Враг или брат?

Николай Брест, 2018

Повесть основана на реальных событиях. Главный герой повести «Враг или брат» – снайпер ополченцев ДНР с позывным «Угрюмый». Это отважный воин с солидным боевым опытом. Ему противостоит молодой, но умелый и амбициозный снайпер ВСУ. Кто победит в этой беспощадной схватке на Донбассе? Что несёт братоубийственная война? К чему ведёт жестокость и есть ли место милосердию в сердце профессионального воина? Через действия героев автор увлекательно рассказывает историю поиска компромисса между долгом, профессионализмом и человечностью.

Глава вторая

Ночь была темная и тихая. Только редкие выстрелы и пулеметные очереди напоминали о войне. Угрюмый двигался к позициям противника с целью поиска места для снайперской «лежки» — разведка сообщила, что вскоре ожидается прибытие на передок генерала ВСУ. Нужно быть готовым.

Налегке — с автоматом и маленьким штурмовым рюкзачком, наслаждаясь свободой движения, Угрюмый подбирал место для выстрела. Нужно подойти метров на пятьсот к блокпосту противника. Снайпер прополз ещё метров сто, как внезапно от разрушенной хаты донесся тихий разговор и приглушенные стоны.

Остановился, напрягая слух. Всмотрелся в очертания разрушенного строения. Так и есть! Сквозь проломы в стене видны отблески небольшого костерка. Осторожно обошел хату кругом, приблизился со стороны кустов, приподнял автомат. Вставляя приклад плечо, старался не зацепить ветки ПБСом. Высунулся из-за стены. Увидел бойца ВСУ в снайперской панаме, перевязывающего голову беременной женщине. Она постанывала и что-то тихо говорила недовольным тоном. Рядом с ней сидел чумазый мальчик лет десяти и насупившись, смотрел на маленький, еле дающий свет костерок. Позади бойца ВСУ стояла на сошках снайперская винтовка финского производства. У ополченцев таких не было. Угрюмый пригляделся и узнал в бойце напарника убитого Рико. Придвинулся ближе, щелкнул переводчиком огня и тихо, отчетливо произнес:

— Руки на голову! Ложись лицом вниз! Не дергаться! — женщина вскрикнула, обхватив голову. Мальчик вздрогнул и уставился в темноту. Напарник покойного Рико положил руки на панаму и обернулся на голос.

Угрюмый повторил:

— Лежать! Лицом вниз! Руки на голову!

Когда пленный лег, снайпер выскочил из кустов, скрутил лежащему руки за спину, зафиксировал пластиковыми наручниками, отодвинулся в темноту и приказал пленному сесть. Все произошло очень быстро и при полном молчании.

— Кто вы? Почему оказались здесь? — обратился снайпер к женщине. Та вздохнула и, сердито глядя на пленного бойца, ответила:

— Я сестра этого укропа. А это, — она обвела рукой вокруг, — развалины моей хаты! — женщина всхлипнула и, едва сдерживая слезы и ярость, продолжила: — Проклятые фашисты минометами… Ой, — она схватилась за живот, — ой! А это сынок мой средний Василько! — мальчик встревоженно шевельнулся.

— Где остальные члены семьи?

— Муж и старший сын в ополчении воюют против, — кивнула в сторону брата, — этих укропов. Ой, — опять схватилась за живот, — рожать скоро, а тут еще и осколком голову зацарапало.

— Тебе в больницу надо, — сказал Угрюмый, — тут до укропского блокпоста недалеко. Идти можешь?

— Ей туда нельзя! — подал голос пленный. — Она ведь жена сепаратиста! Убьют, да еще и надругаются. Василя тоже не пожалеют. Там батальон «Азов» стоит, — пленный кашлянул и продолжил: — На этом участке есть тепловизоры. Не пройдёте никуда!

— Что предлагаешь? — спросил Угрюмый. Пленный недолго помолчал, глядя в темноту. Твердо сказал:

— Могу провести к ватникам, — вздохнул: — Если отпустишь!

— Не слушай его! — взорвалась женщина. — Он же укроп! Против своей семьи воюет — ничего святого! Снайпер! Вон сколько наших убил! Лучше застрели его!

