Выжить любой ценой. Другая история

Никита Шарипов, 2021

Это должно было быть обычное дежурство. Группа немедленного реагирования, а по факту, обычный патруль ППС, отправилась на очередное дежурство. Давно знакомый район Химмаш не обещал никаких сюрпризов, все слишком обыденно: бытовуха, подвыпившие граждане, хулиганы пинают какого-то парня. Если бы знать заранее, чем обернется эта рутина через несколько страшных минут. Начальник группы, старший сержант Руслан Ситдиков приказал своим ребятам остановить машину – беспредел нужно прекратить, виновных отловить, пострадавшему оказать помощь. Но избитый не подавал никаких признаков жизни, а злоумышленники успели скрыться. Теперь дождаться скорую и сдать им труп несчастного. Или все же не труп? У того, кто только что был мертв, бешено заколотилось сердце. А затем начался форменный кошмар. Человек поднялся и кинулся на Руслана и его коллег. Что это – неизвестная болезнь, бешенство или вирус, превращающий людей в кровожадных зомби? В мгновение ока Руслан и его напарники из доблестных полицейских превратились в испуганных беглецов. Город наполнился обезумевшими хищниками, которые только что были обычными гражданами. Каждый укушенный превращается в зомби через двадцать одну секунду. Можно ли выжить в этом хаосе? Кто виноват в трагедии? И что будет, если неизвестная зараза вырвется за пределы города?

Глава 1

— Сержант Ситдиков, а ну резко поднял задницу с дивана! — рявкнул начальник отдела.

— Старший сержант… — буркнул я и, одарив майора ленивым взглядом, медленно слез с кожаного предмета отдыха и поплёлся к выходу из отдела.

Нужно ехать на патрулирование. Хоть мы и зовёмся группой немедленного реагирования, но по сути являемся обычным патрулём ППС, состоящим из трёх человек. Начальник группы — коим являюсь я, Ситдиков Руслан, старший сержант, двадцати двух лет отроду. Двое подчинённых: младший сержант, двадцатилетний увалень Захаров Константин, и худой, как спичка, сержант Тарасов Павел. На этом, кажется, всё, четвёртого не дано.

Я молод и горяч, спортсмен и активист, лентяй и бездельник — в общем, всего по не многу. Сказать проще: обычный сотрудник Министерства Внутренних Дел Российской Федерации.

Родной город Екатеринбург светиться в летней ночи. Район Химмаша по-прежнему уныл, в тёмное время суток тут твориться много интересных вещей, которые могут заинтересовать сотрудников правоохранительных органов, но о которых им так и не суждено знать. Преступления текут рекой и не собираются останавливаться. От обычных бытовых драк и скрученных с автомобилей колёс, до зверских убийств и насилий…

— Куда? — спросил сидящий за рулём патрульной четырнадцатой лады сержант Тарасов.

— Туда, — ответил я, не подняв взгляда, и продолжил вести переписку с симпатичной девчонкой на экране Айфона.

Младший сержант Захаров просунул голову между передних сидений и, повернув её в мою сторону, уставился на экран телефона. Быстро спрятав девайс от любопытных глаз в карман, я отвесил наглецу смачный щелчок по носу.

— В нос то зачем? — взвыл Захаров, и грузно вернул тушу на заднее сиденье, отчего повидавшая множество плохих дорог подвеска протяжно скрипнула.

— Затем, что он очень длинный, — ответил я и снова достал телефон.

«Работа. Нужно бежать. Заеду завтра. Не скучай…», — быстро набрал сообщение и оправил его на другой конец города девушке по имени Марина. Посмотрев на Тарасова, спросил:

— Чего ждём? Обычный маршрут, едем не спеша. У кофешопа тормознёшь, Захаров за топливом сбегает. Поехали!

