Кодекс

Николай Буторин, 2018

Когда жизнь идет своим чередом, и никто не думает об устройстве окружающего их мира, у отдельных личностей может возникнуть вопрос: "А правда ли то, что мы видим? Правда ли жизнь, к которой мы привыкли, должна быть такой… идеальной?" Двум отважным смельчакам предстоит ответить на эти вопросы. Хитрый помощник волшебника Роб и наивный и робкий шарманщик Льюис испытают "идеальный" мир на прочность и узнают, в чем кроется загадка "Кодекса".

Небольшой городок был как всегда полон людей в этот воскресный день. И тут и там пробегали пешеходы, где-то проскакивали коты, бесились собаки. Маленькие беспризорники в подворотнях строили свои невинные козни, а маньяки и убийцы прятались в своих тенях подальше от посторонних глаз далеко от этой страны. Интересно не количество проходимых существ в минуту, а одно лишь место, куда люди и другие наземные твари стекались рекой.

Это была городская площадь, просторная, ее ограждало несколько величественных зданий, одно из которых — менее величественный замок старого волшебника. Говорят, что этот старик построил свое жилище первым в этих землях, что с его замка и начался строиться город. Банкиры тоже говорят, что их резиденции были построены первыми. И разные гильдии утверждают, что создали свои убежища вдали от городского шума, и рядом не было никого. Никто не знает наверняка, но единственное здание, которое выглядело старым — это замок.

Площадь была шумной, приходили все новые и новые люди. Шума становилось больше. Неизвестны их побуждения, неизвестны и их стремления, для простого обывателя это просто бродячие толпы, которые шумят и раздражают.

Только один человек был в полном восторге, лишь один человек нашел эти массы неким знаком. Небольшого роста молодой человек встал у самого подножья замка. Он кинул на землю свой мешок, который громыхнул железками об каменный настил. Вытащил из-за спины увесистую коробку, которая была почти в половину его ростом, скинул с нее ткань. Шарманка! Человек кинул свободной рукой ткань перед собой, чтобы было удобнее собирать деньги и начал крутить ручку.

Льюис, шарманщик, попрошайка, лентяй, неумытый и неухоженный человек, плохой сын, ужасный брат, но хороший друг и артист. Он грациозно расхаживал взад и вперед, огибая постеленную ткань, кланяясь прохожим, словно королям. Естественно вся эта процессия заставляла пару людей за несколько минут кинуть ему монетку, но Льюис знал свое дело. Когда он понял, что эти толпы требуют иного подхода, он набрал воздуха, и что есть мочи заорал, заслоняя своим могучим голосом шарманку.

— Стою пред вами, и жду позволенья,

Исполнить вам песню для увеселения,

Чтобы вы знали, это не просто,

Взгляни на шарманщика малого роста!

Народ заинтересованно подходил к этому крикливому типу, который с все большим рвением надрывал горло, чтобы созвать на свое представление как можно больше народу.

— Люди, вы люди, не скупитесь вниманием,

Я просто бедняк, проявив сострадание,

Вы мигом увидите сколь же мила,

Жизнь с музой и песней для бедняка!

Кричалки работали на ура. Толпа уже образовалась не на площади, а конкретно у стен замка, прямо рядом с Льюисом и его бесконечно прокручивающейся ручки. Льюис улыбался, для него это была сласть, когда он видел, как пополнялась ткань монетками. Он любил, когда толпа подходила ближе, тогда можно было прекращать крик и переходить на нормальный голос, мягкий и нежный. Шарманка заводила свой пронзительный аккомпанемент, и Льюис, остановившись, словно поменял роль, закрыл глаза и начал петь.

— У принцессы глаза небосвода,

Лишь немногие видели их,

И пленен был последний из рода,

Пожелавший, глаза получить.

Сколько боли и сколько страданий

Испытал бы наш добрый король

Если бы без его приказаний

Вдруг принцесса осталась слепой!

Аааах! Принцесса и король!

