Неживая рука. Неживая душа

Ника Никулина

Прошло 10 лет со времени войны в Эрвуа, и Мария смирилась со своей судьбой, но на горизонте появляется Аллариан, который считался погибшим, и берет повествование на себя, попутно поднимая темы знания, вражды и ненависти. Также ему предстоит разобраться в прошлом и решить давнюю дилемму между враждующими «неживой душой» и «неживой рукой».

Пролог

По длинному коридору неспешно шел мужчина так, что его белый плащ едва развевался. Каждый его шаг отчетливо раздавался по всему замку. Были ли тому причиной хорошая акустика или какая-то новая особенность замка — до сих пор оставалось загадкой. Но раньше замок отдавал предпочтение лишь тишине.

Раньше. Какая ностальгия. Но сейчас все изменилось. Все стало по-иному. Замок приобрел какой-то зловещий вид. И напоминал больше ожившую иллюстрацию к книге ужасов. Однако тут не было ни скелетов, ни черепов, или изувеченных трупов, а также другой атрибутики, присущей ужасным местам. Нет. Тут все было несколько иначе.

По стенам коридора змеились каменные стебли странных растений с огромными шипами и ничтожно малыми цветами с четырьмя лепестками. Они «росли» сплошь, закрывая все доступные щели и делая стены объемными и воистину смертоносными. Шипы торчали во все стороны, и они были необычайно длинными и острыми так, что, если кому-нибудь «посчастливиться» поскользнуться тут ненароком, то от него останутся лишь жалкие маленькие кусочки мяса, раскиданные по всей стене. А сделать это не так сложно, потому что полы были сделаны из гладкого и блестящего камня. Но прецедентов все же не было.

Мужчина все время натыкался на свисающие с потолка засушенные цветы, останавливался, смотрел какое-то время на окружающее его безобразие и вновь возобновлял свой путь. В таких вот перерывах он думал лишь о том, что зря задумывал этот спор. Нет, он не жалел о своем сделанном выборе.

Ему лишь было чуточку жалко замок. Самую малость.

Но потерянное не вернуть уже. И надо с этим просто смириться.

Однако в просветах между стеблями были воткнуты факелы, горящие белым мертвым светом. Они горели, но не грели, не издавая ни единого звука.

Мужчина вышел из коридора в огромный зал. Заходя туда каждый раз, он не мог не встать в позу и не хмыкнуть. Настолько тут все стало другим. И далеко в не лучшую сторону.

По стенам опять же змеились и сплетались стебли странных растений, но в этом помещении они были полыми и лишенными шипов, по ним же текла яркая ало-рыжая субстанция. Все эти странные трубки сплетались в невероятных завитушках и непонятных узорах, но все же образовывали на потолке и стенке один и тот же символ.

Кое-где на стенках полые стебли неожиданно обрывались, и вся эта масса стекала на пол, в специально отведенные канальца, которые образовывали два круга. Странно было то, что вся эта масса пребывала и как-то незаметно убывала: что-то наподобие стока тут не было. Ее было ровно столько, сколько нужно было.

Мужчина задавался всегда вопросом, где Блоурэн умудрилась достать лаву. И зачем собственно нужна эта раскаленная субстанция здесь. Особенно под ногами. Это ни в коем случае некрасиво, но и даже непрактично. Как, впрочем, и те шипы в коридоре.

В зале не было источников света, кроме лавы, поэтому стоял полумрак. Тут не было мебели, все пространство было пронизано полупрозрачными трубами. Лишь на возвышении стояло два деревянных трона. Две вещи, к которым не посмела притронуться Блоурэн. Собственно, данные изделия мебели назвать «тронами» язык не поворачивался, потому что они напоминали абсолютно обычные деревянные стулья, лишенные каких-либо излишеств. Просто крепкие и незамысловатые стулья, которые присутствуют абсолютно в любом доме. И скорей всего там, на спинке, осталась старая добрая пыль.

На так называемом троне сидела нынешняя королева и хозяйка замка. Делала это она с гордостью, выгнув спину и расправив плечи, демонстрируя свое превосходство. Ее голову венчала переплетенная корона со множеством разнообразных драгоценных камней, а платье сверкало всеми цветами радуги, кроме этого оно было украшено черными кружевами и ленточками. Мужчина смотрелся фоне королевы очень блекло в своем простом белом плаще до самого пола, который украшала лишь застежка в виде маленькой снежинки.

Королева была безусловна красива. Только вот она напоминала хорошенькую фарфоровую куклу. Длинные светлые волосы, кристальные голубые глаза, персикового цвета кожа, чуть сжатые алые губы, изогнутые брови. Но кукла не дышит, она — неживая. Как, впрочем, и королева. Она сидела, уставившись прямо, а грудь ее не вздымалась и была неподвижна.

— Феликс. Ты нечасто заглядываешь сюда, — начала разговор нынешняя королева.

— Потому что это бывает зачастую бесполезно. Ты же знаешь, Блау, что лава плохо сочетается с деревом? Одежду тоже подпаливает, знаешь ли, — без эмоций ответил Феликс, пригладив взъерошенные черные волосы и убрав их назад.

— Опять твои плоские шуточки, — ответила также безразлично Блоурэн. — Я все никак не могла понять, как ты был нашим предводителем. Но теперь я — главная. Ты сам отдал корону и этот замок.

— Давай-ка уточним. Короны никогда у меня не было отродясь…

— Молчать! — приказала женщина, чуть повысив безразличный голос.

В ответ мужчина сложил руки на груди:

— Ты бы могла это сказать более экспрессивно. С эмоциями. Чувствами. И расстановкой. Чтобы показать все свое неуважение ко мне во всей красе. Хотя стоит признать, ты все же сделала это очень изящно, изуродовав замок, а это будет похлеще ядовитого плевка в лицо. Но знаешь, что? — Феликс подошел к королеве ближе. — Ладно я, какой-то там бывший предводитель, который все проиграл и которого еще можно мешать с грязью. Но ты забываешь и про остальных.

— А что с ними?

— Они недовольны. Очень многие недовольны, — и с этими словами мужчина уселся прямо на подлокотники трона, за которым сидела Блоурэн. Женщина тут же перевела взгляд на мужчину и безразлично сказала:

— Слезь. Сейчас же. Это приказ.