Тарасов включил передачу и как обычно с лёгким рывком сорвал машину с места. Ночное патрулирование Химмаша началось…

* * *

Из двух подчиненных, я уважаю только Тарасова Пашку и сейчас объясню почему. В органы он пришёл из армии, до этого служил по контракту, в двадцать четыре решил уволиться и начать спокойную жизнь. За плечами три года Сирии, ветеран боевых действий, это говорит о многом. Прожив без работы почти год, Пашка устроился к нам и попал мне в подчинение. Уже год знаем друг друга и отлично ладим. То, что командир младше на четыре года его ничуть не смущает… Плохо, что с Захаровым Костей, вторым подчинённым, дела обстоят иначе.

Отслужив в амии срочную службу, Костян вернулся домой и начал жить в своё удовольствие. Имеющий немного связей папаша занервничал от поведенья сынка и без его ведома устроил того работать в органы. Нет, конечно, Костя знал, что его устраивают работать в полицию, но особого значения этому не предал. С самого первого рабочего дня у нас начались конфликты, Захаров не был готов подчиняться, он привык жить иначе и в органах его держит только воля отца. Отцу он подчиняется беспрекословно, толстый кошелёк и новая иномарка бизнес класса отлично стимулируют подчинение. Странный супчик Костя, и папик его тоже странный, как-то по-идиотски воспитывает кровинушку, бессмысленно, глупо…

— Костян, как мерсик, бегает? — спросил Пашка, ловко обруливая ямы одной из кривых улиц.

— Пошёл ты, Тарас! — огрызнулся Костя и через пару секунд обратился ко мне: — Руся, я в кофешоп не побегу, я уже три раза подряд бегал… — Видимо, набравшись смелости, он рявкнул: — Запарило меня это всё!

Медленно повернул голову назад и, дождавшись, когда Костян посмотрит мне в глаза, я тихо сказал:

— Не Руся, запомни это, и впредь не ошибайся. Я для тебя товарищ старший сержант Ситдиков.

— А меня зови просто дядей Пашей! — хохотнул Тарасов.

— Да вы запарили, дебилы! — психанул Костя и, быстро переместившись из центра на край сиденья, открыл окно, всунул сигарету в зубы и подкурил.

— В машине не курят, — подметил Пашка. Практически одновременно мы с ним опустили передние стёкла и сзади возникла нехилая турбулентность.

Костя в четыре затяжки уничтожил сигарету и отправил в полёт. Закрыв окно, проскрипел:

— С такими, как вы, просто невозможно нормально… Всё е не зря большую часть ментов называют…

Костя не договорил. Не захотел материться, или не захотел оскорблять старших по званию, но мы поняли, что он хотел сказать, и захохотали. Когда перестал смеяться Пашка, я спросил его:

— У тебя девушка есть?

— Хах! — воскликнул тот, и оторвав правую руку от руля, показал безымянный палец с золотым кольцом. — Жена и сынишка годовалый, ещё кот и тёща…

— Да помню-помню, — отмахнулся я.

— А у тебя? — поинтересовался Пашка.

Я продемонстрировал пустую правую руку.

— Кольца нет, жены нет, детей нет, но зато есть три девушки, которые постоянно радуют лаской и нежностью… Грубостью тоже радуют, но это уже по желанию.

Пашка снова засмеялся и воскликнул:

— Видать врут про нас, не все такие!

— Костян. — Я посмотрел назад, на хмурого товарища, и спросил: — А у тебя девушка есть?

— У него мерсик ешка есть, — опередил ответом Пашка.

— Нет, ну серьёзно, — продолжил настаивать я. — Подруга есть или только верная правая рука?

— Нет подруги, не нашёл еще той, которая будет во всём устраивать, — небрежно ответил Костя, пялясь в окно.

— Значит рука… — пробормотал я и перестал донимать подопечного. Но Пашка не захотел останавливаться и вновь задал вопрос:

— Костян, а может ты того… из сексуальных меньшинств, а?

— Идите нахрен оба! — рявкнул Костя, став похожим на переспевший помидор.

— О, кофешоп! — разрядил я обстановку, увидев далеко впереди знакомую светящуюся вывеску.

