Две комнаты

Никита Крымов

Вокруг молодого преподавателя колледжа мир материализма и общество потребления, внутри – две противоположности и смертельно опасная болезнь. Как правильно распорядиться своим временем, какие ценности выбрать? Загадочная девушка, точно сошедшая из древней книги, ведёт молодого человека через мифы и легенды, помогая ему выбрать свой путь.

Часть 3.Олег

Пока ноги несли тело в университет, голова искрила от ярких образов и ожесточённых споров. Порой внутренние конфликты затмевали своей яркостью внешний мир, и я легко мог обнаружить свой организм посреди проезжей части под красным сигналом светофора. Подобные курьёзы, как и привычка перебегать дорогу в неположенном месте, добавляли образу обэжэшника сомнительную репутацию. Привыкнуть к городу, узнающему тебя тысячами студенческих глаз, было сложно. Не менее сложно, чем примирить две противоположности.

Первая и вторая части внутри меня всю жизнь являлись врагами. Одна ориентировалась на чувства, вторая — на здравый смысл. Каждая жила в своём пространстве, обладала собственным голосом, методами убеждения и изощрённым набором трюков из всевозможных провокаций и манипуляций. В детстве всегда побеждала эмоциональная часть, но с возрастом выше и сильнее становилась рациональная. Сознание кидалось из крайности в крайность, не имея ни единого шанса найти общий баланс и равновесие.

— Ну как там? — встретив одногруппника рядом с деканатом, поинтересовался я.

— Да нет его! В другом корпусе, наверное. — недовольно пробормотал приятель, приветственно протягивая ладонь.

Пять долгих лет мы вместе сидели за одной партой, решали сложные задачи, давали друг другу списывать, часто прогуливали лекции, обменивались книгами, смотрели кино и рассуждали о жизни. Все считали нас друзьями. Вероятно, так оно и было, только чем дружба отличается от взаимовыгодного партнёрства? Рациональная часть ставила знак равенства, а чувственная приплетала эмоциональную связь, душевную близость и духовное единство — очередной повод для очередного спора.

Олег хотел стать большим и известным учёным, его сильно заботили проблемы планеты: глобальное потепление, вымирание видов, космические угрозы и опасения виртуального происхождения вселенной. Мы разделяли желания друг друга, но обстоятельства были сильнее. Теперь я работаю простым преподом в колледже, а он устроился кассиром в кафе. Кто бы мог подумать?

— Кому там ещё в дипломе неправильные оценки напечатали? — протирая свои белые кроссовки влажной салфеткой, спросил товарищ.

— Машке вроде бы! Ей же вообще вместо красного диплома синий выдали, у нас-то хоть цвет совпал.

— Да, ещё хрен теперь найдёшь куратора, словно скрывается от нас.

— Он всегда скрывался! — со смехом ответил я. — Это же «Пед»!

— Ума нет — иди в «Пед». — в рифму поддержал приятель.

Во втором корпусе педагогического университета остановилось время: деревянные скрипучие полы, старые облезлые двери, облупившаяся краска на ступеньках и перилах, а из окна открывался вид на недавно сгоревший корпус иняза. Всё это эхо ушедшей эпохи, руины великой державы — фундамент для наших жизней. Ещё в советские годы появился стереотип о необходимости высшего образования: наличие диплома гарантировало успех во всех сферах. Только людей, закончивших ВУЗ, за последние несколько десятков лет появилось больше, чем доступных рабочих мест. Поэтому историки водили маршрутки, врачи подметали улицы, а физики торговали перчатками и ремнями на рынках.

— Что думаешь? Так и будешь в этом колледже торчать?

— Смеёшься? Мне 17 тысяч платят, в Москве дворники в два-три раза больше зарабатывают.

— Да, что-то не ценят у нас преподов, даже я за кассой больше делаю, ещё и чаевые подогревают.

— В стране сейчас в приоритете кофе и булочки, — с иронией, — ты двигаешься в верном направлении, учиться и учить — дело сомнительное.

— Ну а сам посуди. — Олег отвлёкся от своих кроссовок и внимательно посмотрел на меня. — Мы пять лет потратили, ещё денег столько, а что делать теперь с этими дипломами? Надо было мне после окончания школы идти пирожки продавать, возможно, сейчас бы какую-нибудь руководящую должность занял в этом кафе.

— И меня пристроил помощником!

— А не думал пойти по специальности? Менеджером? Туры продавать? — спросил друг.

— Целый день сидеть в офисе? Нет, это не для меня.

— А в рекламщики?

— Ненавижу рекламу, ей и без того всё забито, куда ни плюнь.

— Да уж. А может бизнесом каким-нибудь займёмся?

— Например?

— Будем заказывать вещи из Китая, продавать через интернет.

— Фальшивые часы Kevin Klein?

— Да не только часы! Сумки, футболки, трусы! — на полном серьёзе убеждал товарищ.

Я рассмеялся в ответ.

— О, поднимается.

Вверх по лестнице поднимался наш куратор — Герман Богданович. Со старой конькобежной привычкой молодости все препятствия он преодолевал с заложенными за спину руками. Студентка пытается скандалить? Рука за спиной. Вышестоящее начальство предъявляет претензии или на ровном месте возникают новые проблемы? Пальцы левой руки обхватывают запястье правой.

— Здравствуйте! — приветственно выкрикнули мы с Олегом.

— Привет, — ответил седовласый мужчина с хитрыми глазами. — Ничего себе, даже в пиджаке и рубашке! На парах-то только в спортивных костюмах и появлялись.

— Герман Богданович, а у вас вакансии появились? — спросил я, спрыгнув с подоконника.

— Как и в начале учебного года 0,25 ставки было, так и осталось. Поступай в аспирантуру, дадим тебе какую-нибудь дисциплинку.

— У вас же тоже нет научной степени, а вы работаете!

— Ну, ты сравнил! — иронично произнёс куратор и зашёл в деканат.

— Герман Богданович, вы нам дипломы переделали? Герман Богданович! — следом за ним зашёл Олег.

Громко прозвенел звонок с пары. Постепенно начали открываться двери из аудиторий, наружу выливался хаос: пространство наполнилось криками, визгом и топотом. Так странно, ещё вчера, являясь частью этой тучи, меня носило вместе с ней везде и всюду. А сегодня, заложив руки за спину, я стою в коридоре и провожаю взглядом идею о вузовской преподавательской карьере, медленно сползающей вниз по лестнице вместе с потоком студентов. Как знать, возможно, оно и к лучшему?