Аааах! Спаси вашу жестокость!

Аааах! Принцесса и король!

Ведь задета ваша гордость!

Толпа хлопала в ритм этой песенке, некоторые люди подпевали, смеялись, другие выкрикивали лозунги «Да здравствует Король!», «Здоровья принцессе!». Все бы было хорошо, но в толпе начали происходить какие-то волнения. Один юноша услышав знакомые звуки, и еще более знакомый голос усердно пробирался сквозь толпу. Его сердитое лицо очень контрастировало на фоне остальных лиц. Он был не особо нежен с людьми, и просто пробивал себе путь к замку локтями. Многие лица меняли свой облик. Юноша все же добрался до шарманщика, и начал на него кричать.

— Льюис! Да какого ты вытворяешь!

Льюис прекратил крутить ручку. Поклонился публике, и, сказав «Концерт окончен», начал собираться. Ткань он собрал в мешок, скрутив конец тесемкой, чтобы мелочь не просыпалась, понес его к своей сумке. Полностью упаковавшись, он со вздохом проводил взглядом уходившую публику, и поприветствовал своего друга.

— Привет, Роб. Ты так вовремя, я насобирал как раз денег на лекарства, немного правда.

— На лекарства, — передразнил Льюиса Роб, — Я тебе, по-моему, нормально объяснил, что тебе надо делать. Повтори, что я тебе говорил?

— Следить за стариком, и если совсем все будет худо, дунуть в рожок, погромче.

Роб внимательно окинул взглядом своего друга. До сих пор он не мог понять, как такой чудаковатый человек, почти мужчина, стал его верным товарищем.

— Ладно, я не надеялся на твою серьезность, но я достал лекарства.

— Молодец!

— За что молодец, это ты у нас молодец, — сказал Роб, забирая себе заработанную Льюисом мелочь, — Решил помочь бедному старику.

— Да, старался, пойдем в башню?

— Да ты можешь оставаться, сегодня, как я посмотрю, может оказаться прибыльный день, ты уж насобирай еще денежек. Если хочешь, конечно.

Льюис ничего не ответил, просто начал снова на всю площадь орать кричалки, а Роб улыбнувшись от забавы друга, направился внутрь Замка волшебника.

Внутри замка было пусто, одна за другой сменяли друг друга комнаты, пока Роб направлялся к своему наставнику. Эти комнаты не использовали для жизни, не захламляли, как какую-нибудь кладовку, всё это огромное пространство долгие годы оставалось пустым, и неизвестно почему. Но направляясь к отдаленному уголку этого замка, минуя все пустоты, можно увидеть единственную приоткрытую дверь, из которой, заполняя отдаленные залы, сочился тусклый свет.

Роб уверенно шагал к этой двери, его рука уже коснулась отполированной ручки, а тело слегка направило руку на себя. Немного скрипя, но не слишком громко, дверь открылась. За дверью скрывалась небольшая, но заваленная разным хламом комната. Волшебник явно не входил из нее без особых причин, затхлый воздух, с ароматом грязи и тухлой еды, все это было бы неожиданным сюрпризом для странствующих путников или ночных грабителей, желающих зайти в гости.

Окошко было открыто, Роб постарался, но шум, доносившийся с улицы, явно не шел на пользу старику. Он лежал на кровати, под несколькими одеялами, и экономил последние крупицы своей жизни, непонятно для чего.

— Эх, девица — молодица

Эх, старуха веселится

Если б мне эту девицу

Мне моложе не годится! — доносилось из-за окна, вместе с орущей толпой и звоном монет.

— Роб! Роб, мой мальчик! — заговорил сквозь одеяла старик, — Подойди ко мне.

Роб послушался старика, и, взяв лекарства, подошел поближе.

— Учитель, я принес лекарства, они вам помогут, — сам не веря в свои слова, сказал Роб.

— Акх,кхх, акх, мрхаааа, — прокашлялся старик, — Оставь их себе, мне уже они без надобности.

