Волк: Лихие 90-е

Никита Киров, 2023

После несчастного случая я снова оказался в 1997 году, в то лето, когда потерял родных и друзей. Но в этот раз у меня есть шанс исправить всё.Цены считают в миллионах, деньги есть только у коммерсантов и бандитов, а народ с опаской ждёт, чем ещё удивят лихие 90-е. Ну а я отберу у этой эпохи всё, что она у меня забрала. Отберу с процентами, которые она должна

Глава 2

Забыл, как много тогда было комаров. Сразу начали жужжать у уха, пролетать мимо. Укусы злобные, будто эти комары тоже получили своё в 90-е.

По ночам почти никто не ездил по этой улице, да и прохожих почти никогда не бывало, ведь вполне можно получить палкой по затылку, а то и ножом. Фонари-то есть, ещё с тех времён, но лампы в них давно выбиты, да и никто в городской администрации не хотел жечь свет в частном секторе. Да даже в центре было темно.

Сейчас прохладно, нет ветра. Ночь звёздная. Я осторожно прикрыл калитку, чтобы не разбудить никого из домашних. Всё же свет был, но метрах в ста отсюда. Там горела лампа рядом с высоким забором из аэродромного железа. Несколько метров в высоту, почти как крепость. Там же, под лампой, красная кнопка звонка, чтобы можно было вызвать хозяев в любое время дня и ночи и купить китайский спирт.

Вот Женя этим и развлекался. Он не стал заходить в дом, а сидел на лавочке, на которой мы столько рассиживались в детстве и болтали о всякой чепухе, которая интересна мальчишкам.

Когда он затягивался сигаретой, на мгновение показывалось его лицо. Я шёл к нему, а он смотрел на меня.

— Я думал, ты даже не зайдёшь, Волк, — хрипло сказал Женя. — Зимой-то не заходил.

Голос уже пьяный. В руке он держал пластиковую бутылку со спиртом, будто хотел пить его так, не разводя водой.

Так он меня и называл всегда, Волк, это от фамилии. Другие ровесники тоже звали так.

— Давно не виделись, Женя.

Я пожал ему руку и сел рядом. Глаза привыкали к темноте. Женя в потасканной военной форме, но вид всё равно аккуратный. Лицо приличное, выбритое, даже сейчас он не бросал за собой следить. Но перегаром от него несло сильно.

Сегодня он спокойный, но помню, что бывало и хуже. Как приехал, то заводился с полуоборота.

— Пить предлагать не буду, — сказал он с усмешкой. — Со мной не пьют, боятся.

— Может, и не надо, Женя?

— Кхе, — он снова усмехнулся и открыл пробку. — А как ещё?

— Поспи, а завтра мы в город с братом хотим. С нами поедешь? Развеешься.

Не хотелось оставлять его одного. Он в шаге от падения, ходит по самому краю. Тогда я этого не понимал, сейчас прям вижу. Надо его вытаскивать.

— Ночью не сплю, — сказал он, глядя перед собой. — Днём проще. Ночью спать не могу, как закрою глаза, то… Зараза ты, тварь!

Бутылка выскользнула из его руки, спирт, от едкой вони которого даже глаза слезились, с бульканьем вытекал на землю. Женя попытался поднять бутылку, но никак не мог её взять.

— Да и хрен с ней, — он достал ещё сигарету. — Какая уже разница? Ещё схожу.

Помог ему прикурить, он даже это не был в состоянии сделать.

— Не, ещё башку кто проломит, — сказал я. — Тут всяких хватает по ночам.

— Мне-то? — он усмехнулся. — Они ссутся со мной связываться. Но может и проломят. Знаешь, а когда лопается черепушка, то…

— Завтра в город, — повторил я. — Развеемся, отдохнём. С нами давай. А ещё я с дедом говорил, про железную дорогу. Попробую и тебя туда засунуть, на первое время. Хватит дома сидеть. А потом…

— Что потом?

