Прогулка

Николай Боевкин

Две пары отправляются в шикарный средиземноморский круиз на парусной яхте. Море, солнце, соленые брызги и ни души вокруг. Но неумолимая реальность вторгается в идиллию – одной из девушек по семейным обстоятельствам необходимо срочно вернуться домой…

Глава 2

Под небом голубым…

Авиалайнер, натужно завывая двигателями, покатился по взлетной полосе. Лиза, побледнев, вцепилась в руку Игоря. Он мысленно усмехнулся, поскольку не принадлежал к числу людей, испытывающих дискомфорт в самолете или поезде метро.

— Все-таки это очень мудро заведено — подавать спиртное в полете, — сказала она. — Мне всегда немного не по себе в воздухе, а выпьешь маленько, так вроде и ничего.

— Мудро-то мудро, да не совсем. По идее нужно было бы разносить выпивку перед стартом, а то одна из самых опасных фаз полета — взлет — проходит совершенно без наркоза.

— Следуя твоей логике до конца, нужно разминаться еще в буфете после регистрации на рейс.

— Не согласен. Во-первых, рейс могут задержать, и будешь ты, как тот дурак с чистой шеей. Во-вторых, не исключены неприятности при посадке. В-третьих, сам процесс уже способствует релаксации. В общем, буфет — это, как у вас, спортсменов, говорят, явный фальстарт.

— Какой ты у меня умный, — улыбнулась она. — Тебе бы книгу полезных советов написать, на все случаи жизни.

— Ну вот, ты немного и расслабилась. А кроме шуток, сказала бы, что боишься летать, я бы прихватил чего-нибудь в дьюти-фри.

— Все тебе расскажи! Сам должен соображать.

Лайнер набрал высоту и вышел на крейсерский режим полета, самые нетерпеливые пассажиры потянулись в кабинки для облегчения жизненных тягот. Наконец стюардессы покатили вдоль проходов вожделенные тележки.

— Ты какое вино будешь, белое или красное? — спросила Лиза.

— Красное, и тебе тоже советую. Белое гораздо более критично к качеству, а вряд ли здесь у них что-нибудь действительно приличное.

Они взяли по бокалу красного.

— Давай, тащи свою порцию залпом, просто как лекарство, — предложил вместо тоста Игорь. — А потом разольем мою пополам и заценим, что за вино.

— Не надо было бортпроводницу отпускать, сразу бы налили по второй.

— Да ладно, куда она денется, с воздушного-то судна.

Полет между тем протекал спокойно и размеренно, никто не дрался, не рвался в кабину к пилотам, не цеплялся к стюардессам. Скукотища…

Лиза понемногу успокоилась. Она разрумянилась от выпитого вина и стала так нестерпимо соблазнительна, что Игорь не выдержал и легонько погладил ее по коленке.

— Что, накатил острый приступ доггинга? — засмеялась она.

— До этой минуты я наивно полагал, что понимаю по-английски, но ты поставила меня в тупик.

— «Доггинг» — это занятие сексом в публичных местах.

— Что-то типа «что естественно, то не безобразно»?

— Да нет, просто люди, застигнутые за этим делом английскими полисменами, на вопрос «Чем вы тут занимаетесь?» обычно отвечали: «Мы гуляем с собакой».

— Ясно. Нет, скорее подумываю о вступлении в Mile High Club.

— И что это за клуб такой?

— Он объединяет любителей секса во время полета на самолете.

— Серьезно?

— Да. Подозреваю, это происходит в туалете, но если на борту сразу несколько членов клуба, могут быть, сама понимаешь, накладки.

— Чудны дела твои, господи! Понятно теперь, почему там вечно очереди.

— Кстати, отцом-основателем Mile High Club считается сын изобретателя автопилота Элмера Сперри, Лоуренс. Именно он впервые продемонстрировал возможности этого устройства на авиационной выставке в Париже еще в 1914 году. Товарищ, видимо, был очень озабоченный и даже в полете не мог думать ни о чем другом. Так что конструкция папеньки пришлась весьма кстати.

— Типичное нецелевое использование плодов технического прогресса. Не успеешь изобрести топор, как тут же найдется желающий размозжить им голову старухе-процентщице. А почему основатель, что это за история?

— Однажды Сперри занялся любовью с дамой, которую обучал пилотажу, доверив управление самолетом автоматическому устройству. Но оно то ли приревновало, то ли отвлеклось, заглядевшись на диковинное зрелище, — короче, самолет упал в Большой Южный залив около Нью-Йорка. Таким образом это происшествие и попало в газеты. К счастью, оба остались живы, хотя партнершу доставили в больницу на носилках. Сам-то Сперри отделался легким испугом.