Костя не стал ерничать и без лишних слов отправился покупать кофе. Единственное, что ему сейчас нужно, это уйти от нас как можно дальше. Десять-пятнадцать минут чтобы успокоиться у него будут. Вернётся он как ни в чем не бывало. Проходили, знаем.

— Порой мне жалко этого ублюдка, — сказал я, проводив толстого взглядом.

— И мне жалко, — проговорил Пашка. — Но ублюдком он как был, так и остаётся, и, по всей видимости, его всё устраивает, меняться не собирается. Согласен?

Я кивнул. Пашка прав на сто процентов — Захаров никогда не решится изменить хоть что-то в своей никчёмной жизни.

— Руслан, ты когда на соревнования едешь? — спросил Пашка, видимо решив сменить тему.

— Через две недели, — ответил я, и указал рукой в сторону пятиэтажек. Там, в ста метрах впереди, где пара фонарей не освещает улицу, из темноты на тротуар вывалились два нетрезвых типа. Увидев машину ППС, они замерли, медленно развернулись и быстро пошли назад.

— Наши клиенты! — улыбнулся Пашка и выдернул ключи из замка зажигания. — Оформляем?

— Погнали! — ответил я, и посмотрев назад, выругался матом. На сиденье спокойно лежит видавший жизнь укороченный АК. Точно такой же висит у меня под боком. Костя ушёл, но как обычно оставил оружие в машине. — Сука Костян, опять с его огрызком таскаться! Хотя нет, в прошлый раз я с ним бегал, теперь твой очередь, Паш…

Выскочив из машины первым, я рванул в сторону домов. Пашка припустил следом, на ходу пытаясь пристроить на плечи два автомата, свой и Костин. Влетев во двор пятиэтажек, мы увидели как парочка нетрезвых нырнула за куст сирени у детской площадки.

Двор имеет два выхода и первый — это крупная арка, через которую мы вошли, а второй — это арка поменьше, с другой стороны. Пятиэтажка выполнена в форме квадрата, подъезды только с его внутренней стороны, свалить нереально.

— Нурмагаев и Иванов, верно? — спросил Пашка, на капоте заполняя протокола.

— Верно, — виновато ответил задержанный Иван Иванов. Второй — Мансур Нурмагаев, просто стоит и пялиться в небо. С русским языком у него всё плохо, поэтому за него говорит товарищ.

— Автографы ставим, — сказал Пашка и протянул Ивану Иванову ручку.

— А за него можно тоже чиркану? — спросил тот, головой показав на Нурмагаева.

— Нельзя, пусть сам рисует!

Оформление закончилось и два нетрезвых мужика отправились дальше по своим делам. Пробивать по базе их не стали, потому что без того знаем, что у них куча неоплаченных. Подобные личности здесь встречаются часто, оформляем их постоянно, ведь протокола нам нужны для отчётности.

Двойка нетрезвенников отошла метров на пятьдесят и остановилась. Тот, который Иван Иванов, повернулся и крикнул:

— Слышь, ментяра, а зачем тебе два Калаша?

— Свали с глаз моих! — рявкнул я и калдыри приняли окончательное решение как можно быстрее исчезнуть из зоны видимости сотрудников правоохранительных органов.

— Что-то Костян больно долго, — сказал Пашка. — Протокол составить успели, даже побегали немного, а его всё нет и нет. Застрял он там, что ли?

Посмотрев на часы, которые показывают пол двенадцатого ночи, я предположил:

— Может продавщицу окучивает.

— Или продавца.

— Да ладно тебе, не гомик он, просто с его рожей сложно бабу найти. Симпатичные Костяна бреют, а со страшненькими он дружить не желает, вот и остаётся пока один, с рукой, да с теми, кто за денежки дают.

— Кто знает, Рус, я свечку не держал, хватит об этом придурке, давай о более интересном, о твоих соревнованиях. Ты на них как, мастера спорта защищать поедешь?

Я кивнул:

— В случае победы стану мастером спорта.