— Да-да. Они так же злятся, как и ты прямо сейчас. Но мне кажется, что ты неправильно расставляешь приоритеты. Сейчас тебя должно волновать не то, что я посмел сесть на это место, а мои слова, — и он потрепал королеву по голове. — Ты же их услышала, я надеюсь, или ты решила запихать все эти красивые камни в свои прелестные ушки? Опять я глупо шучу, ну, что же с меня взять.

Блоурэн поправила прическу и ответила:

— Единственный, кто здесь поступает неуважительно, так это — ты. А насчет твоих слов. Твоя угроза глупая. Всегда есть недовольные. Тобой тоже не все восхищались, разве не так?

— Все так, ты права. Есть в тебе зерно ума. Жаль, что ты не хочешь посеять его, а вечно грозишься выбросить куда подальше его. Низины погребите, я ведь хочу говорить так же красиво, как герои из легенд, чтобы меня цитировали и через тысячелетия, а получается всегда какая-нибудь глупость. — всплеснул руками Феликс, а затем взял в руки полы своего плаща и помахал ими перед собой. — Даже эту тряпку надел. Видимо не помогает, — а затем встряхнулся. — Впрочем меня не туда занесло опять. Я лишь хочу сказать, что иногда недовольных несколько больше, чем положено быть, и это рискует все вылиться в восстание. Вот сейчас ты сидишь и ничего не подозреваешь, как вдруг, — мужчина расправил руки, — прямо сейчас, именно в эту самую минуту, вбегает разъяренная толпа с вилами…

Блоурэн издала неправдоподобный смешок и перебила мужчину:

— Что ты вообще несешь? Толпа с вилами? Ты явно при жизни был шутом. Данная ситуация присуща исключительно людям, которыми мы с тобой, дорогой Феликс, не являемся. Твоя угроза бессмысленна. Мы же оба знаем, что представители нашего народа не могут нанести вреда подобным себе. А ты тут говоришь про убийства. К тому же, ни я, ни ты, который вечно что-то из себя строит, ни другие не обладают никакими чувствами. Поэтому недовольных нет в принципе.

— Неправда. Вот ты, например, любишь меня унижать за то, что я пытаюсь разрядить эту унылую обстановку. Но ты права, я действительно несу чушь. Конечно же, ни у кого из нас нет эмоций. Но не забывай, что у каждого есть принципы. Как и то, что из любой ситуации можно найти выход. Если ты не можешь убить сам…

–… заставь сделать это врага за себя. Я прекрасно знаю об этом. И ярчайшим тому примером называется так называемый спор за трон. Ты ведь думал, что Аллариан убьет меня, как и многих других до меня, не так ли?

— Как хорошо, что ты помнишь об этом. Ну, что же давай поговорим об этом, раз ты не понимаешь, о чем я тебе тут толкую, — и Феликс убрал плащ и накинул одну ногу на другую, чуть облокотившись на спинку стула, что существенно сократило личное пространство королевы. Та не стала сопротивляться лишь, немного отодвинулась в сторону.

— Да, враги бывают полезными, особенного хорошие враги. Достойные. Такие как Аллариан. Жаль мальчика, хорошим воином был, даже мог дать мне вполне сносный отпор, а остальные какие-то тряпками были. Даже неинтересно этих бездарей было кромсать. Поэтому и пришлось использовать именно Аллариана, — мужчина снова перекинул ногу на ногу. — Как жаль, что никого из нас нет мозгов. Я тоже, к сожалению, лишен этой привилегии, поэтому приходится обходиться тем, что есть. И это прескверно. Но зачастую идет только на руку. Скажешь так невзначай, что неплохо бы отдать трон тому, кто убьет определенную личность. И срабатывало. И ты тоже заглотила наживку. Но, как бывает в этой жестокой жизни, мой план сорвался. Твой тоже. Вопреки своим намерениям ты все-таки убила Аллариана, а я лишился этого стула, — он постучал по деревяшке.

— Я…не хотела, — в безразличном голосе Блоурэн прозвучала нотка сожаления. — И Эмильеру, на защиту которой он встал, тоже. Просто это был окончательный и бесповоротный проигрыш. Я долгое время находилась в теле Аллариана, и начала немного… чувствовать. И тогда это была горечь. Горечь поражения, которая заставила меня и выпустить тот смертельный разряд. Я вроде, как и видела, что делала, но не могла остановиться.

— Поэтому ты и решила пойти дальше? Не просто убить, а вырезать сердце, как какой-нибудь заядлый оккультист? Блау, это было в некотором смысле даже страшно. И что ты с ним сделала после того? Только не говори, что съела, чтобы там… я не знаю, обрести невиданную мощь и силу. Я ошибся, да? Хотя да, это звучит так стандартно.

— Ты же знаешь, что не умеешь шутить, так почему ты это продолжаешь? К тому же ты сам мне сказал сделать это.

— Так это была просто очередная глупая шутка. Дескать принеси мне сердце, как в какой-нибудь сказке, чтобы я мог понять, что ты не врешь и все в подобном пафосном духе.

— Ты просто дурак, Феликс, — понизила голос Блоурэн. — Больной дурак.

— Нет, просто я избрал своей особенностью плоские шуточки, потому что героев-весельчаков и без меня много. А ты просто не умеешь сложить простые числа. Кстати, ты не задумывалась, о том, что ты поступила подло по отношению к Аллариану? А ведь я тебя отговаривал.

— Что ты прямо докопался до этого? У тебя других дел нет? — холодным голосом спросила женщина.

— Нет, — развел руками Феликс, едва не заехав королеве по лицу. — Поэтому я с тобой и разговариваю. Пытаюсь образумить неразумное дитя, в котором все еще кипит кровь, как в… Низиновы врата, опять не могу не глупое сравнение придумать. Собственно, одной из тем, которую я хотел с тобой обсудить, является то, с помощью чего ты хотела решить тот наш спор.

— Аэйровийская магия? Опять ты будешь мне рассказывать про то, как это плохо? — Блоурэн попыталась сделать зевок, но она лишь беззвучно приоткрыла рот и прикрыла его ладошкой.

