Ничтожно маленькая Аэйровия

Ника Никулина

Аллариан, ушедший, как ему казалось, на покой, снова в деле и не по своей воле. Новый предводитель криккенеров хочет воплотить в жизнь грандиозный план с помощью главного героя, а тому стали приходить письма от неизвестного с историей о том, как возникло, существовало и погибло самое могучее королевство за всею историю Кристалье – Аэйровия, и, наконец, раскрывая тайну этих самых «Хроник Кристалье».

Пролог

Белоснежный сияющий слепящий замок, приобретающий под лучами желтого светила множество красивых и нежных оттенков. На свету это были кремовые и светло-желтые, а вот в темноте — лазурные и глубокие синие, как воды моря, чьи волны разбивались с такой яростью о прибрежные скалы, что казалось, что они хотят снести целый материк, но у них не получалось, поэтому они бесились и не оставляли надежду однажды осуществить задуманное. Белый замок был богато украшен всевозможными статуями и рельефами, а его шпили просто соприкасались с самим светилом. Погода была замечательной, и даже вредные облака, который обычно хотят спрятать теплые лучи, куда-то исчезли пакостничать в другое место, а небольшой ветерок лишь приятно щекотал щеки. К тому же чувствовался легкий бриз, такой приятный и легкий, что хотелось обо всем забыться, однако молодой человек, стоящий на балконе был мрачен.

— Три года назад произошло то, что потрясло все Кристалье. И с тех пор мы все пытаемся вернутся в прежнее русло и смириться с новым положением дел, а я до сих пор не могу привыкнуть к этому, — грустно проговорил молодой юноша с белоснежной кожей и забавными веснушками. Он оперся на перила, сделанные в виде импровизированных лучей желтого светила, и смотрел на беснующееся море. Его растрепанные вьющиеся волосы медного цвета трепал ветер, и они походили на ненасытный огонь, который пожирал голову молодого человека. В сияющих глазах юноши была лишь одна безмерная тоска, и весь он был сгорблен и подавлен.

— Ты должен принять новые условия. Хоть и не можешь. Но ты — мой сын, и я возлагаю на тебя большие надежды, — рядом с ним появился высокий и статный мужчина, такой же белокожий, как и молодой человек. Только вот этот человек больше напоминал некого сказочного героя, воплощающегося собой справедливость и суровость духа. Его лицо было жестким, а светло-карие, почти оранжевые, янтарные глаза были колкими, словно лед. Светлые, практически молочного цвета волосы были аккуратно уложены так, что не торчала ни одна волосинка, а голову венчала строгая корона, грубая и словно обрубленная, украшенная адуляром. Помимо этого, он был облачен в светлые одежды, поверх которых был накинут просторный белоснежный плащ с высоким воротником и застежкой в виде снежинки.

— Ты просто хладнокровно их всех убил, — обернулся юноша и вперился в отца своими яркими глазами цвета свежей листвы. — И хочешь, чтобы я забыл обо всем этом?

— Прошло уже три года, — строго ответил мужчина. — Тебе стоит начать жить по-другому.

— Я не могу. Перед глазами стоит она. Вся в черном и смотрит на меня непонимающими прекрасными черными глазами… — растерянно продолжил рыжеволосый юноша. — За что, отец? Почему ты не пощадил даже ее?

— Она принадлежала к роду Дзынь. К тому же характер у нее был скверный, а я на своей шкуре испытал, каково жить со стервой.

— И ты не знал ее по-настоящему. Вся ее строгость была лишь маской. Ничего ты не знаешь, — фыркнул молодой человек, а затем сорвался и заявил. — И не забывай, что я тоже Дзынь!

— Не говори ерунды, ты — Алари, и всегда им останешься. А Дзынь теперь преданы праху. Хватит думать о былом. Собирайся. Нам следует явится на Алейрэн. И я не потерплю непослушания. Особенно от тебя, — и мужчина ушел прочь.