Волшебник окинул взглядом комнату, будто прощаясь с ней, потом направил свой взгляд к окну, ярость в глазах волшебника не обошла стороной Роба, из-за чего окно было закрыто.

— Мой ученик, столько лет, да нет, почти всю жизнь я проторчал в этой комнатушке, — слабый голос едва было слышно, но волшебник явно экономил свои силы для этого последнего момента, — Ты даже не знаешь, сколько открытий я сделал, пока находился в заточении, в которое сам себя и загнал.

— Заточение?

— Ну, не так сказал. Мой азарт к открытиям в магии заточил меня на десятилетия здесь. Я ничего не мог с этим поделать. Но кое-что все же из этого вышло.

Роб вопросительно взглянул на наставника, но старик явно не смотрел на него, Роб еще раз повторил свой взгляд — никакой реакции.

— Так что же вышло? — сдался Роб.

— Книга. Большая книга заклинаний, которые я изобрел. И тебе, мой ученик, уготована великая судьба, продолжить мой путь.

— Но учитель, как я его могу продолжить, если вы толком не учили меня! — взорвался неожиданно Роб.

Волшебник задумался, и то верно.

— Тогда можешь не продолжать, — посмеялся волшебник, — Но кое-какая судьба тебе все же уготована, но о ней ты узнаешь только после моей смерти.

Роб не знал, как реагировать на странное поведение волшебника. Продолжить путь мага — это была его детская мечта, и он бы явно согласился и дальше думать, что это то, чем ему суждено заниматься. Но в этом всем было что-то не то.

— Роб, когда я умру, пообещай мне, что ты выполнишь все, что я скажу! Пообещай, что наденешь кольцо, которое я всегда ношу! — прокричал волшебник.

— Обещаю.

Лицо старика немного скривилось, под одеялом начались какие-то волнения, резкие вздохи исходили из его уст. Потом глаза остекленели, а тонкая линия губ окончательно и навсегда сомкнулась. Волшебник умер.

Роб, в шоке от увиденного, будто в трансе, подошел к окну и открыл его. Свежий ветер сразу заполнил комнату, принося с собой скорбь в виде капель осеннего дождя. Зазвучал рожок. Роб всеми силами напрягался, чтобы этот пронзительный звук заглушил всех на площади, чтобы все знали, что нет больше волшебника. Люди обернулись в сторону замка, зная, что значат эти звуки, и все, как один, встали по стойке смирно, отдавая минуту своей жизни ушедшему человеку. Никто из них не задумывался, почему они это делают, никто не задумывался, о том кто именно умер, просто так было принято, а раз принято, то надо делать. Таковы законы.

Льюис обернулся и посмотрел наверх. Увидев Роба, трубящего в рог, Льюис мигом свернул свое представление, и, присоединившись к толпе, стоял, пока звуки рога не прекратятся. Дождавшись, когда ритуал закончится, Льюис поспешил к своему другу.

…

— Что произошло? Он умер?

— Да.

— Ты что, не дал ему лекарств?

— Нет.

Парни стояли у завернутого в одеяло трупа. Старик, весь такой щуплый и сухой, был просто прижат заботой своего ученика, что даже после смерти все одеяла будто просто поглотили остатки плоти.

— Роб, надо бы его похоронить, — торопливо сказал Льюис.

— Надо, но не сейчас.

— Но Роб, я слышал, что надо быстро похоронить, а то плохо будет.

Роб, сытый по горло наставлениями, ответил повышенным тоном:

— Слушай, не грузи меня, всему свое время.

— Но..

— Я обещал ему, что сделаю кое-что, поэтому не могу сию же минуту засыпать его тело землей, — едва сдерживая гнев, сказал Роб.

Он начал сбрасывать с мертвеца одеяла, одно за другим. Когда очередь дошла до последнего, Роб замешкался. Льюис подошел, чтобы помочь, но Роб оттолкнул своего друга, явно намекая, чтобы тот не лез. Он аккуратно свернул верхнюю часть одеяла, освобождая руки и торс своего учителя. Кольцо! Вот оно!

