Атрия. Осколки песочных часов

Наташа Ридаль, 2020

Мастер порядка расследует убийство императора Хорти, поочередно подозревая его приближенных, каждый из которых хранит свою тайну. Удастся ли ему вычислить убийцу? Лика и Трис встречаются вновь после девяти лет разлуки. Она цепляется за прошлое, он связан обетом целителя. Перерастет ли детская дружба в нечто большее? И есть ли будущее у жителей планеты? Ведь новый правитель Атрии, желая стать бессмертным, бросил вызов самому космосу. Новые приключения, мистические ритуалы, предательство и любовь, побеждающая смерть, – в продолжении истории о забытой цивилизации.

Часть первая

Смерть на маскараде

Люди в изысканных нарядах и масках, среди которых ни одна не повторяла другую, медленно двигались в танце в Парадном зале дворца Хорти. Мастера, всадники и знатные господа со своими женами съехались со всей империи в Киранум, новую столицу Атрии, чтобы отпраздновать первую годовщину окончания Детской войны.

Максимус Тролл недоумевал, почему в итоге прижилось именно это название, придуманное в бедных деревушках вольных людей. Как бы то ни было, их семьи пострадали сильнее всего, ведь главным трофеем императора в его завоевательных походах оказались не природные богатства соседних государств, а дети, которых десятками свозили на плато Кровавой Звезды, а оттуда — на южные плантации или в рудники Регора.

Тролл, облокотившись о мраморную балюстраду, наблюдал с галереи за танцующими. Даже во время праздника он не забывал о долге. Полжизни он прослужил стражником в Кирануме. Когда Друэлл Хорти перенес сюда столицу, он получил повышение и работал под началом мастера Делипа. Старик умер в самом конце 416 года от основания Атрии, и Тролл, сын простого дубильщика, в тридцать шесть лет стал мастером порядка.

Вот уже семь месяцев он успешно справлялся со своими новыми обязанностями — охранял императора и командовал стражниками. Лучшие из них сейчас находились в зале среди гостей. Тролл сам отбирал для них маски. Например, тот высокий с огромным носом балаганной куклы — сын покойного мастера Пий Делип. Теперь он кормилец семьи, поддерживает больную мать. Тролл заметил, как к молодому человеку подошла младшая сестра Ана, приближенная императрицы. Благодаря своему положению и миловидной внешности, в пятнадцать лет она уже завидная невеста. Узнать ее в костюме речной нимфы не составило труда.

Сама императрица в маске языческой богини Коллапсар за весь вечер ни разу не встала со своего кресла, установленного на небольшом возвышении слева от трона. Мастер порядка в числе немногих посвященных знал, что Бланка снова беременна. Ее мысли, очевидно, пребывали с маленьким сыном, оставленным с няней. Малыш угасал от неизлечимой болезни, перед которой даже верховный инициат Закабия Магг оказался бессилен. А ведь именно Магг, друг детства Друэлла, посадил его на трон благодаря своим уникальным способностям.

Музыка стихла, гости вернулись к столам, стоявшим вдоль стен, чтобы снова наполнить кубки. Тролл спустился в зал, ощутив на себе неприязненный взгляд Арта Эльгарда, мастера арены. Молодой человек сменил на этом посту Арона Северина, который стал правой рукой императора Хорти — мастером над мастерами. Жена Северина приходилась Друэллу тетушкой, а сам он являлся родным дядей императрицы.

Тролл, привыкший доверять своему чутью, пытался понять, чем вызвано внезапно охватившее его смутное предчувствие беды.

Там, где недавно стоял Пий, раздался истерический смех. Девушка в костюме Лучника расплескала вино и закашлялась. Фрея Дол. Мастер порядка нахмурился: ее не должно быть на маскараде. Тролл решительно направился к ней, но его опередил молодой Делип. Когда заиграла флейта, гости дружно повернули головы в предвкушении баллады.

Мать императора — Цисса — сидела по правую руку от Друэлла. Маска львицы скрывала ее постаревшее лицо с припухшими веками. Мастеру порядка никогда не удавалось угадать, о чем она думает. Ее приемному сыну Гекару завтра исполнится тринадцать. Многие в Парадном зале боялись странного мальчика. Он стоял, прислонившись к стене, и рассеянно слушал балладу, которую исполняла младшая сестра императрицы.

Тролл знал, что Лику долгое время считали погибшей от руки мужа, сгинувшего в подземельях амфитеатра Сертиуса. Неделю назад мастер утех Кит Простор вдруг привел ее во дворец, где девушка сразу вошла в круг приближенных императора. У нее был поистине потрясающий голос. Бархатная полумаска скрывала лишь верхнюю часть ее лица, обрамленного каштановыми локонами. Во время пения Лика не сводила глаз с Друэлла.

Кит Простор смотрел на сестру императрицы с плохо скрытым вожделением. Или это огненно-красный костюм феникса создавал вокруг мастера зону высокого напряжения? Ходили слухи, что Лика работала на него. После отмены закона, карающего мужеложцев смертью, дома утех расширили ассортимент услуг, что сделало Простора одним из самых богатых людей Атрии. Он оказался в числе немногих, кто сумел извлечь выгоду из войны.

Когда флейта смолкла и последние звуки чарующего голоса Лики растворились в пространстве, слуги распахнули створки высоких дверей, приглашая собравшихся насладиться прохладой вечернего сада. Музыканты, расположившиеся у фонтана, заиграли приятную ритмичную мелодию. Бланка поднялась с кресла, сделав вид, что не заметила, как Друэлл поманил пальцем ее сестру. Лика задержалась в зале, пока гости с кубками в руках перемещались в сад.

Тролл напрягся, скользя взглядом по фигурам людей, окруживших императора. Друэлл поднял свой кубок и обратился к ним:

— Друзья, мне вдруг захотелось поделиться с вами новостью и выпить за мою госпожу, которая скоро подарит мне второго ребенка, — сделав глоток, он повернулся к Бланке. — Надеюсь, дорогая, на этот раз ты родишь здорового сына.

Что-то тихо хрустнуло под каблуком Тролла. Он присел и внимательно осмотрел осколки стеклянного пузырька и белые крупинки, рассыпавшиеся по полу: по виду сахарный песок. Растерев их между пальцами, мастер втянул носом горький запах миндаля и резко выпрямился.

Друэлл что-то говорил Лике. Простор пытался развеселить Бланку. Ана повисла на руке Пия, слушая болтовню Арта. Фрея стояла рядом с ними. Почему она еще в зале? И кто этот незнакомец в костюме смерти? Тролл не замечал его прежде. Его маска в форме черепа с пустыми глазницами только усилила дурное предчувствие мастера порядка. Краем глаза он отметил, что Закабия Магг почему-то застыл в дверях. Остальные гости были уже в саду.

Внезапно голос императора оборвался на полуслове, кубок выпал из длинных холеных пальцев, и Друэлл начал судорожно хватать ртом воздух. Магг бросился к нему, на ходу срывая маску, обтянутую черной змеиной кожей. Тролл впервые увидел эмоцию на лице верховного инициата и готов был поклясться, что так выглядит страх. Пий хотел подхватить Друэлла, но не удержал, и они оба упали. Прикусив язык, правитель Атрии корчился на мраморных плитах Парадного зала. Магг и Тролл одновременно склонились над ним. Верховный инициат сжал виски друга, лицо которого сделалось красным, как костюм Простора.

Император Хорти перестал дышать.

За жену и госпожу

Даже спустя три с половиной года Бланка отлично помнила, как начинался тот день — день, когда Друэлл Хорти сделал ей предложение. Когда отец и мачеха не спустились к завтраку, она отправила своего слугу Фавна разбудить их.

Фавн, бледный как смерть, нашел Бланку в саду у фонтана в виде Планеты с вулканическими кратерами, из которых круглый год били струи воды. Он бормотал, что госпоже нужно срочно подняться наверх. Сердце девушки ухнуло в желудок: неужели что-то случилось? Сразу с обоими? Несколько лестничных пролетов дались Бланке труднее, чем подъем на плато Кровавой Звезды, который она когда-то совершила вместе с друзьями. Давно, в другой жизни.

Следом за слугой Бланка вошла в спальню министра войны и невольно поморщилась от запаха мочи. На смятой постели раскачиваясь сидел Карр и сжимал в руках остывшее тело Теи. Взгляд отца был совершенно пустым, в уголке рта пузырилась слюна. Кровать с балдахином раздвоилась в глазах Бланки, и девушка без чувств упала на ковер.

Дальнейшие воспоминания о том дне всплывали в памяти урывками: комната на вилле мастера порядка, озабоченное лицо его жены, потом — провал, а после — испуганная мордашка Аны, которая смотрела на Бланку, смешно наморщив нос…

Вечером в саду виллы Делипа Друэлл подарил ей кулон с камеей и попросил стать его женой.

— Я согласна, — ответила Бланка и ужаснулась своему безжизненному голосу. — Знаешь, я всегда считала, что тебе нравится Лика.

— Она оказалась мне не по зубам. А с тобой мне легко. Думаю, мы — отличная пара: никаких сюрпризов, всё предсказуемо.

— Да? — вымолвила девушка, не до конца понимая, хорошо это или плохо. Глаза Друэлла были такими печальными и бездонными. Как она раньше не замечала?

— Я завтра же увезу тебя в Хорт. Тея умерла. Твой отец от горя лишился рассудка. Целитель Цепион присмотрит за ним.

— А что будет с нами?

— Мы будем править Атрией.

Друэлл разрешил Бланке взять с собой Ану. Арт Эльгард тоже поехал с ними, в то время как отец юноши — министр зрелищ — почему-то оставил в Карраке воздушный корабль и поскакал в замок тестя в сопровождении целителя и всего двух всадников.

За какие-то полгода в жизни Бланки произошло столько перемен! Сначала ее бросил муж Кит Сентурион, заодно отказавшийся и от поста министра культа космоса. В один прекрасный день он просто ушел с артелью рисовальщиков и своим единственным другом Понсом Дарволлом. Потом мачеха Бланки скоропостижно скончалась, а отец перестал ее узнавать. И вот теперь — новый дом и новый брак.

Свадьбу сыграли в Хорте в канун 414 года от основания Атрии. Друэлл пригласил не только знатных господ из своей министерии, но и советников остальных правителей.