Юноша проводил его злым взглядом, однако все же пошел вглубь комнаты. Он подвязал длинные волосы черной лентой и накинул поверх своей темной одежды, состоящей из прямых штанов и рубашки с закатанными рукавами, просторный белый идеально выглаженный плащ и закрепил его с помощью застежки-снежинки. Затем он вышел в коридор, где его уже поджидали двое.

— Аллар, — обеспокоенно сказала девушка мелодичным голосом. Она также была облачена в белое, и внешне очень походила на строгого мужчину, вышедшего раньше молодого человека. Ее светлые волосы были распущены, но на некоторые пряди были нанизаны разноцветные кольца из полимерной глины. А из-за белой кожи, казалось, что ее лицо светилось, единственным темным пятном были выразительные светло-карие глаза, по-детски наивные и сияющие, казалось, что в них сосредоточено все милосердие и вся доброта этого мира.

— Опять он гадостей наговорил? — пробурчал еще один юноша, стоящий рядом с девушкой. Он разительно отличался от нее. Во-первых, на нем не было белого плаща, а лишь темно-синяя куртка, под которой были светлая рубашка и темные прямые штаны. Во-вторых, его кожа была коричневой, а растрепанные волосы черной проволокой опускались прямо на лицо. А под левым глазом у него был большой темно-фиолетовый синяк.

— Ты же знаешь его, — проворчал рыжеволосый. — Он такой, как и всегда. Идем, — и он направился прямо по коридору, который украшали статуи в белых одеждах, позади которых был орнамент в виде стилизованного сияющего светила.

— Аллар, ты в порядке? — спросила девушка.

— Нет. Но отец прав, нам надо двигаться дальше. В этом году впервые Алейрэн проходит не в Черном замке, а в Белом. Нам нельзя раскисать.

— А мне обязательно там быть? — проворчал черноволосый. — Я же никто. Бастард. Чернь. Причем в буквальном смысле, — он показал на свое лицо.

— Прекрати думать только о себе, Ари. Ты где опять умудрился шишку себе набить?

— Просто шел по коридору и упал, — девушка выразительно посмотрела на него. — Действительно, упал. А с Алларом будет хорошо. Ведь так?

— Да, — проговорил рыжеволосый, находясь в прострации. — Я давно это пережил.

— Нет. Это не так. Аллар, это видно по тебе.

— Что я могу сказать тебе, Ася? — услышала девушка раздраженный голос. — Что я не могу забыть, как мой собственный отец уничтожил всех людей, которые были добры ко мне? Или то, что он повесил мою невесту? Нет. Я этого не забуду. И Ши Дзынь тоже. Но надо жить дальше. И действовать. И я буду. Так что закрыли эту тему.

— Слушайте своего старшего брата, он дело говорит, — сказал холодным голосом мужчина, сжимая в руках коробку. Он возник позади своих детей неожиданно, стремительно нагнав их, чем и заставил всех троих понервничать. Мужчина тут же вручил посылку черноволосому и пошел дальше быстрее, сказав напоследок, — А ты, Арилэнке, приведи себя в надлежащий вид.

— Что это было? — не понял черноволосый, остановился и открыл коробку. Все трое тут прекратили движение. А юноша вытащил… белую ткань.

— Этот плащ… такой же… как у вас… — произнес пораженно черноволосый. Аллар похлопал его по плечу со словами:

— Поздравляю. Давай надевай уже, — и улыбнулся.

Арилэнке накинул плащ и трясущимися руками пытался справится с застежкой, но у него не получилось, и ему на помощь пришла его сестра.

— Во имя Встеворца, я теперь тоже Алари!

— А тебе идет белый. Только вот с такими высказываниями будь осторожен. Это Ашкватурион, и они тут верят в каких-то двенадцать местных божков, — сказала Ася. Тем временем они втроем продолжили путь.

