Разлучившее наследство. Семейные истории

Наталья и Ольга Семеновы

Не говори, что ты знаешь человека, до тех пор, пока не разделил с ним наследство.Жили-были бабушка с дедушкой и были у них две дочери, сводные сёстры. Жизнь их катилась как у всех. И вот пришло время делить наследство…Наверно, нет ни одной семьи, которой не коснулась бы эта проблема. Ведь каждый человек втайне мечтает о наследстве.

Шура и Нина. Каша. 1928 г.

Разница по годам у Шуры и Нины выходила совсем небольшая, всего два года. Поначалу этим пользовалась, конечно, старшая сестра. Потом, в юности и дальнейшей жизни они частенько вспоминали историю про манную кашу.

Родители держали корову — кормилицу Дуньку. Это стоило великих трудов, но без неё было никак не прокормиться, зато дома всегда водилось молоко, творог, масло, сливки и сметана. Девчонок требовалось «поднимать», растить, а значит, кормить. Всё это молочное изобилие больше предпочитала старшая, а младшая обожала только манную молочную кашу.

Мать всегда варила девчонкам разные каши, но с манной кашей была проблема — манную крупу в магазинах не продавали, её доставали по случаю, к праздникам или на рынке, втридорога. Манную крупу Таисья хранила в амбаре, в небольшом закрытом сундуке, в холстяном мешочке. Это удобно, на свежем воздухе, в защищённом месте и подальше от детских глаз. Дело в том, что если бы была такая возможность, манную каша Шура бы ела каждый день, и не по одному разу.

— Мам, сегодня воскресенье, ты с вечера поставила квашню, значит, будет праздничная стряпня, а ты будешь варить нам с Ниной мою любимую кашу? — с утра канючила младшая.

— Шура, ты забыла, я ведь на неделе её уже варила, — напомнила Таисья.

— В воскресенье всё равно положено, я знаю. Ты так всегда делаешь.

Шура сидела в кухне на лавке, у окна, поглядывала на прохожих в проулке и вела наблюдение за матерью, вернее, «вымарщивала» любимое блюдо.

— Нине-то хорошо, она своего молока с утра надулась. А обо мне кто подумал?

— Ладно, сходи в амбар, отсыпь в плошку крупы. Ты знаешь, где она хранится, да смотри, не просыпь.

Повторять свою просьбу не требовалось, трехлетняя крепенькая Шура мгновенно соскочила с лавки и шустро направилась во двор, накинув на себя для видимости теплую шаль. Вернувшись, она снова уселась у окна и стала внимательно наблюдать весь процесс варки любимого лакомства.

Дома стояло много посуды, но готовую кашу, политую конопляным маслом, мать почему-то всегда выливала в одну большую невысокую тарелку на двоих, несла на середу и ставила на стол. Нина сразу же оказывалась рядом, они никогда не пропускала начало трапезы. Как только девчонки вооружились ложками, Таисья разделила своей деревянной ложкой растёкшуюся и уже немного застывшую массу каши пополам, и провозгласила:

— Всё по-честному, поровну. Приступайте.

— Каша получилась у тебя жидкая, она перетекает на Нинину сторону, — тут же завопила Шура.

— Ты лучше меньше болтай, а то мне точно больше достанется, — с определённой долей взрослого сарказма проговорила старшая.

— Мама, я тебя прошу, посмотри сама — сегодня на ее стороне получилось больше масла, чем у меня, — не унималась младшая, — и ест она гораздо быстрее меня. Значит, потом она будет есть мою кашу.

Процесс насыщения продолжался некоторое время и сопровождался непрекращающимися упреками со стороны Шуры и мудрыми советами со стороны Нины.

Пожалуй, только эту манную кашу сестры не могли никогда разделить между собой, всё остальное протекало мирно. На двоих им вполне хватало и папки, и матери. Нина с первых же дней Василия стала звать «папка», этим обращением она напоминала себе о своем родном отце. Шура, глядя на старшую сестру, тоже всегда также обращалась к отцу, в этом обращении звучал знак равенства между сестрами, и это воспринималось всеми вокруг, как должное.