За праздничным столом в глаза бросалось отсутствие Брэтта Эльгарда с женой. Не появился и министр закона Гаюс Липп. Несколько месяцев назад он покинул свой дворец в Липпии вместе с сестрой Марой, и больше о них никто не слышал. В народе поговаривали, что они помогли бежать государственному изменнику Фабиану Сераку. Мастер наставников Дания Кристи, назначенный попечителем школы целителей, вежливо отказался принять приглашение под предлогом большой занятости.

Зато Делипы приехали всем семейством, чтобы поздравить дочь своего министра и повидать Ану. Молодой страж порядка Пий Делип, друг детства Бланки, сообщил ей, что состояние Карра не изменилось.

Второй мастер закона Криспиан Дол прибыл в Хорт с сыном и невесткой. Бланке казалось, что она вечность не видела Фрею. И конечно, она несказанно обрадовалась дяде — мастеру арены Арону Северину.

Пир в Нижнем Чертоге был в разгаре. Когда Друэлл встал со своего места, чтобы поцеловать жену, ей почему-то вспомнилась свадьба Лики. Хоть Бланка и осуждала девушку за побег из дома, в последнее время ей особенно не хватало молчаливой поддержки младшей сестры. Губы Друэлла оказались влажными, с кислым привкусом регорского вина. Бланка уже две недели делила с ним постель и догадывалась, что он мог бы доставить женщине удовольствие, если бы захотел. Чем холоднее он становился, тем сильнее Бланка желала угодить ему.

Она вновь опустилась на стул с высокой спинкой, а муж обратился к гостям:

— Благодарю за теплые слова и щедрые подарки! Приятно иметь столько друзей. Вот только все ли собравшиеся здесь действительно мои друзья? Вам пора определиться, ибо с этого момента я, Друэлл Хорти, провозглашаю себя верховным министром Атрии!

Бланка опрокинула кубок, кроваво-красное пятно поползло по широкому рукаву свадебного платья, теперь безнадежно испорченного. На долю секунды ее пронзило ощущение, что загублена ее собственная жизнь. Одни гости ошеломленно переглядывались, в то время как другие не скрывали своего ликования.

— Сегодня день моей свадьбы, — продолжал Друэлл, — и я не стану проливать кровь в родовом замке. Несогласные могут покинуть его до полуночи. Новые назначения обсудим завтра с теми, кто останется. А сейчас тост — за Бланку, мою прекрасную жену и госпожу!

Подозреваемые

Тролл распорядился закрыть все двери в Парадный зал, никого не впускать и не выпускать, и пригласить Северина, не привлекая внимания гостей в саду. Если известие об убийстве Друэлла Хорти просочится за стены дворца прежде, чем мастера найдут виновного, вольные люди, чего доброго, усомнятся в их способности контролировать ситуацию. Преступление не должно остаться безнаказанным: безнаказанность рождает непокорность и способна спровоцировать мятеж, который погрузит империю в хаос.

Закабия Магг, очевидно, впервые за многие годы вспомнил о существовании эмоций:

— Друэлл не поперхнулся! Вне всякого сомнения, его отравили! Почему я этого не предвидел? Убийца — кто-то из вас! — он обвел горящим взглядом приближенных императора. — Снимите маски!

— Верховный инициат, — Тролл старался говорить спокойно, — пожалуйста, держите себя в руках. Сейчас главное, чтобы Хорти сохранили власть. У императора остался наследник, и, как мы только что узнали, возможно, будет еще один сын. Прошу вас удалиться и поддержать госпожу Циссу, а расследование убийства предоставить мне.

— Тут нечего расследовать! — воскликнул подоспевший мастер над мастерами. — Вот кто убил Друэлла!

Свидетели печального инцидента нехотя сняли маски, и теперь все взгляды были устремлены на гостя в костюме смерти. Тролл никогда не видел его, но сразу понял, что это не кто иной, как предводитель повстанцев и бывший министр закона Гаюс Липп. Понимая, что бежать некуда, молодой человек с вызовом смотрел в лицо Северина.

— Ты покойник, Липп, — сквозь зубы процедил Магг, медленно поднимая руку.

Гаюс повернулся к нему с достоинством и готовностью принять свою судьбу вместо того, чтобы отрицать свою причастность. Вот только глупо быть уличенным таким образом и погибнуть ни за что. А Гаюс, несомненно, не глуп. Тролл чувствовал, что здесь что-то не так.

— Верховный инициат, — вмешался он, прекрасно зная, что Магг способен силой мысли убить человека на месте. — Казнь отравителя должна быть прилюдной. Вы можете взять на себя функции палача, но не сегодня. Я вынужден вновь просить вас покинуть Парадный зал.

Сверкнув глазами, темнокожий мужчина опустил руку, резко развернулся и зашагал к выходу. Между тем Северин указал стражникам на Гаюса и сухо отдал приказ:

— Арестуйте его! Уведите мерзавца незаметно, через восточную анфиладу. Не стоит сеять панику.

— Но прежде я допрошу подозреваемого, — твердо сказал Тролл. — Мастер Северин, предоставьте мне комнату и проследите, чтобы все, кто находится в этом зале, оставались во дворце, пока я не разрешу его покинуть.

— Вы сомневаетесь, что императора отравил Липп? — вкрадчиво спросил Простор.

Мастер порядка быстро взглянул на него, а затем оглядел остальных гостей Друэлла, его бледную жену и своего незадачливого подчиненного Пия. Тролл хорошо знал, как действует соль синильной кислоты. Судя по тому, что пузырек был практически пуст, смерть Хорти наступила в течение минуты после попадания яда в организм. Его подмешали перед последним тостом, что сужало круг подозреваемых до присутствующих в зале.

— Возможность подсыпать яд в кубок имелась у каждого из вас, — медленно проговорил он. — Полагаю, мог быть и мотив. Именно это я собираюсь выяснить.

— Это смешно, Тролл! — вскричал Северин. — Зачем, по-твоему, лидер повстанцев тайно пробрался во дворец императора? Разве у него могли быть другие причины? Ему не удалось подобраться к Хорти, пока шла война, зато теперь, несмотря на твои хваленые меры безопасности, Липп свершил месть повстанцев. Странно только, что он сделал это не чужими руками. Очевидно, жалкая кучка мятежников никому не доверяет и боится предателей даже в собственных рядах.

Двое стражей порядка держали Гаюса. Никто из окружения Хорти не выглядел убитым горем или по меньшей мере расстроенным, за исключением преданного Закабии Магга и, пожалуй, Бланки. Однако на всём свете был лишь один человек, безоговорочно любивший Друэлла. Подумав о матери императора, Тролл поморщился.

— Как бы то ни было, я намерен провести тщательное расследование. Назначаю Пия своим помощником. Мастер Северин, вы ведь не станете препятствовать осуществлению правосудия?

Северин жестом показал, что уступает Троллу.

— Делай свою работу, — холодно произнес он. — Сейчас мой долг — сообщить гостям, что император скоропостижно скончался, и организовать подготовку к прощальному ритуалу. Но утром мне придется заявить об отравлении, и тогда подданные потребуют возмездия. У тебя восемь часов, Тролл. Если не вычислишь убийцу, я выдам им Липпа.

Чтобы выжить

Лика рассеянно наблюдала, как Ворвик учит Сашу стрелять из лука. Сам он овладел этим искусством три года назад, когда беглецы голодали, скрываясь в Пограничных горах. Поначалу охотилась Лика, но после преждевременных родов она сильно ослабла. Питаться зимними ягодами и семенами из шишек сахарной сосны было недостаточно, особенно для кормящей матери, так что бывшему наставнику пришлось в довольно короткий срок научиться обращаться с луком.

Маленький Кассий родился в канун 414 года, ознаменованного началом правления верховного министра Хорти. Но тогда беглецы еще не знали об этом, отрезанные от мира в туманном лесу, где небольшой уютный грот на долгие месяцы стал их новым домом. Неподалеку от него с огромной высоты срывался ледяной поток. Там, откуда он падал, начинались каменистые скалы и мхи, которые простирались вверх на десятки лиг — до вечных снегов на вершине горы Пачерак.

Первая зима оказалась самой тяжелой. Когда закончилась соленая конина, а подстрелить дичь удавалось не каждый день, Августа отдавала Лике свой скудный дневной рацион. Девушка с отчаянием наблюдала, как угасает старая служанка, а та радовалась всякий раз, как Лика подносила к груди рыжеволосого младенца, и он получал очередную порцию питательного молока. Весной уток в лесу стало больше, но организм Августы уже не усваивал пищу. Ее кожа, ставшая почти прозрачной, обтянула выступающие кости. И однажды утром Лика не смогла ее разбудить.

Глядя сквозь пламя погребального костра, девушка вдруг осознала, что прощается не только с подругой, разделившей с ней трудности и опасности последних месяцев, но и с прежней жизнью, и с мужем, которого ей не довелось проводить к звездам.

Когда Кассию минуло полгода, Лика убедила Ворвика, что в состоянии совершить очередной горный переход. Они направились на юг, постепенно спускаясь к Эшкору — так на языке местных жителей звучало название Тарфского моря. На нижних склонах Пограничных гор в изобилии росли бананы, фикусы и шоколадные деревья, однако заросли папоротников порой становились просто непроходимыми, и Ворвику приходилось прокладывать путь мечом. Лика несла сына за плечами в сумке, которую сделала из покрывала. Она чувствовала, как маленькие ручки обхватывают ее шею, и это было лучшим ощущением с тех пор, как ее в последний раз обнимал Кассий Под. Девушка старалась не думать о том, как умер ее муж. Всё, чего она хотела, — спокойно жить и растить их малыша.

Наконец путники достигли моря. Они шли берегом, пока не наткнулись на труппу бродячих комедиантов, бежавших из министерии Эльгарда, чтобы выжить. Актеры давали представления в тарфских деревушках, ютившихся у подножия Пограничных гор. Разруха не затронула этих мест: бои шли на востоке — за теряющейся в дымке линией горизонта.

В тот вечер Ворвик приблизился к костру, вокруг которого сидели люди в пестрых туниках. На вертеле подрумянивалась дикая индейка. Молодой черноволосый мужчина разливал из фляги пенный напиток.

— Простите, — проговорил Ворвик, обратившись к нему. — Мы несколько дней не ели мяса. Моя сестра кормит грудью. Денег у нас нет, но если вы поделитесь с ней своим ужином, я готов его отработать.

Актеры оглядели незнакомца и стоявшую в стороне девушку с младенцем на руках. Ворвику ответил другой мужчина, щуплый и ничем не примечательный, если не считать шрама на щеке.