— Красавчик! Уверен, что победишь! Эх, а я вот всё хочу начать заниматься, но времени свободного вечно нет, семейная жизнь, заботы…

— Это отговорки, Паш, и не более. У Костяна вот нет семейной жизни, но он тоже не занимается, а ему точно не помешало бы. Ты худой как спичка и это не так страшно, ведь худые выносливые, а наш жирдяй давно уже за сотку перевалил при его метр семидесяти. Всегда удивляюсь, насколько он ленивый. Я, получается, вообще нисколько не лентяй, если сравнивать меня с ним.

— Опять ты за старое. — Пашка погладил руль. — Костян неисправим и это не его вина. Папашу надо ругать, он таким его воспитал.

— Не согласен с тобой, Паш, — сказал я и увидел выходящего из кофешопа Костю. Весело улыбаясь, он засеменил к машине. — Родители дают воспитание, но есть еще такая штука как характер, его изменить сложно. У Кости батя умный и целеустремлённый, сын точно не в него пошёл, совершенно другой человек. Личная лень, что ли, или вообще что-то непонятное, может и не сынок он ему, ведь ни капельку не похож на папку. Короче, не нам с тобой об этом судить, забыли и забили…

На последнем моём слове Костян потянул за ручку двери и начал протискиваться в салон. Вместе с ним в салон попал аромат свежезаваренного вкусного кофе…

* * *

Ровно в двенадцать мы продолжили патрулирование района. Ночь должна пройти спокойно. Эх, зря я так подумал…

Спустя семь минут, подъехав к обшарпанной общаге, увидели, как возле старенькой хонды в тени трех тополей пять парней кого-то усердно пинают. Пашка надавил на газ, и машина ускорилась, с диким визгом мотора преодолевая разделяющее нас с хондой расстояние. Пятеро парней среагировали на появление машины полиции так, словно каждый божий день прорабатывали подобную ситуацию. Первым в иномарку прыгнул водитель, а следом и остальные. Двери ещё не успели закрыться, а машина уже заверещала шинами и устремилась в полёт.

— Тормози! — рявкнул я, зная, что хонду догнать нам не светит, ведь наша машина подобна черепахе, мотор давно изжил своё. Пусть и старая, но хонда на порядок быстрее, известная мне модель, минимум вдвое превосходит четырку по мощности.

Пашка с визгом остановил машину рядом с неподвижно лежащим пострадавшим, осветив его противотуманными фарами и заглушил мотор.

— Скорую вызови и доложи на базу. Номер «Т808ОХ96», если не запомнил. Пусть пробьют и устроят перехват, — скороговоркой выпалил я и выскочил на улицу.

Избитый выглядит плохо: лицо превратилось в окровавленное месиво, рука неправдоподобно вывернута и наверняка сломана в предплечье, пульс есть, но еле ощутимый.

— Живой? — спросил Костя, присев рядом на корточки.

Я кивнул.

Из машины вышел Пашка и сказал:

— Скорую вызвал, на базу доложил. Как он?

— Хреново, — я вновь пощупал пульс. — Может загнуться в любой момент. Пульса нет почти.

Пашка, как самый опытный, решил удостовериться в сказанном. Приложил к шее парня два пальца, он секунд пять молчал, а затем убрал руку и пробормотал:

— Пульса нет…

Я в третий раз решил проверить пульс и понял, что Пашка прав — избитый умер.

Костя включил фонарь и начал осмотр. Я встал и начал расхаживать взад-вперёд. За время работы в органах — это первый случай, таких трупов ещё не было. Вернее, трупы были, обстоятельства были другими, обычно мы приезжали к уже остывшим и очень редко к остывающим. Чтобы вот так, прямо на глазах кто-то умер, ни разу не было.

