Не уходи

Николай Антонович Соколов, 2022

Насколько бывает ужасен и разрушителен гнев человека, который проглатывает обиду, как фруктовый йогурт на десерт? Насколько велико желание жить, когда шансы утекают как песок сквозь пальцы? Как понять маленькому человеку, что стоящий перед тобой любящий родитель может быть настоящим чудовищем? Эта история о молодом парне, аниматоре, который отправился на заказ, сулящий большой гонорар. Но дом, в который он попал, оказался настоящим пленом. Единственная возможность выжить – быть все время рядом с именинником, и не отходить от него ни на шаг.

Предисловие

Дорогой Читатель. Почему «Читатель» пишу с большой буквы? Просто потому, что если ты выбрал меня среди большого количества других авторов и взял в руки эту книгу или же читаешь это с экрана смартфона (планшета\читалки, электронной тапочки — нужное подчеркни), то для меня ты человек с большой буквы. Да, выглядит как неприкрытая лесть, но это моя первая книга, и я безгранично рад тому, что эти слова сейчас кто-то читает.

С самого детства я не любил книги и не понимал, каково это, тратить свое бесценное время на то, чтобы уткнуться в текст и беспрестанно читать, вместо того, чтобы проводить свои дни на улице, играя с друзьями или сидя за компьютером… Считал чтение глупой затеей. Пока в один прекрасный день мне не попался один рассказ. Я прочел его в один присест, и с тех пор не расстаюсь с книгой. Мною поглощались километры самых разнообразных произведений, от детских глупых ужастиков до произведений классики. В один момент я дочитался до такого, что решил: а почему бы, собственно, не написать книгу самому? Да, эта мысль приходит, скорее всего, чуть ли не каждому человеку, увлеченному литературой, но в отличии от обычных мыслителей такого толка, я все-таки написал ее, мою историю. Единственный критерий в создании этого пугающего сюжета это вопрос: а прочел бы я ее сам, купил бы я ее? И однозначно могу сказать одно. Да, я бы эту историю прочел. Так что, без лишней траты чернил. Готовьте памперс, и приятного чтения.

Не уходи

Глава 1

Яркое солнце начинающегося лета стоит в зените. Слабый ветерок гладит газон пригородных домов, раскачивает висящие красные знаки, указывающие на пустые дома и приглашающие их приобрести. Среди ровного ряда однотипных, но непохожих жилых домов с их участками, стоит современный деревянный дом цвета слоновой кости, в котором, судя по ухоженности и отсутствию каких-либо выставочных указателей, живут люди, но сейчас он выглядит таким пустым, словно в нем поселилась черная дыра. Хотя это только на первый взгляд.

Два фасадных окна, расположенные поодаль друг от друга, находятся на разных уровнях, превращая «лицо» дома в уродливую физиономию Горбуна из Нотр — Дама из мультфильма. Ртом этого неприятного лица служит дверь цвета красного дерева, который издалека выглядит больше как больной зуб, нежели прелестные уста прекрасной девушки. Ярко-зеленая крыша дома словно создает панковскую прическу, довершая нелепый образ дома. Вокруг этого нелицеприятного жилища стоит милый невысокий заборчик, отделяющий дом с коротким свежим газоном от серого тротуара с посаженными деревьями вдоль пешеходной дороги. И не смотря на всю эту «аляпистость», он не выделяется, а даже вписывается в общий пригородный пейзаж. Что сказать, для нас такой вид жизни пока в новинку.

Вокруг ни души, даже никакой звук не тревожит пригород, только ветерок, который можно услышать только если вы там находитесь. Время обеда, а значит те, кто зарабатывают на такой уровень жизни, находятся на работе и обедают с коллегами, или обманывают своих друзей-сотрудников и используют свои гениталии по прямому назначению с любовниками или любовницами. Кому как угодно, время такое. Те же, чей долг оставаться дома и следить за домашним очагом и уютом либо обедают вместе со своими детьми, либо обедают в одиночестве, либо тоже пользуются отсутствием работающего супруга и предаются любовным грехам на семейном ложе. Почему бы и нет, если совесть позволяет?

Маленькая бабочка с крыльями цвета ясного голубого неба сидит на ветке дерева, укрывшись от яркого солнца, в поисках нектара. До нее быстро доходит, что тут делать нечего, и она, взмахнув своими прелестными крылышками, принялась бороздить просторы района в поисках желанного. Знала бы она, что в таких местах цветы можно увидеть только в подаренных букетах или в горшочках на окнах домов. Но благо, ее разума хватает только на поиски еды и на продолжение рода, как многим зверям, иначе вполне возможно, что человечеством могли управлять бабочки. А что? Они знают цену природе, знают цену жизни, ведь их век непростительно короток. Да и вообще здорово, что созидательный разум (я имею в виду сознательный созидательный разум) имеет только человек. Только представьте, если бы нам по уровню развития были равны, например… обезьяны. В кинематографии уже есть яркие примеры, когда обезьяны порабощали людей. И зря бабочки отметаются сценаристами, ведь они, как и пчелы, имеют сильное влияние на флору, и этого нельзя отрицать. Так значит нам крупно повезло, что бабочка думает только о том, чтобы собрать нектар с цветка.

Наша маленькая бабочка с красивыми крылышками заметила яркий голубой цветок в нашем доме — Горбуне из Нотр-Дама, и направила свой курс именно туда. Когда до желанного цветка оставались считанные метры, она уперлась в невидимую стену, и продолжала лететь на цветок, не взирая на то, что она долбится в стекло, а ее цель — это всего лишь узор на обоях в спальне. Если бы насекомое могло говорить, оно явно бы выражалось нецензурно, ведь разве можно еще как-то выражаться, если до твоего желанного цветка рукой подать, а ты не можешь приблизиться к нему ни на йоту? Бабочка сдалась, села на окно, сложив свои крылья, и принялась бродить по стеклу, ища место, где его нет. Она описывала круги, ходила спиралью, но ничего не выходило. Куда ни пойди, везде барьер.

Солнце, которое некогда было в зените, продолжило свой путь на запад, отсчитывая для людей вторую половину дня. Оно освещало все, и не забыло про окно, где сидела бабочка. Солнце как будто наполнило дом своим желтым светом, и уже дом, который казался брошенным, пустым и отталкивающим, стал светиться изнутри. Это не может не привлекать. Даже когда человек светится изнутри энергией и счастьем, он притягивает других людей, нежели тот, у кого внутри черная дыра. На оконном стекле играют блики, все внутри дома кажется желтым, теплым. Хотелось бы сказать, что это из-за небесного светила, но это не так.

Мертвецкую тишину пригородного района нарушил мощнейший взрыв. То, что казалось солнечным теплом, на самом деле было огнем, который из-за не выключенной газовой плиты и оставленным рядом нерадивой хозяйкой полотенцем начал распространяться наверх, освещая второй этаж вовсе не светом. Пламя, которое уже добралось до второго этажа, полностью изничтожило газовый провод, и все взлетело на воздух. Бабочка так и не смогла найти тайный проход к своей цели: ее сначала отбросило ударной волной, а потом вмиг испепелило. Что ж, прощай, бабока.