— Не думаю, что нам будет от тебя толк, если ты не одарен талантом лицедейства. Но вы можете отужинать с нами. Том, плесни ему эля. А ты, голубка, — комедиант взглянул на Лику, — садись ближе к огню, ночи здесь холодные.

Им позволили переночевать у костра. Укачивая Кассия, девушка тихонько запела. Она не заметила, как актеры вдруг начали переглядываться, услышав ее мелодичный голос. А утром мужчина со шрамом сказал:

— Я Главк из Лида, патрон труппы, и, похоже, у меня есть для вас работа.

Он предложил Лике перед представлениями исполнять баллады на музыку, которую сочинял подросток по имени Саша. Главк не просчитался: пение собирало большую толпу и настраивало зрителей на благосклонное восприятие пьесы. Ворвика наняли в качестве охранника.

Изначально их было шестеро. Самый старый ворчливый актер — Арвин из Гарды — изображал демонов и монстров. Юна из Лида и Том из Льо идеально смотрелись в образе героев-любовников, хотя на самом деле Юна оказалась женщиной Главка. В роли няни блистала маленькая старушка, которую Саша называл «тетушка Ла». По их взаимоотношениям Лика догадалась, что они действительно состояли в родстве. Саша играл на флейте, а также с помощью подручных средств создавал шумовое сопровождение представления. И наконец, Главк выполнял акробатические трюки и как мудрый Космос вершил судьбы героев.

За последующие два года кочевой жизни война закончилась победой верховного министра, который присоединил к Атрии земли Тарфа и Регора и провозгласил себя императором Хорти. Беженцы рассказывали ужасные истории о том, как всадники рыщут по разграбленным деревням, забирают у женщин детей и увозят на плато Кровавой Звезды. По слухам, инициаты ставили на них какие-то жуткие эксперименты.

Обитатели поселений, лежавших к западу от Эшкора, жили в постоянном страхе за свои семьи. Представления бродячей труппы помогали им ненадолго отвлекаться от невзгод, актеры же получали продукты и одежду, а зимой даже меховые шкуры. Впрочем, зимы в Тарфе были мягкими, и теплые вещи требовались только высоко в горах.

Лошадь, которой правила Юна, тянула небольшой фургон с театральным скарбом и тетушкой Ла, остальные комедианты передвигались пешком. Лика не жаловалась, Ворвик нес Кассия, когда она уставала. Если кто-то другой пытался взять малыша на руки, он начинал хныкать. Он был абсолютной копией Пода: Лика узнавала мужа в каждом жесте маленького Кассия, в его мимике и смехе. Вот только он не разговаривал…

Глядя, как Саша стреляет из лука по мишени, сплетенной Ворвиком из соломы, Лика укачивала сына, которому месяц назад исполнилось три года. Она не хотела верить актерам, считавшим Кассия слабоумным, потому что он не научился говорить и буквально не слезал с ее рук. Комедианты не любили мальчика. К тому же всем порядком надоели его ночные кошмары.

Лика заметила, что Кассий начал видеть страшные сны, едва ему минул год. Постепенно кошмары стали повторяться всё чаще и чаще. Когда ночью он просыпался с криком и принимался плакать, девушка спешила унести его подальше от спящих спутников. Она не знала, как помочь малышу, и ее сердце сжималось от боли.

— Твой муж, верно, был пьяницей, — часто повторяла Юна. — Говорят ведь: у пьяниц рождаются слабоумные дети.

Девушка давно поняла, что спорить бесполезно, и забиралась в фургон, где тихо плакала, пока тетушка Ла гладила ее по голове с молчаливым сочувствием.

А еще ее поддерживал Саша. Он нравился Лике — немного напоминал ей младшего брата Джада. Казалось, что из семнадцати лет жизни не меньше половины Саша прожил в мире звуков, которые рождались в его голове и складывались в удивительно красивые мелодии. Он любил слушать истории Ворвика и порой обсуждал с ним такие книги, какие сын вольного человека не мог прочесть в деревенской школе. Как и Лика, юноша знал наизусть стихи Фьорда Паттера и перекладывал их на музыку. Получались замечательные баллады. Когда по вечерам он играл на флейте, а Лика пела, даже черствый Арвин иной раз украдкой смахивал слезу.

Зима оказалась суровой, и труппа снова спустилась с гор на побережье, где не было таких пронизывающих ветров, а бананы спасали от голода…

Гаюс Липп

— Это не я, — устало произнес Гаюс. — Глупо отрицать, что я собирался его убить. Но не ядом! Ваши люди отобрали мой кинжал.

Тролл мерил шагами библиотеку, которую ему выделили для допроса подозреваемых. На первый взгляд помещение казалось небольшим, однако занимало два этажа с обходной галереей на уровне второго. На галерею вела узкая деревянная лестница. Здесь не было окон, лишь бесконечные стеллажи с книгами, украшенные искусной резьбой, которая покрывала также перила и потолок. Шоколадный оттенок древесины создавал в библиотеке приятную атмосферу уюта и тепла. Над столом с массивной квадратной столешницей висел изящный железный светильник.

Гаюс Липп, закованный в кандалы, потупившись сидел напротив Пия.

— То есть, вы признаете, что планировали убийство императора? — констатировал мастер порядка, бросив быстрый взгляд на молодого помощника, который тут же сделал пометку на листе бумаги, лежавшем перед ним на столе.

— Суд вольных людей приговорил Друэлла Хорти к смерти за преступления, совершенные против своего народа.

— Негласный суд мятежников, восставших против императора, — уточнил Тролл, и Пий снова черкнул пером.

— Хорти узурпировал власть, отнял тысячи жизней. Думаете, мы не знаем, что он заставил детей работать на плантациях и в шахтах? Он и его инициаты заслуживают смерти. Мне жаль, что меня опередили. Но еще сильнее я сожалею о том, что в Атрии ничего не изменится.

— У вас есть предположения, кто мог подсыпать яд в кубок императора? — помолчав, спросил Тролл. — Вы ведь знакомы со всеми находившимися в тот момент рядом с Хорти. Кто, по-вашему, на это способен?

Пий занес перо над листом и замер. Гаюс криво усмехнулся:

— Вы — мастер порядка, вот и предполагайте. Я ничего не видел, и мне нечего добавить.

— Как давно вы знаете госпожу Фрею?

— Не сказал бы, что я хорошо ее знаю, — Гаюс бросил угрюмый взгляд на Пия, застрочившего пером.

— Вам известно, что она подвержена неконтролируемым приступам ярости?

— Нет.

— Вы встречались с кем-либо из гостей императора после войны?

Гаюс, насупившись, промолчал.

— Господин Липп, — проговорил Тролл, взглянув прямо в лицо молодого человека, — вы — государственный преступник, и вас в любом случае ждет казнь. Но убийцу императора казнит верховный инициат, и мне страшно даже представить, какой жуткий способ он изберет. Я верю, что не вы отравили Хорти, и не желаю вам такого конца. Помогите мне найти виновного!

В библиотеке повисло молчание. Прошло не меньше минуты, прежде чем предводитель повстанцев медленно кивнул.

— Так кого из гостей вы встречали за последние месяцы?

— Арта Эльгарда, — глухо ответил Гаюс.

— При каких обстоятельствах?

— Это случилось во время Большого турнира в Кирануме около полугода назад.

Тролл поймал на себе взгляд Пия и подтвердил его догадку:

— Речь о том самом турнире, во время которого мастеру арены удалось предотвратить покушение на императора? Помню, мы арестовали нескольких мятежников. Значит, вы тогда сумели скрыться, господин Липп?

Гаюс загадочно улыбнулся:

— В тот день Арт спас Друэлла. Но, как ни странно, и меня тоже.

Первые повстанцы

Гаюс не сразу увидел их в просторной комнате, где обедали беженцы. Инвалидное кресло стояло в торце длинного стола у противоположной от входа стены. Джад кормил с ложки Фабиана Серака. Направляясь к ним, бывший министр закона улыбнулся своим мыслям: наконец пришло время действовать.

Его друг Трис Пул недавно стал целителем тела и дал обет безбрачия. В новых условиях обучение адептов сократилось до полутора лет. Если бы отец не отозвал юного Липпа из школы, чтобы объявить своим наследником, он в то утро тоже стоял бы на краю меловой скалы над огромной пещерой, произнося торжественную клятву помогать людям, пока бьется его сердце. Такие же слова самозабвенно повторил и Вар Понти, с которым Гаюс и Трис когда-то делили комнату. А вот Изак Тезий, ученик, с первого дня невзлюбивший сына министра, покинул остров еще будучи адептом. За несколько месяцев до окончания Детской войны трое целителей перешли на сторону Друэлла Хорти и, украв лодку, уплыли на материк. Изак бежал с ними. Гаюс знал, что среди предателей оказался Сека Пелегрин, некогда обучавший его и других первогодков освобождать разум и концентрироваться, заглушая эмоции. Учитывая, что каждый целитель на острове был на счету, это предательство стало настоящим ударом для Дании Кристи.

Попечитель школы делал всё возможное и невозможное для учеников и беженцев, нескончаемым потоком прибывающих на остров. Переправу в самом узком месте залива Космоса организовали адепты и молодые целители, среди которых особым рвением отличался Филип Ацерон. Командор Липпа Карел Столл вернулся на остров в начале войны. Ему удалось вывезти из Каррака близкого друга Кристи — Нила Табию. Встреча после долгих лет разлуки растрогала до слез обоих стариков.

Столл надеялся, что Фабиан Серак, освободившийся из-под влияния инициата, возглавит сопротивление. Он являлся единственным военным стратегом на острове. Но увы, вновь обретя контроль над волей и сознанием, бывший верховный командующий армией был более не властен над собственным телом. Даже могущественные Калеб Фэй и Понтий Киркус не смогли поставить его на ноги.

Горстка целителей и наставников оказалась бессильна остановить завоевательные походы Друэлла Хорти. Гаюс и Столл молча страдали от своей бесполезности, а Серак так просто был раздавлен. Он любил сестру Гаюса Мару, но поняв, что навсегда останется прикованным к инвалидному креслу, прогнал ее от себя. Многие месяцы он ни с кем не общался. Единственным исключением стал единоутробный брат Триса — Джад, сын бывшего министра войны. Мальчик быстро взрослел и сделался незаменимым помощником парализованного мужчины. Он обтирал и переодевал его, кормил с ложки и читал вслух, и именно Джад подсказал Гаюсу идею совместить стратегический ум Серака и физические возможности обитателей острова. Так в середине войны на острове Целителей появились первые повстанцы. С помощью агентов Столла они начали вербовать сторонников на материке, однако шанс что-то изменить представился только теперь.

