Корейский инкуб Хан Раон

Ника Лемад, 2023

Он мечтал о счастье, но не каждому оно дается. Надеялся на свободу, вместо этого стал рабом. Известным на весь мир. Все женщины желают его получить, однако не каждая может заплатить за время, проведенное с инкубом.Он стал оружием, за обладание которым развернулась борьба между двумя группировками. Вот только управлять им возможно лишь одним способом – держать под контролем его половинку, девушку, ради безопасности которой Хан Раон готов исполнить любой приказ.

6

— Здравствуйте. Юн ЧанА?

— Да, это я, — ЧанА сделала знак Раону, что сейчас подойдет, он пошел на кухню.

— Я звоню из госпиталя, — внезапно у ЧанА вспотели ладони. — Примите соболезнования…

— Что? — тупо переспросила ЧанА.

— Ваш брат… Остановка сердца…

— Что? — повторила ЧанА и подняла глаза на Раона, который стоял в проходе.

— Вам нужно приехать, — закончила говорить женщина.

— Куда?

Раон забрал у нее телефон.

— Да, слушаю. Повторите еще раз, пожалуйста.

Выслушал сотрудницу больницы, не сводя настороженных глаз с ЧанА, которая встала, походила кругами по холлу и направилась в сторону входной двери.

— Стой, — Раон удержал ее за руку, убрал телефон от уха. — ЧанА.

— Пусти меня, — ЧанА выдернула кисть, Раон перехватил крепче.

— Посмотри на меня.

ЧанА послушно подняла глаза, в которых стояла полная растерянность. Она явно не понимала сейчас, где она, что ей нужно делать и куда идти. Раон притянул девушку к себе и обнял, положив подбородок на макушку.

— Мне очень жаль, — негромко сказал он. — Очень жаль.

— Та женщина, она сказала, что брат… Она просто ошиблась номером, правда ведь? — эта безумная, бесполезная и глупая надежда на ошибку. Не тому позвонили, не то сказали. Раон прекрасно знал состояние, когда, даже глядя в упор на труп, начинаешь выискивать отличия, убеждать себя, что это кто-то другой. Вот только слова утешения ему были неизвестны, никто не научил его. Что он должен сказать ей?

— Он ведь хотел сходить в парк. Я обещала ему, как только он подрастет, мы прокатимся на горках. Он так ждал, — ЧанА прерывисто вздохнула и опять замерла. Раон так и не придумал, что ответить, поэтому еще крепче обнял. «Что там случилось? Он же шел на поправку?» — Мама.

— Что? — не понял Раон. ЧанА начала вырываться, довольно ощутимо двинув его в живот локтем.

— Мама, мне нужно в госпиталь. Раон, пожалуйста!

Что-то делать было продуктивнее, чем стоять истуканом. Раон схватил свою банковскую карту, телефон и повел ЧанА к машине. На все попытки Раона вытянуть из нее хоть слово ЧанА молчала, изредка сглатывала, будто ей что-то мешало дышать. И смотрела в окно. Раон подозревал, что она ничего не видела и просто ушла внутрь себя. Ему было бы проще, если она плакала, кричала, билась в истерике. Но это мертвое спокойствие его пугало. Он по очереди вытер руки о штанины.

Как только Lexus затормозил у госпиталя, ЧанА вылетела из машины, даже не закрыв дверь. Раон бросился следом. Она не стала ждать лифта и понеслась на пятый этаж по лестнице так, что Раон не успевал за ней, даже прыгая через ступени.

— Где он? — ЧанА, задыхаясь от бега, схватила за руку первого же человека в белом халате на этаже. — Юн Чан Син, где он?

— Вы родственник? — ЧанА быстро закивала. Медработник опустил глаза. — Примите мои соболезнования. С вами поговорит доктор.

— Где он?? — закричала ЧанА, от крика вздрогнул даже Раон, который наконец догнал девушку.

— Его увезли в морг, простите, — сотрудник тщетно пытался оторвать пальцы ЧанА от своего рукава.

— Отпусти его, — Раону пришлось применить силу, чтобы разжать побелевшие пальцы. — ЧанА, милая, он тут ни при чем. Понимаю, что это трудно, но тебе нужно хоть немного успокоиться.