— Вообще-то, двадцать четыре. И каждому богу посвящен свой час в сутках. Первые двенадцать часов считаются хорошими, ибо обозначают каждого из положительных богов. А в другие двенадцать считаются несчастливыми, потому что являют собой отрицательных двойников хороших божеств. Поэтому распорядок дня организован таким образом…

— Скучно. Аллар, какой же ты зануда и зубрила, тебе только капризных детишек усыплять, — зевнул Арилэнке, его старший брат лишь хохотнул и стал трепать его по голове:

— Лучше уж быть зубрилой, чем неучом. Признавайся, где синяк себе поставил.

Черноволосый надулся весь и нехотя ответил:

— А это не синяк, а специализированное украшение, специально для Алей… как они тут его называют? Низиновы ашкватурионцы совсем поехали. Им бы лишь все красиво обозвать и расфуфы…

— Ари! Прекрати себя вести как маленький, — возмутилась девушка. — Ты совсем за языком следить не можешь?

— Пока он делает это на севэронком, его никто не понимает, — слабо улыбнулся Аллариан, а затем строго добавил. — А вот с ашкватурионским аккуратнее. К тому же вам придется его подтянуть. А то ваше произношение просто ужасно.

— Мге гажегтся, фто яг горого гхворю нга энгтом языгке, — ответил Арилэнке на ломанном ашкватурионском.

— Ужасно, Ари. Ужасно, сегодня вечером позанимаемся с тобой, — ответил ему на том же языке рыжеволосый.

— А меня ногмально получается? — спросила девушка.

— Почти идеально.

Они остановились возле богато украшенной двери, на которой были высечены острые и изогнутые лучи светила. Там их ожидал отец. Он спросил сурово у своих детей на ашкватурионском языке:

— Где вас троих носило? Почему так медленно?

Говорил он с легким акцентом. Затем он подошел к Арилэнке, — я же сказал тебе привести себя в порядок, — он поплевал на руки и принялся приглаживать непослушные черные волосы сына под его возмущения, приговаривая. — Позор. Просто позор. И зачем я тебя в белое обратил?

Потом мужчина посмотрел на старшего сына и строго наказал:

— Я рассчитываю на тебя. Не смей подвести меня сегодня.

— Ни за что, отец, — кисло ответил Аллар.

И они все вчетвером вошли.

Это был огромный круглый зал, стены которого были сделаны из камня, а повсюду были развешаны яркие однотонные флаги всевозможных цветов и оттенков. Если сравнивать с астральными сооружениями, то это было что-то похожее на амфитеатр, но находящийся внутри здания. На импровизированной сцене, находящейся в самом внизу, располагались стулья и стол, на последнем стояли песочные часы, чернильница, несколько перьев и аккуратно сложенные в стопочку многочисленные записи. Перед сценой пол поднимался вверх, первый ряд был на уровне со «сценой». В ряд стояли деревянные простенькие стулья, обитые пестрой тканью, причем каждый ряд стульев был огорожен железной перегородкой. Между рядами была постелена темно-синяя ковровая дорожка. В зале не доставало света, было темно, холодно и неуютно. И тем не менее, он был предназначен для специальных собраний. Таких как великий совет цветных домов, или же называемый самими ашкватурианцеми — Алейрэн.

Кстати, в то время считалось, что чем ниже сидит человек, тем богаче он, знатнее и успешнее. И самый нижний ряд был свободен. Куда и сели наиболее важные представители белого дома Алари, в лице Аллариана, Ассертши, Арилэнке и их отца, главы самого могущественного дома в Кристалье на тот момент.

Что касаемо людей, сидящих в зале, то все присутствующие были одеты в яркие накидки. Красные, оранжевые, фиолетовые, зеленые, синие, коричневые, розовые — в общем, весь спектр и его оттенки. Причем все плащи были одинакового размера, фасона, пошива, если сказать короче, то они ничем не отличались друг от друга, лишь цветом.

Все собравшиеся тут, ерзая от нетерпения на стуле, громко разговаривали на разные темы: кто-то сплетничал, тихо перешептываясь, кто-то травил анекдоты, веселя своих собеседников, кто-то даже ругался, — но все тут же замолкли, когда увидели белоснежные плащи. Особенно все с опаской посматривали на главу семейства.