Тут Феликс встал и отошел от трона, повернувшись к королеве спиной. В его безразличных синих глазах заплясали огоньки истинной злобы:

— Плохо? Ты похоже не знаешь истинного значения этого слова. Аэйровийское — это плохо, смеется она, — усмехнулся мужчина. Усмешка вышла правдоподобной. — Не то слово. Это все аэйровийское разрушило мне жизнь, рассорило мою семью и сделало нас врагами. Недостаточно плохо для тебя? Многие утверждают, что я видел гибель Аэйровийского королевства. И они не правы, — мужчина развернулся, и его прежняя шутливость куда-то мигом вся испарилась. — Мне довелось видеть весь этот процесс: от самой идеи создать нечто великое и прекрасное до погружения под воду этого самого «великого и прекрасного», — он стал медленно подходить к трону и говорить. — Более того я лично был знаком с тем, кому все это в голову взбрело. Он был хорошим человеком, который превратился в фанатичного безумца, забывшего о понятиях чести и морали, которыми так дорожил. Если бы ты увидела все это происходящее воочию, весь этот ужас и мрак, что видел я, — Феликс оказался возле трона, он облокотился о подлокотники трона и наклонился так близко к королеве, что его резко потемневшие глаза оказались буквально в паре сантиметрах от лица королевы и начали буравить ее. — Никогда бы больше не притронулась к этим… механизмам.

Затем мужчина отстранился и уселся на другой подлокотник:

— С другой стороны, кому я это все рассказываю? Ты же Блау. А это все равно что синоним к слову «незнайка, которая ничего не хочет знать». Извиняюсь, это уже словосочетание получилось целое. Будь я человеком, давно бы перестал пытаться тебя образумить. Ты мою помощь воспринимаешь отрицательно. Думаешь, я отниму у тебя этот стул? Но ты его и так потеряешь, если не будешь слушать меня. Начни уже что-то делать правильное. А начнем мы с вестей о твоих «подвигах на аэйровийском фронте». Установки-то работают. Только вот загвоздка, — Феликс сделал паузу. — Как ты собираешься все это выключить?

— Пускай работает, — лишь ответила Блоурэн.

— Хорошо так говорить и сидеть тут. А ты встань, слетай туда и понаблюдай. Эти твои «приборы» на Юге и Востоке работают не так, как ты задумала. Начнем с того, что ты вообще не должна была этого делать. Но ты проигнорировала этот пункт, поэтому перескочим сразу несколько. Там же и наших очень много заперто. Как ты собираешься их доставать?

— Это не твое дело, — коротко сказала королева.

— Не мое? Ты все больше и больше удивляешь то, кто удивляться уже не может. Хотя постой. Таких как ты было много. Я просто хочу хоть немного сломать систему, но видимо, чтобы это сделать, надо быть героем. А я, увы, таковым не являюсь. Блау, хорошо, что это слышу я, не кто-нибудь из наших. Твой ответ можно расценивать как наплевательское отношение к нашему народу. Ты считаешь себя королевой, так стань же ею. Или для тебя больше имеет значение этот стул, нежели собственный народ?

Вопрос остался без ответа.

Феликс поставил локти на коленку и опустил голову в раскрытую ладонь:

— Так и есть. И так во всем. Эх, а так хотелось оставить достойного преемника. Но ты им, видимо, не являешься. У тебя нет даже капли уважения к нам же. Что там говорить про людей.

Блоурэн перевела свой взгляд на мужчину:

— На что ты намекаешь? На ту проигранную войну в Эрвуа, которая была десять лет назад? А это тут при чем?

— Ну, вообще-то я совсем не это имел в виду, но раз уж ты сама начала, то можно и подискутировать. Давай-ка на примере твой ошибочной стратегии сравним твое поведение сейчас, обобщим выводы и… Короче, просто поговорим.

— Мы и так все обсудили. Если бы не Розвэнэри, то у меня бы получилось.

Феликс выпрямился и выгнулся:

— То есть хочешь сказать, что тебе помешал выиграть ту войну инвалид? Серьезно? Ты нашла на кого все можно свалить, и — это Роузвэн? А как же самый лучший фехтовальщик во всем Кристалье? Ты прямо оскорбляешь меня и мои навыки воина. Кто там всех твоих дружков со стороны поубивал? Неужто Роузвэн? Нет, она бы с ними точно не справилась. К тому же ты исключаешь кучу других вариантов. Люди, к примеру. Они своим упорством и стремлением защитить свой родной клочок одолели тебя. Забавная раса, не находишь? С одной стороны, у них нет той силой, которой обладаем мы и наши враги. А с другой стороны, они, не имея ничего, могут создать все. А нам это не под силу. Мы — паразиты, наши враги — паразиты: пользуемся лишь тем, что на блюдечке подано. Единственное, что нас объединяет. И опять несет меня волна словоблуда в неизвестные края. Какой же я болтливый, на самом деле. Не замечала?

— Тот, кто это не замечает, наверное, полный идиот.

— В твоих словах есть противоречие. Но не в них соль. А в стеклянных баночках. Тьфу, совсем дурь несу. Эти 10 лет были на редкость скучными. Ты убила мое самое главное развлечение, а мне теперь приходится скучать. Враги на редкость пошли тупыми. Вот скажи мне, зачем ты убила Риана?

— Сколько ты еще намерен зудеть по этому поводу? И тебе не может быть скучно, ты же мертв в конце концов.

— Ты говоришь так, словно познала великую мудрость. Я тоже не познал ее, к сожалению, но знаю все же чуточку больше. Одно мне известно точно. Когда убивают хорошего противника — всем становится скучно. А из этого следует, что врагов надо уважать и держать их под рукой, чтобы на радость восторженным зрителям устроить пафосный поединок под бурные овации. Ну, или сделать это с меньшим градусом эпика. В общем, враги тоже нам нужны. Особенно такие как Аллариан. Он не заслужил такого. Таким был достойным соперником. А ведь все эти хорошие плохиши на дороге не валяются. Или ты встретила парочку, пока сюда шла? И если ты мне не достанешь парочку из-под своей юбки, я буду тебе постоянно об говорить. Вот такой я обидчивый.

— Может, тебе пойти и заняться другими делами? Ты мне лишь мешаешь, — без злобы, равнодушно спросила королева.