— Голова пробита, — сказал Костя. — И рёбра сломаны. Скорее всего лёгкие повредило. Хорошо отмудохали его…

Я включил свой фонарь, отпихнул Костю и решил самостоятельно осмотреть труп. Так, голова повреждена, но не пробита. Небольшая ссадина на затылке, от такой не умирают, даже обильного кровотечения нет. С рёбрами сложнее, справа сломаны в неизвестном количестве и сильно вдавлены в грудину. Лёгкие точно повредило, но от такого тоже не умирают. Вернее, умирают, но не так быстро.

— Парняга, но что ты такой невезучий… — прорычал я и вновь проверил пульс. Показалось, что он есть. Нитевидный, так вроде его называют. Посмотрев на Пашку, я потребовал: — Проверь пульс ещё раз, кажись живой он!

— Вроде есть пульс, — сказал Пашка и для верности решил выполнить ещё одну проверку. — Точно, есть пульс! Слабый, но есть! Скорая вот-вот прилетит, будет жить парняга!

— Костян, трубу убрал! — я сжал кулаки.

Костя быстро спрятал телефон в карман. Виновато пожав плечами, сел рядом с потерпевшим и тоже решил выполнить проверку. Коснувшись шеи пальцами, он воскликнул: — Живее всех живых! Сердечко нихеровый такой ритм отбивает!

После того, как убедился, что пульс реально отбивает чечётку, мне стало не по себе. Избитый парень точно был мёртв, пульса не было, мы проверяли. Один человек может ошибаться, два — маловероятно. Разве бывает такое, что сердце начинает биться само по себе? На душе начинают скрести кошки, предчувствия нехорошие появляются, мысли дурацкие в голову лезут… Какого хрена так тихо?

— Тишина странная какая-то… — словно прочитал мои мысли Пашка.

Я посмотрел на часы, шесть минут как подъехали, скорая должна быть в пути, уже бы приехать ей пора, и наши скоро подтянуться, ждём.

Завибрировавший в кармане телефон заставил меня вздрогнуть. Звонит сослуживец Толик, какого хрена я понадобился ему в первом часу ночи?

Движением пальца по сенсору принял звонок.

— Слушаю.

— Здарова, Русланчик! Не занят?

— Здарова! Занят.

— В инсту зайди, охренеешь! Базарю, такого ты в своей жизни не видел! Перезвонишь, у меня тут это, непоняточка…

Толик отключился не договорив. Я посмотрел на парней и сказал:

— Хрень какая-то, не нравиться мне всё это…

— Да живой он, — попытался успокоить меня Пашка. — Пульс нормальный у парняги, даже слишком нормальный, словно ему адреналина вкололи. Жить будет…

— Я хоть и не врач, но знаю, что подобное точно неправильно… — начал говорить Костя.

Я не стал его слушать, ведь ничего толкового он всё равно не скажет. Включив интернет, который постоянно приходиться выключать из-за слабой батареи Айфона, зашёл в Инстаграм. Первое сообщение от Толика и куча сообщений от друзей, подруг, знакомых и коллег. Все что-то пишут, скидывают какие-то видео и фото, ничего нового. Толик тоже видео скинул, как раз перед самым звонком это сделал. Нажав на экран, я стал ждать воспроизведения.

Кто снимал осталось непонятно, снято в городе — два парня прижали палками к тротуару мужика бомжеватого вида.

— Держи его… Крепче держи! — кричит кто-то очень громко, почти в истерике.

Бомж ведёт себя агрессивно — пена изо рта летит во все стороны и неестественно клацает челюсть. Ощущение, что хочет сожрать тех, кто его держит. Впрочем, и от оператора он тоже не откажется, судя по безумному взгляду.

— Сука, там еще один такой бежит! — испуганно заверещал кто-то. Оператор прекратил качественную съемку, запись смазалась и начала колыхаться. Секунда, и она закончилась.

Набрав Толику, я услышал длинный гудок…

Затем второй…

Третий…

И последующие…

Женщина с вежливым голосом оборвала звонок, предложив оставить голосовое сообщение. Я сбросил вызов и посмотрел на Пашку.

— Что-то интересное? — спросил он.

