Послесловие. Стихи в ритме альфа

Ника Январёва

В книге собраны стихи последних лет, неизданное из прошлого, авторские фото. Как жить в мире тонких вибраций, дышать и творить на грани яви и сна, в туманном состоянии альфа – расслабленная душа бормочет себе под нос странные вирши…«Каждый пишет, как он дышит», – утверждал незабвенный Булат Окуджава. Попробуйте подышать одним воздухом с Никой Январёвой!Другие книги автора: «Свечечка», «Меж двух затмений», «Чепушинки», «И пели ей райские птицы», «Слепая любовь», «Щясте» (в работе).

Быть может быть

Быть может быть нужен какой-то звонок,

Который заставит упрямое сердце

Сорваться в полёт и скользить мимо ног,

В цветные одежды заставит одеться.

Быть может быть нужен кому-то шлепок,

Чтоб в вихре кружиться забытого танца,

Чтоб кто-то успел заскочить на денёк,

Чтоб чье-то коварство успело сломаться.

Быть может быть нужен ничтожный успех,

Песчинка на сторону «быть иль смотреться»,

Чтоб снова качнуться с качелями вверх,

Чтоб снова вкусить заповедного перца.

Быть может быть важен неведомый стиль,

Заметный немногим, не портящий метра,

Который приделает лодочке киль

И парус наставит под лопасти ветра.

Быть может быть что-то случится не так,

Когда мельтешнёт золотистый росточек,

Из семечки, что мимоходом впотьмах

Ты как-то зачем-то нечаянно бросил.

Быть может быть смазанный тенью фестон

Тобой незамечен, и рвётся тревога,

И ты громыхнёшь для игрушки пистон,

И сумерки съёжатся в образе блока.

Быть может быть это напрасный рефрен,

Чужая манишка облезлого фрака.

Её износил ведь уже манекен,

Так что ж подбирать, суетиться и плакать?

***

Скинь мешок, плечам позволь восстать

И вздохни всей грудью перед боем

С теми, кто мешок взвалить опять

Норовит, манкируя тобою.

Заслони себя от черепков,

Что летят к тебе в обмен на доблесть.

Руки выскользают из оков,

Если ты свою продолжишь повесть.

А чужое — уходи, вампир!

Свой отстрой свободным новый мир.

***

Глубже дорога, плотно укатана.

Ездим по кругу, с всё высшими скатами.

Так погружаемся — скоро не выбраться.

Мира пужаемся, надо ли двигаться?

Меньше обзора, скрываемся в темень.

Внутренним взором вонзаемся в темя.

Глубже дорога… Засыпать нечаянно?

Выход — к острогу или в отчаянье?

Выход — на светлое — вдруг да? — и полюшко?

Мёртвое, бледное… финиш и горюшко.

***

Красное, синее

Тельце осиное.

Что в твоём имени

Самое сильное?

Где твои буковки

Встали не рядышком,

Что надломилось

И стало оладышком?

***

Мне выдали программу на долгие года.

Скользить и пресмыкаться по тонким проводам.

Там напряженья громы и строгий дядя ток.

И лёгкое решенье маячит между строк.

Опасно жить в квартире, где строгий дядя ток.

И мысли колошматят истаявший висок.

***

Тон.

Твой тон несносный, как свинец.

Лом.

Незримый лом тебе отец.

Сом.

Как сом, прилип совсем ко дну.

Том

Твоих диагнозов в углу.

Дом

Тебе не крепость, а тюрьма.

Бом! —

Тебе отмерила судьба

Сон

В не самой древней из гробниц.

Кон

Ты замыкаешь, павши ниц.

Ветвь

Тебя засохшая дала.

Смерть

Всех остальных уж увела.

Жжёшь

Огарок праздный — сил в нём пшик!

Сплошь

Тебе сияют миражи.

Век

Сжимаешь, пойманным в кулак.

Вверх

С тоской глядишь на вольных птах.

Мир

Ты свой обвёл тройной чертой.

Тир,

А в нём мишень — желудок твой.

***

Не могу разобраться никак:

Их вампир или наш вурдалак

Нагло виснет на шее репьём

И пронзает клыком, как огнём.

Не знаком мне как будто с лица

И чертей в нём не вижу отца.

На каком перепутье лихом

Я его подхватила и в дом

Принесла на своих ли руках?

Баламутит умерших прах,

Никого не помянет добром…

Все слова у него вверх дном.

Вечно требует — или должна?

Что скрывают его рукава?

Чей из глаз обжигающий свет,

От которого — сразу в кювет?

Их вампир или наш вурдалак.

Чёрный спутник и кровный мой враг.

***

Мы будем прятать голову в песок,

От содрогнувших убежим догадок.

От тех, кто жалок и немножко гадок.

И продырявим собственный висок.

Мы убежим в шалаш из миражей,

Отфотошопим, что глаза тревожит.

И холодок уж не бежит по коже.

Хотя сереет белизна манжет.

Закроем мир, уставившись в глазок.

Чтоб тихо и тепло, и неопасно.

И под рукой всегда лечебный пластырь.

В кладовке с пылью древнее серсо.

***

Глазунья на ножках, смешные ромашки,

В них столько задора и милой дурашки!

В их рожицах множатся маски-гримаски,

Используя мастерски только две краски.

Они замышляют подвох и интригу,

Кивают и внемлют и ветру, и мигу.

И строить глазёнки они мастерицы.

Мелькают юбчонки, усмешки на лицах.

На тоненьких ножках — соцветья ромашек.

Им осень не сделает добрых поблажек.

Ликуйте, ромашки, под солнечным оком!

И радуйтесь миру с улыбкой широкой.