Как бы нас не заботила судьба и преждевременная кончина насекомого, у нас есть дела поважнее — горящий, словно в геенне огненной, мать его, дом.

Никаким безмятежным днем уже и не пахнет, причем и фигурально, и реально. Едкий дым двумя столбами из лопнувших окон взмыл вверх, чтобы разбавить голубые краски неба черными штрихами, и принялся заполнять окружающий чистый воздух вонью гари и копоти. Этот запах костра явно не приглашал желающих на барбекю. Была опасность того, что любой неосторожный человек мог сам стать частью этого дьявольского гриля. После мощного грома от взрыва, свой голос подали автомобили, стоящие у гаражей домов, а басовой партией играет звук распространяющего пламени.

Такая взрывная канонада не могла не привлечь соседей. Из близлежащих домов высыпали домохозяйки и домохозяины с телефонами в руках, нагружая невидимую сотовую линию пожарной части. Кто-то стоял и завороженно смотрел на поедающий дом огонь, кто-то бежал к себе домой, чтобы на всякий случай спасти документы и ценные вещи. Причем люди, которые так сильно боялись за свои пожитки, жили намного дальше тех, кто был захвачен разрушающим фаер-шоу. Когда до зевак дошло, что пожар происходит в доме, который находится в нескольких метрах от их жилища, и их дома, купленные в ипотеку под конский процент, находятся в непосредственной опасности, они быстро ретировались, чтобы принять меры, и телефонная линия стала разрываться уже не в сторону пожарной части, а в сторону страховщиков. Все их опасения были бытовыми: ну да, горит дом, ну да, это страшно и опасно для нас, но ведь горит только имущество, а его, при желании, можно восстановить, если бы не одно «но». Когда большинство людей стало расходиться, чтобы обезопасить себя, в левое верхнее окно уже бывшего дома — Квазимодо высунулась молодая женщина с ребенком в руках, крича во все горло и моля людей о помощи…

Вот тут-то затряслись поджилки даже у самых смелых жителей. Одно дело, когда на их глазах огонь поедает дом, здание, неживое, а другое дело — когда перед взором предстает картина, как мать с ребенком вот-вот превратятся в поджаренный и хрустящий мясной снэк, да простят меня любители фаст-фуда. Никто не спешит на помощь, ведь слишком велик риск тоже стать чем-то приготовленным на большом огне.

Молодая девушка продолжала кричать, разрывая горло и максимально высунув ребенка из окна, чтобы тот не задохнулся угарным газом, а перед ней стояла немногочисленная публика в трусливом молчании и продолжала смотреть, находясь в оцепенении. Ребенок же вторил крикам своей мамы, заставляя сердце смотрящих леденеть. Бедная мать была будто актрисой в театре, а перед ней полный зал зрителей, которые не знали, что делать: продолжать бездействовать, или же нарушить ход этого ужасающего спектакля и помочь.

— Помогите! Пожар! Спасите хотя бы ребенка! — кричала она. Ее светлые волосы на глазах окрашивались дымом в темный цвет. От надрыва ее голос звучал словно ржавой пилой пытаются распилить кусок стекла. — Кто-нибудь!

Девушка смотрела в глаза соседям и молила их, в то время как пламя вырвалось из дома через дверь, словно тоже общаясь с посторонними, насмехаясь над ними.

Внезапно, кто-то из этой толпы истуканов ринулся к входной двери. Это был мужчина в летах и в весах, но, судя по его прыти, у него еще оставался запас пороха в пороховнице. Солнце отражалось от его залысины на макушке.

— Егорыч! Ты куда, дурак ты старый?!

Он, чертыхаясь перепрыгнул калитку, думая о том, снять ли свою тонкую футболку, чтобы она не загорелась на нем, или оставить, чтобы был хоть какой-нибудь, даже самый хилый защитный слой между его кожей и сотнями градусов по Цельсию. «Жалко, черт, что я не ношу пожарную форму» — подумал он, подбегая к двери уже изрядно взмокший. Сначала наш герой решил пробиться сквозь пламя в дом, но инстинкт самосохранения, первобытный страх человека перед огненной стихией быстро остудил его пыл, как бы абсурдно это не звучало. Но делать же что-то надо! Он не мог просто стоять и смотреть на все происходящее. Но когда от героического поступка его отделял всего лишь шаг, его решимость таяла как мороженое, оставленное у духовки.

— Кинь ребенка! Я поймаю! — крикнул Егорыч, надеясь, что молодая мама его услышит сквозь рев пожара и сквозь пелену паники, в которой она сейчас тонет с головой.

— Помогите! Пожар! — продолжала кричать женщина, держа ребенка над землей, как в мультфильме «Король лев». — Ребенок!

— Я здесь! Внизу! Эй! — рвал глотку мужчина, размахивая руками. — Сюда! Ловлю! Я ловлю!

Он максимально сфокусировался на своей цели, приготовившись ко всему, чему угодно, но только не к тому, что его ожидало дальше. Мужчина закрыл глаза и сделал глубокий вдох, едва не поперхнувшись дымом, и…

Чудо свершилось. Толпа позади спасателя разразилась ахами, вскриками, и радостными восклицаниями. Мужчина открыл глаза и не понял, в чем же дело, ведь ребенок все еще оставался в руках у матери, а она осталась в уже начинающем разрушаться доме. Вдруг на плечо мужчины легла сильная рука в перчатке. Этот уверенный хлопок по плечу словно ударил мощным зарядом тока человека, все мышцы которого были как натянутая струна от напряжения. От неожиданности Егорыч резко развернулся, а когда увидел, кто перед ним стоит, то от удивления раскрыл рот и стал пялиться как маленький ребенок. Тот, кого он увидел, был самым последним человеком из списка неожиданных людей. Перед нашим стареющим «героем» стоял настоящий герой. Можно даже сказать супергерой.

Это был Беркут — наш местный супергерой. Мужчина не мог поверить, что видит Беркута, но глаза не могут обманывать. От лакированных коричневых сапог, которые больше походили на берцы, от обтягивающих мускулистые ноги штанов с защитой и поясом для всяких разных инструментов, приборов и до брони, которая цветом похожа на птицу — беркута — все указывало на то, что Беркут здесь, перед носом горе-спасателя.

— Все в порядке. Вернитесь в безопасное место. — скомандовал Беркут в своей маске, которая повторяет контуры головы птицы.

Не успел мужчина что-либо ответить, как супергерой молнией метнулся в дом, только кусок плаща мелькнул перед глазами зевак. Под восхищенные взгляды соседей, несостоявшийся герой вернулся к толпе. Давно уже в его сердце не бушевал такой шквал эмоций, похожий своим размахом на адское пламя, что пожирает дом. Неимоверное облегчение прохладной волной прокатилось по телу, делая некогда напряженные как сталь мышцы мягкими и податливыми. Мужчина едва успел присесть к дереву у тротуара, где некогда сидела бабочка, когда последний силы покинули его. Еще не отступивший страх неудачи заставляет обмякшее тело трястись от адреналина, и несмотря на то, что он уставился в какую-то точку перед собой, глазами он все еще видел окно, маленького ребенка и свои протянутые руки к нему. Ему нужен был воздух, только вот где его достать здесь, где едкая вонь гари наполняет легкие. Казалось, что он так просидит все имеющееся время на свете отрешенно, задыхаясь… Но из состояния транса его вывел жутчайший, по своей силе сравнимый разве что с первым за сегодня взрывом, грохот рушащегося дома.