— Ага, — кивнул я. — Похоже меня разыгрывают…

Бешеный бомж меня не особо удивил, мало ли идиотов в стране, всякое бывает. Толик не ответил, да хрен с ним, перезвонит, когда освободится. Главное, что беспокоит — почему так долго едет скорая?

Костя громко выругался матом. Я посмотрел на него, а затем на потерпевшего, который начал подавать признаки жизни. Лёгкое шевеление рукой и ногами. Еле слышное мычание. Жутко смотреть, однако, на такое.

Тишину нарушил звук разбившегося окна и страшный вопль. Судя по звуку — где-то в соседних домах. Еще один вопль, более громкий и мужской, долетел с противоположной стороны улицы.

— Что за хрень? — встревожился Костя и бросился к машине слишком прытко для его телосложения. Секунда и он появился с Калашом в руках.

«АКС74У» — наш постоянный спутник. Укороченный вариант автомата «АК74» со складным прикладом. Еще в нашем арсенале есть «ПМ», но он в сравнении с автоматом так, пустяк. Обычно патрули ППС ходят с пистолетами, но мы не совсем обычный патруль, мы ГНР, расшифровываемся как «группа немедленного реагирования». Отличие от простых патрулей — нас укомплектовывают автоматами, на этом всё, больше отличий нет.

Шевеление пострадавшего усилилось, ноги начали ерзать по асфальту, повреждённая рука неприятно шевелиться в месте перелома, издавая хрустящий звук, а целая рука скребёт пальцами изувеченное лицо.

— Ну нахрен! — испуганно сказал Пашка и передвинул автомат со спины на живот.

— Ухар-рах-рах-харх-ррахр…

Мы повернулись на звук, который послышался со стороны машины. Мой и Пашкин фонари уставились в темноту и осветили несущуюся на нас фигуру человека в белом грязном тряпье.

— Сука-сука, он встает! — взвизгнул Костя.

Я оглянулся и увидел, как потерпевший медленно принимает сидящее положение и пытается подняться. Костя судорожно пытается передёрнуть затвор поставленного на предохранитель автомата, но у него ничего не выходит.

Бегущий на нас успел преодолеть половину расстояния и примерно через три секунды будет возле патрульной машины. Лязг затвора Пашкиного автомата резанул по ушам.

— Мне похрен, стреляю! — четко сказал Пашка.

Стрелять мы можем только в крайней ситуации. Как для командира, для меня эта ситуация еще не наступила. Паша воспринял ситуацию по-другому. За его плечами несколько лет войны и, наверное, это сыграло решающую роль, а, возможно, он просто испугался.

Выстрел ударил подобно грому — несущийся на нас человек упал на землю и завертелся волчком, елозя по асфальту всеми конечностями. Пашка крутанулся на месте и, не опуская автомата, одиночным выстрелом снёс часть черепа пытающемуся встать и непонятно урчащему пострадавшему. Наступила тишина…

— Паша… — воздух застрял в лёгких. Сумев побороть панику, я посмотрел на товарища и рявкнул: — Паша, ты сбрендил, ты идиот, ты чего натворил?

Снова звук бьющихся стёкол, снова вопли людей, но теперь отовсюду. Так же слышаться завывания и непонятный рык, от которого по телу начинает идти мелкая дрожь. Что, сука, происходит?

— Руслан, пожалуйста заткнись, — сказал Пашка, озираясь по сторонам и вглядываясь в темноту. Автомат он так и не опустил, готов открыть стрельбу в любую секунду. Костя стоит рядом и всё еще дёргает затвор автомата, с ужасом глядя на убитого потерпевшего. Лишившись края черепа, тот окончательно умер. После подобного сложно оставаться живым.

