Глокая куздра

Николай Волынский

Судьба семьи Николая II, их врача и слуг – самая большая тайна века, переходящая в самую большую аферу. Всех ли расстреляли? Удалось ли кому-либо спастись? Кто похоронен в соборе Петра и Павла под именем Романовых?Автор, петербургский писатель и журналист Николай Волынский, доказывает несостоятельность всех официальных версий и беспомощность молекулярно-генетических экспертиз. Читатель вместе с автором, вступив на остроувлекательный путь, раскрывает эту самую большую тайну… Окончательно.

Ленину нужен был живой царь

Однако до того у большевистских лидеров были совсем другие планы относительно Романовых. Поначалу Ленин и Троцкий готовили, в отличие от уральских большевиков, семье бывшего императора и ему самому другую судьбу. По условиям Брестского мира, Совнарком обязывался передать Германии бывшую императрицу, как не потерявшую титул германскую принцессу, а вместе с ней и детей — как не отделимых от матери. Царя же предать суду.

Судебный процесс над последним монархом, как рассчитывали Ленин и Троцкий, должен был сыграть огромную роль в легитимации большевистской власти. То есть, суд должен был оправдать Октябрьский переворот и доказать, что приход большевиков к власти был явлением закономерным и необходимым для спасения России и что именно царь своими самоубийственными решениями и действиями неизбежно привел к Октябрю 1917-го. Процесс должен был идти максимально открыто и в режиме онлайн, как говорят сегодня. Пиар-кампания была задумана по тем временам великолепная: прямая радиотрансляция на весь мир, ежедневные отчеты в газетах, спецбюллетени в виде листовок, которые должны немедленно распространяться во всей России, в самые дальние ее края, и за границей. Так что с политической и государственной точки зрения, живой царь большевикам был нужнее и полезнее, нежели мертвый. Кроме очевидных сиюминутных выгод, суд обещал и отдаленные — мог стать шагом к прекращению гражданской войны, затушить в начале её возгорания.

Совсем по-другому могла закончиться мировая война. Мало кто знает, что еще до сепаратных переговоров с Германией большевики активно консультировались с представителями правительств стран Антанты, предлагали восстановить и обновить союзнические отношения, в том числе военные. Уже Троцкий планировал создать из военнопленных германский легион, подобно чехословацкому, и отправить на Восточный фронт. Уже союзники заговорили о возможности денежной помощи большевикам, если они восстановят армию и начнут военные действия против немцев и австрийцев.

А момент был благоприятный. Царское правительство накануне Февраля сумело перевооружить армию. Оружия и боеприпасов, наконец, стало более чем достаточно. Не было только самой армии, уничтоженной Временным правительством на пару с эсеро-меньшевистским Советом рабочих и солдатских депутатов. В том, что большевики воссоздали бы армию, конечно, Красную Армию, — нет сомнений. У компании Керенского-Чхеидзе не было для этого никаких ресурсов, кроме непрерывной бесполезной болтовни и митинговщины. У большевиков — небольшая, но эффективная партия, действующая партия, воюющая партия, сплоченная дисциплиной, сильно мотивированная и устремленная в будущее. А еще в их руках ЧК, Совдепы, комбеды, профессиональные и разные другие союзы, вплоть до союза домохозяек… При этом большевики готовы были идти на политические и идеологические уступки, начиная с отказа от курса на мировую революцию.

Но правительства стран Антанты, вместо союза с новой Россией (энтузиастом которого, как ни удивительно, был президент США Вудро Вильсон), выбрали путь интервенции и поддержки антибольшевистских сил. Уже тогда Европейскому Западу стало ясно, что Совнарком, предлагая иностранцам привлекательные концессии, не пойдет на колониальные условия сотрудничества. А вот многочисленные «альтернативные» силы — пожалуйста: территории, сырье — хоть задаром, только окажите военную помощь, дабы свалить красных. Поэтому большевикам ничего не оставалось, как заключить сепаратный, крайне невыгодный Брестский мир, рассчитывая, что он всё равно продлится не дольше года. Он продлился всего 8 месяцев.

Однако вернемся к Романовым и к предполагаемому суду.

Каким ожидался приговор, гадать нечего. Безусловно, обвинительный. Но зато Николай Романов остался бы в живых: смертная казнь в Советской России была запрещена. Скорее всего, между осужденным бывшим царем и Совнаркомом начался бы торг типа «кошелек или жизнь», точнее, свобода. Новой власти нужны были деньги и, конечно же, она с присущей большевикам практичностью предложила бы Николаю Романову выкупить себя и семью.