Этот грохот стал финальным аккордом пламенной симфонии. Когда казалось, что уши уже привыкли к свистящему, трескучему и по-настоящему жаркому звуку пламени, и барабанные перепонки нельзя было удивить, крыша начала обваливаться и свалила всю эту современную конструкцию. Снопы искр яркими мотыльками взлетали сквозь едкий дым к солнцу как к единственному реальному для них источнику света. Огонь, который как дикий хищник безжалостно разорил несчастное семейное гнездо своей добычи, насытившись, стал сходить на нет, но по-прежнему не подпускал никого. Хоть дом и казался легким, с тонкими стенами, разрушался он долго, и с каждым новым обвалом в воздухе разносилось звонкое «Бум. Бум. Бах».

— Нда, вот тебе и американские дома. Построили бы кирпичный, ничего бы такого не было. — послышалось из толпы.

Внезапно сквозь звуки разрушения и огня люди стали различать иной звук. Такой же въедливый как комариный писк летней ночью над ухом, только этому звуку очевидцы пламенной трагедии были рады. Через минуту подъехала пожарная бригада.

— Наконец-то! — воскликнул кто-то. — Может им удастся достать бедняжку из завалов, а заодно и этого ряженого клоуна.

— А кто сказал, что его надо спасать? — спросил другой сосед.

— Ты видел, как он вынес их из дома? Ты видишь его перед собой? То-то же. — закончил спор скептик.

Пожарных никто не мог упрекнуть в бездействии или медлительности: прошло меньше десяти минут с момента звонка на пост и до их прибытия. Как только тормоза взвизгнули перед горящими обломками, бравые ребята повыскакивали из машины. Без лишних слов под команды начальника борцы с огнем разделились на две команды: пятеро из десяти занялись размоткой рукава и подготовку к тушению, другая часть стала готовить оборудование для разбора завалов. Из группы пожарных к толпе вышел один.

— В доме есть люди? — спросил начальник бригады. Он чуть ли не кричал: то ли из-за того, что шлем сдавил ему все лицо и ему было плохо слышно, то ли из-за привычки говорить таким тоном в подобной ситуации.

— Да. На верхнем этаже была мать с ребенком. — ответила ему женщина в домашнем халате с одной накрашенной ресницей. — Беркут забежал в дом, чтобы их спасти, но дом обвалился, и никто не вышел.

— Беркут? — пожарный широко раскрыл глаза. — Который типа герой?

— Да. В маске, плаще, в костюме. И он был…

Начальник бригады поспешил к другим, чтобы передать информацию и дал команду к началу. Мужчины в форме направились к дому, начиная сражение с их заклятым врагом.

Битва воды и огня была похожа на битву добра и зла. Воздух почти сразу же стал влажным от пара, и было ощущение, как будто вонь от копоти и дыма стала более плотной, более осязаемой. Пожарные старались действовать аккуратно: мало было просто все залить водой как в рекламе растворимого пюре или лимонада Юппи, необходимо было потушить пожар так, чтобы не потревожить развалины и не обрушить его на головы пострадавшим, а сделать это не так-то просто.

Пламя было побеждено. На последнем издыхании оно пыталось укусить побольнее, добраться куда-нибудь еще в поисках своего топлива, но с шипением и тихим свистом было уничтожено. Чудо, что оно не успело перекинуться на соседние дома, иначе оно бы разрослось до таких масштабов, что его бы не остановили и десять пожарных машин. Когда огнеборцы убедились, что больше очагов возгорания нет, оперативно скрутили шланги, и принялись разбирать разрушившийся дом. Для всех очевидцев наступил тревожный момент: они видели, как дом охватил пожар, затем несчастную девушку с ребенком, которая скорее всего уже мертва. Больше всех переживал Егорыч. Он только успел перевести дыхание и заставить сердце сбавить обороты, но сейчас во все глаза смотрел на работу спасателей и терзался в догадках. «Может, я смог бы докричаться. Может, хотя бы ребенка спас. Какой черт меня дернул вернуться? Беркут, чтоб его леший задрал, как зашел, сразу же, наверное, и сгорел,» Мужчина жадно ловил каждое слово, которое доносилось с места, которое недавно было полем боя, хотя это было сложно из-за гомона небольшой толпы. Никем не замеченный, он хотел было снова броситься помогать пожарным, и уже встал, чтобы пойти на такой шаг, но услышал новость, от которой потерял все силы.

— Почти все разобрали! Никого нет! — крикнул один пожарный командиру.

— Проверьте подвал! Может они там засели. — скомандовал начальник, который стоял у машины и докладывал информацию в штаб.

Сердце Егорыча заныло от этой новости. Он не мог уже ни стоять, ни сидеть, не мог смотреть на этот дом, а отвернуться тоже не получалось. Ему нужно было знать — в порядке ли они, потому что чувствовал ответственность за них, и вину за то, что не вбежал в дом и не вынес их оттуда на своих руках. Только он собрался с силами и решил пойти к завалам, как его кто-то спросил:

— Прошу прощение за задержку. Вы в порядке?

Егроыч даже сначала не понял вопроса. Точнее не осознал, что обращаются к нему, а когда повернулся на голос, то у него сперло дыхание. Перед ним стоял Беркут, неся на своих плечах маму с ребенком. Они оба были без сознания и выглядели будто герой решил проветрить домашнюю одежду. Некогда светлые волосы девушки были черными от дыма, а ее халат был в прожженных дырах. Такой наряд был бы очень привлекательным, будь он надет в честь продолжения романтического вечера, а не в честь смертельно-огненной вакханалии. На другом плече была маленькая девочка, которая размерами была не больше руки, на которой она лежала. Егорыч только сейчас увидел, что это была девочка, и удивился, что даже не заметил этого.

— Я-то в порядке. Они как? — едва смог выговорить мужчина, протягивая руки к ребенку, чтобы осторожно снять ее с супергероя.

— Живы, но без сознания. — ответил герой. — Сильное отравление.

Беркут отдал девочку Егорычу, а сам аккуратно положил молодую мать к дереву. Мужчина принялся слушать сердцебиение ребенка, и какова была его радость, когда он услышал слабый, но четкий стук маленького сердечка. Он повернулся к Беркуту и увидел протянутую ему какую-то ампулу.

— Дай ей понюхать, это аммиак. Только осторожно, не сожги ей нос.

Егорыч провел ампулой на расстоянии от носа девочки, и она резко открыла глаза.

— Живая. — только и смог сказать мужик с наворачивающимися на глаза слезами. — Слава богу, живая.

Кроха вытаращилась на него своими ясными глазками, не понимая где она и что происходит. Она очень испугалась мужчины, который очень странно на нее смотрел, и смогла только промямлить:

— Мама.