— Вот так всегда, за мужские шалости расплачиваться приходится женщинам.

— Кстати, не думаю, что Сперри поднимался с ученицей на большую высоту. Так что его можно записать в любители секса максимум на нескольких сотнях метров. И вообще, у Лоуренса были сложные отношения с водной стихией — он погиб, перелетая Ла-Манш, в начале двадцатых годов прошлого века. Надеюсь, в тот раз он был без дамы. Между прочим, фирмы, основанные его отцом, до сих пор существуют как подразделения известных компаний.

— А в том происшествии действительно виноват автопилот? Мало ли аварий случалось?

— Писали, что Сперри в процессе своих упражнений случайно задел гироплатформу, а это и есть основа автопилота. Если сбить ось гироскопа, он уже не будет удерживать горизонт и самолет пойдет либо в землю, либо в небо. Ребятам не повезло, иначе они действительно установили бы рекорд высотного секса.

— А откуда ты знаешь такие подробности?

— Я по образованию — инженер-управленец.

— Какая-то нелепица, это ведь совсем разные профессии.

— Да нет, ты не поняла, управленец не в смысле «менеджер». Это специалист, который занимается системами автоматического управления. Отрицательная обратная связь, фильтр Калмана, критерий Найквиста-Михайлова и прочая муть. А автопилот — это классическая система автоматического управления, причем одна из первых.

— И каким ветром тебя занесло в твой офис?

— Ветром перемен, сейчас инженеры никому не нужны. А вот менеджеры — бессмертны.

***

В аэропорту Шарль-де-Голль их встречала Марина в сопровождении высокого загорелого мужчины спортивного вида. Именно таким Игорь и представлял себе настоящего яхтсмена.

Девушки обнялись и расцеловались, мужчины обменялись рукопожатиями.

— Виктор, — представился незнакомец. — Для друзей просто Вик.

— Как скажешь, Вик, — с серьезным лицом ответил Игорь. — К тому же имя из трех символов запомнить гораздо проще, чем из шести, — тут же попытался сострить он. Но реакции на шутку не последовало. — Игорь, — назвался он в свою очередь. — Боюсь, мое имя сократить будет проблематично.

— Молодцы, что приехали, — улыбаясь, сказала Марина. — Надеюсь, вам у нас понравится. Прогноз погоды просто великолепный — отдохнем на славу.

Было видно, что она и в самом деле рада.

Они сели в такси и поехали в гостиницу.

— У нас всего полтора дня на разграбление Парижа, — взяла на себя роль хозяйки Марина. — Ну что, Эйфелева башня — Монмартр — Нотр-Дам?

— Это для «чайников», — потянул на себя одеяло Вик. — Чтобы почувствовать атмосферу Парижа, нужно обязательно заглянуть в Moulin Rouge, Lido или Crazy Horse.

— А я бы с удовольствием сходила в Лувр, — отозвалась Лиза. — Еще неплохо бы посмотреть импрессионистов в музее Орсэ и скульптуры Родена у него дома.

Игорь невольно усмехнулся. Похоже, для того чтобы решить этот вопрос, придется сначала довести его до абсурда.

— Давайте покатаемся по Сене, — предложил он. — Потом съездим в Версаль и на закуску устроим пикник в Булонском лесу.

— Налицо расхождение вкусов, — констатировал Вик. — Остается взять ящик водки и не высовываться из номера.

Все засмеялись и обстановка, начавшая было накаляться, мгновенно разрядилась.

— Придется взять командование экипажем в свои руки, — сказала Марина. — Хотя бы на берегу. Ты не возражаешь, милый? — обернулась она к Вику.

Тот буркнул что-то, слегка смахивающее на согласие.

— Ребята, — обратилась Марина к Лизе и Игорю. — Вы ведь первый раз в Париже?

— Увы, — хором ответили те.

— Я смотрю, у вас слаженная команда, — перевела она взгляд с одной на другого.

Марина задумалась, но размышляла она всего несколько мгновений.

— Сейчас мы все утрясем. Вик, наши гости никогда не бывали в Париже, поэтому правильнее будет подстроиться под них. Так что твои любимые «кобылки» первыми пойдут под нож. А взамен мы с Лизой обещаем тебе на яхте такой канкан, что мало не покажется.

