Вновь: покойтесь с миром

Никита Владимирович Чирков (2024)

Клендат посвятил свою жизнь науке, даруя результаты удивительных исследований на благо технократичного Опуса — столицы солнечной системы ИМБ. Контролируемое развитие цивилизации под его чутким руководством продолжалось до внезапного уничтожения колонии Монолит на планете Кома. От абсолютной безысходности перед волей космического бога Клендата отделяет лишь немыслимый в своем исполнении план, вынуждающий отдать цивилизацию в жертву победе. Время на исходе — приходится манипулировать не только отчужденным Бэккером, но и своей дочерью Любой, принявшей сторону матери Кассандры, которая и освободила божественную силу разрушения. Сложнейший клубок причин и следствий приводит их всех к судьбоносному дню, исход которого определит, кто будет править остатками человечества.

2

Перед тем как войти в палату Бэккера, Клендат получил уведомление от Звезды: «остаточное время — десять часов». Восприятие времени для него ожидаемо изменилось, и, несмотря на готовность, определенный дискомфорт казался чересчур назойливым. Так что пришлось ускориться — и, только перешагнув порог, он сразу же активировал виртуальный экран перед кроватью, дабы изображение с камер наблюдения, передающих Опус в реальном времени, послужило своеобразной провокацией на контакт.

— Уходи! Я же сказал, что никого не хочу видеть, так сложно понять?! — Сидя в углу палаты, Бэккер натянул большой капюшон толстовки, прячась в ней, словно от врага.

Не реагируя, Клендат включил обычный свет, встретившись с Бэккером взглядом. Этот измученный вид худого человека мог ввести в заблуждение кого угодно, но не его.

— Я хорошо тебя знаю, Бэккер. — Клендат продолжал стоять у двери, позволяя объекту своего внимания владеть пространством. Сам он был под два метра, крепкий, коротко стриженный и с чистым, словно вырезанным из камня, лицом. — Ты в меру умен, дабы различать упрямость и наглость, веруя своим инстинктам порой даже больше желаемого, что не раз служило созданию новых проблем, сам процесс решения коих позволяет тебе ощущать себя настоящим в естественной для тебя среде. При этом твой моральный компас адаптируется несколько независимо от твоего желания, вынуждая тратить внутренний ресурс на излишнюю работу анализа своих действий с приличной добавкой моральных терзаний, которые, к слову, также оказались естественны для тебя.

Суровый взгляд Бэккера из-под свисающих вниз черных волос, чьи кончики уже соприкасались с небольшой бородой, восхитил Клендата бесстрашием.

— Я пришел не судить тебя. Ты выжил на Коме, после чего предпринял опрометчивую попытку победить превосходящего противника на Целестине и…

— Мне не нужна твоя жалость. — Эти слова были брошены надменно, после чего он поднялся с пола, налил себе в стакан остатки со дна бутылки высокоградусного напитка и, сделав большой глоток, произнес отстраненно: — Лучше принеси еще, нежели болтать.

Клендат подошел к нему, забрал из рук уже пустой стакан и бутылку, после чего сказала заботливо:

— Я здесь, чтобы дать тебе шанс закончить начатое.

Бэккер долго смотрел в светлые, полные уверенности и силы глаза Клендата, которые после следующих слов остались недвижимы.

— Не так и хорошо ты меня знаешь.

Бэккер сел на спинку изголовья кровати, посматривая на гостя сверху вниз.

— Тебя прислала Таня? Или это уже батя хочет навязать мне роль спасителя?

— Нет. Твои родители тут ни при чем.

— Ну и отлично. Теперь можешь идти.

— Бэккер! — Клендат понял надобность быть напористей. — Чего ты хочешь?

— Я уже…

— Нет-нет-нет. После того как я или любой на моем месте уйдет.