Мужчина в белом презрительно окинул взглядом, и нашел на стене маленький черный флаг. Лицо его тут же из белого стало красным, и он грозно заявил:

— Что эта гадость тут делает? Никакого черного цвета в замке!

И тут же послышалось копошение. Стражник, стоящий возле двери, тут же поспешил убрать ненавистную тряпку.

На сцене появляется три дряхлых старичка с длинными седыми волосами и бородой чуть ли не до пола, облаченные в разноцветные шелковые одежды. Один из них сел за стол и принялся за перо и чернила, второй начал просматривать записи, а третий громогласно заявил:

— Все собрались?

— Желтый дом опаздывает, как всегда! — послышался крик. Мужчина в белом плаще тут же обратил туда внимание и готов был не только опоздавших уничтожить взглядом, вздумай они объявиться, но и того, кто это сказал.

— Желтый дом Нолт не имеет права опаздывать, — грозно сказал мужчина, на что третий старичок согласился:

— Сильверин Алари прав. Алейрэн не приемлет опоздания. Желтый дом и так лишился всяких прав, так они при таком отношении останутся и без плаща.

И тут же двери распахнулись, и в зал поспешили двое: толстый мужчина в лимонного цвета накидке и его сын, высокий и статный молодой человек в бежевых одеждах с блестящими вставками. Его темные волосы были аккуратно уложены, а смуглое лицо было бы красивым, если бы не сломанный нос. Судя по обильной крови, сделано это было недавно.

— П-п-прошу прощения, д-д-достопочтенный Алейрэн, — заикаясь, принялся оправдываться толстяк. — П-просто я ис-с-кал моему сыну Этильберту лекаря. Перед самым собранием он был ранен.

— Нифего стагшного, — фыркнул молодой человек, сопя. — Офец пофдейм сяфем.

У Арилэнке, наблюдающего за этими двумя, тут же уголки губ непроизвольно поднялись вверх. Ассертши тихо шепнула:

— Чего улыбаешься?

Но вместо брата, пояснил все человек в желтом плаще:

— Н-на моего с-сына напал этот н-нахальный грязный бастард, великий Алейрэн, я хотел об этом еще уведомить. Н-неприлично непризнанным бить высокородных господ…

— Этга «высгородная» могда оскобхрила мгою сестгху! — не выдержал черноволосый. Он вскочил и указал пальцем на молодого человека с разбитым носом.

— Н-не смей, вшивый баст… — сначала злобно ответил тостяк, но тут же заметил на бастарде белоснежный плащ, и его голос тут же стал напуганным. — П-претензий н-никаких н-не им-мею. Из-звините.

— Цирк тут развели для умственно отсталых, — недовольно заявил Сильверин. — Может, уже начнем?

— Теперь все на месте? Тогда да наступит Алейрэн. И традиционно его начинает тот, под чьим управлением находится Ашкватурион. Наместник и защитник Центрального королевства, Сильверин Алари, правитель Неизведанного королевства Севэрон.

Аллариан про себя хмыкнул. Его отец отхватил слишком большой кусок, и это всех пугало. Пока что. Пока никто еще не понял, что ему не справится сразу с двумя королевствами, так далеко находящимися друг от друга.

Мужчина в белом тут же поднялся на сцену и начал свою речь:

— Для начала я бы хотел оказать свое глубокое уважение к главам всех цветных домов и пожелать вам всем здравия и процветания. А также хотел бы предложить свою благотворную дружбу, дабы между нами не возникло некоторого недопонимания, как это случилось с черным домом Дзынь.

Арилэнке заерзал, и старший брат на него шикнул. А сам про себя подумал следующее: «Это он называет «недопонимание»… Целое истребление всего дворянского рода. Какой же он монстр.»

— И я рад приветствовать вас в обновленном замке. Три года нам понадобилось, чтобы переделать Черный замок в Белый, и в честь завершения реконструкции, я слагаю с себя обязательства наместника, и объявляю себя полноправным правителем Центрального королевства.

