Ванечка

Никита Королёв, 2019

Она росла на кладбище. Отец был с ней очень строг, особенно по ночам, и она убегала в маленький гранитный город, где чувствовала себя настоящей великаншей. У неё там был друг, Ванечка. Вместе они ели конфетки с надгробий и любовались луной. С Ванечкой никто не играл, а зря – он очень добрый и храбрый мальчик. Однажды он дал ей слово, что никому её в обиду не даст.

— Кто там?

— Уборка!

Женщина, проживающая в номере 217, открыла дверь. За ней — горничная. Маленькая, расширяющаяся к середине туловища, она напоминала юлу. Заплывшее лицо, утонувшие в нем глаза, волосы, похожие на мочалку, долго пролежавшую в марганцовке, целлюлитные руки и стягивающая всю эту норовящую растечься композицию бирюзовая униформа.

— Уборка не нужна, спасибо — разве что мусор вынести, — женщина удалилась на момент в номер, после чего вернулась с голубым полиэтиленовым мешком.

— Еще что?

— И туалетной бумаги, пожалуйста.

Горничная подошла к своей тележке, достала один рулон и протянула женщине из номера.

— Вы завтра во сколько съезжаете? — спросила она.

— В четыре часа. А можно будет чуть позже номер освободить?

— Нельзя, завтра семинар, — резко ответила уборщица. — Смотрите, как бы вас еще раньше не выселили.

Лицо женщины из номера 217 перекосило от возмущения. Хамоватый персонал для подмосковных санаториев — конечно, скорее правило, чем исключение, но чем это, интересно, она заслужила такое обращение? Тем не менее, пытаясь сохранять спокойствие, она спросила:

— А можно еще один рулон?

— Бумага кончилась, — отрезала, разворачиваясь к тележке, горничная.

— Ну, может быть, у вас в подсобке есть еще? — уже с заметным раздражением сказала женщина.

— В день на номер положен один рулон, а у вас их и так было завались при въезде, — указательным пальцем, который, как и все остальные, походил на большой, она провела невидимую черту над головой, свободной рукой подперев бок.

— Вам жалко не своей туалетной бумаги?

— Женщина, угомонитесь, не дам я вам бумагу — не положено.

— Мне кажется, вы переходите черту, — уже с трудом говорила женщина из номера. — Назовите вашу фамилию.

Горничная что-то невнятно проворчала и поспешно покатила свою тележку к следующему номеру.

Через несколько минут в номер 217 снова постучали. Женщина, раздраженная тем, что ее в очередной раз сбивают с мысли, не отрываясь от планшета, резким движением распахнула дверь. Показавшаяся за ней горничная, оторопев, еще мгновение стояла неподвижно, после чего пришла в движение, которое, видимо, готовила заранее.

— Вот ваша бумага! — она взмахнула двумя рулонами, лежавшими в разных руках, ударив ими друг об друга прямо перед лицом постоялицы. Чисто механически та приняла их на планшет, как на поднос, но, опомнившись, вышвырнула в коридор и, не дожидаясь конца их полета, закрыла дверь.

Вечером горничная шла по коридору на втором этаже, чтобы спуститься по лестнице, выйти из корпуса и сесть на автобус, развозящий по домам весь персонал. За последним поворотом перед лестницей на нее накинулась женщина из номера 217, схватила за грудки и подтащила к себе.

— Пожалуйста, верните то, что взяли, — в ее голосе была только мольба.

Горничная нервно, как хомячок, поднятый за шкирку, мотала головой в поисках свидетелей.

— О чем вы?.. Отпустите!.. Я ничего не брала!..

— Планшет… мне он очень нужен… верните… — женщина из номера словно бы захлебывалась собственными словами.

— Милочка, — чмокнула горничная, увидев поднимающегося по лестнице охранника, — я у вас ничего не брала, отпустите меня немедленно, — повышала она старческий сварливый голос.

— Нет, нет, нет… — пыталась разуверить саму себя в происходящем. — Вы не понимаете… вы… — она подняла горничную над землей. — ВЫ… — и затрясла ее так же легко, как если бы встряхивала подушку.

— Поставьте женщину! — сказал остановившийся перевести дух после лестницы охранник, пузатый, с картофельным лицом и словно бы вторым на макушке — сморщенным, щетинистым и пегим.

Конец ознакомительного фрагмента.