— Мародерство — это не хорошо.

— Заткнись, Льюис! Сам знаю, но это не мое желание.

Роб снял кольцо с иссохшего пальца, и надел его. И тут он осознал. Осознал многое, что не был способен осознать без этого кольца. Перед его взором возникли образы, образы людей, исполняющие приказы, строго живущие по законам, какие бы эти законы не были. Он осознал, что большинство того, что принято выполнять и что всю жизнь казалось ему чем-то важным — это просто цирк, а законы, точнее некоторая их часть — просто ужас.

— Все это ложь! Все, что мы делаем, как мы живем! — в смятении произнес Роб, — Почему никто не может этого понять, ведь это так очевидно!

— Роб, мне кажется, это кольцо волшебное, мне кажется оно опасно.

— Льюис, не беси меня! Только дураку было бы не понятно, что оно волшебное! Это кольцо…, оно снимает пелену, открывает истину, и эта истина просто ужасна!

Льюис смотрел на друга и думал, как один кусочек драгоценного металла способен свести с ума молодого человека. Наверно это и есть жадность, она сводит с ума неокрепшие жизнью умы. Льюис вспоминал рассказы старцев, о древних временах, когда такие падкие на золото юноши охотились за этим драгоценным металлом. Они-то и дураки, променяли душу на эти бесполезные железки, хотя потомки этих охотников за золотом до сих пор правят королевствами.

— Роб, да что тебя так напугало? Кольцо. Волшебное. Не бойся, сними его и все пройдет.

— Сейчас сниму.

Роб посмотрел на свою руку, схватил кольцо и попытался его снять. Не выходит. Он еще раз, уже более пристально, посмотрел на руку, растопырил пальцы, будто вытягивая их, чтобы они стали тоньше и силой начал выкручивать кольцо. Опять не вышло.

— Не снимается, — траурным голосом сказал Роб.

— Может масло принести, или воском натереть? Бабушка моя так кольца снимала с тела покойного деда.

— Да, тащи масло!

Не успел Льюис выйти из комнаты, как у входной двери неожиданно поднялось облако пыли. Эта пыль не собиралась оседать, не хотела успокоиться и зависнуть в воздухе, нет, она буйной воронкой шумела у входа. Сквозь этот шум и мерзкую пыль начали возникать знакомые очертания, и на месте этого стихийного бедствия возник образ только что умершего волшебника.

Зазвучал рок, но звуки были сыграны задом наперед.

— Ты что делаешь?! — выхватив рог у Льюиса, крикнул Роб.

Образ волшебника окончательно сформировался и принял телесный почти плотный непрозрачный вид. Только иногда кое-где проскакивали какие-то помехи, но они не мешали общему виду картинки.

— Роб, мой ученик. Если ты видишь это сообщение, то наверно я мертв, а ты пытался снять кольцо. Это последнее сообщение поможет тебе принять то, что тебя ждет. Пытаться разговаривать со мной глупо, так как это просто запись, но если тебе так будет легче, можешь говорить.

Волшебник выглядел как статуя с движущимся ртом, Роб молчал, он привык слышать наставника с первого раза. Льюис тоже молчал. Волшебник в живом-то виде не отвечал на его вопросы, а в мертвом тем более не ответит.

— Я волшебник! Великий волшебник! Но не настолько великий как Инвикус, который вырвал свою душу из тела и вложил ее в свой труд, что теперь никто не может открыть его книгу. И не такой великий, как Марнас Черный, который уничтожил десятки городов, потому что делал страницы книги из человеческой кожи.

На несколько секунд губы сомкнулись, и образ казался максимально неподвижным.

— Но я тоже оставил после себя немалый труд. Это моя книга волшебства! Ты знаешь о ней!

Роб знал о ней, ведь единственный урок, который он успел усвоить, что книга волшебника — это великий труд.

