Воплощение j

Николай Боевкин

Что такое любовь с первого взгляда? Чаще всего – не более чем игра гормонов. «Люблю до смерти», и так, чтоб каждый раз. Но иногда…

Дизайнер обложки Николай Боевкин

© Николай Боевкин, 2023

© Николай Боевкин, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-4483-5054-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Воровка

Где ты встретишь свою Судьбу? Да где угодно… Если сможешь разглядеть ее…

Воровка

Он проснулся глубокой ночью от влажного поцелуя.

— Прощай, милый, — прошептала она. — Все было просто волшебно.

— Уже сходишь? — спросил он, с трудом разлепив веки.

— Хорошенького понемножку, — едва слышно засмеялась она. — Боюсь, до конца я бы не дотянула.

Не в силах сбросить оцепенение, он пробормотал что-то нечленораздельное и опять провалился в сон.

***

Утром он еле-еле оторвал голову от подушки.

— Пограничный контроль, пограничный контроль, приготовьте паспорта, — зудела проводница противным голосом, куда там будильнику.

Рука сама потянулась к барсетке. Пусто… Мать твою за ногу!

Что же так болит голова? И вроде выпили вчера совсем чуть-чуть, чисто символически. Не иначе, без клофелинчика не обошлось! Да, развели как последнего лоха…

Но девка, конечно, полный отпад! Черт, он даже имени ее не знает, как-то не до того вчера было. Как в омут ухнул: никаких протокольных словечек, никаких дежурных подходцев — просто наваждение какое-то. Хотя, что такое имя?

С грехом пополам сел, пошарил по карманам висящего на плечиках пиджака. Нет, документы на месте. Ну, и то слава богу! Интересно, как они туда попали?

В купе заглянула симпатичная девушка-таможенник. Глядя на его помятую физиономию, улыбнулась.

— Про контрабанду не спрашиваю — вижу, вы уже все уничтожили.

— Ничего, на обратном пути наверстаю, — тяжело вздохнув, отшутился он.

— Спасибо, что предупредили. С нетерпением ждем вас назад.

Все-таки белорусы молодцы. В таможне у них служат, похоже, одни девчонки, как правило, молодые и привлекательные. Лицо страны таким и должно быть. Нашим бы поучиться. Хотя нет, не стоит, отечественная таможня — это у-у-у-у… Жуткая контора, нежным созданиям там не место.

Литовский пограничник долго и недоверчиво рассматривал фотографию в паспорте.

— Цель поездки?

Судя по слегка раздраженному тону, фраза эта прозвучала уже не в первый раз.

— Что вы говорите? Ах, да… Бизнес.

Ну вот, интересно, зачем они постоянно задают эти идиотские вопросы? Какой в них смысл? Так и тянет чего-нибудь сострить. Только юмор здесь может выйти боком, спрашивают ведь на полном серьезе! Не иначе, какой-то дебил внес сей содержательный диалог в служебные инструкции. Любопытно, есть ли там в перечне разрешенных ответов — «попить прибалтийского пивка» или «просто катаюсь на поезде»? В следующий раз, когда самочувствие будет получше, можно попробовать.

Резко, как будто внутри черепной коробки, щелкнул металлический штамп. Он поморщился.

Наконец поезд снова тронулся.

Опустившись на нижнюю полку, он начал аккуратно, как мозаику, собирать в голове осколки вчерашнего вечера. С трудом, но кое-что смутно вырисовывалось.

— Да, нужно что-то делать.

Он вышел из купе и стал изучать расписание остановок.

Вязьма, 21:58 — нет, слишком рано. Смоленск, 00:07 — допустим, но тоже рановато. Дальше уже Беларусь, другой часовой пояс. Орша, 00:30 — вполне возможно. Минск, 03:08 — не исключено, хотя и на грани, ведь когда он проснулся, было еще совсем темно. Надо будет продолжительность светового дня в этом регионе уточнить. Блин, не хотелось бы — уж больно город большой, да и страна другая как-никак. Хрен там кого-нибудь найдешь. И зачем границу убрали, все было бы гораздо проще.

Стоп! А проводники на что?

Обивая стены коридора, он дошел до служебного купе.

— Будьте добры, двойной черный чай с лимоном.

— Щас принесу, — внешность проводницы была еще противнее голоса.

Да, с контактом могут быть проблемы. Собрав в кулак остатки своего обаяния, он как можно равнодушнее спросил:

— Скажите, а где вышла моя попутчица?

— А что стряслось?

— Вскрытие покажет, — мрачно пошутил он.

— В Смоленске сошла ваша подружка. Только сразу предупреждаю — билета у меня нет, и не просите.

— Какого еще билета? — сделал вид, что не понял, он.

— Ее билета, — взглянула проводница на него, как на умственно отсталого.

— А зачем мне чужой билет? — роль нужно было играть до конца. — Так вы подумали, что я хотел узнать ее паспортные данные?

— Молодой человек, не морочьте мне голову! Вам чай нужен или ваша подружка?

Да она не так глупа, как кажется.

— Нужен чай! Желательно с ромом. А еще лучше, ром отдельно, — я предпочитаю марку «Сантьяго де Куба».

— Не завезли, синьор. Спросите в ресторане — может, там осталось немного «Гавана Клаб».

— О, я вижу, раньше вы сопровождали экспресс Москва-Гавана, если так хорошо разбираетесь в сортах рома.

— Муж как-то приносил, — прыснула, не выдержав, проводница. — Редкостная гадость.

— Ладно, никаких гадостей в чай добавлять не нужно. (Уже и так вполне достаточно, — добавил он про себя). — Прибываем без опоздания?

— Да, все по расписанию.

— Отлично. Да, кстати, а ее билета у вас, случайно, не сохранилось?

— Ну вот, так я и думала. Правда — нет. Мы сейчас не оставляем.

Он вернулся в купе. Все-таки — Смоленск. Это хорошо.

Эх, Володя Высоцкий! И на все-то случаи жизни есть у него верное слово. Он с хрустом потянулся и с чувством, растягивая слова, продекламировал:

И проснулся я в городе Вологде,

Но — убей меня — не припомню где.

А дальше — еще лучше.

…Все обиды мои годы стерли,

Но живу я теперь, как в наручниках:

Мне до боли, до кома в горле

Надо встретить того попутчика!

— Ну, в точности — про меня.

А вообще — это идея! Какого дьявола? Есть же у нас, в конце концов, компетентные органы. Должны они стоять на страже интересов гражданина или нет? Вот пусть этим и займутся, нечего здесь в детектива-самоучку играть.

Значит так, через три дня он вернется из командировки — и сразу в ментуру.

Хотя… Чего тянуть-то, спрашивается? Он открыл кейс, вынул ручку и чистый лист бумаги. Как говорится, раньше сядешь — раньше выйдешь.

Отхлебнул чаю, принесенного проводницей, и в голове наступило некоторое прояснение. Итак, поехали!

Начальнику линейного отдела

МВД России на станции Москва-

Ленинградская

от гр. ФИО, год рождения,

проживающего по адресу:

место работы, телефон

ЗАЯВЛЕНИЕ

Во время следования по маршруту Москва-Вильнюс 08.07.2011 (копия билета прилагается) у меня было похищено 11.000 (одиннадцать тысяч) рублей, а также мобильный телефон фирмы Nokia, модель E52, IMEI (заполню потом), отзывается на федеральный номер (указан), стоимостью 8.000 (восемь тысяч) рублей. Общая сумма ущерба составила 19.000 (девятнадцать тысяч) рублей. Прошу принять меры по возврату похищенного и наказанию виновных.

Не по форме, наверное, но не страшно, там поправят. Зараза, из институтского курса правоведения в памяти почти ничего не осталось. Хотя… Вот вам — он добавил еще одну непременную фразу: «Об ответственности за заведомо ложный донос предупрежден» и с чувством выполненного долга поставил дату и подпись.

***

Через месяц он обнаружил в своем почтовом ящике извещение о заказном письме. Быстренько сбегал на почту и получил долгожданную повестку. На бланке, подпись, печать, все честь по чести. Пробежал глазами.

«В соответствии со ст. 188 УПК РФ Вам надлежит прибыть 25 августа 2011 г. к 13 ч. 30 мин. в УВД по Смоленской области по адресу: 214000, г. Смоленск, ул. Дзержинского, 13, кабинет № указан, к кому — указано, для допроса в качестве потерпевшего. При себе иметь паспорт или иной документ, удостоверяющий личность».

Бла-бла-бла, бла-бла-бла, адвокат и все такое… Ну, и напоследок, чтобы не подумал, что с ним тут шуточки шутят, — «В случае неявки в указанный срок без уважительных причин на основании ст. 113 УПК РФ Вы можете быть подвергнуты приводу либо на Вас может быть наложено денежное взыскание».

Попалась, птичка!

Он нашел удобный поезд и купил билет. Ровно в тринадцать тридцать постучал в дверь и вошел в нужный кабинет. Представился.

Рано поседевший капитан с усталым лицом пригласил его присесть.

— По вам можно часы сверять, — похвалил он. — Не заблудились у нас?

— Да нет.

— Удостоверение личности предъявите, пожалуйста.

Он вынул из кармана и протянул паспорт.

— Надеюсь, ксерокс с него снимать не будете?

— Не будем, не волнуйтесь, — усмехнулся капитан. — Сразу видно, что москвич. Бдительные вы очень.

— А иначе нам никак. Мы, если так можно выразиться, держим оборону на переднем крае.