— А потом, — я посмотрел на него. — Знаешь, это время много чего у нас отобрало. Может, пора кое-что забрать назад?

— С процентами? — он хрипло засмеялся.

— Именно. Есть у меня мысль, но… вот ты бы мне пригодился. Никуда не встревай, подожди меня. Будет для нас дело.

— Неплохо звучит. Ну надо же, Волк, — Женя отбросил недокуренную сигарету. — Кент ты мой, да. Зимой всего раз поговорили, и ты от меня держался за километр потом. А сейчас даже помочь хочешь. Зачем это тебе?

— Потому что поумнел. И тебе тоже пора. Давай, уведу тебя спать. А утром зайду. И не пей эту гадость!

— Козлёночком стану?

— Ослепнешь нахрен. Таким даже окна мыть нельзя, разъест стекло.

— В город не поеду, — сказал он, подпирая голову руками. — Не хочу я эти морды видеть. Пока я там был, они тут… они тут…

— Тогда просто заходи в гости. А сейчас спать.

Думал, будет сопротивляться, но слишком он опьянел. Завёл его во дворик. Если за собой Женя следил, то участок совсем забросил. У забора всё заросло крапивой, с прошлогодних грядок так и не убрали мусор, а в теплице разбиты окна. Курятник открытый, но куриц он съел давно. Гараж тоже открытый, значит, продал батиного москвича. На эти деньги похоже и пьёт.

Затащил парня в сени. Под ногами катались стеклянные пивные бутылки, пластиковые из-под спирта, и банки… вот это же гадость была, водка Чёрная Смерть, с черепом. Да какой только гадости тогда вообще не было. Увидел даже пустую бутылку спирта Рояль, который вроде больше и не продавался.

В самом доме просторнее, чем у нас, но всё завалено мусором. В середине комнаты открыто подполье, я его закрыл, пока Женя не грохнулся туда.

Телевизор, старенький Филипс, включён, но просто показывал белый шум, это был единственный источник света внутри. В наших краях было всего два канала, ОРТ и РТР, по ночам они не работали. Рядом стоял старый японский видак, из которого торчала кассета.

Женя завалился на диван, раскинув руки. Кажется, еды-то у него особо и нет, только пьёт. В одиночку, его многие знакомые сторонились, побаивались его внезапных вспышек.

Это сегодня он спокойный. Но чем дольше он будет напиваться тут один, тем хуже будет для него. Ему осталось жить чуть больше месяца, если я ничего не сделаю.

А я сделаю, не брошу, как тогда. Не просто так я здесь оказался.

— Утром зайду, — пообещал я.

Не ответил, отключился. Будет много работы. Но… из того, что я придумал сегодня, такой человек как Женя пригодится мне идеально. И будем потом сидеть втроём, с ним и братом, и вспоминать всё это.

Закрыл дверь и пошёл к себе.

* * *

Утром не сразу понял, что случилось и где я. Я не в своей квартире, а на старом диване, как когда-то давно, в молодости. Но воспоминания пришли быстро.

Воспоминания, не сожаления. Даже наоборот, подъём и хорошее настроение. Все живы, а я помню свою решимость, которая была ночью. Всё только начинается.

Услышал шипение, что-то жарилось на сковородке. Дед не признавал разницы между ужинами, завтраками и обедами, поэтому жареная картошка на завтрак — вполне в его духе. Кирилла нет, наверное на огороде с утра, пока нежарко.

Огляделся уже спокойно. Телевизор Сони выключен, на тумбочке рядом с кроватью деда лежит книга в ярко-красной бумажной обложке. Серия «Чёрная кошка», вспомнил знакомый силуэт, дед любил читать криминальные боевики.

Книга — Антикиллер, Данил Корецкий. Он вроде бы даже в моё время всё ещё пишет. По книге потом снимут фильм, правда я его совсем не помню, в памяти не отложился.

