Арьяна

Ника Светлая, 2021

Назови свое имя ночью, и духи услышат его и приберут к рукам твою душу. Так гласят древние предания бурятской земли. Арьяна не верила в местные легенды, пока не оказалась с ними лицом к лицу. «Арьяна» – мистическая повесть о духах местности, с которыми столкнется главная героиня на родине предков.

3

Двигатели ревут снаружи, звук бьется об обшивку самолета, но внутрь проникают только упрямые волны. Легкий шум, духота выветривается, как только заработали мелкие вентиляторы над головой. Впереди долгий перелет, сидя в кресле — так себе удовольствие. Все расселись, мы пережили взлет, парим будто медленно, но на самом деле со скоростью 830 км/ч (параноик во мне захватил тело и загуглил все данные про самолет Боинг 737-800).

Теперь можно оценить ситуацию. Место не у окна. По соседству пожилой мужчина и молодая парочка, позади три женщины, впереди между сиденьями мелькают чьи-то головы. Детей на горизонте нет, а те, что есть будут всю дорогу залипать в телефоне. Последую их примеру. Я скупила все книжные новинки и с десяток аудиокниг и готова погрузиться в мир фэнтези, воображать себя Беллой, страдать от любви к оборотню и вампиру, как в юности. Хочу захлебнуться и утонуть в потоке слов и образов настолько прекрасных, что дыхание будет перехватывать.

В старших классах любовь к фэнтези преобразовалась и породила любовь к мифам и легендам, древним сказкам и преданиям. Меня влекли мифические миры Востока. Теперь, когда я слышу гром, то представляю трехпалого японского бога Райдзин, который пляшет на тучах и стучит в барабаны. Если передают штормовое предупреждение, то это гневается четырехпалый Фудзин, он развязал мешок с ветрами и обрушил ураган на людей. Я давно выросла из этих сказок, но часто по привычке ищу объяснение простым вещам в мифах и преданиях.

В школе я мечтала, чтобы изучение восточных языков, мифологии и литературы стало делом моей жизни, но мать сказала, что из гуманитарных наук только история чего-то стоит. В итоге я учитель истории, а в планах матери кандидат исторических наук. Легко так говорить, когда ты доцент Энергетического университета, оцениваешь энергоэффективность в регионе и разбираешься в базах данных. Я отстояла право не любить математику также сильно, как ее любит мать. Но не смогла отстоять любовь к востоку, литературе и языку.

Уже 14 минут книга рассказывает про вымышленный мир, а я возвращаюсь к матери и пытаюсь спорить с ней. Раньше надо было, сейчас чего, у тебя красный диплом и оливье из дат. Спросите меня, сколько было русско-турецких войн, и я отвечу неверно. Еще две минуты книги прошли мимо. Я достаю кофту и прикрываюсь ею будто пледом, отматываю на начало, слушаю заново. Два предложения, а мысль улетает, как летит самолет сквозь облака. Под нами широкий простор родной земли, надо мной сумрак, голоса, рокот двигателей и сон.

Вижу себя со стороны, ни комнаты, ни слепого глаза луны. Будто я-то самое черное облако за спиной, смотрю на себя, посмеиваюсь. Вдох и снова в своем теле, но теперь точно знаю, надо мной кто-то. Пытаюсь проснуться. «Арьяна!», — кричу у себя в голове. Чувствую, как сползает кофта, ключицы и плечи холодит ветер кондиционеров. Хочу проснуться, мучительно тяну кофту наверх, прикрываюсь будто щитом от того, кто сверху. А кофта снова ползет вниз. Руки еле слушаются, пытаюсь поднять кофту, но ткань скользит по коленям вниз. Я открываю глаза, а черный комок сидит в ногах, красные огромные глаза, и ручищи тянут одежду в рот. Я кричу, пытаюсь отстегнуть ремень, пинаю ногами тьму.

— Девушка! Девушка! — кричит кто-то. Я просыпаюсь и вдыхаю, хватаюсь за ручки, задеваю соседа, он не спит, смотрит на меня с любопытством. Вжимаюсь кресло, мне неловко, потому что вспоминаю, что снова в самолете, и одновременно страшно, будто я еще во сне. Только потом замечаю парня с переднего сиденья, торчит только голова. — Перестаньте пинать кресло!