Ответом на это стал кашель только что очнувшейся мамы, которая пыталась встать, но не смогла. Беркут помог девушке сесть, облокотив к дереву, а Егорыч посадил малышку к ней. Они обессиленные прижались друг к другу, и дышали так, словно впервые, и им это нравится. Супергерой дал каждой по ампуле чего-то странного:

— Это сорбент. Выпейте и дайте вашей дочке.

Они подчинились, и заходясь кашлем, проглотили лекарство. Гомон, который был в стороне от них, постепенно смолк, и Егорыч заметил, что толпа смотрит не на работу пожарных. Они пялятся на них.

— Беркут? Это Беркут! Смотрите, Беркут спас их. — крикнул мужчина из толпы пожарным.

И островок тишины, который окружал супергероя, мужчину и пострадавших в пожаре девушку с дочкой каким-то невидимым полем незаметности, стал громким материком. Егорыч почувствовал себя беспомощной обезьяной в зоопарке, на которую тычут пальцем мерзкие дети и дразнят. Девушку с дочкой такое бурное и непонятное внимание испугало. Кому понравится, когда тебя обсуждают, глядя в глаза, но как будто тебя нет рядом? Не даром есть фраза «промывать косточки». Это влажное мерзкое ощущение молодая мама запомнит надолго. Как будто мало было ей отравление дымом… Беркут же смотрел спокойно смотрел сквозь толпу на начальника пожарной бригады, который спешил к потерпевшей.

— С ней все будет в порядке. Когда прибудет скорая помощь? — спросил супергерой, когда пожарный принялся осматривать девочку.

— Не знаю, но должны с минуты на минуту. Спасибо тебе, ты подоспел вовремя.

— Спасибо вам. — впервые сказала девушка, собравшись с силами. — Если бы не вы…

— Если бы не я, то вас бы спас этот человек. — ответил Беркут, взглянув на Егорыча.

Беркут слегка улыбнулся и подмигнул мужчине, красному от адреналина и эмоциональных американских горок. Девушка с благодарностью взглянула на своего потенциального спасителя, и если бы Егорыч еще хоть на йоту покраснел, то скорее всего его голова бы лопнула от такого прилива крови к лицу.

— И вам большое спасибо. От страха я ничего не видела, но то, что вы — единственный, кто среди всех этих людей побежал на помощь, это многое для меня значит.

— Раз скорая скоро приедет, значит мое дело сделано. — сказал Беркут, а затем посмотрел прямо в центр телеэкрана, в глаза своим телезрителям, чтобы сказать свою коронную фразу — Беркут всегда там, где творится зло, чтобы остановить его.

И поверх изображения лица Беркута в телевизоре появилась надпись, выполненная в стиле комикса про супергероя: «Беркут разберется с рекламой и вернется». Семилетний мальчик, сидевший на своем диване, с открытым ртом произносит:

— Вот это да.

И бежит на кухню, чтобы подкрепиться.

Глава 2

День рождения среди детей неспроста считается одним из самых лучших праздников, потому что именно в этот день разрешается чуть ли не все, что пожелается, лишь бы это не было противозаконным или не вредило здоровью именинника как килограмм (или два) мороженого. И сегодня, седьмого июня, Кирилл Крылов, как виновник торжества, которому исполнилось семь лет, пользовался всеми благами праздника, и поэтому мог позволить себе не просто просмотр его любимой программы по телевизору, а одновременно с этим пить обожаемый шоколадный коктейль, не боясь, что его будут ругать за случайно пролитые шоколадные капли на диване. По телевизору он смотрел только одну программу, а именно сериал про его любимого супергероя — Беркута, который в крутом костюме с плащом расправляется с преступностью при помощи огромной силы, ума и крутого пистолета, который не убивает злодеев, а лишь вырубает их, чтобы полиция смогла их задержать. Кирилл обожал смотреть эту передачу, потому что уже в этом юном возрасте он прекрасно понимал, что мир не так уж и справедлив, столкнувшись в первом классе с хулиганами и необъяснимым злом, который они творили. Пара серий, где воплощение добра в лице героя Беркута боролось с несправедливостью, обнадеживала маленького мальчика и давала ему надежду на то, что обычный человек может занять свое место в мире и быть защищенным от других, ужасных людей твердой рукой бесстрашного защитника. Он до последнего надеялся на то, что Беркут выйдет из дома, или появится где-то позади всех с пострадавшими на своих плечах, передаст их в руки скорой помощи и скроется ото всех на своем супергеройском автомобиле. Кирилл смотрел телевизор и мечтал о том, что тоже сможет когда-нибудь дать отпор хулиганам и быть таким же храбрым, как и Беркут.

А пока Кирилл сидел перед телевизором и впитывал в себя придуманную сценаристами реальность, на кухне оливкового цвета с белоснежной мебелью шла небольшая война между его матерью и отцом. Знал бы мальчик, что зло может подступиться к имениннику так близко… До начала праздника оставалось несколько часов, основная гастрономическая часть застолья была уже готова, дело оставалось за нарезками, как вдруг Лена Крылова, счастливая мама мальчика, узнала одну новость, от которой мигом улетучилось все ее праздничное настроение.

— Если это шутка, то скажи сразу, или я тебе устрою дом летающих ножей. — произнесла Лена, нарезая овощи за столом.

Геннадий Крылов сидел у стены за обеденным столом, где тарелки с готовыми блюдами стояли вплотную, мухе негде было проползти. Еды было немного, ведь они собирались праздновать только своей маленькой семьей. Он грыз ногти, которые отлетали на его белую выглаженную рубашку и на стол, где стояли готовые блюда, и смотрел на нее со страхом. Гена не боялся ножа, потому что даже мысль о криминале была дикой, но боялся он Лены. Точнее, боялся, что не сможет ее убедить в правильности его поступка. Да и сам уже сомневался, правильно ли он поступил, но сделанного не воротишь.

— Так значит, ты без моего ведома и даже без предупреждения пригласил его к нам домой в самый важный праздник твоего сына только потому, что где-то замелькала вялая возможность повышения? — напирала жена, с усиленным звуком кромсая закуску.

«Сказать что-нибудь? А стоит ли?» — думал Гена, постукивая пальцами по столу в такт ударам ножа по овощам. Он полагал, что никакие уверения, никакие аргументы, будь они хоть сто раз убедительными, не смогут изменить настрой Лены. Молчание, конечно, тоже не выход, ведь он же не маленький нашкодивший мальчик, а ее супруг, вторая половинка, да и глава семейства, как он наивно считал, а потому и был уверен в своем решении пригласить его начальника на день рождения Кирилла, дабы показать, что он не только ответственный работник, но и достойный член компании, а потому достоин повышения. Только вот Лена никак этого не понимает, и понимать не хочет. У нее свои причины ненавидеть непосредственного босса Гены, а иметь отвратительную возможность принимать его как гостя в их семейном гнезде в такой праздник, было сверх ее сил.