— Эту книгу я завещаю тебе, мой мальчик. Используй ее как пожелаешь. Лучше конечно учи заклинания, чтобы мой труд не пропал даром, но поступай, как знаешь.

Роб вспомнил, как за все время обучения, он смог запомнить только одно заклинание — заклинание огненного пальца. Он учил его полгода, и сразу забыл, когда решил подкурить себе трубку. А так он нещадно уничтожал листки с заклятиями, чем злил своего наставника.

— Книга заклинаний поможет тебе в уничтожении другой, более страшной книги. Эту книгу я назвал «Кодекс». Ее у меня заказал наш Король, когда смута захватила все земли. Я ему сделал эту книгу, а взамен получил место и полное обеспечение для своих экспериментов. Он построил мне замок, и каждый месяц высылал мне золото. Но теперь меня нет, а значит, что замок этот отберут, и золото поставлять больше не будут.

Образ снова остановился и демонстрировал искусство полной неподвижности.

— «Кодекс» — это ключ нашего мира, нашего порядка и нашего строя. Эта книга, куда наш король записывает любые пришедшие ему на ум законы, а жители их выполняют, даже не подозревая этого. Пока существует эта книга, бунтовщиков не будет, не будет преступности, будет мир и порядок. Но не будет свободы и полноценных, ответственных за себя личностей, которые и творят историю. Только на двух людей не распространялось заклятье «Кодекса» — на короля и на меня, а теперь и на тебя. Все благодаря кольцу, который дарует понимание и мешает власти «Кодекса» взять верх.

Роб свободно крутил кольцо вокруг пальца. Хоть он недавно и не мог снять его с руки, но рассказ волшебника испугал Роба, что тот стал закручивать кольцо в сторону основания руки.

— Кольцо невозможно снять, пока жив человек или «Кодекс». Поэтому не бойся, что его могут украсть.

Роб подумал, что палец могут отрезать, а руку отпилить. Хотя этот старик предусмотрительный, наверно конечность бессмертна, когда кольцо на руке. Постойте. Странные мысли. Роб в жизни не видел ни воров, ни убийц.

— Я дешево продал «Кодекс», только перед смертью я это понял. Исправь это, мой ученик, уничтожь эту книгу. Можешь сжечь ее, утопить, зачеркнуть все, что там написано, — образ на секунду завис, а потом продолжил, — либо используй одно из моих последних заклинаний «остановить волшебство» на странице триста пятнадцать. Это будет самый гуманный способ к моему детищу. Книга заклинаний и остатки золота под кроватью. И прошу, последнее…

Роб внимательно смотрел на волшебника.

— Не хорони меня, как принято, выйди из замка и используй заклинание «Адский взрыв», оно где-то на первых страницах. Тогда я увлекался оккультизмом, и изучал демонических существ. Им ты разрушишь замок, тогда-то он точно не попадет в руки короля, хехе-хе….

Образ исчез вместе с обрывками злобного смеха.

…

— Ты что-то понял? — спросил Льюис.

— Он объяснил все очень доходчиво.

— Я слышал только несколько слов, помехи и бульканье. Наверно не с той стороны встал.

Роб взглянул на друга, и вместо объяснений ответил.

— Да, надо было стоять ближе к кровати, звук доносился же из настоящего тела.

–Ааа, этот старик даже после смерти продолжает надо мной издеваться.

Роб ничего не ответил, ведь теперь над Льюисом издевается он. Роб еще раз взглянул на волшебника, осмотрел комнату и сказал.

— Льюис, либо ты выйдешь, либо ты молчишь.

— Я молчу.

Роб присел на корточки. Неудобно. На корточках уперся руками в пол и опустил голову. Все равно не видно. Вытянул ноги, опустился на живот.

— Какие странные манипуляции ты проводишь.

— Прошу, помолчи.

Кровать была очень низкой, но он все-таки смог через очень узкую щель увидеть огромный талмуд волшебной книги и мешочек. Роб быстро поднялся, вздохнул, обошел кровать и вытащил эти два предмета с другой стороны.

