Упорядоченное

Ник Перумов, 2023

Сборник рассказов и повестей в жанре фэнтези о перипетиях судеб героев и событиях, происходящих в разных уголках авторской вселенной Ника Перумова Упорядоченное. Маги и их ученики, охотники на нечисть, болотные дивы-некроманты, студенты и выпускники магической Академии будут спасать миры, разгадывать тайны, искать запретные знания и своё предназначение. Их ждут приключения, опасности, неожиданные встречи и любовь. Всё то, от чего получают удовольствие поклонники фантастики Ника Перумова. В сборник входят: «Вкругаля» «Дурное место» «Крыши академии» «Мои путешествия с Кларой Хюммель» «Неправильно лето»

* * *

Вкругаля

Кажется, было лето и был полдень, пахло соснами, хвоей и немного машинным маслом — это приятель Вадька хвастался новым великом, «старт-шоссе», пока его домой не загнали. Четвёртый класс позади, не хухры-мухры. Шалаш, что мы, четверо приятелей — я, Вадька, Наташка и Танька — строили весь июнь, опустел, Нату и Тату тоже позвали обедать, а я вот что-то задержался — ага, опять зовут! Бабушка из окна веранды. Иду-иду, бегу! Рыжие сандалии на босу ногу, расстегнулся правый, вечно он расстёгивается, сейчас я его…

— Не торопись, — солидно сказал пушистый кот рядом.

— Так бабушка же зовёт, — я не удивился говорящему коту.

— Зовёт. И надо спешить. Только дорога у нас с тобой дальняя.

— Дальняя? Улицу перейти!

— Не перейти, — наставительно пояснил кот, — а выйти сперва на Вторую Дачную, по ней до сквера Героев, повернуть на Первую Дачную, с неё на Осипенко, а с неё на Расковой, и уж только потом на Косую, а уж с Косой можно и к нам на Чкалова.

— Зачем? — удивился я. — Далеко так!

Коту я не удивлялся. Совершенно.

— Далеко, — согласился тот, не сводя с меня пристального взгляда. — Потому и спешить надо. Вкругаля пойдём. Посолонь… А то опоздаешь… — он сделал паузу. — К обеду опоздаешь, говорю.

— А, знаю, — засмеялся я. — Я Крапивина читал вчера. “Голубятню на жёлтой поляне”. Вот ты мне теперь и снишься. Я сплю, и ты — из моего сна! Верно?

— “Голубятню”, говоришь? — Кот почему-то отвёл глаза, задумался. — Гм, ну да, конечно. Я из твоего сна, а ты спишь. Ну, вставай, соня! Мне недосуг. Ещё дел по горло.

И мы пошли — я и пушистый кот. Прямо по Второй Дачной. Проехала мимо автолавка, белый автобусик с надписью “Latvija” над узкой щелью радиатора, свернула во Второй Дачный переулок, загудела призывно. Прополз медленно и солидно 408-ой “Москвич”, о, а вот и “Победа” дяди Пети, соседа нашего.

Однако ушли мы с котом совсем недалеко.

— Эй, задрыга!

Я вздрогнул. Рыжий Пашка, из параллельного «б», первый хулиган четвёртых классов. И с ним ещё двое, вечная парочка — Синяк с Ремнём.

— Чё, в штаны наложил вчера? — ухмыльнулся Пашка. — Махаться один на один не вышел?

— А знаешь, что с теми бывает, кто трусит да крысит, через окно раздевалки сдрищивает? — осведомился Ремень.

Ремень — здоровенный, стриженый под ноль, учителя от него все стонут.

Кота рядом со мной они словно не замечали.

— Кто крысит, тому тёмную устраиваем! — загоготал Синяк. Из всей троицы он самый хилый, но самый вредный и отчаянный.

— А с тобой, задрыга, и тёмную много чести, — Пашка сплюнул. — Мы тебя и так, при свете!

В животе липкий комок страха, и потом покрылся лоб.

Я тогда сбежал от них, да, через окно раздевалки, хотя договорился с Танькой, что… что она меня подождёт.

После школы вместе до троллейбуса дойдём.

Но я испугался этой троицы, сбежал.

И Таня больше со мной уже не ходила и вообще долго не разговаривала.

Откуда тут взялись эти трое?! У нас каникулы! Учебный год уже месяц как кончился!