— Доктор идет, — медработник указал на пожилого доктора, который направлялся к ним. То ли он услышал крики, то ли ему доложили, что сестра умершего приехала. Раон благодарно кивнул, не выпуская ЧанА из рук. Она опять затихла.

— Пройдемте со мной, — доктор сделал жест в сторону кабинета. — Может, я могу предложить ей успокоительное? В некоторых случаях это лучшее решение.

— Пока ничего не нужно. Идем, ЧанА.

Доктор предложил сесть на мягкую скамью, поставил на стол два стакана и бутылку воды.

— Это всегда трагедия, — он хмурился, обеспокоенно глядя на сестру умершего пациента. — Примите мои соболезнования, Юн ЧанА.

— Что случилось? Состояние ребенка улучшилось, он шел на поправку. Ни один анализ не указывал на проблемы с сердцем. Откуда? — резко спросил Раон.

— Два часа назад у него перестало биться сердце. Мы не смогли его реанимировать. Что конкретно произошло — будет видно после вскрытия, если родственники разрешат.

Раон покосился на ЧанА, которая сидела рядом, сомневаясь, что она вообще соображает, о чем идет речь.

— Я хочу его увидеть, — внезапно сказала она и встала. Раон вопросительно посмотрел на доктора.

— Да, конечно.

Раон получил медсестру в сопровождающие и повел ЧанА к моргу.

— Ты уверена? — в который раз спросил Раон, когда они остановились перед железными дверями. ЧанА молча зашла внутрь за медсестрой.

Когда ее брат лежал, он всегда казался меньше, чем был на самом деле. Он спал, обычно свернувшись как котенок, а на столе его положили прямо, на спину. «Ему же так неудобно, он всегда лежит на боку», — чуть не крикнула ЧанА. Накрытый простыней, он казался совсем крошечным. ЧанА дотронулась до очертаний худенькой руки, погладила ее. Осторожно, будто Юн Чан Син на самом деле спал, отодвинула ткань с головы. Его кожа была белой и холодной, закрытые веки слегка посинели, ресницы, прямые как стрелы, навсегда запечатали любопытные глаза. ЧанА по привычке растрепала длинные волосы брата.

— Прости, — прошептала она. — Я такая бесполезная, не смогу сводить тебя в парк. Такая вот у тебя сестра — никогда не держит своих обещаний. Чан Син, за своего щенка не переживай, школьный сторож забрал его домой, так что он будет жить в тепле. В отличие от тебя. Как же тебе здесь холодно. Хочешь, я принесу тебе одеяло? Твое любимое, помнишь, как мама кричала, когда мы его разрисовали?

ЧанА достала руку брата и поднесла к губам в попытке согреть ледяные пальцы ребенка своим дыханием. Раон отвернулся к стене. И вздрогнул, когда почувствовал легкое прикосновение.

— Все, мы можем идти, — сказала ЧанА. Ее глаза были абсолютно сухие, и это было плохо. — Мне нужно увидеть маму.

— Ваша мама не знает, — рассказала по дороге наверх медсестра. — Доктор велел уколоть ей снотворное, так что она будет спать до утра. Вам лучше вернуться завтра.

— Поедем домой, ЧанА.

— К тебе домой, ты хотел сказать? — бросила ему ЧанА. — У меня нет дома.

Раон промолчал. Это естественное желание — причинить боль другому, когда больно самому, переложить часть на чужие плечи. «Ничего, и это я выдержу. Мои плечи шире, чем ее».

* * *

— Может, чай? — спросил Раон, когда они вернулись домой.

— Нет, не хочу. Я лягу. Спасибо за все.

— ЧанА, я могу позаботиться о похоронах, — предложил Раон.

— Нет, спасибо. Я сама, — голос ЧанА был ровный, как поверхность зеркала. — Мне нужно привыкать к самостоятельности.

— Не хочешь поговорить? — еще одна попытка расшевелить ее. Раон начал заметно нервничать.

— Мне нужно подумать. Что делать дальше. Я осталась у мамы одна, и…

— Ты сама еще ребенок! Куда тебе это вытянуть? Я здесь, я рядом, я могу взять на себя заботу о твоей семье, — не выдержал Раон и повысил голос.