— «Шанс закончить начатое». — Клендат ожидал продолжения. — Мне нечего заканчивать. Я сделал достаточно: эвакуация колонистов, выявление Особей, доказательство присутствия божества на Целестине. Развлекайтесь с проблемами, которые больше не мои, которые, замечу, сами собой мне навязались, когда я полетел на долбаную планету Кома ради сбора тупой команды для раскопок на сраном Целестине. Мне повезло встретить саму смерть и принять ее объятия так, как мало кому выпадает шанс… А потом я проснулся тут, в мире, на который мне плевать. Плевать на тебя и всех остальных.

— Если плевать, то зачем распинаться передо мной сейчас?

— Галочку поставить. А то врачи меня не слушают, да и воли у них нет — лишь служат, не более того. Ты, видно, солидный, теперь все знаешь, передашь остальным, чтобы меня не донимали.

— Что если я дам шанс заслужить…

— Ты не понял! Я сделал свой выбор, еще там, еще давно! Этот выбор был мой, ничей иной. Если бы ты знал всю правду, то понял бы меня. И даже не смей цепляться за это и выводить меня на откровение. Я ничего тебе не должен.

Бэккер был озлоблен и отчаян, казалось, вот-вот этот человек потеряет волю к примитивным биологическим процессам: дыхание, мышление… сердцебиение. Одними лишь глазами он раскрывал тяжелейшие события прошлого, исковеркавшего его физически и морально достаточно, чтобы он привык и освоил те мучения, которые ему не описать — лишь ощущать. Бэккер был потерян, чужд и одинок столь сильно, сколь Клендат удивлялся этому, почему-то маловероятному в статистическом анализе, варианту.

— Я читал отчеты команды Эфира и Техгруппы. На пути к Опусу у них было время изложить все события с момента твоего прибытия на Монолит, вплоть до сражения, если можно его таковым назвать, с тем, кого уже ты лично именовал Варваром. Ты использовал все возможности для битвы с этим «божеством» космоса, сделал многое за счет малого. Похвальное достижение, пусть и сил этих оказалось недостаточно.

— Мне хватило! — огрызнулся Бэккер. — Вновь столкнувшись с его величием почти на равных, я познал свободу, какой ранее и представить не мог. Свободу от ненавидящей меня с момента рождения матери и безразличия отца, от всех этих междоусобиц планет, а главное — от бремени знания и ответственности за следствие и причину. Там, один на один с богом, которого и тебе стоит бояться, я встретил смерть гордо и бесстрашно. Я сделал все лучшее, что мог, доказав себе, что моя жизнь в моих руках и никто мне не указ.

Клендат слушал смиренно, получая удовольствие от возможности познать ошибочность своих ожиданий.

— Думаю, ты запутался в переоценке и недооценке своих возможностей и влияния.

— Отличная формулировка мысли.

— Сарказм — это хорошо. Теперь я вижу доказательство, Бэккер. Удивительное сочетание желаемого и необходимого делает тебя лучшим кандидатом в содействии убеждению одного неизмеримо важного человека приобщиться, как мне хочется верить, к все же нашему общему делу. — Бэккер нахмурился от внушений Клендата и, уже желая грубо того послать, узнал то, что вынудило прислушаться к этому человеку: — Идем со мной к той, кто была с тобой на Целестине, и кто, раскрыв правду, уважит твое желаемое и необходимое.

— Нет. Я уже вел вот так за собой людей. Говори все здесь и сейчас.

— Твое упрямство восхищает не меньше воли.

— Рад за тебя. Дальше что? Силой заставишь?

— Кстати, это я могу. Но не вижу ценности менять пряник на кнут. — Заботливо положив несколько сложенных пополам потрепанных, исписанных ручкой листов бумаги, он отошел, освобождая место любопытству Бэккера. — Предмет содержимого напрашивается на медитативное осмысление, но, увы, вынужден поторопить с ознакомлением.

— И что же там такое написано, что я должен сделать над собой усилие и последовать за тобой?!

— Она назвала это Эпилогом.