— Да я что, просто подумал, им тоже будет интересно, — пожал Вик плечами. — Уж как-нибудь переживу.

— Подумать только, какие жертвы! Еще не насмотрелся, бедненький… Так, Лиза, пробежать Лувр галопом по маршруту Ника — Венера — Мона Лиза — самая настоящая профанация. Этот музей требует обстоятельности. Лувр можно будет запланировать на обратном пути. Вот Орсэ — это вполне реально, к тому же от него до музея Родена рукой подать.

Наконец очередь дошла и до Игоря.

— Я думаю, от воды нас всех очень скоро будет тошнить, так что Сена отменяется, как и пикник — в море они будут хоть по три раза в день. Лучше давайте сходим, пока есть возможность, в хороший сухопутный ресторан. Версаль не очень близко, к тому же хорошо бы поехать туда в воскресенье, когда работают музыкальные фонтаны. Да и вообще, уж поверьте, на тех, кто бывал в Петергофе, Версаль обычно впечатления не производит. Предлагаю просто погулять по городу, здесь буквально на каждом шагу известные каждому с детства места. Тюильри и Люксембургский сад, остров Ситэ и Марсово поле, площадь Пигаль и Латинский квартал, Монмартр и Елисейские поля. Уверяю, они стоят того, чтобы увидеть своими собственными глазами.

— Вот это хватка, — с уважением подумал Игорь. — Как ловко она секвестировала чужие маршруты! И, надо признаться, достаточно резонно и поэтому без обид.

Так, за приятной беседой, они добрались до не особенно престижного, но очень уютного отеля Duminy-Vendôme, расположенного в самом центре города.

***

Они брели по Елисейским полям, впитывая в себя неповторимое очарование ночного Парижа.

В ушах до сих пор грохотали барабаны Трокадеро и звенели нанизанные на кольца, подобно гигантским связкам ключей, разнокалиберные металлические Эйфелевы башни, которыми иссиня-черные афрофранцузы, торгующие сувенирами, весело трясли у подножия оригинала, зазывая туристов.

Невидимые барабанщики то замедляли, то убыстряли ритм, и кровь в висках исступленно пульсировала в такт их первобытному танцу.

Город, залитый огнем, молнии фотовспышек, гул там-тамов, протяжные шаманские напевы — они чувствовали себя дикарями в объятой пламенем саванне, а не жителями двадцать первого века в центре безопасной Европы. Жуткое великолепие рукотворных джунглей пробуждало генетическую память, оставшуюся от бесчисленных поколений предков.

Ночное небо рассекал, как в старых фильмах про войну, луч прожектора Эйфелевой башни. А сама она периодически рассыпалась мириадами сверкающих брызг, сводящих с ума автофокус видеокамер.

— Увидеть Париж и умереть… — почему эта фраза пришла вдруг Игорю в голову? Кто знает…

— Если не хотите сюда, — сказал Вик, когда они проходили мимо кабаре Lido, — давайте заглянем направо, на рю де Бассано, к «Распутину».

— Посмотрите, какой у меня образцовый муж, — рассмеялась Марина. — Других постоянно тянет налево, а моего — совсем наоборот. Послушай, — сказала она уже серьезно, — «Распутин» — это заведение для ностальгирующих по борщам эмигрантов и новых русских, обижающихся, что их не поселили в Отель-де-Виль. Или хочешь, чтобы тебя раскрутили, как героя фильма «Откройте, полиция»?

— Да, чудный фильм, — отозвался Игорь, чтобы заполнить паузу, поскольку Вик счел за лучшее не отвечать.

Ему и самому жутко хотелось рассмотреть легендарный ресторан, в котором, как рассказывают, Михаил Шемякин устроил в свое время художественную стрельбу по потолку, загнав режиссера Таганки Любимова под стол, но вмешиваться в семейные распри было совершенно не с руки.

— Только в нашем прокате ему дали очень неудачное имя, — продолжил Игорь. — Вообще-то он называется «Продажные».

— Думаю, переводчики решили, что оригинальное название будет диссонировать у зрителей с лирическим содержанием фильма, — ответила Марина. — Кстати, а вы помните, что в первое время там был отрезан самый конец, где Франсуа встречает Рене после выхода из тюрьмы? Тоже, видимо, для торжества высшей справедливости. Между прочим, по полицейской статистике, чуть ли не половина краж, совершаемых в Париже, приходится на долю Елисейских полей. Так что 18-й округ, где работали наши герои, вовсе не самый криминогенный в городе. В общем, берегите карманы и сумочки, здесь подсчет ворон может обойтись довольно дорого. А вообще, французское название этого фильма очень странное — Ripoux. Откуда ты взял, что оно так переводится?