Второй подстреленный, тот что бежал на нас, по-прежнему жив и дёргается на асфальте, показывая замысловатые кульбиты. Я лучом фонаря осветил его и увидел оскаленную рожу, измазанную в крови. Мужик неопределённого возраста с отсутствующим левым глазом, в который попала пуля, но прошла по косой траектории, и вышла из виска, не причинив фатального вреда. Ещё можно спасти — один труп всяко лучше двух. Попал я, конкретно попал, прощай работа…

— К чёрту! — выругался Пашка и выстрелил.

На этот раз пуля не обошла мозга, и безумец принял окончательную смерть.

— Паша, ты идиот! — крикнул я. Паника, сковавшая меня, отступила. Вместо неё пришло полное осознание происходящего — мы убили два человека, за это простым увольнением не отделаешься…

Я бросился на напарника с целью разоружения, но Пашка резко повернулся и направил оружие мне в голову. Вспышка выстрела ослепила, раньше в меня не стреляли с двухметрового расстояния, уши захотели взорваться, поймав мощную звуковую волну.

Но я не умер, хотя Пашка выстрелил в упор и при этом направил оружие в голову. Вопрос — почему я не умер?

Секунд десять приходил в себя, прижав пятую точку к асфальту. Костя сидит напротив и усердно пытается что-то сказать. Пашка стоит в метре от нас с фонарём в руке и постоянно поворачивается, контролируя лучом окружающее пространство.

— Вставай, командир, вставай! Руслан, нужно срочно уезжать! Вставай! Не сиди! Вставай!

Слух соизволил вернуться. Я тряхнул головой и сказал:

— Костя, заткнись…

Костя замолчал и послышались еле слышимые обрывки Пашкиных фраз:

— Малыш, я тебя заставляю, я умоляю и прошу… Что бы ты не услышала на улице и в подъезде, что бы не происходило там, кто бы ни стучал и не просился войти — ни в коем случае не покидай квартиру! Ты меня поняла? Скажи, что поняла!

Я нащупал всё еще висящий автомат на поясе и это придало уверенности. Попытавшись встать, посмотрел назад и увидел в трех метрах еще одного убитого человека. Пашка выстрелил не в меня, он выстрелил в того, кто был за моей спиной. Судя по траектории, Пашке было плевать, что пуля прошла в нескольких сантиметрах от моей головы. Или он настолько уверен в себе? Паша, дурак, что же ты творишь? Или ты вовсе не дурак? Может быть дурак я?

Жилистая рука Пашки сдавила моё плечо и помогла встать. Телефон он уже убрал. Показав на машину, сказал медленно и убедительно:

— Руслан, садись в машину, нам нужно уезжать.

Я кивнул и пошёл к машине, у которой трясясь от страха стоит Костя. Упав на сиденье, схватил ручку и захлопнул дверь. Задняя дверь хлопнула следом, Костя тоже в салоне авто. Почему не садиться Пашка? Какого хрена он стоит у капота и рыщет в пространстве фонарём?

— Рус… командир… что происходит? — спросил Костя. Кажется, его шок перешёл в следующую стадию и проявилось заикание.

Я ладонями начал разминать виски. Сильная головная боль накрыла подобно лавине. Нужно думать, нужно что-то делать. Что, черт возьми, твориться? Почему люди стали сумасшедшими? Что-за массовое помешательство? Это что, теракт? Биологическое оружие? А может что пострашнее?

— Ко мне, твари! — крикнул Пашка настолько сильно, что даже в машине его голос показался громким.

Вскинув автомат, он начал стрелять куда-то в темноту. На седьмом выстреле опустил оружие и бросился к водительской двери. Стремглав открыв её, рухнул на сиденье, одновременно запуская мотор и закрывая дверь. Удар руки по рычагу коробки передач, рёв мотора и резкое троганье со страшным визгом шин по асфальту.

Таким быстрым, собранным и целеустремлённым я увидел Пашку впервые в жизни. Он действует иначе, отличительно от меня. Сперва стреляет и только после этого думает. Или он уже подумал? Что, если я совсем не знаю напарника, а он знает на порядок больше меня? Одно ясно — случилось что-то страшное, что-то такое, чего до сегодняшнего дня никогда не было…