Я поглядел на кота, но тот сидел себе рядом, безмятежно умываясь.

— Кот!

— Какой кот? — удивился Пашка. — Ты мне зубы не заговаривай, задрыга! Говори, махаться будешь?

Махаться я не умею.

Не умею, но — встаю, как положено.

Пашка ухмыляется, широко размахивается, намереваясь заехать мне в ухо.

…Бабушка всегда говорила — не дерись, угодишь в милицию, в детскую комнату, из школы вылетишь, в 9-ый класс не возьмут, в ПТУ пойдешь!

Драться нельзя, я знаю. Хулигану как с гуся вода, а тебе «жизнь сломают", твердят взрослые.

…Но, пока Пашка замахивается, я чуть подшагиваю, и бью его прямой левой, с доворотом бёдер, прямо в большой веснушчатый нос

Ой!

Я же так не умею!

Я никогда никого не бил в лицо!

Пашка спотыкается, ломается, складывается пополам и падает.

Прижимая ладонь к лицу, а между пальцев — алые струйки.

Синяк и Ремень пялятся на меня в немом изумлении.

— Бежим, — вдруг шипит мне кот. — Прыгай через него! Меж ними — и бежим!

И мы бежим.

Хотя за нами никто не гонится.

Мы пробежали квартал по Второй Дачной, и кот впереди меня вдруг резко сворачивает в переулок Островского.

Там Вадька живёт. В случае чего — к нему заскочим…

— Заскакивать не будем, круга дадим, — слышу я от кота. — Ничего, успеем…

И по-прежнему не удивляюсь. Ни своему умению, ни говорящему коту-поводырю.

Переулок Островского короткий, вон уже и Первая Дачная, над ней пыль — видно, только что грузовик протащился.

И за пылью я вдруг вижу её.

Таньку Махнину.

Ту самую. Она стоит и глядит прямо на меня, глядит растерянно как-то, словно домашку дома забыв. Хотя, конечно, она никогда ничего не забывала.

— Т-тань?

Они что, сговорились все? Сперва Пашка с Синяком да Ремнем, а теперь ещё и она.

Щеки у меня горят. Ой, ой, ой, до чего же стыдно…

Она меня ждала, а я струсил.

— Сашка, привет, — грустно говорит она мне. — Послушай, тут такое… помощь нужна…

Кот внимательно глядит на меня.

…Мы опоздаем, мы точно опоздаем, если пойдём за нею.

Кот выжидательно смотрит.

Но, уж раз я заехал в нос самому Пашке — ох, что будет-то, нажалуется наверняка, может, уже и в милицию побежал? — то…

— Конечно, Танюх, — говорю я как можно более независимо. — Идём. Жаль, велика нету.

Она улыбается, и мы идём.

Идём дальше.

* * *

…Дорога заканчивается.

Вот уже конец Косой улицы, видно начало нашей Чкалова. Сколько ж мы проходили? И почему я про бабушку не подумал? Что она скажет, когда узнает, что с нами приключилось?

— С бабушкой всё будет в порядке, — говорит кот. Ему тоже досталось.

Роскошная шубка кое-где подпалена, с другой стороны — свисает мокрыми сосульками.

— Мы… успели? — спрашиваю я. Почему-то мне кажется, что нет. Не зря же Таня крикнула, прежде чем исчезнуть — «опоздаешь!"

— Успели, — удовлетворённо говорит кот. — Хотя и времени в обрез осталось.

— Постой, — говорю я. — То, что мы видели, там, на ручье через Осипенко…

Кот отворачивается и вновь принимается вылизываться, хотя времени, говорит, уже не осталось.

— Те трое… Трое мальчишек…

— Не думай про них, — перебивает кот.

— Всему своё время, — добавляет он вдруг чужим голосом.

— Кот…

Те трое на деревянном мостике, под которым мы пролезли, трое, которые звали меня…

— Ну, чего «кот»?

Мы уже у самой калитки нашей дачи. В песочнице играет пятилетняя Ленка, внучка хозяйки.

— Это ж всё не просто так, да?

— Понял, да? Догадался, да?

— Трудно было не, — говорю я… нет, уже не я. Взрослый и солидный, поживший человек. — “Голубятня на жёлтой поляне” тогда ещё не была написана. Крапивина я читал, но — “Мальчика со шпагой”, в “Пионере”, а там никаких снов не было.

