Антология Бессмертных. Том первый

Николай Ахметов, 2023

Привет! Я передаю тебе в руки первый том антологии рассказов моих приключений. Кто я такой? Узнаешь из этих рассказов, дорогой читатель. Здесь тебя ждут путешествия по невероятному миру (и даже мультивселенной, но попозже), хорек алкоголик, не состоявшийся всадник апокалипсиса и я – их ученик. В этом сборнике ты узнаешь, что творится за пределами твоего мироздания. Дам подсказку: заглянуть в иные миры не сложно, сложно укрыться от взора тех, кто заглядывает в твой. Хе-хе! Ладно не буду нагонять жути! Запасайся печеньками, чаем и коробочкой твинки-бисквит! Наше путешествие по страницам жизни Бессмертных начинается!

Божественный дуплет

Бэссамоон, 273-й год III эпохи Хенсен-Туна.

Бериллиум. Город, стоящий прямо на берегу Голубого залива, на самой северной точке Бэссамоона. На самом деле залив отдавал легкой бирюзой, а местами вода и вовсе была прозрачна, как искусное стекло. Здесь добывали особую руду и жемчуг, которые поставлялись из Бериллиума во все богатейшие дома всех стран Нидаира.

Над городом возвышалась старинная башня, построенная еще в первые эпохи существования города. Она действует и как маяк для торговых судов, и как обсерватория. Кстати говоря, единственная обсерватория, которая способна обозревать границы системы этой планеты. Улицы были вымощены особым булыжником, он изготавливался местными мастерами из прибрежного песка и остаточных пород рудной обработки. Так сказать, небольшая фишка города.

Многие и многие мастерские по обработке жемчуга заполняли торговые площади города, а ювелирные лавки встречали гостей с моря, особые охотничьи талисманы продавали бродяги у выхода из города.

День был на редкость контрастным, множественные облака то заслоняли солнце, то отступали перед его лучами. Легкий ветер гнал морской воздух по улицам города.

Учитель и Фицджеральд блуждали по окрестным деревням. Ми Пато, как обычно, стащил никому не нужный хлам стоимостью в тридцать семь серебряных монет и старался найти его получателя. Все, что он знал о нем, так это то, что посылка предназначалась маленькому чертенку, который жил где-то недалеко от города. А таких здесь было пруд пруди!

Наши горе-курьеры уже отошли от Бериллиума на десяток километров, всюду расстилались дивные пшеничные и кукурузные поля, стояли пасеки пчеловодов и одинокие хижины ремесленников. Как раз к такой хижине они и подошли.

Фицджеральд, принявший свой излюбленный облик хорька, стряхнул с шерстки пыль, подобрал захудалый цветочек и заложил его себе за ухо.

— Ты чего это, друг мой? — Ми Пато кивнул на цветок: — Тогда бы уж лучше букет собрал по дороге.

— Букет, Старик, пригоден наутро после сытного завтрака, а это, — он щелкнул пальцем по цветочку, — аперитив к изумительному ужину.

Учитель постучал в массивную дубовую дверь. Честно говоря, глядя на такую добротную избу, язык не поворачивался сказать, что тут нет хозяина, который и дом поддержит, и поле обслужит, и Фицу шкуру надерет.

Не успел хорек натянуть свою обворожительную улыбку, как резко открытая дверь отправила его в компостную яму, «благоухающую» в дюжине метров от дома.

На улицу с диким ревом раздраженного быка вырвался, собственно говоря, хозяин дома.

Это был широкий, мускулистый мужчина. Весь его внешний вид говорил о жесткой и воинственной натуре, волосы на голове были растрепаны, лицо полно морщин. Рукава рубахи были засучены, и на руках были видны большие глубокие шрамы от порезов мечей и чего потяжелее. Больше всего выделялись его глаза. Казалось, на гостей смотрит кровожадный волк, готовый затравить эту жертву при первой же возможности. Золотой отблеск глаз слегка освещал его лицо, словно ореолом.

— ОТВАЛИТЕ!

— И вам доброго дня, уважаемый господин! — Учитель протянул руку в знак приветствия. — Я — курьер. Подскажите, пожалуйста, если это, конечно, ни в коем случае, я надеюсь, вас, возможно…

— ПОШЕЛ ВОН! — Хозяин схватил Ми Пато за протянутую руку и швырнул его вслед за Фицджеральдом.

