Клубничные каникулы

Ника Крылатая, 2020

"Если жизнь подсовывает тебе лимоны, сделай лимонад!" После неудавшегося покорения столицы Ульяна возвращается в родной город, чтобы устроиться на новую работу, но и тут ее ждет неудача. А, возможно, судьба ее ведет к одному мужчине, который будет счастлив только с ней рядом? Главное, не испугаться грозного взгляда и сурового голоса. Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Росла Ульянка очень подвижным и любознательным ребенком, охотно лазила с ватагой таких же босоногих дачных детей за чужими яблоками и ягодами, хотя и на своем участке это все росло. Любила загорать на речке, и к концу лета превращалась почти в мулатку, носила мальчишескую стрижку и плевать хотела на внешний вид. Босоногое детство протекало почти беззаботно, и даже поездки к родне в деревню не вызывали особого протеста. Чего там ехать? Два часа всего и на месте. Несомненный плюс, в деревне свободы было больше — все друг друга знают, толпу детей обязательно кто-нибудь накормит, ну или угостит крапивой за кражу гороха с огорода. Нет, работать все же приходилось — картошка занимала километры земли, так казалось девчонке, когда вся семья выходила на окучивание сего стратегического овоща. Зато в августе можно было аккуратно подкопать такой огромный холм и выдрать несколько подходящих картофелин, чтобы испечь на углях,"место преступления"аккуратно маскировалось землей, как будто ничего и не было. Картошку запекали в укромном месте за изгибом речушки, которую в самое жаркое время можно было перейти в брод и детям, пацаны еще умудрялись поймать рыбешку. Воровали початки кукурузы с полей, могли и сырую погрызть, за что владельцы поля пытались ругаться с деревенскими, но попробуй уследи за всей бандой. Валялись у кого-нибудь на сеновале, рассказывая жуткие-жуткие истории собственного сочинения, ночи летом наступают поздно. Иногда ватага делилась на два противоборствующих лагеря — пацанов и девчонок, чтобы немного поругаться на тему гендерного превосходства одних над другими, но порознь было скучно, поэтому компания быстро воссоединялась. Вечерами Ульянка ходила с теть Валей забирать коров из стада, чтобы гордо продемонстрировать, что и она, городская, тоже может делать"деревенские"дела. Одна бы, конечно, не справилась, за несколько дней, пока они гостили, запомнить своих коров не получалось.

— Улька, дитя асфальта, — ругалась теть Валя, — где твоя хворостина? Ласточка опять убегает!

И Ульянка мчалась за непослушной коровой, чтобы отогнать ее домой. Чем потом хвасталась городским друзьям, у которых родственников в деревне не было. Ребятня, открыв рты, слушала рассказы, как она кормила цыплят или поила молоком телят, а то и вовсе каталась с дедом на комбайне во время сенокоса.

— Называется он фуражир, — задрав нос, вещала девочка пацанам, у которых горели глаза и было немного обидно, что у нее, вон, сколько приключений. — Собирает скошенное сено из волков — это такие узкие дорожки по всему полю, — поясняла для"городских", — и сыпет в большой-большой прицеп, чтобы потом высыпать большой кучей. Это получается копна. А потом ее аккуратно сложат и получится скирда, вот. Так на зиму сено заготавливают, а если в яму закопать вместе с зерном, будет силос. Вот.

— Клево, — благоговейно выдыхала компашка. — А еще? Чё, правда, домой в девять не загоняют?

— Правда. Можно хоть до полуночи гулять, — и это был, можно сказать, нокаут.

В год своего тринадцатилетия Ульянка прибавила в росте за лето сразу пятнадцать сантиметров. Мама всполошилась, начала таскать по врачам — у дочки начались обмороки и ухудшилась осанка, мышцы не поспевали за ростом костей. Вот так Фенечкина из"своего пацана"превратилась в"модель", как называли ее родители, с оттенком легкого пренебрежения в голосе к этой профессии. Рост мешал, движения были неловкими, да и сама она больше напоминала гадкого утенка. И казалось ей, что лебедем не стать никогда — намека на грудь все еще не было, зато в рост пошла нога, размер обещал быть под стать. И все бы это можно было пережить, только вот на линейке первого сентября оказалось, что она в росте догнала мальчиков. А еще случилось ЭТО! В их довольно дружный класс пришла новенькая — Вероника. Миленькая куколка с детства отличалась стервозным характером и не терпела конкуренток. Девочка была хорошенькой — невысокая, ладная, огромные чистые голубые глаза, пшеничная коса до талии толщиной в запястье взрослой женщины, пухлые губки, которые она умела надувала, чтобы каприз точно был выполнен. Уже тогда у нее было чутье на тех девчонок, что могли отвлечь от нее внимание мальчиков.

Она быстро поняла, что высокая, худая и нескладная Ульянка, у которой и волосы были каким-то мышиными, и рот большим, пользуется авторитетом среди мальчишек. И не стало Ульянке жизни. Седьмой класс они худо-бедно уживались, в восьмом противостояние набрало обороты — Вероника совершенствовала искусство женских интриг, и к девятому вся параллель считала Фенечкину страшилищем. Рост уже за сто семьдесят, размер ноги тридцать девять. К десятому классу Веронику боготворила половина девочек, тогда как вторая — ненавидела. Та уже довольно умело красилась, одевалась со вкусом, разбиралась в моде и читала журналы для девочек, взахлеб рассказывая про своих кумиров. А еще тогда-то за Ульянкой, уже довольно стеснительной и замкнутой, закрепилось прозвище Фигулька из-за полного отсутствия груди. Ну не считать же грудью размер, не дотягивающий даже до единички? А вот фигура Вероники оформилась в классические песочные часы, и за уже королевой школы толпами бегали поклонники.