— Ты не смотрел на меня как на ребенка, когда насиловал на глазах у десяти человек! — крикнула в ответ ЧанА и задохнулась, когда поняла что сказала. Зажала рот обеими руками и в ужасе уставилась на Раона.

— Подло, ЧанА, — она била без промаха по открытой ране. Раон поднялся на ноги. — Ты права, нам нужно отдохнуть.

— Раон! О Господи! Прости меня!

— Я понимаю твою потребность ужалить хоть кого-нибудь. Но честно, мне было бы легче, если бы ты просто меня ударила. Ложись, завтра тяжелый день.

Раон оставил ЧанА в холле, а сам поднялся в свое временное жилище. На автомате залез под воду, смывая с себя усталость, и завалился в постель. Подумал об ужине, который готовил, когда позвонили из госпиталя, и закрыл глаза, запрещая себе думать о словах ЧанА. Иначе он может сломаться.

Наверное, он все-таки задремал, потому что едва слышный скрип двери заставил его подпрыгнуть.

— Спишь? — тихий шепот. ЧанА. Сколько она стоит под дверью? Раон вздохнул.

— Нет.

— Могу я войти? — она шептала через щель, немного приоткрыв дверь.

— Входи, — Раон проснулся окончательно.

ЧанА проскользнула внутрь и закрыла дверь, вновь погрузив комнату в полную темноту. Наощупь добралась до кровати и присела.

— Раон, — и дальше молчание.

— Слушаю.

— Я могу сегодня поспать здесь? С тобой? — Раон ожидал чего угодно, только не такого. Как спать с ней рядом — он плохо себе представлял. Его тело поднимало бунт против его головы каждый раз, когда ЧанА оказывалась рядом.

— Бредовая идея. Ты пришла за следующей порцией, чтобы потом снова обвинить меня в аморальном поведении? — грубо ответил он, надеясь, что она испугается и уйдет. Вместо этого ощутил на себе ее пальцы. — ЧанА, уходи, я сказал.

— Я не хотела, не понимаю, как это вырвалось. Пожалуйста, Раон! Не гони меня.

ЧанА все-таки забралась в его постель. «Проклятье, почему я такая размазня? Она вьет из меня веревки, не прилагая никаких усилий, а я счастлив». Раон зажмурился, в то время как она укладывалась у него под боком. Хоть надела на себя одежду, и на том спасибо. «Подождать, пока уснет, и валить отсюда. Блестящий план». И не заметил, как уснул сам.

* * *

Где-то рядом назойливо вибрировал телефон. Раон пошарил рукой, нащупал на себе ногу и замер, вспоминая, почему ЧанА в его постели. Разлепил глаза, опустил их вниз. Она закинула на него и руку, и ногу, но, главное, была одета. Прогресс налицо, он пролежал рядом всю ночь и даже не пытался стянуть с нее тряпки. «Так, телефон».

— Слушаю, — едва слышно сказал в трубку Раон.

— Здравствуйте. Могу услышать Юн ЧанА? — незнакомый женский голос. Раон поднес трубку к глазам — у него в руках был телефон ЧанА.

— Вы из госпиталя? — Раон начал выбираться из кровати. — Можете мне сказать?

— Вы тот молодой человек, который ее вчера сопровождал?

— Да.

— Ночью скончалась ее мать. Я сочувствую.

* * *

— Не будь такой, — процедил Раон. — Ты можешь плакать, я знаю, что это больно. Я не осужу тебя за это. Не закрывайся от меня.

— Откуда ты знаешь? Твои родители живы, у тебя нет братьев и сестер, — тихо возразила ЧанА.

— Я потерял намного больше близких, чем ты можешь представить. Мой отец…, — Раон прикусил язык. — Неважно, забудь про моего отца.

— Я привыкла, что мамы и брата нет рядом, что они в госпитале. И сейчас мне кажется, что они там же, не могу думать по-другому. И так намного проще. Я так и буду себя обманывать? — ЧанА подняла потухший взгляд на Раона.

— Если так проще — считай, что они в госпитале. Ты примешь реальность тогда, когда будешь готова. Ты не обязана ходить каждый день на могилы и убеждать себя в чем-то.

— Что твой отец?

— Неважно, это все в прошлом, — Раон потыкал кнопки кофемашины, лишь бы занять чем-нибудь руки. — Хочешь кофе?

