Смерш – военная контрразведка. Солдаты России. Летопись защитников Отечества из рода Дуюновых

Николай Дуюнов

Книга о защитниках Отечества из рода Дуюновых, с 1835 по 2020 год, их военной стезе и судьбе детей, внуков и правнуков.

Боевые стрельбы

Как всегда, команда пришла неожиданно, нас подняли по тревоге, построили, проверили экипировку, по фамилиям, по должностям и, погрузив на машины, отвезли на станцию Гастелло, где усадили в проходящий поезд на Южно-Сахалинск, и мы поехали в командировку в Читу.

Прибыв в Южно-Сахалинск, мы на машине были доставлены в аэропорт города, где нас ждал самолет до Читы, загрузились и полетели. Перелет занял около шести часов с посадкой и дозаправкой, и вот, наконец, аэропорт Чита, где, быстренько проверив личный состав, мы погрузились в Ан-12 и полетели на полигон. Другим путем туда не попасть. Примерно через час мы приземлились на полевой аэродром и оттуда на машинах добрались в глухую местность, там нас уже ждали и перевезли к месту размещения, в полевой лагерь. Обосновались быстренько, все было в наличии: казарма, умывальники, туалеты, столовая — в общем, все как надо для жизни в полевых условиях. Долго не тянули: инструктаж поведения на полигоне, распорядок дня, учебные классы, техника, которую надо изучить и привыкнуть, обслужить ее и подготовить к стрельбам.

Мы привыкли ко всем этим переменам еще в училище и поэтому быстро вошли в ритм полевой жизни. С утра подъем. Физзарядка, умывание, завтрак — и на полигон к любимой технике. По правилам мы должны были сдать инструкторам экзамены по знанию техники, показать практику ее обслуживания и боевую работу и после всего этого только получить право на подготовку к боевым стрельбам по реально летящей мишени, которой был радиоуправляемый макет Миг-15.

Вся неделя прошла в интенсивном темпе: сдача нормативов, прием экзаменов по матчасти, по боевой работе — заряжание-разряжение, слаженность при заправке компонентами топлива и т. д.

Подошли к финалу учебы — получила наша батарея, стартовая, твердую четверку, радиотехническая батарея под командованием майора Ярового — пятерку, взвод управления под командованием старшего лейтенанта Григора Михаила — пятерку, и в целом четыре с плюсом. Дивизион готов к боевым стрельбам. Командир дивизиона был новый, из замененных — майор Калюжный, поблагодарил нас и весь личный состав за хорошую работу и попросил так же серьезно отнестись к самим стрельбам, это итог всей нашей командировки и оценка на долгие годы будущей службы. Мы пообещали приложить все силы для подтверждения нашей профессиональной готовности, выполнить боевые стрельбы только на отлично.

И вот настал тот долгожданный день, когда мы на практике должны были показать свое мастерство и все то, на что способна техника, управляемая грамотными профессионалами.

Чтобы была понятна сама динамика стрельб, скажу, что радиотехническая батарея, имея на вооружении станцию наведения ракет — СНР, на начальном этапе получает данные о самолете от взвода разведки и целеуказания, у которого стоит П-15, станция дальнего обнаружения целей, и передает их на СНР, и как только самолет входит в зону поражения наших ракет, а это 35 — 40 километров, тут уже включается и СНР, цель захватывается и ведется вначале в ручном режиме, потом в автоматическом, станция сопровождает цель, и в эту же сторону смотрят и наши пусковые установки, которые синхронизированы со станцией, и по команде командира дивизиона офицер наведения, который отслеживает со своим расчетом цель, производит пуск ракет. Моя задача как командира взвода — зарядить пусковые установки ракетами, их три, и убрать личный состав взвода во взводное укрытие, так как в момент пуска с площадки, где находится ракета и производится пуск, летит во все стороны все, что плохо лежит около пусковой установки: щебень, грунт, незакрепленные предметы, случайно оказавшиеся рядом, и можно получить травму или погибнуть.

Все манипуляции с заряжанием ракет, приведением пусковых установок в боевое положение, доклад командиру батареи в кабину управления и его доклад командиру дивизиона о готовности стартовой батареи к пуску были выполнены в указанный норматив, и ракеты повернулись в сторону, в которую смотрели антенны СНР.

Прошло совсем немного времени, и вдруг раздался грохот на стартовой площадке, и две ракеты с интервалом в пять секунд взмыли в небо. По инструкции расчеты стартовой батареи должны прибежать к пусковой установке, подвезти новые ракеты и зарядить их на место стартовавших. Это в теории, а на практике мы знали, что больше пусков не будет, и поэтому никуда не побежали, а вышли посмотреть, как летят наши красавицы ракеты. Зрелище бесподобное: взмыв вверх, ракета через пять секунд сбрасывает стартовый пороховой двигатель, запускается жидкостной реактивный двигатель и на нем ракета совершает свой подвиг — уничтожает самолет и разрушается сама. Этого момента мы, конечно, не увидели, так как ракета, пролетев более 25 километров, приблизилась к цели, произвела подрыв, вторая догнала падающую цель и добила ее, это видно было только на экране офицера наведения. По громкой связи объявили, что цель уничтожена. Несмотря на маневрирование, ей не удалось уйти от поражения, причем двумя ракетами. Плакали авианаводчики, которые управляли мишенью, в случае промаха они были бы героями, а тут геройская смерть их детища, причем два раза. Мы же были героями. Стартовику главное, чтобы ракета сошла с пусковой, а там уже мастерство операторов радиотехнической батареи.