— Что-то мне чудится запах безумия в воздухе. И исходит он не от меня, Блау. Неужели это была не шутка, и ты действительно запихала себе камни в уши? — мужчина даже приподнял светлую прядь королевы, а потом резко опусти ее. — Нет. Тут все куда хуже.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что твое скорое поражение неизбежно. Я бы мог помочь тебе, если бы ты слушалась меня. Но ты, видимо, из тех, которые любят все делать по-своему, забывая про других. И пользоваться запрещенными приемами. Добиваться всего, используя то, что тебе не под силу. Знаешь какое действует правило в аэйровийской магии? Не отвечай, даже не догадываешься, хоть ты там чего-то и умеешь в магии. «Я дам тебе все, а ты должен отдать больше, чем все.» Забыл, кто сказал. Может даже и сам. Неплохо, придумал фразочку и сам же ее процитировал? Отдача большая, иными словами. Столько дел наворотила, Блау, что я даже не представляю, как можно выпутаться из этого клубка. Пыталась развязать морской узел, без знания, как его завязывать? Так тебе предстоит что-то подобное. И народ наш заперт тоже, — мужчина встал с подлокотника и встал гордо перед королевой. — Хоть ты и убила Аллариана, но он победил. Тебе же больше досталось, я же вижу. Ты не могла его сломить. Ты боролась каждый день, а в результате победил Риан, оставив такой моральный шрам. Ты и сейчас-то отойти не можешь. С каждой минутой ты все ближе к пропасти. Хотя мы вроде как в ней и живем. Но не время сейчас для бестолковых шуточек, я пафосную речь толкаю.

А знаешь, чем можно сравнить тягу к аэйровийскому? С самыми тяжелыми наркотиками. Эффект дает разный, я слышал, но вставляет одинаково. Пора бы уже задуматься. Да, я знаю, нечем, но хотя бы надо сделать серьезное лицо и изобразить мыслительный процесс. Человек создал Аэйровию. И что стало с ней? Она погибла. Не самый лучший пример, не правда ли? И знаешь, что это означает? Всегда есть рамки, за которые не стоит переступать. Во, как сказанул-то. Это тянет на цитируемую цитату?

— Мне надо заняться делами, — Блоурэн только хотела встать, но ее остановил Феликс со словами:

— Подожди. Я же так и не рассказал о цели своего визита. Я же собственно сюда пришел, чтобы кое о чем доложить, а не беседы всякие заумные с тобой вести. Ты меня отвлекла.

Королева осталась на месте и спросила:

— И что же ты мне такого важного хотел сообщить?

Тут в тронный зал вбежал другой мужчина. Он постарался сделать это аккуратно, чтобы не попасть в лаву:

— Королева Блоурэн, ваш боевой трофей был украден, — произнес он равнодушно и тут же поспешил обратно.

— Это теперь так называется? Боевой трофей? — оперся на одну ногу Феликс. — Хотя. Так тоже можно. Вполне логично. А я думал, что такое слово тебе неведомо.

Но королева ничего не отвечала в ответ. Она тупо уставилась в одну точку.

— Что…как… — только и смогла пробормотать она.

— Хвала Всетворцу, я был услышан. Но слишком поздно, однако. Очевидно же было, что твоя «мера» не остановила бы Роузвэн, — победоносно заявил Феликс. — Даже, если бы ты распилила Аллариана на тысячи кусочков, твоя бывшая подопечная старательно бы их собирала. Пускай потратила бы тысячи лет, но собрала. А если бы ты его решила полностью испепелить, девчушка бы все равно нашла выход даже из этой ситуации. Она, конечно, тоже безмозглая, но хотя бы преданная.

— Но как она нашла? — спросила Блоурэн. А затем посмотрела на Феликса. — Так, это ты ей помог. И решил напоследок надо мной поиздеваться.

— Блау, ну, почему ты такая недогадливая? Ты же знаешь, что я всегда буду помогать, несмотря на то, что она покинула нас. Конечно, я помогал тайно. Мне просто было любопытно, когда ты прозреешь. А прозрел инвалид в конце концов. Смешно вышло? Человек бы посмеялся. Ну, по крайней мере я бы хохотал, будучи человеком, — равнодушно произнес мужчина.

— Ты… все еще хочешь избавиться от меня, — пробормотала королева. — Но… зачем тебе все это? Ради трона?

— Зачем мне этот стул? Я всегда действовал ради народа, а не ради этого куска древесины. А ты лишь стремишься уместить свое прекрасное тело на конструкцию из досок, не понимая, какие последствия будут, — Феликс пошел в сторону выхода из зала.

— Но что мне делать?

Вопрос остался без ответа.

Наконец. Я сделала это. Оно у меня.

Я закрыла дверь и пощупала резную шкатулку. Неужели на ее поиски ушло десять лет? Такая маленькая вещь. И столько времени прошло. Но это не имеет значение. Главное, что я вернула то, что было украдено. И теперь никому не поздоровится. Потому что я была права. И докажу это. Все поплатятся. Особенно они.

Мне вспомнился один эпизод, который произошел со мной 10 лет назад. Я зачем-то явилась в то место. Знала, чем закончится, но все равно пошла. Зачем? Чтобы сообщить о трагическом событии.

Я вошла и села за круглый большой стол, пытаясь на ощупь найти свободный стул. Кто-то возмущался. Но я все же нашла место. Дело в том, что я тогда не рассчитала с радиусом действия «магического зрения», а заново нити прощупать не успела, поэтому так и получилось.

А затем началось.

«Вижу многие уже собрались. Даже ты.… Розвэнэри, — проворчал Мельш своим суровым голосом. — Почему ты одна сюда пришла, а не с Алларианом?»

«А разве вы не знаете?» — спросила я.

«О чем именно?» — кто-то незнакомый задал вопрос.

«О войне в Эрвуа.»

«Ты так и не ответила на поставленный вопрос. Мы не знаем ни о какой Эрвуа. Так где Аллариан?»

«Он больше не придет.»

«Говори уже нормально, мертвечина, — раздался нетерпеливый женский голос. — Куда своего друга девала?»

«Он погиб,» — мне не хотелось говорить именно эти слова, а заменить их другими, но они все не понимали, что я имела ввиду. Поэтому и пришлось сказать это прямо.