— Ну, держите, держите. Сейчас вам будет предъявлен для опознания подозреваемый. Опишите, пожалуйста, кто еще ехал в вашем купе.

— Женщина, брюнетка, рост около ста семидесяти сантиметров, среднего сложения, на вид примерно двадцати пяти лет.

— Какие-нибудь особые приметы?

— Затрудняюсь сказать.

— Цвет глаз, родинки, татуировки?

Его так и подмывало ответить чего-нибудь вроде: «Да, есть тату — Эйфелева башня на левой ягодице». Интересно, что бы стал делать следователь?

— Не помню.

— Опознать сможете?

— Конечно.

— Тогда пойдемте.

Она сидела справа, рядом с двумя девчушками, вытащенными, похоже, на время опознания из «обезьянника» и, вместо того чтобы, как обычно поступают в подобных ситуациях, изображать индифферентность, сверлила его ненавидящим взглядом.

— Знаком ли вам кто-либо из находящихся здесь людей? — спросил капитан.

Он внимательно посмотрел на каждую. Ну вот, спрашивается, и почему это такие симпатичные девчонки вечно занимаются черт знает чем? Эх, неправильно мы живем!

— Нет, никого из них я никогда прежде не видел.

Челюсть следователя стала медленно опускаться. Но он не терял надежды.

— Вы уверены? Посмотрите еще раз.

— Абсолютно уверен.

— Так, давайте проясним ситуацию. Вы не можете с точностью сказать, встречали ли вы раньше кого-либо из этих людей или совершенно уверены, что не встречали? — все еще продолжал цепляться за соломинку капитан.

— Последнее.

— Хорошо. Тогда распишитесь вот здесь и пройдемте со мной.

Вернувшись в кабинет, следователь вновь усадил его перед собой и пристально посмотрел в глаза.

— Послушайте, это ведь она ехала в вашем купе, мы точно выяснили. Билет, показания проводника — все сходится. Да и узнала она вас — я же видел.

— Не знаю, что и сказать.

— А, решили поиграть в благородство, — осенило вдруг капитана. — Я, конечно, понимаю, красивая баба, ничего не скажешь. Только вы ей тем самым оказываете медвежью услугу. Если действительно хотите помочь, скажите, что телефон и деньги лежали на столике. Сумма, я полагаю, для вас пустяковая, проведем кражу по 158-й части первой. Ранее она не привлекалась, получит условно, а скорее всего просто штрафом отделается. Зато будет наперед наука. А не остановишь вовремя — загремит потом на всю катушку по серьезному делу.

— Никому я ничего не оказываю. Извините, капитан, но я очень тороплюсь. У меня есть еще кое-какие дела в вашем городе.

— А не боитесь, что мы вас привлечем за лжесвидетельство? — прищурился тот, проверяя его на прочность.

— Боюсь, конечно. Не мне вам объяснять, у нас любого можно запросто привлечь за что угодно, если только это кому-то понадобится.

— Ладно, — сдался следователь, подписывая пропуск. — Уголовное дело я закрываю. И так работы выше крыши, некогда мне тут с вашими интеллигентскими заморочками разбираться. Надеюсь, жаловаться не будете?

— На что же мне жаловаться? Вы сделали все, что могли.

***

Он прогуливался по аллее напротив здания областного УВД и терпеливо ждал. Красивое место, отличный вид на старинную крепостную стену, но сейчас было как-то не до местных достопримечательностей.

Только бы ее не отпустили раньше!

Он прикрыл веки и жадно втянул ноздрями уже начавший пахнуть осенью воздух. Великий, героический город! Он представил отчаяние Наполеона, надеявшегося в ноябре 1812 года пополнить здесь запасы для своей голодной и замерзшей армии, и непроизвольно поежился. Наверное, именно в Смоленске этот выдающийся полководец понял, что потерял свою самую любимую женщину — Grande Armée. Проклятые русские! Эти дикари вполне могут обходиться без пьянящей, словно шампанское, славы блестящих побед. Не выиграв ни одного сражения, они одолели его тупым и тяжелым, как удар обуха по голове, измором.

Бог мой, в будущем году двухсотлетний юбилей ведь будет!

…Она шла быстрым шагом, глядя прямо перед собой. Он бросился наперерез и преградил ей дорогу.

— Какого черта! — взорвалась она. — Какие деньги, какой телефон? Что это вообще за балаган?!

— Послушай, а как я еще мог найти тебя? Город Смоленск, площадь сто шестьдесят шесть квадратных километров, население триста тринадцать тысяч человек, — процитировал он данные с городского сайта. — Абсолютно нереально! Я захватил с собой табельное оружие, — для вящей убедительности он похлопал себя по пустому карману. — Если ты замужем — немедленно застрелюсь.

— Ты бы еще написал, что я тебя изнасиловала, была бы хоть крупица правды, — надменно бросила она.

— Такими делами занимается уже Следственный комитет, а там ребята гораздо серьезнее, — попытался пошутить он.

— Пошел ты! — оттолкнула она его и торопливо зашагала прочь.

Он пустился за ней мелкой рысью.

— Я знаю, мое поведение кажется тебе свинским, так оно и есть, но пойми, я тогда реально отрубился, — тараторил он на ходу. — Подумал даже сначала, что ты мне чего-то подмешала. Только потом сообразил — это был просто стрессовый шок. И вот уже полтора месяца не нахожу себе места. Я понял, что если не найду тебя — никогда себе не прощу. Такого со мной никогда не было! Мы провели вместе всего четыре часа, а мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь. Звучит ужасно банально, но это так! Мы созданы друг для друга, неужели не понимаешь?!

Она ничего не ответила и лишь ускорила шаг.

— Послушай, а тебе известно, что по статистике души-близнецы встречаются не чаще одного раза в сто лет? И большинство людей просто не доживают до этого. Или, того хуже, встречаются слишком поздно…

Она по-прежнему молчала.

— Слишком поздно, понимаешь?! — остановившись, яростно заорал он на весь бульвар.

Птицы с криком снялись с деревьев, прохожие испуганно шарахнулись в сторону, где-то вдалеке громко заплакал ребенок.

Она резко обернулась. Он подошел и обнял ее за плечи.

— Я тоже сама не своя все это время, — прошептала она.

Он облегченно вздохнул.

— Так ты замужем или нет? Впрочем, теперь это не имеет никакого значения, все равно отобью.

— А не слишком ли мы самоуверенны?

Она улыбалась, хотя слезы сами собой катились по щекам.

— Как грибной дождь, — невольно вырвалось у него.

Она засмеялась и вытерла глаза.

— Сейчас пройдет.

— Нет, я не слишком самоуверен — в самый раз, просто мне нечего терять. Загнанная в угол крыса запросто может загрызть кобру.

— Ну и ассоциации у тебя.

— С цепями ассоциации возникают только у рабов, пролетариев и женатых мужчин. Я ни к кому из них, по счастью, не принадлежу.

— Знаешь, я тоже, наверное, была в невменяемом состоянии. Подумать только, попробовал бы кто-нибудь раньше сказать, что я могу вот так очутиться в постели с совершенно незнакомым человеком, да еще в вагоне поезда, — плюнула бы в глаза. Конечно, я здорово психанула тогда, просто надеялась, что ты хотя бы телефон попросишь. Обиделась ужасно, так мерзко было, даже вспоминать противно.

— Да я сам на себя удивился. Приличия, в общем-то, ведь совсем нетрудно соблюсти, даже если и нет стремления продолжить знакомство. Долго не мог понять, как такое могло произойти. Потом поговорил с одним знакомым медиком. Он сказал, бывает нечто подобное, называется аффективно-шоковая реакция, возникает обычно в результате внезапного и мощного по силе воздействия события. Пострадавший впадает в ступор, вплоть до утраты речи, так что мне еще повезло. Колдовством это раньше называлось, моя дорогая. Со всеми вытекающими.

— Да ладно тебе. А я потом жутко жалела, что сама не проявила инициативу. В полицию заявить на тебя как-то не догадалась. Видно, все-таки мужики умнее нас, баб…

Больше он не дал ей сказать ни слова.

— Молодые люди, вы бы хоть в сторонку отошли, пройти невозможно, — возмутился вдруг кто-то.

Они с трудом разорвали объятия.

— А вот в Америке прохожие бы нам, наверное, аплодировали, — засмеялась она. — Видимо, здесь глобальный дефицит счастья. Как приятно быть исключением из правил!

— А может, наоборот? — возразил он. — Здесь его слишком много, вот и раздражает, а там — мало, поэтому и вызывает восторг.

— Ну, не знаю, не знаю…

Он официально откашлялся.

Потом, глядя прямо в ее огромные сияющие глаза, с улыбкой выдал сакраментальную фразу:

— Девушка, скажите, как вас зовут?

Июль 2011 г.

Стрекоза

День начал клониться к закату, а у нее была еще целая куча дел.

Глядя на самца, наматывающего круги над прудом, она невольно усмехнулась: всего-то и забот у них, сердешных, — патрулировать целыми днями свою территорию. А у нашей сестры столько обязанностей, что просто голова кругом.

В глубине водоема было видно, как очаровательные прошлогодние нимфы прячутся в тени подводных растений, терпеливо поджидая в засаде зазевавшихся дафний. Какие же они хорошенькие, одно умиление. Просто удивительно, как из таких неуклюжих созданий получаются потом стремительные летуны. Увы, рождение своих собственных детей ей не доведется увидеть никогда, такова уж природа вещей. Личинки вылупятся из яиц только осенью, когда сама она уже будет в лучшем мире.