Через несколько минут, вынырнув на сушу, господа доставщики снова стояли у дубовой двери.

— Мне кажется, мы ему мешаем.

— Я думаю, нам надо быть настойчивее.

Ми Пато снова постучался. На этот раз он постучался так, что с избы свалился многолетний слой пыли, пара пустых гнезд и оконная створка. Взбешенный хозяин вылетел из дома с кувалдой наперевес, но тут же был связан магическими оковами.

— И снова здравствуйте! — Ми Пато откинул кувалду в сторону, словно палочку. — У нас к вам есть всего один во… Гектор?

Дергающийся мужчина вдруг замер и с прищуром пригляделся к Учителю.

— Мы знакомы?

— Сражение за Перепелиную гору, ты тогда меня в самое сердце Аркарийской орды зашвырнул.

— А! Ты тот психованный колдун! Вспомнил… Да… Чего надо?

Фицджеральд скинул с Гектора оковы, а Ми Пато помог ему встать.

— Я ищу беса, низкого ранга, у меня для него посылка. — Учитель потряс маленькой коробкой. — Не знаешь, живет ли здесь такой поблизости?

— Я здесь уже много лет, Колдун, и могу сказать, что нечисти тут хватает по уши. Бесы, черти, духи, лесовики, полевки.

— Полевки? Грызуны типа? — Фиц навострил уши.

— Гадкие создания, хуже дьявольщины. Жрут все и вся. В общем, я могу отвести вас в одну халупу. Там раньше жил дед-пивовар, но сейчас он перебрался в город и все забросил. Там один чертик обитает. Может, твой. На вид такой… Более-менее разумный. Но взамен — услуга за услугу.

— Фиц все оформит, веди.

— Э! А моральная компенсация за компостные ванны?

— У меня медовуха есть, мягкая, как родниковый ключ.

— Дружище, ради тебя хоть на край света!

Солнце приближалось к горизонту. Гектор вел их через тропу в кукурузном поле, рассказывал что-то про троллей, огров и луковицы и, собственно, сами эти луковицы и уминал.

Когда наступили сумерки, они вышли к старой, полуразвалившейся хижине. Фицджеральд все тщательно обнюхал, облазил и ощупал.

— Пива нет! Меда нет! Значит, некий черт тут точно был и ни черта нам не оставил!

Ми Пато внимательно рассматривал обломки старых стеллажей, доставал записи и время от времени откидывал бревна куда подальше.

— Ваш бес днем тут отсыпается, когда с местным божком не ругается. Тот любит ему то дождь нагнать, то засуху. Вон как всю хижину разворотил, ирод.

— А вечером и ночью он где?

— А черт его знает… Где-то рядом. Будем ждать.

— Не-е-е… — Фицджеральд заулыбался во весь рот. — Мы будем его звать!

Фицджеральд начертил на полу небольшую пентаграмму, вытащил из-под завалов пару свечей, старое осиное гнездо и притащил с улицы дно глиняного кувшина.

— Берем пару тушек насекомых, местные травинки, зажигаем свечи, пару литров дождевой воды… Старик, натумбаюмбь сюда воды… Спасибо… Так… Смешиваем песчинки, мелем, заливаем… Охапка дров и плов почти готов… И ка-а-апелька эфира с частичкой сущности полиморфа… — бульк.

Развалины озарились ярчайшим белым светом, и наступила оглушающая тишина.

Гектор смотрел на раздувающийся эфирный шар, но не успел констатировать очевидный факт. Мощный взрыв разнес и без того исстрадавшееся здание и впечатал Ми Пато с Гектором в пол. Нахимичивший Фицджеральд, находившийся непосредственно у эпицентра своей ядреной смеси, осознал всю глупость своей ошибки где-то примерно в сотне метров от поверхности земли. Его сверхпрочное, но при этом сверхлегкое тело испытывало на себе ускорение свободного падения, не выражая на мордочке никаких эмоций.

На том месте, где находилась злосчастная пентаграмма, воссиял юноша в воздушном балахоне. Он был бледен и будто бы просвечивался насквозь. Юноша открыл глаза и обратился к лежащим у своих ног Учителю и Гектору.

— Как смеете вы отвлекать меня, чернокнижники, от дел божественных? Кто вы? И что вам надобно?

Ослепительный белый свет озарял все вокруг. Гектор щурился и прикрывал руками глаза, ругаясь на все и вся. Фицджеральд выполз из-под обломков и ошалевшим взглядом смотрел то на пентаграмму, то на божество.