Хоть для меня Аллар просто ушел. Далеко. И очень надолго.

Повисла тишина. Я призадумалась. А ведь Аллариан был единственным, кто мог спокойно смеяться смерти в лицо. Кто несся в бой, сломя голову с улыбкой на лице. А самое главное, он никогда не бросал своих. Никогда. Если бы не он, большая часть клана не выжила бы. И не только. После смерти я стала бездушным механизмом смерти. И меня давно бы убили, если бы не он: ведь им все равно, на их стороне или нет. Потому что я — иная. И мне не раз приходилось доказывать свою полезность. Я многим обязана Аллариану. И все они.

Нет. Я сейчас сомневаюсь, что они были сильно огорчены смертью Аллара. Но тогда было по-иному. Однако мне кажется, что были и те, кто искренне переживал эту утрату, как и я.

«Но…как?» — кто-то спрашивал у меня. Также я слышала шепот других. «Она, верно, так шутит», «Немыслимо!», «Не верю, она врет.»

«Я могу рассказать, как так произошло, — начала я. — Но не могу понять, как так получилось, что никто из вас нам на помощь не пришел. А ведь нам пришлось нелегко…» И дальше начала пересказывать события, произошедшие в Эрвуа.

Дело попахивало жарким, поэтому во время рассказа я одновременно говорила и настраивала «магическое зрение». Неплохо. Жалко лишь то, что «зрение» приходится использовать в «упрощенном» виде: в виде силуэтов, образов, иначе мне надо много времени тратить на распознание. К тому же пространство предстает передо мной, лишенное цвета. Поэтому я не только забыла, как выглядит каждый цвет, но и даже их названия.

Чтобы настроить «магическое зрение» я едва касаюсь нитей. Тихонько, чтобы ненароком ничего не сотворить. Мой рассказ был закончен одновременно с настройкой. Теперь я могла за каждым наблюдать.

«Подожди, подожди, но Джон отправил письмо, что с вами все хорошо, нет никакой угрозы, и что Аллариан просто хочет провести время со своей семьей в Эрвуа…» — остановил меня тогда Мельш. Для меня он выглядел как высокая палка с прямыми руками и ногами.

«Какой такой Джон?» — не поняла я и осмотрелась. Для меня присутствующие выглядели абсолютно одинаково.

«Новенький.»

«Я правильно поняла? Получается, что этот самый незнакомый мне Джон был там, в Эрвуа, и сообщил вам ложную информацию? Зачем?»

«Браво, Розвэнэри, — ответил кто-то незнакомый. Кажется, именно этот самый Джон. — Или же, Розвэнэри, как тебя называют твои мертвые дружки. Ты устроила неплохой спектакль. Даже едва слезу не пустил. Война! Тьфу, чушь. Неужели ты думала, что тебе кто-то поверит?»

«Что?» — происходящее явно было странным. Этот взявшийся ниоткуда Джон, обвиняющий меня во лжи. А значит, что мне надо приготовиться.

«Не надо этих красивых сказочек. Я же собственными глазами видел, как ты убила Аллариана. Ты всегда работала на своих «сородичей». И все время шпионила тут. Бедный Аллариан… Он же ведь так тебе доверял… Только вот я не могу понять, зачем ты сюда пришла. Все равно никто тебе не поверит, чтобы ты не пыталась доказать, маленькая лгунья.»

«Как ты вообще смеешь меня обвинять?» — я даже для встала. Это даже было глупо. Обвинять меня в смерти Аллара.

Тут явно что-то не так.

«Мельш, а ты помнишь об уговоре?» — перевел тему в другое русло Джон. Я уже знаю, чем это закончится. Поэтому приготовилась использовать нити. Но я все же попыталась выиграть этот заранее проигранный бой.

«Мельш, и ты поверишь ему? Тому, кто недавно здесь, или же мне, той, которая несколько лет воюет с этими порождениями низин? Или ты не хочешь поверить мне, потому что я — мертвец, а он — живой, как и все вы?»

«Лина, сядь, — приказал мужчина. — Извини, но условия договора были тебе известны. В случае смерти Аллариана, мы должны тебя убить. Он это закрепил той меткой на лице. А теперь исполняйте приказ.»

И почему я этого-то и ожидала тогда? Поэтому я быстро направила вокруг себя магические нити, чтобы они меня закрыли собой и чтобы слиться с пространством. То что называют невидимостью, является на самом деле хамелеоном.

Я быстро отскочила в угол. А они там начали искать в том месте, где я недавно сидела. Хоть я и слепа, а они-то найти не могли меня. Как новорожденные котята. Мне бы, наверное, было бы смешно, будь я человеком.

А ведь мне тогда что-то подсказывало, что все так и будет. Меня захотят убить. И похоже от человека мне досталась одна моя самая главная черта — наивность. Было наивно сюда приходить.

Но не прийти я не могла.

Низины их затяни. Я уже больше десяти лет нахожусь в этом клане, и сделала, не буду скромничать, почти столько же, сколько и Аллар. Мы всегда с ним вместе выполняли различные поручения. Я всегда была рядом с ним. И что получается? Меня обвинили в убийстве. Меня. В убийстве. Единственный кто меня ценил, кто хоть во что-то меня ставил, это — Аллар. Неужели никто не видит, что это просто нелогично?

Хотя Феликс мне всегда говорил, что живые, даже обладая мозгами, не всегда ими пользуются. Или руководствуются чувствами. Или какой-то своей логикой.

Неблагодарные твари, одним словом.

Особенно этот загадочный Джон. Откуда он вообще выполз? И почему это сделал?

Я бочком, как можно тише продвинулась к комнате с открытой дверью. Заманчиво, может быть и ловушкой. Пускай. Я тогда даже подумывала о самоубийстве. Даже молила, чтобы тогда на меня кто-то наткнулся и убил.

Даже хотела снять завесу. Благо, не сделала, но в комнату зашла. Стоило зайти, как дверь захлопнулась. Со мной кто-то заговорил. Это был Джон.

«Ну и вляпалась же ты.»

«Предатель, — я стала пятиться к окну. — Так это все ты. Ты работаешь на них.»