Кот что-то хочет сказать, но этот “другой я” его останавливает.

— Пашка — это раз, когда я струсил. Танька — это два, я её предал. И остальное — там, на ручье, когда под мостом бежали, через воду…

— Зато сейчас, — перебивает кот, — ты не струсил и не предал. Закрыл грехи свои.

— Грехи? — вновь усмехается тот я, который не я. — Грехов у меня много, кот, и таких, что…

— А про них, — щурится он, — уже не тебе судить. С чего всё началось, с чего дорожка кривая потянулась — то и грех.

Я сажусь на корточки, протягиваю руку, глажу мягкую шелковистую шёрстку там, где её не тронул огонь и не намочила вода.

— Кот, — говорю я. — Ты ведь не просто так кот, верно? Ты…

— Как это «не кот»? — возмущается мой пушистый товарищ. — Самый что ни на есть кот! Вот, смотри сам! Лапсы, усы, хвост! Всё, как полагается!

— А кто у вас тогда «не просто так»?

— Собаки, — помедлив, отвечает он. — Не все, конечно. Но они — да. Они служат. А мы — мы коты, просто коты.

— Проводники… — говорю я. Голова слегка кружится.

— Проводники, — соглашается кот. — Ты вот меня не помнишь, и хорошо…

— Как это «не помню»? Я тебя прекрасно помню, — говорит я, который не я, совсем другим голосом.

— Мы с тобой были друзьями, долго-долго. Я работал, а ты сидел рядом, мурчал. Я спал, а ты приходил, топтался по одеялу, засыпал под боком. Только вот моего старшего ты больше всех любил, мне кажется.

Кот резко выгибает спину, глаза вспыхивают.

— Как?! — шипит он, но не зло, а скорее растерянно. — Ты не должен был! Ты не мог! Нельзя тебе про это помнить!..

— Ничего, дорогой мой, — я глажу кота, и он не отстраняется. — Не только вы умеете удивлять.

— Эх… — грустит кот. — Я хотел, чтобы как легче…

— Я понял. И спасибо тебе, — я поднимаюсь. Всё, время почти вышло. К бабушке пора. Только почему к ней? Почему вообще сюда?

— Она заслужила, — вздыхает кот. — Она тебя больше всех любила, и вот… это её рай. Когда дочка молодая ещё, и дедушка твой жив и работает, и ты, любимый внук, рядом. Так что уж постарайся, не подведи меня! Хотя ты и так молодец, выдержал.

— Спасибо, — я всё глажу кота. — Остался бы ты хоть на чуток, а?

— Не могу, — мотает он головой совсем по-человечески. — Мне к твоему старшему спешить надо. Ты прав, хозяуин, я его любил… и люблю. Он там один, в большом городе… через пару дней подберет котенка.

— Присматривай там за ним, — говорю я через комок в горле.

— Не волнуйся.

— Кот, а ты не скажешь, как я… когда я…

— Не скажу! — обрывает кот. — Ты и так слишком много знаешь. Но ты не бойся, всё будет хорошо у твоих. Я сам пригляжу и другим накажу.

— А… остальные… мама… отец?

— Всех увидишь, конечно же, — удивляется кот. — Они же приезжали к вам на дачу!.. А с отцом твоим Найда, она за ним присматривает…

Ну, конечно, Найда. Любимая папина собака, одна-единственная.

— Спасибо, кот, — говорю я. — Вот теперь действительно всё. Беги. За старшим следи.

— В оба глаза, хозяуин! Когда я тебя подводил?

— Никогда.

— Внууучек! — окно раскрывается вновь. Бабушка в переднике строго смотрит на нас. — О, и Маркиз пришёл. Котик, тебе тоже еды положить?

— Мяяяяу! — немедля отвечает тот.

И мне, вполголоса:

— Немножко задержусь… твой старший ведь не обидится?

— Конечно, нет. — Я встаю. — Я здесь, ба! Иду, ба! Прости, что опоздал!

— И вовсе не опоздал, мы как раз стол накрыли, я творога достала, такой хороший творог, просто замечательный, сырников вот нажарила…

Я взлетаю через подоконник на веранду, оборачиваюсь — кот величественно кивает мне на прощание.

А через пару дней мой старший подберёт котёнка.