Эпоха золотой розы

Николай Вардин

Первая книга цикла «Летопись Эренхара» повествует о начале времён. Юный народ взойдёт из земли и создаст свою Золотую Эпоху без смерти, без ненависти и без лжи. А самые достойные воспарят в небеса на драконьих крыльях.Но этот мир будет отравлен пороками и расколется на добро и зло. Вот только свет от тьмы будет отличить непросто. Ведь даже боги научатся лгать и предавать. А в простых мужчинах и женщинах окажется больше отваги и воли, чем в бессмертных царях и царицах.

Глава 2

Так начиналась история Эренхара. Так начинался долгий путь Первого Народа. Начинался он с Золотой Эры процветания и благоденствия. Ведь под правлением самого Геадона и его супруги Маэлиры алтеиды не знали ни болезней, ни смертей, и Солнце всегда светило над Асхайином.

Семь ступеней были высечены из подножия Энакро. Семь ступеней были укреплены высокими крепкими стенами. И за этими стенами за семь лет алтеиды построили Первый Город. Они назвали его Форхой. То был прекрасный и необъятный город, вобравший в себя все красоты молодого мира. Бесчисленные каналы прорезали широкие улицы Форхи, устремляясь в рукотворные парки и сады, проливаясь фонтанами и водопадами. Белоснежные башни будто плыли волнами над городом, соединённые в воздухе мостами и арками. А посреди всего великолепия Форхи катила свои огненные потоки сама Алтейя.

Геадон всё реже бывал на вершине Энакро. Всё больше времени он проводил среди алтеидов. Он возделывал с ними поля и собирал урожаи; строил новые дома и прокладывал дороги к новым селениям, отстоящим от Форхи.

И он учил их тому, что сам считал правильным. Он учил их доброте к другим существам, ибо в глазах мироздателя были все равны: и насекомые под ногами, и птицы в небесах. В каждой, даже самой маленькой, жизни была частица самого Геадона. И все они вместе составляли необъятный Эренхар. Справедливости и верности учил алтеидов мироздатель. Лжи, ненависти и предательства не было в те времена. Не изобрели их тогда ещё. Ведь зачем было тратить время на склоки, когда перед тобою лежит целый мир? Когда тебе дан простор бесконечного созидания? Алтеидам некогда было тратить свою вечность на подобные чувства и страсти, ведь им нужно было строить новую эпоху.

Шли годы. Геадон будто бы растворился в мире, который создал. Его сила больше не принадлежала ему. Его сила теперь была в мужчинах и женщинах, что окружали его. В малых детях, которые сидели на руках родителей, и в тех, кто ещё родится на этот свет. В сером зайце и каждой травинке оставил он свою мощь. И рад был этому мироздатель. Силой рук с ним теперь мог сравниться каждый второй из алтеидов. Да и рост его будто бы стал меньше. Мозоли от плуга уже не покидали его ладоней. Вот только искренняя улыбка оставалась прежней.

Лишь раз в год, в означенный день, Геадон непременно возвращался на вершину Энакро. Долго и упорно поднимался он от её подножия, дабы занять свой трон, ибо самому себе не пожелал он создать крыльев. Там он ждал райнеров, которые прилетали к нему держать ответ. И каждый рассказывал о том, что успел сделать за минувший год. Последователи не были столь сильны, как мироздатель в начале творения. Поэтому работа затягивалась на долгие десятилетия. Но не торопил их Геадон и терпеливо ждал их успехов. И пусть труд был далёк от завершения, но уже сейчас он был поистине велик и разнообразен. И радовался мироздатель, ибо творения райнеров нисколько не уступали его собственным деяниям.

Лишь одна Селехэт из года в год только молчала. Она всегда прибывала в означенный день на вершину Энакро. Но ни разу ни слова она не проронила на этих советах. И ни разу не ответила на вопросы других райнеров. Хоть даже спрашивала её сама Маэлира. Селехэт вызывала своим безмолвием неприязнь и осуждение. Но Геадон справедливо рассуждал, что раз не торопит он с творением других райнеров, то за одно лишь молчание не вправе он осуждать и Селехэт.