— Почему мне кажется, что у тебя неважные воспоминания о нем? — спина Раона напряглась. — Это твоя травма, о которой нельзя говорить?

— ЧанА, — Раон собрался с духом. — Что ты скажешь, если узнаешь, что у меня не может быть детей? Наверное, я должен был сказать об этом раньше.

— Это будет печально, что такой человек не оставит после себя частицу. Этот мир стал бы намного светлее, — просто ответила ЧанА и обняла Раона со спины. Он поднял голову, когда в глазах резко защипало. — Но мне не нужен отец для будущего ребенка, мне нужен ты. Так что это ничего не меняет.

— Отец стремился воспитать из меня мужчину, — вдруг сказал Раон. — Для него мужественность была синонимом жестокости. Он заставлял меня калечить животных, к которым я привязывался. И они потом все умирали. Я не смог спасти ни одного из них. Вот моя история, ЧанА. Поэтому я кричу по ночам, они мне снятся. Маленькие, мокрые, застывшие трупики, которые просят о помощи. Или об избавлении от мучений. А я не могу, просто не могу убить их. И они смотрят мне в глаза, и молят о смерти. И это убивает меня, моя слабость, мое малодушие.

ЧанА крепче сжала руки вокруг Раона, отказываясь верить, что такое может быть на самом деле. Она еще в чем-то обвиняла его? Раон оперся руками о столешницу.

— Он бил тебя?

— Постоянно. Я настолько привык к этому, что чувствовал себя странно, когда отец пропадал на несколько дней и оставлял меня в покое, — Раон помолчал немного, поглаживая ее руки на своей талии. — Ты правда думаешь, что я хороший человек и могу оставить после себя что-то светлое?

— Я люблю тебя.

— Боже, ЧанА, — Раон развернулся и обнял ее, пряча лицо в ее волосах. — Ты единственный человек, который говорит мне, что любит, и при этом не пытается раздеть меня и затащить в постель. Осторожней, я ведь могу и поверить.

— Как так вышло, Раон, что мы познакомились пару недель назад, и за это время ты стал для меня самым близким человеком?

— Я люблю тебя, ЧанА.

* * *

— Господин Софтин, она кремировала родственников неделю назад. Но вот что странно — с ней везде ходит друг, Ан Ли Тэун. Раон даже не появляется. И спят они в разных комнатах.

— Ты мог ошибиться насчет них? — голос собеседника заметно похолодел. — У нас нет времени искать ей замену. Его мать мы использовать не сможем, ему наплевать на нее. Как и ей на сына.

— Я был уверен, что они сблизились.

— Проследи за ним тоже. Две недели. Если за это время ничего не изменится — придется искать другого чонбун. Мне нужен обязательно кореец. Японцы попытаются ее перехватить, мы не можем допустить ошибку, иначе партия уедет в Японию. Мне нужен непревзойденный соблазнитель, который точно переманит ее на нашу сторону.

* * *

— Прекрати мельтешить.

— Я волнуюсь, — возразил Раон, разворачиваясь для нового захода вдоль площади Кванхвамун. Статуя короля Сечжона следила за ним со своего трона бронзовыми глазами, Раон затылком чувствовал, что порядком надоел монарху за последний час. — Он точно меня возьмет?

— Точно, — в который раз сказал Тэмин и посмотрел на часы. Хан Раон волнуется по поводу роли в слезливой дораме — этот день надо запечатлеть на пленке и внести записи в историю кинематографа. — Да сядь ты уже, голова кружится смотреть за тобой.

Раон послушно приземлился рядом с Тэмином и тут же достал телефон.

— Ты звонил пять минут назад. Они были в кафе. Думаю, за это время они никуда оттуда не делись.

— Я ей рассказал. Про отца.

Тэмин сдвинул темные очки на кончик носа, внимательно глядя на друга. Раон в последнее время совершал удивительные поступки, даже немного стал походить на нормального человека.

— И что?

— Она сказала, что любит меня, — Раон пытался сдержать улыбку, но она все равно вырвалась, яркая и какая-то по-мальчишески глупая. Тэмин тепло улыбнулся в ответ, радуясь за него.

— Я когда услышал первый раз, как ты поешь, то тоже влюбился в тебя. А потом открыл глаза и понял, что ты мужик. Представь мое разочарование.