Гаюс подошел и сел на свободный стул возле Серака.

— Большой турнир состоится в Кирануме через неделю. Наш новоявленный император не очень-то торопится менять старые традиции. Мы готовы, Фабиан.

Серак исподлобья оглядел помещение, в котором обедали беженцы. По вечерам они собирались здесь, чтобы читать вслух, пуская по кругу книги из библиотеки целителей. Дети, не обученные грамоте, слушали взрослых с большим интересом. Однако среди них были и такие, кто едва понимал по-атрийски — мальчики и девочки, освобожденные повстанцами на пути в регорские рудники. Днем, когда женщины работали на огороде, разбитом на опушке леса, подростки, достигшие тринадцати лет, посещали занятия в школе целителей. Цвет кожи новых учеников варьировался от оливкового до иссиня-черного.

Джад взволнованно взглянул на молодого Липпа:

— Можно мне с вами?

— Не думаю. И это решать не мне, — покачал головой Гаюс.

— Трис опять скажет, что я нужен господину Сераку, — юноша обиженно поджал губы. — Мне уже шестнадцать! Я не желаю оставаться в стороне, если могу быть вам полезен.

— Покушение на императора — не то же самое, что нападение на эскорт, сопровождающий пленных детей, — веско заметил Серак. — К тому же мне действительно без тебя не обойтись, — он повернулся к Гаюсу. — Завтра Филип переправит вас на материк, где вы встретитесь с агентом Карела. Доберетесь до Киранума в телеге торговца шерстью. Мы приучили их нас бояться: теперь патрули повсюду. Будьте бдительны!

Молодой человек кивнул. На этот раз их вылазка действительно могла стать решающей. План покушения тщательно продуман, Столл несколько месяцев практиковался в стрельбе из лука. Если… нет, когда он убьет Друэлла, повстанцы посадят на трон своего лидера, Регор и Тарф вновь обретут независимость, вольные люди Атрии получат назад земли, отнятые императором, а главное — сотни детей смогут вернуться домой!

Покушение

Бывший министр закона бывал в Кирануме до Детской войны. Теперь он не узнавал города, который, став столицей империи, увеличился как минимум втрое. К амфитеатру Пераска пристроили третий и четвертый ярусы. Гаюс слышал о том, что Арт Эльгард стал мастером арены, собрал в Кирануме постоянную театральную труппу и организовал Большой турнир, ни разу не обратившись за помощью к Арону Северину.

Меры безопасности в столице были усилены. Друзья на материке предупредили повстанцев, что ложу императора и знатных господ в первом ярусе будут охранять лучшие воины Твилла. Друэлл назначил своего командора верховным командующим армией, когда стало ясно, что Закабия Магг больше не контролирует Серака.

Асам Хадж, целитель Мары, с помощью своего друга снабдил повстанцев темно-синими плащами, чтобы они могли сойти за служителей культа космоса, а заодно незаметно пронести кинжалы. Знакомый агент Столла сумел завербовать стражника, который должен был заранее спрятать лук и стрелы в тайнике под плитой за статуей Дельфина в галерее второго яруса.

По мере приближения к амфитеатру Пераска Гаюсу становилось всё труднее скрывать волнение. Он то и дело заправлял за ухо непослушную прядь и напоминал себе смотреть под ноги вместо того, чтобы ежеминутно озираться по сторонам. Конечно, главная роль и наибольший риск выпали на долю Карела. Вместе с Сераком они многократно проговаривали момент начала охоты на диких животных, когда Столлу надлежало выйти на галерею, достать из тайника лук и вернуться в проход напротив императорской ложи. Двое его товарищей вызвались сдерживать стражников любой ценой, чтобы повстанец успел выпустить несколько стрел.

Запасной план Серака заключался в том, что третий повстанец по имени Крач подберется к императорской ложе и попытается заколоть Друэлла, если стрелы Карела по какой-то причине не достигнут цели. Крач прибыл на остров Целителей с первыми беженцами и давно мечтал проявить себя, неопытный в военном деле, зато храбрый до безрассудства. Гаюс же получил строгий наказ не привлекать к себе внимания, пока не станет ясно, удалось ли покушение. При успешном исходе он заявит о своих притязаниях на трон, а в случае неудачи постарается незаметно скрыться.

— Вы слишком важны для нашей миссии, — сказал ему Серак. — Джад еще совсем юн и не способен повести за собой народ Атрии. Вы — единственный оставшийся министр, на которого мы можем рассчитывать, и должны вернуться живым. Гаюс, дайте мне слово, что не станете подвергать себя опасности.

Он поклялся, и это его тяготило. Конечно, он был далеко не идеальным воином, однако умел обращаться с мечом. Основной костяк повстанцев составляли молодые наставники, обученные Сераком, рвущиеся в бой, но не имеющие представления о том, что это такое. Гаюс мог только предполагать, как они поведут себя, когда дело дойдет до столкновения со стражниками и опытными воинами. Честно говоря, он не рискнул бы поручиться и за себя самого.

До сих пор ему представлялось, что самым волнительным в его жизни был день, когда он впервые ступил на палестру школы целителей. Тогда Гаюс ужасно боялся разочаровать отца. Какими нелепыми казались его детские переживания теперь, когда от него зависела судьба сотен отчаявшихся людей, чьи жизни сломал император Хорти!

Охранники на входе пристально осмотрели пятерых целителей и молча приняли плату. Столл, Липп и еще двое поднялись во второй ярус и сели слева и справа от прохода, расположенного напротив императорской ложи. Крач занял позицию в тени портика.

Ерзая на каменной скамье, Гаюс видел, как Друэлл и Бланка приветствуют публику и рассаживаются на своих местах. Рядом с императором — мастер арены, позади — Твилл и новый мастер порядка Максимус Тролл. Твилл предан Хорти, Эльгард — приспособленец, а вот что движет Троллом, повстанцам пока выяснить не удалось.

Гаюс испытал большое облегчение от отсутствия на турнире Магга. Вероятно, верховный инициат всё еще находился на плато Кровавой Звезды, где отбирал для Друэлла детей с необычными способностями. О том, как это происходит, рассказывали те, кого мятежникам удалось освободить. Их истории о спатиумах чрезвычайно заинтересовали Триса. Гаюса же больше волновала судьба детей, забракованных Маггом. Всех без разбора — от младенцев до подростков — похищали не только в колониях, но и в бывших министериях Атрии, однако делалось это с большими предосторожностями, и немногие знали о том, что империя богатеет, используя детский труд. Раз в два месяца эскорт из всадников тайно сопровождал кого-то на юг на сахарные плантации, а кого-то на восток в шахты. Друэлл открыл в южных землях несколько приютов, куда переправляли ненужных Маггу малышей. Там они содержались, пока им не исполнялось семь лет, после чего они считались годными к работам наравне со взрослыми. Фэй уже больше года сообщал повстанцам точные маршруты эскортов, которые открывались старому целителю во время медитации.

Трис не участвовал в вылазках на материк, однако Гаюс чувствовал, что его другу отведена особая роль в новой истории Атрии. Кристи как-то проронил, что только у него есть шансы победить верховного инициата. Так считал и куратор Триса Понтий Киркус, седовласый целитель с черными бровями домиком. Липп же принял свою судьбу, когда унаследовал пост министра. Он был готов к бремени власти.

Голос лота, объявившего о начале Большого турнира, вывел Гаюса из задумчивости. Он нащупал под плащом рукоять кинжала и сделал глубокий вдох. Охота на диких животных всегда была одним из самых любимых публикой этапов турнира. В прежние времена воины ходили между рядами первого и второго ярусов, раздавая луки всем желающим поучаствовать. Серак не ошибся, предположив, что на этот раз оружие получат лишь приближенные императора. Сам Хорти, по своему обыкновению, охотиться не стал.

Столл незаметно нырнул в проход на галерею и вскоре вернулся с луком и стрелами. Гаюс, едва успевший испытать облегчение оттого, что завербованный стражник не подвел, напрягся, как струна, когда Карел скинул плащ целителя, вышел вперед и поднял тисовый лук. Повстанцы внимательно следили за находящимися в императорской ложе. Столл выпустил стрелу. В этот момент взгляд Липпа вдруг встретился со взглядом Эльгарда, и мир мгновенно сузился до прищура колючих глаз мастера арены. Арт толкнул Друэлла, стрела просвистела над ними, не задев Хорти, и пронзила плечо стоявшего сзади охранника. Повстанец снова прицелился — и опять промах!

Зрители испуганно таращились на целителя, осмелившегося покуситься на жизнь императора. Рев амфитеатра усилился так, что у Гаюса заложило уши. Карел вновь натянул тетиву, однако стража уже окружила Друэлла и Бланку плотным кольцом, прикрывая их поспешное бегство. Где же Крач? Струсил в последний момент? Или схвачен?

Люди мастера порядка со всех сторон надвигались на Столла, молодой человек отстреливаясь побежал вверх по проходу. Двое других мятежников пустили в ход кинжалы.

Кто-то крикнул:

— Это целители! Обыскать второй ярус!

Страх приковал Гаюса к скамье. Он почувствовал, что люди косо смотрят на его темно-синий плащ. Стражники обезоружили одного из повстанцев. Пришло время исполнить клятву, данную Сераку. Липп вскочил, преодолел короткий коридор и помчался по галерее второго яруса. Кровь пульсировала в висках так громко, что он не слышал преследователей. Но они были там, за его спиной. Он свернул на лестницу и устремился вниз, перепрыгивая через две ступеньки. В галерее первого яруса тоже оказались воины Твилла. Гаюс поздно сообразил, что им положено охранять входы до конца турнира. Он внезапно ощутил себя ребенком, загнанным в угол в жестокой мальчишеской игре. Его брат Тит любил устраивать такие забавы. В отчаянии Гаюс повернул в проход, ведущий на арену и… понял, что дальше бежать некуда.

В этот самый миг за решеткой бокового коридора возникла фигура Арта.

— За мной, Липп! — позвал он, отпирая решетчатую дверь.

Гаюс замер, угадывая сзади приближающиеся шаги императорской стражи.

— Ну же, Липп! Времени нет!

Арт отступил в темноту, оставив решетку приоткрытой. Гаюс юркнул в боковой коридор, успев запереть дверь перед самым носом у преследователей. Слыша их брань, он бросился вперед на свет факела, дрожащий у лестницы. Арт отвел его в подземелье и проводил до тоннеля, по которому Гаюс благополучно выбрался из Киранума. Бывшие наследники министров не сказали друг другу ни слова, и Липп потом часто задумывался о том, почему мастер арены вдруг решил помочь ему.