— Да это вовсе не перевод, — пояснил Игорь. — Это слово «гниль» на верлане, и обозначает оно продажных полицейских.

— Ого, приятно неожиданно встретить собрата-филолога, — удивилась Марина. — А можно чуть подробнее?

— Верлан это одна из форм французского арго, там в словах переставляются слоги, чтобы запутать постороннего слушателя. Сначала он был распространен среди уголовников, затем перекочевал в парижские предместья, а во времена, когда снимался этот фильм, активно использовался рокерами. Потом, в том числе и с легкой руки режиссера Клода Зиди, пошел в массы молодежи. Кстати, само название этого жаргона произошло от слова l’envers — перестановка.

— А ты что, имеешь какое-то отношение к сленгу? — удивленно спросила Лиза. — Для меня это новость.

— Какое-то — несомненно. Ведь свой жаргон есть сейчас практически во всех областях. Мне приходится много общаться на компьютерных форумах, и если не владеть сетевым сленгом, там почти ничего не поймешь.

— Любопытно.

— Кстати, этот жаргон очень разнообразен. Здесь и инверсия (Гнусмас — Самсунг), и подстановка вместо латинских букв русских, расположенных на той же кнопке клавиатуры (З.Ы. — P.S.), и даже замена сходными по звучанию словами (Нюра — Nero Burning Rom, известная программа для записи лазерных дисков). А чаще всего, конечно, — кальки с английских слов. Какие-то известны сегодня всем — компьютер, принтер, процессор; другие — драйвер, ассемблер — многие слышали, но довольно смутно представляют, что они означают. Понятное дело, большинством владеют только специалисты. А некоторые «крутые спецы» настолько злоупотребляют кальками, что для понимания приходится сначала делать перевод назад, на английский. Абсолютный дурдом, полное впечатление, что разговариваешь с автоматическим переводчиком. Встречаются весьма забавные, наСИльник, к примеру, это вовсе не сексуальный маньяк, а всего лишь программист, пишущий на языке Си. А «девкой» называют двухслойные лазерные диски, так называемые DVD9. То есть из середины слова «девятка» выброшены две буквы. Тут скрыт подтекст — намек на непорочность. Смысл в том, что фирменные диски DVD штампуются именно в таком формате и они содержат высококачественное видео. А в народ идут «порченые девки» — сильно сжатые варианты гораздо худшего качества.

— А я-то всегда считала, что понятие «девка» диаметрально противоположно невинности, — заметила Марина.

— Увы, ты опять стала жертвой сленга, на сей раз криминального. Раньше это слово использовали безо всякого дурного подтекста. То есть девка, в отличие от бабы, не замужем. И низшего сословия, в отличие от барышни. Да, наверное, все мы в той или иной степени заражены различными жаргонами. Сейчас порой и не поймешь, где нормальный язык, а где сленг. Так что насчет собрата-филолога должен тебя разочаровать — я чистый технарь.

— Ну и слава богу. Иметь родственную душу противоположного пола себе дороже.

Они миновали престижный ресторан Fouquet’s, парфюмерную Мекку Sephora, резиденцию родной компании «Аэрофлот». Бутики, кабаки, сторы, банки и офисы бесконечной чередой мелькали перед глазами, будто картинки в свихнувшемся калейдоскопе.

Здесь действительно всегда есть все, что только пожелаешь, любые сокровища «цивилизованного» мира. Платьице, состоящее по сути из лоскутка ткани и пары тесемочек, стоимостью в годовую зарплату шахтера; часы, в которых нельзя выйти из дома без вооруженной охраны; какие угодно ароматы, кроме запаха земли и неба, и даже «величайшее изобретение человечества» — гамбургеры.

— Вот мы и пришли, — сказала Марина, когда на противоположной стороне улицы появилась вывеска кафе Le Madrigal. — Тут прекрасная французская кухня и невысокие цены.

— Правильное заведение, — отметил про себя Игорь. — Дом номер 32, степень двойки.

Они расположились в удобных полукреслах за крайним левым столиком, прямо у окна. Несмотря на поздний час, посетителей было довольно много. Как чертовски романтично уже само по себе — сидеть в парижском кафе и просто смотреть на нескончаемую вереницу прохожих, неспешно фланирующих мимо.