— Скажи мне, смертный отрок, как смел ты потревожить мой покой? Как смеешь ты оставлять мои вопросы без ответа? Кар-р-а! Кхе-кхе… Кхе-кхе! Ой…

Ореол загадочности погас, юноша рухнул на землю и с виноватой улыбкой обратился к компании.

— Чертова простуда… Хе-хе?

Гектор хотел было взреветь от ярости, но резко сдержался, все-таки общее недоумение от ситуации взяло верх над инстинктами.

— Ага, простывший божок. Спасибо, Фиц. — Ми Пато поправил цилиндр и стал рыскать по карманам. — Блин, трубку выронил.

— Так зачем вы меня звали? Вы желаете истратить свои последние мгновения бренного существования? — Голос божества стал возрастать, словно раскаты грома. — Или хотите полить ваши посевы всего за девяносто девять серебряных? — Голос снова рухнул.

— Так, ну вообще-то я предпочитаю тратить свои мгновения на закаты или, скажем, на пчелок. Ты видел пчел, зависших в воздухе? Они крыльями так хлоооп… хлоооп… хлоооп. Завораживает! — Учитель, продолжая разглядывать пол под развалинами, делал характерный жест кистью.

— Э-э-э… Пчелы?

— Короче, — Фиц выполз из-под кухонного буфета, — мы — курьеры. Мы ищем беса местного, вроде как ты с ним как-то связан, потому что печать вместо беса притащила тебя.

— А-а-а… Беса? Хм… А-а-а! Этого что ли?

Божество вытащило серьгу из уха, изъяло из него маленький гранат и зашвырнуло его в ближайшую свечку.

Камушек попал аккурат под пламя, пару секунд нагревался и смачно лопнул.

Внутри драгоценности оказался демон низшей касты. Это был очень круглый, очень дурно пахнущий и очень недовольный чертик. Рога его были обломаны, руки и ноги связаны цепями от заклинания. Морда отдаленно напоминала человеческое лицо, только была излишне злой, неприятной и круглой.

— Пустите меня, ироды! Задница горит! ААА! Дайте мне его! Где Вирах? Я ему эту свечу ректально инкрустирую!

Гектор прижал беса к полу сапогом и внимательно его осмотрел.

— ААА! Караул! Убивают! — Демон начал визжать еще громче, а Вирах лишь презрительно скривил свой божественный лик и продолжил набивать священное вместилище провианта сухарями, которые эстетичным движением отобрал у Фицджеральда. — Помогите!

— Замолчи, никто тебя тут не обидит. — Гектор убрал ногу и резким движением поднял массивную тушу беса на ноги, пол под демоном слегка продавился.

Ми Пато внимательно осмотрел беса, взглянул на посылку, потом опять на беса и снова на посылку.

— Вам доставка! — Он протянул бесу посылку на вытянутых руках.

— Че?

— Кхе… Что?

— Чего?

— Сухари отдай, ворюга.

— Погоди, колдун. То есть ты реально искал беса, чтобы вручить ему гребаную посылку?

— Че? — Бес стоял, смотрел и ковырял хвостом в носу.

— Ну… Да! Я же так и сказал: ищу беса, у меня для него посылка. Доставка корреспонденции и всего такого.

— Это бес! Колдун, бесы не получают посылок.

— А этот получит! Это его посылка! На ней написано… Как тебя зовут?

— Именуюсь я Ровалондом Устрашителем, Ваше Начальничество! Я демон седьмого порядка, бывший гвардеец тридцать четвертого разведывательного полка армии Темной Конфедерации!

— Будешь Вовой… Вот смотри! Вове!

— Он Ровалонд!

— Ну пусть Рова… Сгодится?

— Да-да-да! Дай-ка взглянуть! — Бес попытался разорвать оковы божества, но у него не вышло.

Вирах вскочил как по команде и, испуская фонтаны крошек, принялся яростно вопить на всех:

— Эфо мервопакофтное ифчашие вешило офквевнить меня своей гашофью! Кхе-кхе… Навлечь на меня все беды того проклятого места, откуда явилось!

— Бла-бла-бла! Заливай, пискун! Единственное место, которое я решил осквернить своими кулаками, ты уже иссушил сухарями! Не вякай и дай взрослым поговорить! — Бес вывернул хвост из-под цепей и со свистом врезал им по ляжке Вираха, отчего тот завыл и с поистине божественным актерским мастерством пал на пол.