Добравшись до острова Целителей, он узнал, что Карела Столла и трех других повстанцев повесили на площади Инициации на следующий день после Большого турнира.

Фрея

— Так вы не знаете, почему Арт Эльгард спас вам жизнь? — спросил Тролл, переворачивая песочные часы — удобное приспособление, получившее широкое распространение после завоевания Регора.

— Нет. Спросите его сами.

— Непременно. Мне просто интересно, Гаюс: каково было отважиться на второе покушение? Вы ехали сюда, полный решимости отомстить за погибших товарищей?

Предводитель повстанцев ответил не сразу:

— Я поступил как трус, сбежав тогда из амфитеатра Пераска. Сколько раз потом мне снилось, как стрела Карела пронзает сердце Друэлла, а я остаюсь с ним и сражаюсь плечом к плечу. Мы верили в победу, но потерпели крах. Как вы сами думаете, мастер, чего мне стоило это пережить и найти силы для второй попытки?

Мастер порядка внимательно изучал лицо Липпа. Действительно ли этот человек, который так важен для повстанцев и так боится смерти, пришел на маскарад с намерением заколоть императора у всех на глазах, практически без шансов уйти безнаказанным? Не проще ли было подмешать яд в вино? Или чувство вины не дает ему покоя, и он хотел таким образом искупить ее?

Тролл подошел к двери и коротко постучал. Появившийся страж порядка увел Гаюса.

— Вызвать Арта? — предложил Пий, глядя на мастера, который погрузился в свои мысли так глубоко, что помощнику пришлось повторить вопрос.

— Нет. Сначала я хочу побеседовать с госпожой Фреей. Почему ты не вывел ее из зала?

— Мне показалось, она не представляла угрозы.

— Ты ведь не веришь, что ее мужа заколол пробравшийся в дом грабитель? — вкрадчиво спросил Тролл.

Пий потупился:

— Да, эта история мало кому показалась правдоподобной. Многие тогда замечали агрессивность Фреи. Но чтобы она убила Марселла? Должно быть другое объяснение!

— Кажется, юноша приходился тебе двоюродным братом?

— Криспиан Дол женился на сестре моей матушки, однако после смерти госпожи Аны наши семьи перестали поддерживать связь. Я почти не знал Марселла.

— Что ж, пришло время выяснить правду, — проговорил Тролл, глядя, как в библиотеку входит девушка в костюме Лучника. — Прошу, присаживайтесь, госпожа, — обратился он к ней. — Вас не расстроила смерть Друэлла Хорти?

— Меня расстраивает тот факт, что меня подозревают в его убийстве! — возмущенно выпалила Фрея и повернулась к другу детства. — Пий, объясни, на каком основании меня допрашивают!

Молодой человек растерянно взглянул на Тролла и смущенно улыбнулся Фрее уголками тонких губ:

— Мастер Тролл допросит каждого, кто находился рядом с императором. Любой из нас мог что-нибудь заметить.

— Я не видела, кто подсыпал яд Друэллу, — отрезала девушка. — Если это всё…

— Госпожа Фрея, — своим тоном Тролл заставил ее приклеиться к стулу, — скажите, это вы убили Марселла Дола?

— Что? — кровь отхлынула от лица Фреи. — Причем здесь мой муж?

— Отвечайте на вопрос.

— Разумеется, нет.

— Ваш свёкор заявил, что в дом проник неизвестный грабитель.

— Вероятно, так и было.

— Воры обычно не убивают людей.

— Очевидно, Марселл его застукал и пытался остановить.

— На теле вашего мужа обнаружили шестнадцать ножевых ран. Их наносили хаотично, часть — уже после того, как наступила смерть. Убийца явно ненавидел свою жертву.

Фрея сглотнула.

— Зачем вы мне это рассказываете?

— Вы не любили мужа? — неумолимо продолжал Тролл.

— Н-нет. Но я не испытывала к нему ненависти, хоть Кассий Под и выдал меня замуж против моей воли.

— Кассий Под? — переспросил мастер порядка, подняв бровь. — Вы не называете его отцом?

— Отец для меня умер, когда я узнала, что он убил мою мать.

Рука с пером зависла в воздухе, Пий изумленно уставился на Фрею.

— Несколько лет назад вы сделали заявление, что своими глазами видели, как это произошло, — напомнил Тролл.

Девушка закусила губу.

— Ну да, — кивнула она. — Я это и имела в виду: с тех пор, как увидела, как он столкнул маму с галереи.

— Но это неправда! — не удержался Пий. — Ты обожала отца. По крайней мере, так было, пока я не уехал служить на границу с Регором. А твоя мать умерла гораздо раньше, я едва ее помню!

— Ты кретин, Пий, — буркнула Фрея.

— Ты оговорила мастера Пода? — ошеломленно произнес молодой человек.

Тролл хмурился: Фрея Дол оказалась не так проста, как он думал.

— Вернемся к убийству вашего мужа, — твердо сказал он. — Где в это время находились вы?

— В нашей спальне. Было раннее утро… Слушайте, я не понимаю, какое отношение всё это имеет к Друэллу!

— Вы признали, что не любили мужа. Вы когда-нибудь желали освободиться от него?

— Нет!

— Вы злились в то утро?

— Не помню. Может быть.

— Что могло вывести вас из себя? Пожалуйста, госпожа Фрея, успокойтесь и расскажите всё по порядку.

Девушка сделала глубокий вдох. Хотите по порядку? Извольте. Быть может, ей наконец удастся восстановить цепь событий того морозного утра…

Это был не сон?

— Это тебе нужен целитель, Фрея!

Она тяжело дышала, на лбу выступили капельки пота. А сон так хорошо начинался…

Мама сопровождала Фрею на состязание ораторов в Льо. Сам городок оказался совсем не таким, как в реальности, но это не имело значения. Фрея выступила неплохо. Если честно, средне. Состязание она не запомнила, зато как участник получила грамоту и книгу.

Фрея сложила свои трофеи в дорожную сумку и отправилась искать Тильду. Надо было возвращаться в Каррак. Фрея опаздывала. Паромщик на озере Льога сказал, что ван отправляется в столицу министерии через несколько минут, а следующий будет только поздно вечером. Сойдя на берег, Фрея помчалась со всех ног: Тильда наверняка давно ждала у вана и волновалась. Девушка успела в последний момент забраться в повозку и прошла вглубь, расталкивая путешествующих. Однако мамы там не оказалось.

К своей величайшей досаде, Фрея обнаружила, что забыла сумку с книгой и грамотой в лодке паромщика.

В Карраке она пришла домой — на виллу деда, где жила в раннем детстве. Тильды не было и там. Мама приехала только утром, с трудом притащив два тяжелых дорожных мешка и сумку, забытую Фреей.

— Почему ты уехала без меня? Я себе места не находила…

Фрея ощутила укол совести: она-то ехала налегке, а маме пришлось одной управляться со всей поклажей.

Они прошли в комнату, где девушка надеялась спокойно полистать подаренный фолиант в изящном переплете из тисненой кожи. Но каким-то образом мать и дочь оказались на занятии Табии. Старый наставник стоял за лекторским столом, а на скамьях перед ним сидели Бланка, Кит, Понс Дарволл, Пий и Джад.

Мама шепнула, что нужно показать им грамоту, а фолиант подарить Табии. Прежде чем девушка успела ответить, Тильда протянула наставнику драгоценную собственность Фреи. Она чуть не задохнулась от злости: ведь книгу вручили ей! И нечего лапать ее грамоту — на дорогой бумаге останутся отпечатки!

Фрея стояла посреди купальни. От воды в бассейне шел пар. Мама привезла из Льо целый мешок тарфских сладостей, пропитанных медовым сиропом, и два стеклянных графина с необыкновенным голубым напитком, сладким и густым, как желе. У девушки аж слюнки потекли. Она уже собиралась наброситься на угощение, однако Тильда сказала, что сначала нужно предложить отцу и Лике.

Зачем?!

Тильда накрывала стол и разливала в кубки чудесный напиток, а Лика и Под нежились в бассейне.

— Фрея, котенок, будь добра, отнеси отцу и своей подруге это блюдо со сладостями, — улыбаясь проговорила мама. — Оставь на бортике.

Девушка сердито подчинилась. Под и Лика, расслабившиеся в теплой воде, восприняли угощение как должное.

— Почему всё надо отдавать? — воскликнула Фрея, в слезах возвращаясь к Тильде. — Это мое! Я — твоя дочь! А они даже «спасибо» не сказали!

В ее руке оказался кухонный нож. Быть может, мама нарезала им фрукты?

Девушка развернулась к бассейну, но поняла, что находится не в купальне, а в комнате Пода. Отец спал на кровати прямо перед ней. Слева стояла Тильда, справа — Лика.

В добрых глазах мамы светилась грусть.

— Он никогда меня не любил, — вздохнула она.

— Он никогда тебя не любил, — глядя на подругу, Лика скривила губы в самодовольной усмешке.

— Ненавижу! — взвизгнула Фрея.

Она сдернула покрывало с Пода, вскочила на него верхом и начала исступленно колоть ножом — в грудь, в живот, снова в грудь… пока рубашка не пропиталась кровью.

Он лишь изумленно распахнул глаза, рыжая челка упала на лоб.

Фрея услышала крик и не сразу сообразила, что пронзительный звук вырывался из ее собственного рта.

Кто-то бежал по коридору. Сзади хлопнула дверь.

— Найдите целителя!

— Целитель ему уже не поможет, — процедила Фрея со странным равнодушием. Она медленно перевела взгляд с кровавого месива на лицо Пода и обмерла: на нее удивленно смотрели потухшие глаза Марселла.

— Это тебе нужен целитель, Фрея! — голос Криспиана Дола подхватило бесконечное эхо.

Так это был не сон?

Девушка, с ужасом отбросив нож, заткнула уши. Кто-то снял ее с Марселла и закутал в плед. Дол опустился на колени возле кровати, сотрясаясь от беззвучных рыданий.

Голова Фреи запрокинулась, в глазах потемнело. В чьих-то сильных руках она забилась в судорожном припадке.

День рождения

В середине весны Лике минуло двадцать два года. Проснувшись утром в свой день рождения, она, как и год назад, обнаружила в руке цветок мирта. Украдкой бросив взгляд на Ворвика, девушка улыбнулась и закрепила цветок в волосах.