Раон толкнул его плечом.

— Вон он, — Тэмин указал глазами на человека в белом легком костюме. — Твой будущий режиссер. Давай, возьми его на абордаж и подпиши контракт.

* * *

Когда Раон вернулся домой, ЧанА уже ждала его там. Выглядела она не столь подавленной, как утром, Тэун из кожи вон лез, чтобы отвлечь ее от мыслей о похоронах.

— Как успехи? — спросила она. Раон в ответ поднял над головой папку. ЧанА устало улыбнулась. — Сценарий? Здорово, я рада за тебя.

Раон положил папку на стол и поманил к себе ЧанА.

— Может, это могло подождать? Я совсем не хочу оставлять тебя на Тэуна. Я бы с большим удовольствием сам гулял с тобой, чем занимался переговорами насчет работы.

— Это важно. Если решил — действуй. От того, что ты будешь сидеть со мной, они не вернутся, — голос ЧанА дрогнул, и она прокашлялась. Раон приподнял ее лицо за подбородок, провел пальцами по щекам, стирая мокрые дорожки. — И Тэун совсем не напрягает, будто мы знакомы вечность. Так что я в порядке, правда.

— Вижу. Хочешь, я тебе сыграю?

— Только если колыбельную. Твоя музыка — она…Я начну плакать и не остановлюсь, пока не высохну как мумия.

— Может, тебе это сейчас и нужно? — тихо спросил Раон. — Ты же человек, а не кусок железа.

— Не сейчас, пока не могу, — ЧанА улыбнулась, и на этот раз вышло куда лучше предыдущих попыток. Раон это заметил и сделал вид, что поверил. — Хочу забыть обо всем, хотя бы ненадолго. Как можно отключить мозги?

— Могу предложить напиться. Готов составить компанию.

Раон принес несколько бутылок соджу в холл, расставил их по полу и уселся перед ними, похлопал рядом с собой, приглашая ЧанА присоединиться. Через час, после одной бутылки, у ЧанА начал заплетаться язык.

— Пить вообще не умеешь, — хохотнул Раон, протягивая ей следующую.

— Сам-то, умелец, — пробурчала ЧанА. — Этому что, в университетах учат? Студенты шесть лет беспробудно пьют, а потом получают диплом? Специалиста по тому, как правильно нализаться до чертиков?

Раон зашелся смехом и повалился назад. ЧанА сморщила нос и отпила из горла. Обернулась на Раона, который лежал на ковре, не делая попыток подняться.

— По-моему, я напилась, — сообщила она.

— Хорошо. Главное, чтобы утром не было плохо. Не думаешь больше ни о чем?

— Думаю только о том, какие у тебя красивые губы.

Раон моргнул и перевел взгляд с потолка на ЧанА. Она смотрела прямо ему в глаза.

— ЧанА. Нет, — резко сказал он. — Это не лучший способ забыться.

— Ты знаешь, что твой голос понижается, когда ты заводишься? Я сразу могу понять по тому, как ты говоришь.

Нет, Раон об этом даже не догадывался. Он сделал попытку встать, но ЧанА упала сверху, уложив его обратно на лопатки.

— Ты пьяна. Давай я помогу тебе лечь спать, — «Это что я такое сказал только что?»

— Мне и здесь замечательно, — прошептала ЧанА и поцеловала губы, которые так манили ее. Они имели сладкий привкус соджу, ЧанА протянула свой язык по нижней губе Раона и зажмурилась. — Вкусно. Ты вкусный.

Его руки стиснули ее спину, вжимая в твердое тело. ЧанА совсем не была против, она только теснее прижалась, не отпуская его рот. Раон передернулся всем телом, когда сквозь него прошел заряд тока, заставив сократиться каждую мышцу. До боли. Раон застонал в рот, который истязал его губы.

— Не надо, — умудрился отклонить голову вбок, отчаянно борясь еще и с самим собой, со своими желаниями. Не время, секс только ненадолго подавит печаль и тоску, все это быстро вернется, волоча за собой еще и вину за позволенное удовольствие. — Я не могу.

— Можешь, — ЧанА запустила ему в ухо горячий язык. Потерлась о Раона всем телом, надавила бедрами на внушительную выпуклость в паху. Раон втянул воздух сквозь зубы. — Прекрасно можешь.