Расчувствовавшись, она чуть было не влетела в искрящуюся на солнце сеть, раскинутую искусным обожателем мух. Ничего особенно опасного, но уж больно клейкая субстанция, в прошлый раз пришлось полдня от нее отчищаться. Хотя как сказать, попробуйте-ка сделать «мертвую петлю», когда у вас на крыльях налипла всякая дрянь! Так что если в этот момент нарвешься на ласточку или, не приведи господь, на сокола, то пиши пропало.

Углубившись в ельник, она пронеслась над хвойной кучей, в которой копошились усердные муравьи. Эти милые трудяги на самом деле — безжалостные убийцы. Горе тем, кто обитает в пределах полусотни метров от их гнезда! Только изредка, когда муравьи встают на крыло и оказываются в чуждой для себя стихии, есть возможность отплатить им за все обиды. И тогда на невиданное пиршество слетаются стрекозы со всей округи.

Дела делами, а про обед забывать тоже не стоит, — подумала она, заметив в просеке вьющийся над лужей комариный рой. И скользнула прямо к самой земле, чтобы занять свою излюбленную позицию для атаки — снизу вверх, когда цель особенно хорошо видна на фоне ярко-синего неба.

У нее не было причин обижаться на Создателя. Огромные фасеточные глаза хоть и несколько близоруки, зато дают почти круговой обзор. Тончайшие слюдяные крылья с совершенной системой синхронизации движений позволяют совершать головокружительные акробатические трюки. Да, охотиться, имея такое зрение и такой летательный аппарат, — одно удовольствие. Слух и обоняние, конечно, подкачали. Впрочем, зачем они нужны на таких бешеных скоростях?

Но даже самый ловкий и отважный охотник может порой оказаться на месте добычи. Коварная паутина сачка в мгновение ока окутала ее и прижала к траве. Попалась, голубушка. Вот ведь, паразиты, ничего не скажешь, чистая работа: напали из-за пределов видимости. Проклятая близорукость!

Когда она пришла в себя, то обнаружила, что сидит на какой-то странной поверхности, настолько скользкой, что даже ее цепким лапкам было не за что удержаться. Попыталась взлететь, но тут же ударилась обо что-то твердое. Сестра рассказывала однажды, будто встречала совершенно невидимые стены. И вот эти преграды были теперь со всех сторон. Однако, присмотревшись хорошенько, она увидела, что на самом деле стены не такие уж и прозрачные, как показалось вначале. Они очень напоминали ее собственные крылья, с которых вдруг пропали все прожилки.

— Вранье, что совершенно незаметно, — с досадой проворчала она, — сестра всегда была недалекой, достаточно посмотреть на ее избранника.

Потом внезапно наступила темнота, как будто ночь, вместо того чтобы плавно опустить на Землю свой занавес, вдруг почему-то резко сбросила его. Что ж, спать так спать.

***

Тьма отступила так же неожиданно, и свет ослепил ее. Поврежденная грудная мышца саднила, а помятое крыло нервно подрагивало. Когда зрение наконец вернулось, она увидела такое, от чего ее и без того холодная кровь застыла в жилах.

— Так вот как выглядит ад! И чего стоит вся эта досужая трескотня стрелок? Бестолочь равнокрылая! Никогда не узнаешь, что такое преисподняя, пока не побываешь там сама, — с горечью подумала она. — Даже если удастся выбраться отсюда, никто все равно не поверит. Действительность иногда оказывается гораздо страшнее самых ужасных выдумок.

Она опрокинулась на спину и поджала лапки. Крыльям, конечно, страшно неудобно, и они сразу начали затекать, но ничего не поделаешь — нужно использовать последний шанс.

Ее перевернули и положили на какую-то ослепительно-белую поверхность, потом аккуратно расправили крылья. Это было очень кстати.

Она незаметно осмотрелась. Справа лежал незнакомый мертвый Calopteryx splendens, а слева — о, ужас! — приколотая булавкой и уже совсем высохшая молоденькая соседка, бесследно пропавшая на прошлой неделе.

Пора! Она встряхнула крылья и метнулась в сторону. Потом, выгнув для равновесия брюшко вправо, заложила крутой вираж и ринулась прочь из этого кошмара, как всегда, снизу вверх, навстречу ярко-синему небу.

Она не знала, кто научил ее в минуты опасности притворяться мертвой. Скорее всего, она изобрела этот прием сама, следуя непреодолимому инстинкту выживания. Ведь каждый знает по себе, как трудно обнаружить и классифицировать неподвижную цель. И как мало питательных веществ в засохшей падали. Надо будет обязательно рассказать об этой хитрости другим!

Жестокий удар потряс ее тело до последней клеточки. Она закружилась в воздухе как сухой кленовый «вертолетик» и упала на подоконник.

— А все-таки получается, что сестра была права, невидимые стены действительно существуют, — пронеслось в голове, как будто в тумане.

Столкновение со стеклом оглушило ее, и когда стальная игла, с треском проткнув хитин, вошла прямо в сердце, ей было почти совсем не больно.

***

— Посмотри, какой великолепный экземпляр! — сказал дедушка внучке, укладывая стрекозу в энтомологическую коробку. — И такая хитрая, чуть было не провела меня.

— Удивительная! — восхищенно прошептала девочка.

— И к тому же достаточно редкая. Большая удача — встретить ее в наших краях. Anax imperator, дозорщик-император из семейства коромысел, очень сильная и быстрая стрекоза.

— А маленькая, с синими крылышками, которую ты поймал вчера, все-таки самая красивая.

— Знаешь, ведь она так и называется — «красотка», только это самец, у самочек прозрачные крылья. Таких здесь полным-полно.

Он закрыл коробку стеклянной крышкой, защелкнул замок и водворил альбом на место.

— Деда, а скоро альбомы будет уже некуда вешать, — засмеялась она, окидывая взглядом коллекцию, занимающую почти все стены комнаты.

— Мы что-нибудь обязательно придумаем, — ласково ответил тот.

Декабрь 2008 г.

Рокировка

— Арно, прекрати щелкать предохранителем, что за дурацкая манера!

Боец искоса взглянул на Кея. Был бы кто другой — уж он нашел, что ответить! А с командиром особо не поспоришь. Да и прав тот, конечно. Этот тик появился у Арно относительно недавно, после прошлогоднего ранения. Так прилип, хоть к оружию не прикасайся! А привычка постоянно держать автомат в руках в крови у любого профессионала. По этому признаку легко отличить настоящих солдат от сопливых волонтеров. И еще по особой манере двигаться, которая вырабатывается многолетними упорными тренировками.

Древнее боевое искусство каратэ только сейчас, после многовекового забвения, опять стало непременным атрибутом армейской подготовки. Забавно, что еще совсем недавно те, кто использовал эту технику, почему-то применяли ее преимущественно для разбивания кирпичей и ломания досок. Ну зачем, спрашивается, поражать противника непременно руками или ногами? Это прямо как микроскопом гвозди забивать! А оружие на что? И лишь теперь пришли к истинному, первоначальному пониманию каратэ, как системы выработки молниеносной реакции и умения мгновенно переходить от состояния предельной концентрации к абсолютному расслаблению и обратно.

— Еще каких-то два часа, и дежурству конец! — мечтательно потянулся сидящий в противоположном углу Джей. — Приду домой, ох и покувыркаюсь с толстушкой!

— А толстушка, наверное, уже усиленно готовится, — с улыбкой произнес Арно.

— С кем-нибудь другим! — ехидно добавил, не отрывая взгляда от монитора видеонаблюдения, Зак.

Раздалось радостное ржание.

— Все вы, кобели, падки на чужое добро! — добродушно, даже с некоторым оттенком превосходства, ответил Джей.

— Куда же нам, бедным, податься — толстушек на всех не хватает.

— Это не ко мне, это к Правительству. Пусть подкрутят там что-нибудь.

— На сегодня, ребята, все толстушки отменяются, — неожиданно вступил в разговор Кей. — После смены идем в казарму, пять часов сна, а вечером — на задание.

— Предупреждать нужно! — раздраженно откликнулся Джей. — Я уже настроился!

— Если бы ты поменьше мечтал о толстушках, и сам бы догадался, — возразил Кей. — Не слышал разве, что в двенадцатом секторе засекли банду Бифа?

Неожиданно погас свет. Кей резким ударом ноги щелкнул выключателем автономного питания, расположенным чуть выше плинтуса, и произнес: «Восемь». Сказал для порядка, всем и так понятно, что сейчас они будут работать по восьмому сценарию.

Арно выкатился из двери и укрылся за бруствером в десяти метрах от блок-поста. Доводчик мягко прикрыл за ним дверь. Ровно через четыре секунды Джей выпрыгнул в окно и залег в канаве, опоясывающей здание с северной и западной сторон. Бронированные жалюзи тут же опустились, закрывая оконный проем.

Кей внимательно вглядывался в экраны тепловизоров, перепроверяя работу детекторов движения. Зак тем временем поднял оптический перископ и тщательно исследовал участки, не перекрываемые инфракрасными видеокамерами. Кей не любил поворачивать камеры: всем известно, что датчики движения будут абсолютно надежно работать только на статичной картинке.

Все было спокойно.

— Отбой! — скомандовал через некоторое время Кей. — Арно, Джей, в дозор. Зак, посмотри, что там с питанием.

