрю.

— А мы уже пришли на место. Берите мое ружье — сегодня ваша очередь стрелять.

— Так? Спасибо, дружище. А где мне стать?

— Вон, видите — островок кустов на поляне? Вот возле него и становитесь. Вальдшнепы будут лететь с четырех, а точнее, с двух сторон: от той большой елки, что на дальнем конце поляны, через вас на наши машины. И сбоку — от мыса поляны за вашим островком через всю поляну и дальше вдоль большого леса. И так по кругу получится. Сразу не стреляйте, полюбуйтесь. Да и патронов мало.

— А чего только три патрона?

— Да дроби нет. Я по-быстрому отлил, накатал, зарядил и пошел. Все, время. Идите.

— А ты?

— А я тут, рядом, буду. На краю поляны. Вы будете стрелять, а если попадете, они почти ко мне падать будут. Я и подберу их в траве, чтобы не пропали, и чтобы вам не сходить из засады.

— Молодец, идет. Пошли по номерам.

Быстро стемнело. Вальдшнепы действительно тянули «по-генеральски». Генерал пропустил несколько пролетов одиночек, а когда полетели пары, пропуская первого — самку, стрелял по следующему. Три выстрела — три птицы. Леша быстро подбирал битую птицу и опять прятался в своем укрытии. Когда у генерала кончились патроны, поднял птиц, вышел из укрытия и показал тому фокус: бросил кепку вслед пролетевшему вальдшнепу. Тот виртуозно затормозил, развернувшись в воздухе, и спикировал вместе с падающей шапкой. Генерал восхищенно потрепал Лешу по шевелюре:

— Ну, ты даешь! Следопыт — зверобой!

Окрыленный похвалой, Леша показал генералу еще один свой секрет: сложив ладошки рупором, он низко рявкнул-гавкнул²⁰ два раза, спустя десять-пятнадцать секунд повторил еще несколько раз. И тут же ему из глубины болота отозвался самец косули таким же «рявканьем-гавканьем». За полчаса Леша подманил хозяина местного косульего стада почти вплотную. Но темнота не дала возможности его разглядеть, да и обеспокоенная тишиной охрана начала раз-пораз сигналить, а вскоре и вовсе выпустила белую ракету. Генерал взял ружье, открыл стволы и лихо протрубил несколько раз… После этого случая генерал не раз приезжал за Лешей прямо к нему домой, познакомившись с обескураженными, испуганными такой делегацией родителями при первом его приезде…

По телефону договорились встретиться с генералом прямо на Маяке. Генерал попросил приехать пораньше — есть дело. В шесть часов вечера Леша уже развел костер. Бросив толстых веток, повесил над костром армейский котелок: чай из трав на дымном костре — неописуемая вкуснота! Вскоре подъехал и генерал. Из УАЗа за ним вышла… неземной красоты женщина в спортивном костюме и зеленой брезентовой ветровке. Распущенные, пышные, почти до пояса волосы цвета спелого каштана, черные огромные глаза, пышные не накрашенные ресницы, красивые губы, прямой аристократический нос и ямочки на щеках, когда улыбается. Спортивный костюм выгодно подчеркивал фигуру: туго обтянутую грудь, длинные ноги и роскошные бедра.

Увидев восхищенный взгляд Алексея, женщина улыбнулась, показав ровный ряд белоснежных зубов:

— Здравствуйте, Алексей. Мне о вас рассказывал муж, — при этом она слегка кивнула в сторону генерала, — и я уговорила его взять меня на охоту и познакомить с молодым следопытом. Вы егерь?

— М-да, егерь, — почему-то охрипшим голосом выдавил Леша, — только это, вы в кроссовках не пройдете. В этом году воды много.

— А я и не пойду. Вот — костер, как замечательно! Вы, Алексей, составите мне компанию у костра? А Александр Владимирович уйдет на охоту, — безапелляционно объявила она.

— Леша, — генерал виновато улыбнулся, — побудешь с Еленой?

— Побуду, конечно, — слишком поспешно ответил Леша и покраснел.

Генерал ничего не заметил или сделал вид, что не заметил, достал свою «Беретту», свистнул русского спаниеля Кадо и бесшумно ушел в болото.

Елена сходила в машину, в которой сидели двое солдат и шофер, и вернулась с плетеной корзинкой в руках:

— Вот, Алексей, — сказала она, нарочито серьезно, — генерал ушел на охоту, а нам приказал отдыхать. Ты не против?

— Я? Я не против…

— Леша, сколько тебе лет?

— Скоро девятнадцать.

— Ага, значит, восемнадцать. Совсем ты молоденький еще. А в армию пойдешь?

— Конечно! Скоро уже. Пора…

— Здесь же будешь служить?

— Нет, что вы. Я хочу на границу или в Афган!

— А это еще зачем?

— А вы… э, давно знаете Владимировича?

— Мы? Мы женаты уже пять лет. Я его вторая жена, Леша, и он старше меня на двадцать лет. Так вот! Но это неважно, я поговорю с ним, и ты останешься служить дома. Будешь и дальше работать егерем и учиться.