— Давайте для начала закажем морское ассорти, — Марина снова взяла инициативу в свои руки. — Это блюдо так и называется — Plateau de Fruits de Mer. Там будут устрицы, несколько разновидностей ракушек, куски омаров и лангустов, в общем, всего понемногу. Но особенно не увлекайтесь с непривычки — когда мы с Виком в первый раз съели одну порцию на двоих, у меня весь следующий день во рту стоял привкус моллюсков, и целый месяц я на этих морских гадов смотреть не могла.

— Думаю, дело было в бутылочке шабли, — с улыбкой заметил Вик.

— Да уж, конечно, отличить виноград от осьминога под силу только настоящему гурману, — ехидно усмехнулась она.

— Особенно, если учесть еще полбутылки вискаря, под горячее, — наращивал давление Вик.

— Пьяная женщина — это упрек сопровождающему ее мужчине, — парировала Марина колкость мужа.

— Высокий класс! — в очередной раз мысленно восхитился Игорь. — Именно так женщина и должна расправляться с мужчиной, как мастер айкидо, использующий силу противника ему же во вред.

— Ладно, экзотики для первого раза хватит, — продолжила, как ни в чем не бывало, Марина. — Предлагаю заказать что-нибудь более привычное — к примеру, стейк. И обязательно фуа-гра, пока его не запретили.

— Расслабься, — успокоил ее Вик. — Французы ни за что на это не пойдут. По-моему, фуа-гра включили даже в культурное наследие страны, как Нотр-Дам или Лувр.

— С чего бы это вдруг? — полюбопытствовала Лиза. — Кто собирается лишить нас гусиной печенки?

— Не печенки вообще, а именно печени искусственно перекормленных гусей. Кстати, и уток тоже. Для придания деликатесу нежного вкуса используется принудительное кормление, то есть пищу буквально через шланг закачивают в желудок птицы. Многие считают это негуманным. Производство фуа-гра запрещено уже в ряде стран, и некоторые рестораны по всему миру добровольно отказались от него.

— Пожалуй, я тоже воздержусь, — ответила Лиза. — И зачем ты нам все это рассказала?

— Чтобы самой больше досталось, конечно. Ладно, как хочешь, а я не откажусь. И, разумеется, гусиную: «любить — так королеву».

— Может, тебе заказать морковки, коровок-то тоже, поди, жалко, — так и вертелось на языке у Игоря. Но титаническим усилием он сдержался — испортить другим настроение и аппетит порой так удивительно легко. А, спрашивается, зачем?

— Только не вздумайте заказывать на ужин пиво. Парижские официанты жутко бесятся от такого попрания здешних традиций, — предостерегла Марина.

— И никакого вискаря! — рассмеялась, не преминув слегка подколоть подругу, Лиза.

Наконец появился гарсон, ловко балансирующий, как заправский эквилибрист, огромным, диаметром не меньше метра, металлическим блюдом, на котором громоздилась гора морепродуктов.

— Ничего себе «закуска». Пожалуй, даже на четверых будет многовато, — подумал изумленный Игорь. — А я-то считал, что современные французы не склонны к обжорству.

Впрочем, размеры блюда оказались обманчивыми, поскольку на самом деле его основу составлял обычный колотый лед, а дары моря были аккуратно разложены по поверхности.

Вкусив изысканной французской кухни, Игорь с Виком вышли проветриться.

— Слушай, подруга, я вот что подумала, — сказала Марина, когда девушки остались одни. — Давай запустим этих друзей в стриптиз, если им так хочется, а сами прошвырнемся по магазинам. Подберешь себе хорошие духи на память о Париже.

— Да мне в общем-то без надобности.

— Что так? Не пользуешься парфюмом? — Марина демонстративно принюхалась. — Да нет, вроде все нормально с тобой. Знаешь, женщины, которые принципиально избегают косметики, кажутся мне не вполне адекватными.

— Пожалуй, соглашусь. Просто духами меня Игорь снабжает, я уж и забыла, когда последний раз сама покупала.

— Ну ты даешь! Кто же доверяет мужчинам столь интимное дело, как выбор духов?

— Ну, не скажи, это от мужчины зависит. Вот Игорь, например, разбирается в духах гораздо лучше меня.

— Что-то ты сегодня перебарщиваешь с самокритикой. Как-то не верится, у тебя ведь со вкусом всегда был полный порядок.

— Ну, может, я неправильно выразилась. Понимаешь, парфюм — это ведь не платье. Я не могу запах часами выбирать, как одежду — обоняние мгновенно притупляется, и уже не чувствуешь нюансов. А этот товарищ прет как бульдозер и перебирает десятки флаконов, дожидаясь эффекта «вау».