— Ты либо ответишь мне хоть что-нибудь, либо будешь объяснять нашему сыну, почему его мама не расстается с бокалом весь день. — подытожила она. — Мало того, что я тебя днями не вижу из-за этой работы, так еще ты додумался привести работу к нам в дом.

— Перестань, прошу. — наконец ответил Гена. — Я поступил так, потому что мне нужно…нам нужно повышение. Если у нас все получится, то мой оклад вырастет на треть!

— А если ты пригласишь весь твой отдел, то оклад вырастет на половину? — съязвила жена.

— Не забывай, что я делаю это ради нас, ради сына в конце концов! — Гена перешел в наступление.

— Да, наш Киря оценит, как его отец пригласил самого гнусного, самого отвратительного человека на свете в самый лучший день в году. — ответила жена.

— Оценит, когда будет получать лучшие игрушки, есть лучшее мороженое и лучше одеваться. — настаивал Гена. — Разве он не оценит это, если будет получать все, что ему захочется?

— А ему это надо? Или тебе? — спросила Лена, передавая готовую тарелку на стол мужу. — Ты его самого спрашивал, что ему будет лучше: проводить время с отцом или не видеть его днями за это мороженое?

Гена ничего не ответил. Лена пристыдила его. Очень странно, ведь Геннадий думал о себе как раз в последнюю очередь. Они попали в обычную семейную ловушку тех, чьи проблемы крутятся вокруг странной дилеммы: крутиться белкой в колесе, чтобы не думать о хлебе насущном или проводить время с семьей в однушке без излишеств. К сожалению, решения этой проблемы нет, и вряд ли у кого-то хватит ума решить ее в ближайшее столетие, поэтому им придется просто пережить этот день и двигаться дальше. Но хватит ли сил у Гены вывернуться наизнанку и получить то, ради чего он так сильно рискует, или хватит ли Лене терпения и самообладания давить из себя улыбку ради того, кто скорее всего не оценит старания. «Это будет зависеть от гостя» — подумала Лена и принялась за новую нарезку.

— Как теперь объяснить Кириллу, что на праздник приедут эти олигофрены… — сказала Лена.

— А кто это, мам? — вдруг спросил именинник, который появился внезапно для всех. — Это какие-то герои?

— Ох, напугал. Тебе чего? — спросила Лена. — Разве по телевизору не идет твой Беркут?

— Сейчас реклама идет, я за компотом. Ты не представляешь! Беркут вбежал в горящий дом. Прямо как наш.

— Прям похож? — поинтересовался Гена

–Нет, но тоже дом, где за городом. — объяснил Кирилл. — Он не выходил оттуда долго-долго. Все думали, что он умер, но только не я! Я всегда знал, что он выберется и спасет всех! Беркут всегда там, где творится зло, чтобы остановить его! — спародировал мальчик.

Кирилл говорил все это, пока наливал себе стакан компота, который, как он считал, даст нервам успокоиться, а раз его никто не остановил, то счел нужным прихватить еще и пирожное с общей тарелки.

— Не так быстро. — остановила его мама.

— Ну ма! Можно? Я только одну! А кто такие олигофрены? — Кирилл воспользовался фирменной детской тактикой — сменить тему. Интересная тактика, если только она не касается серьезных вещей.

— У нас для тебя есть интересная новость. Я думаю, что тебе придется убрать свои игрушки. — начала мама.

— Да? Какая? Это про олигофренов? — Кирилла насторожило предложение мамы убрать своих солдатиков и фигурки с Беркутом, хотя обычно в это время он мог еще с ними поиграть.

— Да, про них. Папа тебе сейчас все расскажет.

Гена смотрел на удивленно-восхищенную мордашку своего сына, который ждет, что эти супергерои олигофрены придут и устроят самый лучший праздник в жизни, и представлял, как изменится лицо сына от правды. Как ни странно, но от такой картины у отца защемило сердце.

— Дело в том, сынок, что к нам в гости придут Степан Афанасьевич со Стефаном.

Личико Кирилла от слов отца как будто сползло вниз.

— А как же олигофрены? Это они? — спросил Кирилл.

— Нет, Кирилл, они не олигофрены. — ответил отец. — Я тебе потом скажу, кто это такие, а сейчас я попрошу тебя, когда они придут, вести себя как подобает настоящему гостеприимному хозяину, и за это ты получишь очень классный подарок.

— А нельзя получить очень классный подарок просто потому, что у меня день рождения? — удивился Кирилл. — Я думал, что смысл дня рождения в том, что ты и так получаешь очень классный подарок, и можно быть всем вместе без олигофренов.

Сказав это, Кирилл уставился себе под ноги. Увидев это, Гена понял, что его сын думает, что для него праздника уже не будет. И черт бы его побрал этого Гену, если бы его самого не тронула эта картина. Глядя на эту сцену, Лене в сердцах захотелось огреть своего муженька чем-нибудь тяжелым по спине и заднице, потому что видеть настолько тягостную вещь она бы не пожелала ни за какие коврижки. Кирилл уставился в пол, потому что понимал: родители будут сидеть в столовой, обсуждать свои взрослые дела, а ему придется проводить время с этим поросенком Стефаном. Даже предложение мамы убрать свои игрушки стало выглядеть совсем по-другому. Если сыну начальника понравится какая-нибудь игрушка, то, скорее всего Кирилл ее лишится по отцовской просьбе.

Однажды, когда Стефан остался в очередной раз у Крыловых (Степан Афанасьевич почему-то решил, что дом Гены — отличная передержка), то унес с собой домой один конструктор, одно йо-йо и воздушный шарик, наполненный крахмалом, который забавно хрустел и принимал любую форму. И дело было далеко не в том, что у Стефана мало игрушек. Ему нужны были боевые трофеи в знак победы на вражеском поле, то есть во вражеской игровой комнате. А когда, в один из таких посещений, Стефан Степанович нацелил свой алчный взор на подвижную фигурку Беркута, всем сердцем любимую именинником, то спровоцировал драку и получил в нос от Кирилла, то был награжден этой самой фигуркой в наказание обидчику. За то, что Стефан сломает что-нибудь в доме гостей, он останется безнаказанным, в то время как самого Кирилла будут ругать за самую малейшую оплошность.

И именинник получает такую новость, такое…такой нож в спину от самых любимых людей, что невольная скупая слеза появилась в уголке глаза, но он не хотел ее никому показывать, потому что считал, что он уже взрослый. Не давая себе разрыдаться, шмыгая носом и смотря в пол, Кирилл развернулся и собрался идти спасать свои детские драгоценности от захвата Стефаном, и сказал:

— Пойду убирать игрушки. Куда-нибудь подальше, а то их даже Беркут не спасет.

Кирилл вышел из кухни, и родители заметили, что он забыл про компот и даже про пирожное. Лена повернулась к мужу и едва слышно прошептала: «Придушу». Но, к счастью для Гены, Кирилл все-таки не мог просто так оставить сладости в покое, вернулся за ними, и, пользуясь своим печальным положением, беспрепятственно прихватил не одно, а два пирожных. Естественно, никто ему ничего не сказал, только Лена, провожая сына взглядом, подумала: «Лишь бы с возрастом эти набеги на сладости не превратились в зависимость». Жена хотела вернуться к разговору, чтобы образумить своего благоверного, вернуть его на путь истинный. Она хотела, чтобы муж все отменил, пока все не поздно. Но, увидев взгляд его зеленых глаз, под цвет кухни, она на пару мгновений даже забыла, о чем хотела сказать.