Раон с силой сжал кулаки, запуская короткие ногти в кожу, прикусил щеку изнутри, заставляя себя замереть. Ей надоест играть в одни ворота, и она слезет с него. Надо просто подождать.

— Раон, — она перестала истязать его шею и сползла немного вбок, чтобы увидеть его глаза, которые он плотно зажмурил. — Раон. Я знаю, что ты не спишь, можешь не притворяться. Это не потому, что мне плохо сейчас, — мужчина под ней не двигался. ЧанА дотронулась до закрытых век, которые дрогнули. — Это потому что я выпила, и у меня появилось немного смелости. Я боюсь. Из-за того, что тогда тебе сказала. Из головы не выходит, как у меня язык повернулся. Как вспомню — будто со скалы прыгаю. — Раон приоткрыл глаза, в которых отразился свет ламп, и они замерцали. — И еще, ты говорил про то, что с тебя постоянно стараются стянуть одежду. Я вот думаю, что я могла бы снять с себя все, а ты оставайся одетым.

— Да что за наказание, закрой свой рот! — вскричал Раон, живо представив себе эту картину. — Я тут пытаюсь совершить благородный поступок, а ты топчешь все мои высокие порывы.

— Ты почти не пил, — его шея опять подверглась атаке. Как она умудрялась находить самые чувствительные места, для него было загадкой. Он уложил удобнее ногу, зацепил бутылки, и они разлетелись, заливая алкоголем толстый ковер, на что никто из них не обратил внимания. «Еще минутка, и я встану», — Раон почти собрался с силами, как ЧанА заменила руки губами, вновь путая все его мысли. Раон бессознательно откинул голову назад, давая ей больше места.

— Ты не против? — она снова улеглась вдоль его тела. Раон был уверен — для того, чтобы он не сбежал.

— Что мне с тобой делать? — выговорил Раон сквозь стиснутые зубы, когда ЧанА прикусила кожу на плече. Он даже не заметил, когда она расстегнула ворот его рубашки.

— Я немного, я не буду полностью тебя раздевать, — ее губы гуляли по плечу, с которого она стянула ткань. — Просто ты такой горячий. — Пальцы пробрались дальше, Раон хрипло выдохнул. — Ты обжигаешь меня даже сквозь одежду.

ЧанА спустилась ниже, задрала полы рубашки и опустила руки на его живот, который тут же напрягся, погладила кончиками пальцев выступившие мышцы.

— Именно так, как я помню, — каждое прикосновение отдавалось дрожью по всему телу Раона, он инстинктивно приподнял бедра, вдавливаясь в девушку. Она провела рукой выше, накрыла грудь, которая рывками вздымалась и опадала в такт тяжелому дыханию, под рубашкой добралась обратно до шеи, на которой отчетливыми полосами вздулись жилы. Раон выгнулся в спине еще сильнее, его тело напряглось, отчего у ЧанА внутри все сжалось в ожидании чего-то не совсем понятного. Закусив губу, она заерзала, пытаясь ослабить напряжение между ног, и тут же втянула воздух, когда ее пронзила дрожь удовольствия, отголосками накрывая все тело, заставляя желать больше. Перевела ошеломленный взгляд на Раона и встретилась с его темным взглядом.

— Еще, — выдохнул он и сильнее сжал пальцы, сминая ковер.

— Это ведь так должно быть? — ЧанА отчетливо ощущала пульсацию его члена, скрытого одеждой. — Я думала, что я мазохист, ведь мне так хотелось дотронуться до тебя, целовать тебя. А вот в чем дело, — Раон почти не дышал, не отрывая от нее глаз. — Я очень хочу, чтобы ты меня трогал, хочу почувствовать твои руки. Ты сделаешь это? Ты можешь показать мне?

Слова, всего лишь слова. От которых его тут же захлестнули сладкие спазмы, они сдавили его пах, разорвали его изнутри, и Раон перестал сдерживать себя, позволил своим рукам схватить ЧанА за шею, притягивая к себе, и накрыл ее рот своим, пока напряженные мышцы выталкивали из него семя. Он дрожал под ней, выгибаясь, осыпая поцелуями ее лицо, сходил с ума, пытался удержаться на грани реальности. И не произнес ни звука, только жадно глотал воздух. И крепче сжимал руки вокруг ЧанА, пока тело расслаблялось после испытанного. Она вытерла его лоб.