Но для Маэлиры её поведение было дерзостью и оскорблением. И сильнее было её раздражение от того, что Геадон проявлял подобное терпение. Да и собственная метаморфоза супруга не нравилась ей. Она укоряла его за то, что все силы раздал он своим созданиям. Она призывала его вернуться к ней на вершину горы и править народом алтеидов. Но не разделять с ними их удел. Геадон не прислушивался к её речам и всегда оставлял супругу одну на целый год до следующего совета райнеров.

Но в один из дней, когда солнце клонилось к горизонту, Маэлира сама спустилась к нему на землю. Мироздатель отдыхал один на опушке леса.

— Алтеидам нужен правитель и вождь, а не подмастерье на ферме, — заговорила она. — И если ты не желаешь занять собою же возведённый престол, то дай мне сына, как обычный мужчина дарит ребёнка обычной женщине. Он сядет на трон, который пустует.

— Но ты можешь остаться здесь, на земле, со мною, своим супругом, как обычная женщина остаётся со своим мужчиной, — отвечал мироздатель. — Как можешь ты править этим народом, если ты не желаешь стать его частью?

— Я не алтеида. И никогда ею не буду, — ответила райнера. — Ты создал меня из стихий, но не из собственной крови. Я столь же чужда этому народу, как камень чужд траве.

Не ответил ничего Геадон на эти её слова. Но разделили они лесное ложе из трав и цветов до того времени, как солнце вновь стало подниматься к зениту. Тогда Маэлира покинула землю. И в тот день понесла она сына, который должен будет стать царём для всех народов, живущих и будущих в бескрайнем Эренхаре. Три четверти года суждено было ей носить ребёнка — подобно обычной женщине.

Очень скоро стало известно алтеидам о грядущем событии. Они обрадовались рождению сына мироздателя. И в честь его воздвигли в Форхе шесть величественных храмов — на каждой из первых шести ступеней города. А ко дню его рождения был задуман огромный белокаменный дворец за седьмыми, самыми высокими стенами. Сама Маэлира почтила их своим присутствием. Она благословила служения в честь её сына. И повелела построить подобные святилища и в других городах Асхайина.

Так стало заведено, что мужчины и женщины Первого Народа стали приносить в храмы дары. Оставлять в белых стенах свои мечты и надежды, шепча молитвы грядущему царю. И чувствовала сама Маэлира, как набирается силой ещё нерождённый сын в её чреве. Та сила, которую раздал Геадон своим творениям, теперь возвращалась его ребёнку вместе с верой алтеидов. Но сам мироздатель не ведал этого, занятый обычными земными делами. Не ведал он, что уже не царя носит под сердцем его супруга, но того, кто станет для Первого Народа богом. Ему будут поклоняться, и его будут почитать.

И если вначале то была дань уважения сыну мироздателя, то вскоре это почтение уже нисколько не отождествлялось с Геадоном. В то время как сам мироздатель превратился в обычного мужчину, Маэлира и её нерождённый сын набирались всё большей власти.

Храмы уже стояли в каждом из городов Асхайина. И в каждом из этих храмов появились жрецы, которые посвящали свои жизни служению грядущему царю. Маэлира лишь поощряла подобное поклонение. Каждая молитва, каждая зажжённая в храме свеча словно капля в ручье Силы втекала в её чрево. И чтобы этот ручей никогда не прекращался, стала выбирать она самых верных последователей и самых преданных служителей. И в награду за их веру она даровала им пару крыльев, подобно тем, что были за спинами самих райнеров. Возносила она их с собою на вершину Энакро, ввысь от земли. Дабы навсегда они оставались подле её сверкающего трона.

И когда этот младенец появится на свет, то уже в тот момент будет он самым могучим существом во всём Эренхаре. Атрен — имя, данное ему его матерью. Ему уготовано было вести Первый Народ в новые эпохи. Тогда как отец его окончательно уходил в мирскую жизнь, не желая помнить о собственной былой силе.