«Отнюдь. Ты ошибаешься. Я ни на кого не работаю. Ни на них, ни на этот клан. Я всего лишь хочу избавиться от Аллариана и тех, кто ему помогает.»

«Но почему?»

«Скажу лишь то, что твой друг — сущее проклятье для всего Кристалье. И без него и тебя будет спокойнее.»

«Откуда столько ненависти?»

«Это долгая история, — тихо произнес Джон и прокричал. — Я нашел мертвячку!»

Оставался только один выход — окно. Пришлось, разбив стекло, выпрыгнуть.

«Штаб», как называл Аллар это место, находится на крутом обрыве посреди моря. Человек, прыгая, с такой высоты, наверняка бы, разбился об воду. Я же только разодрала одежду. Почувствовала, как погружалась в воду. И постепенно стали исчезать проявленные нити. Похоже я вышла за пределы своего «магического зрения».

Но это было десять лет назад. Десять лет и была война за Эрвуа, которая усилиями многих людей была выиграна. После этого в этой провинции началась спокойная и размеренная жизнь. В отличие от моей.

Если бы я была человеком, то назвала бы период в моем послесмертном существовании ужасным после победы над врагом. Меня одновременно преследовали, одновременно я рыскала повсюду в поисках одной вещи и изучала архивы с книгами. Да-да, с помощью моего «зрения» можно и книги читать, но для чтения одной страницы уходит от нескольких дней, потому что я начинаю каждую нить дергать, изучая всякие мелочи: нажим пера, количество чернил на одну букву и много-много мелочей. Раньше мне читал Аллар, и мне особенно не хватало этого. Я благодарна Всетворцу, за то, что наградил меня даром искажения пространства. По сравнению с остальными слепыми, я — на самых вершинах. Хотя, не только маги-фокусники умеют «видеть», магия — это долька теории и огромное поле для воображения.

Я положила на стол шкатулку и вышла на улицу. Не так давно поселилась в странном для человека месте. На кладбище. Чувствую с местными «обитателями» «родство». Честно говоря, в последний период послесмертного существования я бы хотела с кем-нибудь обменяться, ибо хорошо бы сейчас полежать под землей в заколоченном гробике, и никакие мирские суеты тебя не касаются. И несомненный плюс этого места заключается в том, что не беспокоят аборигены. Во всем виноваты глупые суеверия, ни на чем не основанные. И почему все бояться мертвых, лежащих под землей? Во-первых, они не встанут, во-вторых, они там слишком хорошо закупорены, чтобы выбраться из-под земли. Хотя. Когда была человеком, тоже боялась выйти ночью на кладбище, особенно после того как белое светило указало на одну железную отполированную табличку, и мне показалось, что это некий потусторонний знак. Раньше тут жил сторож, но из-за одного «беспокойного духа» он практически отдал мне даром домик за мое обещание присмотреть за могилами.

Наверное, это забавно. Мертвец, который стал смотрителем на кладбище.

В домике практически не было лишнего. Одна комната с шкафом, столом, печкой и тумбой. От кровати я избавилась сразу же. Мешала. Честно говоря, для меня самое полезное — это шкаф: туда можно все положить. Остальное не нужно.

Хотя, сегодня особенный день. Я даже сходила в местную деревушку за продуктами. Сменила облик, чтобы меня никто не узнал. Потому что в Эрвуа я стала личностью известной. Как я могу использовать магию фокуса, если не знаю цвета и вполне могу ошибиться с выбором для цвета волос, к примеру? Просто нити запоминают образы всех, с кем я когда-то давно пересекалась, которые смутно остались в моей памяти, вот ими я и прикидываюсь. То есть все люди, в которых я перевоплощаюсь, все были мне знакомы.

С покупкой продуктов я немного поторопилась. Надеюсь, не протухнут к тому моменту. Я же не чувствую запаха, потому что мертва. Как и вкуса. Единственное, что мне осталось — это слышать.

А теперь мне надо одно место. Я хорошо знаю, где оно. Только у меня нет лопаты. И без нее справлюсь.

Я прошла мимо могил и остановилась возле одной. Присела и начала применять магию сотворения насекомых. Я провела рукой по надгробию и ею же дернула одну из вертикальных нитей, создавая одного крепкого и приспособленного для копания жучка, затем еще раз — еще одно насекомое. И так до сотни, но делаю я это очень и очень быстро. Пока они не проявлены, потому что не знают, в каком направлении появиться, поэтому надо указать им путь. Я связала между собой вертикальные нити и горизонтальные, чтобы получился нитяной туннель, и задала направление рукой. Туннель вышел длинным и широким, он углублялся в землю. Насекомые, чтобы пройти, начали грызть в землю. По сути выходит, что я направляю их на препятствия, которые мешают им. А препятствия бывают разными: будь то земля или группа людей.

Чтобы избавиться от насекомых, я сомкнула вертикальные и горизонтальные нити, чтобы они раздавили моих жучков. А те исчезают. Будучи человеком, я не любила это направление. Потому что мне это казалось слишком жестоким.

Затем я спустилась в яму. И ощутила сполна недостатки маленького роста. Потому что мне просто так не выбраться из могилы. Придется превращаться.

Мои крылья были большими и сильными, едва не в два раза больше меня самой, поэтому я расправила их и уперлась ими за края ямы. А потом я захватила гроб с некоторой помощью насекомых. Поднажала на крылья, они очень сильные, и с легкостью удалось поднять саму себя на поверхность вместе с «ящиком». Не знаю насколько он тяжел, я не чувствую усталость, как и любой мертвец. Тут имеет значение лишь, смогла я поднять определенную вещь или нет. Потому что не все по силам.

Я поставила гроб на землю и решила напоследок сломать надгробную плиту ногой. Надеюсь, не придется возмещать. Но все же надо бы засыпать землей яму. Я приняла человеческий облик, потому что мои крылья не поместятся в домике.

Притащила домой крепкий гробик, который выбирала именно я, специально для того, чтобы он прослужил как можно дольше, и поставила на обеденный стол. А для чего он нужен мне еще?

Теперь мне надо применить на практике давно забытые знания, которые до этого момента мне не нужны были. Для начала надо вспомнить теорию. Что там говорил учитель про то, как там изменяется время в пространстве? «Понятие времени не существует для нитей.» Так. Я же все это знаю.