— Нас обесточили, — ответил спустя минуту Зак.

Кей связался с базой.

— Что у вас?

— Все в порядке, — раздался из приемника голос диспетчера.

— И на остальных постах?

— Да, все тихо.

— У нас нет тока. Надо объявлять третий уровень.

— Да, только проверим еще раз.

— Кей, все нормально, — ожил опять динамик. — Просто на вашей линии вылетел предохранитель. Сейчас восстановим.

И действительно, через пару минут зажегся основной свет. Кей отключил автономное питание.

— Вернешь ребят? — полуутвердительно спросил Зак.

— Ничего, пусть прогуляются немного, а то засиделись совсем.

Зак пожал плечами — обсуждать решение командира ему и в голову прийти не могло, хотя это и не значит, что у него нет собственного мнения на этот счет.

Но Кей терпеть не мог все эти недомолвки. Прошедшие годы и множество боевых операций приучили его к тому, что вовсе незачем всегда быть правым, но ошибаться нельзя никогда. Именно так: не ошибаться, не расслабляться, предусмотреть, просчитать и перепроверить в тысячный раз — вот кредо истинного профессионала.

— Я надеюсь, ты помнишь, что случилось в четвертом секторе? — назидательно спросил он. — А вот не поленись они, может, все бы и обошлось.

Зак скривил губы — кто же такого не помнит, все уши прожужжали этой историей. Действительно, лажанулись тогда ребята, проворонили вылазку кочевников. Те захватили сектор, охрану перебили, толстушек изнасиловали. Забрали с собой оружие и боеприпасы, энергоустановку взорвали. Полный трындец! Но сколько можно это обсуждать, тошнит уже.

Через полчаса бойцы вернулись из патруля, а спустя еще час явилась, наконец, долгожданная смена.

Кей сбросил одежду и вошел в душ. Только непререкаемый авторитет командира заставил бойцов, искоса поглядывающих на его великолепную грудь, спрятать ехидные усмешки.

Когда-то давным-давно большая красивая грудь считалась одним из главных достоинств человека. Миллионы людей мечтали вот о таком, внушительном и упругом бюсте, как у Кея. Но теперь мощные формы только осложняли ему жизнь. Хотя ничего уж такого и страшного — ну, панцирь на два размера больше, ну, затягиваться приходится немного потуже. В общем, вполне терпимо.

Друзья советовали ему обратиться к врачам — операция-то пустяковая. В прежние времена коррекцию молочных желез делали все кому не лень. Но, как это ни парадоксально, хладнокровный солдат панически боялся белых халатов. Часто он не мог себя заставить сходить даже к дантисту, а не то чтобы лечь под скальпель хирурга. Интересно, что когда Кей пару раз был ранен, он стойко переносил боль и спокойно воспринимал вид собственной крови, но вот сдавать анализы неизменно ходил с замиранием сердца.

— Ну что, в казарму? — спросил Арно, когда они вышли из блок-поста.

— Вы поезжайте, — ответил Кей, — а мне нужно еще заскочить ненадолго к Доку.

— Особо не засиживайся, и так времени на сон с гулькин нос.

Док был когда-то офицером-наставником Кея в военной академии и слыл личностью поистине легендарной. Десятки дерзких боевых операций, сотни уничтоженных кочевников — такой опыт необходимо использовать на всю катушку. Поэтому Кей часто советовался с Доком, хотя тот уже давно вышел на пенсию. Да и вообще — разве можно равнодушно смотреть, как при твоем появлении глаза сурового ветерана буквально загораются теплым светом, а морщины разглаживаются?

***

— Идешь сегодня пощупать Бифа? — улыбнулся вместо приветствия Док.

— Вот черт, откуда ты всегда обо всем узнаешь? — изумился Кей. — Это же типа военная тайна! Не удивлюсь, если кочевники ждут нас с распростертыми объятиями.

— Не волнуйся, мои источники информацию куда попало не сливают. Да и разницы особой все равно нет, Биф ждет тебя с распростертыми всегда. Он был одним из лучших, когда служил в нашем спецназе.

— Как думаешь, почему он переметнулся к кочевникам?

— Кто ж его знает. Может, крыша поехала после контузии, а может — кто-нибудь из толстушек тому виной. Хотя это почти одно и то же.

— А это правда, что раньше воевали одни толстушки?

— Знаешь, сам я не могу тебе ничего сказать достоверно, даже людей не встречал, которые бы это помнили. Но вот мой учитель рассказывал, что знавал в молодости одного старичка, который застал те времена. Тот утверждал, якобы так оно и было. Но, как видишь, информация из третьих рук.

— И как же приключилась такая метаморфоза? Почему сегодня толстушки не могут даже толком завтрак приготовить?

— Процесс пошел уже очень давно, когда роботов-андроидов изобрели. Работы, для которой необходима физическая сила и выносливость, не стало совсем. Вот толстушки и стали постепенно слабеть и жиреть. А раньше-то были — ого-го!

— Что, сильнее нас? — присвистнул от удивления Кей.

— Говорят, что так. Более того, пользуясь этим, постоянно нас подавляли. Насиловали даже, я слышал. Ну, дальше — больше. Детей начали в инкубаторах выращивать. А если не рожать — и мышцы эластичные не нужны. И жир подкожный тоже не особенно нужен.

— Да, припоминаю что-то такое из курса физиологии. Только толстушкам-то жир зачем — вот чего я не могу понять.

— А пес их знает. И чем больше толстушки ленились, тем больше забот нам приходилось брать на себя. Вот и результат. Компьютерные игры их сильно подкосили. Стратегии сублимировали творческие устремления, а шутеры — охотничьи инстинкты.

— Неужели они этой ерундой серьезно увлекались? Пустая трата времени! Я еще понимаю — боевые симуляторы, да и то — толку от них не так много, как принято считать.

— Согласен с тобой, симуляторы провоцируют отход от реальной жизни, в этом их главная опасность. Я всегда говорил, что солдаты, злоупотребляющие имитаторами, приобретают неадекватную самоуверенность и в итоге чаще погибают. А если вернуться к толстушкам — столь популярные в их среде ролевые игры и вовсе вывели несчастных в виртуальное пространство. Понимаешь, отсутствие мотивации реальных действий порождает стремление к действиям воображаемым, что само по себе ведет к полной деградации. Чаты, форумы и социальные сети подавили в толстушках даже самый мощный из инстинктов — сексуальный.

— То-то они сейчас такие вялые. Только странно — это ведь совершенно разные вещи.

— Нет, Кей, не разные. Позволь, я объясню. Секс — это не только физиология. Главным образом — это отношения между людьми. Общение в реале подогревает чувственный интерес, а сетевые контакты — наоборот, заглушают. К тому же это так удобно — никакой тебе ответственности, никаких обязательств.

— Но почему ровно то же самое не подавило сексуальный инстинкт в нас самих? — хитро прищурился Кей.

— Потому что разная генетика. Рождение детей предполагает огромную ответственность. Сейчас никто не рожает, но психика, сформированная миллионами лет, не может измениться за такой короткий период. Возможно, когда-нибудь и мы опустимся до толстушек.

— Док, я тебя не узнаю, — улыбнулся Кей. — В последнее время ты стал говорить совсем по-другому.

— Как это — по-другому?

— Ну, не знаю, замысловато, что ли…

— Это от безделья, — засмеялся Док. — Раньше мне было не до философских размышлений. Деградирую помаленьку, прямо как толстушка. Так вот, — продолжил он, — а последний удар нанесла Глобалкомиссия, запретившая восемьдесят лет назад любые отличия в идентификации полов — в отношениях, в работе, в одежде и даже в языке. Представляешь, тогда предложения по-разному строились, два рода было — мужской и женский.

— Маразм, зачем же такое усложнение? Только голову забивать.

— А я почем знаю? У лингвистов спроси. Короче, вот и имеем мы сейчас то, что имеем.

— Это все же гораздо лучше, чем имели нас, — ехидно ухмыльнулся Кей. — Ну и прекрасно, лично меня нынче все полностью устраивает. А если раньше они нас обижали, то теперь уж мы отыграемся.

— Брось ты, расслабься, дело прошлое, да и было ли оно на самом деле? Наболтать можно все что угодно. К тому же и так уж толстушки сейчас наперечет.

— Так пусть Правительство побольше их производит, в чем проблема? А то, видишь ли, одни солдаты ему нужны…

— А ты никогда не задумывался о том, что конкуренция стимулирует? Я думаю, в Правительстве не такие уж дураки сидят. Ведь стране нужны настоящие солдаты, а не изнеженные любители толстушек.

— Ладно, — засмеялся Кей, — пойду я, надо хоть немного поспать перед операцией.

— Только учти, этот Биф — великолепный сапер, так что будь готов к сюрпризам.

— Я всегда готов, твоя школа.

— Зайдешь потом, расскажешь? — в глазах Дока застыла мольба.

— Конечно.

***

Группа Кея сосредоточилась на окраине одиннадцатого сектора. Кроме них в операции по зачистке соседнего квартала от кочевников должно было участвовать местное подразделение спецназа. Но хозяева, как это часто бывает, заставляли себя ждать.

— Ну, наконец-то! — насмешливо сказал Джей, завидя цепочку людей в камуфляже, которые уверенно двигались в их направлении.