— Раон?

— Мм, — невнятно промычал он, не открывая глаз.

— Все хорошо?

Он дернул уголком губ, не способный на большее. ЧанА прилегла ему на плечо, поглаживая затылок.

— Умопомрачение какое-то, — насилу выговорил он спустя какое-то время. — Секс по телефону.

— Что?

— Никогда не мог понять, как это работает. Как одними словами можно довести до помешательства. Черт, я живой пример этому. Ничего не соображаю, каша в голове.

Запаренный, обессиленный, задыхающийся — ЧанА не могла отвести от Раона глаз. Она хотела этого мужчину, хотела с первой встречи, получить его целиком для себя. И делать с ним все то, о чем пишут в любовных романах.

— Тебе же понравилось? — она начала расстегивать оставшиеся пуговицы на рубашке, желая увидеть его, рассмотреть, дотронуться везде и попробовать на вкус. Раона снова бросило в жар, удары пульса стали отчетливей.

— Дай мне минутку, — Раон прижал ее руки, не давая раздеть себя окончательно.

— Ты никуда отсюда не уйдешь.

— Но… ЧанА. Мне нужно… Привести себя в порядок.

— Ты в полном порядке, — не давая себе времени подумать, ЧанА запустила руку ему под пояс брюк, под резинку трусов, где было мокро и очень жарко. Его теплый мускусный запах достиг ее носа и, к своему удивлению, ЧанА обнаружила, что жадно втягивает его, принюхивается, запоминает, как пахнет ее мужчина. Раон не отводил от нее тяжелого взгляда, остро ощущая ее руки на себе, свою же влагу, которую она растирала по нему же, осторожно касаясь вновь оживающего члена. Было что-то запретное и откровенно порочное в том, что она делала, и она наслаждалась этим. И знала, что Раон тоже получает глубокое удовольствие от ее липких рук, трогающих его тело, оставляющих следы на нем.

— Ты… Он… Большой, — «И почему у меня такой испуганный голос?»

Раон проглотил смешок. Специалист нашелся.

— Дело не в размере, а в том, как этим размером управлять.

— А ты хорошо им управляешь?

Раон изумленно воззрился на ЧанА.

— Можно? — ЧанА все-таки стянула с его плеч одежду, оставив его руки скованными рукавами. Раон покорно вытянул их по бокам.

— Ты можешь пользоваться моим телом как пожелаешь.

— Красиво, — прошептала она, проводя рукой по черной вязи татуировки. В прошлый раз некогда было рассматривать, и сейчас она склонилась, почти упираясь носом в блестевшую кожу.

— Я рад, что тебе нравится, — тихо произнес Раон. — Нательные рисунки не в почете в нашем обществе.

ЧанА нащупала грубый шрам под линиями, рядом еще один и вскинула глаза на Раона.

— Это не просто татуировка, — вдруг поняла она. Раон кивнул.

— Да, я скрывал следы отцовской любви.

Шрамы были по всему телу, почти незаметные на смуглой коже линии. Когда пальцы ЧанА наткнулись на твердый рубец, скрытый в паху, Раон остановил ее руку.

— Достаточно, это все в прошлом. Если ты собираешься меня жалеть, то я ухожу.

ЧанА схватила его за первое, что попалось под руку, и Раон испуганно распахнул глаза, замирая.

— Ага, я нашла твое слабое место, — довольно произнесла ЧанА, сжимая мягкий мешочек. Раон забыл, как дышать, не сводя горящих глаз с руки, скрывшейся под поясом его брюк. — Теперь ты точно никуда не денешься.

— Ведьма, — выдохнул Раон, его начало трясти одновременно и от страха, и от желания, чтобы она сжала пальцы чуть крепче. «Черт», — подумал он, когда яйца начали подтягиваться вверх. — «Еще немного — и я снова кончу. А она не сняла с себя даже носка».

— Я бы хотела связать тебя, привязать твои руки вон за тот диван, чтобы ты не смог сдвинуть его с места, — ЧанА медленно провела ладонями вдоль его боков, потом дальше, по внутренней стороне рук, на которых отчетливо выделялись пульсирующие темные вены. Ей хотелось провести по ним губами, что ЧанА и сделала, сжав коленями его бедра, как наездница, для равновесия.