Фицджеральд забрался на висящие остатки перекладин хижины и удобно расположился, не забыв умыкнуть мешочек лакомства.

— Чес-слово, начальник, я только слегка ему намну, и все. Кончать его не собираюсь. — Бес склонил голову и невинно провел копытом по полу хижины. — Чуток слева дам, чуток по тыкве надаю — так, исключительно в профилактических целях.

Гектор скрестил руки и глубоко вздохнул.

Вирах же, поняв, что до него никому дела нет, растер место ушиба и, гордо вскинув голову, уставился на Учителя.

— На! Твое!

Бес легким движением круглой талии намекнул на связанные руки.

— А, точно… — Учитель долю секунды концентрировался и щелкнул пальцами, оковы на Ровалонде испарились. — Вручаю!

Бес недоверчиво принял посылку в руки, встряхнул чуток, но тут же получил палкой по голове от Фица, его ткнули носом в надпись «НЕ ТРЯСИ!».

Ровалонд фыркнул, сверкнул когтем и распаковал посылку.

Внутри оказались пара стеклянных шаров с той самой хижиной, в которой они сейчас находились, и прогноз погоды на целый год вперед.

— Ну и чего это такое? — Ровалонд встряхнул один из шариков. — Типа… Мой дом, да… Прогноз, да… А на кой черт оно мне надо?

— Это проекторы. — Учитель взял один из шаров. — Присмотрись и увидишь там нас.

— Я вижу только себя, этого чуфырлу и громилу.

— Логично, что меня ты там не видишь. Один предназначается тебе, а второй для того, с кем ты разделишь это жилище. Напрягай память, а лучше разуй глаза, Ровалонд. Твой сожитель сейчас находится здесь.

Окуляры Учителя озарились жутким сине-зеленым сиянием. Ровалонд немного занервничал, он чувствовал странную природу Ми Пато и не мог понять, что она хочет от бедного старого беса.

— Я тебе подскажу, бес. — Учитель щелкнул пальцами, и вся братия оказалась посреди маленькой деревушки недалеко от Бериллиума. — Это проекция деревни пасечников. Мы все еще в доме. Это то, что будет, если эти шары вернутся отправителю.

Гектор повернул голову и увидел горнило кузнеца, где молодая девушка елозила длинной металлической трубой, она достала ее, и на конце трубы стало видно большую каплю необработанного стекла.

— Я чуток запрыгнул дальше, давай пару дней назад. — Учитель снова щелкнул пальцами. — Это ведь ты?

На крылечке одного из домов сидели маленькая девочка и пожилой дедушка, который помогал ей связать соломенную куклу.

— Вот… а пуговицы пришьем вместо глазок, возьми синий цвет, они яркие.

— Не хочу синий! Деда Скупердяй, давай белые!

— Белые просто так не отдам, они монет стоят!

— Ну, деда Скупердяй! Ну давай белые!

— Тогда взамен ты сейчас помогаешь своему брату в хлеву.

— Ммм…

— Или вообще разными их сделаю.

— Ладно… только белые пришей.

Бес косо посмотрел на Учителя. Он нервно перебирал в руках шарик и прогноз погоды.

— К чему все это, сэр?

— А теперь мотнем снова вперед. — Учитель щелкнул пальцами. — Всего на пару месяцев вперед.

Деревня лежала в руинах. Вокруг завывал дикий ветер, били гром и молнии. Каждая хижина горела. Гектор в ужасе кинулся к кузнице, но врезался в невидимую стену и опустился на пол.

— Это то, что будет в скором времени, бес. Это только начало плохих и проблемных для меня событий, которые я бы хотел избежать. А вот то, что в твоих руках — это доказательство обратного.

Из хижины, на пороге которой сидели дед и девочка, раздался дикий крик.

— Остановись…

Учитель щелкнул пальцами, и все вернулись в хижину.

— У меня не хватит сил разнести целую деревню, чародей. Это не моих рук дело.

— Верно, не твоих, — Учитель тыкнул пальцем в божество, — его.

Вирах аж поперхнулся, когда на него тыкнули. Он хотел было слинять, таинственно испарившись, но Гектор крепко ухватил его за ногу и перевернул.

— Этот-то? Да брось, колдун.