Отряд подошел поближе, и вдруг среди бойцов Кей неожиданно увидел толстушку. Тот шел замыкающим и выглядел, надо отдать ему должное, замечательно. Панцирь сидел на нем как влитой, брюки аккуратно заправлены в высокие ботинки, да и вообще весь он был какой-то подтянутый, не то что плетущиеся рядом мешковатые оборванцы.

— Ну, ребята, я смотрю, вы со своим обозом. А мы здесь вообще-то повоевать собрались, — бросил Кей вместо приветствия.

В ответ раздался дружный гогот. Удивительно, но даже у него за спиной смех звучал вовсе не поощрительно, скорее — как-то издевательски.

Виновник веселья подошел поближе и встал напротив Кея, глядя на него с уверенной, нагловатой улыбкой.

— Полагаю, что очень скоро тебе представится возможность убедиться в безосновательности банальных стереотипов, — сказал он без тени обиды в голосе.

— Ты что, не знаешь, это же их командир! — шепнул на ухо Кею Арно.

Кей выдавил из себя примирительную и чуть виноватую гримасу.

— Извини, приятель, что-то я сегодня немного агрессивный, видимо, уже настроился на боевые действия. Меня зовут Кей.

— Том, — толстушка пожал протянутую руку. — Ну что, прикинем диспозицию?

Командиры присели на обочине, Кей вытащил планшет.

— В сектор, контролируемый Бифом, можно попасть двумя путями, — начал вслух рассуждать он, водя пальцем по карте. — Проще всего, конечно, с юга, со стороны залива. Но там нас уже ждут, вот здесь расположены две огневые точки, — ткнул он в спутниковый снимок.

— Можно незаметно пройти по подземным коммуникациям, — встрял в разговор Арно.

— Да, конечно, — согласился Кей. — Но вот беда — они затоплены. Думаю, это Биф постарался. Хитрый, дьявол!

— Так даже лучше — не будет ожидать нас оттуда. Нужно только достать водолазное снаряжение, и возьмем негодяя тепленьким.

— Стало быть, ты предлагаешь отменить операцию и всем отправиться на поиски аквалангов?

— Ну хорошо, а почему бы нам в таком случае не обратиться к ракетчикам? — выдвинул после небольшой паузы очередную идею Арно.

— На то есть целых три причины, — отозвался Том. — Во-первых — это очень долго, пока те проколупаются — кочевников уже и след простынет. Неизвестно даже, там ли они теперь. Опять же к вопросу — стоит ли соваться в эту вонючую канализацию. Обидно будет, если выкупаемся зря. И потом, наши ракетчики — те еще «снайперы», запросто могут маленько ошибиться и вмазать по нам.

— А третье?

— Биф — очень опытный солдат, вполне возможно, он выставил ложные цели, специально для того, чтобы мы обозначили свои намерения.

Арно обиженно поджал губы и отошел. Сами планируйте операцию, если вы такие умные.

— Совсем ты распустил своих бойцов, — насмешливо заметил Том.

— А ты своим, видно, и рта раскрыть не позволяешь? — холодно возразил ему Кей. — Смотри, уверенность в своей непогрешимости ведет к ошибкам.

— Да нет, я не про то, — рассмеялся Том. — Просто обратил внимание, у него на затылке шлема нарисован красный дракон. Что за ребячество! Не боится получить пулю в такую подсветку?

— А мы никогда не показываем противнику спину, — начал понемногу закипать Кей.

— Да ладно, не заводись, — примирительно сказал Том. — Значит, предлагаешь зайти с севера?

— Смотри, вот здесь расположены два ангара. Мой отряд войдет в левый, а твой — в правый. Кто первый выйдет с той стороны — закрепится и поможет потом товарищу.

— Отлично. Только скажи своим, чтобы не шмаляли почем зря на выходе из ангара. Я уже буду там.

Кей удивленно покачал головой. Ну и наглые же пошли толстушки!

Они разошлись и начали подготовку к штурму. Ангары крытые, и здесь спутниковая разведка не в силах чем-либо помочь. С другой стороны, именно поэтому Биф, по всей видимости, меньше всего ожидает нападения отсюда.

Самое опасное — это снайперы. А максимальный риск — на входе в ангар, в самом начале операции. Потому Кей, как всегда, выслал вперед наименее ценного члена команды.

Дик довольно быстро справился с замками, приоткрыл дверь и осторожно заглянул внутрь. Аварийные лампы тускло освещали помещение. Примерно треть ангара пустовала, в глубине виднелись штабеля каких-то коробок. Дик внимательно, сантиметр за сантиметром, изучал обстановку. Картинка с его видеокамеры передавалась также на планшет Кея, который тщательно контролировал работу детектора оптики.

— Вроде все тихо, — пробормотал себе под нос Кей и двинул вперед рычажок дистанционного управления. Дик, балансируя манипуляторами, ловко перешагнул высокий порог и вкатился в ангар.

Кей прямо не мог нарадоваться на своего помощника. В отличие от остальных бойцов, Дик никогда не ленился и никуда не спешил. Вот и сейчас он методично обшаривал все углы, подсвечивая темные места фонариком. Никто из подчиненных Кея, да и он сам, положа руку на сердце, не захотел бы тратить полчаса на обследование каких-то несчастных полутора тысяч квадратных метров.

— Спасибо, Дик, — с облегчением вздохнул наконец Кей, выключая робота.

Теперь все было готово для решительных действий.

— Арно, вперед! — приказал Кей. — Остальные прикрывают.

Оба выпустили из ботинок ролики и, коротко разогнавшись, влетели в ангар. Открытое пространство нужно было пересечь как можно быстрее.

Сейчас они, в отличие от общепринятой практики, не прикрывали один другого телами, а намеренно разошлись подальше. Высокие скорости диктуют свою тактику.

Внезапно из груды наваленных впереди ящиков вырвался сноп огня, и полумрак прочертил белый дымовой шлейф, который с шипением тащился за снарядом, выпущенным из подствольного гранатомета.

— Черт, не заметили! — выругался Кей. — Здорово замаскировался, скотина.

Алый дракон взмыл высоко вверх и, зависнув на мгновение, как будто для того чтобы осмотреться, но не найдя внизу ничего интересного, рухнул, бешено вращаясь, на бетонный пол.

— Вот гнида! — поморщился, как от зубной боли, Кей. — Но выстрел превосходный, надо признать.

И в самом деле, возьми он чуть выше — и граната почти наверняка лишь скользнула по шлему. А попади немного ниже, в отводящую пластину панциря, тоже еще оставались бы хоть какие-то шансы. Но он влепил Арно точно в горло, а это вообще без вариантов.

— Всем назад! — рявкнул на всякий случай Кей, хотя и был абсолютно уверен, что никто из оставшихся бойцов еще не вошел в ангар. — Ну, сука, сейчас я с тобой разберусь!

Одним движением он выхватил лимонку, выдрал большим пальцем чеку и метнул «подарочек» туда, откуда только что прозвучал выстрел. К этому времени Кей уже благополучно достиг другого края штабелей, убрал коньки и, отсчитывая секунды, метнулся вверх. Прогремел взрыв, дым еще не успел развеяться, как Кей оказался на месте.

Гранатометчик был жив, хотя и оглушен. Дрожащей рукой он потянулся к лежащему рядом автомату, но Кей был начеку и отшвырнул оружие ударом ноги. Обычно Кей не любил добивать раненых, пусть потом с ними следственные органы колготятся. Но сейчас он без колебаний направил дуло прямо в лицо кочевнику и, не отворачиваясь, длинно нажал на спуск.

— Зак, заходите, тут чисто.

Вдруг где-то внизу заревел двигатель, и пустой, без водителя, автопогрузчик протаранил штабеля ящиков. Земля ушла у Кея из-под ног, и он вместе с коробками посыпался на пол.

Вскочив, он увидел сразу двух противников, причем находившихся в разных углах помещения. Это был уже перебор. Стояли бы они рядом — Кей успел, конечно, их снять, а так…

Используя последний шанс, Кей прыгнул в сторону, выстрелив в полете в кочевника, стоящего в ближнем углу. Он был абсолютно уверен, что попал. На самом деле научиться хорошо стрелять очень нетрудно. Нужно просто мысленно сопровождать пулю прямо до цели, прочувствовать точку, куда она должна попасть. Тогда рука сама примет правильное положение. И сейчас Кей почти физически ощутил, как пуля с хлюпаньем вошла точно в переносицу бандита.

Но о том, чтобы перекрыть второго противника, стоявшего возле двери, не было и речи.

Опомнившись от удара, Кей с удивлением обнаружил, что остался не только жив, но и невредим. Ни малейших признаков ранения.

— Да, похоже, у Бифа проблемы с кадрами, — удовлетворенно подумал он, взмахивая лимонкой. — Промазать в такой ситуации — верх идиотизма.

— Эй, приятель, не стоит транжирить боеприпасы, — услышал вдруг Кей знакомый насмешливый голос, заставивший его пальцы стиснуть спусковую скобу ручной гранаты.

Вот оно, решение загадки чудесного спасения. Оказывается, это Том зашел кочевникам в тыл и уничтожил второго бандита. Да, наш толстушка оказался достаточно прытким.

Кей вылез из-за ящиков и вплотную подошел к Тому. Пристально посмотрел ему в глаза, потом улыбнулся и от души хлопнул по плечу.

— С тобой чертовски приятно работать, дружище. Не так часто испытываешь удовольствие от поражения.

— Приходите еще, — с усмешкой ответил тот.

Они осторожно выскользнули из ангара и укрылись за грудой каких-то строительных материалов.

