С ключами на резинке. Детям о взрослых, взрослым о детях

Наташа Колокольчикова

«С ключами на резинке» – это возврат в весёлое, беззаботное детство. Книга рассчитана на молодую аудиторию. Я надеюсь, что многие узнают себя в этих историях. Каждый сможет погрузиться в своё недавнее детство. Буду рада, если книга придётся по вкусу и детям 80-х, и детям 2000-х.

Алиса

Каждый день в своём окне я видела девушку, которая проходила по двору. В её движении было что-то необычное. Она не просто шагала или бежала, она не ковыляла и не ползла. Она несла себя! Её движение приковывало моё внимание и завораживало. Каждый раз она шла по — разному, но всегда держалась прямо. Очень хотелось с ней познакомиться и узнать, почему она так ходит.

И вот однажды мне представилась такая возможность. Мы с сыночком гуляли на детской площадке во дворе. И вдруг вижу: идёт она с малышкой и тоже на площадку. Дети тут же подружились и стали играть вместе, а она присела рядом со мной. Завязался разговор.

Её звали Алиса. Алиса?! Это прямо-таки сказочное имя, ну, или, по меньшей мере, музыкальное. Девушка с таким именем уже сама по себе привлекает внимание, а когда она так красиво ходит — тем более.

Алисе было 19 лет, а малышка оказалась её младшей сестрой. После нескольких общих приветственных фраз я рассказала ей, что вижу её регулярно и мне интересно знать, как ей удается так шествовать.

— Всё очень просто — я снимаюсь в клипах, — ответила она мне.

— В клипах? Каких клипах? — изумилась я: такого ответа я точно не ожидала.

— В обычных, своих собственных, — с улыбкой сказала девушка.

— Тебя всё время скрытая камера снимает? — продолжала недоумевать я.

— Нет, я сама для себя снимаю клип. Я слушаю в наушниках музыку и от того, какая песня звучит у меня в голове, зависит тема моего клипа. Всё очень просто! — пояснила Алиса. — Ну вот смотрите! Я сама себе режиссёр. Я иду, и вокруг меня постоянно меняется картинка: люди, машины, здания… Всё вокруг меня в движении. Мои глаза — это камера, которая снимает этот клип, жаль, его не сохранить ни на каком носителе, только в моей памяти. Если играет подвижная танцевальная музыка, то и кино у меня про танцы, а все окружающие меня люди — это массовка, которая тоже движется со мной, но чаще не в такт, — она рассмеялась, и я тоже вместе с ней.

До меня стало доходить, как она это видит. Я спросила:

— А если это меланхоличный блюз? Что ты тогда снимаешь?

— Тогда это мелодрама. Ведь она часто случается в жизни. Грустный фильм, но для меня это неестественное состояние: я же ещё молодая. Таких песен в моем плейлисте совсем немного.

Алиса ненадолго замолчала и достала свой смартфон, чтобы показать, от чего же зависит её походка (для меня) и что она снимает (для себя).

— Список приличный, — пролистав его, сказала я, — ну а рок-музыка или классика как тебе представляется?

— Очень просто: классика — это плавность и стабильность, умиротворенность и красота вокруг. Мужчины-джентльмены во фраках и дамы в шляпках и с зонтиками от солнца. Ну и что, что на самом деле люди выглядят не так, я их такими вижу!

Рок-музыка, это понятно, динамика, напор, где-то агрессия, протест. В этот момент я снимаю историю: реформацию, революции, будущее. Движения людей становятся более четкими, ускоряются, и мир вокруг выглядит напряженным. Но ненадолго. Ведь скоро новая песня, а значит, новая история, — закончила Алиса.

«Замечательная девушка, — сделала вывод я, — очень творческая. Интересно, какую профессию она выбрала?»

— А где ты учишься? Наверное, музыкантом будешь или кино снимать начнешь?

— Я поступила учиться на повара. Музыкантом стать мне не разрешили родители, а на актерский или режиссёрский? Проще на Луну попасть. Это же в столицу ехать надо: в нашем городе ничего подобного нет! Как бы я этого хотела, стать тем, кем хочу! Но пока что… могу стать тем, кем мои родители за меня решили, — Алиса замолчала. В её глазах была грусть.

Я всё поняла. Я точно всё поняла….

Именно так поступает большинство родителей, которые в увлечениях своих детей видят только прихоть и баловство подростка. Родители, которые не способны посмотреть на мир глазами своего ребёнка. Родители, которые ломают его мечты ради собственной выгоды, подчас иллюзорной.

Да, очень трудно отпустить ребёнка и дать ему возможность принять решение самому. Но в самом деле гораздо полезнее прислушаться к тому, чем он интересуется, чем живёт и дышит. И даже если ему разонравится выбранное им самим учебное заведение, то никого и никогда он не станет обвинять: ведь он сам выбрал, и доучиться ему придется.

Если же поломать через колено волю ребёнка и уничтожить его право на свободный выбор жизненного пути, тогда мы и получим в жизни людей с «корочками», притом яростно ненавидящих свою профессию. Инженеров, ничего не смыслящих в инженерном деле и становящихся, в конце концов, барменами. Юристов, ни дня не служивших в этой сфере, работающих массажистами. Учителей, которые вообще терпеть не могут детей и не приспособлены воспитывать и учить, которые становятся мастерами — визажистами…

Закончилась наша прогулка, и мы разошлись по свои домам. Но этот разговор и послевкусие от него до сих пор помню. Позднее, всякий раз, когда я видела Алису в окно, я пыталась отгадать, что она сейчас снимает, в каком фильме сейчас движется её творческая душа.

С тех самых пор, с той самой беседы я тоже стала снимать своё собственное кино. Кино, которое мне не дали снять в детстве. Режиссёром которого мне тоже не довелось стать….

Но, слава Богу, мы можем изменить нашу жизнь на любом этапе! И стать, кем угодно, можно, когда угодно. А уж режиссёром своей жизни — тем более! Поменять актёров и декорации, поменять киностудию и массовку. Но самое главное — поменять жанр фильма! Мне это по силам, ведь это мой фильм, и я в нём режиссёр!