— Ты считаешь, тут есть чему радоваться? — спросила Лена.

— Нет, радоваться нечему, но и огорчаться тоже. Тем более он не знает, какой сюрприз его ждет. Он просто с ума сойдет от восторга.

— Может, мне тоже скажешь, что это за сюрприз? Или ты решил все держать в секрете до последнего, как и наших незваных долгожданных гостей? — спросила жена.

— Нет, конечно. Но у нас будет еще один незапланированный гость. — от восторга Гена даже привстал.

Цвета молочного шоколада глаза Лены округлились до максимума. Она взглянула на свою руку, и удивилась, что держит в руке нож. Внезапно появившаяся радость мужа растворилась как сахарная вата в горьком сиропе.

— Ты издеваешься надо мной что ли? — отчеканила каждое слово жена и стала напирать на него с холодным оружием. — мало того, что ты, морда бессовестная…

Гена не дал ей закончить ругательства. Одной рукой он мягко схватил ее вооруженную руку, а другой приобнял за тонкую талию в голубой футболке и сказал:

— Тихо-тихо-тихо. Этот гость не будет есть, пить, и всячески нам докучать. Единственной его задачей будет развлекать нашего Кирю весь праздник. Даже свинтус — Стефан не сможет ему помешать, ведь этот человек — самый главный для нашего сына человек, как не стремно это признавать.

— Неужели Беркут? — действительно удивилась Лена.

Самодовольный взгляд мужа говорит сам за себя. Этот уверенный взгляд Гены заставил Елену Крылову (в девичестве Павлову) обратить на него внимание, когда они впервые встретились.

Знаменательная первая их встреча была в кафе, где он подрабатывал в баре, будучи студентом, а она сидела по другую сторону стойки и ждала кого-то. Играл мягкий лаунж. За столиками сидели люди. Он полировал бокалы и иногда смотрел на нее, на то, как она сидела с бокалом белого вина и частенько обращала свое внимание то на часы, то на входную дверь. То ли мягкое теплое освещение ламп обрамляли лицо девушки, впечатывали каждую его деталь, вроде маленькой родинки под губой, в душу молодого бармена, то ли ее волосы, которые каждый раз взлетали шелковым каштановым шлейфом, когда она оборачивалась на вход в поисках кого-то, но что-то заставило Гену подойти к своей будущей жене:

— Предлагаю вам уговор: вы получаете еще бокал белого безвозмездно, и откроете мне тайну вашей скуки. Согласны?

Лена, углубившаяся в свои мысли, сначала даже не поняла, что от нее требуют, но когда до нее дошло, то надела свою самую лучшую маску безразличия:

— Не стоит портить этот и так паршивый день завтрашним похмельем.

— Да ладно. Вам скучно, мне тем более. — не сдавался Гена.

— Разве вам нечем заняться? — отрезала она.

— Мне? На работе? Умоляю вас. — ответил он. — Сейчас мое самое важное дело — развеять вашу тоску. Считайте это одним из должностных обязанностей бармена. Кого-то ждете?

— Да. Скоро должен прийти мой парень, но он, по всей видимости, забыл, что значит «быть вовремя».

— Обидно. А может это вы пришли на час позже? Я видел, как здесь сидел парень и делал тоже самое, что и вы сейчас.

На какое-то мгновение Лена поверила в это и молниеносно схватила телефон. Проверив, она снова превратилась в недосягаемую цитадель. Привлекательную цитадель.

— Нет, это был другой человек.

— Вы сидите здесь больше получаса. Стоит ли тратить свое драгоценное время на того, кто не умеет ценить уникальные минуты, проведенные рядом с вами?

— Давайте без этих сладких соплей. Я не настроена на флирт.

— Тогда на что?

Гене не повезло услышать ответ: его кто-то подозвал для заказа. Уходя, он чувствовал сопротивление, словно он был обтянут тугой резинкой, а эластичная лента закреплена на этой девушке. Когда заказ был выполнен, его позвали в подсобку, перетащить коробки на склад, после дали еще задание и еще… В конец замотанный молодой человек вышел на улицу через служебный вход на самопровозглашенный перекур.

Из душного коридора, который соединяет кухню со складом напитков, он окунулся в уличную безмятежность. Прохлада осеннего вечера, покалывая, приятно наполняла легкие бармена. Он стоял у служебной двери, которая находилась чуть поодаль от угла самого бара, что позволяло ему наблюдать за прохожими, оставаясь незамеченным. Хорошее расположение, ведь мало кому из гостей заведения понравится, если он увидит официанта или бармена, который будет его обслуживать, курящим, плюющимся и матерящимся хуже военного. Гена почти докурил, когда увидел такси, остановившееся в нескольких метрах от бара. «Неужели явился?» — подумал он. — «Тут цветами просто не отделаешься». Из такси вышел короткостриженый парень в кожаной куртке, который своим смазливым лицом мог растопить лед в морозильнике. Догадка бармена была неверна, потому что вместо того, чтобы бежать к бару и просить прощения, этот парень подал руку брюнетке в бежевом пальто поверх зеленого платья. Как только они оказались вне тесной машины, парень огляделся, и они принялись целоваться.

Гена смотрел на них и понимал, что, во-первых, пялиться на такое представление неприлично, во — вторых, целоваться на людях некультурно, и в — третьих, на их месте он представлял себя любимого и ту девушку, с которой он недавно общался. Нельзя было сказать, что эта картина не грела его сердце.

Вернувшись на свой пост блюсти алкогольную службу, бармен заметил, что парень, который только что целовался у такси с девушкой, сейчас зашел один, назвал одинокую девушку по имени Лена, и направился к барной стойке.

— Вот головожопый. — произнес Гена.

В этот момент Лена повернулась к Гене и спросила:

— Что?

Парень, который только что подошел к стойке, естественно, тоже это услышал и спросил тоже самое, только совсем недружелюбным тоном. Нда, ситуация вышла неловкая.

— Эм. Я выучил новое слово дня. Не обращайте внимания. Что будете пить? — отмазался Гена и спросил новоприбывшего парня. — У нас большой выбор коктейлей: «Текила Санрайз», «Лонг Айленд», «Поцелуй у такси».

— Пока ничего, спасибо. Мы пойдем за столик. — ответила Лена.

Ухажер сразу почувствовал неладное, но сделал вид, что пропустил слова бармена мимо ушей, приобнял свою еще нецелованую девушку, и повел ее к столику, оставив Гену в одиночестве со своими бокалами. Парень был обескуражен сложившейся ситуацией и не знал, что делать, и надо ли вообще вмешиваться не в свои дела. Но он точно знал, что сам хотел бы знать об измене своей гипотетической девушки, и поэтому решил действовать.