— Угу, — быстро киваю. Осторожно гляжу в ноги. Кофта валяется на полу, на светлой ткани следы от подошвы кроссовок. Извинившись, пытаюсь встать, ноги онемели. Мне удается это только со второй попытки. Умываю лицо, дышу, мучаюсь, пытаюсь оторвать от себя липкие воспоминания сновидений. Где грань между реальностью и игрой воображения?

Опять дышу, медитирую, считаю до десяти и обратно, приземляюсь. «Чур, меня. Пошёл прочь, дурной сон», — я чувствую себя живой.

«Пап, я в Улан-Удэ. Долетела. Позвоню позже, у вас ночь». Разница во времени 5 часов, здесь утро, Москва все еще спит.

Во рту сухо, в желудке жжет. Голова трещит, сердце колотится так быстро, будто я пробежала марафон, а руки трясутся — снаружи не видно, но внутри вибрации вот-вот проломят слой кожи и вырвутся наружу.

Есть время на завтрак. Эспрессо мое сердце не выдержит, даже маме в моей голове не надо об этом говорить. Мозг все равно отключится где-то по дороге, кошмар снова завладеет телом, так зачем мучить сердце, заставлять его отчаянно качать кровь. Я мечтаю, как закажу себе большой сладкий капучино, но упакованный сахар так и останется лежать на блюдце. Сливки дадут то количество сладости, которое необходимо. Нежная пенка с узором — меня не волнует эстетический вид, главное вкус. В каждой капле блаженство.

Шагаю по родной земле, за мной устало плетется чемодан. Я не взяла очки, а солнце с утра зарядило круглую желтую пластинку и будет палить весь день. Хорошо, хоть есть кепка. «В Бурятии 300 солнечных дней в году», — умный Гугл знает все. Либо я обзаведусь очками, либо ослепну. «Миленький прогноз погоды, порадуй меня», — включаю геоданные, открываю местный прогноз погоды. «В Хоринске дождь». Хвала небесам!

Я попала в крошечный мир — миниатюрный аэропорт сменился тесными улочками и низкорослыми деревянными домами.

— Частный сектор, — экскурсия от таксиста. — В центре у нас красивше, но самая прелесть за городом и на Байкале.

Двадцать минут потребовалось, чтобы с окраины машина примчалась в центр. Может, здесь и «красивше», но я слишком устала, чтобы разглядывать фасады зданий. С городом и так все ясно — типичный и провинциальный — в России все города одинаково унылые как Иваново. Пыльные улицы, потрескавшийся асфальт, хаотичная застройка, торговые центры на каждом углу, металлические ограждения вдоль дорог.

Сначала порция углеводов, капучино, и только потом автобус до Хоринска. Два часа в Бурятии без кофеина невыносимы. К симптомам панического расстройства и недосыпа прибавилась тянущая боль в мышцах. Я знаю, что это все психосоматика и усталость. Вот все закончится, устрою себе выходной, куплю томик новой книги, пойду в кофейню на свидание с нежным рафом. Какое заведение следующее по списку? «Молоко» на Большой Дмитровке. Английский сдержанный интерьер, хрустальные люстры, темная мебель, высокие лампы, мягкие кресла. Я предвкушаю, как растворюсь в легком облачке концентрированного аромата кофейного напитка, пропаду между строк, потеряю счет времени и буду по-настоящему счастливой.

А пока я в небольшом кафе на автовокзале, за столиком кто-то пьет водку без закуски, летают мухи, пахнет подгоревшей едой. И вместо кофе мне предлагают чай с молоком.

— Нет, спасибо, мне нужен кофе, желательно внутривенно, — я улыбаюсь, в ответ женщина тычет в барную стойку, где висят пакетики быстрорастворимого кофе. Я тяжело вздыхаю. — Я согласна, наливайте.

Никакого узора на пенке, прозрачные пузырьки болтаются на поверхности. Я просто хочу, чтобы этот ад поскорее закончился. Иваново уже не кажется таким затхлым.

Автобус Улан-Удэ-Хоринск готов к отправлению. Гуглю замысловатые названия, чтобы знать откуда я родом.