— Твою мать! — воскликнул вдруг Кей.

Дьявол! Как же он мог забыть слова Дока?

— Всем назад! — заорал он в селектор. — Зак, отправь Дика на разминирование ангара.

— Что ты сейчас сказал? — с любопытством спросил Том.

— Биф — великолепный сапер и большой любитель оставлять «сюрпризы».

— Да нет, перед этим.

— А что я сказал?

— Если бы я знал, то не спрашивал бы, — терпеливо пояснил Том.

— А, вот ты о чем, — понял, наконец, Кей. — Это ругательство.

— И что оно означает?

— Понятия не имею. Просто привычка, заразился от своего первого командира.

— Так спросил бы у него.

— Спрашивал, но он тоже не знает, получил по наследству.

— Понятно.

— Кстати, а ты не хочешь разминировать свой ангар? Или, может, пусть твои ребята пройдут через этот?

— Я уже дал команду, как только вышел из него.

— Отлично.

Кей вытащил планшет, но что-то не давало ему покоя. А, ну да!

— Том, — удивленно спросил он, — если мысль о разминировании пришла тебе давно, почему ты не сделал этого перед тем, как пройти через ангар?

— Тогда у меня не было бы шансов выиграть наш спор, — улыбнулся тот. — И потом — кто бы в таком случае помог тебе?

Кей озадаченно покрутил головой. Толстушка преподносил сюрпризы не переставая.

— Теперь у нас пауза на час, не меньше, — проговорил он вслух.

— И что же, мы будем все это время торчать здесь?

— А ты что предлагаешь?

— Давай займем вон ту старую пожарную каланчу, оттуда мы сможем контролировать весь сектор.

— Можно, в принципе, но попахивает авантюризмом.

— А что изменится через час?

— По крайней мере, у нас будет прикрытие.

— Если нас там ждут, оно не поможет. А если нет — справимся и сами.

Кей, не торопясь, внимательно осмотрел позиции. Вроде все тихо. Может, Биф уже давно покинул это место?

— Хорошо, — нехотя согласился он.

Пригнувшись и настороженно озираясь по сторонам, они обогнули нагромождение мешков с цементом и приблизились к башне.

Кей открыл дверь и заглянул внутрь. Все, что он там увидел, — это две черные дырки направленных ему прямо в глаза стволов.

— Дайте-ка мне получше рассмотреть этих голубчиков, — раздался хрипловатый голос.

Автоматы отодвинулись немного назад.

— Ба, посмотрите только, кто к нам пожаловал! — насмешливо продолжил не кто иной, как Биф. — Легендарный Кей, король спецназа, собственной персоной! Чертовски приятно, когда такие люди переходят на нашу сторону. Гляньте, он и толстушку с собой приволок в качестве вклада в общее дело! Ну, здорово, приятель!

— Не имел чести быть представленным, — надменно бросил «король спецназа».

Кей был неприятно удивлен. Конечно, он прекрасно знал Бифа и главных головорезов этой шайки по досье, но вот откуда Биф знает его самого? Да, разведка поставлена у них неплохо!

— Прямо фу-ты ну-ты, какие они гордые! — Биф ничуть не обиделся. — Ничего, скоро мы тебя представим.

***

Кей и Том сидели, крепко привязанные к стульям, в центральном зале пожарной башни. Биф со своей бандой ушел готовить прием гостей, оставив охранять пленников свою правую руку — обвешанного с головы до ног оружием, низенького и коренастого отморозка по прозвищу «Хряк».

Хряка так и распирало от злорадства, он ходил кругами и изводил их своими плоскими шуточками. Особенно доставалось Тому.

— Долго же мы вас дожидались, прямо измаялись все. Плохо вас в ваших академиях обучают. Шли бы к нам на стажировку — может, хоть чему-нибудь научились.

— Ну вот и преподай пару уроков, за чем же дело стало? — насмешливо ответил Том.

— Лично тебе, толстушка, мы преподадим не пару уроков, а гораздо больше! Много, очень много уроков!

— Зачем же время терять?

— Не торопись! Вот ребята вернутся, и мы уж оттянемся!

— Ну, дождись ребят, самому-то тебе не справиться, — криво усмехнулся Том.

— Сейчас я тебе покажу, как не справлюсь, — остановившись, будто вкопанный, осклабился Хряк.

Глаза его налились кровью, и Кей невольно отметил, насколько точно кличка соответствует хозяину. Но что же такое творит Том?! Неужели он забыл, что в досье Хряк характеризовался как крайне неуравновешенная личность?

— Слушай, принеси водички попить, — брякнул он первое что пришло в голову, дабы разрядить обстановку.

Кочевник перевел тяжелый взгляд на Кея, и на лице его отразилась неторопливая работа мысли. Но Том не унимался.

— Ну, покажи, покажи, — с издевкой продолжил он. — Покажи, что стоит в деле Хряк — гроза толстушек.

Бандит подскочил к Тому и отвесил ему увесистую оплеуху.

— Вот подонок! — взревел Кей, рванувшись так, что путы жалобно застонали. — Лупить толстушку по физиономии!

Вконец озверевший Хряк метнулся и долбанул ему прикладом в висок. Кей повалился на пол вместе со стулом и отключился.

***

Очнулся он от того, что кто-то легонько похлопывал его по щекам. Голова разламывалась. Кей с трудом сфокусировал взгляд и увидел прямо перед собой лицо Тома.

— Как ты, дружище?

— Да ничего, вроде жив, — ответил Кей, едва ворочая языком.

Пошатываясь, он встал, разрезанные веревки валялись рядом. Чуть в стороне лежал скрюченный Хряк.

— Как тебе удалось освободиться? Ты что, фокусник? — Кей был в таком состоянии, что не смог выдвинуть более правдоподобных гипотез на этот счет.

— Хряк развязал меня сам.

— Так ты специально его провоцировал? — в голове, наконец, стало что-то проясняться.

— Ну да! Что же, Бифа со всей бандой было дожидаться?

— Классная работа, — пробормотал Кей. — Ты спасаешь меня уже второй раз. Смотри, как бы это не вошло в привычку.

— Ладно, сейчас не до шуток, — отозвался Том. — Пошли.

— Погоди, надо глянуть, как тут у Бифа с оружием.

— Да вот ведь наши автоматы лежат.

— А я вижу кое-что поинтересней, — присвистнул от удивления Кей. — Смотри — многозарядный гранатомет, последний писк, у нас еще нет на вооружении, а Биф уже где-то добыл. Давненько я хотел подержать в руках этот агрегат!

— Ну вот видишь, случай и представился, — ухмыльнулся Том. — Бери, дарю!

Теперь преимущество неожиданности было на их стороне.

Они вышли из башни, Том знаком остановил навьюченного тяжелым гранатометом Кея и нырнул назад в лабиринт складов, в сторону ангаров. Через несколько минут он вернулся, вытирая о брюки окровавленный нож. Кей понял, что Том снял наблюдателей, поэтому за тылы можно было не опасаться.

Он вопросительно взглянул на товарища, и Том едва заметно кивнул. Действительно, самая правильная тактика теперь — это переть напролом.

Они разошлись немного в стороны, и Кей, почти не прячась, обрушил на позиции Бифа море огня из своего нового чудо-оружия.

Квартал в одно мгновение превратился в ад. Разрывы гранат, шальные осколки и обломки вывернутых наизнанку ящиков заполнили воздух. Том точными выстрелами снимал тех, кто пытался высунуться.

Оставшиеся в живых головорезы Бифа в панике расползались, не выдержав психической атаки.

Так Кей с Томом прошли добрую половину сектора, практически не встречая сопротивления. Еще немного — и противник будет сброшен в океан.

Вдруг откуда ни возьмись поле боя начал заволакивать густой белый дым, и одновременно с этим повсюду стали рваться фугасы, заблаговременно заложенные Бифом. Вот они, «подарки», обещанные стариной Доком.

Краем глаза заметив, что один заряд долбанул как раз в том месте, где находился Том, Кей плашмя упал на землю.

— Проклятье!

Песок скрипел у него на зубах, а пальцы судорожно скребли бетон.

Заревели, отдаляясь, двигатели — это остатки банды Бифа удирали по воде на скутерах. Кей вскочил и, не обращая внимания на разрывы, ударил длинной очередью на звук. Бесполезно! Черт!!! Конечно, их уже ждут там «морские котики», но так хотелось разделаться с этой сволочью самому! Раньше Кей что-то не замечал за собой подобной кровожадности. В бессильной ярости он швырнул бесполезный гранатомет на землю.

Наступившая тишина оглушила Кея сильнее взрывов. Чуть подволакивая ушибленную ногу, он вышел на берег залива. Выглянувшее из-за горизонта солнце на глазах растворяло, как туман, остатки дымовой завесы. Кей встал на одно колено, зачерпнул пригоршню морской воды и обтер серое от пыли и пороха лицо.

Натренированное шестое чувство заставило его резко обернуться.

Том сидел, прислонившись спиной к валуну. Его бронежилет был настолько иссечен осколками, что даже изменил цвет, но на испачканном кровью лице блуждала безмятежная улыбка.

— Я опять первый! — неестественно громко произнес он.

Кей бросился вперед, прижался к небритой щеке Тома и неожиданно для самого себя заплакал. Ему вдруг захотелось стать маленьким, беззащитным, чтобы Том взял его на руки и, бережно прижав к груди, понес сквозь соленые брызги навстречу восходящему солнцу.