С самодовольным взглядом отъевшегося борова бармен триумфальной походкой подошел к их столику с подносом в руках. На небольшом черном подносе стояли два красивых коктейля с прикрепленными скотчем белыми визитками бара, на которых написаны названия напитков. Один из коктейлей назывался «Изменник», другой носил интригующее название «Тайная брюнетка». Лена заметила эту ухмылку и еле сдержалась от возмущения. День и так пошел по бороде, а тут снова этот нарисовался.

— За счет заведения. — отсалютовал Гена, и протянул каждому по коктейлю. Лене достался «Изменник», ее парню «Тайная брюнетка». Выждав несколько секунд, когда реакция молодых людей не заставила себя долго ждать, бармен принялся нарочито извиняться, что перепутал, поменял бокалы местами и убрался восвояси.

— Что это за тайная брюнетка? — спросила Лена своего парня. — Почему ты опоздал?

— Это просто названия коктейлей, не гони. — засуетился ухажер, вставая и направляясь к стойке.

— Ты куда? Мы еще не договорили! — сказала вслед девушка.

Гена делал вид, что занят, хотя все его органы чувств были направлены к заветному столику, и поэтому судорожно начал перебирать в голове варианты развития событий. «Заварить кашу легко, а вот что дальше делать? Надеюсь, он не боксер» — подумал бармен. Не успел он закончить полировать стакан, как услышал знакомый, но нежеланный голос:

— Пойдем выйдем.

— Ты боксер? — зачем-то спросил Гена.

— Узнаешь.

— Подходи к служебному входу через минуту.

Ни на кого не обращая внимания, даже на Лену, парень в куртке поспешил к выходу. Гена предупредил официантов об отлучке и в шутку сказал, чтобы включали похоронный марш. Бежать поздно, хоть и очень хотелось.

Лена осталась одна, как и была в начале вечера, только к ней в спутники прибавились замешательство и тревога. Она не была дурой, чтобы как минимум не начать думать об этих названиях и их значении. Но как об этом узнал бармен? И если знает он, то кто еще знает? Все? Никто? На эти вопросы она никак не могла ответить, сидя за столом. Но вмешиваться в мужские дела, такие как мордобой, она не намерена. Хотят ломать кости — пускай ломают. Женщины выше этого. Да и смотреть на это довольно дико для нее. Насмотрелась уже.

Минуты казались часами в ожидании исхода драки. Входная дверь была рассмотрена до дыр, а барная стойка была отполирована ожидающими взглядами. С какой стороны ей ждать новостей? Если бы Лена грызла ногти, то все пальцы остались без них. Когда сил терпеть уже не осталось, и она готова была выйти, чтобы на крайний случай вызвать скорую, за стойку пришел Гена. Его лицо сияло от победы, хотя в носу торчали два комка алой ваты, а на рубашке то тут, то там были пятна крови. Девушка бросилась к нему, и чуть не опрокинула опустевшие коктейльные бокалы.

— Все в порядке. Эта кровь тоже моя. Он хоть и не боксер, но драться умеет. Пускай теперь походит без уха. — сказал Гена.

— Что? — ахнула Лена.

— Я пошутил. Но синяков понаставил. — ответил Гена и рассказал девушке все.

Говорить особо было нечего, но даже этого ничего хватило на то, чтобы Лену охватила досада:

— Я это подозревала и хотела вывести его на чистую воду. Я пришла сюда, чтобы счет за ужин его обанкротил. Надо было тебе подождать, когда мы хотя бы поедим. — пошутила она. — Но спасибо тебе. Не каждый на такое пойдет.

— Не за что. Понимаю, момент, конечно, далеко не самый подходящий, но когда будешь готова, может, сходим поужинать? Только не здесь. Я слышал, здесь очень надоедливые бармены. — сказал Гена.

Впервые за вечер Лена рассмеялась. От ее смеха Гена не мог не состроить самодовольную ухмылку, в которую она и влюбилась.

И сейчас, стоя в кухне оливкового цвета у белого как горный снег обеденного стола, заставленного лучшими кулинарными произведениями искусства хозяйки, Лена, полуприобняв мужа, смотрела ему в глаза. Она помнила и понимала, что Гена хоть и тот еще косячник, но может исправлять то, что сам и вытворяет. Это дало ей надежду на то, что праздник еще не испорчен бесповоротно, хоть будет и трудно. Да и она сама сможет извлечь из этой ситуации пользу в будущем. Кто сказал, что она не будет припоминать ему этот день рождения всю его оставшуюся жизнь?

Гена, заметив, что в глазах Лены желание рвать и метать сменилось чем-то теплым, поцеловал ее. Он знает, как растапливать лед. Если семейная жизнь чему и учит, так это уметь ловить момент, чтобы сменить гнев партнера на милость, и самому поступать так же. Иначе это не семейная жизнь, а семейная смерть.

— Когда ты успел договориться с Андреем? — поинтересовалась она.

— О, у меня было море времени на это. Не волнуйся, все будет в лучшем виде. А теперь, отдохни, подготовься встречать гостей, а я закончу здесь. Наденешь то платье с цветами? В нем ты шикарно выглядишь.

— Ты что, меня как товар выставить хочешь? — спросила Лена с напускным недовольством.

— Ты поняла, что я имел в виду, и не надо мне тут. — успокоил Гена, взял нож из ее рук и поцеловал в нос.

— Ладно, кастрация откладывается на неопределенный срок. — заключила Лена и поцеловала его в ответ.

— Люблю тебя. — сказал Гена.

— А я тебя. — ответила Лена и пошла в гостиную проверить Кирилла.

Спустя минуту после ухода жены, Гена еще раз удостоверился в том, что он один одинешенек, и схватил телефон в надежде на то, что ему ответят на звонок.

— Андрюха, здорова. Вопрос жизни и смерти. Дело на миллион и полный звездец. Нужна твоя помощь позарез. Нужен Беркут сегодня. Как что? День рождения Кири, забыл, что ли?! Я не забыл, просто не успел. Выручай, будь другом. Да? Здорово. По гроб буду обязан. Не боись, с тобой тоже скоро отметим, я проставляюсь. Все, спасибо, на связи.

Что ж, Гена умеет выходить сухим (хоть и не полностью) из воды, или с минимальными потерями. Он положил телефон обратно в карман, и большой камень с громадным грохотом скатился с его сердца. Давно он не испытывал такого стресса. Мужчина понимал, что мог запросто испортить день рождения сына, но также понимал, что визит начальника может стать большим стартом его карьеры, а его карьера — это хороший уровень жизни самой семьи. Разве это плохо? Он готов дать голову на отсечение, что все, что делает — делает для семьи. Да, приходится жертвовать, и жертвовать многим, иногда даже интересами самой семьей, но цель оправдывает средства, кто не рискует, тот не пьет шампанское и все в таком духе. Ради этого, полагал Гена, можно немного и потерпеть. Тем более, все не так уж и плохо. Да, придет Степан Аркадьевич, да, приведет своего невоспитанного сына, но они скоро уйдут, и Гена станет самым лучшим мужем и отцом во всем белом свете. Надо только чуть-чуть потерпеть. Потерпеть и при этом все сделать правильно, иначе это будет напрасно. Мазохизмом он не хочет заниматься, да и никто не хочет, кроме самих мазохистов.