Я проверил свои документы. Нашёл сберкнижку, на ней даже есть 397 тысяч, но в субботу их не снимешь. Карточки у меня нет, да и вряд ли в городе появились банкоматы. Сумма не абы какая, но хотя бы хватит на первое время, чтобы не просить деньги у деда. Вспоминая, что будет через год, деньги надо обязательно вывести.

М-да, люди только стали привыкать к этой жизни, а в 98-м году их ждёт сюрприз. Надо подготовиться к этому заранее, ведь это может дать и возможности. Я всё ещё обдумывал, как смогу этим воспользоваться.

— Долго спать будешь? — спросил дед, заглядывая ко мне. — В город же собирались. Брат тебя дождаться не может.

Кирилл подготовился к поездке, надел лучшую белую рубашку, чёрные спортивные штаны и даже приготовил кожаные туфли. А что, тогда вполне так и ходили, спортивные штаны с туфлями считались нормой в наших краях. Волосы на макушке пригладил водой, чтобы не торчали.

— Скоро поедем, — проговорил я и помыл лицо перед умывальником. — Сейчас, я быстро.

Я вышел на улицу, надо проведать Женю, убедиться, что он в порядке. Сидящие во дворе воробьи разом вспорхнули, а где-то позади, за домом, громко завопил индюк, которого дед держал на Новый год.

В воздухе витала пыль, а напротив дома Жени стоял джип, серый Лэнд Крузер. Окна затонирована аж до черноты, двери открыты. Сидящий на водительском месте лысый здоровяк в спортивной куртке поплёвывал семечками на дорогу.

— Ну смотри сам, — раздался недовольный голос. — Захочешь — позвонишь!

Худой мужчина с большими залысинами, одетый в чёрный спортивный костюм, вышел, хлопнув калиткой и уселся в джип, на меня не посмотрел. Лицо смутно знакомое. Водитель завёл машину, и она быстро тронулась, подняв ещё больше пыли. Камешки зашуршали под колёсами.

Сплюнул пыль и вошёл во двор. Женя сидел на крыльце и потирал голову. Тяжко ему. При свете дня видно, как он отощал. Под глазами тени, светлые волосы торчали дыбом.

— Ты, Волк? — пробурчал он. — Мне ща каюк придёт, я бы пива дерябнул. Но не осталось.

— После китайского спирта ты как ещё живой? Сколько ты вообще пьёшь?

— Долго, — он махнул рукой. — Как приехал, вот и пью.

— Пошли, позавтракаем, у тебя всё равно все мыши повесились. Кто это был?

— Не узнал? — Женя посмотрел на меня и прикрыл красные глаза рукой от солнца. — Фрол это. На работу меня звал. Охранником. Знаю я, какие у него охранники, кхе!

— Не пошёл? — спросил я.

— Нахрена мне это? Да и ты же чё-то предлагал.

Он с трудом поднялся, подошёл к железной бочке, которая стояла под сливом для дождевой воды, и сполоснул лицо, разбрызгивая во все стороны капли.

Фрол, Фрол… Фролов Виктор, вспомнил. Это бригадир с пивзавода, когда-то самая отмороженная банда в городе. Банд здесь достаточно, от всякой мелочи до крупных.

Когда ещё учился в школе, пивзаводские дрались с мясокомбинатовскими и черёмушкинскими почти каждый день, стрелялись чуть пореже, но тоже было. Как и заказные убийства, кровавые стрелки и всё прочее.

Сейчас тишина… ну как тишина, затишье. На самом деле это никуда не делось, просто обсуждали это не так часто. Да и крупные банды уже поделили между собой всё, что можно. Впрочем, хватало и мелких.

И… да, Женя тогда пошёл на пивзавод. Ещё бы, людей с боевым опытом, которые умеют обращаться с оружием, берут охотно, раз сами за ним приезжали. К чему-то готовятся?