— Да, интересный подход.

— Самое смешное, что он работает. Мне практически всегда нравится его выбор, мало того, могу рассказать пару любопытных случаев — ничего подобного прежде со мной не происходило. Один раз подруга вцепилась как клещ, хоть подобные вещи у нас и не приняты — скажи, мол, что за духи, уж больно нравятся. Обещаю, дескать, на совместных мероприятиях никогда не использовать. А другой случай — еще хлеще. Еду я в автобусе, и на выходе подходит женщина, очень приличного вида, смотрит умоляюще: «Девушка, миленькая, я дико извиняюсь, скажите, как называются ваши духи. Меня просто на части раздирает, если не узнаю — умру прямо здесь».

— И что, выдала тайну ужасную?

— А что мне, жалко что ли? Тем более ерунда это — на ней все равно по-другому пахнуть будут.

— Само собой. Ну, и что это были за духи?

— Все тебе расскажи… — рассмеялась Лиза.

— Тогда упрощаю задачу. Эпизод с твоей подругой меня абсолютно не интересует. А вот второй — напротив. Ладно, колись, не выпендривайся.

— Ну, хорошо. «Джио» от Армани.

— Да, знаю, классная штучка, на любителя. Но, по-моему, их уже не выпускают.

— По-моему, тоже. А жаль!

— Так что у тебя, говоришь, с Игорем? — едва заметно улыбнулась Марина.

— Все отлично, лучше не бывает.

— И когда же свадьба?

— Спроси чего полегче.

— Что, товарищ пока не готов?

— Скорее я не готова. Он даже как-то забрасывал.

— Да ну! И ты еще сомневаешься? На мой взгляд, весьма недурной экземпляр.

— Послушай, что я тебе плохого сделала?

— Понятно, все порхаешь… Смотри, уведут. Мужика, если он созрел для брака, передерживать опасно.

— Разве я виновата, что мужчины в роли любовников гораздо лучше, чем в роли мужей? — в очередной раз вопросом на вопрос ответила Лиза. — Они галантны, щедры, подтянуты. Если брак делает страшные вещи с женщиной, часто превращая ее в комнатное растение, то мужчину он попросту убивает.

— Мужчины тоже ведь бывают разные, как мы только что выяснили.

— Да, но никогда не узнаешь, какой он на самом деле, в конфетно-букетный период.

— Так сходи замуж на пробу, неужели это проблема?

— Да сходить-то не штука, но все равно человек проявляется во всей своей красе лишь тогда, когда начинаются настоящие трудности. А в этом случае, как правило, бывает уже поздно. Да и зачем мне это?

— Ты преувеличиваешь. У меня, например, нет никаких трудностей.

— Это пока. Самое большое испытание — когда ты станешь зависеть от мужа, после рождения детей или по другим причинам. Когда он должен сделать что-то, чего не можешь ты сама. Содержать вас, в конце концов. Большинство людей не выдерживают такой проверки.

— Не знаю, на мой взгляд, содержать свою семью — это вполне естественно для любого мужчины.

— Содержать-то естественно, но и мнить себя при этом хозяином и пупом земли, к сожалению, тоже.

— Гораздо хуже, когда женщине приходится какое-то время содержать его. Вот тут ломаются почти все, никогда потом не могут простить ей этого унижения. Даю тебе бесплатный совет — если хочешь проверить мужа на прочность, и безо всяких, как ты выражаешься, «настоящих трудностей», просто найди работу с существенно более высокой зарплатой, чем у него. А после сделай вид, будто потеряла ее. Тогда сразу поймешь, что он за человек.

— А ты проверяла?

— Как и все бесплатное, этот рецепт применим не всегда, — ухмыльнулась Марина. — Уж больно высоко Вик поднял планку.

— Надеюсь, мне в этом вопросе повезет больше, — усмехнулась Лиза.

— А что будет дальше, никогда не думала?

— Сейчас не то время, чтобы жить на перспективу. Никто не знает, что с нами будет завтра, а послезавтра может и вообще не наступить.

— И откуда у тебя такое отношение к браку? Ты рассуждаешь, как будто после пятого развода.

— Для того чтобы понять, что яйцо несвежее, вовсе не обязательно его есть. Присутствующих, разумеется, не касается, — спохватилась она.

— А ты стала циничной.

— Жизнь такая, — отделалась Лиза дежурной фразой.