— Ни за что! Я хочу, как все! Не буду я дома, — возмутился Леша, но Лена его успокоила:

— Не кипятись. Ты как настоящий мужчина должен поухаживать за дамой, согласен? Вот и хорошо, — она достала из корзинки клеенчатую скатерть, расстелил у костра. Брикет сыра, несколько гроздей винограда, батончик сервелата и булочки-сдобы положила на расстеленные салфетки. Последней из корзины достала толстую, пузатую, из черного стекла бутылку коньяка с пятью звездами и непонятным иностранным названием, — Леша, открой, пожалуйста, коньяк и порежь сыр с колбасой, — попросила она и так глянула, что Леша готов был всю оставшуюся жизнь для нее открывать бутылки и резать колбасу с сыром.

Накрыв стол, они уселись у костра, Леша наполнил рюмки.

— Давай, Леша, выпьем за тебя. Хороший ты мальчик и уже такой взрослый, что с тобой генералы на охоту ездят. А их жены с тобой коньяк пьют, — она звонко рассмеялась, чокнулась рюмкой с покрасневшим Лешей и выпила залпом коньяк.

Он же, пригубив, поставил рюмку.

— А девушка у тебя есть? — Изящно взяв ломтик сыра, она откусила самую малость.

— Эмммм… — замялся Алексей.

— Не говори, вижу — нет. Если бы была, ты бы сразу сказал. А женщины у тебя были?

— Да! — Выпалил Леша, и генеральша тут же рассмеялась смехом-колокольчиком.

— О! Какой шустрый! Молодец, Леша! А ты учишься?

И тут Лешу понесло… Он стал рассказывать про институт, о Казахстане, о сессии. А Елена, тем временем, подливала, и Леша не заметил, как залпом выпил уже третью рюмку. А она напротив — лишь пригубляла и задумчиво смотрела на него, достававшего из углей и чистящего для нее картошку, подававшего ей на салфетку кусочки колбасы и ягоды винограда. И что-то говорил, говорил, говорил…

Александр Владимирович перестал стрелять, сделав выстрелов десять. Елена, казалось, очнулась от полудремы, плотнее закуталась в ветровку и более внимательно стала слушать Лешу, а потом перебила:

— Леша, ты знаешь, где мы живем?

— Конечно. Ваш дом и называется «генеральский». Я однажды даже был у вас дома.

— Да? Это когда же? Я что-то не припомню.

— Осенью. Владимирович огромного лося тогда добыл, и мы с братом и адъютантом голову рогатую затащили к вам в ванную.

— Да, это было, когда меня не было. А ты, — она улыбнулась, — сможешь еще к нам прийти?

— Зачем? — Наивно спросил Леша.

— В гости. Просто так. Ко мне, например.

— Ой, что вы! Это я не могу. Генерал ведь! Владимирович что скажет!

— Ты так увлеченно и красиво говоришь, так красочно рассказываешь об охоте и природе, что я хочу еще тебя послушать. Придешь?

— Не знаю, Елена… — Леша замялся.

— Просто Лена. Леша, зови меня так.

— Ну, как скажет… Скажешь.

Выскочил из темноты спаниель Кадо, стал тереться возле Лены. Вскоре подошел генерал:

— Ну, как вы тут? Не скучали? — он положил патронташ, на петлях которого висела связка вальдшнепов, — мне коньяка оставили?

— Саша! — Елена потрогала вальдшнепов, — тебе их не жалко?

— Мать, жалко. Но ведь это охота, — и он ласково чмокнул ее в щеку, налил себе в Лешину рюмку коньяк и залпом выпил. — Эх, хорошо, Леша. Такая тяга! Такое место! Спасибо, дорогой, спасибо, дружище! Век тебя помнить буду. Кстати, ты меня так и не послушал. Я ж тебя тащил в военное бронетанковое училище, а ты в экологию пошел! Ну что, хвалю за принципиальность. Но я же генерал. Поэтому хочу настоять на одном предложении: служить в армию ты пойдешь в мае — в крепость. Дома. В полк связи. Примешь присягу, а там опять в лес — егерем. Как?

— Александр Владимирович, я так не могу. Я пойду служить на границу или в Афганистан. Это уже решено, и никем, никогда и ни за что не отменится!

— Кем решено, Леша? С твоей мамой мы говорили буквально на той неделе.

— Я пойду служить сам, и мне не надо помогать. Лучше помогите попасть на границу или в Афган!

— Леша! В Афгане убивают! — Лена всплеснула руками.

— А это что?! — Леша задрал рубашку, — не война? Я и здесь на войне и в армии хочу быть настоящей, а не у мамки возле юбки. И если меня не пустите в армию, то я… напишу письмо министру! — горячо заспорил возмущенный Алексей.

— Ладно, не горячись, — генерал наполнил две рюмочки, при свете костра не заметив налет помады на краешке одной из них, подал рюмку Леше — давай за охоту, за природу, за тебя — егеря!

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

18

Чуфыкать (разг. охотн.) — часть песни тетерева во время его токования.

19

Переярок (охотн., разг.) — волк прошлого года рождения, т.е. на втором году жизни.

20

Рявкнул-гавкнул — действительно, самец косули во время гона или для обозначения своей территории с целью кого-то отпугнуть, испугать издает гортанные звуки, напоминающие очень громкое рычание и гавканье, одновременно.