Обречённый мир. Преданный

Никита Дмитриевич Константинов, 2023

В мире, где судьбы измерений переплетаются в необозримом лабиринте времени и истории, обычный человек, что получит имя Стэрбен, становится ключевой фигурой в древней борьбе между светом и тьмой. "Обречённый Мир. Преданный" – это роман, в котором фантастика переплетается с фэнтези, а реальность наполняется магией и загадками.Стэрбен, ведомый таинственной Майей, погружается в мир, где действия одного могут изменить всё. Открывая в себе новые, дарованные ему силы, он становится участником великой игры, где каждый шаг может быть последним. Его предназначение – убийство Жнеца, воина Ордена, чья мощь почти безгранична. В этой игре на кону не только судьба Стэрбена, но и будущее всех миров.Автор умело ведет читателя по пути неожиданных поворотов сюжета, где каждый персонаж скрывает свои тайны, а истина оказывается лишь иллюзией. Эта книга заставит вас задуматься о границах добра и зла, о выборе между собственными принципами и силой, способной изменить мир.

Глава 4. И жизнь, и смерть — всё смешалось

Кто-то сказал, что, когда ты умираешь, перед глазами вспышкой проносятся все твои дни. Это правда… Это и называется жизнью. К сожалению, я умирала слишком много раз, чтобы помнить об этом. Первый раз это случилось, когда мне было года три или четыре. Мой отец сошёл с ума и убил мою мать. После этого он зашёл в мою комнату с окровавленным ножом и приставил мне его к горлу. Я до сих пор не до конца понимаю, почему он не убил меня тогда. Это, наверно, был бы лучший исход моей жизни, но отец меня не убил, он отнёс меня к подножью какой-то горы и ушёл. Итак, я осталась жива физически, но морально я была опустошена: мне казалось, что уже ничто и никто не сможет вызвать отклика в моей душе… Я должна была умереть от голода и жажды. Так бы и случилось, ведь я была ещё ребёнком, но меня нашли добрые люди из деревушки неподалёку и удочерила. Я снова обрела любящую семью: сердечную мать, строгого, но заботливого отца и брата — лучшего друга на всё то время, что я была в деревне. Хоть все эти люди и не были мне родными, я очень сильно их всех полюбила, собственно, они и были последними, кого я любила, пока была жива. Я не была чужой в этом месте, я ладила и с остальными жителями деревушки, хотя других друзей, кроме брата, у меня не было. И все же я не могла жить как обычные дети — гулять, веселиться, учиться, заводить друзей так, как это делали остальные — беззаботно, видя вокруг только хорошее. Я была лишена самого прекрасного — радужного детства. Весь окружающий мир казался мне пугающим, опасным.

Я никогда не уходила далеко от деревушки, только раз в месяц мы с братом ходили к тому месту, где меня нашли. Я ждала там отца только для того, чтобы спросить у него одну вещь: зачем он убил мою мать? Это всё, ради чего я его искала, больше мне от него ничего не было нужно. К сожалению, я его так и не дождалась, в двенадцать лет я умерла от неизлечимой болезни. Мне было больно, я умирала долго, в мучениях, без возможности попрощаться с теми, кого полюбила, мне хотелось отправиться в лучший мир, где нет ни убийств, ни болезней, но этому не было суждено сбыться: я осталась в этом мире, но в виде призрака. Я видела, как что-то вышло из моего мёртвого тела, и вслед за этим произошло нечто совершенно неожиданное: пульсирующий сгусток энергии вдруг взорвался изнутри, и его остатки растаяли в воздухе. Так разрушилась моя душа, но об этом я узнала гораздо позже.

Я видела, как меня оплакивали, как хоронили. Я снова осталась одна в этом мире, точнее, теперь это был лишь отголосок меня прежней… И на этот раз я снова утратила способность что-либо чувствовать — я утратила душу. Я видела, как из-за той же болезни, что и моя, умирает мой брат, как мать ссорится с отцом, потому что потеря близких — это самое страшное испытание и не все его выдерживают. Я была и не была… Видела всё, но не могла быть частью этого, все, что происходило вокруг, не вызывало во мне эмоций, чувств, отклика. Я не знала, что мне делать и на какой срок мне суждено стать сторонним наблюдателем, не знала, зачем осталась в этом мире, пока однажды меня не нашёл Жнец.

Я увидела его стоящим на том месте, куда меня когда-то отнёс отец. Хоть он и был одет в обычную одежду, я сразу поняла, что он не человек. Он смотрел прямо на меня своими абсолютно чёрными глазами. На меня уже давно никто не смотрел. Я сразу поняла, что он меня видит, и впервые почувствовала что-то с тех пор, как умерла. Этим чувством был страх. Внешне незнакомец не казался опасным, но я чувствовала, как от него веет могильным холодом. Я смотрела ему в глаза и не видела в них ничего живого, ничего, что могло бы принадлежать человеку. Жнец неторопливым шагом направился ко мне, я попятилась и стала обдумывать, как сбежать. Он же подошёл вплотную и неожиданно обнял меня.