А Ульку только в одиннадцатом классе поцеловал робкий одноклассник. Да девочка и не стремилась к отношениям в школе, она уже тогда решила, что станет такой, чтобы Вероника на ее фоне выглядела самой обыкновенной. И почему-то ей казалось, что лучше всего будет стать журналисткой, обозревающей светскую жизнь. Скупались журналы"Лиза"и Coolgirl, стены комнаты украсили постеры популярных групп — Hi-Fi, N Sync и Backstreet Boys, а также Агилеры, Бритни и многих других. Фенечкина во что бы то ни стало решила пробиться в ту тусовку, и обязательно в Москве. Конечно, хорошо было бы стать знаменитой моделью, как Наоми, например, но, увы, тут не сложилось. Хотя рост и остановился на отметке метр восемьдесят, грудь так и не выросла во что-то приличное, зато выросла попа. Глядя на одноклассницу, похожую на совершенную статуэтку, уже теперь девушка злилась на природу, наградившую ее такой жуткой фигурой. Да еще и родители не поддерживали"дурь, которую дочка вбила себе в голову". Никто не помог, не направил, не объяснил про индивидуальность, так и получилась дикая смесь из стремлений к гламуру, комплексов и желания стать круче первой красавицы школы. Теть Валя, младшая мамина сестра, веселая и несколько разбитная женщина, к тому времени поссорилась с семьей из-за очередной любви и уехала куда-то на Север, зарабатывать деньги. Родители, считавшие, что"не были богатыми, нечего и начинать", хором заклеймили Валю"непутевой".

— Ну и дура! — злилась мама. — Без мыла везде пролезет.

— Валька не пропадет, — вторил ей папа, — найдет хахаля побогаче и хорошо пристроится.

Дочери причина этих ссор была неизвестна, да и кто бы стал ей объяснять? А теть Валя Ульяне нравилась — не красавица, зато такая заводная, энергичная и обаятельная, что устоять просто невозможно. Но общаться им категорически запретили, и вновь их разговор состоялся уже когда Уле было лет двадцать пять. К тому времени она окончила в местном университете факультет журналистики и переехала в Москву, хотя родители и были категорически против, считая, что большой город погубит их кровиночку. Успела побывать в первых отношениях, лишиться девственности, побывать во вторых отношениях, поработать, где придется и накопить денег на заветную мечту. Негласное соревнование с Вероникой продолжалось, та успела выскочить замуж за старого, по меркам тогда двадцатидвухлетней девушки, владельца местных газет — мужику было за тридцать, но он был богат."Любимая"одноклассница поселилась в центре города, получила машину и возможность вести шикарную жизнь, не ударяя палец о палец, чем вызывала черную зависть менее удачливых товарок.

"Хорошо, видать, дает и сосет", — думала Ульянка, в глубине души завидуя поездкам на курорт и брендовым шмоткам. — "Ничего, подцеплю в Москве кого покруче. Она еще мне сама завидовать будет".

Но в столице не спешили встречать новоиспеченного специалиста с распростертыми объятиями. Пришлось снять комнатку, набрать работы по самые гланды и экономить каждую копейку. Удалось еще немного добавить к накоплениям и сделать операцию по увеличению груди. Третий размер хорошо скомпенсировал шикарные бедра, не очень разнообразные питание, большая физическая нагрузка (а попросту, беготня по городу) и каналы фитнес-тренеров сделали ее фигуру поджарой и довольно соблазнительной. Перекрасилась в платиновый блонд, сменила гардероб (каких усилий и затрат это стоило, разговор отдельный и длинный), маникюр-педикюр и безупречный макияж — и вот теперь ее на работу брали охотнее. Комнатку сменила уютная квартирка, постель согревал Артур — красавчик, вызывавший зависть заклятых подруг. Ульянка прилагала титанические усилия, чтобы хотя бы оставаться на месте, сделать рывок вперед у нее никак не получалось. Ей бы остановиться и подумать, что она делает, для чего, но привычка оглядываться на Веронику и желание утереть той нос не давали времени на раздумья. Работа, подработка, распродажи и горячие путевки — только бы фотки в инста, фейсбук и прочее. Зачем? На этот вопрос Ульяна бы не нашла ответа, даже если бы задумалась над ним.

А когда победу уже почти ухватила за хвост, все пошло прахом. Подвели модные туфельки на шпильке, и теперь Москва закрыта лет на несколько, а это профессиональная смерть. Но в родном городе ее уже ждала должность журналиста по профилю — светские новости, а проще — сплетни. И опять Ульку судьба решила хорошенько приложить: девушке было невдомек, почему ее, опальную журналистку не такого уж высокого уровня, после грандиозного скандала вдруг решились взять на работу.

Пока же она, выплакав обиду в тамбуре вагона, возвратилась в купе и легла спать. Завтра ей предстояло большое испытание — приезд домой, куда она поклялась никогда не возвращаться с поражением.

Родной город встретил удушающей даже поздним вечером жарой. Отец выволок красного монстра,"набитого кирпичами", по его словам, после чего, расцеловавшись с родителями, Уля поехала в квартиру своего детства, еще не зная, что черная полоса пока не закончилась, и судьба еще разок укусит ее за зад.