Если времени нет в пространстве, и оно недвижимо, то как его менять? Необходим один маленький объект, который будет находиться в нитяном пространстве. По нему нити и будут ориентироваться. Точнее сжимать. Так. От чего мне не жалко избавиться? В принципе, мне не жалко ни одну вещь в этом доме. Но они или слишком маленькие, или слишком большие. Шкатулка есть. Вполне подходящий предмет.

Я вынула оттуда аккуратно содержимое. Что надо сделать, чтобы сердце стало шершавым на ощупь? Даже не знаю. Положила около гроба и подбросила вверх шкатулку. Потом быстро замотала ее в нити, чтобы она не упала вниз. Так. Предмет есть. А теперь надо самой следить за процессом.

М-да. Неудобно, когда ничего не видно. Поэтому пришлось настроить «зрение» куда более тщательнее, чтобы окружающие объекты не представляли собой просто непонятные силуэты, а имели четкую форму. Закончив работать над «магическим зрением», что заняло очень много времени, мне пришлось решать, что делать с гробом. Я должна видеть, что происходит внутри. В принципе, я и так «вижу», но все же этот ящик мне не нужен. Я сняла крышку гроба и положила ее на пол. Наверное, тут стало дышать нечем. Впрочем, какая мне разница? На всякий случай я поставила барьер вокруг тела. Точнее каких-то непонятных останков. Затем я аккуратно стала выдирать стенки гроба, которые через минуту оказались на полу. Нижнюю доску убрать не решилась. Пускай лежит. А теперь можно и приступать.

Я всем врала, что у меня талант только к двум направлениям. Есть и третье. И даже эта астралка не пронюхала о нем. Есть причины, по которым я скрываю это. Помню, после школы заперлась в своей комнате и ножницами аккуратно срезала третью полосу на шарфе, чтобы даже ниточки цвета времени не остались. Время — самое сильное, мощное направление, с помощью которого можно горы свернуть. А с другой стороны самое бесполезное. Ну, где надо остановить время? Конечно, я могла бы использовать это все на войне, но, во-первых, мне хватает первых двух, во-вторых, остановленные объекты существует внутри нитей, то есть становятся нематериальными. Какой смысл глазеть на кучку солдат, при этом ничего с ними сделать нельзя? Или возвращать время назад. Да, можно было вернуть павших в бою. Но. Тогда все Кристалье переносится назад во времени, и никто не знает, что за этим последует. Вполне возможно может получится так, что опять снова повторится. К тому же, я не знаю, что произойдет со мной: буду ли знать о том, что вернула время или нет?

В общем, время — самое загадочное и бестолковое направление в магии. При жизни мне даже было обидно, почему мне досталось такое бессмысленное направление. Поэтому я и не говорила о нем. Сейчас же мне все равно, но говорить об этом все же не предпочитаю.

Двадцать восемь лет я не использовала это направление. Последний раз был в академии, когда я ему обучалась. А теперь мне надо вспомнить, как пользоваться магией времени. В этом направлении главное — выделить область. Не сделав этого, меня может попросту расплющить нитями, и я умру. Так, что лучше серьезно отнестись к делу. Пришлось делать невидимый барьер из нитей еще и вокруг сердца. На всякий случай. Затем показала нитям, что именно мне надо изменить. Потом сосредоточилась. Так. Мне надо вернуть время назад. И что надо делать в этом случае? Немного позабыла. Надо запустить нитяной отсчет на десять лет. То есть, мне тоже надо быть внутринитяного пространства и реагировать со шкатулкой, тем самым направлять магию времени в нужное русло.

Ладно, я не в академии повторяю текст параграфа. Главное, что вспомнила, как это делается. Я обмотала руки нитями. Те меня перевернули вниз головой. Вспоминаю, когда меня так вниз переместило в первый раз. Я тогда едва не заорала. А потом мне стало плохо.

Надо поработать с нитями. Я стала медленно притягивать к себе шкатулку, выворачивая руки самым немыслимым образом. Вспоминаю, как в первый раз я еле добралась до кровати и несколько дней лежала, скрючившись, и не могла попросту встать.

А ведь не зря учила.

Придется повисеть долго. Если так посчитать, то примерно выходит десять часов, один час — один год. Магией времени можно было управлять и несколько иначе, но у меня всегда получалось только так. Так, будь я человеком, такого бы точно не смогла проделать: провисеть десять часов головой вниз, и при этом сознательно ломать самой себе руки.

Хотя. Не знаю.

Чем ближе приближалась ко мне шкатулка, тем выше меня приподнимало. Наконец, я стояла на потолке. Меня медленно начало поворачивать ногами вниз.

Собственно, что я делаю? Мне необходимо сделать из этих трухлявых остатков более-менее свежий труп. Конечно, маг управления человеческими внутренностями, управился бы быстрее. Но я не обладаю таким полезным направлением. Поэтому приходится изворачиваться.

А процесс-то идет.

Из заявленных десяти часов, прошло лишь девять без четверти, и я резко остановилась. Все. Дальше нельзя. Нити не позволяют. Я свалилась на пол и подошла к трупу. А выглядит, если верить «магическому зрению» целым и невредимым. Почти как живой. Потихоньку все получается. Должно. Обязательно. Я ради этого потратила 10 лет, а могла бы просто сдаться и погибнуть, покончив с моим воистину бессмысленным существованием.

Так. Я закатала рукава. Теперь пора воспользоваться своими «глубокими» познаниями в анатомии, а точнее их отсутствием. Никогда не думала, что придется копаться внутри кого-то. Хоть я и прочла немного о том, где должно было находиться сердце, но не была до конца уверена в этом. Так, сейчас что-то сотворим.

Взяла сердце в одну руку, а другой разорвала рубашку трупа. Затем нащупав дыру, стала помещать сердце туда, где оно по идее должно было находиться. При этом я отчетливо слышала чавкающие звуки. Да где же оно должно быть? Наверное, здесь. Надеюсь на это.

Теперь можно было продолжить менять время в обратную сторону. Осталось вернуть несколько минут. В этот раз меня даже не стало переворачивать, а покореженная шкатулка оказалась в моих руках. Неужели, я не ошиблась? Я провела руками по груди мертвеца. Она была гладкой, там уже не было той большой дыры. Так, я сделала все правильно.