— Наконец-то я нашёл тебя, я уже начал думать, что ты и вправду мертва, — сказал он, и по его щекам потекли скупые слёзы. Это был первый и последний раз, когда я видела его плачущим.

— Почему вы плачете, у вас что-то плохое случилось? — не понимая, что происходит, спросила я. Я не могла чувствовать, но помнила, что горе всегда приносит с собой слёзы.

— Нет, я просто рад, скоро ты всё поймёшь, а пока тебе надо вернуть тело и душу, — сказал Жнец и исчез, а я осталась стоять на том же месте, не понимая, что произошло. Я как бы застыла и не могла, да и не хотела, покидать это место. Я прождала Жнеца пять дней, надеясь, что он вернётся.

То, что его зовут Жнец, я узнала позже. Я никогда не понимала, почему он выбрал себе именно такое имя как основное. Только потому, что он пожинает души? Нет, думаю, в этом есть что-то ещё. Были иные имена, которыми его называли, но существовало лишь одно, которое он не любил, — это было имя Смерть. Так называть себя он позволял только другим всадникам.

На шестой день он вернулся на место нашей первой встречи, неся с собой какое-то тело. Только когда он подошёл ближе, я смогла разглядеть, что это был мой собственное труп. «Как он не сгнил за столько лет?» — подумала я тогда. Собственно, я и не представляла, сколько лет прошло с моей смерти: мне это было не важно. Позже я узнала, что это не моё старое тело, а новое, искусственно созданное с помощью моего ДНК. Ещё позже я узнала, что Жнец был настоящим мастером в таких вещах.

Но чтобы тело жило, ему нужна была душа, и Жнец пожертвовал одной из своих припасённых, только почему-то он носил её отдельно в маленькой колбе, в отличие от тех, что держал в собственном теле. Эта душа была чёрного цвета, как я потом узнала — душа ненависти, или осквернённая душа. Я вошла в это тело и снова оказалась живой — я снова могла дышать, пить, есть и даже чувствовать. Жнец сказал, что я могу пойти попрощаться со своей семьёй, а потом мы отправимся «домой». Я уже не слышала конца фразы, я мчалась обратно в деревню. Мне хотелось рассказать маме о том, что со мной случилось, и вместе с ней и отцом сходить на могилу к брату и попрощаться с ним. Я была так рада, что снова жива, и в то же время грустила, потому что в памяти всплывали все моменты, которые я видела, пока была призраком, и теперь я их переживала заново, грустя или радуясь. Чувства нахлынули волной — сразу за все те годы.

Я ожидала любой реакции матери на моё воскрешение, кроме той, что услышала, — она спросила: «Кто ты?» Я вздрогнула, словно мне прямо в сердце вонзили нож. Я извинилась, сказав, что, наверно, обозналась, и попятилась к выходу. Я пошла по деревне, я видела знакомые лица, я подходила к своим старым приятелям, но никто меня не узнавал. В конце концов я добрела до центра деревни, села и заплакала. Я никогда так сильно не рыдала. Вокруг меня собралась толпа, меня стали спрашивать, что случилось, но сквозь весь этот гомон я явственно слышала смех двух человек, что стояли дальше всех от меня и показывали на меня пальцем. Я вспомнила их, они были чужаками, лишь недавно приехали в эту деревню. А я всё сидела на земле и рыдала. В этот момент я ненавидела всех: и тех двух идиотов, и мать с отцом, что забыли обо мне, и всех жителей деревни, что сделали ровно то же, но больше всего я ненавидела просто людей — всех людей. Людей, что так легко предают, что так глухи к добру и состраданию. Из глаз у меня потекла какая-то чёрная жидкость, напоминающая смолу, она окутала всё моё тело так, что остался только силуэт и две красные точки посередине моих полностью чёрных глаз. Жидкость ощутимо направилась в мою правую руку, её было слишком много, она начала вытекать, сгущаться ещё больше и приняла очертания клинка. Я точно не помню, что было дальше, или не хочу помнить, но точно знаю, что вся деревня была полностью вырезана именно мной, а потом сожжена. И я горела там, вместе с той деревней, в переносном смысле, разумеется. Прежняя я вместе с пеплом осталась в прошлом, а новая ужасным фениксом воскресла.

Поэтично, да? К чему вообще я пишу этот дневник? Ах, да, он советовал. Сказал: «Опиши так, словно рассказываешь кому-то». Что за дурная идея? Будто мне делать больше нечего, словно я могу потерять саму себя…

Я сидела на отвесной скале и смотрела на пепелище, когда ко мне подошёл Жнец и присел рядом.

— Я не знаю, почему они тебя не помнили, но знаю, почему ты совершила такой поступок, — начал он говорить с оттенком жалости ко мне. — Это из-за души, которую я подарил тебе: это душа ненависти, она позволяет тебе становиться сильнее, когда ты что-то ненавидишь. В такие моменты ты не можешь контролировать себя, ты уничтожаешь эту вещь или существо. Прости, что не рассказал раньше…

— Ничего, в конце концов, это были мои чувства, — ответила я, продолжая смотреть вперед. Я не чувствовала ничего.