Комедианты уже месяц жили на берегу Эшкора в пяти минутах ходьбы от водопада, низвергавшегося с высоты двухэтажного дома. Подмытый утес нависал над песчаным руслом, по которому вода медленно струилась в море. Из-под утеса, точно змеи, свешивались длинные корни деревьев. Водопад обеспечивал актеров питьевой водой, Главк и Ворвик ловили рыбу самодельными гарпунами, а тетушка Ла варила банановый мармелад, который Кассий мог съедать в неограниченном количестве.

Местным жителям постепенно приелись выступления труппы, так что вынужденные каникулы растянулись на неопределенный срок. Тем не менее Лика и Саша продолжали репетировать, и комедианты каждый вечер откладывали свои дела, чтобы послушать их.

Кассий выбрался из гамака, подвешенного между двумя пальмами на берегу и подошел ближе, глядя на цветок в волосах Лики. Актеры разместились на гладком стволе камедистого дерева, растущего параллельно земле. Заметив малыша, Ворвик посадил его к себе на колени и тихо проронил:

— У твоей мамы красивый голос.

— И не только голос, — ухмыльнулся Том, сидевший слева. — Титьки у нее тоже аппетитные, правда, конопатый?

Он подмигнул Кассию, который вдруг насупился и буркнул:

— Ублюдок.

Ворвик вздрогнул от неожиданности. Юна, примостившаяся справа от него, расхохоталась и подхватила малыша на руки.

— Ублюдок? Это твое первое слово? Где ты его услышал, дружок?

Она сильно сжимала Кассия, и от нее пахло потом. Он сморщился, в следующую секунду громкий плач сына вынудил Лику прервать пение и забрать его у Юны. Всхлипывая, мальчик уткнулся носом в мамину шею.

— Представляешь, твой идиот назвал меня ублюдком, — сказал Том Лике с плохо скрытым раздражением.

Девушка взволнованно взглянула на Кассия:

— Я верила, что ты заговоришь!

Она унесла его к водопаду и устроилась на большом камне, опустив босые ступни в воду. Малыш сидел у нее на коленях, угрюмо опустив голову.

— Твой отец наверняка обозвал бы Тома ублюдком, но мы-то с тобой знаем, что ругаться нехорошо, верно? — проговорила Лика, гладя его медно-рыжие волосы. — А мне ты что-нибудь скажешь?

Кассий поднял личико, посмотрел прямо в ее глаза и вдруг произнес так внятно, как мог:

— Лика, я люблю тебя.

На мгновение она застыла, потом у нее задрожали губы.

— Кто ты?

— Тот, кто обещал, что всегда будет с тобой.

Ночью Кассию опять приснился кошмар, он проснулся от собственного крика. Обычно Лика брала его на руки и целовала, и он понемногу приходил в себя. Но в этот раз он понял, что она не собирается успокаивать его, а сидит рядом, поджав ноги к груди, и просто смотрит, настороженно и отчужденно. По выражению ее лица Кассий догадался, что она его боится. От этого он невольно снова разревелся.

Том пробурчал, подняв голову:

— Тысяча черных дыр! Возьми его на руки, или я сам его заткну!

Эти слова вывели Лику из оцепенения. Она поспешно подхватила малыша и ушла с ним к любимому валуну у водопада. Икая, Кассий заглядывал в ее лицо в надежде увидеть выражение, с которым она смотрела на него прежде.

— Это же я! Всегда был… Тебе понравился цветок? — с отчаянием проговорил он.

— Как такое возможно? — пробормотала Лика, только теперь сообразив, кто помнил про ее день рождения.

— Я не знаю…

— Почему ты не открылся мне раньше?

— Ты не представляешь, каково это — быть заточенным в теле младенца! Мне кажется, я всё еще не выговариваю половины звуков. Я больше не могу быть твоим мужем. Не могу обнять тебя как мужчина. Я писаюсь во сне и даже с этим ничего не могу поделать!

— Бедняжка, — невольно улыбнулась Лика. — Такой удар по самолюбию.

— Тебе смешно? — скривился Кассий.

— Прости! — она продолжала улыбаться сквозь слезы, которые падали на пухлые щеки малыша. — Это правда ты? — немного помолчав, она вдруг нахмурилась. — Расскажи мне о своих снах! Что ты видишь?

Кассий отвел взгляд и нехотя ответил:

— Всегда одно и то же: последние минуты прошлой жизни.

Лика похолодела.

— Как ты умер? — тихо, но твердо спросила она. — Я хочу знать.

— Нет, Лика, не проси меня говорить об этом!

— Ты должен с кем-то поделиться, иначе кошмары не прекратятся.

Кассий быстро взглянул на нее:

— Никому нельзя говорить, кто я. Людям свойственно бояться того, чего они не понимают. Нас могут разлучить.

— Барнару можно довериться.

— Нет, прошу, никому не говори! — разволновался Кассий, его речь стала менее внятной.

— Хорошо, хорошо! Успокойся! Иди сюда, — Лика притянула его к себе и крепко обняла. — Я никому не позволю забрать тебя у меня! И никогда больше не отпущу спасать мир в одиночку.

Кассий хихикнул и снова заплакал.

— Я боялся, что ты будешь считать меня монстром… — не без труда выговорил он.

— Молчи, дурачок, — прошептала Лика, целуя рыжую макушку, влажную от ее слез.

Арт Эльгард

Фрею вывели из библиотеки, а ее истошные крики еще стояли в ушах Тролла и Пия.

— Она не понимала, что делает, когда убивала Марселла, — наконец проговорил долговязый помощник. — Поэтому Дол не выдвинул обвинение, а целители, которые живут в его доме, больше похожи на тюремщиков.

— Она больна, согласен, — мрачно кивнул Тролл. — Убийство императора было спланировано заранее и совершено с большой аккуратностью. Уж точно не в припадке гнева.

— Но Фрея оговорила своего отца. Его арестовали и, вероятно, казнили в неразберихе, возникшей перед приходом к власти верховного министра Хорти. Разве это не тонкий расчет? Теперь я допускаю, что Фрея способна на изощренное убийство.

— Однако в случае с Хорти у нее не было мотива. Ее семья не пострадала от его правления. Свёкор получил повышение, совмещая в новой должности функции сразу трех прежних советников. Северин ввел Фрею в круг приближенных. Она дружна с императрицей и твоей младшей сестрой. У нее не было причин желать императору смерти.

— Да, это так. Скорее всего, к отравлению Фрея не причастна.

Мастер порядка подошел к двери и приказал стражнику:

— Приведите Эльгарда. И да, еще кое-что. Разыщите… — он понизил голос, отдавая какое-то распоряжение.

Через несколько минут в библиотеку вошел взволнованный Арт. Пий украдкой бросил на него взгляд: пока мастер арены не обрил голову, он походил на смазливого подростка, но теперь черты его лица стали жестче, алые губы уже не казались такими чувственными. В свои двадцать три года он выглядел на тридцать. Когда он успел так измениться?

— Меня в чем-то подозревают? — спросил Арт, заметно нервничая.

Тролл жестом предложил ему сесть и слегка наклонился над столом:

— Скажите, мастер, что вы думали об императоре?

— Он был великим человеком и создал великую империю.

— Вы считали его своим другом?

— Нет. Но… я им восхищался, — поспешно добавил Арт.

— Чем именно?

— Тем, как он всё продумал. Окружил себя нужными людьми…

— Такими, как Закабия Магг?

Мастер арены побледнел.

— Д-да… Убийцу казнит верховный инициат?

Тролл молча кивнул, внимательно наблюдая за собеседником.

— Вы ведь уже допросили Липпа. Зачем вы вызвали меня?

— Господин Липп рассказал о вашем героическом поступке во время Большого турнира в Кирануме.

— Вот как? — Арт растерялся, в его суровом облике вновь проступили мальчишеские черты.

— Вы спасли императору жизнь.

— Да, — молодой человек нерешительно улыбнулся и чуть расслабился. — Я сделал то, что любой сделал бы на моем месте.

— Сомневаюсь, что любой на вашем месте помог бы повстанцу уйти безнаказанным, — припечатал его Тролл.

Арт застыл, потом медленно перевел взгляд на Пия, безмолвно моля о помощи.

— Я… — начал он севшим голосом и кашлянул, чтобы прочистить горло. — Я просто… Когда-то мы оба были наследниками министров и сидели рядом на заседаниях Великого Совета… Я подумал…

— Вы сейчас очень верно заметили, мастер, что некогда являлись наследником министра зрелищ, — жестко сказал Тролл. — Вы могли стать одним из пяти правителей Атрии. Друэлл Хорти унизил вас, назначив всего лишь советником и вынудив подчиняться бывшему мастеру вашего отца. Такое сложно простить, не так ли?

— Я не…

— А что насчет господина Эльгарда? Уже несколько лет его никто не видел. Ему запрещено покидать замок Коппа? Это цена, которую он платит, чтобы оставаться в живых?

— Отец уступил, потому что Хорти угрожал убить меня! — вдруг выкрикнул Арт. — Он сделал меня мастером арены, чтобы постоянно держать при себе. Я был заложником, понимаете? Если бы отец пошел против него, он отдал бы меня инициатам. Мы потеряли Джемая… Отец бы не вынес еще одной утраты… — молодой Эльгард закрыл ладонями лицо, совершив над собой усилие, чтобы успокоиться.

— Выходит, ваша семья только выиграла от смерти императора, — удовлетворенно произнес мастер порядка. — Это вы подсыпали яд в его кубок?

Арт опустил руки и испуганно захлопал ресницами.

— Нет! Нет, клянусь! Это не я! Провалиться мне в черную дыру, если я лгу! Бланку он тоже унизил. Все знают, что он женился на ней, чтобы манипулировать людьми ее отца. Пий, скажи, что это так!

От Тролла не укрылось, как его помощник нахмурился и опустил глаза.

— Бланка не любила Друэлла, — продолжал Арт, не дождавшись поддержки. — Если и увлеклась им в самом начале, то быстро поняла, что он — чудовище. Она не меньше, чем я, желала ему смерти!

Мастер порядка медленно кивнул и с досадой перевернул песочные часы.

Пустой дом

Подземный тоннель вывел Кита Сентуриона и его спутников из замка Коппа прямо на берег Нои. Ночь выдалась особенно холодной. Джемай бездумно поймал на ладонь снежинку.

— Значит, твой целитель Понс почувствовал опасность, исходящую от верховного министра?

— Он увидел, как тебе причиняют боль, если быть точным, — сказал Кит, плотнее кутаясь в плащ.