— Вообще-то перед тобой Вирах, брат Селестия, Восточного Ветра. Да, разница между ними внушительная, но они оба управляют погодой.

— Ух ты! Бог погоды, значит. То есть он нагонит шторм и бурю на ту деревню? Зачем? — Он потряс Вираха вниз головой: — Отвечай, божок!

— Я не знаю! Они мои хорошие клиенты! Я никогда бы им не навредил. Честно! Ай! Честно-честно!

— Я знаю, что вы не в ладах, оба. Знаю также, что вы оба вскоре перейдете от безобидных запугиваний к реальным боям, и тогда именно смертные пострадают от ваших рук.

— И ты типа прорицатель, чародей? Пришел, навел суеты и сразу во всем разобрался?

— А чего тут разбираться, — Учитель указал пальцем на демона, — ты — бес, но безобидный, сразу видно, иначе бы давно уже начал зачитывать различные отрывки из мануалов, чтоб скинуть оковы, вместо того чтобы вступать в диалог. А ты, — он перевел палец на божество, — давно знаком с этим бесом и изрядно вымотал ему нервы. И даже не думай разглагольствовать здесь, твои напыщенные речи мне уже надоели.

Вирах моментально захлопнул рот, а бес ехидно усмехнулся.

— Нам нужен мир, Ровалонд. Рассказывай, как все началось.

— А чего тут говорить? Все как на духу, значится. Сижу я на пенсии, никого не трогаю, места тут тихие, дивные. Куча баров, таверн и девиц, хе. И вот лет пять назад явилось оно! Услада мушиная! Сначала тихо себя вел. Маленький алтарь поставил, люди к нему ходили, девочки опять же. Я и не возникал. А чего? Тут немного тихо было, иногда скучно, а тут паломники забегали, и веселее стало. А потом он храм отгрохал, да еще какой! Два этажа! Все из мрамора! И еще, падла такая, колокол поставил! Свистульки ветряные! Такой звон везде стоит фальшивый, начальник, ты бы знал. Я к нему пришел, говорю, мол, давай по-мирному, друг! Убери, спать невозможно. А он меня послал туда, куда поросята ходят после обеда. Паршивец!

Вирах вскочил и завизжал, словно божественный глас его превозмог барьеры бренной скорости звука:

— Ложь и клевета! Я требую немедленно изничтожить это отребье! Дабы прекратить поливать мое величественное имя помо…

— Шшш… — Ми Пато приложил палец к своим губам, и окуляры маски засияли, а благородный бог охватил дланями благословенными свое горло белое и в немоте зашевелил губами, неспособный разглагольствовать во имя свое.

— Слышь, хы, начальник, я это… Тут подумал, — демон хитро подмигнул Учителю, — если этой штуковине научишь, то мы тихо-мирно разойдемся, без побоев.

Ми Пато пронзил взглядом Ровалонда, а тот съежился и притих.

— Я слушаю, продолжай.

Бес громко сглотнул и продолжил:

— Так вот. Он после этого еще и сам петь начал. А со вчерашнего дня вообще не умолкал, да еще и глянь на мой дом! А подвал с бочонками?! Затопил, представляешь, начальник! Тут мои нервы и сдали.

Учитель смотрел то на Ровалонда, то на Вираха. Он думал долго, но никто ему не мешал. Приняв решение, Ми Пато вынес вердикт.

— Ты, Вирах, демонтируешь часть сооружения, а именно то, что указал в качестве раздражителей Ровалонд. Все музыкальные приборы. А затем нормализуешь микроклиматические условия здесь, в его жилище. А ты, Ровалонд, постарайся это время перетерпеть и не зашиби его, а то нам придется применить некоторые санкции. — После этих слов Гектор громко хрустнул пальцами. Учитель продолжил:

— И еще, Вирах, ты тут погоду мутишь по всему району, жители толпами жалобы шлют в столицу, давай прекращай и наводи порядок. Иначе нам придется передать твои обязанности матушке-природе. — После этих слов костяшками уже хрустнул Фицджеральд. — Когда торгуешь погодой, торгуй в пользу посевов, а не засухи. Дождик там подкинь или, наоборот, чуток присуши почву. Но не уничтожай урожай.

Ровалонд молча смотрел на шарик, а Вирах, рассерженный таким пренебрежением к его персоне, хотел было вспыхнуть злостью.