Но неужели одного нашего ночного разговора хватило? Вряд ли, это только первый шажок. Если Женя что-то помнит, то просто доверился мне. Теперь надо его не упустить и следить, чтобы не сорвался. Так, шаг за шагом, у нас всё и получится.

Ведь можно поменять многое.

— Ты же говорил, — он встряхнул головой. — Ты же говорил, с работой поможешь. Я всё равно дома сижу, никуда не берут… только Фрол зовёт. Надоело. И бабки кончаются.

— Да, без проблем помогу. Пошли.

Дед Боря и Кирилл на Женю посмотрели с удивлением. Вряд ли они видели его трезвым в последнее время. Кирилл принёс ещё одну табуретку, мы уселись завтракать.

Завтрак и обед сразу — молоко, зелёный лук, хлеб, редис, Рама, дед ещё достал банку малинового варенья. И главное блюдо — жареная картошка без лука, посыпанная свежим укропом.

Посреди стояла огромная бутылка кетчупа из красного пластика с жёлтой крышкой. Сначала подумал, что это Балтимор, который постоянно рекламировали в Городке. Но нет, это Довгань, тот самый, который «отвечал за качество».

— Где столько достал? — спросил я.

— Так Коля-сосед притащил, на яйца поменял, — сказал дед, выдавливая кетчуп себе на тарелку. — Ему же зарплату кетчупом дали, полный шкаф дома стоит. Куда и деть, пока не испортилось, не знает.

— До сих пор кетчупом расплачиваются?

— У них, на молокозаводе вот так. Иногда ещё мороженым или молоком.

Обычно, к этому времени уже почти все предприятия более-менее платили зарплату. Но иногда бывало и так.

Замолчали и ели, только вилки стучали по тарелкам.

— Сегодня суббота, — напомнил дед. — В понедельник надо будет к Кочергину идти на железку.

— Сходим все втроём, — я показал на парней. — Договоримся с ним.

— Я только насчёт тебя разговаривал, — с сомнением сказал он.

— Ничего, разберёмся.

На железке я отпахал всю жизнь, но, в этот раз будет другое дело. Более денежное, но такое, чтобы было не стыдно. Не бандитом, нет, и не коммерсантом. Есть одна мысль, но до этого ещё долго. Сначала надо всё обдумать. А парни, чтобы не сидели без дела, пусть пока поработают там.

— А я в такси хочу, — заявил Кирилл.

— Да кто тебя возьмёт? — дед усмехнулся. — У тебя даже прав нет, тебе семнадцать.

— И что? Такси же Замайский держит, а у него дядя — начальник ГАИ! Кто будет его водителей проверять?

— А ты слышал, как машины отжимают? Удавку на шею или ножиком в бок. Вечером выехал, и всё, пропало. Отморозков и шпаны столько, плевать им, что там какой-то тесть начальник ГАИ.

— Буду Максю брать, — Кирилл гордо посмотрел на меня. — Он там любого угомонит.

— Будто кто-то сядет в машину, где ещё один мужик сидит, — я поднялся из-за стола. — Пассажиры ведь тоже боятся, что нападут. Собирайся, Кирюха. Поедешь с нами? — спросил Женю.

— Не, тяжко, — он выдохнул. — Дома посижу, вечером заходи. И спасибо, давно так не ел.

— Так заходил бы, свои же, — дед смерил его взглядом. — А то только за спиртом ходишь. Как эту гадость пить вообще можно? Зря ты так, Женёк.

Женя медленно встал, чтобы напялить старые кеды с раздавленным задником. Через несколько секунд хлопнула калитка.

— Ну хоть пришёл он, — сказал дед. — Ты за ним поглядывай, вы же друзья. Дурной он стал, стегает постоянно, как выпьет. А пьёт часто. К нему уже никто не ездит, боятся, один он.

Стегает — ведёт себя неадекватно, давненько не слышал этого слова.

— Присмотрю, — пообещал я.