Глава 3

Оживленная городская улица днем наполняется целым каскадом запахов и звуков, и создается атмосфера, попадая в которую, человек чувствует себя частью целого общества, как какой-нибудь муравей, или он может представлять себя героем старой романтической комедии, где посреди бурного потока людей он встретит ту единственную, с которой его свяжет крепкая нить судьбы. Все, от аромата булочной и до сирен скорой помощи вовлекает прохожего в этот повседневный сумбур. Но проникаться этой атмосферой не стоит, ведь если хоть на мгновение остановиться и начать впитывать в себя эту действительность, можно ненароком начать сталкиваться с проходящими людьми, у которых есть дела, и которые не поскупятся на сравнения тебя с какой-нибудь черепахой, тухлой каракатицей или даже похлеще. Этот городской пейзаж не создан для созерцания, но только для того, чтобы занять свое место в толпе людей, идти куда следует и ни в коем случае не сбиваться с маршрута, иначе нарушишь порядок вещей, который нарушать не следует.

Мимо украшенного постерами с новинками кинотеатра, который в это время дня еще не пользуется большим спросом, проходит молодой человек с тяжелой спортивной сумкой на плече. На нем легкая кожаная куртка, потертые джинсы и кожаные туфли. Весьма непримечательно в это время года, но люди, завидев его, невольно уступают ему дорогу. Если смотреть на эту картину сверху, то может показаться, что это не обычный прохожий, идущий на тренировку, а Моисей, который взмахом посоха раздвигает море. Но что же заставляет людей расступиться перед тем, кого в любой другой день и не заметишь? Выражение лица. Его глаза смотрят перед собой и никого не замечают, а уверенная походка локомотива намекает на то, что если оказаться на его пути, то он просто переступит через тебя и глазом не моргнет, поэтому целесообразней будет отойти на шаг в сторону и забыть все это как страшный сон. Брови максимально опущены к носу, задавая новый стандарт хмурости. Губы сжаты тонюсенькой полоской, и если не знать физиологию человеческого лица, то, взглянув на парня, можно подумать, что он где-то их потерял, или променял на возможность максимально хмурить брови. Ах да, еще и грим. Все его лицо было покрыто клоунским гримом.

Теперь можно с точностью представить себе людей, случайно увидевших перед собой такого персонажа. Современная кинематография давно вложила в разум людей идею, что далеко не все клоуны отличаются дружелюбием и радостью. Особенно, если грим сидит на угрожающе-отрешенном лице, и который никак, нигде и никогда не будет сочетаться с прикидом уличного бандита. Парень выглядел так, словно вышел не с работы, а прямиком с киноэкрана, он сбежал из фильма про убийцу — психопата, который сначала веселил людей, а потом с радостной улыбкой на лице лишал их жизни.

Мужчина в черном деловом костюме, уткнувшись в телефон, при помощи бокового зрения лавировал среди потока людей. Лавировал, лавировал, да не вылавировал и столкнулся с парнем-клоуном. От столкновения мужчина потерял равновесие и чуть было не упал, но парень вовремя схватил его за локоть.

— Извините пож… — запнулся мужчина, когда взглянул на причину остановки.

— Вы меня тоже извините. — севшим голосом ответил парень.

Из мужчины вырвалось ругательство, которое не положено слышать приличным людям, он как мог быстро собрался и поспешил по своим делам. Молодой человек, привыкший к такому исходу события, побрел в свою сторону, надеясь не встретить служителей порядка. Потому что такие люди как он, считают многие, этот порядок могут превратить в хаос. Но кто же он? Террорист? Умалишенный фанатик? Грабитель? Ответ можно найти в агентстве праздников и развлечений «Улыбка до ушей». Парень как раз открыл дверь, которая ведет в их офис.

В небольшом помещении за столом в углу сидит мужчина в очках и крутит телефон в руке, пытаясь разрешить важный для себя вопрос. Он снова открыл какой-то журнал и пытался в графиках, линиях и цифрах найти что-то, что поможет ему спокойно лечь сегодня спать с чувством выполненного долга. Но чуда не происходит: как ни садись, как ни крути журнал. И, когда от отчаяния он готов рвать на себе бороду, и лысина уже отполирована вспотевшими ладонями, сама судьба дала ему знак. Мужчина услышал тяжелые шаги, и понял, что спасение сейчас откроет дверь.

Спасение пришло в самом неподходящем внешнем виде и с грохотом уронило спортивную сумку на пол.

— Дима? — удивился мужчина. — Опять народ пугаешь?

— Здравствуйте, Андрей Васильевич. — ответил парень в клоунском гриме. — Они сами пугаются.

— Так может ты будешь снимать грим, прежде чем показываться на люди? Как тебя еще ппсники не загребли?

— Моя удача всегда со мной, Андрей Васильевич. — улыбнулся Дима. — Я хотел поскорее уйти с праздника, чтобы не придушить этого рыжего паршивца. Где это видано, чтобы дети вытирали свои козявки об клоунов?! Если сейчас кинуть костюм в стену, он ко всем чертям собачьим прилипнет.

Андрей Васильевич рассмеялся. Ему всегда нравились аллегории этого парня, и всегда нравилось то, что при клиентах он не позволяет себе даже сказать «блин», но оставшись наедине, начальника забавляет поток изысканных ругательств из уст молодого человека.

— Это не дети, а черти какие-то! Я в синяках хожу, как будто не детские праздники провожу, а в боях без правил участвую! Меня это рыжий засранец укусил! А его дружки восьмилетние чуть не отпинали. Главное, родителям пофиг! Сидят, бухают, словно у них день рождения, а не у их ребенка! — продолжал Дима. И он бы продолжал и продолжал, пока не иссякнет весь запас воздуха. Потом бы он глубоко вдохнул и продолжил дальше.

— Это же дети, ладно тебе. — ответил Андрей. — Если бы не они, то и нас бы не было. Ты деньги принес?

— Деньги? А разве они вам переводом на счет не кидали? — спросил парень.

Наступила тишина. Андрей непонимающим взглядом уставился на Диму, а он выжидающе уставился на своего начальника.

— Тебе сказали, что деньги перевели мне на счет? — повторил мужчина.

— Да, а потом, когда я им сказал, что мы так не работаем, дали наличку. — сказал Дима, доставая три купюры по пятьсот рублей из кармана.

— Чтоб тебя! — выдохнул начальник, принимая деньги и зачем-то их пересчитывая. — Ну ты даешь, у меня аж волосы на голове зашевелились. — сказал босс, и протянул одну из трех бумажек парню.

Дима оценил притворным смешком якобы классную шутку лысого человека про шевелюру. Надо уметь находить границу подлизывания начальству. Посмеяться над шутками вышестоящих не зазорно, если знать, когда это уже превращается в откровенное лобызание пяток. Пятьсот рублей за заказ. Одна купюра из трех. Тридцать с копейками процентов.

Конец ознакомительного фрагмента.