— Слышь, божок, — Ровалонд подал шар в руки Вираха, — бери и шар, и прогноз погоды. Я знаю, что ты еще тот меркантильный гаденыш, но у меня есть идея и предложение для пакта перемирия.

Вирах задумался, но принял шар.

— И вообще, у вас же может быть организован неплохой союз. Ну или разъезжайтесь, ваше соседство — крайность, которая ведет к одной из этих крайностей. В общем, это сами думайте. Но вы должны оба постараться для жития в мире.

Демон согласно закивал. Вирах вскинул голову и открыл было рот, чтобы оспорить, но гвоздь Фицджеральда, поднесенный к его глазу, тут же разрешил все неурядицы, и божество согласилось.

* * *

Повозка шла медленно. Лошадь Гектора наслаждалась утренним теплом рассвета и свежестью росы. Учитель, сидя в телеге, начищал плащ, накинув цилиндр набекрень, а Гектор придерживал вожжи. С самого рассвета Гектор расспрашивал Учителя о нем и Фицджеральде, так, чтобы убить время. После очередного типичного ответа Ми Пато наступила неловкая тишина.

Гектор тяжко вздохнул и нахмурил брови, он некоторое время размышлял, теребя вожжи в руках.

— То есть тебя не обижает, когда тебя называют чародеем, колдуном, вестником, гадом, иродом и так далее? Тебе вообще плевать на то, как тебя зовут?

— Именно, я скорее напрягусь и занервничаю, если кто-то угадает мое имя и начнет им активно пользоваться.

— А насчет вашего образа жизни? Вы вроде помогаете и спасаете, однако при всем этом нарушаете законы миров, в которые вы вмешиваетесь с благой, как ты говоришь, целью.

— Если ты про мои методы с применением изъятия некоторых стратегических объектов политических держав, то тут поспорю. Государственное законодательство — да, я нарушаю, однако морально-этические нормы соблюдаю.

— И где же мораль в воровстве?

— Смотри глубже, мой друг. — Учитель вытянул руку и начал складывать пальцы, отсчитывая факты: — Во-первых, я, воплощая свои планы публично, мотивирую державы объединиться против общей угрозы — меня. При этом, учитывая их стремление завладеть преимуществом над оппонентом, располагаю краденое в различных точках на карте. Во-вторых, я — аккуратно, конечно, — вмешиваюсь во внутригосударственные дискуссии по поводу ведения действий военной кампании и операций по спасению национального достояния. Как тогда в Диифе, когда пришлось тот памятник Барона тырить. Тяжелый, зараза, он на меня трижды падал.

— Он же девять метров высотой!

— А я почти целых два метра! И что? Не раздавил же. Так вот, тогда мне пришлось напрямую сообщить Барону, чтобы он ограничил свою агрессию в сторону, на тот момент еще обособленного, некоего западного государства. И это сработало! А статую я вернул.

— Далеко не идеальная стратегия.

Ми Пато перелез к Гектору.

— Согласен, однако действенная, и нормы морали рано или поздно возвращаются к своим хозяевам.

Учитель достал бутыль из телеги и передал Гектору. Тот, не мешкая, выдернул пробку зубами и приложился.

Около получаса они ехали молча мимо лугов и полей, мимо маленьких рощиц. На полях трудились крестьяне, на лугах — пастухи, а в рощах — все, кому было лень. Однако мир жил, и все шло своим чередом. Учитель внимательно рассматривал все, что было вокруг. Гектор же, вздыхая и отпивая из бутыли, вел лошадь.

Дорога всегда прочищает голову и как-то своеобразно направляет мысли, словно по собственной инерции.

— Почему ты выбрал вместо теплой уютной таверны дорогу?

Ми Пато крутил в руках палочку, погружаясь в раздумья.

— Тут думать легче. Знал я одного Хронолога, ни черта не умел, но со временем управлялся, как ты и Фиц, с бутылью. И он решил интереса ради пробежаться туда-сюда от начала до конца времен. Когда вернулся, не говорил ни слова, а только улыбался и периодически посмеивался. Его точно можно назвать Знающим, тем, кто смог бы спокойно разрулить все проблемы мира. Но его характер этого не позволит. Все, кто приходил к нему с вопросами, всегда получали один и тот же ответ.

Учитель замолчал и погрузился в глубокие раздумья. Гектор некоторое время не отвлекал его, однако скука и любопытство взяли свое.

— И какой же?

— Я у него ничего не спрашивал. Я не знаю.