И что мы имеем? Труп. Только свежий, словно пару секунд назад внутри была жизнь.

Не хватает самого главного компонента.

Души.

Теперь мне надо вернуть ее. И в этом мне кое-кто поможет.

Я отошла от гроба и представила одно место. То место, где я была после смерти и перед тем, прежде чем стать такой. Хоть я и не помню его, но кое-кто другой должен.

Тот, кто поможет мне.

* * *

Ну наконец-то! Да!

Неужели ты услышала мои мольбы!?

Я же ведь изначально знала все. Видела. И могла бы помочь! Но я… лишь наблюдатель. Бесплотная душа, которая навсегда проклята слоняться по Кристалье. Которую никто не слышит и не видит…. Я лишь могу смотреть… но ничего сделать не могу. А действуешь ты, мое бедное тело…

Почему нас разделили?! Это же нечестно! Мы же вместе дополняем друг друга! Мы — сила. Ты — непобедимое и непоколебимое тело, я — ранимая и чувствительная душа. Как жалко, что ты меня не слышишь. И не услышишь…. Эх, если бы мы вновь воссоединились. Тебе-то все равно, но а я-то страдаю!

Так, ты просишь помощи? Я тебе помогу с радостью. Хоть, мы и не сможем друг другу сказать «спасибо» и «не за что.»

Это….просто сводит с ума! Это все…

Я стою на твердом черном полу. Но стоит сделать шаг, как меня переворачивает вниз головой. При этом пол становится полупрозрачным, а снизу и сверху меня окружает темнота, в которой сверкают и пляшут белые огоньки. Делаю еще один шаг, и меня вновь возвращает в исходное положение.

Ага, то место! Я сделаю все, что смогу, мое бедное тело!

— Явиться ты изволила сюда. Раз второй, — раздается голос, но создается впечатление словно несколько голосов одновременно говорили: мужской и женский, старый и молодой, тихий и громкий, нежный и грубый… — отвечать ты не должна, пришла ты за тем, о чем знаю я.

А все же тело молодец! У нее удалось! Вокруг сияла пустота, а передо мной сиял разноцветный пучок света, голос лился оттуда. Я знаю, что это за место. Это коридор. А внизу и вверху — низины и вершины.

Что же, опять я тут…

— А ты смерть, верно? — засмеялась я.

Все получится!

— Сие верно. Странноват поступок твой.

— Не вижу ничего необычного. Я очень люблю его… даже пусть и не могу прикоснуться к нему… — мне стало грустно. Но и в то же время светло. От осознания того, что я собираюсь сейчас сделать.

— Такого не делали давно. Десятков несколько уже прошло. Но в случае любом Всетворец тебе благоволит.

— Это все, конечно, интересно, — перебила я, — но меня там, в реальности тело заждалось…

— Меня не слушаешь, девочка. Изменишься ты. Перестанешь в один день ходить мертвой по земле. Станет с тобой то, что стало с многими.

— В смысле? — информация меня не на шутку удивила. — Что значит, перестану мертвой по земле ходить? Что произойдет?

— Время придет и ты вспомнишь слова мои. Превращение неминуемо и оно будет.

— А все-таки что будет и когда это все? — мне хочется знать правду. Смерть ничего не поясняет, она лишь говорит:

— Со временем узнаешь. А пока, низин страж, я верну душу, чью желаешь ты. Помни пока слова мои: только согласие даст результат.

И меня переместило рядом с телом. Я же за ней постоянно таскаюсь, поэтому всегда вижу, что оно делает. Иногда, слежу за другими людьми и не-людьми. А это место, в котором она остановилась… такое тоскливое. Тут так не по себе становится. Одни могильные надгробия…

Хотя, ей все равно, не то, что мне. Она сейчас стоит посреди комнаты, застыв. Такая странная…. Словно пустая. Потому что меня там нет.

Я протянула свою руку к плечу своего тела. Рука прошла сквозь него…

Ну почему?! Почему я не могу туда вернуться?!

Это…это…нечестно!

Возникло острое желание вернуться туда, стать снова материальной, пошевелить своей ладонью… или же отправиться куда-нибудь уже…хоть в низины. Это настоящая пытка, когда оторваны душа и тело! Это низинская пытка. Но со временем привыкаешь… Я убрала свою руку. В конце концов, я ничего не могу поделать. Ровно как и мое тело.

— Где я? — раздался знакомый голос за спиной.

Это…это…он! У нее все получилось! Я едва бы не кинулась тому на шею, но я не материальна, и он пока тоже.

И это мучительно, я страдаю больше, чем тело!

То хоть чувств не имеет..

— Ты в некотором смысле в моем доме.

— А что я здесь делаю?

— Мы собираемся… тебя вернуть совместно с телом.

— Подожди…подожди. Как? — световая фигура прошлась по комнате, затем застыла, когда увидела мое и свое тело, лежащее на обеденном столе. Я лишь улыбнулась.

— Скажи лишь: «да». И все. Мое тело тебе все объяснит.

— Я знаю, что вы такое умеете. Но сейчас…это как-то… странно…что это происходит…со мной…

— Мы с телом всегда любили тебя и хотим вернуть. Я хоть бы и хотела еще дольше побыть с тобой, поговорить о старых деньках, вспомнить прошлое… Но нельзя тебя задерживаться. Действуй.

— Но я все равно ничего не понимаю… хоть и понимаю, что происходит… Понимаешь? Точнее… что я несу… — он явно находился в замешательстве. Но мешкать нельзя было, потому что на это дается не так уж много времени.

— Так. Слушай. Потом придешь в себя. Просто подойди к моему телу и скажи: «Да». Понятно?

— Хорошо…. — растерянно произнес он, подошел к своему телу и сказал:

— Да.

* * *

Хм. Странное чувство, такое появилось. Словно почувствовала то, что испытывает на себе моя душа. Она ведь так страдает. А мне все равно.

Даже не могу понять ее, потому что во мне не осталось сожаления.

— Так…и что? Сказал я «да»…

И это сказал… труп, лежащий у меня на столе.

Все получилось!