— Это трудно объяснить, поскольку вы не присутствовали во дворце Сентуриона в ночь гибели верховного целителя Старрика, — заметил Понс. Он повернулся спиной к реке и зашагал в сторону холмов, очертания которых темным сгустком маячили на востоке.

— Ему точно нужен только я? Моей матери ничто не угрожает?

— Ее я не видел, — ответил Понс, ускоряя шаг, чтобы хоть как-то согреться.

— Куда мы направляемся?

— Я должен вернуться в Сентурию, — тихо проговорил Кит. — Убедиться, что с Бланкой всё в порядке. Год на исходе. И что-то изменилось. Непоправимо.

Джемай поежился. Он уже жалел, что покинул замок деда с этими странными молодыми людьми. Похоже, они не более адекватны, чем его свихнувшийся целитель Каллит. К тому же юноша подозревал, что провизия в их дорожных мешках украдена из кухни старика Коппа.

Еды хватило на неделю, за которую путники обогнули озеро Первых Людей и углубились в ущелье плато, занимавшего центральную часть министерии Сентуриона. Еще через два дня они наткнулись на замок какого-то всадника, у стен которого ютились дома вольных людей. Понс раздобыл там черствый хлеб и сушеные яблоки.

— Люди говорят, что министр войны лишился рассудка из-за внезапной кончины твоей тети, — сообщил целитель, помогая Киту разводить костер. — Мне правда очень жаль.

— Тетушка Тея умерла? — прошептал молодой человек и взглянул на притихшего Джемая. — Если это не твой отец, остается только Друэлл Хорти. Он — верховный министр!

— И он намерен жениться на госпоже Бланке, — удрученно добавил Понс.

— Нет! — в один голос вскричали Кит и Джемай.

— Я не смог выяснить, где она — в Сентурии или в Карраке. Но в любом случае скоро Друэлл увезет ее в Хорт.

— Тысяча черных дыр! А Джад? Ты узнал что-нибудь про него?

Понс лишь развел руками.

— Мне нужно к отцу и брату, — твердо сказал Джемай. — Раз Великий Совет окончен, они должны вернуться в Гарду.

— Мы ушли уже слишком далеко на восток, — возразил Кит. — Доберемся до моего дворца вместе. Оттуда я переправлю тебя домой.

Джемай угрюмо кивнул: у него не было выбора.

Однако до Сентурии они не дошли. В деревушке, расположенной в четырех лигах к северу от озера Льога, где Кит обменял фамильный перстень на хлеб и холодное мясо, жена мельника предупредила странников о том, что все крупные города Атрии, по слухам, наводнили целители, верные верховному министру.

— Говорят, синие плащи ловят людей на улицах, силой мысли заставляют их чувствовать невыносимую боль и давать нерушимую клятву верности верховному министру. Когда он призовет, им придется вступить в его армию.

— А в лесах рыщут головорезы, которые нападают на честных торговцев и странствующих наставников, — добавил мельник, жуя табак. Сплюнув, он с сомнением оглядел Кита и его спутников. — Я б на вашем месте остался здесь и поискал работу. Нимее, кажись, нужны помощники. У ней в прошлом месяце муж помер, и сын хворает.

Кит поблагодарил мельника и его жену, но всё же принял решение не задерживаться в деревушке. Друзья спустились с холма, где росли голубые ели, припорошенные снегом, и свернули в лес, через который пролегал кратчайший путь до столицы министерии Сентуриона. Снега здесь не было, под ногами хрустели сосновые иголки, и стало как будто теплее. Кит и Джемай приободрились, только Понс хранил угрюмое молчание. Что-то его беспокоило.

Путники переночевали, как обычно, у костра, а уже наутро, двинувшись дальше, вдруг заметили за стволами каменное строение. Подойдя ближе, они увидели высокий частокол, за которым возвышался двухэтажный дом. Молодой Сентурион узнал его.

— Дом Легаса! — радостно воскликнул Кит и пояснил. — Легас был всадником моего отца. Однажды мы останавливались здесь, и он организовал нам превосходную охоту.

— Думаешь, он не откажется нас накормить? — спросил Джемай.

— Уверен, что нет, — Кит толкнул створку ворот. Она поддалась, и молодые люди прошли во двор.

Им сразу же бросились в глаза тела охотничьих псов, судя по всему, совсем недавно зарубленных мечами. Конюшня пустовала, а дом с закрытыми ставнями выглядел покинутым. Понс случайно наступил в лужу крови и испуганно попятился.

— Что здесь произошло? — пробормотал Кит.

— Кажется, нам лучше уйти, — заметил Джемай, отступая к воротам следом за Понсом.

Сентурион не стал возражать. Однако через несколько минут навстречу им из-за деревьев выскочила молодая женщина с перекошенным от страха лицом, а за ней — не менее перепуганный мужчина.

— Спасайтесь! Они идут! — крикнула женщина, и словно в ответ на ее слова в лесу раздался странный мелодичный свист.

Ноги незнакомки неестественно подогнулись, она упала, извиваясь и крича от боли, хотя ран на ее теле не было. Ее спутник лишь на секунду застыл возле нее, затем встретился с Китом глазами, в которых плескался ужас, и помчался в ту сторону, откуда только что пришли молодые люди. Не сговариваясь, они бросились за ним.

— Дом всадника! — на бегу выкрикнул Кит. — Там можно укрыться!

Во дворе Кит и Понс подняли с земли брус и заложили им ворота. Тяжелая входная дверь оказалась незапертой. Задвинув засов, беглецы огляделись. Слева деревянная лестница вела на второй этаж, а в стене напротив светлел прямоугольный проем в столовую. Дневной свет просачивался туда сквозь щели между ставнями.

— Убедитесь, что дверь на кухню заперта с этой стороны, а я проверю комнаты наверху, — распорядился Кит, поворачивая к лестнице.

— Я с тобой! — вызвался Джемай.

Понс прошел в просторную столовую с камином у противоположной стены. Его глаза слишком медленно привыкали к полумраку. Разглядев справа от камина дверь, которая, очевидно, вела на кухню, целитель направился к ней. Заперта. Кто-то предусмотрительно оставил ключ в замке. На железном кольце позвякивали другие ключи, самый длинный — вероятно, от входной двери. Понс машинально спрятал связку за пояс.

Шорох за спиной заставил его вздрогнуть и поспешно обернуться, но это оказался всего лишь незнакомец, встреченный в лесу. А через минуту в столовую спустились Кит и Джемай.

— Наверху никого. Все ставни заперты.

Немного успокоившись, друзья осмотрелись вокруг. В сизом сумраке смутно различались очертания тяжелых гобеленов на стенах и чучела животных в проемах между окнами. Тусклый свет, пробивавшийся сквозь ставни, играл на клыках вепрей. Морда медведя оскалилась на непрошеных гостей.

Кит повернулся к незнакомцу, который устало опустился на скамью у стола.

— Кто вы? И кто вас преследовал?

— Мое имя Сид Регорий. Мой отец служил наставником в Льо, а я еще подростком примкнул к труппе бродячих комедиантов. Мы колесили по Атрии, пока я не надумал жениться на дочери ремесленника из Ацелуны. Он был против, и мы с Фелисой сбежали в Сентурию.

— Так это была ваша жена там в лесу? — воскликнул Джемай.

— Что? Нет. Она бросила меня в Сентурии ради матроса с торгового корабля. А я решил вернуться в Льо. Ту женщину в лесу я встретил незадолго до вас. Она убегала от синих плащей. Ее мужа убили на наших глазах.

— Но зачем они это делают? — Джемая снова охватил озноб.

— Так они вербуют сторонников верховного министра. Говорят, боль, которую они внушают, просто нестерпима. Если человек сопротивляется их воле, он умирает в ужасных муках.

Киту показалось, что у Понса подкосились колени. Целитель поспешно сел и судорожно сжал пустой кубок, лежавший на столе. Очевидно, посуду не успели убрать после трапезы. Обоняние подсказывало молодым людям, что на большом блюде еще остались кусочки созревшего сыра. Вот только никому больше не хотелось есть.

Раскол

Солнце еще не встало, но горизонт уже прояснился. Сон Лики был чутким, она давно научилась угадывать момент пробуждения Кассия от ночного кошмара. И сейчас она почувствовала его участившееся дыхание и подергивание рук и ног. Вдруг он замер без привычного крика.

Девушка открыла глаза и успела заметить занесенный над его головой кулак Тома, в котором актер сжимал увесистый булыжник. Лика молниеносно выбросила вперед правую руку, заслонив лицо Кассия. Серо-голубые глаза малыша были широко распахнуты. В ту же секунду удар пришелся по ее запястью. Кость хрустнула, Лика взвыла от боли.

Разбуженные комедианты завозились на своих покрывалах.

— Кассий, нет! — простонала Лика, вспомнив о вспыльчивости Пода.

Она изо всех сил старалась не потерять сознания, а мальчик в один прыжок вцепился зубами в жилистую руку Тома. Заорав, актер выронил камень, выпрямился во весь рост и попытался стряхнуть Кассия. Но тот упорно висел, крепко сцепив челюсти.

— Ах ты, щенок! — шипел Том. Наконец ему удалось свободной рукой оторвать от себя ребенка и отшвырнуть в сторону.

— Не-е-ет! — Лике показалось, что ее сердце вырвалось из груди вместе с ее криком и разбилось о камни, о которые ударился Кассий.

Он не шевелился. Лика метнулась к нему, превозмогая боль. В глазах плясали черные точки, сломанная рука тянула вниз, как неподъемный дорожный мешок. Ворвик накинулся на Тома.

— Подонок! Ты хотел убить мальчика?

Лика склонилась над сыном, целуя его лицо. На щеке малыша багровела ссадина.

— Кассий, прошу, — в отчаянии шептала Лика, — не оставляй меня снова! Пожалуйста, открой глаза!

И он открыл.

Саша и тетушка Ла присели рядом с ними. Главк пытался разнять Тома и Ворвика.

— Лика, — одними губами произнес Кассий, и она поняла, что Под всё еще здесь.

— У тебя сломана рука, моя милая, — с сочувствием проговорила тетушка Ла и обратилась к племяннику. — Саша, найди две ровные палочки — короткую и подлиннее.

Старушка торопливо оторвала длинный узкий лоскут от своей юбки и снова повернулась к Лике, которую жутко мутило от боли:

— Надо вправить кость.

Саша протянул ей короткую палочку, и девушка закусила ее, предварительно наказав Кассию:

— Не отходи от меня.