Сильверин и так по сути правил Ашкватурионом эти последние три года, так что это заявление никого не удивило. Но старейшина поинтересовался у мужчины:

— К сожалению, нет закона, в котором бы говорилось, что один цветной дом не может править двумя сразу королевствами, ибо еще не было прецедентов. Но вы доказали невозможное, Сильверин Алари, вы, наверное, ужасно горды собой, — недовольно усмехнулся старик. — И как же вы собираетесь быть законным королем Ашкватуриона, будучи правителем Севэрона?

— Я отрекаюсь от престола Неизведанного королевства в пользу моего девятнадцатилетнего сына, Аллариана Алари.

— Аллариан, ты разве не слышал своего отца? — недовольно пробурчал старикан. — Вставай давай, когда про тебя говорят, или ты не научен хорошим манерам?

Рыжеволосый тут же, дрожа, исполнил приказ. И этого он тоже ожидал, но все равно это его застало врасплох. Он оказался морально не готов к такому, хоть и всячески настраивал себя.

— Алейрэн представляет вам нового правителя Неизведанного королевства Севэрон — Аллариана, сына Сильверина Алари Ну, и по этому случаю поздравим его. Как понимаю, король Ашкватуриона готов издать пару указов. Мы внимательно слушаем. Аллариан, ты собираешься все собрание стоять? Сядь.

— К слову, — ответил беловолосый мужчина. — Для начала я бы хотел объявить бастарда Арилэнке Шаракта своим законным сыном и дать ему те же полномочия, какими владеют все дети цветных домов. Отныне он имеет такие притязания на трон, как и Аллариан с Ассертши. А также я бы хотел уведомить Алейрэн о моей свадьбе с Ниммэй Шаракта и пригласить вас на скромное торжество, которое состоится через пару дней. Ну, а теперь я бы хотел обсудить вопросы сотрудничества с другими великими домами.

Рыжеволосый тут же почувствовал, как весь взмок, а руки у него все вспотели. Дальнейшее обсуждение он уже перестал слушать и сосредоточился на том, что ему предстоит делать дальше. Аллариан всегда был предельно серьезен, а сейчас он был вообще сосредоточен, как никогда. Он думал о том, что ему делать с целым Севэроном, с этими огромными промерзлыми землями, в которых он вырос. Он начал продумывать разные ходы, как в его голове начал рождаться другой план. И он усиленно принялся взвешивать все «за» и «против» этой сомнительной затеи.

Арилэнке тоже был взбудоражен. Он не мог усидеть на месте, и даже порой гневный взгляд отца не мог его остановить. Он стал ерзать и мешать брату с сестрой, всячески пытаясь развести на разговор то одного, то другого. Но до Аллариана было не достучаться, более легкой мишенью оказалась Ассертши, которая сидела и честно пыталась вникнуть во все, что говорили на совете, однако не все ей было понятно, поэтому ее вниманием легко завладел младший брат.

— Я теперь наследник, представляешь? Никто теперь не будет смотреть на меня свысока, — сказал негромко на севэронком черноволосый.

Девушка тихо прошептала в ответ на том же языке:

— Будут, если ты будешь глупо себя вести. Особенно отец. Главное сейчас, не упасть в грязь.

— А кинуть туда кого-нибудь, — тихо рассмеялся Ариэнке, на что получил от своей сестры холодный взгляд:

— Я серьезно. Нет, ты, конечно, можешь продолжать так себя вести, то никто не будет относиться к тебе с уважением. А начнут считать за придурка.

Это обидело черноволосого:

— Ася, мы — сейчас самый могущественный дом во всем Кристалье, все нас боятся. Что может пойти не так?

— Аллар выказывает свои подозрения. А он говорит мудрые вещи, в отличие от тебя. Для всех мы просто дикари с очень далекой страны, которым просто повезло, — девушка вздохнула. — А ты только укрепляешь их веру в это.

— Ты думаешь легко быть бастардом, которого презирает даже собственный отец? — фыркнул младший. — Я даже удивился, что он пошел на такой шаг.

— Теперь ты не бастард и начни себя вести соответствующее. Для начала прекрати ввязываться во всякие драки, — поучительным тоном сказала Ассертши.