Короче, когда мы подбежали к пусковой установке, она горела. Горела краска, которой она была покрашена, мы ее натирали еще и уайт-спиритом, чтобы блестела, и вот теперь она горела. Мы быстренько потушили огонь, проверили ее рабочее состояние — все в порядке — и доложили командиру батареи, что все хорошо. Получили приказ строиться около станции наведения и пошли туда. Там уже стояла радиотехническая батарея, и мы заняли место в строю, чтобы выслушать заключение руководителя стрельб, нашего командира дивизиона, и получить оценку практическим стрельбам. Оценка была — отлично! Мы закричали: «Ура, ура, ура-а-а…»

В этот день я почувствовал, что не зря перевелся в ракетные войска, вот где жизнь, а там скука и безделье, прикрываемые словесной шелухой.

Не буду описывать обратный путь домой в Гастелло, приехали мы героями, сделали первый боевой пуск, проверили технику в экстремальной обстановке, получили боевой опыт. В общем, не зря готовились, тренировались, добивались слаженности расчетов, не зря служили.

Через несколько дней, когда мы уже обжились на своем месте, прибыл командир полка, который поблагодарил за службу, за выучку, а начальник штаба зачитал приказ, в котором нам всем была объявлена благодарность, солдатам и сержантам предоставлялся краткосрочный отпуск, не всем, конечно, а прослужившим более двух лет, я был назначен командиром батареи, мой комбат стал начальником штаба дивизиона, командиру дивизиона позже присвоили звание подполковника. Короче, всем сестрам по серьгам.

Служба продолжалась, получил и я отпуск и поехал в родную Киргизию повидать отца и мать, братьев и сестер, племянников. Коих не счесть. Привез с собой немного икры лососевой, сушеной корюшки к пиву, сушеных морских звездочек для подарков. А что можно еще привезти с Сахалина? Конечно, рассказы о красотах этого сурового края.

Отпуск пролетел очень быстро, как-то даже и не заметил, что отдыхал уже месяц, и настала пора возвращаться назад, домой, так стало тянуть в дивизион. С собой привез самогоночки, благо тогда не было таких правил, как сейчас, сушеных фруктов для компотов и чая.

Был уже октябрь 1969 года, стояла глубокая и теплая осень, красивая и по-своему завораживающая: тайга покраснела, периодически шли дожди, но было тепло, птицы улетали на юг, их косяки тянулись с утра и до вечера, рыба отнерестилась и погибла в реке, что шла рядом с дивизионом, кости белели на неглубоком дне. «Жизнь не вечна», — говорила природа, потихоньку сбрасывая весенний и летний узор. Мы постепенно переходили сначала на плащ-накидки, потом на сапоги и теплую одежду.

Все шло по плану боевой и политической подготовки, и ничто не предвещало никаких сюрпризов в жизни. Но, видно, наверху, я не знаю, или у начальства, или у Бога, были другие планы насчет нашего дальнейшего существования. Вдруг к нам приехало столько разных начальников и командиров в ранге генералов, что мы даже испугались, что такое, вроде ничего не натворили, а тут парад звезд и папах. Все забегали, гарнизон маленький, гостиниц раз, два и обчелся, куда их разместят, да и зачем столько командиров?

Все разъяснилось через день. Нас приехали проверить на благонадежность, побеседовать с каждым, прибыл и особист Олег Борисов, вот он мне и объяснил причину столь большого количества проверяющих: нас будут готовить в спецкомандировку в одну из стран. Куда, не сказал, это пока тайна.

Нас вызывали на беседы по очереди к разным должностным лицам из 11-й армии ПВО, управления ракетных войск дивизии, политического отдела дивизии. Я встретился здесь со своим куратором политотдела, который прояснял для себя морально-политическое «нутро» старшего лейтенанта Дуюнова, не захотевшего быть замполитом: можно ли его направить в спецкомандировку и не выкинет ли он чего-нибудь, находясь вдали от их бдительного ока.

Я отправляюсь в спецкомандировку во Вьетнам

Короче, вся эта карусель продолжалась долгие три дня, пока все не собрались в Ленинской комнате дивизиона и не вынесли решение по каждому из направляемых в спецкомандировку военнослужащих.

Решение было принято комиссией во главе с начальником отдела кадров 11-й армии ПВО — едут все. Принято решение было так потому, что разделить расчеты было невозможно, они сработались, знают, как подстраховать друг друга, взаимозаменяемость полная, и разрывать их нет смысла. Знали бы они наперед, как правильно поступили, действительность подтвердила, что это было единственно верное решение, и в жизни оно сыграло свою роль, когда пришлось под обстрелами малым количеством решать задачи спасения дивизиона.

Нам всем было интересно знать, а куда нас, собственно, планируют направить — на Кубу, в Никарагуа, Сомали, Эфиопию? Это были те страны, которые покупали наши комплексы и где нужны были наши специалисты.