«Она точно пила только соджу?» Раон на несколько мгновений забыл, как его зовут, перед глазами вспыхнули искры. Он испытывал уже не желание, а отчаянную потребность, необходимость сейчас же получить разрядку, у него тряслись руки как у наркомана, когда он совсем неделикатно сдернул ЧанА и подмял под себя, дергая свободную футболку вверх. И тут его накрыло по второму кругу.

Раон оглох и ослеп, пока судороги ломали его, удары сердца о ребра причиняли почти боль. Он едва не упал, чудом удержав себя на согнутых руках над ЧанА.

— Держу, — вокруг него оплелись руки. — Ты можешь расслабиться.

Раон едва слышно хмыкнул и склонился еще ниже, упираясь лбом ей в плечо, приводя в норму дыхание.

— Где ты набралась таких выражений? — голос звучал низко, прерывисто.

— Ты же не будешь осуждать меня? Ты не показался мне ханжой, — ЧанА зажмурилась и покраснела, испытав запоздалый приступ стыда за распущенность. Просто в тот момент она действительно хотела это сделать, а алкоголь помог справиться со скованностью, слова вылетели прежде, чем она успела понять.

— Я не ханжа. И все же?

— Ну…я много читала в школе. Правда, не совсем учебники. Но они были очень познавательные.

— Боже мой! — Раон открыл глаза. — Ты кому-нибудь еще такое говорила? — ЧанА отрицательно замотала головой. — И не вздумай. Отныне все, что ты там вычитала, будешь испытывать на мне.

Теперь уже дрожь пронзила ЧанА. Раон обвел большим пальцем контур ее губ, второй рукой медленно задирая футболку к шее. Она еще не прочувствовала на себе все то, что испытал он, хотя, судя по ее расширенным зрачкам, по ее рассеянному взгляду, по дрожащему голосу, коротким и быстрым вдохам, она почти готова. Но прежде ему нужно привести себя в порядок. Раон сел на зад, поморщился, вытянув из-под себя полупустую бутылку и откинул ее в сторону. Ему определенно нужна вода, таким перепачканным он себя никогда не ощущал.

— Может, ты все-таки отпустишь меня в душ? — попросил он. — Я жутко липкий и пахну как…

ЧанА тут же вылила на себя остатки соджу из ближайшей бутылки.

— Вот, — бутылка полетела к ступеням, тихо звякнув о дерево. Раон проследил за ней глазами и усмехнулся. — Я теперь тоже липкая и пахну. Продолжим?

* * *

Много позже они лежали в темноте среди бутылок, книг, попадавших неизвестно в какой момент со стола, смятой бумаги и одежды.

— Это прекрасно, — голос ЧанА осип после криков, которые Раон с безумным наслаждением вырывал из нее совсем недавно.

— Согласен, — Раон нащупал ткань и потянул на себя. Это оказалась его рубашка, в которую он и завернул ЧанА. Прижал крепче к себе, согревая. — Рехнуться от бесконтактного секса, ну надо же.

— Это как бесконтактная оплата? У тебя частенько так? — сонно спросила ЧанА, уже не в силах разлепить тяжелые веки.

— Звучит оскорбительно вообще-то, — Раон улыбался во весь рот. «Что со мной такое в самом-то деле». — Это верх совершенства — заставить меня два раза подряд кончить, не сделав ни одного движения и не сняв ни одной вещи. Преклоняюсь перед тобой. ЧанА, ты можешь хорошо на этом заработать, женщины будут валить к тебе толпами, чтобы узнать секрет. Хочешь, помогу основать школу кисэн?

— Мм, — ЧанА положила руку на его порядком уставший орган и слегка погладила. Раон прислушался к себе — сейчас это было просто приятно, как массаж после напряженного дня. Она выжала из него абсолютно все, в том числе и силы.

— У меня села батарейка.

Ее дыхание выровнялось, и Раон ощутил тот момент, когда она провалилась в сон, мгновенно расслабившись всем телом. Подождал еще немного, чтобы она крепче уснула, поднялся сам, поднял ЧанА и понес ее наверх, в теплую кровать.