Арилэнке весь надулся и ответил недовольно:

— Я защищал твою честь. Мне показалось, что этот хмырь в дурацком желтом плаще нехорошо о тебе отзывался. Он же весь такой в красивый и прилизанный, думает, что ему все девушки доступны. Пускай посопит теперь, этот воображала.

— «Показалось»? — передразнила Ася. — Знаешь, что надо делать в таком случае?

— Что ты накинулась на меня так? Я же в отличие от тебя, не могу строить всю такую хорошую из себя девочку рядом со всякими отбросами. Или… — он хитро улыбнулся, — тебе просто нравится этот урод, поэтому ты так рьяно его защищаешь?

Ассертши лишь обхватила лицо двумя бледными ладошками и ответила глухо:

— Ну, когда же ты вырастешь и перестанешь всякую чушь говорить? Тебе, что девать свою энергию больше некуда? Просто отстань, сиди и слушай.

— А смысл? — черноволосый вольготно расселся на стуле. — Я хоть и узаконен, но все равно на меня всем плевать. Я никому не нужен по сути.

— Ты думаешь, что отец просто так тебя признал?

— Возможно. А может потому что иметь бастардов «несолидно», как бы сказали в этом гадюшнике, — передразнил кого-то Арилэнке. И вздохнул. — Я всего лишь хочу быть честным, Ася. Неужели ты думаешь, что я такой тупой? Просто мне не нравится жить по здешним негласным правилам.

— Ты еще ничего не понимаешь… — вздохнула Ассертши. — Ты хоть и дурак, но добрый. Однако такие здесь не ценятся. Только вот постарайся не затевать драки с дворянами. Я, конечно, все понимаю, что в тебе живут мазохистские замашки, и ты любишь долгими холодными вечерами отлеживаться в лазарете с парочкой переломов, но завязывай уже давай с этим.

— Если никто не будет плохо говорить про тебя или Аллара, или обижать вас, то я не буду, — пообещал Арилэнке. — Но и клясться не стану.

— Аллар и сам кого хочешь пошлет. Язык у него подвязан лучше, чем у нас с тобой.

— Поэтому-то он и король. Мне кажется, что из него выйдет мудрый и справедливый правитель, — черноволосый посмотрел на сцену, — не то, что наш отец. — и прибавил, — а я всего лишь раздолбай, которому ничего хорошего не светит в этой жизни.

Так незаметно и пронеслись несколько часов. Аллариан сосредоточенно производил в своей голове расчеты, Ассертши с Арилэнке тихонько переговаривались, а совет продолжался. Сильверин уже давно успел вернуться на свое место и время от времени одаривал своих младших детей взглядами, полного праведного гнева. Те тут же успокаивались, но через какое-то время продолжали, пока отец опять на них не посмотрит, и так было до самого конца.

И тут старейшина провозгласил:

— Алейрэн подходит к концу. И если никто не хочется высказаться…

— Я хочу! — резво подскочил Аллариан и вышел на сцену.

Сильверин только хотел встать, как его старший сын показал ладонью, что дескать ты не в праве меня остановить, и мужчине ничего не осталось кроме как бросить на него такой взгляд, которым можно смело замораживать все в радиусе километра.

— Да, правитель Севэрона, что вы хотите предложить Алейрэну?

— Я хочу сказать, что… — рыжеволосый почувствовал, что у него немного подкашиваются ноги. И он глубоко вздохнул. А Сильверин едва слышно процедил: «Только посмей…» Но Аллариан продолжил:

— Как король, я имею право отказаться от престола, и я отрекаюсь от Неизведанного королевства Севэрон. В пользу моего семнадцатилетнего брата Арилэнке Алари.

Сильверин казалось готов был взорваться, его лицо слегка порозовело, однако он сохранял внешнее спокойствие. И Аллариан бросил на него взгляд, в котором ясно читалось: «Думал, что я оставлю тебя?»

— Что?! — не поверил своим ушам черноволосый. — Я — король?!