Ноябрь 2011 г.

Последняя попытка

Они провалились в припорошенную снегом полынью одновременно…

Говорят, в таких случаях перед глазами человека проносится вся жизнь. Но он, видимо, не относился к большинству, потому что не увидел ни ярких картинок детства, ни лиц давно умерших родителей, даже никого из многочисленных прошлых романов. Только образы, так или иначе связанные с зимней рыбалкой. Хотя, с другой стороны, ничего удивительного. Для аналитического ума характерно всегда связывать причину и следствие.

Какая все-таки это странная штука — человеческие пристрастия. Странная и необъяснимая. Она никогда не любила сидеть тихим утром на берегу с удочкой, что вполне естественно для женщины. Философия всегда была уделом мужчин. Но как тогда прикажете понять ее привязанность к зимней рыбалке? Она неизменно сопровождала его в походах на подледный лов, и не для того чтобы держать мужа под приглядом. Достаточно было посмотреть, как азартно дергает она мормышкой окуньков, весело пригубливает за компанию «для сугреву», с наслаждением вдыхает запах только что сваренной ухи.

Никакого собственничества, ни малейшей попытки привязать его к своей юбке. Три сезона она без звука отпускала его одного куда угодно, да и сама частенько отрывалась с подругами в театрах и концертных залах. С такой профессией, как у него, далеко не всегда получается уделять должное внимание супруге. Но зимой — только совместная рыбалка. Это святое.

Он не раз пытался вытащить ее на горнолыжный склон. Элегантные костюмы, роскошная амуниция, солнцезащитные очки от Версаче, сногсшибательный зимний загар, который без труда отличишь от халявного, полученного за несколько сеансов в солярии, — и какого рожна еще красивой, стильной бабе нужно? Но нет, поди ж ты: не нравится, — говорит, снобизма много, ну прямо фу-ты ну-ты. Да, породу так просто не переплюнешь!

Сегодня ничто не предвещало беды. Зима была в полном разгаре, и лед давно уже набрал безопасную толщину. Конечно, оба они прекрасно знали, что есть места, где быстрое течение или донные ключи подмывают его. Нечасто, но иногда такое встречается. И нынче они немного расслабились. Непростительная ошибка для таких опытных зимников. А может быть, просто не повезло.

Когда он пришел в себя, на поверхности никого уже не было. Вцепившись в край, он погрузился с головой, вглядываясь в бездну. От ледяной воды глаза сразу остекленели, и лишь каким-то чудом он успел разглядеть ее и схватить за воротник тулупа. Теперь дело за малым — нужно вынырнуть. Но сделать это оказалось не так-то просто, течение упрямо волокло мгновенно потяжелевшие тела под лед. Он подтянулся и уже почти выбрался, но хрупкая льдина обломилась. Ему удалось зацепиться.

Зимнее солнце ласково улыбалось ему сквозь двадцатисантиметровый слой воды. «Давай, мужик, давай. Осталось совсем чуть-чуть». Еще одна попытка, и вновь облом. Опять ухватился. В нормальном состоянии он легко мог задержать дыхание на минуту, даже на полторы. Но сейчас масштаб времени был совершенно другой. Попробуем еще раз. Черт, снова сломался. Рука почти не слушается. Ошибся, надо было хвататься за лед правой рукой, теперь уж не сменить. И почему я не левша? Ну, последний разочек. Да должно же, наконец, это когда-нибудь кончиться!

Он уже не чувствовал рук, но не сомневался, что крепко держит ее. Поможет ли искусственное дыхание? Нет, сейчас думать об этом никак нельзя. Нужно только выбраться, остальное — ерунда. В какой-то сотне метров стоит машина, а там — водка, сухая одежда, примус…

Спасительный рационализм пытался дать ему последний шанс — дети. Для них, несомненно, было бы гораздо меньшей трагедией потерять лишь одного, а не обоих родителей. Но он знал, что никогда не уцепится за эту соломинку. Как он сможет потом смотреть им в глаза? В эти умненькие, доверчивые, бесконечно дорогие глазенки. Да и не только в детях дело. Ну и что с того, если смотреть на себя без зеркала дано далеко не каждому? Мужское достоинство. К сожалению, в наше циничное время это понятие уже редко используется в его истинном смысле.

Другое дело, если бы они поменялись местами. В такой ситуации она должна была бросить его и выжить ради детей. А он должен вытащить ее. И он сделает это во что бы то ни стало. Баста, не о чем говорить. Равенство между мужчиной и женщиной. Бред собачий.

Еще один, распоследний разочек!! Он несколько раз прокачал в легких то, что осталось от воздуха. Сейчас все получится. Хрум… Неужели это конец?! Терпи, родной, терпи!!!

Он был мужчиной до мозга костей. Не потому, что проходил спецподготовку в морской пехоте или умел выйти победителем из любой ситуации. Настоящий мужчина — не тот, кто может разрубить противника от шеи до седла. А тот, кто всегда сражается до конца, сражается, когда невмоготу пошевелить пальцем, сражается, даже если самому понятно, что выиграть уже нельзя. Это человек, дух которого сопротивляется несмотря на то, что тело сопротивляться не в состоянии. Побеждать всегда невозможно, главное — никогда не быть побежденным.

И справедливая судьба нередко приходит на выручку достойным, казалось бы, в самых безнадежных ситуациях. Часто, но не всегда. Сплошь и рядом, но не теперь.

Обжигающая вода хлынула в легкие и ледяные иглы занозами вонзились в мозг. Но им было не под силу расцепить сведенные холодом и нечеловеческим напряжением пальцы. И в угасающем сознании вместо калейдоскопа картинок прошедшей жизни неправдоподобно быстро уходило за горизонт ласковое зимнее солнце. Насколько все-таки верно сказано: «Делай что должен, и будь…»

***

Он проснулся, клацая в ознобе зубами. Часы показывали три ночи. В руках ощущалось неприятное покалывание, как будто они все еще отходили от мороза. И это в раскаленном летним зноем городе. Дьявольщина какая-то. С чего бы вдруг?

Чувствуя тепло женского тела, он понемногу успокоился. В душе разлилось тихое ликование — слава богу, все в порядке. Это только кошмар, всего лишь реакция растревоженного подсознания. Он долго лежал, глядя в едва различимый потолок. Пожалуй, теперь просто так уже не заснешь.

Он встал с постели, тихонько, чтобы не разбудить ее, оделся и, осторожно ступая босыми ногами, вышел из спальни. В коридоре обулся, на пороге аккуратно придержал язычок дверного замка. Потом постоял немного снаружи, внимательно прислушиваясь. Вроде не разбудил.

Вытащив сигареты, закурил. Руки все еще предательски дрожали. Пожалуй, в таком состоянии лучше не садиться за руль. Глупо рисковать без особой необходимости.

Выйдя на проспект, он без труда поймал машину.

В рекламных огнях и автомобильном реве бурлила и кипела московская ночная жизнь. Мелькали, надуваясь и лопаясь, пузыри ресторанов, казино и ночных клубов. Невольно задумаешься — а где она, истинная Москва? Днем, в трудах и заботах, или сейчас, в ленивом прожигании жизни за барной стойкой и диких выплесках адреналина на заездах стрит рейсинга?

Рассказывают, что когда в Риме периода упадка захотели избавиться от всех дармоедов и проходимцев, из города выдворили не сонмы певиц и танцовщиц, а ученых и философов. И вообще, философов из Рима изгоняли с пугающим постоянством: и при императоре Веспасиане, и при императоре Домициане. Симптоматично.

И еще он вспомнил, как византийский хронограф Никита Хониат в своей знаменитой «Истории» описывает взятие Константинополя крестоносцами. Вообще-то четвертый Крестовый поход был затеян, как и предыдущие, для освобождения Святой земли от мусульман. Но сарацинский Иерусалим далеко, а богатый Константинополь, хоть и христианский, вот он — рядом. Насквозь прогнившая Византия не смогла оказать сопротивления горстке авантюристов, и беззащитный город подвергся жестокому разграблению.

Победители не сжигали дома — все-таки братья по вере. И не убивали жителей без особой необходимости — только если те пытались отстоять свое имущество и своих жен. Изнасилованных женщин привязывали к седлам и возили по всему городу — они еще могли пригодиться.

Хониат, сам бывший участником тех событий, свидетельствует, что когда до нитки обобранные, избитые и истощенные жители брели по дорогам империи в поисках пристанища и пропитания, поселяне лишь издевались над несчастными, полагая, что ненавистные «столичные» получили по заслугам и наконец-то сравнялись с ними в достатке. Тоже навевает…

Да, похоже, Третий Рим ничему не научила судьба первых двух.

Его мысли вернулись из прошлого и стали, словно пройдя сквозь фильтр времени, кристально ясными. Все мучительные метания и сомнения предыдущих месяцев ушли куда-то бесконечно далеко. Он сделал свой выбор.

На всякий случай попросил остановить машину, не доезжая сотню метров. Он проник в дом привычно бесшумно, ловкий, как матерый ночной хищник.

Но с любящей женщиной такие ухищрения, как правило, не проходят. Она вышла, трогательно-заспанная, и обняла его.

— Привет, — прошептала она еще непослушными губами. — А я ждала тебя завтра вечером.

— Удалось пораньше раскрутиться с делами, — почти не солгал он. — Жаль, что разбудил тебя, но билеты были только на ночной рейс, а захотелось вернуться домой как можно быстрее.