— Я доверенность тебе напишу, — дед закряхтел, поднимаясь. — Права же у тебя есть. Я уже редко езжу, только на рыбалку.

— А можно я поведу? — спросил Кирилл. — Я аккуратно!

— В городе нет, — ответил я. — Там я сам.

В дедовском гараже стоял синий Луазик. Задняя часть обтянута брезентом, внутри только два кресла. Остальные пассажиры сидят у стены на неудобных лавках или вообще на колесе, которое лежало посередине.

— Вот он мой луноход, — с гордостью сказал дед Боря. — Обещали нам всем ветеранам и так выдать по машине, да не дождусь.

Кирилл открыл ворота, а я выехал на улицу на тарахтящей машине. Время вспомнить, что было в городе в моё время. Но сначала — заехать к ещё одному старому знакомому.

В город попасть напрямик невозможно, надо было проехать через весь частный сектор по его убитым дорогам, залитым лужам, а потом объехать через железнодорожный переезд.

Местные иногда засыпали ямы гравием, но его быстро раскатывало. Дед как-то раз в сердцах сказал, что даже в Берлине в 45-м дороги были хоть немного, но лучше. Я думаю, что он не преувеличивает, ну а его луноход для этих дорог подходил идеально.

Денег нам шиковать особо не было, да и я не собирался брать у брата его кровно заработанные. Просто осмотреться, заехать к Семёнычу, узнать, что там у него.

На переходе пришлось подождать, пока дымящий поезд, по злой иронии, тот самый 1242, рядом с которым меня прибило, протащил мимо нас целый состав древесины в Китай. Грузы туда шли днём и ночью, дерево, нефть и металл, а оттуда дешёвые шмотки и всякий хлам.

Магнитолы у деда не было, так что мы с Кирюхой просто болтали. Вернее, я чаще слушал, потому что не хотел путать брата своими знаниями. Тем более, я же не всё помнил, что случилось двадцать пять лет назад. Сказану что-нибудь, о чём он ещё не знает и что ещё вообще не случилось.

Основная часть города была окружена частными домами, но этот район был более престижный. Заборы не из досок, а из кирпича или даже камней, многие дома были двухэтажными. Почти рядом с каждым — машина, причём недешёвая. Тут живут коммерсанты и бандиты.

— Заедем к Семёнычу, — сказал я. — Давно у него был?

— Весной, — Кирилл нахмурился. — Всё некогда.

Рынок дальше, а мы поехали в сторону Дома Офицеров. Неподалёку от него располагался зал, где была секция по кикбоксингу. Владимир Семёныч Иванов открыл её в самом конце восьмидесятых, мы с Женей были там одними из первых. Мужик суровый, но его уважали в городе.

Сейчас секция должна быть открыта, но кажется, что этот год она не переживёт. Вот и узнаю, что там случилось.

Зал — простая одноэтажная кирпичная постройка, её выдал тренеру муниципалитет. В центре, место удобное, рынок не так и далеко отсюда.

И я не зря приехал сюда, как чуял. Рядом со входом стояла чёрная тойота Марк-2, марковник, с правым рулём. Рядом с ней курил громила с бритой головой, одетый в спортивную мастерку.

— Не похоже, что это пришли тренироваться, — сказал я Кириллу. — Зайду-ка я к Семёнычу, узнаю, что там.

Внутри ничего не изменилось — общий зал с крашенным в синий цвет деревянным полом, старые тренажёры, запах железа, кожи от груш и пота. На ринге спарринговались два парня лет пятнадцати, но не особо усердно, постоянно поглядывали на дверь тренерской. Остальные ученики тоже, вид тревожный.

А оттуда доносились звуки ругани.

— Да ты чё, б**, берега попутал, старый? Хоть знаешь, с кем говоришь?

Забыл я всё это, но сейчас вспоминал. Зато знаю, что вовремя приехал. Кто-то решил наехать на моего тренера. Так что я подошёл к тренерской и решительно открыл дверь.