Понимая, что будет дальше, малыш обнял ее, спрятав лицо в складках ее туники.

— Саша, у тебя сильные руки, — сказала тетушка Ла. — Нажми вот здесь.

Лика закричала, невероятным усилием заставляя себя оставаться в сознании. Между тем Ворвик гневно говорил патрону:

— И ты так это оставишь? Проклятье, Главк! А если он попытается снова?

Саша лил на рану Лики воду из кожаной фляги, смывая кровь и налипший песок. Девушка глухо рычала, всё еще сжимая в зубах палочку. Здоровой рукой обнимая Кассия, она чувствовала, как он содрогается всем телом, словно ощущая ее боль. Но он не плакал. Тетушка Ла приложила вторую палку к запястью Лики и плотно примотала лоскутом. Девушка с трудом разжала челюсти.

— Барнар, собери наши вещи. Мы уходим.

— Куда вы пойдете? Ты даже на ногах не стоишь, — заметила Юна.

Лика упрямо встала, слегка пошатываясь и прижимая к себе Кассия. Ворвик коротко кивнул. Саша и тетушка Ла переглянулись и отошли.

Главк молча смотрел, как Лика и Ворвик покидают лагерь комедиантов.

Не прошло и десяти минут, как девушка остановилась у ствола пальмы и скользнула по нему на песок.

— Мне надо… отдохнуть… — прошептала она.

— Конечно, — тут же отозвался друг. — Я присмотрю за Кассием. Не волнуйся.

Лика знала, что это лишнее: Кассий теперь ни на шаг не отойдет от нее. Нужно собраться с мыслями и срастить кости. Потом восстановить мышцу и обтянуть ее новой кожей.

Умные глаза Пода заглядывали в ее лицо. Она нашла в себе силы улыбнуться ему.

Через четверть часа боль отступила.

— Тебе лучше? — робко спросил малыш.

— Да, — едва слышно прошептала Лика.

— Ты сердишься, что я укусил Тома?

— Сержусь? Да я просто в ярости! Он запросто мог тебя прибить.

— Я об этом не подумал… Лика, прости меня.

Девушка вздохнула.

Ворвик вдруг резко поднялся, заметив кого-то на берегу. Лика и Кассий разом повернули головы.

— Мы с вами. Говорят, на острове Целителей теперь принимают женщин. Это единственное место, где мы будем в безопасности.

Бланка

Вдова императора Хорти вошла в библиотеку и медленно опустилась на стул напротив Тролла. Ее глаза опухли от слез. Мастер порядка нахмурился: оплакивала ли она мужа или горевала о больном ребенке?

Бланка робко взглянула на Пия:

— Это правда, что Гаюс убил Друэлла?

Молодой человек не успел ответить, Тролл сурово спросил:

— А вы сомневаетесь, Ваше Величество?

— Я… не знаю, что думать…

— Какими были ваши отношения с мужем?

— Я его любила, — потупившись, произнесла Бланка. — Любил ли он меня, не могу сказать.

— Почему же? Он не выказывал вам своих чувств?

Девушка безотчетно водила пальцами по столешнице, словно стряхивала невидимые крошки.

— Его было трудно понять. Ему нравилось… разнообразие.

— Вы хотите сказать, что он посещал дома утех?

Бланка вспыхнула:

— Нет! Вовсе нет, но… Он бывал в замке на озере Звезды… Если вы понимаете, о чем я.

Максимус Тролл медленно склонил голову, продолжая исподлобья наблюдать за императрицей. Ему самому посчастливилось оказаться гостем Неро Галигулы лишь однажды, и те четыре дня и три ночи, проведенные в замке верховного магистра ордена Звезды, оставили неизгладимый след в его памяти.

Когда-то Галигула был наставником Саши — младшего брата Друэлла, в двенадцать лет сбежавшего из дома. Мальчика больше никто не видел, а наставник, поддержавший своего господина во время переворота, вошел в узкий круг приближенных верховного министра, а затем императора. Друэлл раздавал своим сторонникам замки и дворцы, отобранные у тех, кто пошел против него. Галигула получил старинный родовой замок, построенный на скале посреди озера Звезды.

Наставник отличался блестящим умом и решил развить идею инициации целителей. Он искал путь к всеобщему разуму, не отказываясь от эмоций, а напротив — используя их. Галигула верил, что можно познать космос в момент наивысшего наслаждения — через соитие.

С высочайшего разрешения Друэлла он основал орден Звезды и стал его первым магистром. Чтобы войти в орден, каждый новый магистр должен был совершить особый ритуал в башне замка. Тролл знал, что сам император недавно пополнил ряды членов ордена. А Галигула официально стал верховным магистром и, как и верховный инициат, подчинялся не мастеру над мастерами, а непосредственно Хорти.

Магистров на данный момент было всего восемь, однако гостей в замке Галигулы собиралось намного больше. Раз в месяц в течение нескольких вечеров подряд хозяин устраивал пиршества, во время которых столы ломились от изысканных блюд и дурманящих напитков, а на десерт проводились аукционы, где любой желающий мог купить себе девушку или юношу и провести незабываемую ночь наслаждений.

Интерес к оргиям в замке верховного магистра подогревался тем, что своих «девочек» и «мальчиков» Галигула отбирал вовсе не в домах утех. Еще до войны он начал похищать молодых людей и девушек, которых увозили на скалистый остров и запирали на чердаке замка. Большинство из них были совсем юными и невинными.

Лавлин Цепион когда-то учился вместе с Галигулой в школе целителей. Вскоре после того, как верховный министр пришел к власти, Цепион перебрался в замок на озере Звезды и стал правой рукой бывшего школьного товарища. Пройдя инициацию, он научился лишать пленников воли, и они, хоть и осознавали всё, что происходит, послушно отдавались гостям Галигулы.

Впрочем, знатные атрийцы даже не задумывались о том, что «девочки» и «мальчики» могут страдать в таком волшебном месте. Ведь каждый акт любви приближал их к тайному знанию.

Тролл лишь в последнюю ночь принял участие в аукционе, это стоило ему целого состояния. Только богатейшие люди Атрии могли позволить себе часто гостить в замке Галигулы.

Друэлл считался здесь почетным гостем задолго до того, как стал магистром. Разумеется, Бланка не могла не знать об аукционах и оргиях.

— Как вы относились к изменам вашего мужа? — осторожно спросил Тролл.

— Мне было больно.

— Вы хотели наказать его?

— Нет! — щеки Бланки снова раскраснелись. — Я лишь хотела, чтобы он любил меня чуточку больше! Я устала делить его с Ликой…

— Император был влюблен в вашу сестру? — такого поворота Тролл не ожидал.

— Я не знаю, была ли это любовь или наваждение, или что-то еще… Но Лика всегда интересовала его больше, чем я… И сейчас, когда она вернулась… Только не подумайте, что я стала бы убивать из ревности! — быстро добавила девушка.

Мастер порядка прищурился:

— А из-за чего вы могли бы убить?

У Бланки задрожали губы:

— Как вы можете? Это жестоко!

Пий поерзал на стуле и тихо кашлянул. Тролл плеснул в кубок воды из стеклянного графина и протянул императрице.

— Как вы думаете, Ваше Величество, кто из гостей императора ненавидел его настолько, чтобы подсыпать яд?

Всхлипывая, Бланка поставила кубок на стол. Она колебалась. Мастер порядка и его помощник внимательно наблюдали за ней.

— Ну, если это не Гаюс, я могу подумать лишь на одного человека…

Это выше моих сил

По мелодичному свисту Джемай догадался, что преследователи всё еще стерегут их во дворе дома бывшего всадника Сентуриона. Перед глазами юноши вновь возникла извивающаяся от боли женщина. Мысли путались, его охватило странное оцепенение.

Они уже сутки сидели в столовой Легаса, доели сыр и мучились от жажды, но не решались отпереть дверь на кухню, боясь, что синие плащи могли проникнуть в служебную часть дома.

Сид Регорий, в отличие от Джемая, впал в состояние чрезвычайного возбуждения. Он метался по столовой, нервируя Кита. Понс сидел на ступеньках лестницы, вздрагивая от каждого шороха. Его лицо сделалось таким же серым, как сумрак, наполнявший заброшенный дом с запертыми ставнями. Целитель вполне мог сойти за призрака, если бы с лестницы время от времени не доносилось его бормотание:

— Я не вынесу боли… Это выше моих сил…

Актер вдруг резко развернулся к Киту.

— Спрятаться здесь было ошибкой! — воскликнул он. — Быть может, еще не поздно дать дёру.

— Нет, Сид, это плохая идея, — кусая губы, ответил молодой человек. — В этой части дома безопасно. Они сюда не войдут.

— А мы умрем от жажды. Ну уж нет! Я не согласен! — сказав это, Сид метнулся к входной двери и, прежде чем Кит успел догнать его, выбежал во двор.

Сентурион поспешил снова задвинуть засов и замер, прислушиваясь.

Сначала ничего не происходило. Прошла мучительно долгая минута, а затем тишину разорвал отчаянный вопль. Кит похолодел и попятился в столовую. Сид орал не переставая. Понс обхватил себя руками, зажмурился и стал медленно раскачиваться взад-вперед.

Наконец крик оборвался. Кит и Джемай переглянулись. Уж лучше умереть голодной смертью…

Еще через сутки перед глазами Джемая начали кружиться в танце целитель Каллит и богиня Коллапсар. Юноша то дремал, то, встрепенувшись, принимался с беспокойством оглядываться по сторонам. И снова видел Каллита с густо подведенными глазами и безмятежной улыбкой на губах. Вот только вместо помады на них алела кровь.

Джемай не сразу понял, отчего хлопнула входная дверь. Он растерянно поднялся следом за вскочившим на ноги Китом и отчетливо услышал, как снаружи в замке повернулся ключ. Их заперли! Но кто?

Целителя на лестнице не оказалось…

— Не может быть, — прошептал Кит.

Друзья напрягли слух. Во дворе было тихо: Понса не пытали. Кит бросился в столовую и поднял раму ближайшего окна. Теперь сквозь неплотно прилегающие ставни он мог слышать голоса.

— Так мы договорились? — голос Понса слегка дрожал.

— Не сказал бы, что я тебе доверяю, но пусть решает господин. Твои умения ему пригодятся.

— А что будет с ними?

— Какое тебе дело? — произнес уже другой, более низкий голос. — Ступай с Фибулом, а их оставь мне.

Конец ознакомительного фрагмента.