— Глупенький, — проворковала она. — У нас будет целый день вместе. Я так соскучилась! Ты голодный? Пойдем скорее, пока дети не проснулись.

Февраль 2009 г.

Буря в стакане

— Нет, ты только послушай! — Кира изливала свою обиду громким, заговорщическим шепотом, хотя они с Натальей находились в комнате одни. — Сказала я вчера своему, мол, слив бачка в туалете заедает, и что ты думаешь — починил так, что сейчас вообще ничего не работает!

У подруги от возмущения округлились глаза.

— Ну, и как же вы теперь?

— Как, как: ковшиком, вот как. Слесарь только завтра соизволит прийти.

— У моего тоже руки неизвестно откуда растут, — сочувственно вздохнула Наталья, — зато инструмента в доме — из всех шкафов вываливается, вещи некуда складывать.

— И инструмент-то какой, если шильдика «professional» нет, они и в руки не возьмут. С ума сойти, думаю, на все эти деньги вполне можно было бы в кругосветный круиз съездить.

Что ни говори, а с напарницей Кире повезло. Она с ужасом вспоминала о пяти годах, проведенных в офисе с планировкой open space. Такое чувство, будто нагишом сидишь в буфете и, что самое обидное, всем это по барабану. Хорошо хоть удалось сменить работу, сейчас — и кабинет на двоих, и с коллегой полное взаимопонимание.

— А уж сколько всякой дребедени валяется в гараже, так это вообще песня, — увела разговор в сторону от сантехнических проблем Наталья.

— Так ведь по большому счету мужикам женщина не нужна, им вполне достаточно машины. Мне бы хоть небольшую долю той нежности, которая достается ей, я была бы просто на седьмом небе.

— Не говори! Я, например, уже забыла, когда он мне в последний раз дарил цветы или духи, а этой постоянно что-то тащит — какие-то полирольки, салфетки… Мини-пылесос навороченный — ей, а я должна старьем квартиру убирать!

— Да, на день рождения и на 8 Марта их еще хватает, и то — если вспомнят.

— Хорошо, что про 8 Марта телевидение забыть не дает.

— Мне кажется, — задумчиво сказала Кира, — что от этого весеннего праздника один вред. Посуди сама — вот отметятся они в Международный женский день (чтобы его пропустить, я вообще не знаю кем надо быть) и все, дело сделано, совесть опять чиста на целый год.

— Да и День защитника Отечества — тоже тот еще бред. Я понимаю — военные, это, действительно, святое, а остальные-то тут при чем? Наши вон пороху в жизни не нюхали, не знают, с какой стороны к пулемету подойти, и туда же!

— Это все дуры-бабы, раздули показуху, начиная чуть ли не с мальчиков начальной школы. А теперь вроде и неудобно не поздравить.

— Зато с годовщиной свадьбы не поздравить — это очень даже удобно!

— Слушай, а мне он в позапрошлом году цепочку подарил… правда, это был десятилетний юбилей.

В кабинете повисла неловкая пауза.

До конца рабочего дня оставалось еще целых полчаса, все дела уже давно свернуты, носики припудрены, сумочки собраны и по пять раз перепроверены.

— А дату первого свидания отметить — так это уже просто фантастика, — нарушила затянувшееся молчание Наталья.

— Да мы для них вроде говорящей мебели. Надо будет попробовать, спросить ночью, какого цвета у меня глаза.

— Не советую, подруга, так хоть останется какая-то иллюзия, что еще помнит.

— Если вообще когда-нибудь замечал.

— Анекдот есть чудный на эту тему. Надела жена противогаз и встречает мужа с работы. Он заходит, привет-привет, и больше ни слова. Она и так, и сяк старается подвернуться, он — ноль внимания. Наконец это ей надоедает, и она спрашивает: — Ты ничего не замечаешь? — Да вроде нет. — И во мне никаких перемен не видишь? — подсказывает она. Он пристально смотрит на нее. — Ты что, брови выщипала?

— Да, мужики славно устроились в этой жизни. Ты их и накорми, и обстирай, и обласкай, а благодарности не дождешься. Наше рабочее место — кухня, а их — диван перед телевизором.

— Вот именно, перед телевизором; если бы просто — диван, была бы еще хоть какая-то надежда.

— А знаешь, что мой ответил, когда я сказала, будто мужчинам жить легче? — язвительно спросила Кира. — Все так, говорит, только вот почему-то девяносто пять процентов операций по изменению пола приходится именно на мужчин. Как ты, говорит, этот факт можешь объяснить?

— И что с того? Думаешь, эти мужики меняют пол, чтобы у плиты стоять? Ха-ха-ха! И еще раз «ха». Наверняка все это заморочки современной секс-индустрии.

— Я как-то об этом сразу не подумала. Ну, сегодня я его умою! Пусть ему эти транссексуалы ужин и готовят!

— А не телевизор — так компьютер; какие-то флешечки, программочки, игрушечки — прямо детский сад, младшая группа.

— Я тебя умоляю, ты, видать, с «футболистом» не жила. Как забьют гол, он начинает по всей квартире прыгать и вопить дурным голосом — дитя малое, да и только. Хотя дети, конечно, столько пива не пьют, тут надо отдать ему должное.

— Просто у них слишком много свободного времени: запустить бы голубчиков на вторую смену, по хозяйству, и было бы совсем не до футболов, — понимающе кивнула Наталья.

— И не дай бог наши проиграют — тушите свет и отползайте в сторону: в таком состоянии ему лучше вообще на глаза не попадаться. И они еще нам будут толковать про перепады женского настроения! А если вдруг выиграют — тут начинается такое безумное счастье, «веселится и ликует весь народ», по-другому и не скажешь. И когда кто-то ликует недостаточно интенсивно — смертельная обида до конца дня гарантирована.

— Ну, значит, самое безобидное — это ничья, — сострила Наталья, и девушки залились счастливым смехом.

— Жалко, винца нет, замечательный бы получился тост.

— Даже если и сподобятся в кои-то веки поздравить, на подарок какой-нибудь романтический фантазии уже не хватает. Мой вот давеча сковородку преподнес. Хотела я его этой самой сковородкой по лбу приложить. А потом думаю — посуда-то здесь при чем? Да и грех сказать — куда там современному тефлону до их чугунных голов! Бабушкам нашим в этом смысле было гораздо проще.

— Точно, я фильм один американский смотрела, так там невеста жениху такую головомойку устроила за подаренный миксер, что только держись. А нашим и кастрюля с рук сходит.

— Слушай, — спохватилась вдруг Наталья, — мы с тобой пересидели уже целые три минуты!

Молодые женщины, ломая каблуки, опрометью бросились к выходу, словно стайеры с высокого старта. Как ни крути, а жизнь — это забег на длинную дистанцию.

На улице пути их разошлись, иной раз и девочкам приходится ходить направо. Земля, она, конечно, круглая, но не в жизни, а только на уроках географии.

В двадцати метрах от входа в офис, на обочине, стоял новенький автомобиль, и сквозь в меру тонированное стекло было видно, как водитель дремал, откинувшись на подголовник.

— Какой же он у меня красавец! — с гордостью подумала Кира, и приятный холодок змейкой проскользнул по спине. — Одна беда с таким мужиком: идешь с ним по жизни, как по минному полю, только смотри в оба, чтобы какая-нибудь щучка растяжку не поставила.

Она подкралась к машине и тихонько потянула на себя ручку, дверь бесшумно отворилась.

— Вот что значит настоящий германец, — удовлетворенно подумала она, — истинное качество проявляется именно в таких мелочах.

Неуловимым движением Кира впорхнула в салон и уютно устроилась на роскошном переднем сиденье.

Человек за рулем, не меняя позы, смотрел на нее в зеркало заднего вида из-под темных очков. Эту картинку он наблюдал уже много раз, но не переставал восхищаться.

Другая закинет сначала свою пыльную ножищу, потом с натугой втиснется, корябая шпилькой полированный порог, да еще и дверью хлопнет со всей дури. Вот, мол, я свою часть выполнила, влезла, теперь дело за тобой — вези!

А моя — просто любо-дорого смотреть: присядет на край своей ладненькой, туго обтянутой юбкой попкой и, крутанувшись как волчок, одним махом перебросит внутрь стиснутые ножки.

Потом его взгляд переместился на приборную панель — надо же, часы убежали на пару минут.

— Вот ка-азлы, — раздраженно подумал он, — ломят такие бабки, а хронометр — как поддельный китайский ролекс: блестит и переливается, но врет безбожно.

— Привет, милый, — ласково прощебетала она, обняв его руку и прижавшись щекой к плечу. — Поехали домой? Сейчас приготовлю тебе что-нибудь вкусненькое.

Май 2010 г.

Ненависть

Она ненавидела его уже давно. Иногда, просыпаясь по ночам, тихонько плакала в подушку. Боже, какая у них раньше была семья! Всегда вместе — хоть на футбол, хоть в театр, и на рыбалку, и на светский прием. А сейчас? Поужинали и разбрелись по разным углам. И во всем виноват именно он!

По-хорошему, надо было бы, конечно, развестись. «Прошла любовь, завяли помидоры…» А дети? С другой стороны, прожить вместе всю жизнь, вырастить детей и разбежаться — тоже как-то глупо.

Подруга рассказала недавно одну историю, больше походящую на анекдот. Приходит древняя семейная пара в суд — оформлять развод. Лет по сто им, наверное.

Конец ознакомительного фрагмента.