— Мород.., — Льюис быстро загасил голос, когда увидел недовольный взгляд своего друга.

— Не начинай, святоша. Кольцо, книга заклинаний и мешочек золота — это все завещал мне учитель. Ты этого не смог услышать в силу обстоятельств, но волшебник поручил мне задание и попросил мне передать тебе, что он надеется, что ты не откажешь мне в помощи. Он извинился за пренебрежительное отношение к тебе, и сказал, что верит в твою доброту.

— Он так и сказал?

— Да, — краснея от неловкости, сказал Роб. Как легко можно обманывать людей.

— Ну хорошо, я всегда готов тебе помочь, — улыбнувшись сказал Льюис.

Книга лежала на полу. Своими размерами она закрыла половину пространства, которое еще можно было назвать свободным. Роб почувствовал ее особый солидный вес, когда вытаскивал этот фолиант из-под кровати, и почувствовал ее особый солидный размер, когда воочию увидел габариты великого труда.

— Большая книжка, — сказал Льюис.

–Ага, и маленький мешочек, — звеня золотом, ответил Роб, — А, всего четыре монетки. Вроде волшебник, а транжира — все равно от золота зависел, все потратил.

— Роб, не принято говорить гадости об умершем, нужно вспоминать только хорошее.

Роб понял, что Льюис слишком близко принял его ложь, и что теперь волшебник для Льюиса олицетворение великого добра.

— Ладно, не будем говорить плохо. Значит, нам нужно что-то придумать с этой книгой.

— Можно купить мула.

Роб подумал над этим, но его смущало слово «купить».

— Нет, это слишком очевидно, волшебник не любил очевидных решений. Нужно чтить его память.

Льюис кивнул в знак согласия.

— Да, помню, когда он попросил тебя нарвать ему каких-то цветков. Помню как мы мучились. Несколько дней бродили по окрестностям в поисках похожих цветков. Это было долго, и мы их нашли, но…

— Но если бы мы это сделали за полчаса — мы бы попали в точку, потому что когда мы пришли, он уже забил несколько комнат этими цветами. Он ненавидел ждать, а очевидные решения слишком часто отнимают время, а у него его не было, — Роб задумался, — Да, умереть было слишком очевидно.

Льюис снял со спины мешки, поставил их в угол комнаты. Подошел поближе к книге, и, присев на корточки, с серьезным видом, который он только мог сделать, стал листать фолиант.

— Может можно применить какое-нибудь волшебство на эту книжку? Может наподобие левитации, чтобы волшебная книга просто летала за тобой, как за магнитом, и в нужный момент ты мог использовать ее.

— Вот это уже ближе, но мне не хочется, чтобы за мной летала огромная книга. Сейчас посмотрим…

Он присел на место Льюиса, и стал листать страницы. Перевернув корочку, он прочитал следующее:

«Посвящаю сей труд моей жене»

— А у него, оказывается, была жена. Интересно, что он такого сделал, что стал магом затворником.

— Может не он сделал. Я слышал, что женщины раньше были дикими созданиями. Они убивали скот, и пили кровь своих мужей, — предположил Льюис.

Роб промолчал. На следующей странице крупными буквами каллиграфическим почерком было написано:

«Книга волшебства», а ниже более мелким шрифтом: «Для любых нужд и для всяческих дел. Первое издание».

Роб не спешил с поиском заклинаний, он любовался красотой страниц, изяществом букв, разнообразием орнаментов, красочностью цветов.

— Да, ему нужно было становится художником.

— Ага.