— Не надо, дяденька! — перебил мать Василь. — Не стреляй! Дядя Коля хороший. Просто он присягу давал, — мальчик заплакал. Женщина обняла его и тоже заплакала. Угрюмый вышел из темноты к огню. Пленный взглянул на снайпера и застыл в крайнем удивлении. Лицо вытянулось, глаза округлились, рот непроизвольно открылся. Выдавил пересохшим горлом:

— Угрюмый… живой!

— Откуда мой позывной знаешь?

— Та мы на тебя целый месяц охотились! Нам десять тысяч гринов обещали, — вражеский снайпер никак не мог отойти от удивления. — Я же своими глазами бачив попадание — бачив як твоя башка вбухнула от пули!

— Это вы моего заговоренного напарника завалили. А меня Господь уберег! — Угрюмый достал из нагрудного кармана поясок с молитвой «Живый в помощи».

— Не розумию! — все не унимался пленный. — Ты же ближе к посадкам сидел?

— Так точно.

— В тебя и попало. А второго рикошетом… всего ж сто пятьдесят метров было… — боец замолчал. Затем встряхнул головой и протянул: — Да-а-а…

— Слава Богу, я жив! — Угрюмый перекрестился, поглядел внимательно на пленного. — Тебя-то как звать?

— Мой позывной Кабан, — буркнул пленный.

Женщина пристально посмотрела на брата и тихо сказала:

— Ах вот как!

Кабан повернулся к ней и с улыбкой продолжил:

— А имя мое Мыкола! — затем к Угрюмому. — А як твое?

— Зачем оно тебе? Позывной знаешь — и хватит! — Немного помолчали. Костер почти потух.

— Ну что ж, — снайпер встал, — веди нас, Кабан. Только не как Иван Сусанин поляков.

— Может, без него пойдем? — спросила женщина. — Не верю я ему!

— Закинчуй, Тома! Я шо зовсим — ридных вбываты?! — Микола развел руками.

— Отож, брехун, — ответила сестра, — десять тысяч долларов? Кто ж тебя, укропа, знает?

— Отставить балаган! — резко приказал Угрюмый. — Выбора у нас нет — придется довериться Кабану! Пошли.

Половину ночи необычная группа пробиралась к позициям ополченцев. Несколько раз попадали под обстрел. Однажды под минометный. При первом же взрыве Кабан упал, закрывая собой мальчишку. Небольшим осколком проводника ранило в плечо. Угрюмый освободил пленника от пластиковых наручников, перевязал рану и вернул винтовку. Ближе к рассвету добрались до вполне безопасного места. В ополченскую зеленку.

— Ось и все, — остановился Кабан, — дальше без мене.

— Хорошо. Благодарю! — Угрюмый протянул руку. Кабан пожал.

— Скажи, — спросил Угрюмый, — зачем ты на панаму смайлик налепил, как покойный Рико?

— В память о друге.

— Будешь мстить? — Угрюмый тяжелым взглядом смотрел на Миколу. Тот отвел глаза. Пробурчал: — Война есть война.

— Лучше не делай этого! — искренне сказал Угрюмый.

— Почему? — Кабан удивленно вскинул брови.

— Потому что правда на моей стороне! А ты против своих родственников воюешь! Называешь их ватниками и российской армией! Бог — на моей стороне!

— И на моей тоже! — Кабан достал из нагрудного кармана матерчатый поясок с молитвой «Живый в помощи», показал: — Ты не того убил! Рико — это я! С моей винтовкой лежал напарник. Кабан — его позывной. Он был совсем зеленый! Очень хотел убить кого-нибудь из ватников. Выпросил у меня панаму — «на удачу!». Вот так! Почему меня Бог спас — не знаю! Но накануне, я повредил руку. Поэтому работал «вторым».

Приподняв в прощальном жесте панаму, Микола повернулся и пошел прочь.

— Подожди, Рико! — Угрюмый взмахнул, указывая направление рукой. — Иди левым краем посадок — справа растяжки и забытые мины, — затем помолчал и закончил: — Мое имя Николай!

— Спасибо… брат… Николай! — вражеский снайпер скрылся в листве. Женщина и мальчик со слезами смотрели ему в след.