На следующей странице друзей ждали следующие строчки:

«Дорогой читатель, вы держите в руках величайшую книгу, которая могла бы выйти из-под моих рук. Здесь вы найдете всевозможные заклинания, какие только могло создать мое хаотичное сознание. Эта книга подойдет, как и для паладинов, в сверкающих доспехах, которые уничтожают зло, так и для чернокнижников, использующих жертв, для создания своих ритуалов. Эта книга равнозначно подойдет всем, кто как-то хочет соприкасаться, или уже соприкасается с магией. Я создавал каждую страничку с заклинаниями по мере поступления идей, так что алфавитный указатель отсутствует. Для удобства использования я изобрел голосового помощника, который найдет вам нужное заклинание. Достаточно будет сказать книге, что вы хотите сделать, и он предложит вам варианты заклинаний. Приятного использования!»

— Голосовой помощник значит, — Роб задумался и сказал, — «Уменьшить книгу».

Под текстом волшебника, появились слова: «Уменьшение — 120, Уплотнить объем — 89, Очистить формат — 509». Роб пробежался по всем указанным страницам, почитал содержание, и, закончив ознакомление, кивнул в сторону Льюиса.

— В принципе можно использовать все эти заклинания.

— А они ничего не испортят? — настороженно спросил Льюис.

— Скажем так, содержание не пострадает. А что важнее, содержание или обложка?

— Конечно содержание, наверно.

Роб отвернулся от друга, и, смотря в книгу, начал творить заклинания. Он резко листал страницы, словно книжный виртуоз, играющий великолепную музыку. Когда было произнесено первое заклинание, книга, словно попав в вакуум, уменьшилась в два раза. Страница, где крупными буквами было написано «Уменьшение», вылетела из книги и растворилась в воздухе.

— Роб, по-моему, шрифт настолько уменьшился, что его едва видно, и все узоры из-за уменьшения совсем потерялись.

— Содержание, Льюис, содержание главное, сейчас исправим.

Рука снова начала носиться по страницам, переворачивая их с удвоенной скоростью. Руки листали книгу, пока не дошли до второго заклинания. Роб произнес его, и творение волшебника уменьшилось еще вдвое, но при этом текст остался такого же размера. Страничка с заклинанием «Уплотнить объем» так же покинуло книгу.

— Ты так все заклинания переведешь.

— Не начинай, сейчас все будет.

Последнее волшебство изменило книгу до неузнаваемости. Ее изящество сменилось практичностью, все узоры улетучились, а на их место пришел грубый, но понятный текст, обложка из металла и кожи превратилась в надежную и легкую кору. После всех проделанных манипуляций, книга стала маленькой и практичной, во внешнем виде она уже не претендовала на звание волшебной книги, но для Роба, это шло только на пользу.

— Зачем волшебник так корпел над красотой своего труда. Если бы он изначально создавал свой труд в таком формате, то потратил бы гораздо больше времени на создание заклинаний, и книжка была бы толще.

— Мне было бы приятнее пользоваться книгой в том формате, в котором её сделал волшебник, — ответил Льюис, — Все эти изгибы, приятные материал, удобный шрифт и прекрасное оформление — это просто наслаждение пользоваться произведением искусства. Может быть, для волшебника его труд был больше чем просто книга с заклинаниями.

— Ты просто творческий, создание заклинаний тоже в каком-то смысле творчество. Как говориться рыбак рыбака, — с некой издевкой ответил Роб, — Я практичный человек, и всякая мишура мешает восприятию сути. А в данном издании мишура была точно лишней.

— Но вряд ли волшебник стал бы тратить свое время, если бы это не шло на пользу труду, он же был стар, а значит мудр.

— Этот старик всегда вел себя как капризный ребенок, мылся раз в полгода, отбирал у меня еду и заставлял делать работу невозможную для выполнения. Еще тратил все свои сбережения, на всякую ерунду, а ночами вырисовывал орнаменты на своей книге, потому — что это важно! Бред! По-моему не все старики мудры, — резко оборвал Роб.

Льюис испуганно взглянул на своего друга. Он впервые слышит, чтобы Роб говорил что-то подобное. Только утром, еще перед смертью учителя Льюис разговаривал с жизнерадостным и добрым юношей, а сейчас этот юноша стал каким-то странным, но Льюис никак не мог понять, что это за странность.

Конец ознакомительного фрагмента.